Женщина с изъяном

Глава 8

Он действительно пришел за мной в библиотеку, как только в доме не осталось лишних ушей и глаз, и сделал это именно в тот момент, когда я испытала почти разочарование.

На книжных полках Лагарда не было ничего, способного вызвать хоть малейшее подозрения, даже справочника травника. Какая бы слава ни ходила о его семье, ничто в дом не указывало на то, что он или кто-то из его окружения занимался ведовством.

С одной стороны, это было именно то, в чем я хотела убедиться.

С другой… Я почти поверила, что нечто подобное имело место хотя бы со стороны Руперта.

Лишним доказательством тому, что я ошиблась, стало отсутствие на доме какой-либо защиты вообще.

Закончив с ней, я первым делом поднялась к себе, чтобы смыть с себя усталость после проделанной работы.

Даниэль приковывал к себе слишком много злых и злорадных взглядов. Слишком много людей хотели бы продлить его беды, чтобы насладиться ими или просто почувствовать себя счастливее на его фоне.

Отгородив его ото всего этого, я чувствовала себя так, будто вся вывалялась в черной, дурно пахнущей копоти или перепачкалась в грязи.

Едва ли он сам понимал, что высокие стены, большой сад и замкнутый образ жизни от подобного не спасают.

Даже после всего, что сделал и продолжал делать Руперт, люди оставались всего лишь мелочными и злыми людьми, особенно в таком маленьком городе.

Сослать маркиза Лагарда именно сюда, сделать его унижение достоянием общественности и предметом пересудов было жестоко. Едва ли не более жестоко, чем пытать его. Ослепить.

Я с некоторым удивлением поняла, что не знаю, когда и как именно Даниэль лишился глаза, но такая частность не меняла ничего.

Соглашаясь заключить с ним договорной брак, я ожидала, что он останется холоден, если не откровенно пренебрежителен по отношению ко мне, и это меня вполне устроило бы.

На деле же он оказывался настолько хорошим и внимательным человеком, что хотелось то ли посмеяться, то ли заплакать над этим.

Таких как он, вне зависимости от положения и титулов, топили как котят. Особенно когда дело касалось больших денег.

Мне не пришло в голову даже шутки ради поинтересоваться, во сколько оценивается состояние, что было оставлено опальному маркизу, но, судя по всему, там было действительно не мало.

Достаточно, чтобы убить.

А убивать его явно взялись вдохновенно и целенаправленно. В выборе способов, правда, особенной изобретательности не проявляли, но она тут и не была нужна.

Сидя перед зеркалом и расчесывая волосы, я наконец собралась с духом достаточно, чтобы признать: мой план затаиться, примерить на себя чужую личину и хотя бы попробовать пожить несколько лет без колдовства можно было считать проваленным. Ставя для Даниэля защиту и охотясь на выслеживающих его ведьм, я не помогала себе надежно скрыться, но и в стороне остаться не могла. Не теперь, не после того, как он встретил меня в своем доме. Не после той тактичности, которую он пытался проявить накануне.

Перспектива встречи с его кузиной волновала меня ровно настолько, насколько могла бы взволновать вероятность поймать несостоявшегося убийцу.

Увидев ее, я пойму, она заплатила за его смерть или это был кто-то другой.

Не больше, не меньше.

Даже если ответ окажется положительным, Даниэль вряд ли будет сильно удивлен.

Именно это понимание поразительным образом расстраивало меня больше всего. Даже не понимание, а сама мысль о том, что человек вроде него привык воспринимать подобное как данность.

Все эти размышления ничего не стоили. Более того, они были откровенно глупыми, и я постаралась отделаться от них, изучая свое отражение.

Впервые за долгое время я делала это без малейшего опасения — здесь, вдали от дома, проделав длинный и извилистый путь под тяжелым мороком, я могла снова стать самой собой, не менять черты лица и не накидывать иллюзию.

Выходя за Лагарда, я мечтала побыть собой хотя бы наполовину, и взятые на себя обязательства восприняла как цену, которую за это неизбежно придётся заплатить.

Теперь уже точно не сбылось, не случилось.

Способная защитить его ведьма оказалась ему нужнее, чем красивая и хотя бы в меру верная жена.

В дверь спальни коротко и деликатно постучали — так, чтобы не потревожить, если я уже сплю.

