Глава 9

Жанна лежала у обочины, неестественно вывернув руку и шею. В ее остекленевших глазах застыло изумление, но не успел появиться страх.

Стоя на приличном для хрупкой маркизы расстоянии, я наблюдала, как рядом с трупом суетятся полицейский дознаватель и прибывшие с ним люди. Среди них зачем-то был и святой брат, обвенчавший нас с Лагардом. В своих форменных черных брюках и такой же черной рубашке он казался злым признаком погибшего под колесами телеги пьяницы, но я напомнила себе, что недооценивать церковников не стоит.

Молоденький помощник дознавателя неотступно следовал за Даниэлем, в третий раз прося его повторить озвученную нами версию: тело погибшей обнаружил Руперт, вышедший за ворота, чтобы прогуляться вдали от дома.

На правах потрясенной увиденным женщины я могла бы уйти, да и все, что стоило узнать до приезда полиции, я уже узнала, но оставлять Даниэля без присмотра мне не хотелось.

Назвать причину гибели Жанны местный врач затруднялся, но ничего естественного или даже просто рационально объяснимого здесь не было. Она просто умерла, приблизившись к забору.

Или выйдя за него.

Медленно, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания, я обернулась и увидела Агату. Она стояла на углу дома, скрытая в предрассветной тени, и куталась в неуместно тёплую для начала осени шаль.

Со стороны в этом сложно было усмотреть что-то странное — просто очередная пугливая и не в меру любопытная девица. К счастью, полицейские так и истолковали её появление. Однако я чувствовала, что от неё веет не столько страхом, сколько виной.

Даже если Агата понимала, что я знаю больше остальных, она не попыталась ни отвернуться, ни скрыться в доме, когда я подошла к ней.

— Зачем тебе понадобилась ведьма?

Спрашивать, почему она не обратилась ко мне, было глупо, но и оттягивать момент я не хотела.

Глаза девушки лихорадочно заблестели, и она уставилась в землю.

— Ты не сделала ничего дурного, Агата.

— Как вы можете знать?

Ей следовало бы вскрикнуть, но вместо этого она едва шептала.

— Я бы знала, будь это так. Как минимум, потому что ты лежала бы теперь рядом с ней.

Она вскинула на меня пылающий взгляд и сжала край шали.

— Потому что Плачущая Богиня карает тех, кто занимается чёрным ремеслом?

— Потому что я поставила защиту, которая убьёт того, кто придёт убивать маркиза.

Смысл сказанного дошёл до неё не сразу, но у меня было время подождать.

Агата открыла и закрыла рот, потом глупо моргнула, а после наконец пришла в себя.

— Что значит «убивать маркиза»?

В её тихом голосе было столько страсти и неподдельного испуга, что я позволила себе быстро улыбнуться.

Она в самом деле любила Лагарда. Пусть не как мужчину, но как брата, и это значительно упрощало мне жизнь.

— Ты же знаешь про стрельбу и яд. Я не намерена церемониться с тем, кто ведёт себя подобным образом. Теперь мертва Жанна.

— Я… Я… — пальцы Агаты задрожали, и она выпустила шаль.

Я накрыла её холодную руку ладонью, чтобы не допустить истерики.

— Ты в этом не замешана, я знаю. Но она приходила к тебе. Зачем?

— Она… я… — она осеклась, сделала короткий поверхностный вдох и начала сначала. — Это из-за ребёнка. Я…

— Ждёшь ребёнка, — я кивнула, чтобы её подбодрить.

Агата судорожно сглотнула и снова опустила глаза.

— Она обещала мне помочь. Сделать так, чтобы он был здоровым. Чтобы он не… не…

На этот раз медленно вздохнула я.

— Роберт был очень пьян, когда ты его зачала, не так ли?

Теперь Агата задрожала всем телом.

Она снова начала цепляться за свою шаль, а за моей спиной раздались громкие голоса и стук копыт.

Не нужно было обрачиваться, чтобы понять, это приехали за телом, и, обхватив Агату за плечи, я увлекла её в дом.

— Мне нужно понять, что произошло и что обещала тебе Жанна. Это может помочь.

— Она носила мне отвары. Клянусь, это всё, — пока мы поднимались по ступенькам, Агата выпустила шаль и теперь хваталась за мою. — Она говорила, что это поможет ребёнку, что он будет здоровым, и…

Она в самом деле была до смерти напугана, и мне пришлось призвать себя к сдержанности.

