Грехи святого

20

МИЛА

Я ненавидела то, как он на меня смотрел. Словно мы вернулись туда, где были несколько недель назад, — я все еще была пленницей, а он — похитителем. Мужчиной, который владел мной, а не любил. Ярость, пылавшая в его радужных глазах, была смертоносной, питаемой злобой и презрением. Когда же я научусь? Когда я пойму, что даже самые продуманные планы не могут обмануть моего мужа, особенно когда дело касается меня? Он всегда был на два шага впереди, знал каждый мой чертов шаг.

Я должна была догадаться, что он будет обдумывать слова Елены, когда она заявит, что я им не верю. Она была ему как мать; конечно, он воспринял бы ее всерьез, даже если бы не хотел в это верить. Но после разговора с мистером Руссо я поняла, что тайну, связанную со смертью матери Сэйнта, необходимо раскрыть. Это был единственный способ для Сэйнта разобраться со своими прошлыми демонами и жить дальше.

Такси припарковалось перед нашим домом. Я вышла из машины, промчалась через холл к лифту и за три секунды нажала на кнопку двадцать раз, то и дело оглядываясь через плечо. Адреналин бурлил в моих венах, и я не могла стоять на месте, с нетерпением наблюдая за тем, как загораются цифры на панели. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем лифт поднялся на последний этаж.

— Давай. Давай. Открывай!

Прозвенел звонок, и двери распахнулись. Мои каблуки застучали по полу, когда я бросилась в фойе. Я молила Бога, чтобы я ошиблась. От одной мысли об этом у меня сводило живот и болела грудь.

— Елена? — Позвала я, добравшись до двери ее спальни. Я постучала. — Елена, ты там? Елена?

Дверь распахнулась, и она запахнула свой белый халат.

— В чем дело?

— Ключ, — проговорила я, проходя мимо нее и входя в комнату. — Мне нужно увидеть ключ.

— Какой ключ?

— Ключ, который я нашла в твоей сумочке в день твоего приезда.

Она медленно закрыла дверь, ее брови сдвинулись внутрь, когда она уставилась на меня.

— Что происходит, Мила?

Я провела рукой по волосам и изо всех сил попыталась сделать вдох и успокоить бешено бьющееся сердце. Но от одной только мысли об этом у меня заныло в голове, и я должна была знать, что ошибаюсь. Пожалуйста, Боже, пусть я ошибаюсь.

Я глубоко вдохнула.

— Я просто… могу я, пожалуйста, увидеть ключ, Елена?

— Прости, дорогая, но я понятия не имею, о каком ключе ты говоришь. А теперь, пожалуйста, зайди чуть позже. Я как раз собиралась немного отдохнуть. Я устала.

— Елена, мне очень жаль. Но мне нужно увидеть этот ключ. Ключ, который я нашла в твоей сумке и который, как ты сказала, был сувениром. — Я приложила руку ко лбу, пытаясь вспомнить ее слова. — Ты сказала, что это сувенир того дня, когда ты нашла… — Я замолчала, воспоминания о ее словах медленно просачивались в мое сознание, и последний кусочек головоломки встал на место. — День, когда ты нашла дверь, которая привела тебя к миру, о котором ты всегда мечтал. — Я втянула воздух, и сердце заколотилось в груди. Я сузила глаза. — Это была ты. Это ты заперла дверь снаружи.

На долю секунды выражение ее лица потемнело, но ей удалось снова надеть маску неведения.

— Мне очень жаль, Мила. Но я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ты лжешь. — Мой голос дрожал, сердце все еще колотилось от неверия. — Где ключ?

Она смотрела на меня так, словно жалела меня. Как будто я сошла с ума.

— Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь. Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Она шагнула ближе, желая положить ладонь мне на лоб, но я отпрянула, не позволяя ей дотронуться до меня.

— Мы были в этой комнате. Я достала ключ из твоей сумки, а ты сказала, что это сувенир.

Она издала тихий смешок.

— О, мое дорогое дитя. Думаю, тебе нужно немного отдохнуть.

— Елена! — Крикнула я, когда разочарование взяло верх. — Хватит врать.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — Сэйнт вошел, нахмурив темные брови, он перевел взгляд с меня на Елену, потом обратно на меня.