— Войдите.

Я ожидала увидеть Агату, в крайнем случае Руперта, но на пороге появился Даниэль.

Как будто я потревожила его своими мыслями или думала о нём, потому что думал он.

Такое стало бы возможным, будь в нём хотя бы четверть ведовской крови, а между нами — годы глубокой и искренней привязанности.

— Я тебя не отвлеку?

— Нет, — я поднялась ему навстречу и сделала попытку улыбнуться, потому что он это заслужил. — Сложно уснуть сразу после.

— Я наблюдал за тобой из окна, — он запер за собой дверь, но остался стоять возле неё, словно не был уверен в том, что его в самом деле хотят видеть, а не принимают из вежливости. — Подумал, что на правах твоего супруга могу зайти и поблагодарить.

Люди, которым я помогала по пути, даже те, ради кого я рисковала собой, далеко не всегда меня благодарили.

Возможно, потому что я брала с них немалую плату.

Возможно, потому что не хотели мириться с существованием силы, которую не могли понять, но к которой были вынуждены обращаться.

Встречались те, кто осенял себя Спасительным Знамением, молясь о том, чтобы больше никогда меня не видеть.

Однажды даже попытались кинуть камень вслед, обвинив в том, что я сама наслала проклятие на их деревню.

Лагард же в своей признательности был до наивности искренен, хотя и старался демонстрировать вежливую сдержанность.

— Не стоит. Это моя работа. Твоя — быть достойным маркизом, моя — делать это.

— Я не думал об этом так, — Даниэль коротко и криво ухмыльнулся, глядя почему-то на мои босые ноги.

Вспомним, что на мне только ночная сорочка, я подумала о халате, но сочла, что это был бы уже перебор.

— К такому сложно привыкнуть. Я не планировала взваливать это на тебя, если меня это хоть как-то оправдывает, — я села на край кровати, тем самым предлагая ему немного расслабиться.

— Тебе не нужно ни за что оправдываться, — Даниэль понял меня правильно и шагнул вперёд. — Я удивлён, что ты осталась.

Комнату освещали три больших свечи, и я отчаянно пожалела о том, что не зажгла хотя бы пять.

— Ты в самом деле ждал, что я разведусь с тобой, услышав свист пули?

— Это было бы разумно. Я предлагал тебе спокойную, обеспеченную и безопасную жизнь, но не смог сдержать своё слово.

— Только не говори, что пришёл ко мне каяться. Потому что мне стало здесь намного интереснее, чем было в моём так называемом вдовстве.

Даниэль хмыкнул тихо и нечитаемо, и тени исказили его лицо, когда он шагнул вперёд, опускаясь передо мной на колени.

— Я для этого недостаточно верующий человек. Да простят меня за это Боги вместе с Нечистым.

— Он точно тебя одобрит.

Даниэль сжал мое колено через два слоя ткани, — свою перчатку и тонкий подол моей сорочки, — и шутить мне расхотелось.

— Ведьмы правда имеют дело непосредственно с ним?

— А род короля правда был бы проклят, если бы он истребил твой?

По лицу Лагарда прошла новая тень, но на этот раз отнюдь не от свечи.

— Есть только один способ проверить.

Он был абсолютно серьёзен, и повод расспросить его подробнее был отличный, но под его взглядом в груди начал сворачиваться тугой ком, и я решила отложить все свои вопросы на потом. Теперь у меня хотя бы был формальный повод для того, чтобы к ним вернуться.

— Не стоит искушать судьбу, — я сама не знала, кому сказала это в первую очередь, ему или себе.

В самом деле он испытал облегчение или мне только так показалось?

— Согласен. Если ты не слишком устала, думаю, мы могли бы найти более интересный способ провести время.

— Маркиз, да вы намерены меня домогаться? — я все-таки засмеялась, и прежде чем он успел отпрянуть, коснулась ладонью его левой щеки. — Не думала, что буду интересовать тебя за рамками нашего договора.

— Я не настолько слеп или нездоров, — Даниэль замер под моей рукой, но не попытался отстраниться. — Именно поэтому я пришёл. Та часть нашего договора, которая предполагает появление наследника, пока откладывается. Но я хотел предложить тебе небольшую… компенсацию. За этот день.