Дома, в пути и в доме Даниэля, везде было одно и то же.

— Он сделал это силой, да? Ты не хотела?

Я постаралась спросить как можно мягче, но она всё равно втянула голову в плечи.

— Как я могла бы отказать, ведь он мой муж перед Богами и людьми? Я просто… Он был так пьян, и… — она сжала губы, а потом наконец посмотрела мне в глаза. — Роберт не такой. Он не из тех, кто дурно обращается с женщинами. Просто в тот вечер он был не сдержан, позволил себе лишнее. Я просила его быть тише, не хотела, чтобы Руперт услышал.

Вообразив, как поступил бы Руперт, застав представившуюся мне сцену, я едва успела остановить себя от кривой недоброй ухмылки.

— Как долго ты пила то, что она тебе давала?

— Не меньше двух недель. Значит, это из-за меня Даниэля?..

Её глаза начали наливаться слезами, и я мысленно назвала себя сволочью.

— Конечно, нет, — погладив Агату по голове, я задержала пальцы в её волосах, чтобы собрать побольше информации. — Ты не сделала ничего плохого и ни в чем не виновата.

— Вы скажете Даниэлю.

Это был не вопрос, и в интонации, с которой она его задавала, слышалось едва ли не отчаяние.

Я молча проследила за тем, как Агата отпустила мою шаль и прижала ладонь к своему животу, ведомая инстинктивным желанием защитить.

— А ты не хочешь, чтобы он об этом знал?

Она вздохнула так судорожно, будто собиралась заплакать.

— Не о чем знать, маркиза. Это просто небольшое недоразумение. В семье маркиза тоже всякое бывало.

Едва ли она сама понимала, кого пытается уговорить в первую очередь, меня или себя, а я не чувствовала себя в праве настаивать. Точно не сейчас.

— Я поняла. Не беспокойся.

— Правда?

В ее взгляде зажглась столь откровенев надежда, что мне пришлось стиснуть зубы

— Спасибо за честность, Агата. А теперь иди, тебе нужно отдыхать.

Я проводила её взглядом, а потом вернулась в гостиную ждать Лагарда.

Даниэль пришёл через двадцать минут вместе с хмурым Рупертом.

Тот кивнул мне и молча ушёл в свою комнату, а вот маркиз остановился рядом с креслом, в котором сидела я.

— Я сказал дознавателю Моррелю, что мы планировали навестить родственницу. Он просил отложить поездку хотя бы на день. К обеду он приедет, чтобы записать показания.

— Хорошо, — я медленно кивнула и встала, чтобы ему было удобнее смотреть на меня в рассветной полутьме. — Я согласна, что имеет смысл задержаться. Ты сможешь сегодня не покидать дом?

Я и сама плохо видела его лицо, но почувствовала напряжение, которым от него повеяло.

— Я не могу обещать, но постараюсь.

Я кивнула, принимая тот ответ, который он мог мне дать.

— И ничего не ешь, пока я эту еду не проверю.

По всем законам приличий и логики, маркизу полагалось со мной спорить. Однако Даниэль согласился. Более того, бледная и чуть рассеянная Агата явилась за мной перед тем, как в столовую подали завтрак.

То ли она оказалась умной девочкой, то ли так удачно совпало, но она позвала меня прямо на кухню, и это был отличный повод познакомиться с Айрис, не вызывая подозрения.

Та оказалась дородной и немолодой женщиной с добрым лицом, и следовала за мной неотступно.

— Да как же так, маркиза?! Безликим Богом клянусь, я ни на минуту не оставляла еду без присмотра!

Я ей верила.

Когда явились Моррель с помощником, Агата первая вызвалась ответить на их вопросы, и, как ни странно, она сказала им правду. Умолчала только о причинах, заставивших ее волноваться о своей беременности, и как раз это мне категорически не понравилось.

Пугать ее еще больше не хотелось, но я мысленно поставила себе отметку самостоятельно ее осмотреть, и в целом приглядывать за ней тщательнее.

Моррель, которого я до сих пор знала только в лицо, оказался внимательным и дотошным следователем. Он цеплялся к каждой мелочи, уточнял каждую деталь, и если бы в деле Жанны существовала хотя бы призрачная надежда на правду, он наверняка до неё докопался бы.

Ловя на себе задумчивые взгляды Руперта, я всё сильнее убеждалась в том, что в этот раз точно не докопается.

