Женщина с изъяном

Глава 15

Левый зелёный, правый — голубой.

Даниэль вытянулся на кушетке, а я лежала у него на груди и разглядывала его глаза.

Никаких отличий, ни малейшей неправильности. Только цвета разные.

Любезно оставленный нам дом и правда оказался надёжным.

Из элементарной предусмотрительности они съехала за несколько дней до того, как вышел срок аренды, чтобы все следы их присутствия могли развеяться, раствориться в воздухе. Я же чувствовала отголоски чужой силы и страсти, от которой начинало против воли сладко потягивать низ живота, и находила, что мы в самом деле можем спокойно отдохнуть здесь.

Лошадь для маркиза я с собой не привела, но что-то мне подсказывало, что утром он без долгих сомнений просто возьмёт меня в седло, чтобы мы могли вернуться за ней.

Всю дорогу сюда мы молчали.

Молча же я шагнула Даниэлю навстречу, когда он вышел из ванной.

Так же молча привела в порядок его одежду парой коротких шепотков.

Еды у нас не было, да и едва ли сейчас кусок полез бы кому-то из нас в горло.

Лагард тоже молчал. Только смотрел на меня устало, немного настороженно, немного — виновато. Смотрел обоими своими чуть-чуть раскосыми, до плача красивыми разными глазами, и молчал.

Шрам с его скулы никуда не делся, но теперь я безбоязненно гладила его кончиками пальцев, ленясь приподняться, чтобы поцеловать.

— Когда он восстановился?

— Перед тем, как ты пришла, — он мягко погладил меня между лопаток. — Руперт вернул его на место до того, как рана успела зажить, но я видел им хуже, чем хотелось бы, и цвет был слишком блеклым.

— Пока ты не давал себе воли.

Даниэль криво ухмыльнулся и погладил меня снова.

— Да. Я очень старался сдерживаться, но это оказалось уже чересчур.

Говорить и спрашивать следовало о другом, но я продолжала водить пальцами по его лицу, дотронулась до надбровной дуги.

— Зачем ты тогда оставил повязку? Из-за цвета? Или это была часть плана?

— Не хотел забыть, что доверять никому нельзя.

Его рубашка осталась наполовину расстегнута, и я прислонилась лбом ко всё ещё влажной тёплой коже, чтобы чувствовать его дыхание полнее.

— Из-за Рошена?

В такой позе слова прозвучали невнятно, но Даниэль всё равно хмыкнул секунду спустя.

— Ты увиделась с Иветтой.

Он не спрашивал, просто констатировал, и мне послышалось в его голосе нечто, подозрительно напоминающее гордость.

— Да. Кстати, нашла её очаровательной.

— Я собирался завтра подумать о том, как буду объяснять ей своё отсутствие.

Я подняла лицо, чтобы лучше его видеть.

— Тебя похитили и едва не превратили в жаркое.

— Это не оправдание. Я же остался жив.

Теперь право ухмыльнулся осталось за мной, потому что он совершенно точно не шутил.

— Она говорила, что я плохо тебя знаю, и твоё исчезновение — не повод волноваться.

Лагард хмыкнул, и его ладонь опустилась по моей спине ниже.

— Что ещё она обо мне сказала?

— Что ты упрямый как баран и въедливый как гончая, а ещё умеешь и любишь создавать себе проблемы.

Рубцы на его ладонях тоже не пропали, но, в отличие от шрама на лице, изменились, будто состарились.

— Да. Это на меня похоже, — он сдержанно и саркастично улыбнулся в тон, но спросил уже серьёзно. — Как ты меня нашла?

Самое время было упрекнуть его за эту выходку и за стылый ужас, до сих пор камнем тянущий под солнечным сплетением, но мне не хотелось.

— Твои друзья помогли. Мы столкнулись в порту?

— Мои друзья?

Последнее слово он произнёс настолько ядовито, что я приподнялась и поймала его взгляд.

— Те, что жили в этом доме.

Даниэль чуть запрокинул голову, быстро и ловко прощупывая пространство, но спустя минуту поморщился от досады.

