Город костей

43

Суд по вынесению обвинений, находящийся в центре города, всегда напоминал зоопарк. Когда Босх вошел в зал без десяти девять в пятницу утром, судьи на месте еще не было, но толпа адвокатов суетилась в передней части зала, будто муравьи на разрушенной куче. Требовалось быть закаленным ветераном, дабы понимать, что происходит в этом суде в какое бы то ни было время.

Первым делом Босх осмотрел ряды зрителей, ища Шейлу, но не увидел ее. Потом поискал напарника и Португэла, обвинителя, но их там тоже не оказалось. Заметил двух телеоператоров, устанавливающих оборудование у стола судебного пристава. Оттуда было хорошо видно стеклянную кабину для арестованных, когда шло судебное заседание.

Подойдя к барьеру, Босх открыл дверцу и прошел за него. Достал свой значок, положил на ладонь и показал судебному приставу, который просматривал список намеченных к рассмотрению дел.

— Есть там Самьюэл Делакруа? — спросил Босх.

— Арестован в среду или в четверг?

— В четверг. Вчера.

Пристав перевернул верхнюю страницу и повел пальцем вниз по перечню. Остановился на фамилии Делакруа.

— Да, есть.

— Когда он появится?

— Мы сначала должны покончить с несколькими делами арестованных в среду. Когда перейдем к четвергу, это будет зависеть от того, какой у него адвокат. Частный или назначенный?

— Думаю, назначенный.

— Они идут по порядку. Вам ждать по меньшей мере час. Это если судья начнет в девять. Говорят, он еще не появился.

— Спасибо.

Босх направился к столу обвинения, ему пришлось обогнуть две группы адвокатов, вспоминающих в ожидании судьи свои дела. На главном месте за столом сидела незнакомая Босху женщина. Должно быть, назначенная в этот суд помощница прокурора. Ей предстояло разбираться с восемьюдесятью процентами обвинений, потому что в большинстве своем дела были незначительными и еще не переданными обвинителям. На столе перед ней лежала стопка папок — дел, назначенных к утреннему рассмотрению — в полфута высотой. Босх показал значок и ей.

— Не знаете, Джордж Португэл должен спуститься сюда для обвинения Делакруа, арестованного в четверг?

— Да, — ответила женщина. — Я только что разговаривала с ним.

Она подняла голову, и Босх увидел, что ее взгляд скользнул по его поврежденной щеке. Повязку он снял утром перед тем, как принять душ, но рана была еще очень заметна.

— Ждать придется еще около часа. У Делакруа назначенный защитник. Рана эта, судя по виду, причиняет боль.

— Только когда улыбаюсь. Можно воспользоваться вашим телефоном?

— Пользуйтесь, пока не вышел судья.

Босх поднял трубку и позвонил в прокуратуру, находящуюся тремя этажами выше. Попросил Португэла, и его соединили.

— Да, это Босх. Я поднимусь к вам? Нужно поговорить.

— Я здесь, пока меня не вызовут вниз для обвинения.

— Буду через пять минут.

Идя к выходу, Босх попросил судебного пристава направить в прокуратуру детектива по фамилии Эдгар, если он появится. Пристав пообещал.

Вестибюль перед судебным залом был заполнен адвокатами и гражданами, у всех были какие-то дела в суде. Казалось, все разговаривали по сотовым телефонам. Мраморный пол и высокий потолок отражали голоса, превращая их в неистовую, режущую ухо какофонию. Босх заглянул в небольшой буфет и простоял в очереди больше пяти минут, чтобы взять кофе. Выйдя оттуда, поднялся по лестнице, так как не хотел терять еще пять минут, на ожидание одного из очень медленных лифтов.

Когда он вошел в маленький кабинет Португэла, Эдгар был уже там.

— Мы уж начали беспокоиться, где вы, — сказал Португэл.

— Черт возьми, что с тобой случилось? — добавил Эдгар, увидя его щеку.

— Это долгая история. И я собираюсь ее рассказать.