Когда полиция уехала, день уже клонился к вечеру, а значит пришла пора снова идти на кухню и проверять ужин.

Ничего. В еде не было ничего подозрительного. Напротив, она выглядела и пахла потрясающе — в попытке хоть немного всех утешить, Айрис постарались на славу.

Я не стала интересоваться, зачем Лагард после ужина заперся с Рупертом в кабинете — во-первых, это было не моим делом, во-вторых, догадывалась и так. Им нужно было обсудить вероятности, в которые посторонних людей не посвящают. В частности, версию о том, что к происходящему причастна я.

Судить их за это было бы сложно — доведись мне наблюдать за ситуацией со стороны, мои подозрения первым делом пали бы на новобрачную. До моего появления в доме ничего плохого с маркизом не случалось, но в первые же сутки после свадьбы…

Я мерила спальню шагами, стараясь отрешиться от эмоций и мыслить трезво.

Своих намерений относительно друг друга мы не афишировали, но и не скрывали. Любой, кого это интересовало, мог узнать о предстоящем бракосочетании.

Когда мне доставили платье, я первым делом проверила его на наличие подкладов и порч, но оно оказалось чистым.

В первое же утро нашей совместной жизни, Даниэля попытались отравить, спустя несколько часов в нас стреляли на дороге. Ночью погибла Жанна.

Слишком много событий в течение суток. Слишком вызывающе, слишком… глупо?

Можно было предположить, что убийца так страстно желал добиться своего, что просто не смог остановиться вовремя, но интуиция подсказывала, что здесь что-то другое.

За окном сгущалась ночь, а я призвала себя к терпению и ждала Лагарда.

Сегодня он обязательно должен был прийти, вопрос был только в том, зачем. Продолжать супружеские утехи в такой обстановке было бы насквозь фальшиво, но не помешало бы делу. В зависимости от того, что и как он мне скажет.

Я слышала, как все разошлись спать и в доме наступила тишина.

Даниэля не было.

Почему-то он тянул время.

Быть может, ждал, что я сама к нему приду.

Быть может, Руперт убедил его… в чем-то?

Причин нервничать у меня не было, и все равно я ощущала, как в груди нарастает напряжение. Нет ничего сложнее, чем доказать свою невиновность, когда в самом деле ни в чем не виноват.

Я не боялась Совета, которым мне угрожал Руперт, тем более не боялась полиции, но начинала сомневаться в том, какую часть правды Даниэль мне сказал.

Что они на самом деле знали обо мне и чем могли воспользоваться?

— Дани?

Я вздрогнула, услышав тихий и встревоженный голос Лагарда прямо за своей спиной.

Отвернувшись от окна, я едва в него не врезалась.

Даниэль стоял очень близко, но не отступил, когда я задела его локтем.

— Я стучал, ты не ответила.

Он смотрел с искренним беспокойством. Не как тот, кто пришлось обвинять или указать на дверь, и я медленно выдохнула, провела ладонью по волосам.

— Извини. Я задумалась.

— Я надеялся, что ты просто уснула, но решил проверить.

Поняв, что давит на меня, он всё же отошёл к креслу, но садиться не стал.

Пригласив его жестом, я в глубоко вздохнула ещё раз и села напротив.

— Хотела бы, но не получается.

— Понимаю, — он положил ногу на ногу и скользнул взглядом по комнате, прежде чем снова посмотреть на меня. — Ты знаешь, кто может так тебя подставлять?

Один или в компании Руперта, но он пришёл к тем же выводам, что и я, и это было забавно.

— Нет. Но враг у нас с тобой точно общий.

Даниэль не торопится с ответом, тихо барабаня пальцами по подлокотниками.

— Руперт предполагает, что я мог стать случайной мишенью. Стреляли бы в любого, за кого бы ты вышла замуж.

Это была очень хорошая версия, и я потерла лоб, пытаясь припомнить хоть что-то, о чем имело бы смысл ему рассказать.

— Не думаю. Если бы хотели уничтожить меня, могли намного раньше найти более тихий и быстрый способ.

— Что если предварительно тебя хотят лишить всего?

Он застыл, словно боялся пошевелиться, произнося подобное, и я замерла тоже, предлагая продолжать.

Даниэль же пожал плечами и немного повернул голову, чтобы лучше видеть мое лицо.

