Я в собственном глазу не замечал соринку,
но тут на Колобах, купив свое вино,
впервые увидал ментовскую дубинку,
«эРИ-72» — большую, как бревно.
Я убеждал себя: здесь виноватых нету,
ведь это только страх, как выкрик «От винта!»,
растягивает вдоль случайные предметы,
растаскивает вширь поганого мента.
Когда в Махачкале я захожу в «Лезгинку»,
навстречу мне встает (всей кожей об нее!)
фаллический предмет, ментовская дубинка,
«эРИ-72» — проклятие мое.
Уж лучше мне ходить с расстегнутой ширинкой,
чем запросто, вот так, идти средь бела дня
с «эРИ-72», ментовскою дубинкой,
большой, как у коня…
В последний раз меня забрали на Тишинке.
Как весело она взглянула на меня!
«эРИ-72» с свинцового начинкой,
зачуханный дизайн, недальняя родня.
. .
Не-е-ет, весь я не умру. Той августовской ночью
и мог бы умереть, но только, вот напасть! —
три четверти мои, разорванные в клочья,
живут, хоть умерла оставшаяся часть.
И долго буду тем любезен я народу,
что этот полутанк с системой полужал
в полуживой строфе навеки задержал
верлибру в панику и панике в угоду.