Грань

Глава 18

Сквозь полуоткрытый полог шатра виднелся мокрый ковер травы и влажное золото леса. Трепыхалась на ветру листва. Моросил дождь, насыщая воздух мельчайшими капельками. Мир плыл в туманной дымке.

Придвинувшись к выходу, Михаил поежился. Порыв ветра бросил в лицо дождь и запахи прелой земли. Бряцая амуницией, пробежал мимо эльф. Судя по экипировке — снабженец. Солдаты предпочли рассредоточиться под тентовыми навесами и воспользоваться необъяснимым затишьем. За те два дня, проведенные беглецами в расположении дионийской армии, яроттцы не сдвинулись ни на шаг — противостояние замерло, погруженное в хмарь непогоды и усталости.

Два дня. Михаил подставил лицо каплям дождя. Вспомнился Лис. Попал ли он в посмертии туда, куда стремился? Хотелось верить, но перед глазами упрямо возникало видение лежавшего у реки тела. И воронье… Мертвецы не ходят по одиночке. Михаил поморщился — за два дня он успел свыкнуться с мыслью, что их осталось только четырнадцать. Улейг, Олькир, Лоона, Заа, Каади, Чиига ушли. Безвозвратно. Не смотря на его усилия.

Михаил прикоснулся к повязке на груди. Эльфийские лекари сотворили чудо, за полтора дня поставив беглецов на ноги. Разумеется, сами они столь плодотворное лечение чудом не считали — мастерство, точный расчет и неукоснительное следование процедуре. Распорядок, выверенный веками… Михаил отступил вглубь шатра, пропуская внутрь немолодого стройного эльфа в зеленом балахоне клана целителей. На узком лице алькарийца блуждала неизменная добродушная улыбка — профессиональная на циничный взгляд ктана. Скинув плащ, целитель педантично уложил его на сундук в углу.

— Знатная погодка, уважаемый. Хоть я и предпочитаю золото Близнецов…

— Этис, вы повторяетесь. — Михаил подсел к столу.

— Меня беспокоит твое духовное начало Мик. Разлад в нем крепнет, и я не понимаю…

— Этис, — тонко намекнул ктан.

— Хорошо. — Эльф примирительно улыбнулся. Вновь. — Извини, привычка. Как ты сегодня?

— Живой.

— Это не ответ. — Алькариец принялся осторожно снимать повязки. — Вижу дело идет на лад…

— Я опаздываю на погребение, Этис.

— Готово. — Эльф стремительно закончил обработку ран, наложил повязку и завязал аккуратный филигранный узелок. Узелок Михаила раздражал особенно сильно. — Что с лицом?

— На месте. — Ктан прикоснулся к багровому росчерку шрама на щеке. — Это не последний.

— Сожалею.

— Всего лишь немного крови. — Михаил встал, давая понять, что прием окончен. Понимающе кивнув, Этис подхватил плащ, обстоятельно распрощался и канул за пеленой дождя.

Михаил вновь устроился у полога. Вспомнил запах мокрой листвы родного мира. Есть ли различия? Досадные несоответствия, способные отдалить болезненную реальность от сознания. Трава, хвоя, шишки? Далекие приглушенные звуки лагеря — бряцание металла, ржание лошадей, скрип колес, перестук топоров, крики и топот. И величие Дионийского леса, да мерная капель.

Высунув руку за порог, Михаил набрал немного влаги. Лизнул ладонь… Неопределенность крепла. Приятное безвкусие и тысячи непередаваемых оттенков.

— Ктан, вас ждут. — В шатер заглянул вестовой. Его темные волосы на лбу перевились в забавный узор.

— Иду.

Набросив плащ, Михаил торопливо выбрался под открытое небо. Отойдя на пару шагов, остановился и привычно изучил окрестности — темно-зеленое полотно с вкраплениями желтого и серый купол из промасленной ткани… Пусть время остановится.

— Нас ждут, — упорствовал эльф.

С трудом оторвавшись от нудного пейзажа, Михаил присоединился к провожатому. Мокрая трава назойливо цеплялась за ноги, прибитые к земле цветы упорно лезли под каблук. Деревья и кустарник подле тропы норовили подцепить ветвями. Природа знала желания человека и потворствовала им… Холодная капля упала за шиворот Михаила. Он передернулся, чувствуя меж лопаток ручеек холода. Вот только от дождя ли холод? Впереди показался погребальный костер — штабель черных бревен на фоне лесных красот. На вершине укладки покоились пять тел, завернутых в белоснежную ткань. На белизне покровов отчетливо проступили темные пятна дождя.

— Ктан на виду, — тихо сказала Линээ.

Четырнадцать солдат отсалютовали. Тельрис, присутствовавший на погребении, приветственно кивнул. Михаил занял означенное штандартом место и замер в отсутствии светлых идей.

— Начинай, — шепнул командующий.

