Грешники. Внебрачная дочь (СИ)

Глава 39. Моё! Не тронь!

Анна

Минуты ожидания тянутся как часы. Долго-предолго. Убивая.

В гостиной полумрак. Всхлипывая, я брожу по ней словно неприкаянная. Сквозь стеклянные стены внутрь бунгало попадает немного света от уличных фонарей. Мне этого достаточно, чтобы ориентироваться в пространстве, не привлекая внимание зажженным электричеством. Я здесь в безопасности. В безопасности же..?

Боже, как я могу думать о себе, когда Итан отправился в дом отца с голыми руками. Ни пистолета, ни дубинки, ни газового баллончика не взял.

Стоп! Пистолет!

Рванув к лестнице, быстро поднимаюсь наверх. В спальню. Я была здесь один раз, но отлично помню каждый уголок этого уютного дома. Будто всё происходило вчера.

Ностальгия по этому месту вытаскивает из глубин души сладкие и тёплые воспоминания. Здесь мы с ним целовались, я впервые призналась ему в любви. В этой спальне у нас случился первый секс.

Захожу в комнату. Включив фонарик на смартфоне, огибаю огромную двуспальную кровать, открываю дверцы шкафа. Внутри ничего не изменилось. По-прежнему висят его отутюженные до хруста рубашки, пара классических костюмов в чехлах. Ящики с нижним бельём. Полки со сложенными в аккуратные стопки полотенцами. Простыни, пододеяльники, свитера, джинсы…

Всё в спешке вытаскиваю на пол. Ищу коробку. Наткнувшись на кремовое покрывало, сдергиваю с полки и его. В голове происходят быстрые мыслительные процессы. Память подбрасывает картинок из прошлого: эта кровать, наша совместная ночь, заботливый Итан, утренний пережитый мною стыд… Замираю. Сердце пропускает удар.

Господи… это же оно?

То самое, на котором меня лишили девственности. Это я испачкала вещь кровью.

Затаив дыхание, разворачиваю покрывало. В нём белая простыня. Тоже меченая. Мной. В глазах плывут застаревшие коричневые пятна.

— Твою мать… — задушенно сиплю, смахивая пальцами слёзы.

Он это хранил? Серьёзно? Зачем? У него девственницы не было никогда? Бред какой-то…

Чувствую, как щёки обдаёт жаром. Мне стыдно. Господи. Отчего мне стыдно?

Падаю на колени, прижимая к груди мягкую хлопковую ткань.

Рыдаю… Рыдаю… Рыдаю…

Счастье переполняет душу до краёв.

Зачем он столько лет хранил все эти болезненные воспоминания о нас?

Почему не выбросил постельное сразу, как только я от него сбежала? Оставил память о нашей первой ночи и жил с этим долгих четыре года. Мой дурачок. Мой любимый. Никогда бы не подумала, что хладнокровный, жесткий мужчина на такое способен.

— Божжже… — выдыхаю. Слезы текут ручьём. Высушив их простынёй, вспоминаю о пистолете, который только что искала.

— Где же он? — наведя луч фонарика на нижние выдвинутые ящики, среди обуви замечаю небольшую подарочную коробку серебристого цвета. Достаю её. Снимаю крышку. Внутри спрятан чёрный небольшой чемоданчик. Вытащив его, вскрываю, нахожу пистолет.

— Наконец-то! — победно выкрикиваю, но как только понимаю, что он разобран, возникает желание снова разрыдаться от собственной беспомощности.

Как же так? Видимо, Итан забыл об этом.

Так, ладно, Аня, без паники. Ты справишься. Всё будет хорошо.

Поднявшись на ноги, спешу к комоду. Включаю ночник. Адреналин в крови зашкаливает. Я должна ему помочь! Даже если в пистолетах я полный ноль!

Когда жизнь любимого и родного человека находится в опасности, то инстинкты начинают работать вместо тебя.

Не в силах унять тремор в руках, чисто интуитивно приступаю к сборке оружия. Как в боевиках. Я видела это пару раз. Достаю коробочку с пулями. Пальцы меня не слушаются. Ненароком рассыпаю их на пол. Отлично, Аня! Как же без этого? Всё, как в голливудском триллере, мать твою…

Стуча по дереву, пули разлетаются в разные стороны. Я матерюсь, вытаскивая из чемоданчика «магазин». Он под завязку набит патронами. Взяв в руку пистолет, интуитивно вставляю обойму в нужное отверстие. Щелчок. Ещё бы разобраться с предохранителем и по возможности никого не травмировать…

Покидая бунгало, выхожу в сад. На улице прохладно. В это время суток, когда в поселке смолкает шум суеты и воцаряется ночная тишина, отчётливо слышно рокот прибоя. Волны со всей мощью бросаются на прибрежные скалы. Океан сегодня неспокойный. Водную гладь штормит, точно также, как и меня.

