Хан Узбек: Между империей и исламом

Глава 1. Изображение хана Узбека на морской карте Ангелино Дульцерта 1339 г.

На портолане^{135} Ангелино Дульцерта (Angelino Dulcert) 1339 г. имеется изображение золотоордынского хана Узбека (1312–1341). Оно расположено у края морской карты, и вследствие естественной потертости пергамена некоторые линии рисунка утрачены. Поэтому я вынужден обратиться к результатам исследования немецкой арабистки Сони Брентис, непосредственно изучавшей портолан Дульцерта. Ниже последует перевод интересующего нас фрагмента из статьи С. Брентис, где она сравнивает миниатюры Каталонского атласа 1375 г. с изображениями на портолане Дульцерта. Предпринятое ею сопоставление вполне правомерно, поскольку оба картографа принадлежат к одной школе о. Майорка.

Карта Дульцерта не является новостью для отечественной науки. В исследовании, посвященном портоланам, И. К. Фоменко ограничился кратким описанием карты: «На портолане 1339 г. каталонского мастера Анджелино де Далорто изображено всего три фигуры правителей, восседающих на тронах: в северной Африке правит "Царь Мели", на востоке "Царица Шеба" (Савская). А за Волгой, среди городов, над который развиваются флаги с Джучидской тамгой, присутствует внушительная фигура на троне, со скипетром в правой руке — "Император Узбек". В легенде близ Сарая говорится: "Здесь резиденция императора Северной страны Узбека, империя которого простирается до провинции Болгария на Западе, а на Востоке до Органциума (Ургенч)»[445]. Неясно, чем вызвано суждение о внушительности фигуры Узбека, которая на деле не превышает по размерам фигуру африканского царя. Анализа символов власти и сопоставления их с аналогичными символами на Каталонском атласе 1375 г. в книге И. К. Фоменко нет. Тем не менее, в обзоре источников по истории Улуса Джучи в третьем томе «Истории татар» сказано, что скрупулезный анализ карты братьев Пицигани и Каталонского атласа выполнен И. Г. Фоменко[446]. Беглый обзор картографических материалов XIV в. (а в третьем томе «Истории татар» нет статьи, где бы анализировались карты как исторический источник) малопродуктивен. В частности, изображение хана Узбека так и не стало предметом исследования для тех, кто изучает историю Улуса Джучи.

Обращаясь к статье С. Брентис, первым делом обозначу наши расхождения. С. Брентис смотрит на карты XIV в. как на коллекцию случайных и пестрых элементов, а искусство картографа сводит к упорядочиванию письменных и устных сведений и адаптации визуальных символов, приходящих извне. В таком случае, изображение хана Узбека на портолане Дульцерта лишено исторической достоверности, это лишь проекция представлений картографа о том, как должен выглядеть монгольский хан в момент апофеоза своего могущества (отсюда трон с двойной подушкой, жезл, увенчанный лилией, корона). С позиции С. Брентис набор символов власти хана Узбека считан картографом с восточных миниатюр, где показаны царствующие особы в торжественных церемониях. Известно, что на тронах с двойными «подушками власти» сидят ильханы[447]. Кроме хана Узбека, на карте Дульцерта видим еще две фигуры: в Аравии — царицу Савскую, а в Африке — султана Мусу, правителя государства Мали в бассейне Нигера. Все трое сидят на двойных подушках и держат в руках одинаковые жезлы. Указывает ли что-нибудь в портрете хана Узбека на то, что он был мусульманином? На головах у хана и царицы короны, тогда как у султана Мусы — чалма. О причинах интереса картографа к названным, персонажам С. Брентис не задумывается, хотя из-за сходства символов власти вопрос напрашивается очевидным образом. Такой же подход характерный для искусствоведов, арабист С. Брентис демонстрируете на другом материале.

В географическом плане третья и четвертая панели Каталонского атласа 1375 г. полностью воспроизводят портолан Дульцерта, а пятая и шестая панели, где показаны Центральная Азия, Китай и Индия, являются новостью.

В Каталонском атласе, на мой взгляд, несколько уровней информации. Назову их, заранее согласившись с условным характером этой градации. Первый уровень — географический (части света: Европа, Азия, Африка; порты, города, острова, моря, реки, озера, горы); второй относится к политической географии (страны, фигуры правителей, символы власти, флаги над городами); третий, самый загадочный, это миниатюры (например «цари-волхвы», «торговый караван», «тангутский похоронный обряд», «пигмеи, сражающиеся с журавлями», «ловцы жемчуга в Персидском заливе», «слон с башней-городом на спине», «сирена в Южном море», «царица Савская»); четвертый — сакральная география (Иерусалим, представленный Храмом Гроба Господня, монастырь Святой Екатерины на Синае, Мекка как священный город мусульман, армянский монастырь на Иссык-Куле, Ноев ковчег, Вавилонская башня); пятый — футурология (на северо-востоке мира, за непроницаемой преградой расположено царство Гога и Магога, а в другом секторе Александр и Сатана, и, наконец, явление Славы Божьей). Элементы обретают место, а значит и смысл, в зависимости от уровня карты, к которому мы их отнесли (смею думать, что и картограф различал элементы по содержанию). Одно дело — флаги правящих династий, другое — фигуры правителей, и третье, скажем, три царя-волхва, следующие за вифлеемской звездой. В своей статье С. Брентис пишет о графическом обозначении рек, озер и гор и исследует истоки иконографии пятнистых лошадей, то есть занимается элементами первого и третьего уровня. Ни целостной композиции, ни замысла картографа она не видит.

