Ташкент-Москва книга третья Халхин-Гол до и после, часть вторая

Глава 14. Новое «болото» для Кулика.

Три дня, которые попросили учёные, как он их всех называл, прошли и вот они, папки с отчётом об испытаниях с рекомендациями принять в серию лежат на столе начальника ГАУ Красной Армии Григория Ивановича Кулика. Теперь надо отвезти, показать итог деятельности Самому. Были они с Климом и Иосифом давние друзья, ещё по царицынской обороне. Конечно, и тогда Иосиф был старше их и по возрасту и по партийной должности, но не так чтобы. Могли они запросто общаться, ругаться и веселиться вместе. Давно это было. Теперь, говорят, и Клим не часто называет его на ты и по партийной кличке. А уж Григорий и подавно, старается не часто попадаться на глаза старинному другу. Но сегодня совершенно другое дело. Надо показать замечательные результаты и получить свою долю славы. Не зря же эти загадочные ташкентцы похвалили всех участвовавших в работе, значит и его. А что, не под его ли руководством. Всё-таки, какой-то червячок шевелился в глубине груди. Так ли всё хорошо? Ох, уж эти ташкентцы. Странные всё же хлопцы, эти старики. Обоим лет за шестьдесят, но «пережёванными» длинной жизнью не выглядят. Оба здоровы как огурчики. Даже этот, кривой, который постарше. Следы старой раны на лице, а на военного не похож. По возрасту вроде барин, должен быть, но по общению простой. Или не совсем простой. Оба образованные, но не те, старорежимные. Уж их-то Кулик повидал. Как-никак, старший фейерверкер (старший унтер-офицер) в артиллерии. Кавалер полного георгиевского банта. Уж он на всяких господ насмотрелся, а эти на господ не похожи. Так ломая голову, ехал в своём тогдашнем «членовозе» американской марки «паккард», командарм 1-го ранга, Григорий Иванович Кулик. Ехал на доклад Сталину о выдающемся достижении советской науки и техники, создавшей оружие невиданной мощи. Не без его участия, конечно, но это, так, мелочи.

В отличии от прошлых разов, Сталин принял Кулика один, без Ворошилова и без Молотова. Обычно, когда нужно было принимать срочное организационное, хозяйственное или техническое решение, кто-нибудь из них был. Кулик поздоровался, пожал мягкую, тёплую ладошку вождя, протянутую ему навстречу. Сел на указанное Сталиным место. И начал докладывать.

- Хорошо, хорошо, - терпеливо выслушав преамбулу, сказал Иосиф Виссарионович, - я знаю, что у вас там всё успешно прошло. И что вы рекомендуете принять БМ-13 и БМ-8 в серию.

«Вот, ташкентцы, успели уже доложить, сорвали бенефис», - подумал со злостью Григорий Иванович.

- Не злитесь, товарищ Кулик, вам это не идёт. И ташкентцы здесь не причём, вернее, причём, но уже по-другому. Давай, лучше, кино посмотрим. Ты кино любишь? – вдруг, как прежде спросил Коба.

Сталин подошёл к стене, на которой обычно, за занавеской висят секретные карты, раздвинул занавеску, карты не было. Был какой-то экран, сверкающий матово тёмно-серым цветом. Ещё несколько движений, сути которых Кулик не понял, и на экране появились цветные изображения, причём движущиеся. Кулик узнал полигон, на котором три дня назад он был, но только на виде сверху. Вот он стоит окружённый членами комиссии, но слегка в стороне от всех. Вот подошёл командир батареи. Залп реактивных снарядов с высоты выглядит ещё страшнее. Потом точка просмотра, как-будто поднялась выше. Стало видно мишенное поле. На экране, поверх изображения появлялись какие-то треугольники, квадратики. Потом появилось слово цель, прямо посередине мишенного поля. Потом начали рваться первые снаряды и мишенное поле превратилось в кипящий вулкан.

- Так, что, считай, я тоже там был, - Сталин вновь провёл какие-то движения и картинка изменилась. Теперь на экране были другие машины и на них были другие РСы (раз о них идёт речь), и стреляли они страшнее и чаще, и видно было, что бьют они не по макетам, а по настоящему врагу.

- Что это, откуда это? – спросил Кулик, но, уже догадываясь, какой будет ответ.

- А это война, которая будет уже меньше, чем через два года. С немцами. И это развитие тех машин, которые вы сегодня испытывали, - продолжил Сталин, привыкший уже разъяснять вновь посвящённым факт переноса.

- А это объективка на тебя, маршал Григорий Иванович Кулик, не очень хорошая объективка, о том как ты командовал фронтами и армиями.

- Так я же не маршал, - зацепился Кулик за единственно понятное, что услышал он в словах Сталина.

- В том прошлом, ты стал маршалом, а потом просрал все битвы, в которых участвовал. Да ещё после войны вёл всякие разговоры против советской власти, так, что пришлось тебя расстрелять в пятидесятом. Вот так, корешь ты мой.

- Так мы победили? – не обращая внимания на битвы и прочее, произнёс Кулик, - ну, слава богу. А то что расстрелял, так чёрт с ним. Значит, было за что.

- Вот за это я тебя и уважаю. Всех вас уважаю. И Никитка, тоже не про себя спросил, а за дело. Ладно, на фронт я тебя не пошлю, даже в Монголию. А вот работу тебе, подсказали мне ташкентские старики, найдём, будущий маршал артиллерии. А не сходить ли нам пообедать, старый друг. Там и о делах наших скорбных докалякаем.