— Да… Действуйте… — Михаил вяло махнул рукой. Возникший из-за спины эльф протянул ему зажженный факел.

«Почему огонь не тухнет?» — мысль возвращалась вновь и вновь, пока ктан шествовал к черневшей груде дров. Через мгновение костер запылает, вознося души в храм Ло. Тельрис, большой знаток церемониальных обрядов, заверил, что огненное погребение наиболее уместно — в очистительном огне усопшие отдадут душу небу, а тело — матери земле. И все останутся довольны.

Собрав остатки решимости, Михаил сунул факел в бревна. Пропитанные сейбином дрова взметнулись огненной колонной. На деревья легли жаркие отблески. Прикрыв лицо рукой, Михаил отступил на шаг, наблюдая за черными клубами дыма в серой пелене небес. Возносящихся душ он не увидел. Жаль.

Выступившие из-за деревьев эльфийки пролили на поляну чарующая песнь.

— Погребальная, — объяснил Тельрис в ответ на недоуменный взгляд ктана.

Михаил закрыл глаза и прислушался. Глубина земли и легкость весеннего пуха, незыблемость гранита и игра горного ручья, неторопливость капли смолы и стремительность ястреба, изящество морозного узора и простота вспаханного поля — образы переплетались в мелодичных голосах. Песня резала и ласкала.

Открыв глаза, Михаил искоса глянул на подопечных, поддавшихся магии эльфийского фольклора. Великая и неприступная Дзейра стояла, приоткрыв рот и удивленно восторженно взирая на алькарийский хор. Вскоре она очнется и холод вернется в ее образ. В присутствии ктана она станет непримиримой, ясной и резкой точно стальной клинок. Обида хлестала из нее, пытаясь сделать его виноватым… Вины он не чувствовал.

За прошедшие дни Михаил успел многое передумать о собственном настоящем и будущем. В отличие от друзей он не видел впереди определенности. И это сводило с ума.

Песня оборвалась, заставив Михаила вздрогнуть. Костер догорел, россыпь багровых углей шипела под дождем. Солдаты медленно расходились, оставляя ктана наедине с Тельрисом. Ни взгляда, ни слова с их стороны — лишь понурые спины на прощание.

— Не вини их. Каждый прощается с мертвыми по-своему, — проницательно заметил командующий.

— Я поклялся им… — Михаил задумчиво изучал пепелище. — Они нуждаются в более компетентном руководстве.

— Странные слова… — Тельрис покачал головой. — Не делай из них предателей.

— Сменим тему, — пробормотал Михаил, утирая лицо.

— Как пожелаешь. Идем со мной, нам есть, что обсудить.

Развернувшись, Тельрис ступил на тропу, ведущую в глубь леса. Надо полагать Дионийские леса для него яснее чистого поля — завяжи глаза, не оступится, не отклонится от пути ни на йоту. Великий кормчий противостояния. Споткнувшись о черные лапы корней, Михаил чертыхнулся. А он и подзабыл сколь «радостно» для человека преследование эльфа в чаще.

— Пришли. — Тельрис остановился у обустроенного бивуака и величественным жестом указал на командный шатер, знакомый ктану по прибытию. Левее потрепанным памятником возвышался корабль беглецов — нелепая веха среди зелени, сиротливый памятник вдали от реки.

Миновав вытянувшихся во фрунт часовых, Тельрис скрылся за пологом. Проследовав за ним, Михаил невольно замер. Убранство помещения навевало сибаритские мысли — причудливые лампы, отделанные разноцветным стеклом, резной стол теплых золотых тонов, кресла, картины по углам и великолепный ковер, ласкающий ступни нежнее тополиного пуха.

— Не стой на пороге. — Тельрис удивленно оглянулся. — Тебя смущает обстановка? Война не заставит меня забыть о прекрасном.

Молча пройдя к столу, Михаил устроился на предложенном ему стуле. Прислушался к ощущениям… Теплая волна уюта подступила к сердцу. Вспомнился дом — скрипучее кресло, мягкий свет торшера, бормотание телевизора… А завтра выходной и вагон времени.

— Что собираешься делать? — неожиданно спросил Тельрис. Попал в десятку.

— Не знаю, — честно ответил Михаил.

— Тогда у меня предложение. Для тебя и твоих бойцов.

— Слушаю.

Тельрис достал из-под стола тонкой работы сундучок, отпер крышку серебряным ключом и извлек на свет три бутылки из темного стекла с изогнутыми формами и витиеватыми горлышками.

— Инториэнское, седьмого года. Не откажешься?

— Я вопию от желания. — Михаил взял из рук эльфа наполненный бокал и пригубил вино. Цветы и травы. Солнце. Радость. — Слушаю.

