Грешники. Внебрачная дочь (СИ)

Глава 28. Сложный выбор

Анна

Весь оставшийся вечер, сидя напротив друг друга за столом, мы с Итаном переглядываемся как два сексуально озабоченных подростка.

Вернее, озабочен он своими «мокрыми» фантазиями. Я же ломаю голову над тем, как можно дольше прожить с мужчиной под одной крышей, не прибегая к сексу?

Как бы я его не желала, мне всё равно хочется немножко его помариновать!

«Я всё прекрасно помню, Эн. Даже твой первый невинный минет…» — каждый раз мысленно возвращаясь к этим словам, глядя на него, краснею.

Уверена, он догадывается, о чём я время от времени думаю. Его глаза щурятся, принимая лукавое выражение. Я вижу, как он дразняще покусывает внутреннюю часть губы, всякий раз сдерживая довольную улыбку и намекая на то, что час моего нравственного падения близок.

Очень близок…

— Ну, что, Буся? Будем задувать свечи и загадывать желание? — Катя поднимается из-за стола, чтобы принести только что доставленный курьером торт.

— А сколько можно загадывать желаний? — хитро прищуривается Ника, доедая фруктовый салат.

— Сегодня безлимит, — выдаёт тётка, целуя её в пушистую после купания макушку. — Столько, сколько хочешь!

— Точна? Точна?

— Ага.

— Халимиона Ваську хочу!

— О-о, нет! — привстав помочь Кате, плюхаюсь от ужаса обратно на стул. — В нашем доме только ящерицы не хватало. Они едят червей. Жуков. Всякую гадость! Линяют. Брррр! — вздрагиваю от неприятного мороза по коже.

— И что?

— Бусинка, без паспорта его не пустят в самолёт.

— Я нарисоваю пастарт!

— А прививку твоему Ваське кто поставит? Кэтти?

— Прививку не нада! Я сама её боюсь. И Вася будет бояцца. Он же маленький. Вот такусенький, — показывает ладошками примерный размер. — Ма? Давай купим? Он влезет папе в карман. Там никто не увидит. Ладна?

— У папы и на голове никто не увидит… — ворчу я, бросая на Итана предостерегающий взгляд. Но тут же понимаю, что стоит мне выйти на кухню, как эти двое договорятся за моей спиной.

— Ань, она забудет про эту ящерицу через пару минут, — заверяет Катя, распаковывая на кухне торт.

Достаю из шкафчика десертные блюдца. Ставлю рядом на стол.

— Так! — решительно. — Больше никаких сказок о Рапунцель, Смурфах и прочих странных существах! Ты можешь себе представить в доме такую… такую… гадость! Ой… — снова брезгливо ёжусь. — Лучше не напоминай.

— Ага, — улыбается Катя. — Только лысые колобки, лисички и серые волки. А ещё я знаю притчу о двух упёртых баранах.

— Ты уже о Мэт рассказала. Так что лучше молчи.

— Нервничаешь? — взяв меня за подбородок, тётя заглядывает в глаза.

— Очень.

— Аня, раз ты его не выгнала за порог, как только приехал, то теперь поздно метаться. После драки кулаками не машут.

— Знаю. Но всё равно жду от него чего-то такого, что могло бы облегчить…

— Что облегчить? — прерывает меня тётка. — Хочешь, чтобы он встал на колени и умолял о прощении?

— Боже, нет, конечно!

— А чего ты тогда ждёшь?

— Я не хочу туда возвращаться. Там всё чужое. Страна. Город. Люди. Друзья… Их у меня там нет…

Грудь сдавливает очередным нервным спазмом.

— Один мудрый человек сказал: «Хорошо там, где есть МЫ! Там, где нас нет, нам хорошо быть точно не может».

— Хорошо сказал… — вздыхаю, выуживая из ящика десертные приборы и опуская их на тарелки.

— Детка, а где у тебя прокладки? Что-то живот у меня ноет. Чую, накроет меня в такси менструацией.

— Идём в ванную, я покажу.

В ванной я останавливаюсь, не доходя до тумбочки с гигиеническими принадлежностями. Меня как будто кипятком обдаёт. Застыв на месте, стою ни живая ни мёртвая.

