Город костей

17

Расследование убийства представляет собой поиск с бесчисленными тупиками, препятствиями и громадными тратами сил и времени. Босх знал это с первых дней службы в полиции, но получил еще одно напоминание, когда подходил к своему столу в понедельник незадолго до полудня и обнаружил, что утреннее время и усилия скорее всего потрачены впустую, а его ждет новое препятствие.

Группа расследования убийств занимала дальний угол сыскного отдела. Состояла она из трех команд по три человека. У каждой команды был свой стол, состоящий из трех сдвинутых вместе письменных столов, два стояли друг против друга, третий вдоль стены. За столом Босха, на месте, пустовавшем после ухода Кизмин Райдер, сидела молодая женщина в деловом костюме. У нее были темные волосы и карие глаза. Острые, как буравчики, они неотрывно смотрели на Босха, пока он шел по комнате.

— Чем могу быть полезен? — спросил он, подойдя к столу.

— Гарри Босх?

— Да, это я.

— Детектив Кэрол Бредли, отдел собственной безопасности. Мне нужно получить от вас показания.

Босх оглянулся. В комнате было несколько человек, все делали вид, что заняты своим делом, но тайком наблюдали.

— Показания о чем?

— Ирвинг поручил нашему отделу установить, были ли сведения о судимости Николаса Трента разглашены службе новостей телевидения.

Босх стоял позади своего стула, положив на спинку руки.

— Думаю, можно с полной уверенностью предположить, что были, — промолвил он.

— В таком случае мне нужно выяснить, кто это сделал.

Босх усмехнулся:

— Я пытаюсь вести расследование, а все только и стараются...

— Послушайте, мне понятно, что вы считаете это ерундой. И я склонна думать, что это ерунда. Но у меня приказ. Давайте зайдем в одну из комнат для допросов и запишем на пленку ваши показания. Много времени это не займет. А потом можете вернуться к своему расследованию.

Босх поставил на стол портфель и раскрыл его. Достал оттуда магнитофон. Он помнил о нем все утро, развозя ордера на поиски документов по местным больницам.

— Кстати о пленке, почему бы вам сначала не зайти в одну из комнат и не прослушать эту? Магнитофон вчера вечером был у меня при себе. Моя непричастность к случившемуся быстро станет очевидна.

Бредли нерешительно взяла магнитофон, и Босх указал ей на проход, ведший к трем комнатам для допросов.

— Но мне все-таки понадобится...

— Ладно. Прослушайте эту пленку, потом поговорим.

— Нужно будет поговорить и с вашим напарником.

— Он должен быть с минуты на минуту.

Бредли с магнитофоном пошла по проходу. Босх наконец сел, не удостоив взглядом других детективов.

Хотя еще даже не наступил полдень, Босх чувствовал себя усталым. Он провел утро, ожидая судью, который подпишет ордера на поиски медицинских документов, потом ездил по всему городу, развозил их в юридические отделы девятнадцати больниц. Эдгар взял десять ордеров и поехал своим маршрутом. Поскольку путь у него был короче, он отправился в центр города найти судебное дело Николаса Трента и просмотреть адресники и реестры недвижимости на Уандерланд-авеню.

Босх увидел, что на столе лежит стопка извещений о телефонных звонках и последние записи поступивших в дежурную часть сведений. Первым делом он взялся за извещения. Девять из двенадцати звонков исходили от репортеров, все они наверняка хотели получить дополнительные сообщения к репортажу четвертого канала о Тренте накануне вечером, чтобы передать их в программе утренних новостей. Остальные были от адвоката Трента, Эдварда Мортона, он трижды звонил с восьми до половины десятого.

Босх не знал Мортона, но предположил, что он собирался выразить недовольство по поводу того, что сведения о судимости его клиента сообщены телевидению. Обычно Босх не спешил делать ответные звонки адвокатам, но подумал, что лучше всего будет покончить с этим неприятным делом и заверить Мортона, что ведущие расследование детективы к этой утечке не причастны. Босх сомневался, что Мортон поверит его словам, но снял телефонную трубку и набрал номер. Секретарша сообщила, что Мортон уехал на судебное заседание, но должен вернуться с минуты на минуту. Босх передал, что будет ждать его звонка.