— Два дня назад случилось невозможное. — Тельрис откинулся в кресле и задумчиво вперился в рубиновую глубину вина. — Яроттцы остановили наступление. На моей памяти, впервые за дионийскую компанию. Сопоставив сей факт с вашим прибытием и учитывая рвение, явленное Черным Ветром при вашей поимке, можно сделать вывод о некой тайной подоплеке…

— Не юлите… — Михаил прищурился и отставил бокал.

— Успокойся. Я и в мыслях не держал обвинять тебя. — Тельрис улыбнулся. — Я предполагаю, строю логические цепочки, основываясь на личном опыте. Возможно, вы видели нечто, слышали нечто, знаете…

— Сутки назад я рассказал вам все. Как и мои люди. — Хрупкое чувство покоя рассыпалось иллюзорной пылью.

— Мик, — Тельрис укоризненно вздохнул. — В Алькари бытует присказка — не стреляй в тропу, рассадив ногу о камень. Возможно, камень не для тебя.

— Оценил. Но вы говорите именно со мной.

— Хорошо. Задумайся, Ночной Ветер обратил против вас немалые силы…

— О каких силах вы говорите? Случайные встречи на случайных дорогах… Мы так-то по оккупированной земле шли, не по столичному променаду.

— Яроттцы обратили течение Риг-ро вспять. Привлекли к делу одного из Верховной четверки.

— Слабовато для Верховного…

— Риг-ро не простая река. Проклятые воды напитаны магией — древней Силой, чьи адепты давно превратились в прах. Суметь потревожить ее покой — вершина искусства.

— Тайна на тайне и тайной погоняет. — Михаил сумрачно осушил бокал. — Ничего нового вы мне не сообщили.

— Наши знания действительно ущербны, — покладисто согласился Тельрис. — Водные просторы — лучшие оковы искателям утерянных знаний.

— Не помню большой воды на юге Лепура.

— Выбрось те карты. — Тельрис разлил по второй. — Арк и Лега сливаются, отрезая Фо-риг с востока и севера. Просторы Дзомы омывают Ваар, Бриндгор Лепур и Алькари с юга.

— И надо полагать единственным освоенным простором является Арк? От Яротты с приветом?

— Мы потеряли сотни кораблей в попытках пересечь Дзому и Легу.

— А вы уверены, что там, за просторами, есть куда стремиться?

— Иногда наши берега посещают гости… бессловесные безумные твари… — Командующий закрыл глаза, вспоминая. — Хотелось бы мне знать…

— Детища магов? — озвучил предположение Михаил. Беседа увлекла.

— Описание тварей Верхнего Мира ты найдешь в любом академическом бестиарии. С иллюстрациями.

— Верхний мир. — Михаил заинтересованно подался вперед. След взят. Рядом с верхним миром может найтись и боковой — с полузабытым домом.

— Вопрос не ко мне, — развел руками Тельрис. — Если интересно, поговори с магами в Предисе.

— В Предисе?

— И мы непосредственно подошли к интересующей меня теме. С вами хочет поговорить Совет и доверенное лицо правителя Алькари. Вероятно, вы сможете пролить свет на происходящее. Совет нервничает при столь нетипичном поведении противника.

— Они еще не видели нетипичного поведения, — буркнул Михаил. Громче добавил: — Едем в полном составе?

— Безусловно.

— Когда выезжать?

— С утра. Твоих людей предупредят.

Михаил шагнул к выходу и замер, остановленный окриком алькарийца:

— Последний вопрос Мик. Цвет твоих глаз…. Никогда не видел подобного.

— Цвет рожденных в год Пульсара, — на автомате ответил Михаил. И тут же мысленно отвесил себе тумака за несдержанность.

— Заметь, я не спрашиваю откуда ты родом, — улыбнулся Тельрис. — К слову о тайнах…

Кивнув, Михаил споро выбрался из шатра, удалился на пару шагов от бдительных часовых и остановился, впитывая прохладу дождя. Сумбур мыслей утих — придет время, появятся решения. Гадания ни к чему. Ктан не торопясь двинулся в обратный путь — одинокое пристанище манило заветной тишиной. Тропинка послушно стелилась под ноги, неся навстречу вестовых, адъюнктов и рядовых солдат, стремившихся найти себя в вынужденном безделье.

Завидев очередную группу бойцов, Михаил свернул с торного пути и углубился во влажный лесной полумрак. Заблудиться он не заблудиться, благо противостояние мало напоминало девственные джунгли, но минимум уединения сыщет. И если повезет, сумеет найти и насладиться дарами алькарийской природы. Он сорвал пару ягод земляники, положил на язык… Закрыл глаза, вспоминая вкус. Маленькая радость и ктану приятна.

Михаил присмотрелся к земляничным россыпям, осторожно тронул крохотные листики ладонью и быстро ретировался, испытывая необъяснимое чувство досады.