Он сжал второе моё колено, не настаивая, но предлагая забраться на кровать с ногами, и по спине прокатился приятный жар.

— Ты ко всему подходишь прагматично?

— Только иногда. Считай, что я просто хочу убедить тебя остаться.

Теперь он гладил мои щиколотки, и прикосновение мягкой кожи перчаток рождали совершенно новые, яркие и интригующие ощущения во всём теле.

— В том, что ты мастер делать заманчивые предложения, я убедиться успела.

Даниэль опустил голову, как будто ему стало неловко за мелькнувшую на губах настоящую почти-улыбку.

— Погасить свечи?

Я не знала, боялся ли он смутить меня или хотел спрятать в темноте собственную неизбежную неловкость из-за зрения, да это и не было важно.

Приподнявшись, я коснулась его снова, осторожно провела ладонью по волосам.

— Оставь. Мне приятно на тебя смотреть.

— Даниэла.

Это было мягкое, но очень понятное предупреждение, и я решила не спорить. Такого упрямца всё равно словами не переубедить.

Гораздо правильнее оказалось завести руку за спину, чтобы, не отводя от него взгляда, дотянуться до подушки и медленно откинуться назад.

На мне была ещё одна новая сорочка, не прозрачная, но достаточно тонкая, чтобы легко можно было угадать очертания, и я немного выгнула спину — не вызывающе откровенно, чтобы не отдавало фальшью, но достаточно, чтобы Лагард мог рассмотреть.

Он почти задохнулся.

А потом повёл губами по моей лодыжке вверх, к колену, постепенно забираясь под подол, и пришёл мой черед втягивать воздух слишком шумно.

В том, что он оказался отличным любовником, я тоже убедиться успела, но это всё равно было неожиданно.

Приятно.

Даниэль бережным, но очень уверенным жестом развёл мои колени шире, поднялся такими же полу-поцелуями по внутренней стороне бедра.

Лежать перед ним так в самом деле оказалось почти стыдно.

У меня были мужчины до него, и я не сомневалась, что будут после, но настолько чувственно, настолько откровенно не касался никто и никогда. Как будто ему действительно доставляло удовольствие смотреть на меня так. Там.

Поцеловав в самый низ живота, Лагард обжёг кожу дыханием, а потом двинулся ниже, и первое почти невесомое прикосновение оказалось таким острым, что теперь меня выгнуло по-настоящему.

— Дэн!

Он вскинул голову, лишь чудом не зацепившись за мой подол, и подавил ещё одну улыбку.

— Доверься мне. Я знаю, что делаю.

Как раз в этом я не сомневалась.

Он умело и без намёка на брезгливость двинул пальцами, обеспечивая себе лучший доступ, и спустя пару мгновений я забыла не только обо всём, что не давало мне покоя до его прихода, но и на какое имя должна откликаться.

Лагард определённо знал, что делал, лаская языком то невесомо нежно, то настойчиво и так точно, что я теряла над собой контроль.

Тело отзывалось быстрее разума, перед глазами плыло, а в голове шумело.

Я сама раздвинула ноги шире, чтобы ему было удобнее, и Даниэль придвинулся ближе.

Его левая рука оставалось свободной, и он гладил моё бедро так мучительно медленно, едва ли не щекотно. Потертая кожа его перчаток ощущалась одновременно гладкой и нестерпимо грубой.

Я глухо простонала, когда он ненадолго оторвался от меня, чтобы погладить раскрытой ладонью, и сама приподнялась навстречу, почувствовав его губы снова.

Начав двигаться быстрее, Даниэль перехватил мою ногу сильнее, не позволяя закрыться, а потом сместился чуть ниже.

Я едва успела прикусить себе пальцы, чтобы не быть слишком громкой.

Если нас услышат…

Да плевать.

Даниэль не то услышал, не то понял по тому, как я напряглась, и снова начал двигаться медленнее.

В лёгкой сорочке стало невыносимо жарко, волосы липли к шее.

Мне казалось, что это длилось часами, и мягкое уютное тепло, пронизанное яркими вспышками, разливалось по телу, затапливало ум.

Впервые это было настолько личным, и Лагард как будто и это тоже понимал.