Глубоко вдыхая свежий воздух, я направляюсь по освещенной тропинке сада к особняку, где сейчас находится Святой. Холодная сталь оружия прожигает поясницу. Я спрятала за пояс джинсов пистолет.

Мне страшно. Ноги сами несут меня к дополнительному входу через кухню. Однажды мне довелось здесь побывать. В день, когда Матильда упала в обморок. Как сейчас помню, Итан рванул к ней: бледный и озадаченный её хворью. Заботливо поднял на руки и увёз в больницу, оставив меня одну с разбитыми вдребезги надеждами и мечтами.

Если бы не моё желание отомстить и заставить его ревновать — не было бы разлуки на долгих четыре года. Какая же я была глупая дурочка… Уже тогда нужно было понять, что Итан не из тех мужчин, которые станут терпеть инфантильные девичьи выходки.

Обойдя дом со стороны сада, поднимаюсь на террасу. Если стеклянная дверь не заблокирована, я смогу попасть внутрь через кухню.

Надавив ладонью на стекло, заставляю дверь бесшумно отъехать в сторону. Не возможно выразить, какое облегчение я чувствую в этот момент. У меня за спиной вырастают крылья, и я готова заслонить ими Итана от опасности уже сейчас.

Пробравшись в дом через кухню, я захожу в тускло освещённую гостиную.

Рядом с лестницей на второй этаж, из приоткрытой двери зияет полоска яркого света. Оттуда же доносятся голоса. Итана узнаю сразу. И, кажется, слышу голосок Луизы, о чём-то беспрерывно болтающий.

Мои брови ползут на лоб. Если она с ним, в доме тихо, не слышно криков и драки, значит…

С ними всё хорошо?

Никакой опасности не существует?

Чьи же тогда голоса слышала малышка, умоляя Итана примчаться к ней на помощь?

Удивлённая и одновременно обескураженная бесшумно ступаю по мраморному полу. Подхожу к двери.

Первое, что бросается в глаза, это огромный письменный стол из добротного дерева, занимающий немалую часть кабинета. За столом находится незнакомый бородатый мужчина пожилого возраста, увлеченный рассказами девятилетней девочки, сидящей у него на коленях.

Боже, какже Пуговка выросла…

За четыре года, что мы с ней не виделись, она превратилась в юную модель.

Красивая голубоглазая брюнетка с длинными шикарными волосами по пояс, с прямой густой челкой, с выразительными тёмными бровями, пушистыми чёрными ресничками, губками похожими на бантик и очаровательной улыбкой — Луиза всегда напоминала мне куколку.

Когда впервые увидела её, я, честно говоря, обалдела. Ей было пять лет. Она покорила меня своей особенной внешностью. Не ребёнок, а ангел во плоти. Словно не из этой планеты.

— Папочка, я так скучала… — говорит она, касаясь ладошками лица незнакомца, а затем обвивает ручонками его шею и липнет, как банный лист. К груди прижимается. Крепко-крепко, как Буся к Итану. — Хорошо, что ты вернулся. Я Фила терпеть не могу. Мама из-за него постоянно со мной ссорится. Пап, она ударила меня по лицу.

— Больше она тебя не тронет. Клянусь, доченька. Папа тебя любит больше жизни и никому, слышишь? Никому не даст в обиду.

Не может быть…

Жорж Сантуш? Он жив??? Откуда он здесь?

Не удержавшись, стучу в дверь, распахивая её. Ступаю на порог. Вскинув кверху ладони, застываю в испуге.

Кроме Итана и его отца с дочерью здесь находится ещё один здоровяк. Судя по выхваченному из кобуры и наведённому на меня оружию — один из числа охранников.

— Опусти пушку! — рявкнув, Итан инстинктивно бросается ко мне, чтобы своим телом закрыть от дула пистолета. Обнимает за шею ладонями. Заставляет запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.

— Как ты? — шумно выдыхает мне в лицо. — Что ты здесь делаешь? Я же просил, дождаться меня в бунгало. Эн… — шаря по лицу взволнованным взглядом, считывает настоящий шторм бушующих во мне эмоций.