Положив трубку, он взял розовые бумажки с телефонными номерами репортеров и бросил в мусорную корзину. Стал просматривать поступившие сведения и сразу же заметил, что полицейские в дежурной части теперь задавали те вопросы, которые он отпечатал прошлым утром и отдал Манкевичу.

Одиннадцатое сообщение в стопке оказалось важным. В восемь часов сорок одну минуту позвонила некая Шейла Делакруа, сказала, что утром видела репортаж по четвертому каналу. Ее младший брат, Артур Делакруа, пропал в восьмидесятом году в Лос-Анджелесе, в возрасте двенадцати лет, и потом о нем не было ни слуху ни духу.

На вопросы медицинского характера она ответила, что ее брат ударился головой, упав со скейтборда, за несколько месяцев до исчезновения. Потребовалась операция на мозге. Подробностей она не помнила, но была уверена, что мальчика оперировали в больнице района Куин-оф-Эйнджелс.

Фамилии врачей забыла. Вот и все сведения, не считая адреса и телефонного номера Шейлы Делакруа.

Босх очертил слово «скейтборд», потом открыл портфель и достал визитную карточку, которую дал ему Уильям Голлиер. Позвонил по первому номеру, в университетском кабинете антрополога сработал автоответчик. Набрал другой, и ему ответил Голлиер, обедавший в Уэствуд-Виллидж.

— У меня срочный вопрос. Какое повреждение требует трепанации черепа?

— Гематома.

— Могла она возникнуть при падении со скейтборда?

Доктор задумался, Босх не стал его торопить. Секретарша, принимавшая в отделе телефонные звонки, подошла к его столу и вскинула руку с расставленными в виде буквы V пальцами. Босх прикрыл ладонью микрофон.

— Кто звонит?

— Киз Райдер.

— Скажи, пусть не кладет трубку.

Он снял руку с микрофона.

— Док, вы на месте?

— Да, я думаю. Это возможно, однако надо знать, обо что мальчик ударился. Но от падения просто на землю маловероятно. На черепе компактная паутинообразная трещина, указывающая на малую площадь контакта поверхности с поверхностью. К тому же она расположена высоко. А травмы при падении обычно бывают на затылке.

Босх ощутил легкое разочарование. Он надеялся, что личность жертвы можно будет считать установленной.

— Вы говорите о конкретном лице? — спросил Голлиер.

— Да, мы только что получили сообщение.

— Есть там рентгеновские снимки, сведения об операции?

— Я сейчас занимаюсь этим.

— Хотелось бы взглянуть на них, сделать сравнения.

— Как только получу их, привезу вам. А как другие повреждения? Могли они быть вызваны падениями со скейтборда?

— Некоторые, конечно, могли, — ответил доктор. — Но не все. Ребра, изогнутые переломы — притом, детектив, многие из этих повреждений получены в очень раннем детстве. Насколько я понимаю, трехлетние не катаются на скейтбордах.

Босх кивнул и задумался.

— Детектив, вы знаете, что в случаях жестокого обращения заявленные причины травм и подлинные не всегда совпадают?

— Понимаю. Тот, кто доставил ребенка в больницу, не признался бы, что бил его фонариком или чем-либо еще.

— Вот именно. Он назвал бы вымышленную причину. И ребенок подтвердил бы его ложь.

— Падение со скейтборда.

— Возможно.

— Ладно, док. Мне нужно ехать. Как только получу рентгеновские снимки, сразу доставлю их вам. Спасибо.

Босх нажал на телефоне кнопку второй линии.

— Киз?

— Привет, Гарри, как ты там?

— Весь в делах. Что случилось?

— Гарри, у меня камень на душе. Кажется, я подвела тебя.

Босх откинулся на спинку стула. Он ни за что бы не догадался, что это сделала она.

— Ты о четвертом канале?