— Ничего не чувствую. Устал, а они хорошо закрылись. Что это были за люди?

Он вмиг стал так насторожен, что это напряжение передалось и мне, и я перебралась чуть выше, чтобы лучше видеть его лицо.

— В мой сон приходила девушка. Сказала, где тебя искать. Примерно нашего возраста, блондинка с карими глазами. На ней ещё был браслет, — я дважды обвела своё запястье пальцем, показывая. — Серебряная змейка с чёрными бриллиантами. Редкая работа.

Даниэль нахмурился, припоминая, словно листал воображаемую книгу или альбом, а после покачал головой.

— Никогда такую не встречал.

Я ждала от него именно такого ответа, но при необходимости продолжить меня снова сотрясла короткая и унизительная дрожь.

— Она была с мужчиной. Высокий брюнет, красивый, но… жутковатый. Как будто не отсюда. Он просил тебе передать, чтобы ты берег шею. Она сказала, что ты знаешь, что это значит.

— Берег шею? — от удивления он приподнялся так резко, что едва не стряхнул меня со своего плеча.

Его лицо стало задумчивым и непривычно жёстким, а потом он вдруг засмеялся, падая обратно на подушку.

— Ну надо же! Не иначе, как сам Нечистый надо мной потешается.

Лагард успокоился и расслабился, а вот мне захотелось пнуть его в бок.

— Ещё немного, и я возьму его работу по добавлению тебе проблем на себя! Обьясни мне.

— Извини, — с заметным трудом, но он заставил себя успокоиться, провёл ладонью по моим волосам от затылка до самых кончиков. — Просто я этого не ожидал.

— Значит, ты знаешь, кто это был?

— Да, — он снова смотрел только на меня, и смотрел так внимательно и нежно, что у меня сжалось сердце. — В столице все друг друга знают понемногу, особенно люди одного круга. А мальчишки — всегда мальчишки, даже если они из очень знатных семей. Когда у одних начинается интересная взрослая жизнь с побегами из Академии, настоящим колдовством и прочими радостями, а другим такое ещё рано… Случается всякое. После того, как я сорвал им один очень сложный и грязный ритуал, Йонас обещал свернуть мне шею, если я ещё раз ему попадусь.

— Йонас?

Услышав знакомое имя, я снова приподнялась, а Даниэль опять улыбнулся, оценив мою реакцию.

— Да. Так что теперь, как ты понимаешь, у меня ещё меньше поводов ему не верить. Это, кстати, был не он.

Я не могла понять, что испытываю по этому поводу в первую очередь, — разочарование или искрящееся и острое, недопустимое для меня любопытство, — а по лицу маркиза вновь прошла тень.

— Хорошо, что ты встретила их сегодня, но если увидишь снова, держись подальше.

— Почему?

Ощущение пугающего и неотвратимого давления на горле вернулось, но я постаралась стряхнуть его как можно скорее, чтобы Даниэль не успел понять.

— Потому что рано или поздно они станут частью Совета, а каким будет Совет при Йонасе — ещё очень большой вопрос, — он погладил меня по волосам снова, но сделал это как будто безотчетно. — Про него много чего расскажут. Пока что он считается феноменально везучим безумцем, захватившим власть наглостью и удачей.

— Но на деле он очень приятный и чуткий человек? — я быстро облизнула губы, потому что поцеловать такого Лагарда хотелось нестерпимо.

Он выразительно хмыкнул и надавил на мою спину, вынуждая прижаться к себе теснее.

— На деле это хитрая, умная, насквозь циничная тварь. Не такая одарённая, как Нильсон, но у них получился хороший тандем. В те три года, что они вместе провели в Академии, добрая половина посвящённых содрагалась от того, что они находили забавным. Убрав нелояльных, он начнёт собирать свою команду, и Кайл в этом списке первый. Если он согласится, станет членом Совета в течение года.

— Совет не место для женщины, — я произнесла это очень тихо, скорее подумала вслух, но Даниэль всё равно услышал.

— Да. Присутствие спутницы меня удивило.

