Жизнь в трех лицах

Глава 21

Мы устроились за одним из столиков. Тяжелые вазоны с декоративными растениями создавали иллюзию уединенности и уюта. Улыбчивая официантка споро принесла меню и прохладительные напитки.

— Дора, я вижу, вас что-то тревожит, — прервал затянувшееся молчание Сайрен. — После посещения приюта вы сами на себя не похожи. Я понимаю, это место мало у кого вызывает теплые чувства, но вы мне показались довольно крепкой особой, не склонной к излишней сентиментальности и бесполезной жалости.

— Простите, дорт, — я смущенно улыбнулась, — просто на одной из старых фотографий увидела мальчика. Лицо разглядеть сложно, но есть что-то до боли знакомое в его позе. Странно, правда? Мальчик уже давно стал мужчиной, но среди моих знакомых нет приютских. У меня совсем другой круг общения.

— Может, кто из прислуги?

— Нет, я уже всех перебрала. Очередная загадка, которую я пока не могу решить.

Неожиданно в студеных глазах следователя загорелся горячий огонек азарта:

— Предлагаю вам сделку, дора. Вы сопровождаете меня к одной выжившей из ума старушке, а я выясняю имя заинтересовавшего вас мальчишки. Ну как, согласны? Только нужно будет опять заехать в приют и сделать снимок.

— Согласна, — я облегченно вздохнула, — Не знаю почему, но меня тревожит эта фотография. Я даже сделала копию.

Порывшись в сумочке, я вытащила небольшой записывающий артефакт. Активировав режим воспроизведения, мы склонились над слегка подрагивающей проекцией.

— Вот он, видите? Рядом с кудрявой девочкой. На фотографии ему не больше десяти-двенадцати лет, значит, сейчас это тридцатилетний мужчина.

— Не переживайте, я свое дело знаю, через пару дней мы выясним, кто это — Внимательно рассмотрев снимок, следователь убрал артефакт в карман. — Давайте обедать, терпеть не могу остывшее мясо.

Удобно устроившись на подушках наемного экипажа, я задумалась об истинной цели приезда Сайрена Холла в этот город. Следователи высшего ранга не имеют привычки возвращать в приюты сбежавших мальчишек и навещать старых дам без веских причин. Дело Черной Вдовы, скорее всего, является лишь прикрытием для настоящего расследования. Из обрывков услышанных фраз можно было сделать вывод, что Сайрена интересуют старушки, жертвующие деньги сирым и убогим, а также рыжие девушки, взятые на воспитание. Только что плохого в том, что больная женщина решила подготовить себе теплое местечко в раю? Да и за сиротку, нашедшую новый дом, можно только порадоваться. Очень хотелось расспросить сидящего напротив мужчину, но я сдерживала неуместное любопытство. Следователь не доверял мне, это было совершенно очевидно, и запросто мог отправить меня домой, чтобы нос свой любопытный не совала, куда не следует.

Карета остановилась у небольшого домика, окруженного заросшим садом. Приподняв щеколду покосившейся калитки, мы прошли по узкой дорожке к крыльцу. Колючие головки репейника норовили уцепиться за длинную юбку, задержать непрошеных гостей. Одичавшие маки роняли красные лепестки на гравий, практически погребенный под вытоптанными сорняками.

На стук сперва никто не откликнулся, дом казался пустым и заброшенным. Но вот в глубине послышались торопливые шаги, дверь заскрипела, и на пороге появилась молодая женщина с усталыми глазами и скорбно опущенными уголками губ.

— Что вам нужно? — недовольно спросила она, загораживая проход. — Дора Зита отдыхает и никого не хочет видеть.

Она собиралась захлопнуть дверь, но Сайрен ловко извлек из кармана удостоверение и продемонстрировал опешившей женщине.

— Мне необходимо поговорить с вами и дорой Зитой. У нас есть сомнения, что накопленные сбережения были переданы приюту добровольно. Этот вопрос необходимо прояснить. Вы позволите войти?

— Добровольно — не добровольно, да только сорок тысяч золотых теперь не вернешь, — женщина безнадежно махнула рукой и посторонилась. — прямо по коридору и направо. Только аккуратно, не споткнитесь, тетя не любит яркий свет.

Дора Зита нашлась в дальней комнате. Монотонно раскачиваясь в кресле, она куталась в некогда красивую шаль и что-то бормотала под нос. Мутный взгляд бледных, будто выцветших глаз бесцельно скользил по темным портретам, украшавшим стены, а скрюченные пальцы непрерывно перебирали стершиеся бусины деревянных четок.

— Здравствуйте, дора, как вы себя чувствуете? — негромко спросил Сайрен.

Старуха продолжала раскачиваться, не обращая внимания на гостей.

Мне стало очень неуютно. Навязчивое поскрипывание кресла, невнятное бормотание, сгустившиеся по углам чернильные тени рождали ощущение надвигающейся опасности.

— Вы позволите? — следователь, ничуть не смущенный холодным приемом, открыл небольшой чемоданчик и достал несколько артефактов. Парочку аккуратно приложил к сухой, желтоватой коже доры Зиты, слегка задел четки, одежду. Старуха безучастно наблюдала за его действиями. Казалось, ее совершенно не интересовало происходящее.

Мужчина присел на корточки, взял в свои руки трясущиеся ладони и мягким, успокаивающим голосом начал задавать вопросы, проникновенно глядя в бесцветные старческие глаза.

