Женщина с изъяном

Глава 16

Новый день оказался таким же солнечным и радостным, как предыдущий.

Дорога по-прежнему была пустынной, и кони шли резвой рысью, как будто чувствовали себя такими же счастливыми, как мы.

Пользуясь отсутствием свидетелей, Даниэль немного сдвинул повязку — так, чтобы иметь возможность полноценно смотреть, но достаточно аккуратно, чтобы при необходимости прикрыть свой правый глаз снова.

Оповещать окружающих о своем чудесном исцелении он не торопился, и я прекрасно понимала, почему — как только станет известно, что маркиз Лагард восстановился после своих увечий, неприятности начнутся снова.

Люди короля.

Готовые пресмыкаться перед его силой местные чиновники.

Рошен, наконец.

В пути следовало подумать о том, где этот человек находится сейчас и что намерен предпринять не сумел прикончитьДаниэля, когда тот был фактически у него в руках, но вместо этого я слушала пение птиц и изредка косилась на Лагарда. Последнего, единственного и неповторимого.

Он держался в седле очень красиво, словно наконец почувствовал себя в праве распрямить спину и наслаждался каждым мгновением.

После прошедшей ночи мои губы припухли и слегка саднили, но я ни о чем не жалела.

Поняв, что рвения у меня больше чем опыта, Даниэль умело и ласково подхватил под затылок, направил, придержал.

Все это он проделал уже после короткого изумленно-восторженного: «Дани!..», и эта реакция стоила всего на свете. Даже того, чтобы в самом деле за него убить.

Вопреки всем моим представлениям и ожиданиям, не было ни стыдно, ни гадко, только тягуче хорошо. От ощущения чувствительной и нежной кожи под языком, от того, как срывалось его дыхание, от собственной негаданной власти над ним.

Помогая мне, он поразительно быстро расслабился — не прикрыл глаза, но перестал походить на натянутую струну. Доверился мне настолько, что даже не подумал о том, что я могу отвлекать его для того, чтобы причинить ему вред.

Кое в чем он все же стал моим первым, и благодарность, которую он испытывал по этому поводу, осела на кончиках моих пальцев и в мыслях, заставила иначе посмотреть на мир, проснувшись.

На человека, который обнимал так, можно было положиться.

Засыпая с этой мыслью на тахте в чужом доме, я знала, что на следующий день все будет иначе, лучше, совершенно по-новому. Даниэль ничего не говорил на этот счет, да подобное и не требовалось, потому что теперь я чувствовала себя его женой, и разница между этим ощущением и формальной клятвой оказалась колоссальна.

— Я хотел поговорить с тобой об Агате, — он нарушил молчание первым, и я подняла глаза от ушей своей кобылы.

— Какое совпадение! Я тоже хотела поговорить о ней.

Даниэль улыбнулся мне коротко и живо, совсем не так, как улыбался прежде.

Неловкое и неестественное движение уголками губ осталось для чужих, я же теперь могла во всех смыслах прикасаться к нему настоящему.

— Тогда ты первая.

— Нет, ты. Раз уж ты это начал.

— Справедливо, — глаза он все же ненадолго опустил, а потом посмотрел не на меня, а вдаль. — Я хотел бы признать ее сына своим. Если ты позволишь.

От неожиданности я едва не выпустила поводья, и лишившаяся моего внимания лошадь возмущенно всхрапнула.

Даниэль, очевидно, истолковал это как-то по-своему, потому что кивнул самому себе и продолжил:

— Мы оба с тобой знаем, что замуж она больше не пойдет, да и клеймо бастарда — не лучшее, что можно предложить ребенку, но я хочу, чтобы у ее мальчика было все, что полагается человеку знатного происхождения. Образование, воспитание, деньги, имя.

— А еще потому что каждый уважающий себя знатный мужчина должен иметь как минимум одного бастарда.

Я с трудом подавила смех, а Даниэль плавно осадил коня, разворачиваясь ко мне.

— Кажется, я снова слышу леди Иветту.

— Она оказалась очень точна в формалировках.

Он держался все так же прямо, но от его мучительного ожидания даже воздух начинал становиться плотнее. Я мысленно приказала себе не быть стервой и не мучить его. Хотя бы не в этом и не сейчас.

— Я хотела поговорить с тобой о том же. Может называться бастардом и не самая завидная участь, но это лучше, чем быть сыном скота, и больше, чем просто воспитанником или приемным сыном. К тому же, ты ведь был ее первым мужчиной. Так что, я думаю, это будет справедливо.

Секунду Даниэль молчал, разглядывая меня.

— Об этом ты откуда знаешь?

В его тоне послышалась слабая, но тень смущения, и я покачала головой, в очередной раз поражаясь этому человеку.

— Почувствовала. Вы слишком нежно друг к другу относитесь для друзей.

— Как брат и сестра.

— Как люди, разделившие нечто сокровенное. Она боялась, что ты убьешь его, а это кое-что значит.

Резко остановившись, Лагард развернулся. Одной рукой он перехватил под уздцы мою лошадь, а другой — меня за основание шеи, с силой привлек к себе и поцеловал глубоко и влажно. Это было немного больно, солоно, непристойно и так хорошо, что я вцепилась в его рукав, боясь позорно выпасть из седла.

