Жестокая сделка

25

ИЗАБЕЛЛА

— Ты сводишь меня с ума, — тихо говорит Найл низким и грубым голосом. — Я должен ненавидеть тебя за то, что ты сделала, ты же это знаешь. — Это не вопрос, и он прав, я знаю, но я все еще чувствую, как слезы жгут мои веки при этой мысли.

— Но ты этого не делаешь, — шепчу я.

— Нет. Боже, помоги мне, я этого не делаю, девочка. Я зол на тебя, это точно, но я не ненавижу тебя. И, кажется, я не могу перестать хотеть тебя, как бы сильно ни старался. Но я же сказал тебе, когда мы приедем в Бостон, у тебя будет своя квартира. Это… — он машет рукой на комнату, на меня, на кровать, как бы указывая на желание, которое я в нем пробуждаю, — прекратится. Ты понимаешь это, верно? Ты понимаешь, что мы не собираемся быть вместе, что у нас будет общий ребенок, и я буду заботиться о вас, но я имею в виду именно это, когда говорю, что собираюсь с тобой развестись? Что это временная мера для твоей безопасности? Это не настоящий брак, Изабелла, и то, что ты только что сделала…

— Ты имеешь в виду душ.

Найл проводит рукой по волосам, на его лице видно разочарование.

— Да, я имею в виду душ, Изабелла. Ты вошла туда, зная, что это будет означать. Зная, что это заставит меня хотеть тебя, я даже пытался раздобыть для нас отдельные кровати сегодня вечером. Я… — Он скрипит зубами, качая головой. — Ты заставляешь меня хотеть бросить тебя на эту кровать и впитать каждый дюйм твоего великолепного гребаного тела, и ты заставляешь меня хотеть придушить тебя, и все сразу. И тебе чертовски повезло…

— Что? — Я вздергиваю подбородок, чувствуя, как во мне просыпается волна прежнего бунтарства. — Почему мне повезло, Найл?

— Мужчины, с которыми я работаю, даже те, кто заботится о своих женах, знаешь ли ты, что они делают? Как они справляются с непокорными женами, которые настаивают на том, чтобы мучить своих мужей?

Я точно не знаю, но из нескольких любовных романов, которые мне удалось стащить, у меня есть кое-какая идея.

— Это то, что ты хочешь со мной сделать? — Спрашиваю я с трепетом. — Ты хочешь… отшлепать меня? Наказать меня? Причинить мне боль? Потому что я причинила тебе боль? Потому что я хочу тебя?

Найл прерывисто вздыхает, его глаза блестят каким-то темным жаром, который зажигает что-то и во мне. Я чувствую, как мои бедра сжимаются вместе, дрожь, опасное возбуждение пробегает по мне.

— Я бы никогда не причинил тебе боль, Изабелла, — тихо говорит он. — И меня никогда особо не интересовали шлепки женщин. Но да. Я хочу наказать тебя за то, что ты сделала. Я хочу слышать, как ты плачешь и умоляешь, но не потому, что я причиняю тебе боль.

Я моргаю, глядя на него, не совсем понимая.

— Что ты имеешь в виду? — Тихо спрашиваю я.

Челюсть Найла сжимается, мускулы на ней дергаются, когда он смотрит на меня сверху вниз своими горячими голубыми глазами.

— Я хочу доставлять тебе удовольствие до тех пор, пока ты не заплачешь, Изабелла, доводить тебя до крайности, пока ты не начнешь умолять кончить, заставить тебя умолять и обещать все, что угодно, если я просто доведу тебя до оргазма. А потом, когда ты насквозь промокнешь, будешь сжиматься и умолять меня о чем угодно, я хочу трахнуть тебя так сильно, что ты будешь чувствовать отпечаток моего члена в своей киске несколько дней.

Его голос доносится до меня, густой и грубый, обещающий вещи, которые на самом деле совсем не похожи на наказание.

