Гороскопы всегда врут

ГЛАВА 51

Убийство первого человека в команде Нечая наделало в городе много шума. Тело Рыди нашли на кладбище, недалеко от цыганских могил. Он сидел за рулем собственной машины, головой уткнувшись в клаксон, и постепенно затухающий вой гудка привлек внимание могильщиков, пришедших с утра пораньше копать могилы. Они заглянули через стекло внутрь салона, сначала им показалось, что на Сергее была куртка красного цвета, но реальность оказалась гораздо страшней. Поняв это, могильщики так поспешно рванули от машины, что побросали ломы и лопаты. Гриша Граф не был ни садистом, ни маньяком, просто он решил, что этот человек должен умереть самой мучительной смертью. Он тщательно, сантиметр за сантиметром содрал со своего врага кожу, методично вырезая её лентами сантиметра по два шириной. Врачи установили, что внутренних ран у Рыди не было, Сергей умер от болевого шока.

Зато о странном самоубийстве следователя прокуратуры Годованюка мало кто слышал. Концы с концами там явно не сходились: дверь была заперта только на один замок из трех, стояла расстеленная постель, и в то же время капитан словно только что откуда-то вернулся, был ещё в верхней одежде. При его неприятном нраве друзей у капитана не было, но в то же время никто из его коллег не поверил, что Годованюк способен свести счеты с жизнью, не тот характер. Дело зависло, и с каждым днем становилось все меньше шансов на его раскрытие.

Воскрешение Ремизова если не из мертвых, то из пропавших без вести, вызвало цепную реакцию разнообразных событий. Слетел со своего поста комендант завода, проработавший на этом месте пятнадцать лет, переведены в простые вахтеры начальники караулов, взыскание получил командир части, охранявшей завод, но более всех пострадал бывший друг Ремизова, лейтенант Волобуев. Кроме выговора, командир части намекнул ему, что теперь Петру не стоит рассчитывать на скорое повышение в звании, после чего тот начал серьезно подумывать об отставке.

Подобно кругам, расходящимся по воде, волны репрессий достигли и "мест весьма отдаленных". Получили взыскания и начальник лагеря, и командир отряда. Но самым жестоким образом пострадал сержант-раззява, допустивший побег. Сначала раздосадованный полковник содрал с него лычки, а затем объявил уже собравшему чемодан дембилю, что в этом году новогодние праздники тот встретит на вышке, и домой пусть пишет, чтоб ждали его ближе к весне.

К этому времени Выря потихоньку прибрал к рукам утраченную, было, власть, но это принесло ему мало радости. Тяжелый кашель всерьез замучил его, и врач поставил жестокий диагноз — туберкулез.

А виновник всех этих событий находился в тепле и комфорте, много спал, много ел, наслаждался жизнью и ждал. Все произошло случайно. Покинув квартиру следователя, Ремизов долго шел по улицам ночного города и на одной из его окраин, невдалеке от железной дороги, набрел на киоск, ласково подманивающий витринами с традиционно алкогольно-шоколадным набором. Подойдя поближе, Алексей долго, словно завороженный, смотрел на это пестрое изобилие. Снова проснулось чувство голода, а, кроме того, почему-то нестерпимо захотелось водки. К выпивке Ремизов относился равнодушно но, очевидно, сказывалось нервное перевозбуждение этих дней. Алексей даже почувствовал на губах горьковатый вкус водки. Он представил себе, как с хрустом свинчивает пробку, наливает в стакан прозрачную жидкость… Умом он понимал, что это глупо, надо было скрываться, искать какое-то убежище, а он не мог оторваться от этих дурацких витрин. Словно в ответ на его мысли, отщелкнулся крючок окошечка и насмешливый женский голос спросил.

— Ну, что, парень. не знаешь, что выбрать или денег нет?

— Да нет, я сейчас, — и Алексей торопливо полез в карман.

В поле зрения продавщицы появились его руки с пачками денег. Ремизов отвык от любых финансовых операций, поэтому действовал неловко. Еле поняв, сколько ему сейчас надо денег, он запихнул обратно в карман две пачки, а с третьей содрал банковскую ленту и сунул в окошечко несколько ассигнаций.