Я полагаю, что Абрахам Креск, автор Каталонского атласа 1375 г., конструировал свою карту, опираясь, в первую очередь, на книги. Назову их. Это книга «О разнообразии мира» Марко Поло (1298), трактат армянского принца Гайтона «Соцветие историй земли Востока» (1307), донесение францисканца Одорика де Порденоне, совершившего путешествие в Китай в 1324–1326 гг., «Новая хроника, или История Флоренции» Джованни Виллани (1275–1348). Явные и скрытые цитаты из этих книг мы видим в самом атласе. Видимо, следует добавить к этому списку еще одну книгу[448], а также ряд текстов разведывательного и футурологического характера. О них мы можем судить лишь по отражению в атласе; скажем детальный портрет хана Джанибека — это разведывательная информация.

Что определяло иконографию тех или иных персонажей (на карте семнадцать правителей мира) — мне неведомо. Для С. Брентис же это предмет исследования. Ее занимает вопрос о визуализации образов трех азиатских правителей Каталонского атласа: золотоордынского хана Джанибека (Jambech), султана Рума (Turchia) и анонимного правителя Тебриза (Rey del Tauris), в котором она видит представителя династии Джалаиридов Увайса ибн Хасан Бузурга (1356–1374). На самом деле, это ильхан, на что указывает обширность его владений под флагами с красным квадратом на желтом фоне^{136}. Джалаириды не владели и десятой частью этой территории. Особое же внимание С. Брентис уделяет фигуре хана Узбека на портолане Дульцерта.

С. Брентис полагает, что картограф располагал сведениями о костюме, коронах, прическах, бородах, а также тронах и подушках названных персонажей. Все перечисленные детали, включая манеру сидения, встречаются, по ее мнению, на миниатюрах, а также на монетах, керамике, стеклянных и металлических изделиях, предметах из слоновой кости предшествующих исламских династий. Иными словами, визуальные образы Каталонского атласа заданы исламской иконографией. Предполагается, что перечисленные изобразительные материалы были доступны картографам и формировали их представление о чужеземных правителях.

Есть основания говорить о малоизученной практике тиражирования политических символов. Ни одного наглядного примера С. Брентис не приводит. Восполним этот пробел. Так, на Каталонском атласе 1375 г. во владениях мамлюков над Александрией развевается флаг с желтым полотнищем, на котором в черном круге видна белая фигура льва. Это флаг с гербом султана Байбарса (1260–1277). В коллекции Эрмитажа хранится стеклянная ваза, украшенная росписью цветными эмалями: по стенке, с наружной стороны шесть медальонов, в которых попеременно на красном и голубом фоне белой эмалью изображен лев — герб султана Байбарса[449]. Ниже идет полоса, содержащая арабскую надпись с титулатурой султана. Изображение султанского герба в виде льва встречается и на других предметах из стекла[450]. Вопрос о запаздывании на сто лет этого символа на карте 1375 г. не уместен, поскольку Абрахам Креск в данном случае следует портолану Дульцерта (1339 г.), который очевидно ориентируется на более раннюю карту.

На Каталонском атласе мамлюкский султан, правитель Египта, изображен с попугаем в руках. На вопрос — можно ли рассматривать эту птицу как знак власти, следует дать положительный ответ. В качестве аргумента выступают шелковые ткани XIV в., на которых вытканы попугаи и имя египетского султана. На черно-золотой парче с попугаями, в круглых клеймах на плечах птиц куфическими буквами изображено: на одном «Мухаммад», на другом — «Слава нашему султану, государю справедливому, мудрому Насир-ад-дину»[451]. Сегодня известны три куска шелка с попугаями, о котором писал Н. Н. Соболев. Они хранятся в сокровищницах церквей Богоматери в Данциге[452] и Любеке[453]. Ткань из Берлинского музея Kunstgewerbemuseum первоначально также связана с сокровищницей церкви Богоматери в Берлине[454]. В результате проведенного А. Уордвелл анализа технологических параметров этой ткани, основанного на исследовании характера кромок, комбинации волокон и состава металлического покрытия узорных утков, отличающихся от иранских шелков, было установлено, что шелк с попугаями был изготовлен в центральноазиатской ткацкой мастерской[455] (Консультация 3. В. Доде).

Такие ткани раздавались при каирском дворе на праздничных церемониях, либо вручались иноземным послам, то есть использовались для легитимации власти. В качестве дополнительного аргумента сошлюсь на эпизод из «Летописи царств и царей» каирского шейха Ибн ал-Фурата (ум. 1404), когда мамлюкский султан ал-Мансур Сайф ад-дин Кала'ун (1280–1290) отправил с посольством в Улус Джучи подарки: «200 кусков великолепной, лучшей белой александрийской материи с шитой каймой, из них 100 кусков с золотой каймой, [содержавшей] титулы султана, и 100 — с шелковой каймой, [содержавшей] также титулы [султана]» (Сборник материалов. Т. I. С. 266).

Вернемся к исследованию С. Брентис. Она отмечает анахронизм фигуры хана Джанибека (1342–1357) на атласе 1375 г., но объяснение этому обстоятельству не дает. С позиции иконографии единичного персонажа загадку Джанибека не раскрыть.

Следующий вопрос — о жезле с лилиями, который держит в руках хан Узбек (на портолане Дульцерта). По наблюдению В. В. Стасова над миниатюрами «Манассииной летописи», у русских и половцев имелся особый знак: копье с острием наверху, по сторонам которого возвышалась небольшая металлическая фигура в виде лилии. На древке под фигурой лилии видим кусок красной ткани. По мысли В. В. Стасова, родина этого значка — Азия, где «он существовал там издревле и до сих пор там существует у разных монголоидных народов. Так, в коллекции больших китайских лубочных картин с народным содержанием, полученной мною в 1902 г. из Порт-Артура, от шт.-кап. А. К. Антипова и принесенной мною в дар Имп. Публ. Библиотеке, находится несколько рисунков, со сценами из китайского театра, и здесь разные действующие лица, в старинных китайских костюмах, держат в руках подобные жезлы или копья с лилиями на конце^{137}. Что касается до древних времен, то об употреблении там таких орудий свидетельствуют железные фигуры, находимые иногда, при раскопках на Кавказе. <…> таким образом, с волжскими ли болгарами, или с другими азиатскими монголоидными племенами, но, без сомнения, и это орудие, в числе многих других, пришло сначала в страны Кавказа, на берега Азовского моря, а впоследствии перешло и на Балканский полуостров. Оно с течением времени появилось даже и в византийской архитектуре и церковной живописи, также со значением жезла или знамени. Так, на вершине иных византийских церквей IX века мы видим крест среди этой лилиеобразной фигуры. Точно также на некоторых византийских образах поздней эпохи мы его иногда видим в руках ангелов. В заключение заметим, что из сказанного выше выходит, между прочим, тот факт, что совершенно неосновательно и не заслуживает никакого доверия мнение тех исследователей, которые признавали лилиеобразную и полулунную фигуру около креста за символ победы христианства над магометанством[456]: эти фигуры существовали в Азии гораздо ранее христианства и магометанства»[457].