— Аня? — голос тёти ввинчивается в барабанные перепонки. — Что с тобой?

— Кажется…, — нервно сглатываю, — у меня… задержка.

— Твою ж… дивизию… Уверена?

— Должны были пойти за неделю до поездки на Тенерифе. Я тогда не придала этому значения. Сослалась на нервное состояние. А как Итана встретила, так вообще о них забыла. Всё в сумке дорожной. У меня в спальне. Я не успела их оттуда вытащить.

— Это что же? Около двух недель?

— Выходит, что так.

— А спираль?

— А что спираль? Несколько месяцев назад на консультацию девочка приходила с пузом. Спираль у неё выпала во время секса. Не знаю я. Случай один на миллион, но проблема имеет место быть. Боже, Кать, мне нужен тест…

— Я сейчас. Погоди, — проверив свои карманы, тётя находит деньги и отправляется на выход.

— Ты куда?

— В аптеку, — шикает она, давая понять, чтобы я держала язык за зубами. — Если спросят, скажи, что я сейчас вернусь. И молчи! Ясно? Ничего никому не говори заранее.

— Опять врать? — устремляю на неё растерянный взгляд.

— Не врать! Скорее, не раздувать из мухи слона! Вдруг пронесёт? Там же спираль! Была… — как-то неуверенно добавляет.

Тётю словно ветром сдувает, а я начинаю отсчитывать секунды до начала нового приговора. Аптека здесь совсем рядышком. В нашем доме за углом.

Помедлив немного, возвращаюсь на кухню. Встречаюсь с Итаном лицом к лицу. У него в руках торт. И он внимательно меня изучает.

— Всё хорошо? Я решил помочь.

— Д-да… — сбивчиво отвечаю, чувствуя, как сердце разбивается вдребезги. — Всё нормально…

— Эн? — не отстаёт. Не верит. Смотрит в упор.

Кажется, что его взгляд уже отсканировал мой мозг и приступает расшифровывать скрытую информацию. Ещё секунду и всё полетит коту под хвост.

— Неси. Я возьму тарелки, — поспешно разрываю этот невыносимый зрительный контакт.

Дав ему возможность выйти, трясущимися руками хватаюсь за блюдца. Ложечки начинают приплясывать на фарфоровой поверхности, вследствие чего соскакивают и разлетаются в разные стороны, создавая громкие музыкальные спецэффекты от соприкосновения с разными поверхностями.

— Божжжеее… — ставлю тарелки обратно на стол.

Присев на корточки, быстро приступаю собирать рассыпанные по полу приборы. Нечаянно режу палец об осколок стекла. Вскрикиваю и тут же начинаю нервно всхлипывать. На глаза наворачиваются слёзы. Сажусь на пол, рассматривая алые капли крови на плитке. Меня накрывает паника. Зажав ладонью рот, начинаю сдавленно реветь.

— Эн? Черррт… Почему ты плачешь? Что происходит? — над головой раздаётся взволнованный голос Итана. — Иди-ка сюда.

Не дожидаясь моего ответа, он подхватывает меня на руки, заносит в ванную. Садит на пьедестал для раковины. Берёт в руки мою кисть. Недовольно осматривает.

— Сейчас всё пройдёт. Потерпи немножко.

Достав из шкафчика перекись, заботливо промывает ранку. Я смотрю, как шипит кровь, и вспоминаю моменты из детства. Себя маленькую. Маму. Свои разбитые до крови коленки. Не сдерживаюсь и начинаю рыдать. Не от боли, а скорее от страха. Или шока. Или от того, что сломалась и просто хочу, чтобы меня пожалели как ребёнка.

— Эй! Ты чего? — зажав палец бинтом, прижимает меня к себе.

Не отвечаю. Уткнувшись носом в его шею, пытаюсь взять эмоции под контроль. Но как бы не старалась, у меня не выходит. Бомбит и размазывает ещё сильнее.

— Я хочу разговаривать, — хрипит в ухо и следом целует его. От приятной щекотки мелкой дрожью исхожу. — Молчанием проблему не решить. Мы уже достаточно натворили ошибок из-за этого. Посмотри на меня.

Отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза. Встречаемся взглядами. Голова кругом идёт. То ли от пьянящего запаха, наполнившего мои лёгкие, то ли от страха потерять его во второй раз…

— Эн, — дожимает, когда мои глаза начинают нервно бегать по его нахмуренному лицу.

— У меня задержка, — выпаливаю, чтобы не затягивать проблему. Впервые за эти долгие мучительные дни мне не хочется ему врать…

— Задержка… чего? — смотрит на меня, мигая ошарашенными глазищами. Точь-в-точь как Ника, когда чего-то не понимает.

А что тут понимать? Я жила гражданским браком с мужчиной. И у нас с ним был секс!

Ты хотел правду, ты её получил.

— Отсутствие критических дней. Задержка месячных. Как ещё сказать? — ворчливо поясняю, пытаясь соскочить с тумбы на пол. Но он стоит между моих раздвинутых ног как истукан, не давая мне такой возможности.

— Да… Я… Понял… Эн… Понял… — отвечает заторможенно. Взгляд становится немигающим. Устремлённым в одну и ту же точку.

Ощущаю, как его пальцы сильнее стискивают меня, впиваясь между рёбрами. Он делает это неосознанно. На рефлексах. Копаясь у себя в голове и о чём-то отрешённо думая.

— Почему ты молчишь? — пытаюсь до него достучаться. — Итан?

Вздрогнув, он фиксирует взгляд на моих глазах. На лице ярко выраженное разочарование. На скулах поигрывают желваки. Злится.

Другой реакции я от него и не ждала…

— Это точно? — интересуется, приходя в себя. — Не может быть ошибки?

— Катя отправилась за тестом на беременность. Скоро узнаю.

— Да… Хорошо… — снова выпадает из реальности, погружаясь в собственные мысли.

Да, черт!

Моя паника настигает пика.

Если он предложит аборт, я не знаю, что ему отвечу.

Я сама в шоке от происходящего. Новость о беременности Никой не потрясла меня настолько сильно, чем эта. И если быть честной с собой, я не рада своему положению, потому что решиться на аборт я вряд ли смогу. А для Итана этот ребёнок, как насмешка судьбы. Он же ненавидит Арса!

Божжжеее, ну почему это произошло? Я не планировала залёт. Я ещё не отошла от одного потрясения, как получила другое.

— Если ты не готов к такому повороту событий, то… В общем… В общем…

— Эн… — Святой прерывает мою сбивчивую речь. Сжимая челюсти, тяжело выдыхает. Ему, как и мне, трудно даётся диалог.

— Сначала сделай тест. Может у тебя гормональный сбой какой-то. Ну, не знаю я. Что там у вас ещё бывает? Акклиматизация? Перенервничала, в конце концов, — он издаёт нервный смешок, а затем, отходя от меня, также нервно ерошит волосы на затылке. Сам не верит в то, что говорит.

Да, Божжжеее, он ещё больше растерян, чем я!

— Нужно свечи помочь задуть… Нике… — бормочет, делая шаг к двери, и тут же возвращается обратно. Берёт мою ладонь. Накладывает на порез пластырь. У обоих руки дрожат. Сердца барабанят по рёбрам. Скачет пульс.

— Что мне с этим делать? — выдаю дребезжащим голосом, поднимая на него глаза.

— Ты сама должна определиться, что с этим делать. Я приму любое твоё решение. Но не рассчитывай, что я откажусь от тебя. Сборы не отменяются. Вы с Никой летите со мной. Ясно?

Смотрю на него, ещё больше теряясь.

Что, если беременна?

Что, если передумает?

Снова выставит за дверь? Без Ники?

— Ань, купила. Аж три штуки! С… т… руй… нй… — голос тёти, взрывая воздух, внезапно глохнет. Она тормозит на пороге, как только замечает Итана.

— Проходи, Кэтрин. Или ты увидела на мне рога? — Святой как-то неожиданно переходит к сарказму.

Меня его колкость, конечно же, задевает и одновременно настораживает. И всё же хочется думать, что он сравнил себя с чертом… Катя мой союзник. Чувствую, теперь он обеим спуску не даст.