— У нее есть ключ, Сэйнт, — проговорила я. — Ключ у нее в сумочке. Я видела его.

— Какой, блядь, ключ?

Черт. У меня голова шла кругом. Мне нужно было успокоиться, чтобы разобраться в своих мыслях. Я подошла к нему и понизила голос.

— Твой отец. Он рассказал мне о том, как…

Сэйнт поднял руку, заставив меня замолчать, словно я была всего лишь капризным ребенком.

— Я же сказал тебе. Я не хочу знать ни о какой лжи, которую он тебе говорил.

— Это не ложь. Просто есть ключ…

— Подожди, — вмешалась Елена, — ты…

— Да, — с усмешкой ответил Сэйнт, — она ходила к моему отцу за моей спиной.

— Что? — Я переводила взгляд с Сэйнта на Елену, и у меня вдруг возникло ощущение, что надо стоять на своем. — Нет. Просто послушай меня.

— Я же говорила тебе, Марчелло, — Елена скрестила руки, ее темно-карие глаза смотрели на меня с разочарованием, — я говорила тебе, что она тебе не верит.

— Это неправда.

Елена подошла ближе, ее белый халат задевал лодыжки.

— Тогда зачем было идти за спину Марчелло, чтобы увидеться с человеком, который причинил нашей семье столько боли?

— Я просто хотела получить ответы, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

— Ответы, которые Марчелло не смог тебе дать?

— Это не…

— Мила. — Голос Святого пронесся по комнате, как молния. — Прекрати это. — Он попытался схватить меня за руку, но я вырвалась.

— Нет! — Прошипела я. — Нет. Я не позволю тебе обращаться со мной как с гребаным ребенком. Ты просто выслушаешь меня две гребаные минуты…

— Чтобы распространить ложь? — Елена уронила руки на бока.

Я подняла глаза на Сэйнта, безмолвно умоляя его выслушать меня. Чтобы он дал мне шанс, как его жене, сказать то, что мне нужно.

Елена двинулась к двери своей спальни.

— Мы не…

— Пусть она говорит. — Святой не сводил с меня глаз.

— Марчелло.

Святой поднял руку, заглушая возражения Елены.

— Я сказал, пусть она говорит.

Елена насмехалась, раздражение было написано на каждой черточке ее лица. Я подошла к Святому.

— Я нашла ключ в сумочке Елены в тот день, когда она приехала сюда.

— Какой ключ?

— Это был старый латунный ключ. На нем были ржавые украшения. Старинный ключ.

— Это абсурд, — пробормотала Елена.

Я положила руку на руки Сэйнта, скрещенные перед его грудью, отчаянно надеясь, что он поверит мне и увидит картину в целом.

— Твой отец сказал мне, что одна из причин, по которой ты был так уверен в том, что твоя мать не совершала самоубийства, заключалась в отсутствии ключа.

Сэйнт переминался с ноги на ногу, его взгляд переходил с меня на Елену, потом обратно.

— Дверь в спальню была заперта, — продолжила я. — Тебе с Джеймсом пришлось сломать ее, чтобы попасть внутрь. Но ключа внутри не было, значит, она была заперта снаружи.

Сэйнт скривил губы, вспомнив воспоминание, которое, я уверена, он предпочел бы забыть.

— К чему ты клонишь, Мила?

Я повернулась к Елене лицом и тяжело сглотнула, потому что знала, что была права. А еще я знала, что сейчас разобью сердце Сэйнта правдой.

— Где ключ, Елена?

Ее ноздри вспыхнули.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Все, что требовалось, это доля секунды. Один короткий миг, когда она позволила своим нервам взять верх, и она посмотрела на комод, а затем перевела взгляд на меня. Именно в эту долю секунды она выдала двадцатилетний секрет.

Я бросилась через комнату и открыла комод, обнаружив внутри сумку Елены.

— Не смей. Это вторжение в частную жизнь. — Она бросилась в мою сторону. — Я не буду стоять…

Святой шагнул к ней, предупредив одним лишь хмурым взглядом.

Я открыла боковой карман и достала ключ. Сжимая его в руке, я закрыла глаза и перевела дыхание, прежде чем повернуться лицом к мужу.

