Жребий Флетча

Глава 10

9:00 Р. М. Приветственная речь.

Хай Литвак: «Терроризм и телевидение».

— Я ожидал твоего появления, — пробурчал Боб Макконнелл.

Обед уже близился к концу, когда Флетч занял свое место за круглым столиком на шестерых, в дальнем углу зала.

Кроме Макконнелла, мужчины крупного, лет сорока, с усами и бакенбардами, за ним сидели Кристал Фаони и Фредерика Эрбатнот.

— Лишь в сказке за столиком для шестерых со мной могут сидеть только две женщины.

— Привет, Боб.

— Привет.

— Они посадили нас вместе, — наклонилась к Флетчу Фредерика Эрбатнот. — Чтобы мы познакомились поближе.

— Это точно.

Флетч измерил взглядом расстояние, отделяющее их от главного стола.

— Похоже, организаторы конгресса не относят нас к важным персонам. Если сдвинуть наш столик на несколько футов вправо и убрать стену, то мы могли бы класть грязные тарелки в посудомоечную машину, не поднимаясь со стула.

— Ты прав, — кивнул Боб.

Несколькими годами раньше Роберт Макконнелл ушел из газеты и десять месяцев проработал пресс-секретарем кандидата в президенты Соединенных Штатов.

Такой шанс выпадает раз в жизни.

Но, к сожалению, тот кандидат так и не стал президентом.

Боба взяли в газету, на прежнее место, но не с распростертыми объятьями.

Издатель, Уолтер Марч, полагал, что ошибка в суждении, ставка не на ту лошадь, несомненный минус, перевешивает плюсы приобретенного опыта. По большому счету сам Уолтер Марч никогда не ошибался.

И в тот раз его газеты поддерживали другого кандидата, который и победил.

И все эти годы ушли у Роберта Макконнелла на то, чтобы преодолеть депрессию, моральную и финансовую, обусловленную его неудачным выбором.

— Сделали тебе массаж, сибарит? — спросила Кристал.

— Ты ходил на массаж? — сразу подобрался Боб. Для него, а репортер он был хороший, имела значение каждая мелочь.

— Потом меня потянуло в сон, — ответил Флетч.

— Пожалуй, и я последую твоему примеру, — решила Кристал. — Может, удастся согнать с себя хоть толику жира.

— Кристал, дорогая, — улыбнулся Флетч. — Какая же ты зануда.

— Я?

— Ты говоришь только о своем жире.

Опоздание Флетча привело к тому, что официант одновременно поставил перед ним все блюда: фруктовый и мясной салаты, ростбиф, картофель, зеленый горошек, торт с клубничным кремом и кофе.

— Принести вам что-нибудь выпить? — спросил официант.

— Нет, благодарю, — покачал головой Флетч.

— Потому что все только и говорят о нем, — возразила Кристал.

— Это ответная реакция. Ты же постоянно переводишь разговор на собственный жир, — Флетч пожевал дольки грейпфрута и апельсина. — Плантация Хендрикса дышит историей. Вазочка для фруктового салата, и та старинная.

— Я никогда, никогда не упоминаю собственный жир, — не согласилась с ним Кристал и полезла вилкой в его мясной салат.

— Ты никогда не упоминаешь ничего иного, — Флетч подвинул поближе к себе тарелку с ростбифом. — Ты из той породы людей, которые обожают свою кошку, собаку, яхту, сад или что-то еще, а потому и говорят только об этой чертовой кошке, собаке, яхте… что еще я называл?

— Сад, — подсказала Фредди.

— О чертовом саде, — кивнул Флетч. — Занудство, занудство, занудство.

Кристал заедала салат хлебом.

— Это самозащита.

— Глупости. Тебе не от чего защищаться.

— Я жирная.

— У тебя прекрасная кожа.

— Да еще как много. — Кристал потянулась к торту Флетча. Фредерика Эрбатнот посмотрела на Роберта Макконнелла.

— Это Ай-Эм Флетчер. Он ладит со всеми.

— Эта глупая, навязчивая американская идея! — воскликнул Флетч. — Ну почему все должны казаться истощенными до предела?