Он сел на стул перед столом обвинителя и поставил кофе на пол. Понял, что следовало бы принести по чашке Португэлу и Эдгару, и решил не пить при них.

Положив на колени портфель, Босх раскрыл его и достал сложенную часть газеты «Лос-Анджелес таймс». Закрыл портфель и поставил на пол.

— Так что происходит? — спросил Португэл, явно обеспокоенный причиной, по которой Босх созвал это собрание.

Босх начал разворачивать газету.

— Происходит то, что мы обвинили невиновного человека, и нужно это исправить, пока он не стал подсудимым.

— Тьфу ты, черт! Я так и знал, что вы скажете нечто подобное, — воскликнул Португэл. — Не знаю, хочу ли это слышать. Босх, вы вносите путаницу в ясное дело.

— Меня это не волнует. Если человек не совершал убийства, значит, не совершал.

— Но он заявил нам, что совершил.

— Послушайте, — обратился Эдгар к Португэлу, — пусть Гарри скажет то, что хочет. Мы не должны совершать ошибок.

— Может быть, уже слишком поздно для этого мистера Педанта.

— Гарри, продолжай. Что случилось?

Босх рассказал, как ездил с манекеном на Уандерланд-авеню и повторил предполагаемый путь Делакруа вверх по склону холма.

— Я смог подняться туда еле-еле, — добавил он, осторожно касаясь щеки. — Но суть в том, что...

— Да, смогли! — перебил Португэл. — Вы поднялись, значит, Делакруа мог подняться тоже. В чем проблема?

— В том, что я был при этом трезв, а Делакруа, по его словам, пьян. Кроме того, я знал, куда идти. Знал, что склон там выравнивается. Он — нет.

— Это все второстепенная чушь.

— Нет, чушь — показания Делакруа. Никто не втаскивал на склон тело мальчика. Он сам поднялся туда, будучи живым. И кто-то убил его там.

Португэл в досаде покачал головой:

— Это беспочвенная догадка, детектив Босх. Я не стану останавливать процесс из-за...

— Догадка. Но не беспочвенная.

Босх посмотрел на Эдгара, но напарник не ответил ему взглядом. На его лице было угрюмое выражение.

— Это еще не все. Слушайте. Вернувшись домой вчера вечером, я вспомнил о коте Делакруа. Мы оставили кота в трейлере и пообещали хозяину позаботиться о животном, но забыли. Поэтому я поехал туда.

Эдгар тяжело задышал, и Босх понял, что оставил напарника в стороне. Ему было неловко узнавать эти сведения одновременно с Португэлом. В некоем совершенном мире Босх рассказал бы ему все до того, как ехать к обвинителю. Но времени для этого не было.

— Я собирался только накормить кота. Но когда туда приехал, в трейлере кое-кто был. Дочь Делакруа.

— Шейла? — удивился Эдгар. — Что ей там понадобилось?

Эта новость, очевидно, так поразила его, что он уже не волновался, знает ли Португэл, что в последней части расследования он участия не принимал.

— Она обыскивала трейлер. Утверждала, будто тоже приехала ради кота, но она рылась там, когда я приехал.

— Что она искала?

— Мне она не захотела сказать. Заявила, что ничего не искала. Но когда она уехала, я остался. И кое-что нашел.

Босх поднял газету.

— Это раздел городских новостей из воскресного номера. Здесь большой материал о нашем деле, речь идет главным образом об экспертизе в подобных расследованиях. Но там много сведений об обстоятельствах нашего дела из неназванного источника. В основном о месте захоронения.

Впервые прочитав статью еще в трейлере, Босх подумал, что этим источником была Тереса Корасон, поскольку ее упоминали в связи с общей информацией о делах с костями. Он знал о соглашении между репортерами и источниками; за какие-то сведения прямая ссылка, за другие — никакой. Но личность источника в данном случае значения не имела, и Босх о ней не упоминал.

— Ну хорошо, была статья, — произнес Португэл. — Что из того?

