Грешники. Внебрачная дочь (СИ)

Глава 18. Шок. Шок. И ещё раз шок

Анна

— Посиди немного, я сейчас, — причесав Нику и подкрутив её золотистые локоны утюжком, ухожу в спальню за подарком.

— Помнишь, что ты просила привезти тебе из Испании? — громко задаю вопрос, вытаскивая из шкафа серебристую коробку с огромным белым бантом. Я так быстро сбежала из отеля, что пришлось покупать подарок для Доминики в аэропорту.

— Помаду, красить губки! — отвечает Никуша.

— А ещё?

— Вкуснючие духи!

Вспоминаю, как полтора года назад она вылила на себя мои единственные настоящие французские духи. Причём, всё содержимое флакона. До последней капельки! Коврик и её платьице благоухали жасмином, ванилью и цветками апельсина дольше месяца. Не поленилась втереть в белокурую макушку горошины румян и стала похожа на Розочку из мультфильма «Тролли». Помадой расчертила весь мамин трельяж.

Увидев эту картину, у меня аж сердце сжалось от тоски. Все эти вещи я покупала за деньги Итана вместе с платьем для свадьбы Алисы и Марко. Хранила, как зеницу ока. На память о нём. Экономно использовала, пока дочь не приказала им долго жить.

Нужно было их лучше прятать. В то время Ника любила вытаскивать содержимое из тумбочек и проводить тотальную проверку вещей. Интерес ребёнка к моей косметике до сих пор не угас.

Вхожу в комнату. Увидев в руках подарок, глаза Бусинки загораются радостью.

— Держи, зайчонок. Это тебе от меня, — вручаю презент, она хватает коробку и поспешно развязывает бант. — Здесь целый косметический набор для маленькой принцессы, — поясняю, пока тоненькие пальчики сражаются с картонной крышкой. — И парфюм, и лак для ногтей, и помады разные, даже тени для век! И наклейки с разноцветными камушками, а также бижутерия! Нравится?

— Ухтышка! Ма, какие красивые! — визжит она, раскрывая сундучок. — Хочу колечки надеть. Можно все?

— Все пять штук? — наиграно удивляюсь. Кто же сейчас станет мелочиться, когда перед глазами столько всего блестящего и притягивающего взор. Хочется всё и сразу примерить. — Может, выберешь два? Остальные завтра?

— Не. Все-все хочу! Как у тётенек, которые попами крутят в телеке и поют!

— Ладно, певица ты моя. Давай-ка я тебя немного подкрашу.

Пока Ника примеряет кольца и браслеты, я пытаюсь нанести лёгкий макияж на её личико. Подкрашиваю тенями веки. Наношу детский жидкий хайлайтер, затем румяна. Обвожу помадой губки. Они у неё как бантики. Красивые. Притягивают взгляд. Затем наношу слой лака на ногти — и вуаля!

— Ну всё, принцесса. Готово, — любуюсь своей работой, вспоминая о нашей родне. — Осталось дождаться бабушек и похвастаться дочей красавицей. Интересно, где же они задерживаются? Опаздывают. Такое с ними впервые.

Стоит мне подумать о них, как в эту же секунду раздаётся звонок в дверь.

«Вспомнишь солнце — вот и лучик…» — улыбаюсь я.

— О! Это они! Ура! Ура! Мы уже идём в Макдональдс! — скандируя, доча пританцовывает попой на стуле.

— Сиди смирно, — предупреждаю её, — пусть лак на ногтях высохнет. Я пока пойду, открою им, а ты подуй на пальчики. Ладно?

— Ага.

— Неужели ключи потеряли? — ворчу, заглядывая в глазок, но кроме множества бутонов красных роз я больше ничего не могу разглядеть. — Прекрасно…

Распахиваю дверь, собираясь отчитать опоздавших, и тут же застываю от неожиданности: Тарасов собственной персоной. Одной рукой прижимает к боку плюшевого метрового медведя, второй большущий букет цветов.

— Арс… ений..? — сглатываю, ощущая разочарование от того, что на его месте должен быть другой. Должен, но он не придёт. — Что ты тут делаешь?

