Гороскопы всегда врут

ГЛАВА 13

В то утро Михай, как обычно, сидел на балконе и, покуривая «Приму», наслаждался июльской жарой, поглядывая вниз на проходящих мимо людей. Увидев знакомого парня из мелких шестерок, он крикнул ему: — Эй, Шурик, тормозни-ка лаптей, побалакать надо. Жди меня там.

— Михай, да я сам к тебе поднимусь, — вежливо предложил парень.

— Стой там, говорю. Мне прогуляться пора, а то засиделся, — и старик ушел с балкона.

Парнишка, дожидаясь его, присел на корточки у стены дома и тут же задремал, уронив голову на исколотые, все в «дорожках» от иглы руки. Ни он, ни тем более никто из торговцев или посетителей рынка не обратил внимания, что вскоре из бара неспешно вышел Рыдя, и, перейдя дорогу, скрылся в подъезде дома, где жил Михай. Его самого он повстречал на лестничной площадке третьего этажа.

— О, я к нему, а он из дома, — деланно обрадовался Рыдя.

— Что это тебя в гости потянуло? — подозрительно вглядываясь в лицо рослого собеседника, проворчал старый уголовник.

— Да деньжат вот принес, как ты и говорил, сорок лимонов, — и, вытащив из кармана, пачку денег подручный Нечая протянул ее старику. Глаза у того сразу заблестели, он протянул к деньгам руку, но тут Рыдя, быстро оглянувшись по сторонам, коротко и сильно ударил старого зэка в солнечное сплетение. Михай сразу захрипел, выронил палку и, хватая воздух жадно открытым ртом, опустился на колени. Не дав ему до конца упасть на пол, Рыдя сжал плечи старика коленями, а потом резким рывком свернул ему шею. Затем он толкнул обмякшее тело вниз по лестнице, подобрал свои деньги, и легким шагом быстро сбежал вниз. В бар он вернулся, обойдя дом с другой стороны, при этом, не встретив у подъезда даже бдительных бабушек, наслаждающихся в это время очередной серией мексиканской белиберды.

Хотя все получилось удачно, Михай не раз уже падал на этой самой лестнице, и даже ломал руку, но в его естественную смерть мало кто поверил. "Свернули шею старому волчаре", — таков неофициальный вердикт вынесла, в конце концов, общественность района.

Хоронили Михая пышно, с подобающими ему почестями: гроб несли на руках до самого кладбища, благо весил покойник чуть больше подстеленного под него ковра, а засвидетельствовать свое почтение усопшему собрался почти весь воровской народ города, приехали даже авторитеты из Железногорска. Засыпав тело Михая деньгами, и попросив передать приветы всем знакомым, старого уголовника закопали, выпустили напоследок над могилой с десяток белоснежных голубей, и отбыли в специально снятое для поминок кафе. Нечай присутствовал от начала и до конца церемонии, посидел немного и за элитным столом, где разместилась верхушка воровского общества, но вскоре извинился и отбыл, вызвав этим неодобрение остальных «пастухов» города.

— Не он ли Михая замочил? — кивнул в сторону уходящего Нечая один из местных авторитетов.

— Может быть, — согласился его сосед, такой же, как и Михай, выжатый десятилетиями тюремного режима инвалид, а затем хрипло прокаркал. — Только зря он думает, что это ему так просто сойдет с рук. Порежем, нахрен, на зимний салат.

Только оказалось, что ошибался как раз он. Водка, что подали им за стол, оказалась произведенной на основе метилового спирта, из десяти человек выжил только один, да и тот ослеп. Хозяина кафе прирезали в тот же вечер, и он был не последней жертвой. Оставшись без «пастухов», уголовное стадо сразу же почувствовало излишек воли, начались разборки, а потом все переросло в открытый беспредел. За три дня по городу убили еще семерых, в том числе женщину и молодого парня, среди бела дня, не так далеко от центра города.

Обеспокоенный всем этим беспределом Спирин вызвал по телефону Нечая. Они снова встретились, и тот пообещал быстро исправить положение вещей.

— Только не надо больше трупов, — попросил Спирин. — Это производит удручающее впечатление.

Действительно, вскоре после волна насилия в городе пошла на убыль. Оказалось, что у Нечая в каждом районе было что-то вроде своей базы: магазинчик, забегаловка или просто ларек. Там теперь постоянно дежурили три-четыре качка, и чем все это могло обернуться, первыми на своей шкуре испытали те двое, что привлекли в свое время внимание Нечая: рыжеватый верзила по кличке Ража и его сутулый друг Порик. Как обычно, с утра они появились на своем рынке и, подгоняемые начинающейся «ломкой», принялись трясти торговок.

— Нет, ты видишь, я еще только раскладываю, ничего не продала? — орала на них мощного сложения краснолицая дамочка, торгующая яйцами и туалетной бумагой. — Вы что, подождать не можете?!

— А меня не колышет, наторговала ты или нет, — по блатному растягивая слова, напирал Ража. — Я тебя сейчас посажу задом на эти яйца, и будешь торговать сразу омлетом. Гони, сука, пятьсот рябчиков!

— О, уже пятьсот! — возмутилась дама и покрыла обоих трясунов широкозахватным матом. — Чего это пятьсот? Вчера еще только четыреста было?

— Еще орать будешь, семьсот отстегнёшь, — вступил в разговор сутулый Порик.

Спор грозил перейти в драку, и рослая торговка вряд ли бы сдалась без боя, но тут к Михаевским птенцам подошли трое молодых, крепких ребят, похожих друг на друга, как родные братья. Один из них, пощелкивая семечки, весело спросил: — Что за шум, а драки нет? Чё это вы к ней пристали? Она ещё и не торговала.

