Грань

Глава 1

Ему вновь снился тот же сон. Непередаваемо яркий, реалистичный — не дающий шанса понять, что это именно сон. Он стоял посреди бесконечного поля одуванчиков, легкий ветерок чуть покачивал венчики цветов, срывая и унося вдаль белые пушинки. Мир — идиллия, мир — мечта. И в следующее мгновение — мир-угроза. Над горизонтом вскинулась огромная ослепительно белая волна. Стремительно приблизившись, она нависла над ним… Осознание заурядности собственной личности воспротивилось происходящему. Он — Михаил Яров, расклейщик объявлений, никогда не обижавший растения как таковые и одуванчики — в частности. Он хотел крикнуть об этом всепоглощающей волне…

Удар накрыл его жарким удушьем, и он начал тонуть…

Аккуратный стук в дверь вырвал Михаила из забытья. Он вскинулся над кроватью, осоловело повел глазами, перевернулся на другой бок и постарался забыться в тревожной дрёме. Стук — лишь часть сна.

Стук повторился.

Михаил зевнул. Сев на кровати, он упёрся в стену бессмысленным взглядом. Тусклый лунный свет из приоткрытого окна посеребрил стрелки ходиков. Три часа ночи.

Новый стук заставил его вздрогнуть.

— Да иду я, иду, — пробормотал он.

Вскоре город захлестнет суета рабочего дня, наполненного привычной ходьбой по извилистым улочкам и неоновым проспектам, с обязательным обедом у передвижного ларька, однообразными звонками работодателей и тяжелым, давящим людским говором. И если не разобраться с гостем прямо сейчас, столь желанные последние часы сна перейдут в разряд эфемерной мечты. Не выспавшийся и злой он будет лепить треклятые объявления на обшарпанные двери подъездов, а из приоткрытых окон прольется злобное бормотание домохозяек, под аккомпанемент скворчащих на плитах блюд. Но нет, он не жалуется, в двадцать два года мало кто по-настоящему жалуется.

Стук.

Незваные гости проявили завидную настойчивость. Михаил встал, поддёрнул трусы и вышел в коридор.

Точно во сне его окатила горячая волна. Кожу кольнули иглы статики. Михаил мотнул головой, понимая, что сходит с ума. Вокруг бушевал призрачный океан, огромные зеленовато-чёрные глыбы волн кружили в водовороте шторма, холодными языками лизали выцветший рисунок обоев. Ухватившись за стену, Михаил возвёл глаза к потолку. Сто к одному виной тому семейка Барановых, живущая этажом выше. Они решили грязно надругаться над покоем соседей и устроили локальный потоп.

— Сейчас я вам открою…

Он промаршировал к двери.

— Соберись… — процедил он, берясь за дверную цепочку. — Кто там?

— Михаил Яров? — спросил спокойный мужской голос.

— Нет, Иоганн Себастьян… Три часа ночи. Это поздно. И пойдите на х…

— Ваша мать, Людмила Вячеславовна… Видите ли, она шла к вам и…

Свет коридорного плафона потемнел, стал тоскливо-желтым.

— Сейчас, — пробормотал Михаил, выдернув цепочку. Замок сухо щелкнул, сопротивляясь.

Он распахнул дверь.

Белесое пятно мелькнуло перед его лицом, толкнулось глухой болью меж висков, и мир растворился в черноте беспамятства.

Сколько длилось забытье Михаил определить не смог. Открыв глаза, он несколько секунд пытался проникнуть взглядом за вуаль кромешной тьмы. Где он и что с ним? Он попытался приподняться. Тело, точно налитое свинцом, не желало подчиняться. Михаил не чувствовал веревок, мышцы просто отказывались выполнять отведенную природой роль. Бред… Или наркотическая кома…

Спустя мгновение Михаил осознал — он слышит нечто похожее на… голоса.

Разговаривали двое. Одного из собеседников он опознал сразу. Голос принадлежал мужчине, принесшему весть о Людмиле Вячеславовне. Второй же голос… Он принадлежал женщине и женщине, надо полагать, весьма неординарной. Глубина и выразительность, искра смеха и пламя сексуальности, деловитость и сухость смешались в этом голосе. Краем одурманенного сознания Михаил удивился, сколь много чувственных оттенков смог разобрать его слух. Он готов был наслаждаться чарующим голосом, упиваться им, брать по ложечке и впадать в экстаз…

— …еще один шанс? — спросила женщина.

— Ты бы видела выброс! По всем позициям — оптимально. На этот раз у нас получится… Четверка будет полной.

— …да богу в уши! Шоковое наполнение — не выход. До сих пор помню это чувство — вот ты нормален, а вот ты уже охренел. Необходимы точечные посылки и моя работа…

— На твои прожекты, Эдэя, у нас нет времени. — Голос мужчины дрогнул. — Ты видела, как сместились средние миры относительно ядра?