Шатер встретил темнотой и аскетичным минимализмом. Придавая обстановке чуть больше тепла, он запалил пару ламп и завалился на дальнюю от входа лежанку. Тихо скрипнули доски. Власть теней стала абсолютной — на стенах, циновках, в голове. За ними забавно наблюдать, чувствовать их — некомфортно.

Ближе к вечеру заглянула Баата с ужином. Ктан настоятельно рекомендовал ей этого не делать, но женщина упорно появлялась три раза на дню — с точностью до минуты. Молча сервировала стол и удалялась.

— Как остальные? — Михаил нехотя сел на лежанке.

Ваарка удивленно оглянулась на ктана.

— Сидят у костра в соседней роще. Едят.

— Завтра уезжаем. Вас предупредили?

— Да. Хлеба хватит?

— Более чем, — процедил Михаил. Глубоко вздохнув, он постарался успокоиться: — Могу я поинтересоваться причиной твоей демонстрации? Мы выбрались… Что на… еще?!

— Не все.

— Значит, не оправдал, — понимающе закивал Михаил. — Вы доверили мне жизни, а я не оправдал! — Он вскочил, успев заметить в глазах Бааты проблески слез. Жалость и боль… И крохотный намек на его правоту. — Свободна. За старшего по-прежнему Линээ.

— Понято. — Преувеличенно рьяно отсалютовав, женщина покинула шатер.

Прикинув, долетит ли до нее судок, Михаил сплюнул и влил в себя остатки супа. Отставил посуду. Ее непременно заберут… Как заберут и все остальное, оставив ему пустоту. Их право.

Ктан вышел под дождь, помыл тарелки и вернулся обратно, подрагивая от холода.

***

Тихий шорох шагов за пологом.

— Вы готовы ктан? — В шатер заглянул вестовой. Из-за его плеча ударил солнечный луч, украсив напольную циновку световым оконцем. Хороший знак.

— Да, — ответил Михаил. Он застегнул последнюю пуговицу на куртке, проверил меч и, не позволяя себе задуматься о неясных перспективах принятого решения, вышел на открытый воздух. Утро встретило прохладой и золотом восходящих Близнецов. Туман рассеялся, дозволяя свету играть чистой умытой зеленью.

Глубоко вдохнув и на мгновение прикрыв глаза, Михаил последовал за удалявшимся вестовым. Он предпочел бы задержаться перед дионийскими красотами — остановить неумолимый маятник, увлекавший его в неизвестность.

Тринадцать бойцов — до боли знакомые лица — выстроились образцовой шеренгой. Завидев ктана, они отсалютовали.

— Как сами? — он прошелся вдоль строя.

— Сносно, — улыбнулась Линээ.

— Значит, мы готовы. — Михаил повернулся к провожатому.

— Разбирайте. — Алькариец указал на загон, охраняемый тремя лепурцами удалого вида. Мужчины лениво переглянулись и отодвинули заслонку.

Ктан опасливо подошел к лошади, прикидывая с какой стороны сподручней подступиться к животине. Воодушевленный примером подчиненных он неловко взгромоздился в седло, подобрал поводья и с готовностью кивнул в ответ на взгляд вестового.

— Следуйте за мной, — попросил алькариец. Благо не приказал, верно истолковав напряженные лица ведомых.

Растянувшись редкой цепочкой, отряд выдвинулся к дороге на Предис. Первый шаг лошади заставил Михаила болезненно поморщиться. Он попробовал приноровиться к неторопливой рыси скакуна. Если бойцам под силу, то и ему не в тягость. Задница возразила сонмом ощущений.

Привычно отрешившись от уколов боли, Михаил осмотрелся. Отметил тяжелый бег Трейча и наткнулся взглядом на спину Дзейры — прямую, застывшую, демонстративно неприступную. Чего хотела добиться лепурка Михаил разбираться не стал — не ко времени. За очередным поворотом дороги лес расступился, открывая вид на город.

По первому впечатлению Предис напоминал легкокрылую птицу, пойманную архитектором на взлете. Ажурные арки, тонкие шпили домов, изящные храмы светились серебром, золотом и малахитом — исконными соцветиями Близнецов и весенней листвы.

Война изменила город. Непрерывные атаки яроттских тварей вынудили алькарийцев возвести вокруг Предиса фортификационный периметр — стены из полутораметровых в обхвате бревен и огромных камней. Отсутствие ее в довоенные годы Михаила удивило. Учитывая близость Фо-рига и таинственных вод Риг-ро, Предис вел излишне беспечное существование. Лес не выдаст — алькарийская философия объясняла многое… «Но не все», — отметил Михаил, переключая внимание на провожатого, подъехавшего к широкому пролому в стене — безыскусным воротам, охраняемым десятком стражей.

Стражи показательно скрестили копья. Склонившись к ним, вестовой шепнул пару слов и едва путь освободился, повелительно махнул ведомым. Михаил поспешил догнать его под бдительным надзором охранки — доверия в алькарийцах не осталось.