— Чего?! — свирепо обернулся к нему рыжий. — Это кто тут сопит без спросу?! На перо захотел, сучонок?!

— Пошли-ка, дядя, отойдем, — спокойно ответил парень и, отвернувшись, двинулся за ближайший ларек. Ража переглянулся со своим напарником, но долго размышлять им не дали. Двое других веселых ребят как-то играючи проводили их толчками вслед за любителем семечек, а потом минуты за три так отделали Ражу и Порика, что появились они на рынке только через месяц и ни на что уже больше не претендовали.

После экзекуции весельчак, по-прежнему грызущий семечки, заявил собравшимся вокруг него торговкам: — В общем, так — мы этот рынок у муниципалитета выкупили. Платить за место теперь только нам, триста пятьдесят деревянных в день. Если подойдет кто-то еще — зовите нас, мы будем в баре.

Собрав дань, ребята удалились в свою «пиратскую» вотчину. Торговкам новый порядок понравился. Михай со своими подручными мог пройтись по рядам раза три в день, да еще приходилось платить официальным хозяевам рынка. А тут и плата постоянная, и всех надоедливых алкашей и наркоманов, братки Нечая отшили за какую-то неделю. Примерно то же самое происходило по всему городу.

Сыграл свою роль и Спирин. На следующий день после переговоров с Нечаем он собрал совещание по вопросам правопорядка и обрушился на начальника милиции.

— Мы работаем…. - попробовал возразить Малофеев.

— Плохо работаете, очень плохо, просто хреново, — агрессивным тоном перебил его Виктор. Все, даже знавшие его как облупленного, замы Гринёва: Стародымов и Южаков, вытаращили глаза. Таким они Спирина еще ни разу не видели.

— Сколько раскрыто убийств? — спросил новый мэр.

— Одно, — опустил голову подполковник.

— Из восьми?

— Да.

— И это в нашем-то городе, где, как я знаю, чихнуть нельзя, чтобы не услышали на другом конце?! Вчера я прошелся по центральному рынку, слава богу, меня еще плохо знают в лицо, послушал, что говорит народ. И знаете, что он говорит?

Виктор, до этого нервно вышагивающий вдоль стола, остановился напротив милиционера и обратился прямо к нему.

— Народ говорит, только об этих трупах и о том, что страшно ходить по улицам даже днем.

Чуть успокоившись, он сел на свое место во главе стола и уже ровным голосом спросил: — Кто такой Сорый?

— Есть такой рецидивист, фамилия Сыроквашин, находиться под нашим административным надзором, — припомнил подполковник.

— Даже под вашим надзором! — восхищенно воскликнул Спирин и взмахнул руками от возмущения. — А вот две бабки, торговавшие семечками, уверяли третью, что именно он убил ту женщину в лесопосадке и пацана в очках!

— У нас тоже такие же сведения, — согласился подполковник, — единственное, мы не можем его отыскать. Залег он где-то. Ищем.

— Ищите! И быстрей ищите! Это вам не Чикаго, времен бутлегеров, это Кривов, мирный город. Такой преступности у нас не было никогда! Что вы намерены делать?

— Придётся сменить начальника уголовного розыска…

— Хоть всех ваших начальников, — оборвал его Спирин, — но надо всё это остановить.

Закрыв совещание, Спирин остановил городского прокурора.

— Валериан Михайлович, задержитесь на минутку.

Сундеев, уже, было, поднявшийся с места, снова опустился на свой стул. Дождавшись, пока все уйдут, Виктор обратился к нему с несколько неожиданным вопросом:- Валериан Михайлович, скажите, можно что-нибудь сделать во избежание большой огласки по делу убийства Гринева?

— Вы имеете в виду суд? — спросил прокурор глубоким, хорошо поставленным голосом.

— Да. Анатолию Петровичу уже все равно, а вот семья…

Сундеев кивнул головой в знак согласия.

— Можно провести суд в областном центре и сделать его закрытым.

— Такое возможно?

— Конечно. Нам, даже, чаще всего не доверяют такие сложные процессы.

— Когда он, хоть примерно, состоится? — как можно более безразлично спросил Виктор.

— Пока не могу сказать даже примерно. Дело еще не закончено, много неясного во всей этой истории.

— Вот как? — удивился Спирин. — А я думал, что все и так понятно. Есть жертвы, есть убийца.

— Нет, загадки есть. Неизвестно, кто звонил Ремизову, кто звонил в милицию, куда девались еще четыре пистолета, похищенных из воинской части? Да и подозреваемый упорно отрицает свою вину.

— Но его же застали на месте преступления, какие могут быть вопросы? — возмутился мэр. — А кто ведет следствие?

— Шалимов, Сергей Александрович.

— Это брат директора элеватора? — припомнил Спирин.

— Да, он.

— Тогда я его хорошо знаю. Он не слишком для этого дела мягок?

— Ну, есть у него такое. У него свой подход к делу.

— И вы это знали, и назначили такого человека?

— Сейчас время такое, отпуска, — немного смутился прокурор. — Работать просто некому.

— Но и мэра города у нас не каждый день убивают, — резонно заметил Виктор.

— Тоже верно, — согласился Сундеев. — Собственно, мы и отдали это дело Шалимову потому, что оно казалось таким простым. Хорошо, я поручу это дело Годованюку, он как раз вчера вышел из отпуска.

— Кому-кому? — удивленно поднял брови Спирин.

— Следователю Годованюку. Он у нас самый опытный на данный момент.

При этих словах Спирину показалось, что прокурор как-то поморщился, но, к чему относился скепсис судейского чиновника, Виктор не понял.

— Постарайтесь, Валериан Михайлович, — Спирин поднялся с места и, уже пожимая на прощание руку прокурора, попросил. — Вы уж возьмите это дело под свой контроль, для нас это вопрос чести.