— Мои так называемые прожекты ни в коей мере не противоречат твоим планам, Буревестник, — сухо возразила женщина. — Ты — мне, я — тебе. Полное взаимопонимание и панибратство…

— Не понимаю отчего ты злишься…

Голоса умолкли. Темнота стала плотной, осязаемой.

— …что? Разумеется, ему, как и всем до него, предстоит это пройти… И не смотри на меня так, он пройдет цикл до конца. Операция проработана до мельчайших деталей, фигуранты на местах…

— Фигуранты?! Ты же знаешь, димпы предпочитают не встречаться с себе подобными. Они предпочитают их бить. Больно. Только ты, я и Дэм можем увидеться и не расстроить друг друга…

— …он соберёт… — Голос мужчины стал вкрадчивым. — Ведь мы договорились, Кормчая, не так ли?

— А Хоор? Он тоже в числе так называемых фигурантов?

— Молчи. — Голос хлестнул, точно порыв ледяного ветра. — Тема закрыта.

— Куда ты пошлёшь мальчика? — вдруг с грустью спросила Эдэя. С душой спросила, без показной злости.

«Мальчик?!» — хотел возмутиться Михаил. Рот остался безучастен.

— …Груэлл. Диспозиция более чем отвечает всем требованиям. Спектр долговременной памяти на знание языка я откорректировал, базовые директивы внедрил…

— Значит, к Чистильщику. Это ж полная ж… Бесперспективно это. — Эдэя вздохнула. — Будь ласка, Т’хар, обрати внимание на соседнюю комнату.

— Проклятие Эфга!

Нить реальности вновь прервалась.

***

Свет белесыми пятнами пробивался меж неплотно сомкнутых век. Михаил поморщился. Он не спешил впускать в сознание окружающий мир. Темнота привычна, она — воплощение безмятежности. Солнечное тепло приятно коснулось лица. Упруго толкнулась под лопатками трава. Пусть так и будет. Нет ни боли, ни страха, ни сожалений.

Чему он поверил? Четыре месяца назад мать посчитала его достаточно взрослым для самостоятельной жизни и переехала к небезызвестному на районе господину Ратову. Она полагала, что преподнесла ему королевский подарок — жилплощадь. Смешно, но он всегда думал, что родное гнездо предстоит покинуть именно ему. И непременно вернуться когда-нибудь, и разумеется — с победой.

Он открыл глаза, осознал увиденное и резко сел, едва сдержав крик. Ему необходим телефон — вызвать спасателей, спецслужбы, пожарных и скорую. Никогда и нигде в мире не полагалось быть двум солнцам! Никогда и нигде!

Михаил принюхался. Пахло лесом — напоенным теплом сосновым бором. И поляна с виду напоминала обычную поляну. В зелени травы скрывались белые искры похожих на колокольчики цветов — золотистый шмель, сердито гудя, сорвался с одного цветка и перелетел на другой — более крупный и сочный. Встрепенулась в ветвях неведомая птица, хлопнула крыльями и успокоилась. Обыкновенный лес. Золотисто-изумрудное полотно, пронизанное солнцем, наполненное легким щебетом и шорохами.

Шорох усилился.

Повернув голову на звук, Михаил замер. В его сторону, скользя на водянисто-белых щупальцах, двигался полутораметровый ужас. Гигантская медуза? В лесу?!

Вокруг стало необычайно тихо.

Треснула ветка. Опомнившись, Михаил метнулся в сторону. Щупальце твари выдрало из земли клок травы. Михаил разглядел на щупальцах мелкие чешуйки. Очень близко разглядел — чёртова бестия едва не сняла с него скальп.

Тварь, не торопясь, приготовилась к новому броску.

Качнувшись назад, Михаил уткнулся спиной в бугристый ствол «сосны». Отступать некуда.

Но и умирать не хотелось…

Отчаянно прыгнув вверх, Михаил попытался уцепиться за сучья. Пальцы цапнули смолянистую кору, соскользнули… О сосну с неприятным влажным шлепком ударилось нечто. И в пику безрадостному звуку под руку Михаилу попался небольшой сучок. Через несколько секунд несостоявшаяся жертва находилась на четырехметровой высоте — в удобной развилке дерева.

— Съела?! — проорал Михаил вниз. В ответ существо вскинуло щупальца, сантиметра не достав до ноги человека.

— Хрен тебе! Пошло в гнездо!

Проигнорировав совет, тварь расположилась среди замшелых корней и выжидательно уставилась вверх. Чем именно она смотрела, Михаил не понял. Он просто чувствовал этот взгляд — взгляд хищника на жертву, взгляд, не дающий связно мыслить и попросту вселяющий страх. Но страх не вечен, происходящее — лишь неудачный ночной кошмар, который непременно растает точно утренняя дымка. Необходимо только верить… в собственный рассудок.