На карте Ангелино Дульцерта изображено нескольких князей, правивших в разных странах. В Западной Азии мы видим только одну фигуру — Узбека (1312–1340), который в то время правил Синей Ордой (Blue Horde) со столицей в Сарае. В надписи, расположенной на карте к югу от Каспийского моря, Дульцерт упоминает bon Sayt как правителя всей Персии. Под этим именем, скорее всего, скрывается ильхан Абу Саид (Аbu Sa'id), который правил этой страной с 1316 по 1335 гг. Автору Каталанского атласа известны три князя этого региона — один в Анатолии, один в Иране, и один в Кипчакской степи — соответственно, правитель Turchia, далее Rey del Tauris и Jani-beg (Джанибек, 1340–1357), давно умерший к тому времени правитель Синей Орды. Упоминание Rey del Tauris [«короля Тебриза»], возможно, отсылает к возрождению значения города Тебриза после того, как джалаирид Увайс ибн Хасан Бузург в 1358 г. изгнал оттуда наместника Золотой Орды (Golden Horde). И, тем не менее, видимо, автор Каталанской карты не особо интересовался различными тюркскими княжествами в Анатолии, равно как и православными правителями Византии и Трабзона. Его осведомленность о политической ситуации в Малой Азии, очевидно, не настолько точна и актуальна, по сравнению с тем, что знал Дульцерт 36 лет до него.

Напротив, оба картографа обладали особыми сведениями об одежде, коронах, стиле прически и бороды, тронах и подушках, использовавшихся князьями мусульманского мира. Автор Каталанского атласа по-разному изображает правителей разных стран. У Дульцерта хан Узбек облачен в ильханское одеяние, рукава которого на предплечьях украшены лентами тираз^{139}. Он сидит на троне с двойным пьедесталом и двойной подушкой. В правой руке Узбек держит жезл с лилиями; на левой его руке сидит сокол. Его волосы завитками ниспадают на плечи, а лицо скрывает короткая густая борода. На голове у него корона наподобие диадемы. Детали короны сложно различить из-за плохой сохранности карты. Сравнение с фатимидскими, аббасидскими, сельджукскими и ильханскими миниатюрами, монетами, керамикой, фресками и металлическими изделиями, на которых изображены правители на троне, показывает, что основные элементы визуального представления об Узбеке заимствованы из восточно-мусульманской иконографии[458]. Это особенно справедливо в отношении одеяний, трона, сокола и подушки.

Иконографический репертуар Каталанского атласа гораздо шире, чем репертуар карты Дульцерта. Три правителя в Анатолии, Тебризе и Сарае одеты по-разному, носят разные бороды и головные уборы и сидят в разных позах. Подушка и жилет^{140} Джанибека; головной убор, завитая в три косички борода, кафтан и жезл тюркского князя; ленты тираз на предплечье у всех трех правителей и их позы, включая расположение рук и ног — все эти элементы встречаются в изображениях правителей на монетах, керамике, металлических изделиях, предметах из слоновой кости и миниатюрах, созданных при различных династиях мусульманского мира[459]. Кафтан и завитая в три косички борода тюркского князя встречаются на изображениях ильханов и князей-Тимуридов, а шапка напоминает головные уборы туркменских правителей[460]. В отличие от плоского головного убора тюркского князя^{141} на Каталанском атласе, в сельджукской иконографии чаще встречаются изображения правителей в высоких меховых шапках, шапках с короной или в короне с тремя зубцами[461]. Мне неизвестны изображения ильханов в плоских шапках, хотя подобные головные уборы видим на придворных и многочисленных племенных вождях. Эти плоские шапки имеют две формы. Первый тип отличается от плоской шапки правителя Рума (Turchia) на Каталанском атласе, поскольку поля вокруг шапки неразрывны и не разделяются на две половины. Другой тип, который можно встретить в рукописях «Шахнаме» первой половины XIV в., то есть в ильханскую и пост-ильханскую эпоху, весьма напоминает плоскую шапку Каталонского атласа^{142}. Головной убор тюркского князя похож на туркменскую шапку, встречающуюся на миниатюрах времени Ак-Коюнлу и Кара-Коюнлу[462].

Подушки в форме двух рулонов появляются на поздне-ильханских иллюстрациях к «Шахнаме»[463]. Соколы и прочие хищные птицы часто сидят на руке всадника и хорошо знакомы нам по сасанидским охотничим сценам, но также и по изображениям тюркских князей[464]. На двух морских картах появляется жезл, не типичный для мусульманских изображений правителей. Скипетры, оружие и прочие атрибуты власти чаще можно увидеть в руках у визирей и военачальников, чем у восседающих и пирующих князей. Скипетры с лилиями вообще не фигурируют в мусульманских изображениях князей, но, тем не менее, сами лилии иногда присутствуют на миниатюрах. Их можно, в частности, найти на покрывалах, накинутых на троны ильханских правителей еще не обращенных в ислам. Жезл тюркского принца на Каталанском атласе исключителен в двух отношениях. Он отличается от скипетров с лилиями прочих мусульманских правителей, изображенных на атласе. Аналогичный предмет встречается на немногочисленных мусульманских миниатюрах туркменского и тимуридского происхождения. По своей форме и положению он напоминает скипетр, который держит сидящий согдийский вельможа на настенном рисунке в Пенджикенте[465].