— Да. Я... вчера мой напарник, когда перестал смотреть телевизор, спросил, что привело тебя сюда. И я сообщила ему. Я все еще стараюсь установить отношения, понимаешь, Гарри? Сказала, что делала для тебя проверку фамилий и там оказалась зацепка. Один из жильцов сидел за покушение на растление малолетнего. Гарри, клянусь, больше я ничего ему не говорила.

Босх облегченно вздохнул. Настроение у него улучшилось. Интуиция относительно Райдер не подвела его. Кизмин не была осведомительницей, просто доверилась человеку, которому имела основания доверять.

— Киз, тут у меня сидит особа из отдела собственной безопасности, хочет побеседовать на эту тему. Откуда ты знаешь, что Торнтон сообщил о Тренте на четвертый канал?

— Утром я видела этот репортаж. Знаю, что Торнтон знаком с Сертейн. Несколько месяцев назад мы с ним работали над одним делом — убийством в Уэстсайде ради получения страховки. Эту историю освещали по телевидению, и он сообщил Сертейн сведения, не подлежащие огласке. Я видела их вместе. Вчера, услышав от меня о зацепке, Торнтон сказал, что ему нужно в туалет. Взял спортивную страницу газеты и вышел в коридор. Но в туалете его не было. Поступил вызов, я пошла и постучала в дверь туалета, хотела сказать об этом ему. Он не ответил. Я, собственно, ничего об этом не думала, пока не увидела утром репортаж. Очевидно, он пошел не в туалет, а в другой отдел или в вестибюль, чтобы позвонить ей.

— Ну что ж, это многое объясняет.

— Гарри, право, мне очень жаль. В этом репортаже ты выглядишь далеко не лучшим образом. Я сообщу в отдел собственной безопасности.

— Погоди, Киз. Я пока не знаю, есть ли в этом необходимость. Ну а сама что собираешься делать?

— Возьму нового напарника. Я не могу работать вместе с этим типом.

— Не горячись. Начнешь менять напарников и очень скоро окажешься в одиночестве.

— Лучше работать одной, чем с хмырем, которому нельзя доверять.

— Это точно.

— А что скажешь ты? Предложение остается в силе?

— Так я хмырь, которому можно доверять?

— Ты понимаешь, о чем я.

— В силе. Тебе нужно только...

— Гарри, я кончаю разговор. Он возвращается.

— Ладно, пока.

Босх положил трубку и, проведя ладонью по губам, задумался, как быть с Торнтоном. Например, передать Кэрол Бредли разговор с Киз. Но существовала серьезная вероятность ошибки. Он не хотел обращаться в ОСБ без полной уверенности. Ему претила мысль обращаться туда по какому бы то ни было поводу, но тут кое-кто вредил его расследованию.

И допускать этого Босх не мог.

Через несколько минут у него созрел план. Он взглянул на часы: без десяти двенадцать — и позвонил Киз Райдер.

— Это Гарри. Твой напарник там?

— Да, а что?

— Повторяй за мной оживленно: «Правда, Гарри? Замечательно! Кто он?»

— Правда, Гарри? Замечательно! Кто он?

— Так, сейчас ты слушаешь, слушаешь, слушаешь. Теперь спрашивай: «Как десятилетний добрался сюда из Нового Орлеана?»

— Как десятилетний добрался сюда из Нового Орлеана?

— Превосходно. Теперь клади трубку и не говори ничего. Если Торнтон спросит, скажи, что мы установили личность ребенка по стоматологической карте. Он жил в Новом Орлеане, убежал из дома в семьдесят пятом году. Его родители вылетели сюда самолетом. И начальник управления устраивает в четыре часа по этому поводу пресс-конференцию.

— Ладно, Гарри, желаю удачи.

— Тебе того же.

Босх положил трубку и поднял голову. По ту сторону стола стоял Эдгар. Он слышал последнюю часть разговора, и его брови были вскинуты.

— Нет, это все чушь, — усмехнулся Босх. — Я устраиваю ловушку осведомителю и Сертейн.

— Осведомителю? Кто он?