— Могу я узнать, куда мы направляемся? — спросил ктан.

— К площади Латари, — оглянулся эльф. — Осталось недолго.

На чистых светлых улочках царила тишина. Закрытые ставнями окна, оплетенные лозой двери и стены подчеркивали пустоту, обосновавшуюся в городе. Копыта лошадей глухо стучали по сочному ковру трав, заменявшему брусчатку — ни одного громкого звука, город точно затаился перед лицом врага, впал в спячку, лишенный сил, обескровленный войной.

Площадь Латари встретила отряд эхом — несколько тридцаток отрабатывали непонятные маневры перед дворцовым комплексом, высоким белым мысом взрезавшим травяной ковер.

— Храм Совета. — Проводник направил жеребца к храмовой пристройке, незамысловатым кубом приткнувшейся к великолепию архитектурного ансамбля.

— И мы едем в… — Михаил выдержал многозначительную паузу. Аскетичность кубического здания не вписывалась в городские красоты.

— Казармы храмовой стражи, — объяснил эльф. — Большая часть солдат на позициях у Риг-ро. Места хватит всем. Отдохнете…

Алькариец придал последнему слову эмоциональную окраску, заставившую Михаила оскалиться в подобии усмешки.

— Говори или заткнись. Намекать не надо.

— Мик, — поспешила сказать Линээ. Она улыбнулась вестовому. — Нервы плохо лечатся.

— Идите за мной. — Алькариец спешился и, хмурясь, распахнул дверь казарм. Не оглядываясь, вошел.

Навстречу ему поднялся дневальный.

— Что за люди?

Михаил мельком огляделся. Внутри здание полостью соответствовало внешнему образу — комнаты-кельи, голые стены, тусклый свет, деревянные лежанки и прикроватные крохотные тумбочки.

— Вызов Совета. Размести их, — буркнул проводник и поспешил ретироваться, недобро покосившись на Михаила.

— Размести… — Дневальный зевнул. Разглядел среди женщин Халя и Лоуолиса и чуть оживился. — Откуда будете?

— Пятый отряд. Гарнизон Предиса. — Халь неодобрительно покачал головой.

— Седьмой отряд. Велорг, — равнодушно ответил Лоуолис.

— И годок, — Алькариец недоуменно приподнял брови. — Куда мне его?

— Мне плевать, — пророкотал Трейч, щелкнув надкрыльями. — Кровати сдвинь.

— А… да. — Дневальный подтянулся. — В конце коридора пустые комнаты. Устраивайтесь. Я сбегаю за Телигилем, приоденем вас…

— Ванная здесь есть? — рискнула спросить Линээ.

— На втором уровне. Дгорские, — гордо ответил эльф. — Вода холодновата, не успела прогреться.

Линээ не дослушала, встав перед друзьями непреклонным воплощением воли.

— Я первая. Делайте, что хотите, но я первая. А первого кто заржет, загрызу.

— Везунчики, — огорченно пророкотал Трейч.

— На улице Энталь бывают твои собратья, можешь попытать счастья там. Если кто хочет достойно перекусить, рекомендую «Альзоль». Отменная кухня. Прямо через площадь, Зеленая улица, седьмой дом по правую руку. Все, ушел. — Дневальный неспешно поднялся по лестнице на второй этаж.

— Кто не успел, тот отвали. — Линээ переметнулась в дальний угол казармы, скинула перевязь на ближайшую койку и поспешила к лестнице, едва не сметя ктана, присматривавшегося к лежанке. Он проводил женщину хмурым взглядом и, завидев на ступенях вернувшихся алькарийцев, приосанился. Подумал и упал на кровать — к черту официоз.

— Ктан? — Телегиль подбоченился, демонстрируя некоторую тучность нехарактерную для эльфов.

— Я за него, — ответил Михаил.

— Сколько вас?

— Тринадцать. Один годок.

— Исчерпывающие сведения, — усмехнулся алькариец. — Отряди двух человек, ноша не из легких.

— Шарет, Лоуолис, идите с ним.

— Понято. — Бойцы молча пристроились в фарватер удалявшегося Телегиля. Вернулись минут через десять, лучась улыбками на просветленных лицах — иные части тела скрывали комплекты обмундирования и ворох бытовых мелочей.

— Чистое, — прошептал кто-то.

— Куда?! — возмущенно рявкнул Шарет, стремительно избавляемый от ноши. — Нам оставьте!

Михаил старательно застелил лежанку. Постельное белье светилось первозданной белизной и потрясающе пахло травяной свежестью. Прикосновение к нему согревало, радовало, бередило полузабытые чувства. Оценив контраст плохо отмытых пальцев на чистоте ткани, Михаил хмыкнул и осмотрел полученную одежду. Груэлл не баловал обновками.

— Линээ, я за тобой, — раздался веселый крик. По лестнице дробно отстучали сапоги.