Голос Кристал звучал глухо: она набила рот тортом.

— Кому бы об этом говорить, но только не тебе. Ты-то не жирный.

— В каждом тощем, — изрек Флетч, — сидит толстяк, жаждущий вырваться наружу.

С полным ртом, Кристал искоса глянула на Флетча, и более не смогла сдержаться. Она и Флетч начали смеяться, смеяться, смеяться. Левой рукой Кристал держалась за бок, правую, с салфеткой, поднесла ко рту.

Фредерика Эрбатнот и Роберт Макконнелл, смотрели на них, даже не улыбаясь.

Кристал протянула руку к чашке кофе. Флетч забарабанил кулаком по столу.

— Кофе не тронь!

От смеха Кристал едва не свалилась со стула.

Роберт Макконнелл подозвал официанта.

— Принесите что-нибудь выпить. А то мы никак не развеселимся.

Официант оглядел пустые бокалы, вопросительно посмотрел на Флетча.

— Флетч? — спросил Боб.

— Мне все равно.

— Принесите ему бренди. Ему надо успокоиться.

— И еще один кусок торта, — добавила Кристал. — А не то я умру от голода.

Флетч отодвинул тарелку.

— Больше я есть не могу. Слишком много смеялся, — он повернулся к Кристал. — Хочешь доесть, Кристал?

— Конечно.

Но тарелка так и осталась перед Флетчем.

— С кем вы разговаривали у себя в номере? — спросила Флетча Фредди.

— Разговаривал?

— Я не подслушивала, но стены тут тонкие.

— И вы все слышали через стену?

— У меня сложилось впечатление, что вы репетировали речь.

— Репетировал речь?

— Другого голоса я не слышала.

— Я говорил с Кристал. По телефону.

— Нет, — Фредди покачала головой. — Вы записывали свой голос на магнитофон, а потом прослушивали запись.

— Да, я воспользовался магнитофоном. Записал кое-что для себя.

— На какую тему? — Боб откинулся на спинку стула, чтобы официант смог поставить перед ним полный бокал.

— Я знаю! — вмешалась Кристал. — Великий специалист по части журналистских расследований, Ирвин Морис Флетчер, выяснил, кто убил Уолтера Марча.

— Пусть это покажется странным, но выяснил, — кивнул Флетч.

— Кто же? — прямо спросила Фредди.

— Роберт Макконнелл, — ответил Флетч.

Фредди глянула на Боба.

— Мотив?

— Несколько лет тому назад газеты Марча поддержали оппозицию. И увели конфетку буквально из-под носа Боба. Не так ли. Боб? — лицо Макконнелла чуть побледнело. — Кандидат Боба мог и победить, если бы газеты Марча не приняли сторону его соперника. Боб попал бы в Белый Дом. А вместо этого ему пришлось вернуться за прежний обшарпанный металлический стоя в редакции, да еще с крупными долгами банку.

Взгляды мужчин перекрестились. Флетч чуть улыбался.

— На какую тему? — повторил Боб. Флетч пожал плечами.

— О путешествиях. Я приехал из Италии. Между прочим, кто-нибудь видел Младшего?

Возраст Уолтера Марча младшего приближался к пятидесяти, но его по-прежнему звали Младший.

— Я слышала, он пьет, — подала голос Кристал.

— Джейк Уилльямс увез его и Лидию на машине. Проветриться, — Боб откинулся на спинку стула. — Чтобы они хоть немного отвлеклись от случившегося.

— То есть полиция требует, чтобы миссис Марч и ее сын оставались на этом чертовом конгрессе? — спросила Фредди. — Какая жестокость.

— Полагаю, они могут избрать этот путь, — кивнул Боб. — Если захотят.

— Когда за твоей спиной могущество «Марч ньюспейперз», можно рассчитывать на всемерное содействие и дружелюбие властей.

— По крайней мере, внешнее, — пробурчал Боб.

— О, перестаньте, — отмахнулась дама, заявившая ранее, что приехала от журнала «Ньюсуорлд», но, похоже, не знакомая с хитросплетениями журналистских отношений. — В наши дни газеты не так уж и могущественны, как бывало.