— Ты сама сказала, что, по мнению многих, непростительно удачно вышла замуж. Я не думал о таком, но что если суть не в убийстве, а в том, чтобы унизить тебя и заставить страдать?

Версия Руперта, Нечистый ее побери, с каждой минутой становилась все лучше, и, все взвесив, я заговорила медленно, обдумывая каждое слово.

— Здесь нет никого, кто мог бы мне этого желать. Я приехала издалека, ни с кем не общалась. Даже никого не лечила. И тем не менее, нашелся кто-то, кому понадобились глаза и уши в твоем доме незадолго до того, как здесь поселилась я. Что еще неприятнее, для этого использовали Агату, к которой ты искренне привязан.

— Использовали как?

Он подался вперед так страстно и стремительно, что я едва не вздрогнула, но не повысил голоса при этом.

Пережидая несколько секунд, чтобы начавшее биться быстрее сердце успокоилось, я с приятным удивлением подумала о том, что характер у маркиза Лагарда все же есть. Просто демонстрирует его он в собственной исключительной манере и далеко не всегда.

— Ты слышал, что она сказала о Жанне.

— Она наблюдала за ее беременностью. Многие женщины обращаются к ведьмам, находясь в деликатном положении.

— Но не так, — я встала и снова принялась ходить по комнате. — Я повидала множество беременных женщин, многим помогала сама. Бегать к каждой бессмысленно. Те, кому нужна наша помощь, всегда приходят сами, за исключением тех случаев, когда не могут идти. Даже если мы предположим, что Агата платила ей очень много, чтобы скрыть происходящее, Жанна была кем угодно, но не дурой. Я никогда не поверю, что она не знала о том, что с ребенком все в порядке.

— Тогда чем, Нечистый ее дери, она ее поила?

Я остановилась неожиданно даже для самой себя, столько в голосе Даниэля было тщательно сдерживаемого страха и… ярости?

— Если ребенок здоров, зачем она заставляла Агату что-то принимать? И где гарантия, что этим она ей не навредила?

Он еще не начал понимать направление моих мыслей, не способен был переключиться с того, что волновало его по-настоящему, и я вернулась в кресло, чтобы помочь ему сосредоточиться.

— Ей не было нужды вредить. В доме нет ни следа чужого зелья. Я, к сожалению, не могу это подтвердить, но, думаю, то пойло, что она приносило Агате, помогало установить между ними связь. Кстати, я хотела бы сварить нечто подобное для Руперта, чтобы я могла оставаться на связи с ним, пока мы будем в отъезде.

Лагард нахмурился и медленно откинулся на спинку.

— Это безопасно?

— Абсолютно. Просто при необходимости я смогу позвать его мысленно. Если что-то случится, нам резко понадобятся деньги или… Что угодно. Это несложное заклинание, но оно позволяет установить крепкую связь. В том числе, получать информацию о происходящем в доме без ведома того, кого им опоили.

— Значит вот как на дороге оказалась засада, — оперевшись о кресло тяжелее, чем мне хотелось бы видеть, он поднялся и подошел к окну. — Никто кроме Руперта не знал, что мы оба куда-то поедем.

Я развернулась, чтобы не терять его из поля зрения.

— Руперта так просто не возьмешь.

Лагарда я видела в профиль с правой стороны, и кривая ухмылка, появившаяся на его губах, в сочетании с черной повязкой на глазу, оказалась весьма интригующей.

— Он был уверен, что ты нашла барьер. Я доказывал ему, что мне ты сказала бы.

— Я не сошла с ума, чтобы спрашивать того, кто ставит для тебя защиту. Кстати, почему не на дом, а на подходе к нему?

— Он говорит, что не хочет в случае чего возиться с трупами.

Даниэль улыбнулся шире и повернулся ко мне, и я все-таки тихо рассмеялась, качая головой.

— Повозиться с Жанной ему все-таки пришлось.

Удивившись отсутствию защиты на доме, я и правда не сразу обнаружила тонкий, но надежный барьер, проходящий по самому краю дороги. Руперт отсекал опасность заранее, и делал это очень грамотно — Жанна погибла лишь после того, как ее действия стали причинять настоящий вред.

Однако при этом он и не мелочился — никаких кошмаров, головных болей или сломанных костей. Тот, кто нес смерть маркизу Лагарду, погиб сам.

— Ей в любом случае должен был кто-то заплатить. И это точно мужчина.

— Потому что пистолет не женское оружие?