— Очень смешно, — губы тёти рефлекторно дёргаются в нервной улыбке. Она стоит на месте. Косится на меня пытливым взглядом. Мол, какого хрена он здесь делает?

— Он в курсе, — сползаю с насиженного места и двигаюсь к ней. — Мы решили не хранить друг от друга секретов. Обсуждаем и решаем проблемы сообща.

Хочется верить в то, что говорю. А вот тётя…

Тётя всё ещё в шоке. И похоже у неё на этот счёт есть некоторые сомнения.

— Ага… — недоверчиво. — Ну, ладно… Тогда вот, держи… те, — Катя протягивает мне коробочки. — Вот этот самый точный… — указывает пальцем на верхнюю.

Нервно сглатывая, забираю упаковки. Взгляд цепляется за унитаз. Нужно помочиться на кончики тестов и прервать это затянувшееся напряжение прямо сейчас.

— Кать, торт уже на столе, — извещаю, приступая распечатывать тесты и снимать с них защитные колпачки. — Ника с мамой, наверное, заждались. Я постараюсь долго не задерживаться. Забирай Итана и развлеки их чем-нибудь. Ладно?

— Я останусь здесь. С тобой, — заявляет Святой, лишая меня дара речи.

От удивления широко распахиваю глаза.

Ну уж нет! Серьёзно? Никаких личных границ?

— В этом нет необходимости, — возражаю.

— В чём проблема пописать при мне? — возмущается, будто и вправду не понимает, что я при нём этого не сделаю.

Я просто не переживу такого позора. Я никогда не справляла при нём нужду. Даже на пляже, после развратного секса, пряталась за камнем, а тут…

Он спятил совсем? Между нами четыре года разлуки!

— Господи, Итан, мы давно не на столько близки, чтобы я делала это в твоём присутствии. Дай мне минуту. Затем зайдёшь, — выдаю умоляющим тоном, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Эн, я изучил тебя вдоль и поперёк.

— Я отвыкла от тебя. Что не понятно? — сжав тесты ладонью, упёрто жду, когда он покинет ванную.

— Царевич, я смотрю, ты нервничаешь больше, чем Аня, — тётя делает попытку спасти меня от конфуза и поддержать сопротивление, за что я безгранично ей благодарна. — Пошли-ка, пропустим по рюмочке коньячка. Сегодня не грех устроить анестезию мозга. Ничего с твоей Царевной не случится. А вот тебя, если не расслабишься, придётся реанимировать. Бледный как потолок. В гроб краше кладут. Тьфу! Тьфу! Тьфу!

— Я подожду за дверью, — бросает мне и выходит, закрывая за собою дверь.

Наконец я остаюсь одна. Выдыхаю, на какое-то время погружаясь в тишину. Слышу, как стучит моё сердце. Кажется, что оно у меня не одно. Всё моё тело, каждый орган, каждая клеточка вибрирует.

Боже мой, пусть это будет обычный стресс, задержка из-за спирали, но только не беременность. От Арса не хочу. Вообще ни от кого не хочу. У меня уже есть Ника. Моя девочка. Моя любимая доченька. Мне её достаточно.

Ну какие дети сейчас?

Сажусь на унитаз. Провожу тестирование.

Божжжеее… Божжжеее… Божжжеее…

Пусть будет одна полоска!

Ну, пожалуйста. Пожалуйста… Пожалуйста…

Одна полоска. Одна!

Сердце бешено отсчитывает секунды. Читаю инструкцию. От одной до пяти минут. Этим, что у меня в руке достаточно одной минуты.

Поднимаюсь. Не глядя, я кладу тесты на тумбочку. Привожу себя в порядок. Руки дрожат. Дыхание сбивается. Частит. От избытка кислорода становится только хуже. Кругом идёт голова.

Почувствовав, как эмоции достигают пика и зашкаливают где-то глубоко в груди, раздирая её на части, останавливаю себя.

— Хватит, Аня! Стоп! — выдыхаю задушенный хрип. — Оттягивая момент, ты делаешь только хуже.

Собравшись с духом, опускаю взгляд на тесты. Прохожусь им по индикаторам зачатия и обмираю. Все три положительные.

Четыре ярко красных полоски и одна надпись: «беременна 3+».