Гнездо Сарыча

Глава 20

Вечерний сумрак заполз в дом. Ригестайн, съежившись, лежал на своей кровати. Мертвенная тишина царила в комнате. По дому тихо сновали чужие люди, нанятые Гилэстэлом. Их усилиями тела убитых были омыты и приведены в порядок, а дом вычищен. Но хаос, поселившийся в душе Ригестайна, никто не в силах был упорядочить.

Арфа сиротливо глядела на Ригестайна из распахнутого футляра, стоявшего у подножья кровати. Он нехотя сел, протянул руку, вынул инструмент. Осторожное касание пальцев заставило арфу заплакать, застонать поминальной мелодией. Меж струн на отшлифованное дерево капали слезы. В последний раз жалобно дрогнули струны. Ригестайн прижал их ладонью, уступая тишине.

Взгляд переместился к ножу, подобранному у тела слуги. Ястреб на рукояти дразнил торжествующим взмахом крыльев.

Оплакивают женщины. Мужчины мстят. Грядущая ночь покажет, кто он. Сильным резким взмахом руки Ригестайн швырнул арфу в стену. Тонкий инструмент разлетелся в щепки с душераздирающим звуком.

— Меч мне брат отныне! Меч!

Ригестайн поднялся с кровати, взял нож и вышел из комнаты. Проходя мимо покоев матери, придержал шаг, заглядывая в открытую дверь. Касильда, одетая в белое платье с высоким воротником, лежала на чистой кровати. Пальцы скрещенных на груди рук сжимали белую розу. Глядя на спокойное лицо матери, Ригестайн ощутил, как поднимается в нем гнев, как его обуревают ярость и новая жажда мести.

На плечо осторожно легла рука. Голубые глаза князя смотрели скорбно и сочувственно.

— Кто знает, какая участь постигла бы тебя, если бы ты был дома.

Ригестайн сглотнул, кивнув.

— Вы были правы, Ваша светлость. Насилие можно победить только насилием, — едва шевеля губами, прошептал он. — Я сам, сам назвал ему имя. И он завершил начатое много лет назад. Во мне течет его кровь… но как я ненавижу его! Такая злоба… такая бесчеловечность…

— Он не может быть человечным, Ригестайн, — покачал головой князь. — Он эльф.

— Какое это имеет значение? Чувства, совесть, благородство, милосердие — разве это чуждо им?

— Ты никогда не знал их раньше.

— Мне претит мысль о том, что я принадлежу к их народу.

— Это не приговор. У тебя есть выбор. Уподобиться им — холодным, бесчувственным, не знающим любви созданиям. Или остаться человеком, с горячим сердцем и помыслами о добре и справедливости. Справедливости, Ригестайн. Разве не о ней кричит твоя душа?

Ригестайн покосился на нож, сжал рукоять.

— И она восторжествует этой ночью. Для всех.

Вааспурт лихорадило от новостей последних дней. О том, что с легендарным Ястребом будет биться племянник Карусто Самалея, безобидный музыкант, говорили во всех чайных домах, во всех лавках. А убийство купца и его семьи разожгло нешуточные страсти. По городу ходили слухи один невероятнее другого.

В назначенный день к «птичьей арене» с самого полудня стали прибывать люди, желая занять лучшие места. К тому времени, как зашло солнце, у каменоломен собралась многосотенная толпа. Окружающее пространство, щедро залитое светом бесчисленных факелов, стало походить на ярмарочную площадь. Маски всевозможных видов и форм создавали впечатление, что здесь проходит большой карнавал. Дамы с пышными плюмажами над узорчатыми парчовыми масками, солидные горожане в масках из дорогой кожи или ткани, народ поскромнее — в повязанных на лицо платках с прорезями для глаз или взятых на арене полотнах на обручах. Торговцы съестным развернули свои палатки, лоточники сновали меж разгоряченных жарой и спорами людей. Здесь же принимались и ставки на победителей.

— Идут! Идут!

Люди, напирая друг на друга, сбились в плотную массу, образовав коридор, по которому к арене направлялся Ястреб. Его лицо было открыто. С ним рядом шли четверо бойцов в новеньких пестрых масках из перьев, закрывающих верхнюю часть лиц.

— Ястреб!!! — взвыла толпа.

Наемники быстрым уверенным шагом миновали живой коридор, не удостоив никого и взглядом.

Вскоре на дороге показались трое мужчин. Ригестайн, так же как и Ястреб, шел с открытым лицом. Лица его спутников были полностью скрыты под одинаковыми серыми масками, имитирующими застывшие человеческие лица.

— Сарыч! — закричали люди, замахали руками. — Ригестайн!