— Это тот самый ключ?

Лицо Сэйнта стало пепельным, его взгляд задержался на ключе в моей руке. Он не двигался, и по тому, как он смотрел на ключ, я поняла, что это тот самый ключ, который он искал все эти годы. Ключ, который преследовал его… до сих пор.

Я молчала, едва переводя дыхание. В его глазах я словно видела того подростка. Крики. Панику. Боль. Горе, когда вся его жизнь была разорвана в клочья. Мое сердце обливалось кровью из-за него. Моя душа плакала по нему. Никогда в жизни мне так сильно не хотелось ошибиться. Но я знала, что не ошибаюсь.

Его рука дрожала, когда он протягивал ее, пальцы подрагивали, словно он ожидал, что ключ сгорит при прикосновении.

— Марчелло, — набросилась на него Елена, — это не…

Он развернулся и схватил ее за плечи, в его радужных глазах пылал дьявольский гнев. Сердце заколотилось в горле, когда я увидела, как он сжимает ее костлявые плечи.

— Почему у тебя ключ от спальни моей матери?

Она судорожно пыталась вырваться из его рук, но все было бесполезно.

— Я никогда в жизни не видела этого ключа. Мила, она его подбросила. Твой отец, должно быть, дал его ей.

— Что? — Воскликнула я. — Нет. Это неправда.

— Конечно, правда. — Карие глаза Елены сверкнули на меня. — Ты подбросила этот ключ.

— Я ничего такого не делала, и ты это знаешь. Я нашла этот ключ в ночь твоего приезда.

— Ложь!

— Ты была влюблена в его отца. Ты не могла смириться с тем, что он счастлив с твоей сестрой и что она может родить ему сына. Ты была отчаевшейся женщиной, Елена. И твоя ревность толкнула тебя на убийство.

Глаза Елены вспыхнули убийственным блеском.

— Это ложь из уст Люцифера.

— Это правда!

— Заткнитесь! — Крикнул Святой, и его голос гулко ударился о потолок. — Вы обе. — Он отпустил Елену, и она ухватилась за столбик кровати, чтобы устоять на ногах. — Я, блядь, не могу нормально соображать. Это все…

— Правда, — спокойно произнес голос из другого конца комнаты.

Сэйнт обернулся, и мы все уставились на мистера Руссо, стоящего в дверях, а за ним — Виктор.

— То, что сказала Мила, — правда. — Его взгляд остановился на Елене, но в его глазах не было ненависти или обиды. Это было почти как… сострадание. Как будто он понимал, в чем причина ее горько-сладкого наваждения и ревности. — Когда-то мы с Еленой были влюблены друг в друга, до того, как она вышла замуж за Альфонсо. — Он посмотрел на Сэйнта. — До того, как я влюбился в твою мать.

Сэйнт провел ладонью по лицу и прислонился к стене, как будто его ноги вот-вот подкосятся.

— Я не…

— Не понимаешь? — Елена огрызнулась. — Конечно, не понимаешь. Твоя мать была такой чертовски идеальной в твоих глазах, что ты и подумать не мог, что у твоего отца могли быть чувства к кому-то, кроме нее.

— Это ты убила ее, Елена? — Мистер Руссо вошел в комнату. — Ты убила мою жену?

Мой взгляд метался туда-сюда между ним и Еленой, когда я незаметно переместилась в сторону Сэйнта.

— Убила? — Потребовал он, приблизившись к ней.

Елена не отступила. Она стояла на своем и расправила плечи, отказываясь забиваться в угол, как добыча.

— Она тебя не заслужила.

Я схватила Сэйнта за руку, зная, что каждое слово, которое она сейчас произнесет, расколет его на части.

— Ты должен был любить меня. Я должна была стать той, кто всегда будет владеть твоим сердцем. — Ее взгляд смягчился, непролитые слезы блестели в тусклом свете спальни.

Мистер Руссо медленно, шаг за шагом, двинулся к ней, пока она говорила с ним с печалью, которая почти разрывала сердце.

— Мне пришлось сидеть в стороне и наблюдать, как ты все больше и больше влюбляешься в нее. А потом она подарила тебе сына. — Она посмотрела на Сэйнта. — И после этого я поняла, что потеряла тебя навсегда.