— Что, если я этого хочу? — Спрашиваю я мягко. — Звучит не так уж плохо.

Глаза Найла сужаются, и я чувствую, как он напрягается, его руки сжимаются и разжимаются, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Черт, — выдыхает он, и когда я смотрю вниз, я вижу, что он снова тверд как скала, его член выглядывает из ширинки боксеров. — Господи, Изабелла, ты сводишь меня с ума.

Я медленно протягиваю руку, проводя пальцем по упругой плоти его члена так, чтобы я могла ее видеть. Он вздрагивает, из его горла вырывается звук, похожий на рычание, а затем его рука вытягивается вперед, хватая меня за руку.

— Хорошо, — отбрасывает он. — Тогда я покажу тебе, как удовольствие может быть наказанием, Изабелла. Если ты так сильно этого хочешь.

Он ведет меня к кровати, одной рукой стягивая свои боксеры и снимая их, пока мы идем. Его член ударяется о пресс, твердый и нетерпеливый, и одним быстрым движением он хватает край моей юбки, дергая ее вниз, так что она падает на пол и оставляет меня тоже обнаженной. Каждое его движение быстрое и резковатое, почти сердитое, и он поворачивает меня лицом к себе на краю кровати.

— Можно я тебя свяжу? — Спрашивает он, и впервые с Найлом меня охватывает настоящий страх. Но, по крайней мере, он дает мне выбор…по крайней мере, я так думаю.

— Нет, — шепчу я, качая головой. — Пожалуйста, нет, это сделал Хавьер, и это было ужасно. Он связал меня и намазал чем-то таким, что ужасно возбудило меня, и оставил вот так, извивающейся и плачущей, и я не могла убежать. Я не хочу чувствовать это снова.

Найл сжимает зубы, и я вижу, как мрачная ярость пробегает по его лицу.

— Я должен был убить этого чертова ублюдка, когда у меня был шанс, — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Мне чертовски жаль, что я этого не сделал, Изабелла. Мне следовало убивать его медленно.

— Вместо этого ты освободил меня, — тихо говорю я. — И я так рада, что ты это сделал. Что бы ты еще ни хотел со мной сделать…

— Я собираюсь мучить тебя удовольствием, это точно, — мрачно говорит Найл. — Но я не буду тебя связывать. Вместо этого ты будешь держать руки по швам, и если ты пошевелишься, чтобы прикоснуться к себе или ко мне, если я не дам тебе разрешения, я остановлюсь. Я не позволю тебе кончить, и я не буду тебя трахать. Ты можешь лечь спать с болью в сердце, если ослушаешься. Ты понимаешь?

Я могла бы сказать ему "нет" прямо сейчас. Я могла бы сказать ему, что я этого не хочу, что это звучит не возбуждающе, но это было бы ложью. И я пообещала себе, что никогда больше не буду ему лгать.

— Ложись на кровать, Изабелла, если только ты не хочешь сказать мне, что не хочешь этого. В таком случае, мы ляжем спать, а утром отправимся на аэродром.

Интересно, был ли у тех других женщин, о наказании которых упоминал Найл, выбор. Я сомневалась в этом. Он дает мне один, но, в конце концов, на самом деле это не выбор.

Пульсирующая боль между ног уже ответила за меня. Я медленно забираюсь на кровать, откидываясь на подушки.

— Раздвинь ноги, — инструктирует Найл, отходя к краю кровати. — Покажи мне, насколько уже влажна твоя киска, Изабелла.

Я чувствую, как краснеют мои щеки, когда повинуюсь ему, широко расставляя ноги. Мой клитор пульсирует при мысли о том, чтобы так непристойно обнажиться перед ним, позволить ему увидеть влажную набухшую плоть, мой маленький клитор, выглядывающий наружу, уже жаждущий его прикосновений.