— Она не просто спутница.

Горло снова пережало, но на этот раз от попытки перебрать украдкой снятые чужие чувства, как камни в драгоценном ожерелье.

То, как она просто стояла рядом с ним, но была настроена на него всем своим существом. Как изменилось его лицо, стоило ей приблизиться…

— По ощущениям скорее… жена? — я заговорила медленно, перепроверяя саму себя. — Ученица точно. Он вложил в неё всё, что имел и знал.

— Ещё удивительнее, — всего на секунду, но он прижал меня к себе ещё крепче. — Смешно. За пару часов до того, как ты появилась, мне показалось, что меня назвали кретином недоразвитым. Я списал на пограничное состояние.

— Кретином? — сглотнув тяжелее, чем следовало и напомнив себе тем самым, что всё уже в порядке, я тихо фыркнула. — За что?

— За тебя, — теперь Даниэль смотрел мне в глаза и больше не улыбался. — За то, в каком состоянии ты металась по городу.

Под этим взглядом у меня не нашлось ни слов, ни мыслей, а он удержал моё лицо ладонью, не давая отвернуться.

— Я бы вернулся к утру. Глупо прозвучит, но я бы из самого Пекла к тебе вернулся.

Он гладил большим пальцем мой висок, а мне хотелось зажмуриться, потому что это было правдой.

Вместо этого я продолжала смотреть на него, не отрываясь, и мне показалось, что блики свечей как-то особенно чарующе играют в его глазах.

— Мне просто нужно было собраться с силами. И заодно выяснить, с кем довелось иметь дело, раз представилась такая возможность.

Даниэль напряжённо ждал, что я ему поверю, хотя коснуться моих мыслей для него не составило бы труда, и я накрыла пальцами его запястье, погладила так удачно оказавшиеся под ними шрамы.

— Ещё Иветта сказала, что ты, скорее всего, не лгал. Ты действительно положил яд в свою тарелку.

Он моргнул от неожиданности, а потом снова засмеялся.

— Прости. Мне нужно было понять, с кем же я все-таки собираюсь жить. После всего, что Руперт узнал о тебе.

— Поэтому ты решил жениться именно на мне.

— Скрывающая свой дар ведьма, живущая неподалёку, — что может интереснее?

На этот раз мы засмеялись одновременно, и Лагард потянулся первым, осторожно, словно не решаясь на большее, поймал губами или губы.

— Прости.

Он сказал это в третий раз, но совсем иначе. Так, словно предполагались варианты. Так, будто запоздало понял, что именно сделал.

Я наклонилась, чтобы потереться лбом о его подбородок, провести губами по шее легко и так нежно, как сама не могла бы от себя ожидать.

— Правда, что ты напал на палача?

Лица Даниэля я не видела, но почувствовала, что он снова улыбается.

— Он как раз закончил с ногтями на моих руках и обещал взяться за ноги. Начал повторяться. К тому же, мне очень хотелось увидеть короля.

Секунду я молчала, обдумывая услышанное и тон, которым это было сказано, а потом приподнялась, оперевшись на руку, хотя и было жаль отстраняться от него.

— Он действительно к тебе приходил?

— После этого — да, — продолжая пространно улыбаться, Даниэль в очередной раз погладил моё лицо, словно пытался соотнести увиденное с тактильными ощущениями. — Лагарды долго были поверенными монаршей фамилии в делах безопасности. Дед начал от этого отходить, но память осталось. Его Величество местами очень радикален, но не настолько, чтобы истребить Лагардов.

Я обвела пальцами его подбородок, вспоминая увиденную во сне сцену: измученный, истекающий кровью Даниэль беседует с королем в своей темнице. У него наверняка хватило бы мужества стоять, но и для того, чтобы принимать Его Величество сидя наглости было вдоволь.

— После этого он предложил тебе променять имя на свободу.

Даниэль улыбнулся шире и коснулся моих губ.

— Кузина была на редкость разговорчива. Значит ты ей понравилась.

— Я не постеснялась проверить, не пытается ли она меня отравить.

