Женщина с изъяном

Глава 12

Лагард не вернулся ни через полчаса, ни через час, ни через полтора.

Когда прошло два, я вышла на улицу и вдохнула полной грудью.

День клонился к закату, и в такое время в городе всегда было куда пойти, особенно если встретил знакомых. Вот только мне не верилось, что ушёл он по своей воли.

Каким бы ошеломляющим и неуместным ни было это открытие, после сегодняшнего мне оставалось только признать, что Даниэль в меня влюблён.

Я не могла понять, в какой конкретно момент это произошло, в конце концов, мы не так много времени провели вместе, но ощущения нельзя было обмануть. Он влюбился стремительно и пугающе сильно, так искренне, как, вероятно, никогда прежде.

Как минимум, это значило, что он не бросил бы меня в одиночестве сходить с ума от неизвестности.

Глядя по сторонам, я находила, что этот город пах обычным городом. Воздух не рябил и не искрился от колдовства, люди, за редким исключением, не были испорчены. Они просто жили своей жизнью. Такой разнообразной…

По уму, следовало немедленно начинать бить тревогу. Связаться с Рупертом, поднимать на ноги полицию, и при самом благополучном исходе выставить себя очередной мнительной дурой, трясущейся от страха, что её бросит муж.

Прикрывая глаза и начиная дышать медленнее и глубже, я мысленно сказала себе, что ни Руперт, ни полиция не помогут.

Искать маркиза Лагарда, безусловно, станут, но у меня ничего не было. Ни свидетельств того, что его уведи против воли, ни внятных объяснений тому, почему это могло произойти.

Только уверенность, что я сама должна найти его. Потому что не ограничена обычными методами, как полиция. Потому что зрелище, которым всё это могло кончиться, точно не будет предназначено для глаз представителей власти.

Опустив руки в карманы, чтобы скрыть от прохожих зарождающуюся дрожь, я ловила приоткрытыми губами воздух, прощупывала его тщательнее, чем могла бы прощупать пальцами.

Даниэль вышел из дома. Постоял немного — совсем рядом, в двух шагах от места, на котором стояла я.

Ему было хорошо. Переместившись туда, где задержался он, я уловила отголоски его состояния: лёгкая растерянность, искрящееся счастье, ощущение себя безнадёжным глупцом и желание…

Открыв глаза, я точно знала, что он хотел купить для меня цветы. Какие угодно, но обязательно свежие и не розы, потому что розы я любила в саду.

От этого знания ребра пережало так сильно, что сосредоточиться я попросту не могла.

Утешало только то, что это ничего не давало. Он был здесь, выбирал направление, в котором пойти, а после… После наступала пустота.

Кто бы ни увел Даниэля, он хорошо зачистил следы — как ни старалась, я не могла увидеть целостную картину и понять, куда двигаться дальше.

Если бы он защищался и началась драка, со второго этажа я непременно услышала бы.

При условии, конечно, что он не отказался от такого варианта, чтобы защитить меня.

Поняв, что прижимаю ладони к губам в немом ужасе, я приказала себе собраться.

Искать опального маркиза в незнакомом городе, не имея ни представлений о расстановке местных сил, ни связей, было заведомо безнадежным делом.

Я двинулась вниз по улице, решив довериться инстинктам и для начала идти наугад.

Бродячие торговцы или цветочницы пришлись бы кстати — не заметить Даниэля было сложно при всем желании, и если кто-то видел и запомнил…

Обманывать себя ради собственного же успокоения можно было сколько угодно, но я заведомо знала, что так мне не повезет. Не за тем они чистили пространство, вынуждая его забыть о своем присутствии. Не для того его увели так тихо, хотя могли бы напасть на нас в дороге.

Да и были ли эти «они»? Или хватило одного человека?

Тело часто оказывалось умнее, оно всегда знало само, а за прошедшие три года я научилась доверять себе на всех уровнях.

Сейчас ноги сами несли меня к показавшемуся впереди порту, и я ускорила шаг, запрещая себе даже мысленно скулить о том, что стану делать, если его затащили на корабль.

Догнать кого-то в море, вычислить судно, вышедшее из портового города… Когда? Час? Полчаса назад?

Если бы я не теряла время, ожидая его, если бы не размякла так сильно и пошла с ним…

Я ведь обещала Руперту. Что еще важнее, обещала себе, что никому не позволю навредить Даниэлю.

Год назад, слушая, как по крыше постоялого двора стучит холодный осенний дождь, я радовалась тому, что ни разу ради спасения собственной жизни мне не пришлось отнимать чужую. Покидая дом, задыхаясь от безумной скачки на украденной лошади через ночной лес, я убеждала себя, что, если придется, буду к этому готова, но проверить это на практике мне, к счастью, так и не довелось.