— Опусти руку и откройся шире, Изабелла, — твердо говорит Найл. — Дай мне увидеть все это, но не трогай свой клитор. Если ты это сделаешь, мы сейчас же остановимся.

Я не хочу, чтобы он останавливался. Мое возбуждение уже быстро нарастает, моя кожа вся горит, и я хочу умолять его прикоснуться ко мне. Вместо этого я опускаю руку, как он и сказал, и чувствую пальцами упругость моего желания, когда широко раздвигаю для него свои складочки, позволяя ему увидеть мой сжимающийся вход, мою задницу, каждый дюйм моей гладкой обнаженной киски.

— У тебя самая совершенная киска, которую я когда-либо видел, — мурлычет Найл, его глаза жадно останавливаются между моих бедер. — И я собираюсь наказывать тебя, пока не решу, что ты умоляла достаточно долго. Держи ноги раздвинутыми, руки по бокам, Изабелла, и не двигай ими, или я остановлюсь.

Я не понимала, как удовольствие может быть наказанием. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять это.

Кажется, что уже очень долгое время Найл почти не прикасается ко мне. Он целует внутреннюю сторону моих бедер, раскрытых для него по моей собственной воле, и проводит языком вниз по складке, где мое бедро встречается с пахом, его теплое дыхание щекочет обнаженную плоть моей киски. Он проводит по ней губами, и когда он отстраняется, я уже чувствую, что вот-вот расплачусь, каждый мускул моего живота и бедер напряжен от желания. Он протягивает руку, нежно проводя пальцами по моим внешним складочкам.

— Ты хочешь, чтобы я потрогал тебя, Изабелла? Протолкнул два, три или даже четыре пальца глубоко внутрь, пока буду доводить тебя рукой до конца? — Пока он говорит, его палец просовывается между ними, задевая мой вход, и я чувствую, как сильно сжимаюсь.

— Да, — задыхаясь, выдыхаю я. — Да, пожалуйста. Я хочу кончить…

— Ты еще очень долго не кончишь. — Пальцы Найла движутся вверх, поглаживая мои внутренние складочки, пока я извиваюсь, к клитору. Он постукивает указательным пальцем по моему клитору, этого достаточно, чтобы вызвать во мне небольшие электрические разряды удовольствия, но недостаточно, чтобы хотя бы приблизить меня к оргазму. Постукивания превращаются в маленькие круги, затем в растирание взад-вперед, пока я не закусываю губу и тяжело дышу, и тогда Найл убирает руку.

— Нет! — Я вскрикиваю, мои бедра выгибаются, но я не двигаю руками. Я не смею, потому что, если он сейчас остановится, я закричу. Мне уже так сильно нужно кончить, и, если верить ему, это только начало.

Через несколько мгновений Найл возобновляет поглаживание моей киски. Он касается моего клитора легкими, как перышко, прикосновениями, целуя внутреннюю поверхность моего бедра, а затем опускается вниз, обводя вход в меня пальцами другой руки. Как раз в тот момент, когда я почти готова закричать от разочарования, он внезапно перекатывает мой клитор между двумя пальцами, одновременно засовывая два других глубоко в мою киску.

Все мое тело мгновенно сжимается, мощный оргазм почти настигает меня от внезапного прилива ощущений, но это длится всего секунду, прежде чем Найл убирает руки. Он смотрит на меня сверху вниз с ухмылкой на своем красивом лице, наблюдая, как вздымается моя грудь, а на глаза наворачиваются слезы, когда я ерзаю на кровати, впиваясь пальцами в одеяло. Я вижу, как пульсирует его член там, где он почти приклеен к прессу, настолько он твердый. Струйка предварительной спермы стекает по его стволу, и у меня текут слюнки.

— Дай мне слизать это, пожалуйста, — умоляю я, но Найл качает головой, ухмыляясь.