Трое газетчиков переглянулись.

— «Марч ньюспейперз»? — переспросила Кристал Фаони.

— Еще как могущественны, — возразил Роберт Макконнелл.

— Да, — подтвердил Флетч, — они печатаются и продаются двенадцать месяцев в году.

За главным столом по стеклу застучала ложечка.

— Начинается, — Боб обреченно вздохнул. — Послеобеденная отрыжка.

Флетч развернул стул лицом к возвышению.

— У кого-нибудь есть сигара? — поинтересовался Боб. — Я давно мечтал о том, чтобы выдохнуть струю дыма в нос Хаю Литваку.

На возвышение поднялась Хелена Уилльямс.

— Эта штуковина работает? — спросила она микрофон.

Многократно усиленный голос отразился от стен.

— Нет! — ответила аудитория.

— Разумеется, нет! — ответила аудитория.

— Спроси еще раз, Хелена! — попросила аудитория

— Добрый вечер, — поприветствовала Хелена собравшихся.

Сидящие за столами перестали скрипеть стульями и откашливаться.

— Несмотря на трагические обстоятельства, связанные со смертью президента Ассоциации американских журналистов, Уолтера Марча… — она запнулась, тяжело вздохнула, но переборов себя, продолжила, — …я рада видеть вас всех. Добро пожаловать на сорок девятый ежегодный конгресс Ассоциации американских журналистов.

Уолтер Марч собирался обратиться к вам с приветственной речью, но…

— Но старину Марча отправили домой в гробу, — прошептал Роберт Макконнелл.

— Разумеется, никто из нас не сумеет заменить его. Так что давайте вспомним все хорошее, что он сделал для Ассоциации и для каждого из нас и для нас всех за те долгие годы…

— Тут есть что вспомнить, — пробурчал Роберт Макконнелл.

— Это точно, — поддержала его Кристал Фаони.

— …и почтим его память минутой молчания.

— Эй, Флетч, у тебя есть колода карт, — громким шепотом нарушил Роберт Макконнелл пожелание Хелены.

За другим столиком Тим Шилдз замахал рукой, подзывая официанта с полным бокалом.

— Я уверена, что причиной тому не эти трагические обстоятельства, но президент Соединенных Штатов отменил свое выступление на нашем конгрессе, назначенное на среду.

— Жаль, — Боб посмотрел на Флетча. — Я привез с собой двое ножниц.

— …Однако, вице-президент сможет приехать.

— Администрация решила, что полностью игнорировать нас не стоит, — прокомментировала Кристал Фаони. — Собственно, что такого произошло? Удар в спину — наша излюбленная практика. Просто на этот раз он нанесен более открыто.

— И еще одно объявление, прежде чем я дам слово Хаю Литваку. Позвольте представить вам Эндрю Нила, капитана полиции штата Виргиния, который ведет расследование убийства бедного Уолтера…

И Хелена отступила от микрофона.

Из-за столика у двери поднялся мужчина с коротко стриженными, тронутыми сединой волосами, с военной выправкой, пусть и в гражданской одежде, и направился к возвышению.

— Готов поспорить, он скажет: «Последнее по счету, но не по значению», — отреагировал Боб Макконнелл.

Чуть покраснев, капитан Нил наклонился к микрофону.

— Добрый вечер, — приятный, бархатный баритон. — Примите мои соболезнования в связи с трагической гибелью президента вашей ассоциации.

— Принимаем, принимаем, — покивал Боб.

— Во-первых, я хочу попросить вас не отменять ваш конгресс. Разумеется, смерть Уолтера Марча наложит отпечаток на ваши заседания…

— Еще как наложит, — буркнул Боб.

— …но, заверяю вас, мы приложим максимум усилий, чтобы как можно меньше мешать вам заниматься своими делами.

Во-вторых, нам, разумеется, понадобятся показания всех тех, кто находился на Плантации Хендрикса в время этого трагического происшествия. Заранее благодарю вас за содействие расследованию.