— Иви больше любит пистолеты.

— Вдруг она пожалела бы пулю?

— Окажись моя жена деревенской дурой, погнавшейся за титулом, ей хватило бы собственного яда.

— Да, я заметила. Значит ты считаешь, что я за титулом не гонюсь?

— Если и так, ты платишь за него сторицей, — он опять сделался серьёзен. — Я не думал, что ты так испугаешься.

— А я думала, что не найду тебя живым.

— Прости.

— Хватит, — слушать, как он извиняется, было невыносимо. — Лучше расскажи мне про Рошена.

Настаивать я не могла и не собиралась, а Даниэлю нужно было немного времени, чтобы собраться, и на этот раз молчал он долго.

— Иви наверняка просветила тебя насчёт того, что я получился отчасти неправильным Лагардом.

— Она употребила слово «неудачным».

— Да. Точно, — он коротко и сухо засмеялся, а потом посмотрел на меня. — Дед это начал. Он хотел отойти от тёмного колдовства. Считал, что оно портит жизнь нам самим. Отец даже женился, исходя из этого — выбрал девушку одаренную, но без подобных склонностей. Поэтому в её доме такой сад.

Я кивнула, улыбаясь.

Да, сад определённо получился красноречивым.

— Армир и Клэрис удались такими, как им хотелось. Я — нет. Быть может, потому что мною с самого начала больше занимался Руперт. Как ты могла заметить, он весьма радикальный человек, и меня учил тому же. Делать, что должен и не оглядываться. Быть может, причина в наследственности, и я пошёл в тех, кого называли сторожевым псами короны. Не знаю. Я пытался думать об этом раньше. В королевской темнице перестал.

— Но тяга никуда не делась.

Даниэль говорил медленно, словно больше размышлял вслух, чем беседовал со мной, смотрел в сторону, и я подсказала лишь для того, чтобы вернуть его на эту сторону жизни.

Он почти вздрогнул, но взглянул на меня со смесью удивления и благодарности.

— Ты ведь не знаешь, что это такое. Ты такая же, как моя мать. Из тех, кто любит людей, несмотря на то, что знает им цену.

Это было правдой. Ещё вчера — было.

А сегодня я села, потому что расслабленно лежать на нём стало невозможно.

— Не знаю. Я очень злилась в порту. На тебя, на то, что произошло, на то, что не могу почувствовать тебя, хотя должна была бы. Там была девочка… — от воспоминаний о том, что я чувствовала в тот момент, руки мелко задрожали. — Я их почти убила. Убила бы, если бы твой Нильсон не взял меня за горло.

— Это он может, — непонятно чему улыбаясь, Даниэль тоже сел и обнял меня за плечи. — Странно, если тебе не объясняли. Это есть в тебе. Оно будет всегда, потому что приходит вместе с силой.

— От необходимости сдерживать это многие сходят с ума, — я отозвалась резче, чем хотела бы. — Я никогда не чувствовала себя так. Почти…

— Всемогущей. Вершительницей судеб, — теперь пришёл черед Даниэля подсказывать мне. — Это нормально, Дани. Так и должно было быть. Но разница между нами в том, что для тебя это не потребность. Ты совладала с этим. Направила в то, что называется созиданием. А мне был нужен… выход. Всегда будет нужен.

— Иветта сказала, что то, что я найду, мне не понравится, — я развернулась к нему, и оказалось, что он сидит так близко, что можно задать щеку губами.

— И тебе не понравилось?

Лагард был полностью сосредоточен и на мне и напряжённо ждал ответа.

— Мне всё равно. Я сама далеко не безгрешна.

Он не выдохнул с облегчением, не попытался меня обнять, но что-то в комнате неуловимо поменялось.

— Даниэла.

Я провела ладонью по волосам, призывая себя собраться. Он назвал меня этим именем, и я снова почувствовала себя свободной и живой. Как будто уже сама не могла понять, какое из моих имен было настоящим…

— Поэтому ты решил искать Рошена. Думал, что он такой же, как ты?