— Странный вопрос, малыш. Я здесь с тобой живу. Бусинка где?

— Она в зале, — автоматически отвечаю, отступая вглубь квартиры.

В голове полнейший сумбур. В душе снова раздрай. Зачем он пришёл после того, как мы с ним поругались и решили расстаться?

Слова, брошенные в порыве гнева — это не пустой звук. Они были зарождены в наших сердцах гораздо ранее и там хранились долгое время. В момент ссоры мы высказали друг другу всё, что накипело.

Хочу ли я прощать Арса за выплеснутый на меня гнев?

Думаю, что в этом больше нет смысла…

— Я принёс ей подарок, — произносит он, вручая мне букет. — Цветы для тебя. Держи.

— Арс, нам нужно поговорить, но только не здесь, — поймав увесистую охапку роз, указываю на дверь кухни. — Идём за мной, пожалуйста.

— Что опять не так, Аня? — войдя в кухню, Тарасов усаживает плюшевую игрушку на стол. — Я вернулся. Всё хорошо. Всё будет как прежде.

— Ты сейчас серьёзно, Арс? — недоумеваю я, глядя на то, как спокойно он себя ведёт. Будто бы ничего не случилось.

Как прежде уже не будет. Никогда.

— Вот так просто? Я вернулся и всё хорошо? — вспылив, я прикрываю за нами дверь. Не хочу, чтобы Ника всё это слышала.

— Да, — соглашается он, не сводя с меня ласкового взгляда.

На секунду я теряюсь. Меня охватывает паника. Не хочу с ним мириться. Господи, я не готова к нашей свадьбе. Совершенно не готова! Мне нужно было увидеть бывшего, чтобы это понять.

— Арс, тебя не было три дня! Три дня ты молчал. Послезавтра свадьба, которой я не хочу. Понимаешь? Я не готова. Спасибо, что дал мне время это понять! — выпаливаю на одном дыхании, с каждым словом заводясь всё больше. На эмоциях бросаю букет на стол. Чувствую, как тело начинает потряхивать. К горлу подступает очередной удушливый комок. — Нам нужно всё отменить. Так будет лучше для нас всех. Прости, что подвела… Прости, но я не готова к такому ответственному шагу…

— Аня, перестань, иди ко мне, — заметив слёзы в уголках глаз, Арсений стирает их пальцами, затем прижимает меня к своей груди. — Это ты меня прости. Я приревновал и слетел с катушек. Мне нужно было остыть. Малыш, ты такая сегодня красивая, — шепчет, скользя ладонями по спине. Я чувствую, как ускоряется его сердечный ритм, как настойчиво он начинает гладить мои бёдра и попу, вжимаясь в меня своим горячим телом.

— Прекрати, Арс, — уперев ладони ему в грудь, пытаюсь отстраниться. — Не стоит. Ника увидит. Не нужно. Всё кончено, Арс. Отпусти!

— Чего ты боишься? Я так сильно по тебе скучал, — хрипит, не реагируя на мои протесты.

Чем больше отталкиваю, тем сильнее сжимаются его объятия. Он как будто глохнет, отключая сознание и врубая животные инстинкты на максимум.

— Анюта, давай всё с чистого листа? Я, ты и Бусинка? А? Через пару месяцев можем все вместе слетать в отпуск. Я выкрою время. Обещаю. Любимая, девочка моя… Не отталкивай, Анечка… — шепчет горячо и задушенно, прижимаясь губами к шее. Целует её, прихватывая зубами. Горячее дыхание опаляет кожу, скользит к уху. Неприятно жжёт.

Вжав меня собой в холодильник, зарывается рукой под подол платья. Накрывает ладонью живот.

— Хочу от тебя ребёнка. Роди мне сына, малыш. Нике будет веселее. Всё у нас будет хорошо. Клянусь. Только давай распишемся и ты ни о чём не пожалеешь. Забудь его. Он не знает о дочери. И пусть. К черту его. Я стану для тебя всем: опорой, надеждой, любовью, весь мир к твоим ногам брошу… Аня… Девочка моя, только не гони…

Он шепчет. Шепчет. Шепчет. Трогает меня. Бесконечно шепчет и целует везде, куда может дотянуться влажными губами. Словно сдурел.