Отдельные элементы в изображении правителей Западной Азии сочетают в себе по большей части черты сельджукского и ильханского стилей. Впрочем, сидящая фигура правителя на пьедестале или подушке, лицом прямо к зрителю, появляется в мусульманском искусстве гораздо раньше. На монетах и серебряных блюдах IX–X вв. видим аббасидских халифов, буидских эмиров и газневидских султанов в тех же позах, что и у правителей на Каталанском атласе, хотя их короны, одежды и головные уборы отличаются по типу и стилю. Эти ранние мусульманские изображения правителей позволяют нам различить следы до-мусульманского происхождения в мусульманской иконографии князей. Сасанидские крылатые короны и сидящие мужские фигуры согдийских пиров являются двумя отправными точками для поздних мусульманских изображений[466]. Отсюда протягиваются связи к буддийскому искусству Средней Азии и искусству западно-иранских поселенцев на Дону[467]. Сасанидская крылатая корона использовалась в Иране и Афганистане с IX по XI век для обозначения фигуры правителя[468]. Во второй половине XI в. сельджуки ввели в обращение корону слегка изогнутой формы с тремя зубцами, которая, в конечном счете, по-видимому, восходит к древним тюркским головным уборам с тремя зубцами, которые обнаружены в сибирских погребениях. Иконография сидящих мужчин на фатимидских блюдах и изделиях из слоновой кости, хотя и была доступна картографам в Италии и на Майорке, но, очевидно, не оказала влияния на автора Каталонского атласа, поскольку он использует полупрофили и струящиеся одеяния. Кроме того, у мужчин на фатимидских произведениях искусства менее пышные волосы, чем у князей на Каталанском атласе. Однако портреты врачей, купцов, путешественников, философов и музыкантов, обнаруживаемые в научных трудах и «Макамах» ал-Харири в рукописях XIII века из Багдада, Мосула и, вероятно, других иракских городов, по-видимому, послужили отправной точкой для автора Каталанского атласа, где мы видим такие же широкие рукава длинных одежд, круглый вырез воротника и большие куски ткани^{143} на верхней части. Даже оттенки красного и зеленого, использовавшиеся на некоторых миниатюрах[469], напоминают цвета одеяний правителя Тебриза и Джанибека^{144}.

Вероятность иранского или среднеазиатского происхождения большей части визуальных элементов, послуживших источником вдохновения для автора Каталонского атласа, подтверждается высокой шапкой с короной у царя страны Гогов и Магогов, а также балдахином, который поддерживает свита высоко над его головой[470]. Корона вокруг шапки, впрочем, не идентична пятиконечной короне ильханских и пост-ильханских миниатюр. Скорее, это единственная из корон на Каталонском атласе с тремя зубцами, которые напоминают листья лимонного дерева. Известное изображение Фридриха II (1194–1259), короля Сицилии, демонстрирует явное сходство с короной, предпочитаемой автором Каталонского атласа[471]. Эта миниатюра, созданная в промежуток между 1258 и 1266 гг., расположена на фронтисписе книги о ловчих птицах, хранящейся в Ватиканской библиотеке. В то же время изображение сидящего короля говорит о глубоких иконографических различиях между портретом Фридриха и фигурами мусульманских правителей Западной Азии на Каталонском атласе.

Дульцерт, очевидно, имел доступ к конкретным и надежным сведениям о раскладе политических сил в Западной Азии. Он также располагал сведениям о том, как принято изображать правителей в этих культурах в отношении одеяний, поз, сидений и охотничьих животных. Автор Каталанского атласа гораздо хуже осведомлен о современном ему политическом положении в азиатских странах и, по-видимому, совсем не интересовался этим вопросом^{145}. И все же он проявил больше способностей к отображению культурных различий, чем Дульцерт. Автор атласа, очевидно, располагал более широким набором визуальных образцов, которые он отождествлял с конкретными странами. В результате культурные особенности разных регионов на Каталонском атласе подчеркнуты ярче, чем на карте Дульцерта. Поскольку портрет Узбека у Дульцерта сочетает характерные монгольские черты с греческими и итальянскими мотивами, такими как головной убор и борода, то и изображение политического пространства Западной Азии можно рассматривать как конструирование образа на основе разных и независимых друг от друга фрагментов. Напротив, фигуры западноазиатских правителей на Каталанском атласе, отражающие попытку передать местную культурную специфику, отчетливо свидетельствуют о передаче устоявшихся иконографических образцов. Поэтому их можно считать примерами трансляции визуальной информации. Сочетание элементов различных типов изображений «сидящих» (правителей и ученых) говорит как о развитом творческом воображении картографа, так и о его плохом знакомстве и понимании иконографических кодов и стилей, использовавшихся в доступных ему источниках.

Подробное сравнение изображений рек, правителей и ездовых животных в западноазиатских секторах морской карты Дульцерта 1339 г. и Каталанского атласа 1375 г. с картами и другими предметами различных азиатских культур не оставляет сомнений в том, что европейские картографы располагали богатым репертуаром картографических и иконографических идей. Сочетая их, они создали сложную географическую и историческую картину известного им мира. В ходе этого творческого процесса они достигли уровня представлений, которые приблизились к реальному состоянию географии и общества Западной Азии XIV в., в отличие от старых латинских карт мира.