Даниэль прислонился к спинке дивана и всё же привлёк меня к себе, как будто попытался укрыть.

— Когда начали приходить эти письма, я слегка помешался на них. Всё время думал о нём. Два года разницы… В том, как он писал, было столько обиды. Столько злости. Я пытался примерить это не себя, представить, каково это было бы, если бы отказались от меня.

— Но ведь твой отец искал его.

Он позволил себе всего одну короткую усмешку, но настолько циничную и жёсткую, что этого оказалось достаточно.

— Поверь, если бы хотел, нашёл бы, и сделал это намного раньше. Я разыскал монастырь, в который его отдали, за два часа.

Картина вырисовывалась настолько безрадостная, что мне захотелось сжать его руку, но делать этого я предусмотрительно не стала.

— Ты учился в том монастыре.

— Я наврал им, что подумываю стать монахом. Благонравный брат Даниэль, как тебе?

Мы посмотрели друг на другу и одновременно засмеялись.

— Чудовищно. Тебе не пойдёт серая роба.

— К тому же, ты не любишь монахов, — он поймал губами мои губы и тут же снова отстранился. — Однако, где колдуют чаще и чернее, чем в Совете?..

— В вас, маркиз, совсем нет уважения к Церкви.

— Равно как и к короне.

Я провела ладонью по его волосам, пропустила их между пальцами.

— Значит ты его нашёл. Он не умер.

— Нет. Мальчик, которого родила леди Амалия, остался жив. То ли Настоятель лгал, то ли мой отец солгал о его ответе. Теперь это уже не важно. Рошен действительно существует, и он в самом деле писал маркизу Лагарду, упрекая того в том, что он отрёкся от своего ребёнка.

В груди снова начал расползаться холодок.

— И он счёл виновным тебя? В том, что ты младше его, но рождён в законном браке?

— Не совсем, — Даниэль повернул голову так, чтобы лучше видеть моё лицо. — Проблема оказалась в том, что он вообще не Лагард. Убедившись, что это тот самый человек, я перепроверил несколько раз. Леди Амалия оказалась весьма любвеобильна. Так что если Настоятель и солгал, то причина, судя по всему, заключалась в этом.

Новость оказалась настолько ошеломительной, что я встала и принялась расхаживать по комнате.

— Значит, он оказался просто авантюристом? И, следовательно…

— Нет, Дани, — Даниэль подался немного вперёд, упираясь локтями в свои колени. — Сложнее. Он искренне верил в то, что он Лагард. Он обрадовался мне как брату. Я думаю, церковники намеренно всю жизнь рассказывали ему, что маркиз Ришар — его отец. Это почти как кровная месть — не имея доступа к трону из-за Лагардов, они решили использовать мальчишку. Кто-то помешанный решил, теперь уже не дознаться. Но всё, что он чувствовал, всё, о чем он писал, было правдой. Он хотел знать, почему его выбраковали.

Я замерла на месте, наконец поняв.

— У него нет дара. Ничего нет.

Даниэль пожал плечами, и очевидно стало, насколько вся эта история ему неприятна.

— У него есть определённые навыки. Те, которые он получил в Церкви. Их недостаточно, чтобы смотреть сквозь стены и преодолевать барьеры, но хватает, чтобы находить людей вроде Жанны. Я не могу доказать, но подозреваю, что это он донёс на отца. Присутствие чужих в доме было исключено. Тем более, когда в доме обсуждалось… подобное.

Вернувшись к дивану, я села на самый край, позволяя Даниэлю остаться за своей спиной.

— Тогда зачем все это было? Зачем на самом деле мы приехали сюда?

Я почувствовала, как он сместился, но прикасаться ко мне не спешил.

— Я не знал. Скажу тебе больше, я был почти уверен, что это Иви. У неё хватило бы чувства юмора поздравить меня со свадьбой плохой стрельбой.

— Потому что она предпочитает пистолеты?