Их так много: от радости до испытанного потрясения и обратно…

— Я не смогла… — шепчу зажатым от нервов горлом. Обнимаю его за талию так крепко, насколько хватает в руках сил. Прижимаюсь к горячему телу. Он зарывается пальцами в волосах. Притискивая к груди мою голову, не отпускает от себя ни на шаг. — Я… Я просто… волновалась, — поднявшись на носочки, лепечу ему в шею. — Почему ты не перезвонил? Там ведь твой отец? Он жив? Правда? Жив?

— Не успел, прости, Энни. Я сам ещё в шоке. Всё хорошо. Отец действительно жив. Он вернулся домой. Не погиб.

Не погиб…

Итан гладит меня по затылку, а я всё думаю, как отреагирует на эту новость Моника.

Боже мой, она так его ждала, так надеялась увидеть живым и невредимым, так верила… Хоть бы её доброе сердечко выдержало.

— А Мэт? — шепчу, отрывая от его груди лицо. — Он вернётся к ней? А как же твоя мать? Она же так его ждала…

— Не думаю, — Итан на секунду запечатывает мой рот пальцем, давая понять, чтобы я замолчала. — Дома поговорим. Ладно? Сейчас не тот момент.

Кивнув, продолжаю:

— Почему ты думал, что я смогу усидеть на месте, зная, что ты в опасности?

— Честно? — закатывая глаза, Святой тяжело вздыхает. — Я очень надеялся, что ты прижмёшь свою задницу к дивану и тихо там посидишь. Не исключал возможности увидеть тебя здесь. Но всё же до последнего надеялся на твоё благоразумие. Но ты была бы не ты, если бы поступила иначе… Дома выпорю… — последнюю фразу интимно шепчет на ухо и целует раковину. А у меня аж мурашки по коже от этого многозначительного обещания.

— Тебе не кажется, что ты ему до хрена позволяешь? — из холла доносится ледяной мужской баритон, прерывая нашу с Итаном краткую беседу. Затем следует хлопок входной двери.

Услышав то же, что и я, Итан мгновенно уводит меня вглубь кабинета. Мы оба встаем слева от его отца, прислоняясь спинами к полкам с книгами. Охранник занимает позицию напротив. Поприветствовав Жоржа Сантуша лёгким кивком головы, устремляю взгляд на дверь.

— Может быть, ты до сих пор любишь сынка своего покойного мужа? Определись уже, наконец, чего ты хочешь, Матильда? Сколько раз он тебя отшил за последних четыре года? Какого хрена он лезет к тебе со своими угрозами? Да что он о себе возомнил?

Итан

«Я здесь царь и бог!» — мысленно отвечаю на вопрос кретина, который зря надеется занять место главы семьи.

— Фил, прекрати! — нервничает бывшая. Мачехой её называть у меня язык не поворачивается. Теперь Матильда бывшая во всех смыслах этого слова. Не только моя. Но и, надеюсь, моего отца. — Нам не стоило оставлять Лиззи одну. Итан прав.

— Да ну… Серьёзно? Ей девять лет!

— И что? Она ещё ребёнок! — возражает легкомысленная мать.

— Мэт, если ты хочешь к нему, только скажи. Я развернусь и уеду!

Охренеть…

Скептически хмыкаю, слушая очередной высокопарный бред.

— Хватит меня ревновать! — эмоции Матильды достигают своего пика. — Зачем ты мне говоришь это в преддверии нашей свадьбы? Может быть, мы поторопились с решением, Фил?

О, как! Мэт до сих пор не определилась, чего хочет от этой жизни. Стерва…

Узнаю, что причастна к исчезновению отца, сотру с лица земли.

— Это всё ревность, будь она неладна. Прости, любимая. Я погорячился. Меня порядком достала эта наглость! Взять бы, грохнуть его и дело с концом, — возмущённо добавляет без пяти минут труп.

В том, что отец захочет радикально решить проблему с организатором несостоявшегося убийства, сомнений не возникает. В этой жизни либо ты, либо тебя. Такая вот сраная философия.

Зачастую нам приходится идти по головам других, чтобы занять место поближе к солнцу. И каждый за себя решает, каким путём он этого добьётся.

— Ты рехнулся, Фил? — негодует Матильда.

— Я всего лишь предположил: нет человека — нет проблемы…

Тяжёлые мужские шаги обретают напряжение, сбиваются.