— Ты понимаешь, сколько грязи на тебя после этого выльется? — он спросил, немного задыхаясь, когда мы наконец смогли оторваться друг от друга.

— Мне кажется, она будет литься на всех нас в любом случае, — продолжая пьяно и счастливо улыбаться, я погладила его волосы. — Авантюристка, выскочившая замуж за искалеченного маркиза. Сам маркиз, находящийся в бессрочной ссылке. Его брошенная мужем беременная служанка. И дворецкий, которого опасается добрая половина округи. По-моему, и без того похоже на замок из страшной сказки.

— Спасибо, — Даниэль произнес это так тихо, что будь он немного дальше, я бы вовсе не расслышала. — После того, как вы поговорили в саду, Руперт сказал, что мне, кажется, несказанно повезло. Я только теперь начинаю понимать, что он имел в виду.

— Не обнадеживайся раньше времени! — обнять его хотелось так сильно, что я осторожно выбралась из-под его руки и тронула кобылу с места. — Ты еще можешь успеть разочароваться. Особенно после того, о чем я собираюсь тебя спросить.

— Вчера ты тоже так говорила.

Лицо загорелось быстрее, чем я успела опомниться, и, судя по затаенной ухмылке Даниэля, как раз на это он и рассчитывал.

— Негодяй. Я тебе это припомню.

— Как пожелаете, маркиза. Непременно. Сразу же, как только вернемся домой.

Подул легкий приятный ветерок, еще меньше располагающий к беседе о делах, но откладывать ее возможности не было.

— Я думала про Рошена. Если в нас стрелял он, и если он всерьез поверил, что сможет объявить себя Лагардом после твоей смерти, как он собирается это провернуть? Просто заявив во всеуслышание о том, что он — бастард маркиза Ришара? Ему никто не поверит, особенно учитывая, что есть Иветта, и, в конце концов, я.

Даниэль снова смотрел прямо перед собой, но я знала, что делает это он в первую очередь из предосторожности.

— Ты как раз наименьшая проблема. Просто потому что он вряд ли знает правду о тебе. Для него ты просто авантюристка в погоне за богатством, такая же как он сам, — он все же быстро обернулся, проверяя, не обиделась ли я на такие слова. — При удачном стечении обстоятельств с тобой можно будет договориться. В конце концов, банально подкупить. Иви… Ей действительно ни за каким Нечистым не сдался этот титул. Даже если в какой-то момент она хотела его получить, то быстро поняла, что хлопот от этого больше, чем радостей. Руперт банально смертен. Он очень привязан ко мне, и если со мной что-то случится…

Он не стал договаривать, избегая необходимости быть слишком высокопарным, а я поспешно кивнула, давая понять, что все поняла.

— Это дурацкий план.

— Ему он кажется выполнимым. Додумался же он до похищения. Впрочем, я не исключаю, что есть еще и запасной: прикончить сначала тебя, а после разобраться со мной, когда я потеряю голову от ярости. Не пуля, так еще один донос о том, что я потерял контроль и превратился в монстра.

— Ты не монстр, Даниэль, — я сказала это так тихо, как могла, чтобы даже ветер не слышал.

Лагард посмотрел на меня снова, и я залюбовалась тем, как блестели в этот момент его глаза.

— Главное не говори ничего подобного святой братии.

— Не испытываю ни малейшего желания с ними разговаривать, — я хмыкнула, одновременно пытаясь оценить собственные чувства по этому поводу.

Самим своим видом церковники все еще вызывали во мне плохо контролируемую дрожь не то беспомощного страха, не то омерзения, но теперь, когда мой случайный муж так неожиданно оказался настолько моим, совладать с ней было легче.

— Рошен пришел с ними, мне думается. Монах, затерявшийся среди других монахов.

— За это я ненавижу монахов. Если они начинают сновать поблизости, жди беды.

От неожиданной догадки я натянула поводья, вынуждая лошадь замереть на месте.

Посетившая меня мысль была настолько очевидной, что стоило бы разозлиться на себя за то, что она не пришла мне в голову раньше.

— Дани?

— Как ты только что сказал? «Руперт банально смертен»?

Даниэль тоже остановил своего коня и развернулся ко мне.

— К чему ты клонишь?

— Ты сказал, в банде был главарь, пропитанный им. Десять человек это много, Дэн. Слишком много для одного калеки, уж извини. По его замыслу, даже если бы ты выбрался живым, это произошло бы очень нескоро. Где в это время был он сам?

Глаза Даниэля потемнели, напомнив мне небо, которое стремительно затягивало облаками.

Я еще не договорила, но мы оба уже знали, что я, с огромной долей вероятности, права.

— Ты скрыл свои следы от меня, отвел их взгляды, заставил довольствоваться тобой, чтобы за мной они уже не вернулись. Но что будет, если, вернувшись домой, ты найдешь там только мертвецов?

Что-то внутри меня вопило и корчилось от ужаса, стоило лишь попробовать вообразить себе, сколько боли ему придется пережить в таком случае.

Даниэль на мгновение стиснул зубы слишком сильно, — в попытке понять, не поздно ли, — а потом тряхнул головой.

— Не найду.

Мы, не сговариваясь, пустили коней в галоп, боясь только одного — все-таки опоздать.