Жребий Флетча

Глава 27

— Почтовое отделение на связи, — пробурчал Флетч в трубку.

Перед тем, как снять ее, Флетч сел на край кровати и убрал звук на магнитофоне.

— Черт, я весь вечер пытаюсь дозвониться до тебя.

— Тебе это удалось. Ты звонишь из Бостона?

Бессчетное число раз слышал Флетч в телефонной трубке этот мужской голос.

— Чтобы коммутатор был наглухо занят! Да легче дозвониться в Белый Дом в час национального кризиса.

— Здесь проходит конгресс, знаешь ли. А бедным телефонисткам приходится обходиться одним экземпляром списка его участников. Ты все еще в «Стар»?

Более года Джек был редактором Флетча, когда тот работал в чикагской газете.

Совсем недавно они виделись в Бостоне, куда Джек переехал из Чикаго, получив место в «Стар». Флетч даже оказал Джеку небольшую услугу, поработав в газете в ночь, когда ловил поджигателя[10].

— Естественно. Надо же мне кормить мою ужасную жену.

— Понятно, — улыбнулся Флетч. — Вечный роман Джека и Дафни Сандерс. Как поживает старушка?

— Стала толще и злее, жуткая уродина,

— Жир — скорее достоинство, чем недостаток. Более она не защемляла ресницы дверцей холодильника?

— Нет, но на днях не смогла разминуться с дверью. Ручка залезла ей в пупок. Пришлось вызывать хирурга, — иногда Флетчу казалось, что Джек живет с Дафни лишь для того, чтобы рассказывать о ней всякие гадости. — О твоем участии в конгрессе я узнал из вашингтонской газеты. На кого-то работаешь?

— Только на ЦРУ.

— Ага. Могу себе представить. Но, раз ты на конгрессе, значит, ищешь работу. Почему? Проел весь накопленный мед?

— Нет, но все к этому идет.

— Полагаю, ты можешь что-нибудь рассказать об убийстве Уолтера Марча.

— Неужели «Стар» никого не послала на конгресс?

— Послала двоих. Будь от них хоть какой-то толк, они бы сейчас работали в редакции.

— Ясно, члены знаменитых шестнадцати и семи десятых процентов.

— Что?

— Вспомнил одно высказывание.

— Так как насчет этого?

— Чего?

— Просвети меня.

— С какой стати?

— Хотя бы в память о совместной работе. Этого недостаточно?

— Чтобы мне присудили еще одну премию, а ты, не сказав мне ни слова, скромно принял бы ее, произнеся речь о пользе коллективизма?

Такое как раз и приключилось в Чикаго.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — попытался отшутиться Сандерс.

— Если я дам тебе хорошую статью, ты предложишь мне работу?

— Я возьму тебя и без этой статьи.

— Ответь, пожалуйста, на конкретный вопрос. Если я дам тебе хорошую статью, ты возьмешь меня на работу?

— Будь уверен.

— Идет. Что тебя интересует, факты или слухи?

— И то, и другое.

— Уолтера Марча убили.

— Довольно шуток.

— Ножницами в спину.

— Теперь ты собираешься сказать, что он упал на пол мертвым.

— Ты всегда забегал вперед, Джек.

— Извини.

— Лучше пойдем шаг за шагом.

— Я уже записал: «Уолтера Марча убили».

— Убили на конгрессе, где все его знали и многие ненавидели.

— Его же избрали президентом.

— Тебе известно, что Уолтер Марч имел под рукой целую свору частных детективов?

— Конечно.

— Не просто имел под рукой, но и использовал в своих целях, к неудовольствию многих, и, похоже, у любого из них был мотив для убийства. Если поверить тому, что здесь говорят, старина Марч шантажировал всех живущих по эту сторону Тибета.

— Ты знаешь, кого конкретно он шантажировал и почему?

— Кой-кого знаю. К примеру, его ищейки уже много лет неотступно следовали за Перлманом.

— Оскаром Перлманом? Сатириком?

— Когда-то он работал у Марча. Но продал свою колонку синдикату, и с той поры она публикуется в газетах, конкурирующих с «Марч ньюспейперз».

— Да это же было до нашей эры.

— Тем не менее он до сих пор держал Перлмана под колпаком.

— Так с чего Перлману пырять Марча на этом конгрессе, если он не сделал этого раньше?

— Не знаю. Может, его детективы что-то да раскопали?

— Оскар Перлман, — мечтательно протянул Сандерс. — Интересный будет суд. Соберет большую прессу.

— Лидия Марч видела Оскара Перлмана в коридоре около их номера сразу же после убийства. Уходящим от двери.

— Хорошо. Пометим Перлмана. Чего не сделаешь ради смеха читателей.

— Все это не для печати, Джек.

— Знаю. Я же редактор, не забывай об этом. Дафни и трое моих уродливых детей постоянно просят есть.

— Ролли Уишэм яро ненавидел Уолтера Марча, имея на то веские основания, но его ненависть могла выйти из-под контроля.

— Ролли Уишэм, с любовью?

— Он самый. Говорит, так разволновался, случайно столкнувшись с Марчем в лифте воскресным вечером, что не смог заснуть всю ночь.

— А чем досадил ему Марч?

— Уишэм утверждает, что Марч, опять же с помощью частных детективов, прибрал к рукам газету его отца, который затем покончил с собой.

— Это правда?