Мне впервые от этого противно. Хочется «до скрипа» растереть кожу горячим мокрым полотенцем. Чтобы смыть с себя все его следы.

Боже мой, какое-то безумие! Ведь до недавнего времени я не испытывала неприязнь к моему жениху. Всё у нас было нормально, пока в мою жизнь не ворвалось прошлое, не заставило меня оголить самые слабые места.

— Арс, хватит! Я тебя не люблю! — мой голос резкий, пронзительный. Взрывает пространство отчаянным выкриком, отчего в груди что-то лопается. Больно и остро. С чрезвычайной силой в ней вспыхивает жар. Охватывает меня целиком.

Я горю от злости. Задыхаюсь от отвращения, которое разносится по венам ядом. Хочу, чтобы отпустил. Оставил меня в покое.

— Не могу я с тобой больше. Слышишь? Не хочу… — найдя в себе силы, признаюсь нам обоим. — Прости меня, Арс. Пожалуйста, прости…

— Не можешь??? — шокированный моим заявлением, он на мгновение стопорится, нависая надо мной сгорбленной хищной статуей. Руки застывают без движения. В уголках моих глаз скапливаются слёзы. Дыхание у обоих становится отрывистым и тяжёлым. А воздух таким густым и плотным, что его невозможно вдохнуть без боли. Кажется, лёгкие вот-вот разорвёт.

— А как же наш секс в отеле? Аня, нам ведь было так охренительно…

Арсений медленно выравнивается. Убирая с меня руки, неверяще заглядывает в глаза.

— Ты была такая горячая, страстная, отзывчивая… И я… Мать твою, мы только-только вышли на новый уровень отношений! О чём ты? Что за бред ты несёшь?

— Не о тебе я тогда думала! — парирую в той же тональности.

Оттолкнув от себя Арса, ухожу к окну. Со всей силы вцепляюсь в подоконник. Пальцы белеют, костяшки хрустят. Перед глазами всё плывёт. Уставившись во двор немигающим взглядом, фиксирую подъехавшее такси. Господи, мне кажется, я уже брежу. Мне везде мерещится Итан. Даже мужчина, который вытаскивает из багажника сумку, до ужаса напоминает его. Фигурой. Цветом волос. Стрижкой. Походкой. Всем.

Тряхнув головой, прогоняю наваждение. Мало ли что мне могло показаться с четвёртого этажа! Да и вообще, что Итан забыл у меня на родине? Глупую, влюблённую дурочку? Он дважды от меня отказался. Дважды!

Вытираю слёзы. Когда мне удаётся сфокусировать взгляд на той же машине, рядом с водителем никого не замечаю.

Дожила. Теперь я буду видеть его не только во снах. Теперь он будет мерещится мне в каждом прохожем.

— О ком тогда думала, Аня? О нём? — не унимается Тарасов, бросая в спину гневные выкрики. — Ответь мне? Думала о нём?!!!

— Да! О нём! — резко разворачиваюсь, чтобы отбить атаку. Выплеснуть на Арсения всю свою боль.

Я виновата, что дала ему шанс. Решила, что справлюсь. Была уверена, что потяну ответственность за другого человека. И в горе и в радости. Но нет. Не смогла. Сломалась, как только увидела родные глаза. Заглянула в них и пропала…

— Я всегда думала только о нём! Я пыталась тебя полюбить, пыталась настроиться на свадьбу, но не смогла. Понимаешь, Арс? Не смогла! Он всегда будет между мной и любым другим мужчиной. Правда в том, что я больше никого не хочу. Предпочитаю и дальше оставаться одной. У меня есть дочь! Она первостепенна!

— Аня? — дверь на кухню внезапно распахивается. — Арс? Вы чего орёте?

— Ничего, тёть Кать, — отмахиваюсь, размазывая тушь по лицу. — Мама где?