— В ней сказано, что кости лежали в неглубокой могиле и тело, видимо, было похоронено без каких-либо инструментов. Вместе с телом был положен рюкзак. И приводится много других подробностей. Но некоторые упущены, к примеру, ничего не говорится о скейтборде мальчика.

— Ну и что? — скучающим тоном спросил Португэл.

— А то, что если хотите составить ложное признание, многое из того, что вам потребуется, находится здесь.

— Оставьте, детектив. Делакруа сообщил нам не только подробности о месте захоронения. Он рассказал о совершении убийства, о том, как ездил с трупом в багажнике, о всех этих перипетиях.

— Все эти перипетии не составляло труда выдумать. Их нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Свидетелей не было. Машины не найти, она давным-давно смята до размеров почтового ящика на каком-нибудь автокладбище в Долине. Мы располагаем только показаниями Делакруа. И они совпадают с вещественными уликами только на месте захоронения. А все детали он мог взять отсюда.

Босх бросил газету на стол Португэлу, но обвинитель даже не взглянул на нее. Поставив локти на стол, он сложил ладони и стал широко разводить пальцы. Босх видел, как под рукавами сокращаются мышцы, и понял, что тот выполняет какое-то упражнение. Не разводя ладоней, Португэл пояснил:

— Таким образом я снимаю напряжение.

Наконец он шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла.

— Хорошо, Делакруа мог состряпать признание, если хотел. Но для чего оно ему? Речь идет о его сыне. Зачем ему утверждать, что убил сына, если не убивал?

— Из-за этого, — ответил Босх.

Он полез во внутренний карман куртки и достал сложенный вдвое конверт. Подался вперед и бережно положил его поверх газеты перед обвинителем.

Когда Португэл взял конверт и стал открывать его, Босх сказал:

— Думаю, вот что искала Шейла в трейлере. Я нашел его в тумбочке возле кровати ее отца. Под нижним ящиком. Там оказался тайник. Чтобы обнаружить его, нужно было вынуть ящик. Она не сделала этого.

Португэл достал из конверта пачку «поляроидных» фотографий и стал их рассматривать.

— О Господи! — воскликнул он. — Это она? Его дочь? Я не хочу смотреть на них.

Португэл быстро перебрал остальные фотографии и положил на стол. Эдгар встал и наклонился над ними. Раздвинул их пальцем, чтобы можно было видеть. Его челюсти сжались, но он не произнес ни слова.

Фотографии были старыми. Белые края пожелтели, краски изображения поблекли и почти исчезли. На работе Босх постоянно пользовался «Поляроидом». По ослаблению интенсивности цвета он понимал, что снимкам гораздо больше десяти лет и одни сделаны раньше, другие позже. Всего там было четырнадцать фотографий. На всех — девушка. Основываясь на изменениях в теле девушки и длине волос, он догадывался, что снимки делались по меньшей мере в течение пяти лет. На некоторых она наивно улыбалась. На других в ее глазах была видна печаль и даже гнев. Босх, едва взглянув на фотографии, понял, что запечатлена на них Шейла Делакруа.

Эдгар тяжело опустился на стул. Босх не понимал, расстроен он тем, что отстал от хода расследования, или увиденным на фотографиях.

— Вчера это был верняк, — произнес Португэл. — Сегодня — безнадежно запутанное дело. Детектив Босх, полагаю, вы хотите высказать свои соображения по данному поводу?

Босх кивнул.

— Нужно начинать с семьи.

Он подался вперед, собрал фотографии, выровнял края и убрал в конверт. Ему не нравилось, что они лежат на виду. Конверт он держал в руке.

— Мать по той или иной причине слаба. Слишком рано вышла замуж, завела детей. Мальчик требует много внимания. Она видит, куда ведет ее жизненный путь, и решает, что не хочет туда. Разводится с мужем, и теперь Шейле приходится... убирать за мальчиком и защищаться от отца.

Босх взглянул на Португэла, потом на Эдгара, проверяя, какое впечатление производят его слова. Обоих, казалось, захватила эта история. Он поднял конверт с фотографиями.