На ряду с ними стук каблучков рвётся…

— Почему в кабинете горит… — звуки резко стихают вместе с застывшими в проёме двери двумя фигурами. — Артур? — едва слышно лепечет Матильда, пробегая ошарашенным взглядом по каждому из нас. Потому что уж кого-кого, но главу охраны её покойного мужа, да и самого Жоржа Сантуша она точно не ожидала здесь увидеть. Куда интереснее было наслаждаться жизнью вдовы.

Её жених выглядит не менее растерянным. Только он, в отличие от Матильды, кажется, понимает, кто перед ним восседает за письменным столом в собственном доме.

— Ну, здравствуй, Филипп, — неприветливый и холодный голос отца прорезает застывшую в воздухе тишину.

Под его тяжелым взглядом Матильда бледнеет. Усмешка кривит полные губы.

Господи, как я мог когда-то её полюбить?

Это же не женщина — набор неправильных хромосом.

Ничего святого в ней нет.

Мразище чистых кровей…

Не думал, что с каждым днём буду ненавидеть её всё больше и сильнее.

Теряя дар речи, Мэт едва не оседает на пол. Филипп вовремя подхватывает её за талию и прижимает к себе.

— Жорж? — он едва выдавливает из своей груди хриплый, будто надтреснутый голос.

А спустя мгновение я уже замечаю, как в попытке найти выход из сложившейся ситуации, чёрные, как смоль, зрачки начинают метаться по кабинету. На висках, будто по команде, вздуваются вены. Анализируя, он нервничает. Адреналин ускоряет его пульс.

Зная наперёд к чему готовиться, медленно, практически незаметно задвигаю Энни себе за спину, случайно натыкаясь кончиками пальцев на рукоять пистолета.

Да твою ж мать!

Как же я раньше не заметил? Не нащупал на ней оружие.

Стоит мне подумать о последствиях, как тело прошивает стремительной ледяной вспышкой.

Она могла себя покалечить. Могла навредить! Зря я рассказал о пистолете. Заряжен?

Провожу подушечкой пальца по выступающему рычагу предохранителя и снова леденею. Сердце срывается куда-то в пятки. Оружие готово к выстрелу.

На секунду мы оба с ней замираем. Мои мышцы каменеют настолько, что их едва ли не сводит судорогами.

Глупышка… Дурочка моя… Что же ты опять вытворяешь?

Затаив дыхание, извлекаю пистолет из-за пояса её джинсов. Умничка. Всё понимает. Стоит, как мышка, не дыша. Влажная от пота кожа спины пылает.

Всё будет хорошо, малыш. Я клянусь тебе, всё скоро закончится.

— Не рад меня видеть, щенок? — интересуется отец у Фила, ссаживая приутихшую дочку с колен. Нажав ей ладонью на плечо в целях предосторожности, заставляет Луизу опуститься на пол. Благо сестра понятливая. Каждый раз меня внимательно слушала и запоминала правила поведения в чрезвычайных ситуациях.

Чувствую, как накаляется обстановка. Отсчёт идёт на секунды. Фил попытается сбежать. Ведь крушение джета отца — его рук дело. У этой мрази должен быть припрятан туз в рукаве, раз решил пойти ва-банк и срубить весь куш. Вся надежда на Артура. С травматом у меня либо флеш-рояль, либо полное поражение. Если пистолет даст осечку или вообще не сработает — это приведёт к непоправимому результату.

Сука!

— Ну почему же… Рад, — произносит любовник Матильды, мастерски выхватывая из-за пояса брюк пистолет. Повисшая напряженная атмосфера взрывается из-за его крика: — Брось пушку, иначе я убью её! — требует у Артура, приставив дуло к виску Матильды. Прикрываясь ею, как щитом, отходит на полшага назад, увеличивая между нами как раз нужную для стрельбы из травмата дистанцию. Убить не убью, но оглушить мне реально удастся.

Всё случается за доли секунд. Артур медленным движением избавляется от своей пушки, опуская её на пол, в то время, как я просчитываю в голове несколько предстоящих ходов. Игра вслепую. Как часто бывало при захвате преступников. Только партия, в которую мы сейчас оба сыграем, будет моей. Поскольку я уже в неё вник. Уверен, Энни сделала всё, как нужно.

— Здесь ребёнок, — напоминаю, привлекая к себе внимание злоумышленника. Легкое касание пальцем курка почти как ритуал. Швырнув Анну на пол, рывком направляю дуло кретину в лоб. Выстрел. Визг напуганных девчонок завершает чисто отработанный маневр.