Ему должно было быть очень неудобно. И тем не менее, он увлёкся происходящим. Он словно пытался узнать пределы, запомнить момент, в который я потеряюсь окончательно.

Правда, этот момент пропустила я сама.

Несравнимое ни с чем, что было прежде, удовольствие накрыло волной, выбросило за грань, о которой я даже не подозревала. Даже мягкий свет, оставленный в комнате померк, растаял за опущенными ресницами.

Лагард не отстранился.

Он ловил эту волну вместе со мной, прижав ладонь так тесно, что я едва не заскулила от того, насколько это прикосновение усилило ощущения.

Позволив мне немного отдышаться, он подался вперёд, потерся щекой о мой живот всё так же, через рубашку, и в этом жесте было удивление, тепло и… благодарность?

Не давая опомниться ни ему, ни себе, я сжала нетвёрдой рукой его волосы, притягивая ближе, чтобы вовлечь в глубокий, непристойный, восхитительно грязный поцелуй.

В таком положении мне было удобно справиться с его поясом, не глядя.

— Ты не обязана.

— Ты каждый раз будешь это говорить?

Дыхание всё ещё сбивалось, но настроение сделалось отличным.

Я провела ладонью снизу вверх и обратно, сжимая его не слишком крепко, пока больше дразня, и он поперхнулся на вдохе.

Хотя бы отстраниться не пытался.

Развернувшись так, чтобы иметь больше пространства для действия, я подумала секунду, а после мазнула губами по его правой щеке, одновременно начиная ласкать его обеими руками быстрее, ритмичнее.

Взгляд Даниэля поплыл.

Он не пытался отвернуться или отвлечь меня, только смотрел, часто и поверхностно дыша приоткрытыми губами.

И правда, не ожидал.

Растирая нежную кожу ребром большого пальца, я снова поцеловала его коротко, почти целомудренно, на этот раз под подбородком.

Эти поцелуи для него были как укусы, иначе почему бы у него было такое растерянное выражение лица.

Медленно, словно боясь спугнуть, он положил ладонь мне на плечо, и я придвинулась ближе.

Так стало чуть менее удобно, зато Даниэль чувствовал меня полнее и в буквальном смысле не видел ничего и никого кроме.

Он уже был так заведён, что много ему не потребовалось.

Я не позволила ему ни оттолкнуть мою руку, ни откатиться в сторону — сразу легла поперёк его груди, прижимая к перине, делясь тем теплом, что продолжало нарастать в груди благодаря ему.

Медленно выдохнув, он провёл ладонью выше, оставил её лежать на моей шее под волосами.

— Мне очень нравится, какая ты.

Он произнёс это рвано, невпопад, но мне показалось, что я поняла.

— Хочешь сказать, что не любишь правильно воспитанных добропорядочных девиц, падающих в обморок на пороге спальни?

Лагард хмыкнул и погладил мою шею кончиками пальцев.

— Именно. Никогда не понимал, кому это нужно — стесняться человека, с которым собираешься жить долго и по возможности счастливо.

«А ты собрался жить счастливо и по возможности долго со мной?», — вопрос осел на языке, и что ещё хуже, в уме и памяти.

Могло ли для него за один день что-то измениться? И если да, то с какой стати?

Совместная бешеная скачка под угрозой получить пулю, безусловно, способна сблизить кого угодно, но не до такой же степени.

— Расскажи мне про свою семью.

Поняв, что сказала это вслух, я немедленно пожалела о том, что остановила себя минутой ранее.

— Что рассказать? Хочешь узнать побольше о кузите Иветте? — рука Даниэля сдвинулась выше и легла на затылок. — О ней мы можем поговорить в дороге. Все остальные мертвы. Если, конечно, не считать её братьев и сестру, но они ещё дети.

Глубоко вздохнув и прислушавшись, я обнаружила, что он в самом деле не понимал и думал о своём.

— О том, что станет с тем, кто посмеет истребить ваш род. Такое не болтают просто так.

— Лагарды были очень богаты, слово отца имело вес при дворе. А люди склонны преувеличивать.

Другую руку Даниэль положил мне на спину, как будто решился по-настоящему обнять только теперь, когда я была увлечена чем-то другим.

Я коротко поцеловала его в шею, оставив гадать, в самом ли деле этот поцелуй был или померещился.