Теперь же, когда дело касалось Лагарда, я снова спрашивала себя, смогу ли для него убить?

Его нож в голенище сапога мне совсем не мешал. Напротив, ощущался так естественно.

Если выбор встанет между ним и неизвестным мне пока похитителем…

Смешиваясь с толпой, я отчетливее ощутила нарастающую в теле дрожь.

Не хотелось бы мне выбирать, но если придется, я сделаю все, чтобы не дать ему погибнуть.

Утешало хотя бы то, что он был жив — это я знала совершенно точно.

Жив, но так далеко, что мне не удавалось прочувствовать, поймать хотя бы намек на место, в котором он мог находиться.

На пристани суетились люди — последний на сегодня корабль готовился выйти в море. Часть пассажиров уже стояла на палубе, слуги таскали вещи, а матросы улыбались вульгарного вида девицам, прощаясь до следующей встречи.

Я прикусила губу изнутри, раздумывая, стоит ли подняться на борт.

Если ошибусь, потеряю время. Если окажусь права, смогу либо вытащить Лагарда, либо поднять шум, достаточный для того, чтобы нам помогли.

Как долго вообще можно обыскивать корабль, не имея помощников, знающих его как свои пять пальцев?

Лучшей версии у меня все равно не было, и я уже почти решилась рискнуть, когда в спину ударило ледяным ощущением чужого ужаса.

Я развернулась, отыскивая его источник.

Это точно был не Даниэль, но где-то за моей спиной кому-то было отчаянно страшно. Возможно, тому, кто что-то видел.

Я сорвалась с места, не глядя извинилась перед молодой женщиной, на которую наткнулась второпях.

— Осторожнее, — она перехватила меня за локоть, останавливая, и лишь теперь я заметила, что зацепилась рукавом за ее браслет.

Два раз обвившая ее запястье змея из старинного серебра с черными глазками-бриллиантами впилась в ткань так крепко, что ходить бы мне в разорванном платье, если бы она оказалась чуть менее внимательна.

— Спасибо, — кивнув ей до безобразия невежливо, я перешла на бег, потому что время было дорого.

Никто не кричал, не пытался привлечь к себе внимание, но замешанный на беспомощности ужас нарастал, а у меня под ребрами начинала клокотать требующая выхода ярость.

Я не для того пришла сюда, чтобы спасать чужих, безразличных мне, по большому счету, людей.

Спасать девиц от насилия было делом полиции. Точно не моим.

И тем не менее, когда я свернула в грязный, провонявший рыбой и дрянным вином тупик, подол на тощей рыжей девице пытались задрать двое.

— Не надо, пожалуйста… Ну, пожалуйста, прошу вас…

Вместо того, чтобы закричать во все горло, она едва слышно лепетала, но смотрела при этом не на своих мучителей, а на третьего мужчину. Он стоял немного в стороне и курил такую же вонючую, как протухшая поблизости рыба, сигару.

— Поздно одумалась, милая. Я же говорил, надо было соглашаться. Тогда бы я все сделал сам и не звал ребят.

— Интересно, как ты объяснял им, что один не справляешься? — я шумно выдохнула, чтобы голос прозвучал увереннее и громче.

С ящика поднялся еще один, четвертый, такой же неопрятный мужик, и мне захотелось шально улыбнуться.

Времени на это у меня в самом деле не было.

Достаточно оказалось бы закричать, кликнуть патрульных, начать звать на помощь. Мне нужно было идти своей дорогой, искать Лагарда. Да только собственный сковавший ребра страх, вина и злость в первую очередь на себя требовали выхода.

Эти четверо мне подходили как нельзя кстати, особенно под вечер, особенно в порту, где никто никого не запомнит.

Девушка застыла, уставилась на меня огромными мутными глазами, и я отметила, что она была совсем молоденькой, почти ребенком.

— Так-так-так, кто это у нас тут? — тот, что был с сигарой, развернулся ко мне, окинул долгим сальным взглядом. — Красивая. Не переживай, крошка, тебе тоже кое-что достанется. Но эта малышка в очереди первая.

Он был одеть чуть лучше остальных и походил на торговца.

Еще одна банальная история: юной дочке владелицы какой-нибудь лавки пришло время нарваться на скотов, убежденных в своем праве брать всех и все, что им нравится.

— Извини, дружок. Меня вы даже вчетвером не потянете.

Те двое, что терзали девчонку, выпустили ее и ринулись ко мне.