— Новый напарник Киз. Мы так считаем.

Эдгар сел и молча кивнул.

— Но мы предположительно установили личность жертвы, — добавил Босх.

И рассказал Эдгару о сообщении относительно Артура Делакруа и своем последующем разговоре с Голлиером.

— Восьмидесятый год? Тогда с Трентом получается незадача. Я проверил адресники и реестры недвижимости. Он не жил на той улице до восемьдесят четвертого. Как и сказал вчера вечером.

— Мне что-то подсказывает — Трент не тот, кого мы ищем.

Босх вновь подумал о скейтборде. Этой вещи было недостаточно, чтобы изменить его внутреннее ощущение.

— Сообщи об этом на четвертый канал.

Телефон Босха зазвонил. В трубке послышался голос Райдер:

— Он только что пошел в туалет.

— Ты поведала ему о пресс-конференции?

— Я передала ему все. Он засыпал меня вопросами, хмырь болотный.

— Так, если он скажет ей, что в четыре часа все сведения окажутся общедоступными, она выступит в полуденных новостях с эксклюзивным сообщением. Я их посмотрю.

— Потом дашь мне знать.

Босх положил трубку и взглянул на часы. Оставалось несколько минут. Посмотрел на напарника:

— Кстати, детектив из ОСБ здесь, в одной из комнат для допросов. Мы находимся под расследованием.

У Эдгара отвисла челюсть. Как и большинство полицейских, он терпеть не мог этот отдел, потому что даже когда выполняешь работу честно и добросовестно, ОСБ все же может ко многому придраться. В этом смысле он напоминал налоговое управление: стоит увидеть письмо с обратным адресом «Н.У.» в углу, как начинает сводить живот.

— Успокойся. Это по поводу истории с четвертым каналом. Мы будем оправданы через несколько минут. Пошли со мной.

Они вошли в кабинет лейтенанта Биллетс, там на стеллаже стоял маленький телевизор. Начальница их работала с бумагами за письменным столом.

— Не возражаете, если мы включим полуденные новости четвертого канала? — спросил Босх.

— Включайте-включайте. Левэлли и Ирвинг наверняка тоже будут их смотреть.

Программа новостей открылась репортажем о дорожной пробке из шестнадцати машин в утреннем тумане на скоростном шоссе в Санта-Монике. Это было не столь уж значительное происшествие — никто не погиб, однако видеозапись была хорошая, поэтому оно пошло первым. Но дело о «собачьей кости» пустили следом за ним. Ведущий объявил, что Джуди Сертейн выступит с новым эксклюзивным сообщением.

На экране появилась Сертейн, сидящая за пультом в отделе новостей.

— Четвертому каналу стало известно, что обнаруженные в Лорел-каньоне кости опознаны как останки десятилетнего мальчика, сбежавшего из дома в Новом Орлеане.

Босх поглядел на Эдгара, потом на Биллетс, та с удивленным выражением лица поднималась со стула. Он выставил руку ладонью вперед, показывая, что нужно чуть подождать.

— Родители мальчика, заявившие о его исчезновении более двадцати лет назад, вылетели в Лос-Анджелес для встречи с полицейскими. Опознание произведено по стоматологической карте. Ожидается, что сегодня начальник полиции соберет пресс-конференцию, где назовет имя мальчика и расскажет о ходе расследования. Как вчера вечером сообщал четвертый канал, полицейские сосредоточены на...

Босх выключил телевизор.

— Гарри, Джерри, что происходит? — воскликнула Биллетс.

— Это все было фальшивкой. Я выводил на чистую воду осведомителя.

— Кто он?

— Новый напарник Киз. Тип по имени Рик Торнтон.

Босх передал то, что Райдер рассказала ему раньше, и объяснил, как подстроил ловушку.

— Где детектив из ОСБ? — спросила Биллетс.

— В одной из комнат для допросов. Прослушивает пленку, где записан мой вчерашний разговор с репортером.

— Пленку? Что же ты вчера не сказал о ней?

— Забыл.