— Дай бутылку водки и пару «Сникерсов».

Продавщица молча подала, что он просил, выложила на прилавок сдачу.

— А выпить из чего? — спросил Алексей.

— Здесь, что ли пить, собрался? — спросила продавщица, не сильно удивившись. Она и не такое видела. — Вот, на пластмассовый стаканчик, и гони еще рубль.

— Давай, — потребовал Ремизов, сдирая пробку. Он налил себе больше чем полстакана, выпил, торопливо заел невкусным, с пережаренными орехами «Сникерсом». Вниз по пищеводу пробежала горячая волна.

— С похмелья, что ли? — спросила заскучавшая в своем скворечнике женщина.

— Нет, просто так, — скупо ответил Алексей и налил себе еще.

На этот раз водка дошло сразу. Ремизов почувствовал, как мир чуть качнулся под ногами, витрина превратилась в цветное пятно и заколыхалась морской волной.

— С женой, поди, поссорился? — продолжала допытываться продавщица.

— Угадала, — буркнул Алексей уже заплетающимся языком. Голова казалась чугунной, неудержимо тянуло к земле. Некоторое время он еще сопротивлялся, но затем положил голову на прилавок, стараясь не соскользнуть на землю.

— Эй, ты чего это? Спишь, что ли? — засмеялась киоскерша. — Смотри, свалишься, тогда не наркоманы, так менты в вытрезвителе обшмонают. Заберут всё, что есть.

Но Ремизов не отвечал. Ноги его еще держали, хотя тоже начали подламываться. Как сквозь вату, он услышал щелчок замка, и твердая рука повела его куда-то в тепло.

— Сядь вот здесь, поспи, а то еще замерзнешь, — женщина пристроила Алексея на ящик в закутке между товарами, а сама, усевшись на стул возле окошечка, долго разглядывала спящего мужика.

Ей понравился этот высокий, мощного сложения парень. Таисии Андреевне, или, проще, Тае, в этом году стукнуло сорок. Хваткая, напористая женщина, она не хотела ждать милостей от природы, брала все, что шло в ее руки, и еще прихватывала проплывающее рядом. Одно время ей казалось, что жизнь идет, как надо: трехкомнатная кооперативная квартира, машина, гараж, дача. И ко всему этому нормальный, здоровый, в меру ленивый и в меру пьющий мужик. Он работал всю жизнь электриком и воспринимался ею не как добытчик и хранитель очага, а как шофер и механик ее машины, работник на даче, человек, с которым можно пойти в гости, да и, в конце концов — как машина для удовлетворения ее естественных, сексуальных потребностей. Вскоре после свадьбы она родила сына и жила достаточно счастливо. Но лет пять назад ее стал преследовать злой рок. Сначала муж ушел к другой, помоложе и побогаче, ловко прихватив с собой машину. Мужчины в ее доме появлялись часто, но ни один не оставался надолго. Может быть, причиной был ее резковатый, властный характер или мешал сын с его подростковыми сложностями, но что-то отпугивало от нее мужчин. А внешне она была еще очень привлекательна. Невысокая, с полноватыми бедрами и высокой грудью, Таисия сумела сохранить великолепную белоснежную кожу, что придавало ей особый шарм. Темно-карие глаза с прищуром расчетливой женщины, выщипанные в ниточку брови, коротко стриженные крашеные светлые волосы. Нет, выглядела она еще очень недурно.

Три года назад исчезло одно из препятствий для ее личной жизни. Сын получил восемь лет, сильно порезав одного из бывших друзей. На суде он вел себя дерзко, за что и получил такой большой срок. Но за год до того он подсел на иглу, и этот год Тая прожила, как в аду. Идя домой после работы, она с ужасом думала, чего же она не досчитается сейчас: ковра или магнитофона, видика или хрусталя? Некоторых покупателей злил ее внешний вид: "Вся в золоте и во рту, и на груди, и в ушах", — ворчали они. Но они не знали, что это единственный способ сохранить золото от посягательств сына-наркомана.