Можно выделить два основных процесса: 1) процесс визуализации письменной, счетной и, возможно, устной информации, и 2) процесс передачи, адаптации и обработки визуальной информации. Первый процесс прилагался по большей части к физическому пространству, тогда как второй задействовал политическую и религиозную сферы. Оба процесса являлись частью картографической практики, предпочитавшей лоскутный стиль систематическому подходу. Этот лоскутный стиль позволял сводить воедино компоненты разного происхождения, включая отрывки как конкретных, так и более абстрактных сведений из азиатских источников.

Появление профессиональной группы создателей морских карт способствовало формированию новых эстетических образцов визуализациии, которые были приняты каталанскими и прочими европейскими картографами, следовавших им на протяжении почти 150 лет. Хотя письменные, счетные и визуальные элементы азиатского происхождения являлись одной из составляющих этих образцов, некоторые элементы сохранили следы своего азиатского происхождения лишь формально, тогда как другие оставались практически без изменений.

Глава 2. Образ хана Джанибека: загадка Каталонского атласа 1375 г.

Каталонский атлас 1375 года является единственной средневековой картой мира, на которой изображена Монгольская империя[472]. На карте различимы все четыре монгольских улуса: Улус Джучи, Ильханат, Чагатайский улус и империя Юань. Каждый улус представлен фигурой правителя: в Китае — Хубилай (1271–1294), в Улусе Джучи — Джанибек (1342–1357), в Чагатайском улусе — Кебек (1318–1326), а фигура ильхана анонимна, хотя и сказано, что он правитель Тебриза. Территории монгольских улусов обозначены городами, над которыми реют флаги с «геральдическими» знаками правящих династий. На флаге Джанибека — стилизованная тамга Джучидов с полумесяцем, ильханский флаг — красный квадрат на желтом фоне, флаг чагатаев — золотой квадрат на белом фоне, и, наконец, флаг Хубилая: три красных полумесяца на коричневом фоне. Этот срез информации давно привлекает к себе внимание историков. В отличие от монгольских флагов с воображаемыми знаками, флаги средиземноморских и малоазийских государственных образований поддаются идентификации[473].

С Каталонским атласом 1375 г. как уникальным историческим источником связано множество загадок. Их разгадке препятствует отсутствие словаря символов, а также установка исследователей рассматривать миниатюры атласа как малосодержательные декоративные элементы. При таких исходных данных ключ к композиции атласа не найти. Собственно, композицию никто и не видит, все занимаются частностями, например, одни исследователи ищут город Башкорт[474], другие — армянский монастырь на Иссык-Куле[475], игнорируя остальные части карты мира. Иными словами, Каталонский атлас усилиями историков и археологов дефрагментирован. На деле это означает отрицание какого-либо замысла у создателя атласа, картографа Абрахама Креска (1325–1387).

Заявив тему «Образ хана Джанибека в Каталонском атласе», я тоже займусь частными вопросами. Остаются неразъясненными символы власти монгольских правителей: скипетры, короны, троны и «подушки власти», а также золотой шар в руках Джанибека. Считается, что в монгольском имперском церемониале ни скипетров, ни корон не было, равно, как не было и золотых шаров. Изобразительные материалы говорят об обратном. На некоторых персидских миниатюрах монгольского времени ильханы изображены в трехчастных коронах. По мнению М. Г. Крамаровского, «эта фантазийная деталь скорее маркировала уровень комплиментарности, подчеркивая воображаемую царственность»[476]. Как в таком случае трактовать следующие свидетельства: «Приехали послы от каана и привезли для Абага-хана ярлык, венец и дары, чтобы он стал вместо славного отца своего ханом Иранской земли и пошел по стезе своих отцов и дедов» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 86). Аргун, после восшествия на престол, заявил: «Поскольку-де господь предвечный мне оказал милость и пожаловал мне венец и престол моего славного отца, я всем преступникам прощаю вину» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 114). В течение трех лет в Уджане по приказу ильхана Газана знаменитые мастера и искусные зодчий благоустраивали летнюю резиденцию. Внутри огороженного валом пространства были устроены водоемы и цветущие луга, а в центре — здания и башни. В середине сада возвели золотую палатку с приемным шатром и навесами. Там же установили золотой престол, усыпанный жемчугом и яхонтами. Здесь отмечался имперский праздник середины лунного года (он пришелся на конец месяца зи-л-ка'дэ 701 г.х./конец июня 1302 г.). «В день пиршества [Газан-хан] возложил на голову украшенный драгоценными камнями венец, подобно которому никто не видел, опоясался подобающим поясом и надел на себя золототканые одежды, очень дорогие. Хатунам, всем царевичам, эмирам и приближенным он приказал разубрать [себя] разными украшениями. Все садились верхом на бесподобных лошадей и ездили для потехи» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 86). Очевидно, что ильханы в целях легитимации использовали символ персидских царей — корону. По мнению 3. В. Доде, на персидских миниатюрах корона — единственный головной убор, определенно указывающий на статус правителя[477].

Что касается формы корон на головах восточных правителей, представленных в Каталонском атласе, то они типологически сопоставимы с коронами европейских царственных особ в иллюстрациях «Книги сокровищ» Брунетто Латини[478].

Возникает вопрос, с какой целью картограф Абрахам Креск наделяет монгольских ханов этими атрибутами власти; и, второе, каково их происхождение.

Для ответа на эти вопросы требуется панорамный обзор всего Каталонского атласа, чьи размеры составляют 300 на 65 см. Из обзора, предпринятого мною ранее, следует, что признать атлас картой мира можно лишь условно[479]. Я предлагаю рассматривать атлас по форме как космографический трактат, посвященный теме торгового и символического обмена между Западом и Востоком, а по содержанию как футурологический прогноз, связанный с волнами чумных пандемий 1348–1351, 1360–1362, 1366–1369, 1374–1375 гг.