— Ктана пустите, — возмущенно осадил бойцов Шарет.

— А кстати да, пустите ктана, — кивнул Михаил.

Женщины переглянулись и захихикали. Смех смехом, а за помывку в цивильных условиях с подобающим набором купальных аксессуаров ктан готов был обнять половину мира. Вторую половину он с новообретенной циничностью и столь же широким жестом предполагал послать на хрен — ради десятка минут, спрессованных удовольствием в мгновения.

Совесть несвоевременно напомнила ктану о долге перед подопечными бойцами. И не умолкала стерва, пока он не закончил мытье и не спустился вниз.

— Тебя спрашивают. — Шарет указал на благообразного алькарийца, изваянием застывшего в коридоре. — А я побегу…

Михаил настороженно приблизился к незнакомцу:

— Искали меня?

— Ктан?

— Он самый. Чем обязан?

— Тебя ждет Совет. Незамедлительно.

— Вот прямо так — после баньки?

— Я не совсем понял… — Эльф растерялся. Маска высокомерия и неукоснительного следования долгу сменилась симпатичным удивлением.

— Веди. Быстрее сядем, быстрее выйдем.

Алькариец вознамерился что-то сказать, помотал головой, развернулся и молча вышел на улицу. Успокоительно махнув встревоженным бойцам, Михаил покинул казарму. Догнал провожатого, споро вышагивавшего к резному портику храма.

Часовые, завидев их стремительное продвижение, приободрились. Ножны холодно сверкнули солнечными бликами.

— К кому?

— Совет и Пиль.

— Что, правда пил? — буркнул Михаил. Благо его не услышали.

— Сдайте оружие. Смерть не властна под сводами храма.

С необъяснимой тоской оставив меч в небольшой караулке, ктан миновал портик и ступил в высокий сводчатый холл, залитый ярким светом. В пронзавших витражи лучах мягко светились фрески на стенах, вилась замысловатыми формами ажурная лепка, драгоценные камни перемигивались разноцветьем бликов.

— Следуй за мной, — строго сказал эльф, ступая на мраморную лестницу. Далеко впереди — над ярким блеском ступеней — высились огромные двустворчатые двери. — Жди, я доложу.

— Мне спешить некуда, — ответил Михаил. И задумался над смыслом сказанного.

Алькариец скрылся за дверью. Вернулся через мгновение — вряд ли он успел сказать хоть слово. Чувство формальности происходящего усилилось.

— Совет примет тебя, ктан.

Михаил, следуя пригласительному жесту, шагнул через порог и замер, созерцая ненавистный амфитеатр залы. На трибунах в полумраке замерли силуэты алькарийцев — вершителей судеб, радетелей всеобщего блага, дознавателей. На помосте в центре ярким пятном горел круг света. Искать, где расположиться, не приходилось.

Тишина стала всеобъемлющей.

— Рассказывай, — внезапно прогремело под сводами. Одна из «статуй» на трибунах шевельнулась, выказывая толику интереса.

— Вы мне? — вежливо спросил Михаил.

— Не забывайтесь, юноша. Я Пиль, доверенное лицо Лехталя, — сурово ответствовала тень. — Расскажи мне…

— Историю? Их есть у меня, — кивнул Михаил.

Как на духу он поделился с Советом доступными сведениями. Оставил при себе только догадки — запредельный официоз встречи не располагал к дружеской беседе. На вопросы эльфы поскупились — уточнили пару незначительных деталей и вновь отодвинулись в сумрак трибун. Крайне нелюбопытные столпы Алькарийского сообщества.

— Ваши дальнейшие планы? — упорствовал Пиль.

— Не могу ответствовать за других. А я найду третий Лозаннский. Встречусь кое с кем. — Предвосхищая вопрос, Михаил добавил: — С отрядным магом.

— Могу я узнать зачем?

— В ознакомительных целях. Он знает то, чего не знаю я.

— Справедливо.

— В свою очередь я хотел бы узнать, с кем еще из моего отряда вы хотите переговорить?

— С каждым… В свое время, — задумчиво сказал алькариец. — Отдыхайте и набирайтесь сил. На этом все.

— Вам виднее. — Михаил, не торопясь, покинул зал. Смысла во встрече с Советом он так и не нашел.

***

В казарме царила подозрительная тишина.

— Где народ? — спросил Михаил у приткнувшейся в уголке Линээ. Оторвавшись от подгонки амуниции, она небрежным жестом поправила волосы — восхитительно чистые — и ответила:

— Могу предположить, что в «Альзоле». Именем Совета нам выдали по тридцать золотых. — Ваарка извлекла из куртки увесистый мешочек и перебросила ктану. — Твоя доля.

— А Трейч где?

— Догадайся.

— А ты почему здесь?

— Ждала тебя. Проверяла снаряжение. — Линээ тряхнула перевязью. — Не люблю казенное.