— Очевидно, невыносимая жизнь. И что она может поделать? Лишь винить мать, отца, брата. Но на ком отыгрываться? Матери нет. Отец большой, сильный. Главный в семье. Остается только... Артур.

Он заметил, что Эдгар покачал головой.

— Ты хочешь сказать, что Шейла убила его? Этого не может быть. Она ведь сама позвонила нам, помогла опознать останки.

— Да, но ее отец не знает, что она нам звонила.

Эдгар нахмурился. Португэл подался вперед и вновь стал проделывать свое упражнение.

— Я не понимаю вас, детектив, — промолвил он. — . Какое отношение это имеет к тому, убил он своего сына или нет?

Босх тоже подался вперед и еще больше оживился. Снова поднял конверт, словно он являлся ответом на все.

— Не понимаете? Кости. Все повреждения на них. Мы заблуждались. Мальчика бил не отец. Била она, Шейла. Она была обиженной, взбунтовалась и стала обидчицей. Для Артура.

Португэл опустил руки на стол.

— Значит, вы утверждаете, будто она убила мальчика, а потом через двадцать лет позвонила вам и дала основную путеводную нить для расследования? Вы же не думаете, что убийство вылетело у нее из головы?

Босх не среагировал на его сарказм.

— Нет, я говорю, что она не убивала брата. Но то, что Шейла его постоянно била, заставило отца заподозрить в убийстве ее. С тех пор как Артур исчез, отец думал, что убила Шейла. И знал почему. — Босх снова показал конверт с фотографиями. — Поэтому он жил с сознанием вины, что к убийству Артура привели его отношения с Шейлой. Потом кости обнаруживаются, он читает об этом в газете и догадывается, чьи они. Появляемся мы, и он начинает раскалываться, едва впустив нас в дверь.

Португэл широко развел руками:

— Почему?

Босх размышлял над этим с той минуты, как нашел фотографии.

— В искупление.

— Да будет вам!

— Я не шучу. Человек он старый, сломленный. Когда в будущем уже нечего ждать, размышляешь о том, как жил. Пытаешься что-то загладить. Делакруа думает, дочь убила его сына из-за того, что он делал с ней. И поэтому теперь хочет взять на себя ее вину. В конце концов, что ему терять? Делакруа живет в трейлере возле шоссе, работает на поле для гольфа. Когда-то этот человек пытался добиться славы и денег, но все его попытки пошли прахом. И возможно, тут он видит последнюю попытку загладить все, что совершил.

— А в отношении дочери ошибается, но ему это не приходит в голову.

— Именно.

Португэл оттолкнулся вместе с креслом от стола. Оно было на колесиках и ударилось в стену.

— Внизу у меня человек, которого я могу играючи отдать под суд, а вы приходите сюда и хотите, чтобы я освободил его.

Босх кивнул.

— Если я ошибаюсь, вы можете вновь выдвинуть обвинение против него в любое время. Но если я прав, он признает там себя виновным. Ни суда, ни адвоката, ничего. Он хочет этого, и если судья ему позволит, то пиши пропало. Настоящий убийца Артура в безопасности. — Он взглянул на Эдгара. — Что думаешь ты?

— Думаю, чутье у тебя заработало.

Португэл улыбнулся, но не потому, что находил в создавшемся положении что-то забавное.

— Двое против одного. Это несправедливо.

— Мы можем предпринять два хода, — предложил Босх. — Для полной уверенности. Он, видимо, уже там, в камере. Нужно спуститься туда, сообщить ему, что опознать останки нам помогла Шейла, и напрямик спросить, покрывает ли он ее.

— И что еще?

— Проверить его на детекторе лжи.

— От них никакого толку. Мы не можем допустить...

— Я говорю не о суде. О блефе. Если Делакура лжет, то откажется.

Португэл придвинул кресло обратно к столу. Взял газету и несколько секунд смотрел на статью. Потом стал обдумывать решение.

— Ладно, — наконец промолвил он. — Действуйте. Я снимаю обвинение. Пока.