— Мне нравится слышать, как ты умоляешь попробовать мой член, девочка, но не сейчас. Речь идет о тебе и твоем наказании. Это было бы не так уж много, не так ли? Насколько я могу судить, тебе нравится сосать мой твердый член.

Мое лицо вспыхивает от смущения из-за того, как он это говорит, но у меня нет времени на раздумья. Мгновение спустя Найл снова стоит на коленях между моих бедер, и на этот раз меня касается его рот.

Это самое изысканное, мучительное удовольствие: его мягкое дыхание на моей обнаженной коже, его язык, пробующий меня на вкус мелкими облизываниями, порхающий над моим входом и складочками и поднимающийся к моему клитору, где горячее скольжение его языка заставляет меня вскрикивать. Он дразнит меня так, что я теряю счет времени, пока почти не начинаю рыдать от желания. Затем он наклоняется вперед, всего на секунду плотно прижимаясь ртом к моему клитору и обводя его языком со всем давлением и жаром, которые мне нужны.

— Я собираюсь… о боже, я собираюсь кончить, я… — Мои бедра приподнимаются, безрассудно впиваясь в его рот, но Найл мгновенно отстраняется, его губы блестят от моего возбуждения, когда он улыбается мне сверху вниз.

— Нет, это не так, — говорит он, и я чуть не расплакалась. Возбуждение почти болезненное, тяжелая, жаждущая судорога в животе, и я чувствую, как моя киска сжимается в ожидании разрядки, которой нет.

— Пожалуйста, — выдыхаю я. — Пожалуйста, пожалуйста, мне это нужно. Мне все равно как, но мне это нужно, Найл…

— Пока нет, — говорит он, а затем, когда мое тело немного расслабляется, он снова оказывается у меня между бедер.

Я теряю счет тому, сколько раз он доводил меня до предела, как он это называл, доводя до стонов, всхлипываний на грани наслаждения, а затем останавливал. Моя мольба превращается в припев, одно и то же слово стону снова и снова, умоляя его о чем угодно: полизать меня, потрогать пальцами, трахнуть меня, взять мою киску или задницу, или все, что он захочет, лишь бы он заставил меня кончить.

Наконец, Найл поднимает взгляд между моих бедер, его рот и щетина блестят от прилива возбуждения между моими бедрами.

— Ты можешь кончать, когда захочешь, — говорит он глубоким и грубым голосом, а затем наклоняет голову, чтобы обхватить губами мой клитор.

Звук, который я издаю, почти крик, наполняющий комнату, когда оргазм накрывает меня почти мгновенно, все мое тело сжимается от силы отложенного удовольствия. Найл сильно сосет мой клитор, тугая набухшая плоть пульсирует у него во рту, когда из меня исходит больше влаги, чем я когда-либо представляла, заливая его язык. Я чувствую, как он вводит в меня два пальца, затем три, грубо засовывая их в мою ноющую киску, когда он заставляет меня кончать ему на лицо, сильно и дольше, чем я когда-либо знала, что могу испытывать оргазм, спазмы прокатываются по мне, пока я не чувствую, что вот-вот потеряю сознание от удовольствия.

Внезапно Найл нависает надо мной, держа в руке свой толстый твердый член, в то время как другой рукой он раздвигает мои ноги.

— Теперь, — рычит он, его глаза полны такой темной, злой похоти, что это почти напугало бы меня, если бы я не была так ужасно возбуждена, — я собираюсь трахнуть тебя так, как хотел в ту первую ночь, Изабелла, даже если это убьет меня, черт возьми. Я собираюсь трахнуть тебя грубо и жестко, и ты можешь кончать столько раз, сколько захочешь, при условии, что будешь делать это на моем члене.

И с этими словами он вонзает в меня свой толстый член так сильно, что я кричу.

