Женщина с изъяном

Глава 19

Они прошли в дом без приглашения, просто оттеснив Руперта с дороги. Опасности в нём церковники не видели, хотя, учитывая навыки, которыми обладали многие из них, призадуматься им стоило бы.

А впрочем, они были жестоки, порочны, но не глупы. Подозрение, объявленное Руперту, равнялось бы подозрению, объявленному напрямую маркизу Лагарду. Пусть и ссыльному, опальному, висящему на волоске, но всё ещё маркизу.

От основания шеи вниз по спине пробежал мороз, когда они уставились на меня все и сразу.

Был ли среди них Рошен?

Ощупывая взглядом их мрачные, решительные, выражающие лишь жажду крови лица, я с облегчением находила, что нет.

Конечно, он не смог бы войти в дом, остался бы ждать на улице, но и там его не было. Придя в этот город с монахами, он наконец отделился от них, зажил собственной жизнью.

Жизнью, о которой ничего толком не знал.

— Боюсь, святая братия явилась не по адресу, — красноречиво оставив дверь открытой, Руперт обошёл их так, чтобы видеть всех и сразу.

Я быстро и тяжело сглотнула, потому что это его движение оказалось подобно пощечине. Ничего особенного или способного насторожить несведущего человека в нём не было, но я понимала, что он готовится к бою.

Даже нет. Не так.

К драке.

Банальной, пошлой, абсолютно безвкусной драке — убийство церковников могло оказаться чревато в первую очередь для Даниэля. Демонстрировать им нечто, выходящее за рамки возможностей и обязанностей немолодого дворецкого он тоже не намеревался. Но был готов дать мне время, если потребуется, отвлечь их самым глупым, самым безыскусным способом.

Это отрезвило так быстро и действенно, что я едва не засмеялась, вскидывая подбородок.

— Боюсь, это вы не до конца осведомлены о том, кого маркиз пригрел в своём доме, — святой брат посмотрел на него быстро и зло. — Эта женщина давно приговорена, и приговор должен быть приведены в исполнение.

— Вы много на себя берете, господа. Если вы ищете кого-то похожего, это не даёт вам права врываться сюда и обвинять меня.

Я сама удивилась тому, как уверенно и чуть насмешливо прозвучал мой голос.

Они видели, конечно же. Брат Эрван точно успел заметить и понять охвативший меня при их появлении страх. Однако теперь перед ними стояла не деревенская ведьма Алиса, одна и сама за себя. Пока что я была маркизой Лагард, а значит их слово было против моего.

Едва ли Даниэль этому обрадуется, и вряд ли простит, узнав, как сильно я его подставила, но, может быть, до определённой степени поймёт. Выбирая между перспективой умереть от пыток и насилия и возможностью убраться из его дома добровольно, я отдавала предпочтение второму.

Святой брат прищурился и сделал шаг во мне, но один из монахов, худой и низкорослый, его опередил.

— Закрой свой поганый рот, ведьма! Она смеет лгать посланникам Церкви в глаза!..

О том, что в его устремленных на меня глазах болотной жижей плескалась разве что болезненная похоть, я решила предусмотрительно умолчать.

Да и при всём желании не успела бы возразить.

— Что здесь происходит? — Даниэль вышел из кабинета, остановился между церковниками и мной.

Он остался подчеркнуто небрежен — рубашка, расстегнутая верхняя пуговица жилета. Нежданные гости досаждали хозяину и им следовало прочувствовать это.

Повязку он всё же надел — по всей видимости, не хотел впечатлить их слишком сильно.

Продуманно до мелочей.

— Мы сожалеем о том, что вынуждены беспокоить вас, маркиз. Тем более, с такими вестями, — брат Эрван коротко, но учтиво поклонился ему, и тут же кивнул на меня. — Однако наш долг сообщить вам, что эта женщина — порождение Нечистого и самой Тьмы. Она обманом и колдовством втёрлась к вам в доверие, принудила жениться на себе. Она хотела скрыться в вашем доме от праведного суда, но Боги милостивы. Мы уведем её отсюда, и она понесёт справедливое наказание.

Губы Лагарда сжались, и я почти перестала дышать. Он знал, что они ему не лгали. На мне действительно лежала их чёрная метка, я в самом деле выходила за него в первую очередь для того, чтобы стать кем-то другим.

Если он даст им своё разрешение, окажется ли это для меня страшнее, чем предстоящая темница и…

Даниэль улыбнулся. Коротко, едва заметно, но уголки его губ дрогнули.

— Даниэла, душа моя, чем ты успела прогревать святую братию?

Он бросил на меня всего один быстрый взгляд, но мне показалось, что стук моего сердца вот-вот оглушит даже монахов.

— Не предполагал, что стану когда-нибудь жертвой колдовства. Разве что святой брат подразумевает под этим неземное очарование моей супруги?