— Лады.

Михаил вернулся на улицу. Осмотрел гулкие просторы площади, тревожимые редкими стайками горожан и солдатской братии. У одного из бойцов, не торопливо шествовавшего с кипой тряпичных свертков под мышкой, ктан поинтересовался:

— Улица Энталь далеко?

— Пойдешь туда. — Солдат рубанул рукой воздух. — Мастерские почтенного Абу, от них пройдешь девять домов и направо.

— Благодарю. — Михаил устремился в указанном направлении. Пересек площадь, миновал величественные архитектурные изыски мастерских Абу, затмевавшие блеском Близнецов, отсчитал девять домов и ступил на извилистую улочку, уводящую в зеленоватую теснину квартала «Девяти крыльев» если верить указателю. Под указателем, напевая незамысловатый мотивчик, топтался годок.

— Привет, — подошел к нему Михаил.

— И тебе здравствовать, — пробасил птице-лев. В его глазах зажглись золотые блики солнц.

— Не подскажешь, где твоих собратьев могут осчастливить стаканчиком?

— Ты походишь на лепурца. Но неисповедимы пути Ло, зрение иногда подводит меня. — Годок раскатисто захохотал. — Островерхий домик впереди — на крыше символ Ло, над дверьми вывеска «Отрада». Не ошибешься. Бывай солдат.

— Я не… — начал говорить Михаил вослед годоку и умолк. Бессмысленно спорить с небесами.

Достигнув таверны, он прислушался к нестройному пению, хохоту, перестуку и громогласному ору, доносившимся из-за крепких дверей. Заходить не хотелось. Пир годоков внушал опасения — войдешь на своих, а вынесут чужие. Михаил решительно толкнул дверь и шагнул через порог. Навстречу качнулся полуподвальный зал, задрапированный чадом десятка факелов. Гостеприимно потрескивал камин.

— Мик, — раздался вопль от стола, придвинутого к закрытому ставнями окну.

Пробравшись сквозь сумрак и тени, Михаил с облегчением присоединился к Трейчу, истреблявшему мясную нарезку под кувшинчик годокского. Обустроившись на пеньке, заменявшем лавку, ктан взмахом подозвал сновавшую по залу ваарку.

— Чего изволите?

— Нам маленький бочонок годокского.

— Пять золотых. — Ваарка ничем не выказала удивления. Взяла деньги и стремительно удалилась. Через минуту дюжий лепурец вынес к столику бочонок литров на восемь.

— У тебя хорошая память Мик, — сказал Трейч, разливая. — Ты обещал, ты сделал. Мне нравится.

— Вздрогнем. — Михаил поднял потемневшую от времени кружку с истертым узором. Годокское обрушилось в желудок горячим водопадом.

— Мик, я вот думаю… — Трейч задумчиво поскреб стол лапой. — О тех, кто не сумел… не дошел…

— Тоже думаешь, что в их смерти виноват я?

— Во как! — Трейч быстро разлил по второй. — А мы гадаем — какая стрела тебя клюнула. Сторонишься друзей, смурной… Ты сделал все возможное и даже больше. Осознай.

— Некоторые с тобой не согласятся. — Михаил залпом осушил кружку. Вопреки ожиданиям, алкоголь покоился в желудке мертвым грузом.

— Кто? — Годок в гневе приподнялся.

— Забудь, — отмахнулся ктан. — Я разберусь.

— Ты только скажи… И еще, пока помню — мы хотим податься в Стегард. Через пару дней. Как думаешь?

— Ты спрашиваешь меня?

— Мы тридцатка, ты — ктан. — строго сказал Трейч. В груди у Михаила чуть потеплело.

— Наливай.

Он не планировал ехать в Стегард в роли ктана, но друзья — есть друзья. Без них на Груэлле никуда. И как бы ему не претила ответственность за чужие жизни — он рад компании. Аминь.

***

Вечер.

Михаил взглянул на темное искристое полотно небес. Вдохнул полной грудью. После духоты таверны свежий воздух пьянил сильнее годокского. Помотав головой в похвальном, но невыполнимом стремлении разогнать хмель, ктан побрел в сторону казарм. И спустя мгновение осознал — вечерние улицы разительно изменились — наполнились огнями и непонятной суетой. Телеги, всадники, пешие — разномастные силуэты сновали меж фонарных огней. Плотным облаком в воздухе висели крики и гомон, топот и скрежет.

— П… п… — Михаил осмотрел залитую огнями площадь. Мысль он не закончил, остановленный появлением неподалеку — в переулке — знакомых лиц. Шарет и Лууза. Окликать их ктан не стал — пара вела напряженный разговор. Шарет что-то горячо объяснял, Лууза тихо отвечала, отрицательно качая головой. Неожиданно она стремительно развернулась и бросилась прочь. Шарет запрокинул лицо к небу, постоял так и медленно двинулся в противоположную сторону.