В толпе зашептали, запереговаривались, с любопытством разглядывая гнездо Сарыча.

— А кто его бойцы?

— Я слышал, что, возможно, тот северянин…

— Купец из Маверранума? Я заключил с ним хорошую сделку.

— Бросьте! Чтобы высокородный князь стал рисковать собой?

— Гнездо можно нанять. Сегодня ставки велики, как никогда.

— Я слышал из надежного источника, что в день убийства в доме Самалея нашли оружие, принадлежащее Ястребу.

— Да вы что!!!

— Бедный мальчик….

— Ну, не такой уж он и бедный. Учитывая, сколько он успел заработать на арене…

— А ведь кто бы мог подумать! Он же прекрасный арфист, и совершенно безобидный.

— Да, да. Он давал уроки моей дочери. Очень приятный юноша.

Ригестайн прошел сквозь волнующуюся, пялящуюся на него толпу с неприятным чувством. Он привык быть на публике в театре. Но эти люди ждали от него не виртуозной игры. Они ждали от него смерти. Спиной ощущая успокаивающее присутствие князя и Астида, Ригестайн нырнул в коридоры арены. Толпа хлынула за ними.

Зал для гнездовых поединков не мог вместить всех желающих. Для него отвели арену, где бились стаи. Песок арены был тщательно просеян и выровнен — ни один случайный камень не должен был стать причиной поражения. Света было столько, что солнце спряталось бы от стыда. Благородные дамы толкались локтями, раздражая своими плюмажами стоящих выше зрителей. Солидные панджо ругались как последние каторжники, отвоевывая себе места на настилах. Стояли так тесно, что поднять руки в приветственных жестах было невозможно.

На краешек арены, стараясь не помять ровный песок, ступил судья.

— Гнездо Ястреба против гнезда Сарыча! Ставки сделаны!

Зал затих. Лишь треск факелов и возбужденное дыхание зрителей нарушали предгрозовую тишину.

На арену вышла пятерка Ястреба, небрежно взрыхляя песок босыми ногами. На обнаженных до пояса телах бойцов змеились многочисленные шрамы. Длинные волосы были предусмотрительно завязаны в тугие узлы. На груди Ястреба и трех из его воинов темнели рисунки хищной птицы. О сверкающие лезвия мечей можно было порезаться взглядом.

На противоположной стороне арены появился Сарыч. Два его бойца остались в той одежде, в которой пришли — свободные рубашки, заправленные в узкие штаны, схваченные в талии широкими ремнями.

Ригестайн ан Дор Вангут и Доэйр Фандлоах стояли напротив. Не нужно было быть провидцем, чтобы увидеть, что эти двое — одной крови. Те же синие глаза, та же осанка, манера держать голову, чуть склонив её влево.

Наэйлут, стоявший справа от Доэйра, покачал головой, разглядывая юношу напротив. Повернул лицо к командиру.

— Ты хочешь биться с собственным сыном?!

— Мой единственный сын погребен в горах Веладии, — ответил Доэйр, подтягивая наручи. — Мне нет дела до бастарда от забытой мною шлюхи.

— Но он так похож на тебя. Взгляни на него хорошенько, Доэйр.

— А Элеас был похож на свою мать. Для меня это важнее в тысячу раз.

Ригестайн, глядя только на Ястреба, сделал несколько шагов вперед. В его руке подрагивал узкий меч. Злосчастный нож был заткнут за широкий пояс. Всем стало понятно, что вмешательство в их поединок недопустимо.

Бойцы Ястреба, разделившись по двое, медленно двинулись по краю арены в сторону Астида и Гилэстэла, обходя их с обеих сторон. Полукровка усмехнулся под своей маской, глядя на рыжие волосы приближающегося к нему Хэттира. В паре с ним шел Талкизсар.

— Маловато для меня, — Астид покрутил меч, следя за приближающимися наемниками. — Уступите мне одного, Ваша светлость?

— Нет, — спокойно ответил тот, держа меч в свободно опущенной руке. — Я тоже хочу размяться. Присматривай лучше за нашей птичкой.

А Доэйр и Ригестайн все еще смотрели друг на друга. Взгляд эльфа наткнулся на выглядывающий из-за пояса Ригестайна нож. Во взгляде мелькнуло удивление.

— Узнал его? — сузил глаза Ригестайн. — Это ведь твоя вещь? Я верну его тебе.

— Я сам его заберу. Сегодня — день моей чести.

— У тебя её нет.

