Жертва безумия

Глава 18

Едва Глория поднялась на крыльцо Мэйла, возле дома остановилась машина шерифа. Она обернулась. Полицейский, сидевший справа, записал что-то в блокноте, вылез из машины и вежливо кивнул ей.

— Мэм, это ваш дом?

— Да. А что?

— Мы проверяем списки домовладельцев, — сказал полицейский. — Вы…

Он заглянул в блокнот и подождал.

— Глория Ладу, — сказала Глория. — Моего мужа зовут Мартин, но его еще нет дома.

— Он работает в Городах?

— Да. В «Мэлл оф Америка». Фирма «Бразерс Шуз».

Полицейский кивнул.

— Вы не заметили на дороге чего-нибудь необычного? Мы ищем человека в микроавтобусе…

Мэйл находился в полумиле, когда увидел перед своим домом автомобиль.

Он узнал ржавый коричневый «шевроле кавалье», принадлежавший парню по имени Боб. Этот парень не знал, где живет Мэйл, но Глория в случае необходимости одалживала у него машину.

Глория. Мэйл остановился у обочины.

Знакомство с ней оказалось полезным для него в больнице. Она работала там, воровала сигареты, иногда — болеутоляющие средства. Она помогла ему стать Мартином Ладу, подменила стоматологическую карту, получила его страховку, когда в реке обнаружили тело Джона Мэйла. Но потом заговорила об отношениях. Никогда не угрожая ему прямо, она намекала на то, что знает о Мартине Ладу слишком много.

Это его беспокоило. Он ничего не предпринимал, потому что она была его соучастницей и сознавала это. Кроме того ей нравилось быть для него «своей» — так она чувствовала себя безопаснее.

Глория была болтлива.

Если бы она догадалась о том, кто похитил Манет, то не смогла бы молчать. Глория испытывала настоятельную потребность говорить о своих проблемах, слушать, как кто-то анализирует их.

Черт возьми! Глория.

Съехав с обочины, Мэйл направился к дому.

Глория Кросби нуждалась в общении. Уже несколько недель ей казалось, что она живет взаперти. Дни проходили однообразно, она ждала какого-то события, нового этапа в жизни. Теперь это произошло. Джон похитил Энди Манет и детей; Глория не сомневалась в этом. Конечно же, у него есть план, как завладеть деньгами Манет. Получив их, они уедут — вероятно, на юг. Мэйл умный, генерирует идеи, но пренебрегает мелочами. Мелочи были по ее части, она доказала это, превратив его в Мартина Ладу.

Мартин Ладу был трусливым дегенератом. Она вспомнила долговязого, худого, прыщавого подростка со слезящимися глазами и заискивающей улыбкой, вечно вытирающего платком красный нос…

Он был бесполезен до того дня, когда власти выбросили их из больницы; государство сделало смехотворный жест — признало бывших пациентов психически нормальными, застраховало их жизнь и здоровье, обеспечило жильем. Страховка стоила жизни Мартину Ладу.

Сидя на крыльце, Глория терпеливо ждала Мэйла. Хотя дом был заперт, Джон явно находился где-то неподалеку — она видела через окно остатки еды на столике в гостиной.

Где он держит Манет и детей? Дом казался пустым. Глория испугалась. Может, он уже избавился от них?

Нет. Она знала, что Джон какое-то время подержит Манет у себя.

Когда Мэйл въехал во двор, Глория поднялась и шагнула навстречу ему.

— Как дела, Джон?

— Нормально, — бросил он. — Что случилось?

— Я заехала посмотреть, как ты живешь. У тебя есть пиво?

Взглянув на нее, он понял, что она все знает.

— Конечно. Заходи.

Проследовав за ним в дом, она осмотрелась.

— Тут все по-прежнему. — Глория плюхнулась в кресло перед компьютером. — У меня есть новые игры. А у тебя?

— Я перестал играть, — ответил он и, достав из холодильника две бутылки с пивом, протянул одну Глории.

— Оказывается, у тебя есть игра Дейвенпорта, — заметила Глория, взяв коробку из-под дискет с описанием.

— Да. — Он отхлебнул пиво. — Как твоя голова?

— В последнее время ничего.

— По-прежнему глотаешь таблетки?

— Иногда. — Она нахмурилась. — Но я оставила их у себя.

— Да?

— Похоже, я не могу туда вернуться, — проговорила она, надеясь, что он спросит ее почему.

— Почему?

— Там были легавые, — ответила она и отпила пиво из бутылки, не сводя с него глаз. — Искали тебя.

— Меня?