Недавно Тая устроилась продавцом к Аньке, старой подруге по торговому училищу, взявшей в аренду небольшой ларек. Чтобы побольше заработать, они не стали нанимать продавщиц со стороны, а работали вдвоем, по двенадцать часов. Навар был не особенно велик, торговля шла бойко только два раза в сутки, когда народ шел на платформу, чтобы ехать на работу, да вечером, когда всё возвращались обратно. От такой жизни она сильно уставала. К концу недели ночных дежурств Таисия чувствовала себя совершенно разбитой. Кроме того, прошел уже месяц, как от нее ушел последний мужик, Валера, беженец из Карабаха, подрабатывавший в городе на ремонте домов. Поэтому Тая с интересом разглядывала спящего Ремизова. Высокий мощный мужик, к таким она всегда питала слабость. Тем более не голодранец, деньги есть. Еще заводя незнакомца в ларек, она почувствовала резкий запах импортного одеколона. К нему примешивался какой-то еще запах, похожий на запах глицеринового мыла, но по незнанию Тая приняла его за некий импортный мужской дезодорант. Она никогда не работала в заводе, любая другая работница завода сразу определила бы этот запах, запах тротила. Ну, а то, что руки у парня в ссадинах, так это понятно: в наши времена с такими «бабками» ходят только крутые мужики.

В восемь утра пришла сменщица, невысокая, худощавая Анька. Увидев спящего Алексея, она отреагировала по-своему.

— Ого, это что у тебя тут, телохранитель?

— Да нет, пьяный один, — ответила Таисия, укладывая в сумку нехитрое имущество: термос, любовный романчик, массажку. — Затащила сюда, чтобы не обшмонали, а то парень при деньгах и одет прилично.

— Мне его не оставишь? — невинным тоном спросила подруга, продолжая жадно разглядывать спящего мужика.

— Счас! — даже рассмеялась Тая. — И даже не мечтай! Ишь — губы то раскатала! Перебьешься!

Аньку мучили те же самые проблемы, что и Тайку.

Таисия между тем растолкала Ремизова.

— Эй, аллё! Вставай, брателло, пошли, пора уже.

— Куда пора, куда пошли? — спросонья не понял Алексей. Его еще пошатывало, и это со стакана водки на пустой желудок.

— Куда надо, — отрезала Таисия, выталкивая постояльца на улицу под насмешливым взглядом товарки.

На улице Ремизов пришел в себя, остро ощутил утренний морозец, его даже передернуло.

— Что, замерз? — спросила Тая, разглядывая его при свете дня.

— Да, есть немного, — сознался Алексей.

— Ты что ж без шапки-то, холодно уже? — поинтересовалась женщина.

Ремизов сделал вид, что только что это заметил.

— А что, на мне её не было?

— Нет, — засмеялась она. — Хоть какая шапка-то была?

— Голубая норка, — сказал Ремизов первое, что пришло в голову.

Все это время они топтались на месте в двух шагах от ларька.

— Ого, — покачала головой Таисия, — дорогая!

А потом спросила как бы невзначай.

— Тебе идти-то есть куда?

— Вообще-то нет, — сказал правду Алексей.

— Что так?

— Да, с женой поругался, домой ехать пока не хочу.

— Ну, тогда пошли ко мне, хоть переночуешь, — предложила женщина, словно этот разговор происходил не ранним утром, а поздним вечером. Взгляд ее при этом скользнул в сторону, и Ремизов понял подоплеку невинной фразы. Несколько секунд он разглядывал женщину, потом согласился.

— Пошли, раз приглашаешь.

Они, не торопясь, шли по улицам и, так же не спеша, беседовали.

— А ты вообще-то где сам живешь? — допрашивала Ремизова Тая.

— Я не местный, из Железногорска.

— А здесь что делал?

— Я же говорю, с женой поссорился, сел на последнюю электричку и поехал к другу в Кривов. А он квартиру снимал, переехал куда-то, вот и пришлось по улицам скитаться.

— А что с женой то поругался? — не отставала Таисия.