Ригестайн бросился на Доэйра. В тот же миг напали и эльфы. Обманутый кажущейся беспечностью князя, Сизэрат пал первым. Уходя от его атаки, Гилэстэл молниеносным взмахом меча вспорол ему живот от паха до грудины. Второй шаг, полуоборот, шелест клинка — и в воздухе повисли капли крови из располосованного горла. Сизэрат рухнул на песок в предсмертных конвульсиях. Вырывающийся из горла воздух с хлюпанием и фонтанчиками крови быстро иссяк, и эльф перестал сучить ногами. Наэйлут отпрыгнул на безопасное расстояние, приглядываясь к противнику. Князь стряхнул с клинка капли крови, приглашающее повел им. Взгляд голубых глаз задержался на груди эльфа.

— Я читал, что капитан Мантахэйл лично отбирал бойцов для своего отряда. И собственноручно клеймил их. Тяжело, наверное, стать изгоем в своем отечестве после того, как пролил за него столько крови. Вас считали непревзойденными мастерами в своем деле. Это правда?

— Я покажу, — ответил эльф, делая первый выпад.

Хэттир и Талкизсарнапали на Астида одновременно с двух сторон, синхронно работая мечами. Они всегда были в паре, прикрывая друг друга, стоя насмерть друг за друга. Их движения были отработаны и отточены многими годами и боями. Астиду пришлось отступить под их натиском. Увернувшись от меча Хэттира, он зацепил взглядом поверженного Сизэрата. Два меча — лучше, чем один. Взмах руки, и клинок эльфа влетел в левую ладонь полукровки. Астид, не теряя инерцию его движения, полоснул им по груди Талкизсара. Вытатуированная птица утонула в алом потоке, рванувшемся из глубокой раны, а эльф, вскрикнув, отшатнулся. Хэттир, защищая друга, вклинился между ними, нанеся несколько быстрых ударов. Астид отбил его натиск, сложился, согнув ноги в коленях, перекатился стремительным клубком к Талкизсару, и, выпрямившись сжатой пружиной, вонзил оба меча ему под солнечное сплетение. Нажал, заставляя сталь скрежетать по ребрам, провернул клинки, выдернул их наискось и отскочил. На арену Талкизсар упал уже мертвым. Хэттир с воплем ярости рванулся к Астиду. Полукровка завертелся, уходя от атаки, кувыркнулся в воздухе, выметнув носком сапога песок в лицо противнику. На мгновение Хэттир ослеп на один глаз. Астид метнул в него меч Сизэрата, который Хэттир смог отбить. От второго клинка он защититься не успел. Покачнулся, опустил голову на торчащий из тела меч. Ухватился за рукоять, вытягивая его. Астид пробежал по арене, подхватил лежащий на ней клинок и в развороте в три шага достиг Хэттира. Эльф узнал противника по серым глазам за мгновение до того, как его голова упала на песок. Тело еще немного постояло, пошатываясь и фонтанируя кровью, а потом свалилось к ногам Астида.

Полукровка оглянулся вокруг. Гилэстэл и Наэйлут были заняты друг другом, перемещаясь по арене с грацией пантер. Ни один не одерживал верх. Словно это был и не поединок вовсе, а тренировка. За князя Астид не переживал — пусть развлекается.

А вот Ригестайну пришлось тяжело. Три месяца занятий фехтованием с князем дали ему возможность продержаться несколько больше, чем если бы их не было. Но этого было совершенно недостаточно, чтобы справиться с таким противником, как Доэйр. Полукровка подобрал второй меч и бросился на помощь Ригестайну.

— Нет!!! — выкрикнул тот, заметив Астида, возникшего за спиной Ястреба. — Я сам!!!

Астид отпрянул от Доэйра, отскочил на безопасное расстояние и остановился, наблюдая. Не справится, не справится мальчишка с этой боевой машиной. Астид подошел к краю арены, воткнул мечи в песок, сел со скучающим видом. Кто-то из зрителей засмеялся.

Астид не слушал их, сосредоточившись на поединке. Зарыв ладонь в песок, полукровка тихо зашептал. Арена под ногами Доэйра неприметно зашевелилась, струйки песка потекли вверх по его ступням, схватывая их, мешая двигаться. Эльф отпрыгнул в сторону, вырвавшись из тенет и косясь вниз. А песчаные путы вновь охватили его ноги, удерживая на месте. Ригестайн не понял замешательства противника, но, видя это, бросился вперед с удвоенной силой. Ястреб, преодолевая сопротивление песка, отразил выпад, пригнулся, собираясь нанести удар снизу, и слегка коснулся арены левой рукой. Пальцы мгновенно попали в песчаный плен. Высвобождаясь из него, Доэйр увяз еще больше. Ему вдруг стало страшно. Он крикнул, вскочил, озираясь. Астид умолк. Песок опал под ногами эльфа.