Каталонский атлас имеет трехчастную структуру, которая повторяет структуру средневековых всемирных хроник: в ведении говорится о сотворении мира, затем следует изображение земной поверхности — стран, провинций, городов, морей, островов; далее, на востоке, за непроницаемой горной грядой спрятано царство Гога и Магога. Завершающая часть атласа представляет символическую географию, на которой лежит печать эсхатологии.

В географическом плане Каталонский атлас охватывает пространство от акватории Средиземного моря до Китая. Семнадцать коронованных особ структурируют отдельные сегменты космографического ландшафта. В Эфиопии расположено христианское царство легендарного пресвитера Иоанна, и оно граничит с владениями мамлюкского султана, восточное побережье Индии принадлежит загадочному христианскому правителю Стефану, а остров Ява — воинственной царице. Три царя-волхва странствуют по стране под названием Тарсия (TARSSIA). Попытка разделить всех коронованных персонажей на две группы по критерию «реальные»/«легендарные» лишь затемнит суть проблемы. Здесь нет истории, здесь царит метаистория. Фигура великого хана Хубилая такой же символ, как и царица Савская или Александр Македонский. Пространство мира и время истории неоднородны, что и позволяет картографу моделировать сразу несколько параллельных сценариев. Один из таких сценариев связан с золотым шаром, который держат в своих руках шесть правителей.

Если возвратиться к политической географии мира XIV в., то следует напомнить рассказ марокканского путешественника Ибн Баттуты (1304–1368). Ибн Баттута причисляет правителя Улуса Джучи, хана Узбека, к семи великим царям мира (Сборник материалов. Т. I. С. 217). Шестеро из этих царей (вернее, титулованных особ: султан Египта; султан обоих Ираков; султан земель Туркестана и Мавараннахра; султан Индии и султан Китая) изображены на Каталонском атласе 1375 г. Это говорит о совпадении угла зрения и ментальных установок мусульман Северной Африки и каталонских картографов, чем и объясняется перекличка сведений об азиатском сегменте мира.

Каталонский атлас был создан в 1375 г., но отражает реальность первой половины XIV в. Отдавал ли себе отчет Абрахам Креск в хронологической неувязке фигур великого хана Хубилая (1271–1294) и Джанибека (1342–1357)? Определенно, да. Работая над картой, Абрахам Креск пользовался трактатом армянского принца Гайтона, где, в частности, сообщалось, что после смерти Хубилая на трон взошел его внук Тимур-каан (1295–1307): «Le grant empereor des Tartars, celui qui ores tient la seignorie, est nomes Tamor Can, e est le VI empereor» (Hayton. III. 46). В таком случае одновременное изображение Хубилая и Джанибека выглядит антиисторично. Разумеется, так оно и есть, если полагать, что картограф создавал исторический атлас. Но упрек в антиисторичности снимается, поскольку в композиции атласа закодирован футурологический прогноз, где фигуры реальных правителей являются элементами послания. Как уже сказано, послание зашифровано в символических композициях. Оно выглядит как предупреждение, связанное с пандемией чумы 1348 г. Вот что напрямую соединило Китай и Европу. Какие основания есть для этой гипотезы?

На пятой панели атласа изображен большой торговый караван. В надписи к нему уточняется: «Этот караван принадлежит правителю Сарая и направляется в Catayo». Столица — город Сарай (Дворец) — обозначен графическим символом восточного города в низовьях Волги, над ним флаг с тамгой — (. Имя правителя Сарая также указано на карте, это — Jambech (Джанибек, хан Улуса Джучи). Он изображен в тюрбане, с жезлом, увенчанным пятилистником, и золотым шаром в руках, восседающим на подушке; подчеркиваю, на подушке, а не на ковре, как утверждается в большинстве публикаций; в персидских источниках есть устойчивое выражение: «подушка царствования»[480].

Тюрбан — любопытная подробность, указывающая на надежный характер источников картографа и интерес именно к персоне Джанибека. Информаторы картографа не уступают по уровню осведомленности египетским дипломатам, имевшим агентурную сеть в Золотой Орде. В летописной биографии египетского султана ал-Малик ан-Насира Мухаммада имеется рассказ о том, как Джанибек захватил власть и ввел новую моду: «Стал править государством единодержавно, повелел всем татарам (или старшинам?) надеть чалмы и ферязи и приказал не возить (более) рабов в Египет» (Сборник материалов. Т. I. С. 193–194). Нововведение Джанибека и изображено на карте. Чалма также у мамлюкского султана, правителя Египта, и мусульманских царей Нубии и Органы.

Джанибек изображен босым, что зачастую ставило исследователей в тупик. Чуть ниже мы разъясним эту загадку, но сначала приведу мнение, которое разделяют многие. И. К. Фоменко полагает, что иллюстрации в атласе уточняют сведения о политической ситуации в регионе, а также служат декоративным элементом. «На Каталонском атласе 1375 г. имеется множество различных легендарных и полулегендарных царей и цариц, а реальный "Император" Джанибек (1341–1357) изображен на левобережье Волги, между городами Сарай и Адитархан (Хаджитархан/Астрахань), держа в правой руке скипетр, а в левой — державу, рядом присутствует легенда, в которой указаны границы Золотой Орды (подкрепленные на карте векселографией с Батыевой тамгой): "Вот император северной области. Империя этого правителя начинается в провинции Бургария (Болгария) и простирается до города Органцио (Ургенч). Правитель именуется Джанибек, и он является властителем Сарая". <…> В отличие от "Царя Тавриза", не имеющего в руках никаких инсигний власти, "Император Джанибек", восседающий на более роскошном ковре с золотыми кистями, в зеленом с золотом халате и увенчанный высоким белым тюрбаном (почему-то босой), в правой руке держит скипетр, а в левой державу»[481].