В-третьих, я понимаю, что сейчас меня окружают лучшие репортеры мира. Откровенно говоря, я ощущаю себя Даниилом в клетке со львами. Каждый из вас полагает, и это абсолютно справедливо, что ваши газеты, также теле- и радиокомпании должны наиболее полно освещать расследование, а потому обещаю держать вас в курсе происходящего. Но, пожалуйста, поймите, что мне поручено нелегкое дело. Многие уже обращались ко мне с вопросами. Я могу ответить на все, но тогда у меня не останется времени на расследование. Если мы выявим важные улики, будьте уверены, вы о них узнаете первыми. А потому я хотел бы попросить вас не давать волю воображению и не муссировать слухи и досужие домыслы.

— Сейчас, — шепнул Флетчу Боб.

— И последнее, по счету, но не по значению, — капитан Нил его не подвел. — Если кому-то из вас известна важная информация, которая может помочь нам в розыске убийцы, мы надеемся, что вы поделитесь ею со мной или с моими сотрудниками.

Сегодня утром здесь, на Плантации Хендрикса, кто-то убил Уолтера Марча. Убил не спонтанно, но обдуманно, тщательно все подготовив. С той минуты ни один человек не покинул отель. Так что убийца среди нас, возможно, даже в этом зале.

Повторюсь, я с благодарностью приму любую помощь.

Капитан Нил оглядел зал, выпрямился.

— Благодарю за внимание.

— Хороший парень, — похвалил его Боб. — И, похоже, знает свое дело.

— Умный и порядочный, — добавила Кристал.

— Неудачник, — высказала свою точку зрения Фредди Эрбатнот.

— Готов поспорить, он скажет: «Не убивайте гонца», — откликнулся Боб Макконнелл на появление у микрофона Хая Литвака.

Кристал и Флетч лишь пожали плечами. Хая Литвака, ведущего вечернего информационного выпуска, уважали и ценили все, кроме журналистов, большинство из которых просто ему завидовали.

Симпатичный, держащийся с достоинством, с безупречными манерами, хорошо поставленным голосом, знающий себе цену Хай Литвак уже многие годы получал фантастическое жалование. Пожалуй, он был самым богатым журналистом.

Завидовали ему еще и потому, что в своем деле ему также не было равных.

В отличие от телекомментаторов других программ, он старался концентрировать внимание зрителей на новостях, а не на собственной персоне. И интервью в прямом эфире он строил по-своему: никогда не старался подвести к желаемому ответу ни зрителей, ни гостя программы.

Завидовали также его известности, ибо без Литвака не обходилось ни одно крупное событие.

Хай Литвак издавна обосновался на самом верху.

Рядом с ним за главным столом сидела его жена, Кэрол.

— Добрый вечер, — знаменитый голос наполнил зал. — Когда мне предоставляют возможность выступить, я стараюсь затронуть те темы, о которых меня наиболее часто спрашивают, независимо от того, хочу я говорить о них или нет.

В последнее время более всего мне задают вопросы о терроризме, вернее о том, должно ли телевидение показывать результаты террористических актов, не способствует ли оно тем самым пропаганде терроризма, не подвигает ли будущих террористов на новые безумства.

Я ненавижу показывать то, что вытворяют террористы. Я ненавижу читать об их деяниях. Я ненавижу сообщать об этом телезрителям. Наверное, в таком отношении к терроризму я не одинок.

Но не телевидение создало терроризм. Терроризм, как и любая другая форма преступления или безумия, заразителен. Он возобновляет себя сам.

Один случай терроризма вызывает два других, а потом идет цепная реакция.

Никогда еще этот социальный феномен, когда одни террористические акты стимулировали все новые и новые, не проявлялся столь ярко, как в начале двадцатого столетия.

А тогда никто и подумать не мог не только о выпусках телевизионных новостей, но и о самом телевидении.

Террористический акт — это событие. Это новости.

И наша работа — доносить новости до людей, нравятся они нам лично или нет.

— Сейчас, — прошептал Боб Макконнелл.

— Обвинять телевидение в распространении терроризма, — продолжил Хай Литвак, — только потому, что оно показывает последствия террористических актов, все равно, что убивать гонца, принесшего плохую весть…