— Скажите, дора, почему вы решили пожертвовать все свои сбережения сиротскому приюту?

Никакой реакции.

— Дора, ведь вы были очень богатой женщиной, на эти деньги вы могли бы обеспечить себе достойный уход, лучшие лекари смотрели бы вас, поехали бы на горячие источники. Но вы отдали все приюту и теперь сидите в темной тесной комнатке, ваша прислуга сбежала, а племяннице приходится продавать столовое серебро, чтобы купить лекарства.

Кресло замерло, пронзительно скрипнув. В блеклых глазах появилась осмысленность, а скрюченные пальцы с неожиданной силой вцепились в следователя. Четки упали на пол.

— Денежки, мои денежки… — хрипло забормотала старуха, — все, все, нету их… забрали…

Она часто лихорадочно задышала, кривясь, будто от сильной боли, и вдруг обмякла, обессиленно откинувшись на высокую спинку.

— Сиротки, бедные сиротки, — запричитала совершенно другим, каким-то плаксивым голосом, — им нужно помочь, обязательно нужно помочь…

Сгорбившись, прикрыв слезящиеся глаза, она дрожала, вжавшись в кресло, и казалась такой жалкой, что следователь прекратил расспросы, встал, молча убрал в чемоданчик свои артефакты и вышел в коридор, поманив меня за собой.

— До свидания, дора, — я подняла упавшие четки и вложила в безвольную ладонь старухи, бережно поправила на ее плечах мягкую шаль.

В коридоре Сайрен беседовал с племянницей доры Зиты.

— Лекари руками разводят, а люди шепчутся, что ее собственная совесть убивает. И то правда, тетушка всегда отличалась скверным характером. И лишить нас денег — это вполне в ее духе. Но пожертвовать все свои сбережения приюту⁈ Да она этих беспризорников яростно ненавидела!

— Вы упоминали сорок тысяч золотых…

— Да, дорт. Золото, драгоценности, ценные бумаги. Все исчезло в один день.

— Но должен был быть заключен договор или хотя бы акт передачи?

— Есть такой, а что толку? Ушлый директоришка приюта явно обманул тетю. В договоре указаны украшения, золото и бумаги на сумму около пятнадцати тысяч, а основная часть просто бесследно исчезла. Тетя хранила деньги дома, не доверяя банкам. Я сама тех денег не видела, признаю, но дора Зита пару раз упоминала в разговоре о своих сокровищах. Мол, сумела скопить двадцать пять тысяч, да только ни серебрушки не даст ни сестре, ни племянникам. — женщина вздохнула, — так оно и получилось.

Попрощавшись, мы вышли на улицу. Прикрыв отвыкшие от яркого света глаза, я с наслаждением вдыхала свежий воздух, пахнущий цветами, пылью и примятой травой.

— Что скажете, дора Ангелина? — Сайрен предложил мне локоть и медленно повел по безлюдной улице. — Ваше сердце бьется слишком часто, дыхание сбилось. Вы взволнованы. Заметили что-нибудь необычное?

Ха, да тут необычностей целый вагон и маленькая тележка! Вопрос в том, какими из них поделиться с уважаемым следователем, а какие не стоит пока озвучивать…

— Во-первых, — начала я медленно, — старушка находится под сильным внушением. Это очевидно. Правда, создавать такие артефакты могут лишь маги с изначальной силой, и при желании такую силу можно отследить. Но раз вы до сих пор этого не сделали, есть два варианта: либо имеются неизвестные короне маги, либо появились умельцы, создающие артефакты на другом типе магии. Оба варианта мне не нравятся.

Настоящая Ангелина много времени посвятила изучению данного вопроса. И в конце концов отказалась от применения артефактов внушения. Не потому, что они были запрещены. Подобные мелочи ее никогда не останавливали. Но изначальные маги преданно служили короне и не баловались темными делишками. Артефакты внушения использовались крайне редко, чаще всего в отношении опасных преступников, подлежали строгой отчетности и имели еле уловимый, но все же вполне определяемый остаточный след.

— Я смотрю, вы прекрасно осведомлены о таких артефактах, дора. — насмешливо протянул Сайрен. — А ведь это довольно закрытая информация. Но в ваших словах меня больше задело другое. Почему вы уверены, что мы эту силу не можем отследить?

Я прикусила язык, ругая себя за неосмотрительность и излишнюю болтливость, но отступать было уже некуда. Кроме того, мне нужно было раскрывать многочисленные тайны дома Бэкрудов, и хорошие отношения со следователем могли пригодиться.

— Ведь это не первая старушка, внезапно решившая облагодетельствовать сирых да убогих, я права, дорт? — ответила я вопросом на вопрос, отмечая, как хмурится и темнеет лицо Сайрена.

— С чего это в вашу хорошенькую головку пришли подобные мысли? — Следователь резко остановился, больно схватив меня за руку.

— Тут все просто. — спокойно ответила, высвобождая ладонь и вновь беря мужчину под локоть. — Ваше восклицание «как, и вы тоже?» на мою глупую шутку, интерес высококлассного специалиста к в общем-то обычной бытовой ситуации. Ну, и сегодняшняя встреча с дорой Зитой.

— Ладно, допустим. Оставим пока вашу удивительную осведомленность. Вы сказали, что женщина находится под внушением. Это во-первых. А во-вторых?

— А во-вторых, ее травят. Медленно убивают каким-то ядом…