В данном случае, босоногость означает приверженность Джанибека суфийским ценностям и демонстрирует смирение на пути к Аллаху. Поразительно выглядит чувствительность европейских наблюдателей к такого рода политическим декларациям монгольских ханов. Знаком почетной мусульманской одежды является декорирующая рукав лента (tiraz) желтого цвета. Она также украшает рукава одежды султанов Тебриза, Египта и Рума. Круглый предмет в левой руке Джанибека вовсе не держава. Золотой шар символизирует богатство. Золотой шар держат в руках еще пять персонажей, причем все они располагаются вдоль южной границы атласа. Первый — это султан Муса (1200–1218), царь Мали, властелин Страны золота, далее следует легендарная царица Савская, за ней — правитель Южной Индии, царица острова Ява и правитель Цейлона. Географически это Северная Африка, Аравия, Индия и острова Южных морей. Реальное и воображаемое золото мира находилось в этих областях. Однако для европейцев прямые пути в Индию были закрыты. Пять фигур маркируют вожделенные входы в недоступные зоны. Шестая фигура, хан Джанибек, открыл европейским купцам путь к богатствам Китая, но мы знаем, чем закончился этот кратковременный расцвет континентальной торговли. При Джанибеке в 1348 г. в Европу пришла чума. С чумой, видимо, связана и смена монгольского костюма мусульманским. В монгольской политической культуре халат был не просто одеянием, а «халатом власти»[482]. Отказ от халата означал отказ от власти. Причина, побудившая монгольский двор облачиться в мусульманский костюм, должна быть исключительной. Чума и была такой причиной. Джанибек в чалме — это попытка обмануть судьбу. Полагать вслед за Р. Ю. Почекаевым[483], что смена имиджа ордынской знати была следствием распространения ислама, оснований нет. На персидской миниатюре, иллюстрирующей обращение ильхана Газана, последний облачен в монгольский халат.

На каких основаниях названные пять фигур связаны с темой золота? Что касается султана Мусы, то ходили слухи о его поразительной щедрости во время паломничества, ибо он выступил из своей страны с сотней грузов золота. Египетский чиновник и ученый ал-Умари (ок. 1298–1349), автор обширной энциклопедии «Пути обозрения государств с крупными городами», передает рассказ Ибн Амир Хаджиба, который лично встречался с Мусой. Речь зашла о золотоносных землях, неподвластных султану, ибо «правители этого царства на опыте убедились, что стоило одному из них завоевать какой-нибудь город золота, утвердить там ислам, учредить проповедь веры и призыв к молитве, как сбор золота в ней неизменно уменьшался и сходил на нет, прибывая и увеличиваясь в то же время в соседних странах неверных. Когда это подтвердилось на деле, они оставили страну золота в руках [ее неверных жителей] и удовольствовались подчинением их своей власти и податью, определенной им в золоте». Собеседника интересовало, как родится золото и как оно попадает в руки султана. «Ибн Амир Хаджиб сказал: "Султан Муса рассказывал мне, что золото принадлежит исключительно ему и его собирают и взыскивают в его пользу как [царскую] собственность, кроме того, что удастся уворовать жителям этой страны". Я же приведу слова ал-Дуккали, что он получает только [то, что присылается ему в уплату] дани и что удается приобрести у них путем торговли, потому что у него в стране [золота] совсем нет. Это сообщение ал-Дуккали достовернее. Ибн Амир Хаджиб говорил: стяг этого султана — желтое на красном поле. Когда он едет верхом, над ним развеваются флаги — огромные знамена»[484]. На Каталонском атласе показан другой флаг.

Золотым шаром играет правитель Южной Индии. Рашид-ад-дину, везиру ильханов, и Марко Поло было известно, что только в Индии золото было товаром (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 279). Марко Поло перечисляет привозные товары индийских портов Маабара, среди которых фигурирует золото. «Купцы из других стран привозят сюда и покупают тут вот что: привозят они на судах медь; ею они грузят свои суда; привозят золотые ткани и шелковые, сандал, золото, серебро, гвоздику и такие пряности, каких тут нет, и все это выменивают на здешние товары. Из многих стран приходят суда и из большой области Манги, отсюда везут товары по разным странам, а потом и в Александрию» (Марко Поло, с. 197). Золото везли и в Тхану, гавань в царстве Гуджарат: «Купцы привозят на судах золото, серебро, медь и другие товары, что нужны в этом царстве, а отсюда везут только такое, от чего ждут прибыли и выгод» (Марко Поло, с. 198). Золото везли также в Камбей. Других городов-портов, где золото названо товаром, в книге Марко Поло нет. Абрахам Креск внимательно читал книгу Марко Поло. Использовал картограф и донесение францисканца Одорика де Порденоне, совершившего путешествие в Китай в 1324–1326 гг. По сведениям Одорика, у правителя острова Явы удивительный дворец: лестница, стены и крыша дворца покрыты золотыми Пластинами[485].

Стоит обратить внимание и на иконографию фигур правителей с шарами. Султан Муса, сидя на троне, держит шар в вытянутой руке и словно любуется им. Царица Савская также внимательно рассматривает шар. Правитель Южной Индии сидит в свободной позе и держит шар двумя руками. Шар в руке царя Цейлона наполовину заслонен другой рукой. Так с инсигниями не обращаются. Начинает же парад золотых шаров фигура отнюдь не царственная. Слухи о «Золотой реке» у берегов Западной Африки побудили морского капитана Жакме Феррера отправиться в путь 10 августа 1346 г. Экспедиция пропала без вести. Феррер был другом Абрахама Креска, поэтому корабль Феррера изображен на карте[486]. В политической географии каталонского картографа доминирует тема золота.