Я думала, что он уже жестко трахал меня раньше, но я ошибалась. Его пальцы впиваются в подушки, на лице маска напряженного, яростного удовольствия, когда он долбит меня своим членом, его бедра врезаются в меня с каждым яростным толчком, и я наслаждаюсь каждой гребаной секундой этого. Это так чертовски приятно, когда его член наполняет меня, растягивает, почти разрывая на части своей жестокой грубостью. Я выкрикиваю его имя, когда жестко кончаю на его член, моя киска сжимает его так сильно, что он едва может снова выйти, когда я кончаю. Он невероятно тверд, и я слышу, как он рычит мое имя, когда трахает меня, толкаясь до упора с каждым ударом и заставляя меня кончить во второй раз, прежде чем он выходит, сжимая свою длину в кулаке.

— Посмотри на это, — хрипит Найл. Он хватает меня за ноги, перекидывая по одной через каждое плечо, так что моя задница приподнимается, так что мне хорошо видны моя набухшая киска и маленький твердый клитор. — Посмотри на свою жадную киску, Изабелла. Смотри, как я трахаю твой клитор, пока не кончу на него полностью. Это то, чего ты хотела, так что, блядь, возьми это.

Он прижимает свою набухшую головку члена к моему клитору, потирая его там, толкаясь, его рука грубо поглаживает себя. Его член блестит от моего возбуждения, его предварительная сперма стекает по моему клитору, пока он сам не пропитывается ею, и он громко стонет, когда я вижу, как он набухает и пульсирует, все его тело напрягается.

— Смотри, что ты блядь…делаешь…со мной… — рычит Найл, безжалостно дергаясь, когда он сильно прижимает свой кончик к моему клитору, и затем я вижу, как он вспыхивает, когда первая мощная струя его спермы ударяет по моему клитору.

Жар от этого заставляет меня кончить мгновенно, нарастающий оргазм вызван непристойным зрелищем и горячей спермой, струящейся по моей киске, покрывающей мою обнаженную кожу, пропитывающей мой клитор. Он продолжает толкаться, трахая мой клитор, одновременно дергая своим твердым членом по всей длине, постанывая от удовольствия, когда я содрогаюсь и сильно кончаю, так же яростно потираясь о него.

Он обмакивает головку своего члена в сперму, опускает ее вниз, запихивает обратно в меня и снова толкается.

— Ты хотела этого, — стонет он, сильно сжав челюсти. — Так возьми мою гребаную сперму.

Он толкает себя в меня, вонзая свою сперму глубоко в меня несколькими длинными движениями, пока, наконец, не начинает размягчаться. Когда он замедляет шаг, то смотрит на меня сверху вниз, его лицо смягчается, и он мягко убирает мои ноги со своих плеч.

— Я не причинил тебе боли? — Спрашивает он хриплым скрипучим голосом. — Я не мог… черт возьми, Изабелла, я чувствовал, что не могу это контролировать.

— Я в порядке, — шепчу задыхаясь, едва способная говорить после того, как он только что трахнул меня так сильно. — Это было…это было очень хорошо. Я хотела плакать, пока ты дразнил меня, но в конце концов…

Найл смотрит на меня сверху вниз, стоя на коленях между моих ног, и проводит рукой по своим волосам.

— Господи, Изабелла, — бормочет он, качая головой. — Ты сведешь меня в могилу.

— Почему? — Шепчу я, но он уже отходит от меня, исчезая в ванной. Он приносит теплую ткань, нежно проводит по внутренней стороне моего бедра, стирая следы своей спермы, оставшиеся на мне, все это время отказываясь встречаться со мной взглядом. — Почему? — Я спрашиваю снова, когда он возвращается, но он не отвечает. Он забирается в кровать, ложится на спину и тянется, чтобы выключить свет. Я открываю рот, чтобы сказать что-то еще, но прежде, чем я успеваю, Найл прерывает меня.

— Спокойной ночи, Изабелла, — говорит он с такой решительностью, что я понимаю, что спорить бесполезно.

Завтра мы отправляемся в Нью-Йорк. И после этого… Все будет кончено.