— К ребёнку пошла. Ника зашуганная в коридоре стояла. Не могли найти другое время для выяснения отношений?

— Другого времени не будет, — подвожу итог. — Свадьбы тоже не будет. Вообще ничего не будет. Сегодня же отзову своих гостей. Арсений отзовёт своих. Да, Господи! — всплескиваю руками. — От этого ещё никто не умирал!

— Аня! — рычит Тарасов, когда срываюсь к двери.

— Тихо, тихо, Арсик. Не время. Дай ей остыть, — выдаёт тётя, преграждая ему путь. — Где тут у вас коньяк?

Оставив Катю с Тарасовым на кухне, лечу к дочери. Нахожу у мамы на руках. Ника поджимает губки и бросает на меня угрюмый взгляд.

— Барсик злой? — уточняет, понижая голосок.

— Иди ко мне, — сердце за неё сжимается. Раскрываю объятия, она мигом в них бросается. Подхватываю дочку на руки. Целую. Глажу её по спинке, чтобы успокоилась и прекратила дрожать. — Всё хорошо, малыш. Не переживай. Мы немного повздорили. Совсем чуть-чуть.

— Было громко, — ворчит, утыкаясь лицом мне в шею.

— Не думай об этом. Сегодня твой день рождения. И мы идём гулять.

— Ты грязная.

— Я умоюсь и заново накрашусь. Поможешь мне смыть косметику?

— Помогу.

Усаживаю Нику в кресло. Вручаю влажные салфетки. Присев перед ней на колени, подставляю для чистки лицо.

— Справишься?

— Угу.

— Тогда давай. Только быстро. Мы и так потеряли много времени, — улыбаюсь, чтобы разрядить обстановку.

— Так классно? — приложив к моим щекам прохладные салфетки, Ника приступает к работе, тщательно размазывая по скулам жидкость.

— Очень, — подтверждаю. Так приятно, когда она это делает. Мне даже удаётся немного расслабиться. Вот оно, счастье — всегда рядом! Самый лучший антидепрессант!

Прижмёшься к ней, услышишь стук родного сердечка, почувствуешь нежность ласковых ручек, то, как они заботливо гладят тебя, вытирают твои слезы — и никакие беды не страшны!

Внезапный звонок в дверь вынуждает испуганно вздрогнуть.

— Вы заказывали доставку? — интересуюсь у мамы, переводя на неё вопросительный взгляд. Замечаю на её лице тревогу.

— Я посмотрю, — отвечает и поспешно покидает зал.

— Ма, не отвлекайся, — зовёт меня Ника. Поворачиваю к ней лицо. Доча тут же приступает стирать тушь. — Как думаешь, Боженька папу мне скоро подарит?

— Скоро, милая, скоро, — шепчу, испытывая невыносимую щемящую боль за ребёнка. В груди топит жаром. Горячий удушливый комок подступает к горлу. Давит, превращаясь в невидимый ошейник. Ника в который раз застаёт меня врасплох. Я даже порываюсь дотянуться до сотового и набрать его, чтобы исполнить её мечту, но вовремя присаживаюсь обратно. Там, на краю земли, ничего хорошего нас не ждёт…

— Ты кто? — шелестит голос Бусинки. Следом раздаётся негромкое «мяу».

Всё-таки купили котёнка, хитрые лисицы. Поэтому опаздывали…

— Я Итан, — родной бархатный голос врезается в барабанные перепонки. Разрывает их в хлам. Действует как паралитический яд. Роняя сердце куда-то в живот, широко распахиваю глаза. В грудной клетке стопорится выдох.

Очередная галлюцинация? Ибо этого не может быть.

«Если уйдёшь с ним, я бежать за тобой не стану…» — всплывают в памяти его слова.

Тогда почему он здесь? Почему приехал именно сегодня? Передумал? Или же…

— Итан — тот, который царевич? — уточняет дочка, откладывая салфетки в сторону. Мой испорченный макияж её больше не интересует. Осознаю, что между ними зарождается первая связь, и едва не умираю от ревности.

— Можно и так сказать. С днём рождения, Доминика Святославовна. Подарок свой примешь?