— Ладно, дальше дело за мной. Считаешь, что Киз чиста?

Босх кивнул.

— Она должна доверять напарнику настолько, чтобы говорить ему все. Он злоупотребил этим доверием и передал сведения четвертому каналу. Не знаю, получает ли Торнтон за свои услуги, но это не важно. Он ставит мне палки в колеса.

— Ничего, Гарри, я сказала, что этим займусь. Возвращайся к работе. Есть новости, о которых мне следует знать?

— Личность жертвы предположительно установлена — это уже без дураков, — и мы сегодня займемся сопоставлением данных.

— А Трент?

— Оставим его, пока не выясним, тот ли это ребенок. Если да, то налицо разрыв во времени. Мальчик исчез в восьмидесятом году. Трент поселился там четыре года спустя.

— Превосходно. А мы между тем вытащили на свет божий его погребенную тайну и разгласили ее по телевидению. Патрульные говорят, что репортеры расположились лагерем на его подъездной аллее.

Босх кивнул.

— Поговорите об этом с Торнтоном.

— Непременно.

Биллетс села за стол и сняла телефонную трубку. Детективы поняли, что нужно уходить. По пути к их столу Босх спросил Эдгара, получил ли он судебное дело Трента.

— Да, получил. Дело слабое. Сейчас, наверное, прокуратура бы за него не взялась.

Они сели на свои места за столом, и Босх обнаружил, что, пока их не было, ему звонил адвокат Трента. Он взялся за телефон, но потом решил дослушать Эдгара.

— Трент работал учителем начальной школы в Санта-Монике. Другой учитель увидел, как он держал пенис восьмилетнего мальчика, когда тот мочился. Трент сказал, будто учил ребенка держать его правильно, что мальчик постоянно писал на пол. Кончилось тем, что рассказ мальчика стал известен всей округе, но не соответствовал его словам. А родители ребенка утверждали, что мальчик мочится правильно с четырех лет. Трента судили, он получил два года плюс один. Отсидел год и три месяца в Уэйсайде.

Босх задумался, все еще держа руку на телефоне.

— Отсюда далеко до того, чтобы забить бейсбольной битой ребенка насмерть.

— Да, Гарри. Твое чутье начинает мне нравиться все больше и больше.

— Мне, к сожалению, нет.

Он снял трубку и позвонил в контору Эдварда Мортона. Его переключили на сотовый телефон адвоката. Тот ехал обедать.

— Слушаю?

— Это детектив Босх.

— Босх, да-да, я хочу знать, где он.

— Кто?

— Бросьте эту игру, детектив. Я уже обзвонил все тюрьмы. Требую возможности поговорить со своим клиентом. Немедленно.

— Полагаю, речь идет о Николасе Тренте? Вы звонили ему на работу?

— И домой, и на работу, никакого ответа. По пейджеру тоже. Если Трент у вас, то он имеет право на адвоката. А я имею право знать. Предупреждаю: если откажетесь выполнить мое требование, то я сразу отправляюсь к судье. И на телевидение.

— Адвокат, у нас нет вашего клиента. Я не видел его со вчерашнего вечера.

— Да, он позвонил мне после вашего ухода. После того, как посмотрел новости. Вы смешали его с грязью — вам нужно стыдиться своего поступка.

При этом упреке лицо Босха вспыхнуло, но он смолчал. Если он лично не заслуживал его, то заслуживало управление. Сейчас ему приходилось принимать огонь на себя.

— Мистер Мортон, может быть, он сбежал?

— С какой стати сбегать невиновному человеку?

— Не знаю. Вопрос не ко мне.

Внезапно Босха поразила жуткая мысль. Он встал, прижимая трубку к уху.

— Мистер Мортон, где вы сейчас?

— На бульваре Сансет, еду в западную сторону.

— Развернитесь и возвращайтесь. Встретимся у дома Трента.

— У меня обед. Я не собираюсь...

— Встретимся у дома Трента. Я выезжаю немедленно.

Босх положил трубку и сказал Эдгару, что нужно ехать. Он все объяснит по дороге.