— Потому что манера, в которой стреляли в нас, в её понимании сродни праздничному залпу. О том, что это Рошен, я узнал сегодня, пока валялся в этих развалинах. Ко мне просто подошли вооружённые люди. Я не спешил обратно, потому что мне нужно было время, чтобы прощупать их. Понять, от кого они пришли. На всякий случай я отвёл глаза тебе, потому что не понимал, с чем имею дело. Когда я разобрался, всё закончилось очень быстро.

Ни в этом разговоре, ни в том, что мы оба чувствовали, не было ничего смешного, но я всё равно усмехнулась.

— Всё закончилось, когда до тебя дотянулся твой Нильсон.

— Он не мой. Но не исключаю, что это сказалось, — судя по голосу, Даниэль отзеркалил мою улыбку.

Сцепив пальцы, я свесила руки между коленями, раздумывая о том, как лучше задать вопрос, который меня по-настоящему тревожил.

Если Лагард убедился в том, что именно Рошену обязан всеми своими бедами, способен ли он был возненавидеть его сильнее, чем ненавидел короля? И что он намерен с этим делать после всего, что случилось сегодня?

Я не чувствовала его прикосновения к своему сознанию, но кто сказал, что должна была? По крайней мере, я бы на его месте поступила именно так — не доверяя словам, проверила бы самым верным способом.

Вместе этого Даниэль подвинулся ближе и прижался щекой к моему затылку.

— Он сам их нанимал. У Церкви много денег. На главаре было много его энергетики, и знаешь, что? Он стрелял в нас, потому что хотел стать мной. Последним и единственным Лагардом. Коль скоро ему это имя обещали.

Выворачиваться из-под этого прикосновения не хотелось, но я всё равно повернулась, чтобы видеть его.

— Ты сказал ему, да? Ты же, Нечистый тебя побери, так честен.

Он ненадолго опустил взгляд, а после откинулся на спинку дивана.

— Я постарался сделать это как можно мягче. Смешно, но я думал, мы можем стать… — Даниэль медленно пожал плечами. — Друзьями. Я не предполагал, что он придёт в такое отчаяние. Моя ошибка.

— Ты не предполагал, что он окажется безумен.

— А должен был.

— Дэн.

Ещё более неприятная мысль толком не успела оформиться в моей голове, но он, кажется, уже её понял.

— Я не собираюсь винить себя в том, что случилось с моей семьёй. Делай, что должен и не оглядывайся… Я должен был найти его.

«А твоему отцу не было нужды пачкаться в заговоре, если он в действительности не видел иного выхода, кроме как свергнуть или даже убить короля. Ему даже покидать свой дом не нужно было, чтобы добиться желаемого».

Говорить об этом уже не было смысла, Даниэль и сам все понимал.

Имя, которое он счёл нужным сохранить, не было насмешкой, брошенной в лицо Его Величеству, опустившемуся до личного визита в темницу. Оно стало его искуплением. Он в самом деле хотел написать историю дома Лагардов если не с начала, то с новой главы.

Мое прошлое, в котором он не собирался копаться, ничего не значило просто потому, что он и без того видел меня насквозь. Даже не зная о том, что я сделала и почему была вынуждена бежать, он верил, что я смогу если не уравновесить его, то хотя бы не дать ему провалиться в холодную глухую бездну, в которой нет ничего, кроме крови и тьмы.

Даниэль верил в это так истово, что мне снова стало трудно дышать.

У него были очень красивые глаза — я впервые видела человека с разными глазами.

Боясь отпустить этот взгляд, я встала, чтобы придвинуться к нему ближе, склониться над ним, безбоязненно опираясь на плечи.

— Тогда у меня остался к тебе только один вопрос.

— Я слушаю, — он немного запрокинул голову, потому что разрывать этот зрительный контакт ему было жаль не меньше.

Удовольствие, которое он получал от возможности смотреть на меня обоими глазами и видеть ясно, прокатывалось по телу обжигающей волной, и я улыбнулась мысли о том, чтобы могу хотя бы попробовать разделить с ним это чувство.

— Когда тебе в последний раз было по-настоящему хорошо?

Лагард замер, словно поперхнулся воздухом, а я улыбнулась ему снова перед тем, как плавно опуститься на пол.