— Да. У них есть фоторобот. Понятия не имею, кто им сказал, что я тебя знаю, но им это известно. Мне удалось отвязаться от них и приехать сюда.

— Ты уверена, что они не сели тебе на хвост?

Он посмотрел в окно, опасаясь увидеть полицейские машины.

— Да. Они так глупы, что это не составило труда. Знаешь, кто приходил?

— Дейвенпорт.

Она кивнула.

— Черт возьми, Глория!

— Я прыгнула в автобус, проехала восемь кварталов, вылезла, прошла насквозь через дом Джанис, добралась пешком до Боба, взяла ключи от машины…

— Ты сказала ему, что едешь ко мне?

— Нет. — Она гордилась собой. — Я наврала, что мне надо отвезти домой кое-что из вещей. Когда я выезжала, там никого не было.

— Ладно. У меня возникли проблемы с полицией.

— Знаю. Они и здесь были.

— Здесь?

Теперь он действительно встревожился.

— Едва я приехала сюда, здесь появился полицейский. Они проверяют все загородные дома. Когда я сказала ему, что ты мой муж, он, похоже, успокоился.

— Ты так сказала?

— Да. И он уехал.

— Хорошо.

— Ты увез Манет и ее детей.

Он остолбенел от ее смелости.

— Что?

— Послушай, Джон, тебе не удастся обмануть меня. Где ты их держишь?

— Глория…

Она тряхнула головой.

— Мы взяли пятнадцать тысяч, помнишь?

— Да.

— Это было здорово! — воскликнула она. — Я помогу тебе получить деньги Манет.

Он изумился.

— Я могу взглянуть на них? Я надену на голову чулок или что-нибудь в этом роде. Надеюсь, они не видели твоего лица?

— Глория, деньги тут ни при чем. Я помню, что она сделала со мной когда-то.

— О!.. А что ты с ней делаешь?

— Все что хочу.

— Ну надо же, — пробормотала Глория. — Это так забавно.

Мэйл улыбнулся:

— Пойдем, я покажу тебе.

По пути в погреб Глория сказала:

— Ты говорил, что перестал думать о ней.

— Потом снова начал.

— Почему?

Сначала Мэйл не хотел отвечать, но мрачная, непривлекательная Глория понимала его как никто другой.

— Мне стала звонить какая-то женщина, — сказал он. — Похоже, она ненавидит Энди Манет. Больше я ничего не знаю о ней. Она уверяет, что Манет до сих пор говорит обо мне, о том, что интересовала меня в сексуальном плане. Женщина звонила мне раз пятнадцать.

— Как странно, — пробормотала Глория.

— Да. — Мэйл задумчиво почесал подбородок. — Но самое странное то, что она звонила мне сюда. Она знает, кто я, а я не могу понять, кто она. Ясно одно — она не любит Энди. Она как бы подталкивала меня к этому, я постоянно думал, и вскоре… ты знаешь, как это бывает.

— Да.

— От этого можно спятить. — Мэйл усмехнулся.

Спускаясь по ступеням в подвал, Глория поняла, что за женщина звонила Джону Мэйлу. Она было открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но тут же решила: позже. Она заинтригует его. Джоном следует управлять; чтобы сохранять равенство, надо бороться.

— Я оборудовал комнату. — Мэйл указал на стальную дверь подвала. — Когда-то здесь был погреб для хранения овощей. Я чуть не сдох, работая в этой дыре. Мне приходилось каждые десять минут выскакивать наружу.

Глория кивнула. Она знала о его клаустрофобии.

— Открой, — сказала Глория.

Энди и Грейс стали ковырять деревянную балку застежкой от лифчика Грейс, но работать непрерывно удавалось не более получаса — потом начинали болеть пальцы. Они кое-чего добились: гвоздь обнажился уже на полдюйма, но Энди боялась, что вытащить его они смогут лишь через неделю.

Однако вряд ли у них есть еще неделя: Мэйл становился все более возбужденным и мрачным. Энди казалось, что в него вселился дьявол, она видела по его глазам, что он потерял контроль над собой.

— Мы его никогда не вытащим, — сказала Грейс. — Мама, мы его никогда не вытащим.

Девочка бросила застежку и закрыла лицо руками. Она уже не плакала, они обе уже не могли плакать.

Энди присела возле дочери, взяла ее за руку.

— Не работай больше сейчас. — Энди посмотрела на балку. — Я тебя сменю.

— Бесполезно, — сказала Грейс. — Мэйл слишком большой. Настоящее чудовище.