Шваль тоже всегда и везде оставалась швалью — так просто было задеть, даже думать не понадобилось.

— Беги отсюда!

Ее не пришлось просить дважды, и в другом настроении я посмеялась бы в первую очередь над этим — те, кого берешься спасать, бросают тебя первыми. Своя логика в этом была: плохое все равно случается, главное, чтобы не с ними.

Сделав глубокий вдох, я просто сняла все свои ограничители, и стоило мне посмотреть на тех, кто надвигался на меня, один тут же налетел на другого. Путаясь в конечностях, они покатились по земле, пьяно рыча и матерясь.

— Идиоты! — мужчина расточительно выбросил почти целую сигару.

Он собирался неспешно и с наслаждением выкурить ее, наблюдая за тем, как двое омерзительных ублюдков насилуют отказавшую ему девочку, и просто потому что могла, я решила, что курить он не сможет еще долго.

Стоило этой твари схватиться за горло, как они бросились одновременно — и те, что до сих пор валялись на земле, и тот, что намеревался дождаться своей очереди, продавливая ящик огромным задом.

Едва ли они могли понять происходящее, но чуяли настоящую опасность почище животных.

Не оборачиваясь, я подняла руку, отправляя одного из них прямиком в каменную стену, и едва не задохнулась от запаха крови из его разбитого виска.

Не насмерть, но доживать свой век после такого удара ему предстояло плохо.

Я не видела, но почувствовала: второй мерзавец попятился, пытаясь выскочить из тупика. Мысленно пожелав ему споткнуться, я услышала слишком тонкий от ужаса и боли короткий вскрик, а потом полной грудью вдохнула одуряющее чувство абсолютной свободы.

Казалось, что на затылке у меня появились еще одни глаза, или…

Кроме меня и этих неудачников тут никого не было, но ощущение присутствия было настолько явным, что мне захотелось засмеяться. Как будто кто-то стоял рядом и помогал — смотрел за меня на то, что я не смогла бы вовремя увидеть, давал баланс для расчета силы удара, показывал, как правильно сложить кулак, чтобы он вошел подобравшемуся сзади здоровяку под челюсть как нельзя удачно.

Тот, кто затеял все это, некрасиво скреб белеющими от недостатка воздуха пальцами по земле, продолжал рвать воротник на своей шее.

Ничего не стоило бы добить. Просто не отпускать, позволить задохнуться.

Я вскрикнула от изумления, когда за горло схватили меня саму.

В тупике так никто и не появился. Даже ощущение того потрясающего присутствия пропало, но на шее словно лежала тяжелая и холодная рука.

Она не походила на удавку, не заставляла меня так же кататься по земле, задыхаясь, но держала уверенно и крепко.

Ровно так, как нужно было, чтобы заставить опомниться, прийти в себя.

Вспомнить, о чем я думала немногим ранее. Смогла бы или нет?..

Сходя с ума от страха за Даниэля и злости на себя, я едва не убила четверых человек.

Пусть и нельзя было считать их людьми, это оказалось так упоительно просто.

Скулящая у моих ног мразь распласталась рядом со своей все еще тлеющей сигарой, в нос снова ударила чудовищная вонь, и я бросилась прочь — обратно к людям.

Солнце уже почти село, последние пассажиры поднимались на корабль.

Замерев посреди толпы, я хватала губами воздух и не могла надышаться, потому что державшая меня за горло, как ошейник, сила никуда не девалась.

Это не было реакцией моего тела, уж точно не было наказанием свыше. Нечистый едва ли обратил бы свой взор на такую мелочь как я.

Это совершенно точно было посторонним вмешательством.

Не задумываясь о том, насколько странной могу показаться окружающим, я повернулась кругом, обшаривая толпу взглядом.

Тот, кто меня держал, хорошо знал свое дело.

Более того, он знал о том, что я сотворила в тупике. Знал и не помог, но остановил в последний момент, на самой грани. Жестко и болезненно, но не позволил перейти черту.

Хватая губами воздух, я пыталась прощупать эту силу.

Совершенно точно это был не тот, кто помог мне, став на время моими вторыми глазами.

Если бы найти…

После такого невозможно даже мечтать о том, чтобы договориться, но если здесь очутился кто-то настолько одаренный, этот кто-то мог знать о Лагарде.

Мысль оборвалась, когда я зацепилась взглядом за лицо в толпе.

Он стоял у трапа со спокойным, даже скучающим видом. Сумка на плече, чемодан у ног, — обычный пассажир.

Вот только смотрел он прямо на меня.

Забыв как дышать, я встретила его взгляд и едва не содрогнулась — слишком темный для человека. Чересчур внимательный.