— Я был бы рад посмеяться над этим, господин маркиз, — теперь в голосе брата Эрвана слышалось вежливое, но уже отчётливое предупреждение. — Однако я вынужден остаться серьёзен. Вот уже три года, как Святая Церковь разыскивает нечестивую Алису. За то, что она сделала, приговор — смерть.

Даниэль кивнул, развернувшись к нему всем корпусом.

— Я понял, что дело серьёзное, брат Эрван. По всей видимости, для вас это в какой-то мере дело чести. Но это не даёт вам права врываться в мой дом и оскорблять мою жену. Маркизе следовало попросить Руперта выставить вас.

Никогда и ни с кем на моей памяти он не разговаривал так. Даже с трусливым идиотом-мэром, с первых минут готовым как угодно пресмыкаться перед ним, Лагард, как истинно благородный человек, умудрялся держаться легко и наравне, не подчеркиваю разницу между собой с собеседником, не заставляя того чувствовать себя униженным. Сейчас же святой брат побледнел быстрее, чем успел опомниться, а сопровождавшие его монахи словно стали меньше ростом и сбились кучнее.

Они чувствовали исходящую от Даниэля силу, а он уже знал о своей победе, но продолжал… куражиться?

— Что до прошлого маркизы, коль скоро оно вам так интересно, я не только перед вами, но и перед королевским судом при необходимости готов свидетельствовать, что прекрасно знал её покойного супруга. Не в моём положении выставлять напоказ знакомство с уважаемой и убитой горем женщиной, но госпожа Даниэла стала моей женой именно потому, что мы прекрасно знаем друг друга и друг другу подходим. У вас есть ещё вопросы, господа?

Он обращался к ним подчеркнуто светски, намеренно игнорируя их облачение, а это для любого святоши было оскорблением почище росписи статуи Безликого Бога краской — уж слишком они привыкли к своей исключительности, к тому, что черные или серые одежды подкрепляют их желания лучше любых аргументов.

Вот и сейчас на лице брата Эрвана заходили желваки.

Он знал, что Лагард лжет ему, лжет красиво и нагло, не оставляя ни малейшей возможности придраться к своей лжи.

— Что ж. Это ваше последнее слово, маркиз?

Он был в шаге от откровенных угроз, предупреждал Лагарда о том, что не станет больше стесняться в средствах.

Рискнула бы святая братия взять этот дом приступом?

Насколько мне было известно, туда, где им не открывали добровольно, благонравные охотники на ведьм легко врывались силой.

Даниэль не мог этого не понимать. Поссориться с ними означало нажить себе больших и долгосрочных проблем.

Вероятно поэтому он коротко и задумчиво кивнул, глядя себе под ноги, и только потом вскинул голову.

— Одну минуту, святой брат. Я прошу вас немного подождать.

Ничего не объясняя, не глядя ни на меня, ни на Руперта, он ушел обратно в кабинет, а церковники, к моему великому удивлению, остались стоять смирно.

Даниэль был моложе самого младшего из них. Им ничего не стоило донести на него в королевскую канцелярию, либо того лучше, предоставить право сделать это Цитадели, сообщив, что ссыльный маркиз ведет себя неподобающе и вызывает у святой братии недвусмысленные подозрения. В конце концов, они могли бы пригрозить мне этим, надавить, запугать, либо вовсе увести силой. Однако они подчинялись ему, как овцы подчиняются собакам, и я почувствовала, как в груди разливается пока еще робкое, отчаянное, не имеющее ничего общего с удовольствием злорадство.

— Благодарю за терпение, святой брат, — Лагард и правда вернулся очень быстро. — Я понимаю, что этот разговор и эта ошибка неприятны вам не меньше, чем нам. Но ничего страшного в них нет. Все могут обознаться. Святая братия регулярно претерпевает лишения, оберегая наш покой, а охота на такую черную колдунью, как вы описали, стоит денег. Прошу вас принять это. От всего моего сердца — на нужды вашей обители.

Он бросил брату Эрвану толстый холщовый кошелек, — поразительная фамильярность после таких слов.

Тот поймал его с легкостью, быстро взвесил в руке, пытаясь просчитать сумму откупа, который маркиз готов был дать им за меня, а потом посмотрел на свою добычу.

Оставаясь за спиной Даниэля, я видела, как расширились его зрачки, а краска отлила от лица окончательно. Пальцы святого брата дрогнули и тут же разжались. Отброшенный им, как ядовитая гадина, кошелек с глухим звоном упал на мраморный пол.

— Вы… Вы!.. — голос священника тоже сорвался. — Вы прОклятое чудовище, Лагард! Такое же порождение Нечистого, как эта тварь! Я буду усердно молиться, чтобы Боги покарали вас!

Руперт едва различимо хмыкнул, а вот Даниэль остался невозмутим, только отвесил ему в меру глубокий и очень вежливый поклон:

— Я буду с нетерпением ждать этого часа.