Вдохновленный блеснувшим страхом в глазах Ястреба, Ригестайн атаковал. Эльф хотел парировать удар, но клинок, вдруг словно ожив, поддернул его руку кверху. Меч Ригестайна пролетел под локтем, распоров кожу в подмышке. Песок вновь зашевелился, заструился, наполз на ноги, застопорив движения. А Ригестайн, присев в полуобороте, полоснул мечом под коленями эльфа. Ноги подкосились, и Ястреб грохнулся на спину, выпустив оружие. Ригестайн прыгнул сверху, ухватив клинок вертикально двумя руками. Эльф перекатился на живот, и меч Ригестайна вонзился в песок. Доэйр подтянулся, выбросил руку и выдернул из-за пояса противника свой нож. Удар, который последовал за этим, должен был стать последним — наемник метил в сердце Ригестайна. Он был уверен, что не промахнется. Но ошибся. Нож распорол пустоту в том месте, где только что была жертва. Лишь меч качался несуразным стеблем. А на спину, заламывая руку и отгибая голову назад, навалился Ригестайн.

Астид ухмыльнулся под маской. Наконец-то мальчишка начал понимать.… Сбоку подошел Гилэстэл, встал рядом. С его меча на песок упала алая капля. Астид поднялся, взглянул в сторону Наэйлута. Эльф лежал навзничь, разбросав руки. На его теле несильно кровоточила лишь одна небольшая рана — точно напротив сердца.

Доэйр извивался на песке, пытаясь вырваться из рук Ригестайна, и яростно рыча.

— Бейся честно, выродок! Кончай со своими штучками!

— А ты был честен, когда убивал мою семью?!

Астид и Гилэстэл обменялись быстрыми взглядами. Князь слегка повел пальцами, и горло Ястреба словно сдавило удавкой.

— Я-а… а… нх-х, — захрипел он, потянулся к горлу, выронив нож.

— Честен?! — Ригестайн, ухватив эльфа за волосы, нещадно колотил его об арену, вбивая головой в песок. — Честен?!

Рывком перевернув Доэйра, Ригестайн подхватил брошенный нож и приставил его к груди под татуировкой. Заглянул в синие глаза, красоту и глубину которых унаследовал.

— Во мне твоя кровь… но её кровь зовет сильнее. Убив их, ты не оставил мне выбора.

— Я… не…, - хрипел Ястреб, загребая ладонями песок у горла.

— Да бей же! — крикнул Астид.

А Ригестайн все медлил, напряженно вглядываясь в синие глаза напротив.

— Он убил твою семью!

Нож по рукоять вонзился в плоть.

— Я… не… уби… — обрывки тихих слов слетели с губ с последним выдохом. Скрюченные пальцы ослабли, руки сползли вдоль тела.

Ригестайн медленно поднялся с колен, и, волоча ноги и покачиваясь, поплелся к выходу с арены. На трибунах бушевала толпа, выкрикивая имя победителя. Астид обвел глазами зал, снял маску и сплюнул на песок. Люди взревели еще громче, расценив это как жест презрения к поверженному противнику.

— А вы говорите, что я кровожадный, — произнес Астид.

Князь взглянул на него, ничего не ответив. Они развернулись и покинули сотрясающийся зал.

Ригестайна они нашли в раздевалке. Он сидел у стены, обняв согнутые колени и уткнувшись в них лицом. Плечи его сотрясались в рыданиях.

— Ригестайн… — князь опустился рядом с ним, коснулся его волос. — Ты победил. Твое возмездие успокоит дух твоих родных.

Ригестайн замотал головой.

— Что им мое возмездие?! Что им моя месть или слезы?! Я проклят. Проклят! Мне не место среди живых. Я стал причиной гибели своей матери, тети. Я собственноручно убил своего отца! Я проклят вовеки… у меня нет будущего.

Он обхватил голову руками, прячась от князя. Гилэстэл покачал головой, переглянувшись с Астидом. Тот стоял, сложив руки на груди, и хмуро глядя на победителя.

— Ты создан для чего-то большего, мой мальчик. И уж точно не для увеселения вааспуртских бездельников на арене или сцене, не для торговли в затхлой лавке. Твое будущее пока непостижимо для тебя самого, но я вижу его вполне ясно.

— Будущее… в нем лишь тьма… Тьма, боль и одиночество.

Гилэстэл наклонился, осторожно отнял ладони от мокрого лица Ригестайна.

— Ты не одинок. Я тебя не оставлю. И всегда буду с тобой. И я, и Астид. Мы теперь твоя семья. Твое гнездо.