Я почувствовала, как ярость Святого накатывает на него волнами, и увидела огонь в его глазах. Его грудь вздымалась и опускалась с каждым гневным вздохом. Он едва удерживал последний клочок контроля над собой.

Елена откинула светлые волосы на плечи, отчаянно пытаясь не показать, как она напугана тем, что на нее обрушилась правда.

— В тот день, когда я рассказала сестре о нас, я до сих пор помню выражение ее лица. Мне никогда не было так чертовски хорошо, как в тот день. — Она зарычала. — Я была так уверена, что она бросит тебя, разведется с тобой после того, как я рассказала ей о нас. Но она была чертовски упряма и не хотела, чтобы ее сын рос в неполной семье.

— Значит, ты ее убила? — Мистер Руссо стоял в нескольких футах от нее, Виктор — рядом. — Ты убила собственную сестру?

— Она была не для тебя. — Наконец ее силы начали иссякать, и по щеке скатилась одна-единственная слеза. — И я больше не могла смотреть, как ты любишь другую женщину. — Ее взгляд упал на землю, на лице появилось отрешенное выражение. — Это было так просто… подсыпать таблетки в красное вино, которое мы пили той ночью. Я притворялась, что хочу все с ней обсудить, молила о прощении, а сама смотрела, как она пьет один бокал за другим, медленно приближаясь к смерти, даже не подозревая об этом.

По ее лицу текли слезы, но в ее глазах не было сожаления, когда она смотрела на Сэйнта.

— Я не собиралась так сближаться с тобой, Марчелло. Но когда ты бросился ко мне в объятия той ночью, плача и ища утешения в моих объятиях, я поняла, что это был Божий способ дать мне то, чего я никогда не могла иметь сама. Сына.

— Все это время, — начал Сэйнт, его голос был низким от недоверия. — Все это время ты подпитывала ненависть, которую я испытывал к отцу, заставляя меня верить, что он — чудовище, разрушившее мою жизнь, хотя на самом деле, — он сделал паузу и сглотнул слезы, которые, как я видела, блестели в его глазах, — чудовищем все это время была ты.

Она улыбнулась сквозь слезы, одинокой, но довольной улыбкой.

— Я не буду извиняться. Я никогда не скажу, что сожалею о том, что сделала. Но есть одна вещь, о которой я сожалею, одна вещь, которую я бы сделала по-другому. — Она вытерла слезы со щек, глядя на Сэйнта с другого конца комнаты, на ее губах играла самодовольная улыбка, но глаза были лишены эмоций. — Если бы я могла сделать это снова, я бы вогнала кол в ее сердце, чтобы она могла смотреть мне в глаза, пока умирает, зная, что это я ее убила.

Сэйнт зарычал, как демон, вырвавшийся из адских оков, и я не успела остановить его. Он потянулся к пистолету за спиной, и я закричала, чтобы он остановился, но кто-то словно нажал на кнопку отключения звука, и я смотрела, как Сэйнт собирается совершить самую большую ошибку в своей жизни.

Елена попыталась отодвинуться с дороги, ее раненая нога заставила ее упасть вперед, и мистер Руссо схватил ее. Раздался выстрел, громкий треск разорвал мои барабанные перепонки пополам. Я знала, что кричу, но не слышала ни звука. Я наблюдала, как тело Елены обмякло в руках мистера Руссо. Ее губы разошлись, большие карие глаза расширились, их свет померк.

Все, о чем я могла думать, это то, что Сэйнт убил Елену. Он застрелил свою тетю, женщину, которая была ему ближе всего к матери. Все это было слишком сюрреалистично, и мое зрение затуманилось, когда я увидела, как Елена умирает.

Ее голова склонилась на плечо мистера Руссо, а губы шевельнулись, когда она прошептала что-то, что заставило его закрыть глаза, и слеза скатилась по его лицу. Он пошевелился, и Елена захлебнулась кровью, хлынувшей из ее рта. И тогда я увидела это. Рука мистера Руссо держала черенок ножа… ножа, который был глубоко всажен в живот Елены.

— О, Боже мой!