Давление на моем горле совсем немного, но усилилось, и я инстинктивно схватилась за воротник, наконец в полной мере понимая, что прикончить меня ему ничего не стоит.

Мы оба знали, что я нарушила правила, вышла из под контроля и едва не начала убивать просто потому, что в тот момент мне этого очень хотелось.

Практиковавшие подобное никогда не жили долго.

И тем не менее, он не душил, просто продолжал держать, а я даже не пыталась унять отчаянно колотящееся от липкого страха сердце, но смотрела на него, не отрываясь.

Много было ведьм и колдунов, но нигде и никогда я не встречала никого и ничего подобного.

Людской поток огибал его, как бьющаяся под причалом вода. Они как будто вовсе его не замечали, не смотрели на него, но и не приближались слишком сильно. Между нами было не меньше десяти ярдов, но я могла разглядеть его лицо почти детально — высокий лоб, красиво очерченные скулы, небрежно собранные в хвост тёмные волосы. Чёрные глаза.

Мне показалось, что за то время, что мы смотрели друг на друга, они потемнели ещё больше, но это было единственным признаком того, что он вообще на меня смотрел.

Кем, Нечистый его подери, нужно быть, чтобы делать подобное, не пошевелив пальцем?..

Захват на моей шее ослаб, и тут же пропал вовсе, а он перевёл взгляд чуть вправо, куда-то за мое плечо.

Боясь упустить его из вида, я всё же поддалась искушению обернуться, проверить собственные реакции, попытаться найти того, кто забрал его внимание так быстро.

Люди, люди, люди, так много людей…

Сначала я узнала её по браслету. Серебряная змейка, дважды обвившая запястье, как живая, — вещь восхитительно изящная, баснословной цены. Она носила её так просто, не боясь ни грабителей, ни завистливых взглядов, ни глупых случайностей вроде меня.

Потом пришло даже не ощущение, скорее его шлейф. Весёлая злость, кровь, радость, естественная для человека, встретившегося кого-то, похожего на себя.

Она оказалась блондинкой. Невысокой, хрупкой, примерно моего возраста, но иной комплекции.

Не заметив меня, либо просто не обратив на меня внимания, она прошла мимо, и, уже прекрасно понимая, куда и к кому она направляется, я повернулась вслед за ней, провожая взглядом, жадно ловя незначительные вроде бы детали.

Аккуратная, необычайно подходящая ей высокая, но не вычурная причёска. Простое дорожное платье, тщательно продуманный каблук.

Так выглядеть могли себе позволить только обеспеченные и спокойные в своём благосостоянии женщины. На это было приятно смотреть, но меня заворожило другое.

От нее исходила сила. Такая же первобытно-чистая, как моя, полученная полной мерой в момент рождения, но мастерски ограненная годами скрупулёзного обучения. Люди такого сорта умеют, светски улыбаясь, простреливать своим врагам коленные чашечки. Или перекрывать дыхание играючи, не приближаясь, лишь слегка приподняв ладонь.

Помимо этой силы, во всём её облике читалась завидная самоуверенность женщины, безоговорочно убеждённой в том, что её любят. Такое не приобреталось вместе с благосостоянием, это невозможно было наколдовать или воспитать в себе намеренно. Редчайшее, красивейшее, самое ценное из всех возможных знаний — знание о том, что рядом есть кто-то по тебе. Кто-то, с кем можно не стесняться и не оправдываться за себя. Кто-то, готовый не только учить и защищать, но и доверить собственную спину при необходимости.

Чувствуя, как ноги прирастают к земле, я наблюдала за тем, как она приблизилась к стоящему у трапа мужчине, что-то сказала ему, улыбнувшись коротко и ярко.

Он ответил так же быстро, без конкретного выражения, но лицо его изменилось, как будто немного дрогнуло.

Не оглянувшись, не вспомнив обо мне, как будто меня и вовсе не было, он подхвал чемодан и, пропустив свою спутницу вперёд, начал подниматься на корабль.

Вслед за ними пробежал только молоденький раскрасневшийся клерк — они отплывали прямо на моих глазах, а я стояла, не шевелясь, почти не дыша, не делая даже попытки их остановить.

Да и как бы я могла? Закричать: «Эй, вы!»? Попробовать коснуться в ответ?

Я преступно потеряла концентрацию и не могла даже пытаться, а закрывались эти двое наверняка отменно. Столкнувшись с ней, позволив ей касаться себя, я даже не заподозрила…

Корабль качнулся, уходя в неизвестном мне направлении, а я растерянно смотрела ему вслед, зная только одно: Даниэля на борту не было.