— Потому что все сделано слишком топорно. Прости, но женщина действовала бы иначе, без такого нахрапа, более продуманно и изощренно. Вчера на дороге мне показалось, что ему все равно, в кого из нас попадет эта пуля. Травить только тебя тоже имело бы смысл только в одном случае: ты мертв, я под следствием.

— Даниэла…

— Мы оба знаем, что у меня была возможность это сделать, Дэн. И твои люди не стали бы меня защищать просто потому что тоже это понимают. Я никогда не доказала бы обратное.

— Я об этом не подумал, — он потер подбородок, а после подошел и опустился на одно колено перед моим креслом. — Выходит, что ты права, и у нас есть общий враг.

— И мы оба понятия не имеем о том, кто это мог бы быть.

Поймав себя на приятной теплой дрожи, я откинулась глубже, чтобы не отвлечься ненароком.

Как ни странно, Лагард со всеми его странностями начал вызывать во мне подлинное, не нуждающееся в дополнительных стимулах желание.

С ним было спокойно и предсказуемо, и вместе с тем, он умел добавить остроты происходящему.

Что было гораздо хуже, вместе с этим желанием во мне росло и доверие. Пусть он и не был тем, кого я мечтала когда-то почувствовать рядом — человеком, сильнее меня, кем-то, на кого можно было безоглядно опереться, в чьем присутствии я решилась бы безбоязненно расслабиться, — но он казался по-настоящему надежным. Тем, кто может и не сравнится со мной в силе духа и силе колдовской, но точно не предаст.

Понимание этого сворачивалось в груди теплыми кольцами, заставляло чувствовать себя не в своей тарелке, и вместе с тем — почти счастливой.

— Нужно все-таки поговорить с Иветтой. Она та еще сука, но умеет подбросить нужную мысль, — Даниэль легко погладил мое колено, и тут же спохватился. — Извини.

Ему на полном серьезе было неловко передо мной за единственное случайно сорвавшееся слово, и я потянулась навстречу, погладила его по волосам, слегка натягивая немного вьющиеся пряди.

— За это я люблю высокородные семейства.

Он смазано улыбнулся уголками губ, а потом вдруг поцеловал моё запястье. Легко, коротко и очень нежно.

— Я даже не знаю, что чувствовать насчёт того, как вы оба считаете своим долгом защищать меня. Руперта я понимаю. Тебя…

— Тебе не нужно понимать, — я склонилась ближе, осмелившись погладить теперь его висок. — Я уже говорила тебе, это моя работа, Даниэль. Я не могу не делать этого. А ты знаешь то, чего не знаю я. К тому же, ты сильнее меня физически. Это просто… данность.

— И почему я раньше избегал ведьм?

Мне было очень интересно, почему, но Даниэль не позволил мне спросить. Подавшись вперёд, он поцеловал меня медленно и сладко. В первый раз по-настоящему. Не в порыве пьянящей страсти, от которой кружилась голова, не из необходимости ответить в момент, когда я потянулась к нему, не из вежливости, а потому что сам хотел.

Хотел, но не настаивал, мягко ловил губами мои губы, легко обводил их языком.

Это были нежные, чувственные, немного неловкие поцелуи.

Лагард давно ни с кем не целовался с удовольствием. Как, впрочем, и я.

Я обвила руками его шею, и Даниэль поднялся, увлекая меня за собой. Ему было неудобно стоять, обнимая меня, и я немного подтолкнула его к кровати.

По всему выходило, что отложить даже такой важный разговор нам всё же придётся.

Даниэль молчал, гладил мою спину, касался так бережно, что я сама потянулась, чтобы развязать ворот его рубашки.

Позволяя ему прикасаться к себе, я с осторожностью касалась его, полагая, что после всего это может быть ему неприятно. Если бы меня рвали на части палачи, я бы тоже не желала ничьих прикосновений.

Однако он не застывал под моими руками, не пытался избежать малейшего касания. В первый момент его мышцы каменели, а потом он, не решаясь подставляться, просто принимал.

Как давно его в принципе не касался никто, кроме тех самых палачей, Руперта и доктора?

Поглаживая пальцами его шею, я никуда не торопилась, только время от времени касалась губами его губ, приучая к себе.

Его нужно было именно приучать.

Да и себя тоже.

Мы оба привыкли к одиночеству, нам было в нём удобно.

В отличие от него, я и не пробовала иначе.