"Вот настырная баба!" — подумал Ремизов и начал сочинять более или менее правдоподобную версию.

— Да, это давно уже у нас, если бы не дочь, давно бы разошлись. Все ей сделал: квартиру, машину, нет, я еще сам должен у ней под подолом сидеть. Сколько раз ей говорил — если я буду сидеть дома, то будем жить на твою зарплату. Нет, ничего не понимает. Мало ли я там с друзьями выпью, должен я после работы разрядиться, всё на нервах ведь! А тут еще полоса невезения, все одно к одному.

— Что так?

— Я охранником у одного босса работал, а его рванули на куски вместе с машиной. Хорошо еще, что я в другой машине ехал, а то бы и мои кишки на проводах висели.

Получилось так, что Алексей рассказал почти чистую правду. Этого бедолагу Ремизов встречал на зоне, так далеко завела того судьба злодейка.

— Господи, ужас-то какой! — Женщина даже перекрестилась. В последнее время Таисия зачастила в церковь, пытаясь вымолить у Бога свое счастье.

— Так что сейчас я и без работы, и без крыши над головой, — продолжал жаловаться Алексей. — Деньги пока есть, а потом что-нибудь придумаю. Я не пропаду.

— Тебя как зовут-то? — спросила она уже неподалеку от своего дома.

— Леня. Леня Болдин, — назвался Ремизов своим вторым именем, машинально прибавив к нему фамилию бывшего телохранителя.

— А меня Таисия, можно просто Тая, — она вполоборота стрельнула в него круглыми глазками и, тут же холодно поздоровавшись с тремя топтавшимися у подъезда старушенциями.

— О, Тайка-то нового себе привела!

— Да, и на этот раз вроде даже и не грузин, — услышал Ремизов у себя за спиной.

— Сучки старые, сидят у подъезда целый день, и мороз их не берет! — прошипела Тая, поднимаясь по лестнице.

Ремизов с трудом подавил улыбку.

В квартире она сразу спросила.

— Ты мыться будешь?

— Обязательно! — подтвердил Алексей.

Тая вручила ему огромное махровое полотенце, и вскоре Ремизов с наслаждением плескался в ванне. Хозяйке даже пришлось его поторопить. Постучав согнутым пальцев в дверь, она спросила.

— Ты скоро там? Завтрак стынет!

— Сейчас, выхожу! — крикнул в ответ Алексей, смыл с себя обильную пену и с сожалением покинул ванну. Вытершись, он обернул полотенце вокруг бедер и в таком виде появился на кухне.

— Ну, наконец-то! — Таисия вроде бы сердилась, но глаза ее просто пожирали мощную, атлетическую фигуру этого гиганта. Такого мужика у нее еще не было.

— Иди, ешь и ложись, я быстро, — сказала она, уходя в ванную.

Мгновенно проглотив обильный завтрак, Ремизов прошлепал в спальню, откинув в сторону полотенце, с разбегу прыгнул в упруго-податливую кровать и даже застонал от забытого ощущения комфорта обычной, нормальной жизни. Как он все это раньше не ценил: тихую семейную жизнь, вовремя поданный вкусный завтрак, возможность в любой момент мыться в ванне и просто спать на широкой и удобной кровати. С этими мыслями он задремал, и только горячее тело хозяйки и ее сердитый шепот вернули Алексея к действительности.

— Ну, уж нет, так просто я тебе заснуть не дам! — заявила она, прижимаясь к Ремизову. — Сначала немного поработай.

Алексей улыбнулся. Такая работа ему всегда нравилась.

Спал он после этого почти сутки. Перед уходом на работу Таисия долго ломала голову: что ей делать с постояльцем? Внешне он внушал доверие, но на своем веку она уже не раз сталкивалась с обаятельными проходимцами. Обшарив карманы Ремизова, она обнаружила только деньги, старые автобусные билеты да связку ключей: дубликаты основного набора Годованюка, оставшиеся случайно в куртке. Поколебавшись, Тая надергала из открытой пачки денег, в счет платы за постой. На всякий случай Таисия забрала с собой самое ценное: золото и документы. Дверь у ней закрывалась обычным ключом, так что Алексей мог покинуть квартиру только через балкон. На пороге женщина еще раз в сомнении остановилась: может, всё же куда-нибудь его спровадить, или взять с собой на дежурство? Но уж очень этот парень был хорош в постели, Таисии не хотелось терять его, вдруг еще обидится. Вся эта глупая мужская порода такая самолюбивая!