— Откуда мне знать? Если да, то произошло это в критическом для Ролли возрасте, пятнадцать или шестнадцать лет. Для подростков чувства любви и ненависти особенно сильны.

— Тут ты не прав. Мог Уишэм убить Марча? Ты говоришь, он приехал в воскресенье.

— Да, и у него нет алиби на утро понедельника. Он говорит, что ездил по Виргинии, в солнцезащитных очках, на взятой напрокат машине. Не останавливался даже на бензоколонке.

— Забавно. Ролли Уишэм, с любовью, и ножницы в спине Уолтера Марча.

— Ты знаешь, Марч планировал национальную кампанию, от Восточного до Западного побережья с целью вышвырнуть Уишэма из эфира.

— О, да. Я читал одну передовицу. В этом я бы его поддержал. Уишэм — идиот. Негоже журналисту изображать страждущего Христа.

— Оставьте свои консервативные высказывания при себе, Сандерс. Просто вы давно не появлялись на улице.

— Двое достойных кандидатов в убийцы. Мы незамедлительно начнем подбирать материал. Кто еще?

— Помнишь Кристал Фаони?

— Кристал? Крошка Кристал? Желанная гостья всех кафе-мороженых? Она работала с нами в Чикаго.

— Она говорит, что Марч выгнал ее с работы за аморальное поведение, когда она забеременела, не пожелав предварительно выйти замуж. И Кристал пришлось делать аборт.

— Мерзавец. Ханжа. И знаешь, что я скажу тебе, Флетч. Кристал хватит ума и воображения убить человека и выйти сухой из воды.

— Полностью с тобой согласен.

— Я не хотел бы иметь такого врага.

— Я тоже.

— От одной мысли об этом меня начинает бить дрожь. Да лучше лечь в одну кровать с удавом. А что ты думаешь о капитане Эндрю Ниле, который ведет расследование?

— Думаю, капитал Нил держится молодцом. Работа у него — не позавидуешь. Вокруг столько журналистов. Не так-то легко добиться ответов на вопросы у тех, чья профессия — задавать те самые вопросы. И он сможет продержать нас здесь еще двадцать четыре часа.

— У кого еще, Флетч, мог быть мотив для убийства?

— Да тут таких десятки. Хотя бы Роберт Макконнелл.

— Макконнелл. Ах, да. Он был чьим-то пресс-секретарем. Хотел вместе с ним взойти в Белый Дом.

— Точно. А папашка Марч всеми своими газетами поддержал другого кандидата, что, возможно, склонило чашу весов в его пользу. Боба взяли на прежнее место и задвинули в угол, где он и пребывает по сию пору.

— Боб мог это сделать.

— Убить?

— Злопамятный тип. Убежденный, что с ним поступают не по справедливости. Всегда готовый ударить в ответ, даже если на него и не замахивались.

— Я это заметил.

— Мы займемся и им. А что это за парень, которого помянул в утренней колонке Стюарт Пойнтон?

— Пойнтон кого-то помянул? Портье?

— Я только что получил телекс. Какой-то Джозеф Молинаро.

— Никогда о нем не слышал. Уж не вымышленное ли это имя?

— Сейчас прочту тебе, что пишет Пойнтон: «Расследуя убийство Уолтера Марч, местная полиция объявила, что хотела бы допросить Джозефа Молинаро, двадцати восьми лет, белого. Не известно, находился ли этот Молинаро на месте преступления в понедельник утром. Эндрю Нил, руководитель расследования, не пояснил, чем руководствуется полиция, разыскивая Молинаро». Тебе это что-то говорит, Флетч?

— Конечно. Пойнтон уговорил какого-то бедолагу заняться частным сыском, а добычу приносить хозяину, то есть ему.

— Флетч, сидя здесь, в башне из слоновой кости, которая зовется «Бостон стар»…

— Если это башня из слоновой кости, то я — леденец на палочке.

— Значит, при случае я смогу тебя полизать.

— Хо-хо.

— Мысли мои все время возвращаются к Младшему.

— Ты полагаешь, убийца — он?

— Уолтер Марч младший.

— Я сомневаюсь.

— Всю жизнь под пятой отца…

— Я говорил с ним.

— Под тяжелой пятой.

— У меня не сложилось впечатления, что Младший жаждет встать у руля. По-моему, он боится.

— Боится, что его поймают?

— Пьет по-черному.

— Он давно уже пьет втихую.

— Я сомневаюсь, чтобы он мог решиться.

— Решиться ткнуть отца в спину ножницами?

Флетчу вспомнились резкий выпад рукой в баре, безумный взгляд Младшего в тот самый миг.

— Возможно, ты прав. Но теперь ты, наверное, хочешь услышать имя убийцы? — Джек Сандерс хохотнул.

— Нет, благодарю.

— Не хочешь?

— В ту ночь, когда горел Чарльзтаун, ты пришел к выводу, что поджигатель — молодой парень, работавший на бензоколонке на углу Брид- и Экорн-стрит, который закончил смену в шесть вечера.

— И что? Хорошая версия. Подкрепленная логикой.

— Только поджигателем оказался сорокатрехлетний пекарь, которого подвигнул на подвиги Христос.

— Мы все можем ошибаться.

— Давай пока ограничимся списком подозреваемых.

— Мне, во всяком случае, Христос ничего не говорил.

— Если у тебя появится что-то интересное, ты мне позвонишь?

— Обязательно, Джек, обязательно. «Память о совместной работе», она дорогого стоит.