— Мы должны попытаться. Если у нас появится оружие, мы сможем…

Они услышали над головой тяжелые шаги.

— Он идет. — Грейс отступила к матрасу, в угол комнаты.

— Помни — не смотри ему в глаза.

Звуки шагов доносились уже с лестницы. Энди сдвинула туалет ногой к стене и села на крышку.

— Не говори, если он сам не обратится к тебе, и опусти голову. Я начну говорить, как только он войдет.

— О’кей.

Грейс повернулась лицом к стене, прикрыла ноги измятым платьем.

— Джон, — тихо и невнятно пробормотала Энди, желая показать ему, что едва жива, и опасаясь спровоцировать его.

— Эй, вставай, у нас гостья.

Энди бессознательно подняла голову. Мэйл схватил ее за руку и потащил к двери.

— Можно и мне пойти? — пролепетала Грейс. У Энди упало сердце.

— Нет, — ответил Мэйл.

Он так и не посмотрел на девочку. Чтобы он не подумал о Грейс, Энди поспешила спросить:

— Кто это, Джон?

— Старая подруга по дурдому.

Он вышел вслед за Энди и запер дверь. Возле грязной лестницы стояла женщина в черном. В одной руке она держала ветку, другой сжимала горлышко бутылки с пивом.

Ведьма, подумала Энди. Палач.

— Господи, Джон, — выдохнула женщина.

Приблизившись к Энди, она оглядела ее с головы до ног.

— Ты много ее бил?

— Не очень. В основном я ее трахаю.

— Она тебе позволяет или ты ее насилуешь?

— Чаще всего я просто это делаю, — ответил Мэйл. — Когда она мне мешает, я ее слегка колочу, но стараюсь ничего не сломать. В основном бью ладонью. Вот так.

Он сильно ударил Энди по лицу, и она упала. Мэйл бил ее почти каждый раз, выводя из погреба, и она научилась предугадывать его движения.

Иногда он помогал ей подняться, но сейчас не сделал этого.

— Я принес веревку. — Он показал несколько четырехфутовых кусков желтой синтетической веревки. — Подними руки — нет, не вставай. Просто подними руки.

Энди выполнила приказ, и он связал ей запястья. Жесткая веревка врезалась в кожу.

— Джон, не причиняй мне боль. — Она старалась говорить спокойно.

— Я и не собираюсь.

Привязав второй кусок веревки к тому, что стягивал ее запястья, он перекинул его через крюк, вбитый в потолочную балку. Потянув веревку, Мэйл заставил Энди поднять руки и завязал веревку.

— Начинай, — сказал он Глории. — Ты хотела заполучить ее в таком виде.

Глория обошла вокруг Энди, которая при этом невольно поворачивалась, не отрывая от нее глаз.

— Не поворачивайся, или ты у меня действительно получишь! — рявкнула Глория.

Энди закрыла глаза. Через секунду та хлестнула ее по спине. Энди закричала от боли.

— Мы можем снять с нее все? Я хочу врезать ей по грудям, — возбужденно сказала Глория.

— Валяй. Она не может сопротивляться.

Глория подошла к Энди и протянула руку к ее блузке.

— Тебе все равно надо забрать у нее одежду. Мы разрежем ее ножом. И ребенка тоже.

Мэйл подошел к Глории сзади, держа в руках третий кусок веревки. Он накинул его на шею Глории и скрутил; веревка врезалась ей в кожу, и она попыталась оттянуть ее руками. Увидев ее выпученные глаза в нескольких дюймах от себя, Энди попыталась отвернуться, но Мэйл закричал:

— Нет, смотри! Смотри!

Язык Глории вывалился изо рта, она судорожно подергивалась, махала руками.

У Мэйла напряглись бицепсы, лицо окаменело. Он скручивал веревку все туже. Наконец она обмякла, но Мэйл держал Глорию, пока не убедился, что она мертва.

Энди не испытала потрясения, ибо утратила способность ощущать страх. Она понимала, что точно так же Джон Мэйл может убить ее или Грейс. Она сознавала, что Женевьев мертва, и убийство Глории не представлялось ей значительным событием.

Мэйл отпустил веревку, и Глория рухнула на пол.

— Она стала для меня сущим геморроем. — Он улыбнулся Энди. — Видишь, я забочусь о тебе. Она бы избила тебя до полусмерти.

Руки Энди до сих пор были подняты, и она сказала:

— У меня болят плечи…

— Правда? Очень жаль.

Он подошел к ней сзади, слегка укусил в плечо и снова посмотрел на труп.

— Все это, — он вспомнил слова Глории, — весьма забавно.