Спустя непродолжительное время удобная развилка дерева потеряла большую часть очарования. А ведь так сладко было упиваться спасением и надеждой. Надеждой на то, что двойное солнце — оптический эффект, зверь — плод генетической ошибки, а лес вполне мог оказаться ельниками близ Большой Окуневки.

— Слышь, море к западу… или к югу… Вали отсюда, многоногое!

Михаил обреченно вздохнул. Пропадет он здесь… И где «здесь»?! В какой распроклятой местности будет лежать его костяк. Терпения твари не занимать. Она согласна ждать до скончания веков. Может, стоит позвать на помощь? Хотя кого? Хотелось есть и пить. Но в мире, где вместо милого сердцу солнца два столь ярких фонаря, для человека вряд ли найдется пригодная пища…

Где он?!

Размышления Михаила прервал шум у подножия дерева. Он склонился вниз, пытаясь разглядеть, что происходит, и от удивления едва не рухнул наземь. В брюхе твари торчали два копья, по древкам на траву струилась зеленовато-белая жидкость.

— Спускайся, — раздался голос.

Челюсть у Михаила поползла к груди. Предложение о спуске было произнесено на странном гортанном наречии, которое Михаил понимал. О наличии у себя столь эпической эрудиции он раньше не подозревал.

— М-м-м… если это сдохло… — неуверенно сказал он. Забавно, разговаривать на языке, которого не знаешь. Очередной кирпичик в стену сюрреализма новой реальности.

— Сдохло. Спускайся, — поторопил холодный женский голос.

Михаил не спеша полез вниз. Осторожно обогнул мертвую тварь, обхватившую сосну в последнем усилии. Земля встретила надежной твердью. Он притопнул ногами и поморщился, мышцы затекли.

— Раздевайся, — последовал приказ.

Михаил опешил.

— Мы только встретились…

Его обступили шестеро. Люди, вне всяких сомнений. Две смуглолицых женщины, трое невысоких мужчин (двое — лет сорока и старик) и предводительница отряда — среднего роста изящная леди с серебристыми волосами. В том, что группой управляла именно она, Михаил почти не сомневался. Столь властные и гордые манеры свойственны исключительно породистым вождям. Но вот ее внешность… Если у Михаила и были сомнения о принадлежности группы к роду человеческому, то касались они исключительно незнакомки с серебряными волосами. К тому же все они (кроме старика) были весьма экзотично вооружены. Как сказал бы один из приятелей Михаила: «Вот так я и сошел с ума».

— Пошевеливайся, — буркнул один из мужчин, берясь за потертую рукоять меча. Оплетенный кожаными ремешками эфес выглядел непозволительно реально.

Михаил смерил говорившего оценивающим взглядом — от некогда рыжих волос до потертых сапог — и посчитал, что любая шутка будет неуместной.

— Я нормален от и до, — на всякий случай сказал он, снимая рубашку. Вот те раз! Рубашка, джинсы, ботинки, даже носки в клеточку были его собственными. Кто ж позаботился о нем? Хотя, тут и гадать нечего.

— Язык у тебя длиннее… — Сердитый жест предводительницы оборвал задуманную рыжеволосым фразу.

Женщина повернулась к старику.

— Брон?

— Тебе следует верить мне, Тейра. Ло отметил его десницей, — ответил старик, победоносно улыбаясь. Сделав шаг вперед, он ткнул пальцем в плечо Михаила.

— Десницей? — непонимающе переспросил Михаил. Взглянув на точку, указанную пенсионером, он опешил. На плече темнело пятно, напоминающее замысловатый иероглиф. А вот возмущаться этим, пожалуй, рановато. Пусть шестеро верят. Ишь, встрепенулись…

— Ты был предсказан, — сказала Тейра, недоверчиво усмехнувшись. Либо она не доверяла Михаилу, как таковому, либо — самому предсказанию в целом.

— Кем предсказан? — задал Михаил глупейший вопрос. И опомнился, срываясь на крик: —Что за цирк?!

— Твое появление предсказал Брон, — небрежно кивнула Тейра на старика. — Отрядный маг. Вот только он позабыл сказать, кто вложил знания в пенек его головы.

«Маг?!» — лицо у Михаила вытянулось. Его запас веры стремительно иссякал.

— То было откровение Ло, а ставить под сомнения веления свыше не самый лучший выбор… И не смей называть мою голову пнем! — Голос старика сорвался на визг.

Тейра проигнорировала отрядного мага.

— Ты можешь идти с нами.

— С вами? — Михаил постарался вложить в вопрос всю оставшуюся иронию. Ситуация тупиковая. — А вы собственно кто?