— Шарет, — окликнул Михаил.

Стегардец не отреагировал — слепо прошел мимо. Ктан протрезвел.

— Какого хрена?! Кто-нибудь объяснит, что происходит?!

— Так не бывает… не бывает… — раздался рядом новый голос. Подле остановился эльф в полной боевой — судя по изношенности экипировки, проводивший немало времени на позициях противостояния. — Не бывает так…

Алькариец растерянно смотрел на Михаила.

— Ты чего брат? — ктан отодвинулся. Липкий страх колыхнулся в душе.

— Яроттцы…

— ?!

— Сворачивают позиции, — смог выговорить мужчина. — Ты понимаешь?! Сами! Сворачивают! Позиции!

Оставив эльфа невнятно бормотать, Михаил рванул к «Альзолю». Протолкался сквозь хаос тел и обозов, взлетел по ступеням опрятного многоярусного домика — не ресторации, но уже и не харчевни.

— Слышал?! — встретил его с порога крик Дзейры. Опомнившись, она стерла с губ улыбку и нахмурилась. — Яроттцы…

— Не хочу о них. — Михаил упал на лавку, отдышался и всмотрелся в просветленные лица друзей. — Трейч передал мне ваши слова… Стегард?

— Ты против? — осторожно спросила Баата.

— Нет. Но планы имеют свойство меняться.

— Стегард, — за всех ответила Дзейра. Тщательно прожевав кусочек фруктового пудинга, она холодного кивнула: — И мы уверены.

— Как скажешь, женщина. — Михаил постарался абстрагироваться от показной злости лепурки. С ней он разберется позже — если на то достанет времени и сил.

— Разве вы не понимаете?! — не выдержала Баата, грохнув кружкой по столу. — Война закончилась!

— Не будь столь категоричной, — спокойно заметил Лоуолис. — У всех событий есть причина…

— К Эфгу! — отмахнулась ваарка.

— Яроттцы устыдились, — Дзейра хмыкнула.

— Пришли, нагадили, ушли. На своих условиях. — Михаил досадливо потер лоб. Налил и выпил алькарийского — для просветления. Просветления не наступило. Осталось лишь холодное чувство близкой опасности — призрачной угрозы, девятого вала, нависшего над судьбой. — Кто-нибудь знает подробности?

— Нет, — вступил в разговор Халь. — Я говорил с приятелями из гарнизона… Никто и ничего.

— А Совет, Мик? — спросил Лоуолис. — Согласись, столь явное совпадение невозможно.

— Нет ничего невозможного, — заметил Михаил, пытаясь сквозь дымку хмеля разглядеть рациональное зерно в сонме мыслей. — С вами переговорят… Но у меня создалось впечатление, что наша история им не интересна. Совсем. Они знают…

Михаил умолк. «Они знают» — разум впал в ступор. Ктан тяжело поднялся на ноги и встряхнулся под удивленными взглядами друзей.

— Что они знают? — спросил Лоуолис.

— Не суть… Я возвращаюсь в казарму. А вы подумайте, расспросите свидетелей. Утром доложите.

Бойцы, обретшие ясную цель, бодро кивнули. Баата повелительно махнула разносчику.

С тем Михаил их и оставил. Неопределенная ночь, туманное утро, смутные сны, осколки идей. Крохи истинного знания раздражали неполнотой и загадками. Не давали расслабиться и насладиться покоем.

Открыв глаза, Михаил долго не мог понять, где находится. Чистые стены, удобная лежанка, свежее белье, тишина… За стеной лязгнула сталь, приглушенно прозвучал командный рык. Казарма незаметно вступала в новый день. Михаил потянулся и рывком сел, на корню истребляя лень.

— Бойцы, как спалось? — рявкнул он.

Никто не ответил. Ктан поспешно натянул штаны и выглянул в коридор.

— Они ждут в «Альзоле», — зевнув, объяснил дневальный. — Горазд ты орать…

— Они хоть ночевали?

— Не думаю, — задумчиво протянул алькариец. — Забегали по полуночи за деньгами…

Михаил не дослушал и вернулся в комнату. Методично оделся — спешить некуда. Склонился к перевязи… И застыл, накрытый полузабытыми видениями. Волна жара прокатилась по телу, в глаза плеснуло безумство шторма. Скрипнули половицы под легкими шагами. Оглянуться Михаил не смог.

— Мы встретились, дитя импульса. — Знакомый голос. Голос, укравший его из родного мира. — Ты завершил цикл. Времени мало — нам надо многое обсудить.

Михаил остановил взгляд на потертом эфесе меча. Успеет или нет? Позади — цель. Неизвестный ответственный за груэлльскую мясорубку, способную перемолоть любого — сломать, изменить, направить… «Кем я стал?» — вопрос остался безответен.

Ладонь сомкнулась на рукояти.

Михаил развернулся.