Алексей проснулся в двенадцать ночи, сходил на кухню, поел и снова завалился спать. Окончательно он поднялся уже в пять утра. До прихода хозяйки Ремизов еще вдоволь наплескался в ванне, подняв при этом сумасшедшую гору мыльной пены. С приходом Таисии они позавтракали и долго занимались той же самой «работой», что и сутки назад.

Уже днем, за обедом, Таисия осторожно закинула первую "удочку":- Домой-то не собираешься?

— Нет. Как представлю, что снова с ней гавкаться придется, совсем туда показываться неохота. Мне пока и у тебя хорошо. Не выгонишь? — спросил Ремизов, намазывая сливочным маслом огромный кусок булки.

— Живи, жалко, что ли? — стараясь говорить небрежно, ответила Тая, а в глазах у нее так и полыхнула радость.

— Ладно, деньги пока есть, поживу для себя, — развил свою мысль Алексей.

— А то совсем переезжай ко мне, — не выдержала и раньше времени сорвалась Таисия. — А что, устроишься к нашим воротилам, им тоже телохранители нужны.

— Ну, уж и воротилы?! — снисходительно усмехнулся Алексей. — Представляю, чем они ворочают в вашем вшивом городишке.

— А что ты думаешь?! Знаешь, у нас какие олигархи живут? Один Нечай чего стоит!

— Что за Нечай? — сразу ухватился за знакомое имя Ремизов.

— Ну, ты что! Хозяин города. Он под себя всех подмял. Один Шамсудов еще мог с ним сравняться, царствие ему небесное.

Она перекрестилась, а потом опомнилась: — Тьфу ты, он же татарин, совсем забыла! — и Тая перекрестилась еще раз.

Алексей все-таки осторожно вытянул из женщины все, что та знала. Особенно его заинтересовал дом Нечаева, недавно построенный на северной окраине города.

— Может действительно к нему обратиться? — как бы в задумчивости спросил сам себя Ремизов. — Хорошие охранники везде нужны.

— А что, Лень, давай, — оживилась женщина.

Таисия осталась довольна этим разговором. Вечером, перед уходом на работу, она даже помолилась втихомолку на цветной календарь с Богородицей, висящий на кухне.

— Матерь Божья, сделай так, чтобы мне хоть теперь повезло! — такая предельно короткая молитва прозвучала из ее уст.

В тот же вечер Алексей напросился проводить ее на работу и получил за это старую шапку сына из меха нутрии и дубликат ключей от квартиры. Вместо дома Ремизов отправился в другую сторону к новому дому Нечая. В неласковом свете ущербной луны он долго разглядывал белокаменный двухэтажный замок, стоящий в отдалении от серых лачуг городских окраин. Арочные полукруглые окна, затейливые башенки по углам крыши, фигурные решетки балконов все было выполнено со вкусом и талантом. Еще бы! Эскиз этого дворца исполнил сам Федор Кривошеев. Но окна дома, а это более всего интересовало Ремизова, оставались темными. Он подошел к невысокой, полутораметровой кирпичной ограде, хотел, было, залезть на нее, но с той стороны дружно взлаяли две собачьих глотки. Ремизов подождал, но на этот заполошный лай никто не отреагировал.

"Дом, скорее всего, на сигнализации", — понял Ремизов и подумал про собак — "А вот что с этими шавками делать? Судя по лаю, это ни как не меньше чем овчарки".

И его даже передернуло от отвращения, настолько этот лай напомнил ему про зону. С полчаса побродив около белокаменного строения, Алексей пошел обратно в город. Из-за кустов за ним с интересом наблюдал Гриша Граф.