Осторожно, чтобы не стряхнуть мои руки, Даниэль наклонился, провёл губами по линии моего подбородка.

— Как думаете, маркиза, не стоит ли нам всё бросить и стать парочкой авантюристов? Быть сегодня здесь, завтра там. Ни перед кем не отчитываться, ничего не бояться. Я хотел, Руперт отговорил.

Я засмеялась так же тихо, как прежде, но намного отчётливее, и притянула его ближе.

— Готова спорить, в случае первых же проблем ты попытаешься договориться с разбойниками по законам чести, которыми руководствовался при дворе.

— Я всегда тяготился этой необходимостью.

— Соблюдать законы чести или договариваться с разбойниками?

— Бывать при дворе.

Я впервые видела его лицо настолько близко.

Лагард не пытался отвернуться или отвлечь меня, позволял рассмотреть каждую чёрточку, каждую появившуюся слишком рано морщинку.

Кричал ли он от боли в тех проклятых подвалах?

Умолял ли их, будучи готовым на всё, лишь бы только они остановились?

Судя по тому, что глаз у него остался всего один, нет.

И это он называл отобранным достоинством…

Я снова потянулась к нему, но мы вздрогнули оба, когда в дверь моей спальни отчаянно заколотили кулаком.

— Маркиза! Маркиза! Леди… Даниэла!

Даниэль сорвался с места первым.

Голова у меня слегка кружилась, и, предполагая, что с ним сейчас творится то же самое, я успела испугаться, что он споткнуться. Полуслепой человек в темноте…

Лагард не споткнулся, не упал, его даже не занесло.

Он распахнул дверь, и Агата рухнула ему на руки — судя по тому, что ему пришлось опуститься на колени, чтобы поймать её, она уже оседала на пол.

— Твою мать… Мать твою! Дани!

Этих секунд мне хватило, чтобы зажечь свечи и шагнуть к ним.

И тут же мне в нос ударил запах крови.

Она была везде: на лице Агаты, на её руках, на юбке. Сочилась из разбитых губ, склеивала волосы.

Её нос был неестественно свёрнут на бок, а два пальцы выгнуты. Когда её били, она пыталась закрыться рукой. Наверняка прикрывала живот.

— На кровать, быстро!

Даниэль подхватил её легко и не раздумывая, бережно уложил на спину.

Я оттеснила его, чтобы беспрепятственно сконцентрироваться, провести ладонями над её плечами.

Кости были целы, но о её беременности я того же сказать не могла.

— Она на грани того, чтобы потерять ребёнка.

Выражение лица Лагарда не изменилось, он снова не повысил голоса, но от испуга и ярости сорясало и его, и стены его дома.

— Кто? Кто это сделал, Агата?

— Ро… Роберт…

Она поперхнулась, и на губах выступила кровавая пена.

— Твою мать!

Я снова подвинула его плечом, чтобы не мешал, но Даниэль мешать и не собирался. Не оглядываясь и не сказав больше ни слова, он быстро вышел из спальни, а я снова склонилась над Агатой.

Звук, который она издала, больше напоминал робкий жалобный скулёж, чем стон.

— Спаси его, пожалуйста… Только его спаси…

Её лоб под ладонью оказался холодным, покрытым смешанной с кровью испариной.

Били ее явно не кулаками. Не только ими.

Быстро и поверхностно выдохнув, я положила ладонь на бедро Агаты, чтобы просчитать риски.

Риски были огромны.

Агата металась и кашляла кровавой пеной, которой становилось больше, но уже была без сознания и не могла сказать мне ничего внятного.

Значит предстояло действовать самой.

Всё необходимое было у меня в комнате, спускаться на первый этаж нужды мне не было.

Когда во дворе раздался короткий, но отчётливо различимый в ночной тишине выстрел, я только стиснула зубы, чтобы ненароком не отвлечься.

В процессе меня интересовала только жизнь Агаты и её малыша.

Последнее было сложно. Грязно, хлопотно, кроваво и так тяжело, что, закончив, я вышла в коридор, опираясь на стену.

В доме стояла тишина. Женщины не решались выглядывать из своих комнат, мужчины…

Я не хотела смотреть на то, чем они занимались просто потому что не хотела их нервировать.

Стоя у лестницы, я ждала Даниэля, зная, что если сможет, он придёт.

Он должен был очень торопиться.