Сталин встал, за ним последовал и Кулик, но пошли они не в хозяйственную комнату Сталина и не в одну из столовых ЦК, где иногда приходилось бывать Григорию Ивановичу. Они пошли по кремлёвским дорожкам, как мы уже понимаем, в сторону НТИ ПР. Шли молча, любуясь растущими вдоль дорожек елями. Дышали не жарким июльским воздухом, что не редко было в Москве в ту пору. Подойдя к неприметному трёхэтажному зданию, выстроенному в кремлёвском стиле, Сталин спросил у постового стоящего у входа, на месте ли хозяева. Постовой ответил, что Ахмеров с Левицким на месте, остальные в различных разъездах.

- Вот и хорошо. Они нам, как раз, и нужны. Команды подавать не надо. Мы тихо войдём.

Ахмерова с Левицким Сталин застал в столовой. Ничего удивительного – время обеденное, где должен быть командир. «Мы артисты, наше место в буфете».

Полковники о чём-то спорили, или громко разговаривали.

- А чего вы только спорите, кулаки на что? Можно и подраться, - пошутил Сталин.

- Боюсь, зашибу я его. Не смотри что в нём два метра роста, большой шкаф – громче падает. Здравствуйте, товарищ Сталин. Здравия желаю, товарищ командарм. – это Левицкий в тон шутки Сталина ответил вошедшим.

Ахмеров тоже поздоровался со Сталиным и Куликом.

- О чём спорили, товарищи учёные, доценты с кандидатами? Если даже о женщинах, изложите нам, коротко, суть разговора.

- Да, вот, товарищ Сталин, я говорю, что стрелковку как класс нужно вывести из ведения ГАУ, организовать свой главк по стрелковому вооружению, а товарищ Левицкий говорит, что и в наше время они были не разъединены, значит, необходимости в этом нет.

- А ты, как думаешь, Григорий Иванович? Отпустишь стрелковку из под своего крыла?

- Тут надо подумать, - не зная мнения Сталина, Кулик не спешил высказать своего.

- Ладно, этот вопрос мы ещё обсудим. Возможно, Левицкий прав, перед войной не вовремя. Но мы пришли не за этим. Покормите нас, очередным разом?

- Да, конечно, товарищ Сталин. Присаживайтесь, товарищи.

Гости и хозяева заняли все четыре места за столом. Девушки-официантки, шустро и молча, делали своё дело.

- А где ваш знаменитый ташкентский коньяк? – спросил Сталин, - в кои веки есть повод выпить, а нам не предлагают.

- Какой повод, товарищ Сталин? – спросил Ахмеров.

- Во-первых, удачные испытания гвардейских миномётов. Во-вторых, товарищ командарм первого ранга переходит на новую работу.

- На какую работу, если не секрет, товарищ командарм 1-го ранга, - вступил в беседу Владимир Иванович.

- Товарищ Сталин, скажите им, чтобы вне строя называли меня Григорием Ивановичем. А на счёт работы…

- А на счёт работы товарища Кулика я вам скажу, - перебил речь командарма Сталин, - он едет строить артиллерийско-ракетный полигон. Помните, товарищ Ахмеров, вы мне рассказывали про полигон Эмба-5, где вы стреляли своими зенитными ракетами. Какой красивый город испытателей и работников полигона, какие озёра с карасями там были. Сейчас там пустая степь на границе Оренбуржья и Казахстана. А нужен полигон. Скоро у нас будут ракеты не хуже, чем те, из будущего. Надо, чтобы были. Вот и поедет, товарищ Кулик строить полигон, учить там артиллеристов и ракетчиков, чтобы ни одна часть не попала на фронт не обученной и не сколоченной. Вот в этом будет твой вклад в победу, будущий маршал артиллерии, товарищ Кулик.

- Я постараюсь, товарищ Сталин. – Почти вставая с места, произнёс командарм.

- Не сомневаюсь, кто лучше старших унтер-офицеров может обучить и подготовить солдата к войне? Не так ли, товарищ Ахмеров?

- Так, товарищ Сталин, только я не дослужился до старшего сержанта. На дембель ушёл сержантом, то есть, просто унтер-офицером.

- Будет у тебя, Григорий Иванович, свой городок у озера в степи. Вот тебе и новое болото для Кулика.

- Опять без меня пьют! – раздался над головами сидящих сочный баритон Ворошилова.

- Нет, дорогой, как можно без тебя. Мы ещё даже не наливали, - на тифлисский манер заговорил Сталин, - садись, генацвале, гостем будешь.

Ворошилов сел за стол, все немного потеснились. Девочки принесли недостающий прибор и рюмку.

- Вот теперь можно и налить, когда все в сборе, - резюмировал Иосиф Виссарионович. Глаза у всех троих друзей светились радостными огоньками.

- Ну, за победу! – первым произнёс вождь.

- За победу! – повторили все за столом.

- Хорошо, то как! Как под Царицыном в 1919 году, - с романтическими нотками в голосе проговорил Климент Ефремович.

- Да, и всё просто, и любого можно ругать, хоть Фрунзе, хоть Тухачевского, хоть самого Троцкого. – Это уже Кулик добавил своё слово.

- Так ведь, и сейчас можно Тухачевского и Троцкого ругать, - встрял в разговор Левицкий.

- Сейчас это не то. Сейчас они кто – никто, а вот тогда. Отчаянно смелыми мы были тогда.

Вечер воспоминаний.