— Я же говорил! — вскричал Брон, подпрыгнув от переизбытка чувств. — Он несведущ, аки овца…

— Что б…

— Ты много чего говорил, — вступил в разговор один из мужчин. — Вчера ты говорил, что Хрог продаст мне лошадь, а вместо этого он предложил мне хорошую, жирную свинью, и это было обидно.

— Ну и не брал бы! — повысил голос старик.

— Хватит! — приказала Тейра. — Свои проблемы решите в лагере. Я не хочу, чтобы ночь застигла нас здесь.

Резко повернувшись, она зашагала прочь. Отряд последовал за ней.

Михаил огляделся. Лес окутывал вечерний сумрак. Тени удлинились, переплелись, скрадывая очертания деревьев. Тишина… Сквозь лесной полог проглядывал багровый диск одного из солнц. Алые блики каплями крови скользили по ветвям. Жизнь замирала, готовясь к приходу тьмы.

Опустив взгляд, Михаил увидел рядом рыжеволосого.

— Идем. — Отступив назад, мужчина растворился в темной зелени кустов.

— Мне надо подумать… Подумать…

Вдали раздался утробный рык. Вздрогнув, Михаил поспешил догнать провожатого. По ногам хлестнули ветки. В голове царил полный хаос, тысячи вопросов ожидали ответов. Человек имеет право знать — псих он или нет. Вот прямо сейчас, сию секунду, загорится белый свет, и люди в халатах заботливо склонятся над пациентом… И с тонкой иглы сорвется удивительно прозрачная капля.

— Я веду тебя в лагерь Третьего Лозанского отряда, — сказал вдруг рыжеволосый. — Лоз — небольшой городок на севере, — пояснил он, увидев, как брови Михаила вопросительно приподнялись. — Идет война, приятель, и вскоре, мне думается, мы нырнем в самое пекло, в хетч да по уши. Но это все лучше, чем протирать штаны в Лозе, да смотреть как черно-красное отродье засирает наши холмы…

— Война… — выдохнул Михаил и резко остановился. — Война?

— Нам обещали твою помощь, — оглянулся мужчина.

— Тот, кто это обещал, навешал вам… как его… хетча на уши и навешал по-крупному, — пробормотал Михаил, догоняя спутника.

— Тейра не верит тебе, — согласно усмехнулся рыжеволосый. — Я тоже. Ты не воин.

— В редкие моменты, когда я не держу в руках меч, я леплю на стены бумажную хрень.

Михаил вновь отстал, преодолевая поваленное дерево. Руки неприятно скользили по замшелой коре. Девственные лесные чащи начинали ему не нравиться.

— Я и говорю, ты не воин…

В руке мужчины возник меч, который и опустился рядом с Михаилом. Клинок глубоко вонзился в дерево, по одну сторону лезвия влажно блеснуло тело двухметровой змеи, по другую — рогатая голова.

— Рогатая…

— И ядовитая. — Рыжеволосый хлопнул Михаила по плечу. — Как звать тебя, вояка?

— Яров, Михаил…

— Странное имя. А покороче?

— Мик.

— А я значится Турн.

Дальше они шли молча.

— Турн, — не выдержал гнетущей тишины Михаил, — А кто остальные? Или мне не положено…

— Ну отчего же… Старика ты успел узнать, Брон — отрядный маг. Тейра вот… Она командует Третьим Лозанским отрядом. Потом Сторд, ктан — командир шестьдесят седьмой тридцатки, приписанной к отряду. Бейсаа и Трээда, которые чёрненькие, из Ваара. Там у них мода на женские тридцатки, оттуда и к нам перешло… Женщины сейчас не те, — неожиданно закончил солдат и вздохнул. — Сперва бьют, потом дают.

— Почему? — спросил Михаил, чтобы просто поддержать разговор. Если он замолчит, ни один психиатр ему уже не поможет.

— Война, — пожал плечами Турн. — С тех пор, как Яротта напала на фо-ригийцев, всё не то. Ублюдочный Ночной Ветер превратил Фо-Риг в черные пустыни…

— Ночной Ветер?

— Верховный ублюдок Яротты. Только мы и алькарцы худо-бедно противостоим ему, остальные кормят воронье. Гарнизоны Ваара, Бриндгора ныне выводят в чертогах Ло бессмертную песнь…

Турн с ожесточением хлестнул по ближайшему кусту, и Михаил понял, что нашел человека, которому должны сниться растения. И сниться в своей ужасающей ипостаси.

Лес поредел, что пришлось весьма кстати. Последнее из солнц готовилось скрыться за горизонтом, отдавая мир во власть мрака. Из-за деревьев потянуло дымом и конским навозом. Меж ветвей повис невнятный гомон.

— Шумновато у вас…

На листве заиграли алые блики. Турн усмехнулся и коротко сказал:

— Лагерь.