С того момента, как он вышел из моей спальни, прошло не меньше часа. Даже если Руперт заставил его стоять в стороне…

Лагард появился со стороны чёрного хода, злой и абсолютно уверенный в том, что делает.

Увидев меня, он стремительно взбежал по ступенькам, перепрыгнув через две последние.

— Как она?

Как я он не спрашивал, и за это мне захотелось его обнять. Потом.

— Я сделала всё, что смогла. Исправила ей нос, но пальцам придётся заживать естественным путём. Ей нужен покой, отдых и человек, который будет по часам поить её отваром, который я приготовлю.

Только теперь, услышав собственный голос, я поняла, как много сил потратила на самом деле.

Волосы упали на лицо, и я медленно отвела их назад, потом что руки немели и слушались плохо.

Даниэль ждал от меня другой информации. Ждал так, как ждут приговора, и я заставила себя собраться с духом, чтобы это сказать.

— Её беременность я сохранила. Иметь детей после этого она не сможет.

На щеках Даниэля заходили желваки, а губы побледнели.

— Это произошло бы в любом случае. Всё имеет свою цену, а её жизнь после того, что сделал этот ублюдок, стоила дорого. Не знаю, что это было, но на ней такие синяки…

— Сапог. Это был сапог с кованой подошвой.

Его лицо не изменилось, не дрогнуло, и даже сейчас, когда сознание было неясным, я почти залюбовалась.

— Мразь, — я всё же сказала это вслух, и только после напомнила себе, что сейчас не до эмоций и потерла переносицу. — Я бы хотела, чтобы ты был рядом, когда я сообщу ей.

— Про Роберта?

— Плевать на Роберта. О ребёнке, — я перевела дыхание и решила начать с начала. — Этот скот её изнасиловал. Она не считала себя в праве пожаловаться тебе, потому что он был её мужем, она сама его выбрала, и вся прочая чушь. Когда ты ушёл, она просила меня сохранить ребёнка, и я сделала так, как она хотела.

Вот теперь по лицу Даниэля прошла тень. Он начинал понимать.

— Она должна была умереть, после такого не выживают. За то, чтобы она жила, пришлось заплатить. Либо она родит этого ребёнка, либо детей у неё не будет вообще. Но когда она проснётся и всё поймёт…

Даниэль молчал почти две минуты. Я засекала просто для того, чтобы о чём-то думать и не позволить себе расслабиться.

— Когда ты узнала?

— Вчера. Когда увозили Жанну.

— И не сказала мне.

— Она просила не говорить.

Поняв, что трусливо смотрю в сторону, я повернулась и встретила его внимательный изучающий взгляд.

— Что вы сделали с телом?

— Руперт с этим разбирается.

— Хорошо. Значит снова иметь дело с полицией нам не придётся. Марта и Айрис будут молчать, об этом я позабочусь. Для Агаты сварю отвар. Пока нас не будет, нужно…

— Даниэла, — Лагард взял меня за плечи и развернул к себе, заставляя умолкнуть.

Я моргнула, останавливаясь и приходя в себя.

— Насчёт них можешь не беспокоиться, Руперт позаботится. Они будут молчать без всякого колдовства. Он за всем проследит. Тебе нужно отдохнуть после такой работы.

Он смотрел на меня, ожидая подтверждений тому, что я его поняла. Я же понимала только одно: он в самом деле знал цену такой работе.

— Мне всё равно нужно приготовить отвар. Ты не будешь против, если я лягу в спальне для гостей? Агате пока лучше остаться в моей комнате.

— Я всё подготовлю, если хочешь. Либо ты можешь поспать у меня. Я не вожусь во сне и меня не мучают кошмары.

В его голосе было что-то новое и нечитаемое, ускользающее от восприятия, но очень важное. А ещё — приятное.

— Я не подумала об этом.

— Если тебе нужно побыть одной, я гостевой лягу я. Подумай, пока будешь варить своё зелье.

— Отвар, — я поправила просто чтобы поддержать шутку, и с удивлением отметила, что почти улыбаюсь.

— Как скажешь. Идём.

Он предложил мне руку, и я взглянула на неё с некоторым сомнением.

— Куда?

— Вниз. Тебе же понадобится кухня.

— Дэн…

Волосы снова полезли в глаза, но я не успела убрать их — Даниэль сделал это сам, попутно погладил моё лицо коротким и бережным движением.

— Ты же не ждёшь, что я просто лягу спать в то время, как вы решаете проблемы?..

Загрузка...