— Да. Но такое просто так не выдумывают. Возможно, задолго до тебя, но с большой долей вероятности, что-то действительно было.

— Я не хочу думать об этом.

Оперевшись ладонью о перину, я приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо. Оно оставалось спокойным, и правда расслабленным, но я готова была поспорить, что секунду назад Даниэль улыбался.

Следовало прекратить этот разговор, перевести тему, но так сложно оказалось устоять.

— Эта мысль тебя слишком искушает?

— Дани, — нежности в его голосе оказалось столько, что я едва не пропустила вдох.

Погладив меня по волосам, Даниэль спустился пальцами ниже по моему виску и щеке, замер у уголка губ.

— Всего день, как мы женаты, а ты уже вынуждаешь меня говорить о том, как сильно я ненавижу короля.

Он произнёс это странным тоном, так, чтобы непонятно было, шутить или говорит всерьёз, и я тихо засмеялась, прислонясь лбом к его груди.

— Если бы ты в придачу ко всему оказался ещё и девственником, я бы точно подумала, что ты святой.

— А вот это почти оскорбительно.

Теперь уже смеялись мы оба.

Я чувствовала, что Даниэль внимательно на меня смотрит, а значит нужно было поднять глаза.

— Значит ты в самом деле ненавидишь короля. За то, как он расправился с твоей семьёй? Или за то, что сохранил тебе жизнь и подарил это подобие почётной ссылки?

На дне зрачка Лагарда вспыхнуло и потухло настоящее Пекло, но оттолкнуть меня или сжать сильнее он не попытался.

— Из всех возможных благ я предпочёл бы сохранить достоинство. Но именно в нём мне было отказано. Его Величество не дурак, и он умеет наказывать строго.

— А мысль о том, чтобы отомстить, не покидая места своей ссылки, могла бы быть так сладка, — придвинувшись к нему ещё ближе и всматриваясь в его глазах в надежде увидеть ещё хотя бы одну искорку, я во второй раз за вечер произнесла вслух то, что он даже мысленно сформулировать не решался.

Даниэль застыл, будто ждал продолжения, а спустя минуту его пальцы сжались, сминая ткань моей сорочки.

— Ты не станешь этого делать.

— Конечно, нет, — я дёрнула плечом, прерывая его прежде, чем он успеет сказать лишнее. — Наведение порчи — не мой интерес. Но мне хотелось убедиться.

— Убедиться в том, что я не для того женился на ведьме, чтобы загрести жар чужими руками? — он снова гладил мой висок, но на этот раз не требовал и даже не ждал ответа. — Нет. Что бы я ни думал по этому поводу, Его Величество прав, а мне следует быть благодарным и искать способ искупить свою вину.

— Например, женившись и ведя жизнь скромного и добродетельного человека.

— Считаешь, что я именно такой?

Он вскинул бровь, снова предлагая мне решить, шутка это или только её подобие.

Вместо этого я устроилась на его плече удобнее, чтобы иметь возможность встретить взгляд.

— Считаю, что ты можешь быть в очень большой опасности.

— И подвергать этой опасности тебя.

— Поверь, я видела и не такое.

Ему полагалось спросить, с чем же настолько страшным мне приходилось иметь дело, но Лагард промолчал — соблюдал своё обещание не лезть в мое прошлое.

— Мне не нравится твоя затея ехать со мной. Даже не столько потому, что это может быть опасно, сколько…

От затылка до поясницы меня вдруг прострелило таким холодом, что я резко села, оглядываясь по сторонам.

В комнате кроме нас по-прежнему никого не было, да и не могло бы быть, но неприятное ощущение нарастало.

— Дани? — Даниэль тоже приподнялся, но я пресекла возможные расспросы, вскинув руку.

Воздух постепенно менялся, к запаху чистоты, тепла и нас начало примешиваться что-то еще.

— Здесь плохо пахнет.

— Чем?

Моментально сгруппировавшийся маркиз опустил ноги на пол, чтобы собрать одежду, а я не ответила, пытаясь поймать хорошо знакомое ощущение.

Оно исходило от окна, хотя в темноте и за густой листвой ничего нельзя было разглядеть.

— Даниэла?

Он подошел, но остановился в шаге, и я медленно вздохнула, понимая, что надо ответить.

— Смертью.