Вернемся к фигуре Джанибека на Каталонском атласе. Насколько верно наблюдение о том, что на флаге Джанибека представлена тамга дома Вату? Этим вопросом занимался А. В. Мартынюк и пришел к следующему заключению: «Флаг Золотой Орды несет на себе изображение "гребенчатой тамги" (tarak tamga) Джучидов, хорошо известной по материалам нумизматики и сфрагистики. На рассматриваемой карте тамга изображена в виде двузубца с ножкой и дополнительным символом: , цвет тамги черный на темно-сером фоне. Эта форма наиболее близка ордынским монетам первой половины XIV века, времени правления ханов Токты и Узбека. Следует отметить, что изображения тамги на монетах Джанибека не известны, таким образом, есть основания полагать, что данное изображение является единственным изображением личной тамги хана Джанибека»[487]. На мой взгляд, таких оснований нет. Аналогичная тамга на флагах Улуса Джучи появляется значительно раньше. Так, например, она сопровождает фигуру хана Узбека, отца Джанибека, на портолане Ангелино Дульцерта (1339). Настоящая тамга Узбека хорошо известна по монетам этого хана: у двузубца ножка направлена внутрь. Тамгу Джучидов на Каталонском атласе следует признать ошибкой. На фоне активных дипломатических и торговых контактов генуэзцев и венецианцев с чиновниками Улуса Джучи объяснить появление ошибочной ханской тамги трудно.

Считать ли нам рисунок каравана Джанибека украшением атласа, как то полагаеф А. В. Мартынюк[488], или вслед за С. Брентис[489] поразмышлять о раскраске лошадей, а изображение верблюдов сопоставить с известными миниатюрами к «Макамам» ал-Харири? Если это декорация, то зачем ее сопровождает пространная цитата из книги Марко Поло, где говорится не о торговле, а о наваждениях, преследующих путников в пустыне Гоби? Присмотревшись к рисунку, увидим, что один из всадников уснул. Это отсылка к рассказу Марко Поло: «Случится кому отстать от товарищей поспать или за другим каким делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит от говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так там он и погибает» (Марко Поло, с. 79–80). Торговый караван — визуальный знак, указывающий на фатальное приближение к пограничному и тревожному рубежу. Как выглядит эта ситуация в более широком контексте?

Изображение торгового каравана, следующего из Сарая, столичного города Золотой Орды, в Китай, строго симметрично изображению трех волхвов-всадников на этой же панели. Картину усложняет фигура царя Гогов и Магогов. На карте это третий всадник в короне и за ним движется войско Судного дня. Кажется очевидным, что картографа занимала не наивная евангельская легенда, — за царями-волхвами, в чьих руках находились все богатства Востока, он прозревает всадников Апокалипсиса. Итальянские банкиры, участники мировой торговли с Монгольской империей, знали, что пути, по которым к ним текли богатства, привели в Европу Черную смерть. Миниатюра с торговым караваном, идущим в Китай, вовсе не декорация, караваны — та сила, что открыла путь чуме. Нейтрализовать ее должна другая сила. И она изображена в атласе, это цари-волхвы. Напомню, что в композициях «Поклонение волхвов» эпохи Треченто волхвов сопровождают великолепные караваны с восточными сокровищами. В «Истории трех царей» немецкого доктора теологии Иоанна Хильдесхаймского (1310/20–1375) отдельная глава посвящена описанию этих сокровищ[490]. По наблюдению И. Пикаловой, «поклонение родившемуся Господу превращается в изящную, полную реальных подробностей сказку, прославляющую блеск придворного празднества. Костюмы волхвов и сопровождающей их свиты отличаются роскошью, они разодеты в парчу и бархат по придворной моде того времени, в то время как сам виновник торжества зачастую оказывается на втором плане. Подобной трактовке могли способствовать праздничные театрализованные шествия волхвов, которые регулярно проводились во Флоренции»[491]. Грандиозный праздник приношения даров призван был избавить от прошлого ужаса и страха грядущих катастроф. Потому-то праздничный сценарий поклонения новорожденному Царю Мира (младенцу Христу) и приобрел такую значимость и размах. В угоду вкусам финансовой элиты волхвы превратились в царей, поскольку в роли этих царей выступали представители этой самой элиты. Сверхзадача праздника заключалась в возобновлении мистического обмена и обретении высшего покровительства. На мой взгляд, это одна из ключевых тем Каталонского атласа.

Юрист из Пьяченцы, Габриэль де Мюсси, живший в Крыму в 1344–1346 гг., полагал, что чума была занесена в Италию из Каффы[492]. Так в Европе думали многие. Вспышка чумы в Улусе Джучи произошла при Джанибеке. Вот почему он изображен на атласе. Джанибек назван «императором северных областей». Торговый караван, направляющийся в Китай, представлен рядом с ханом не случайно. Верблюды с грузом и всадники символизируют «реальный обмен» и композиционно связаны с другим «караваном» — тремя волхвами, направляющимися на Запад. Волхвы, несущие восточные дары младенцу Иисусу, — участники мистического обмена, призванного защитить реальную торговлю от такого масштабного бедствия, каким стала эпидемия чумы. Связь волхвов с фигурой ильхана родилась из деклараций о покровительстве христианам со стороны монгольских правителей Персии. Отсутствие имени у ильхана говорит об утрате властных полномочий (у ильхана нет подушки власти). Со смертью ильхана Абу Са'ида (1335) монгольское государство в Персии быстро распалось (между 1335 и 1353 гг.) на ряд мелких владений, правители которых ожесточенно враждовали друг с другом. Из вассалов монгольских ханов одним из первых обратился к халифу в Каире с просьбой об инвеституре и принес ему присягу Мубариз ад-дин Мухаммад (ум. 1359), основатель династии Музаффаридов в Южной Персии, эмир ильханов и муж монгольской царевны.

На воображаемой вертикальной линии, связывающей Джанибека и ильхана, в Аравии изображена царица Савская. Она восседает на троне с подушкой и держит в левой руке золотой шар (такой же шар в руке Джанибека). Согласно ветхозаветному преданию, легендарная царица Сабейского царства в Южной Аравии, услышав о славе царя Соломона, пришла в Иерусалим испытать его загадками. Теперь же картограф задает загадку нам. В легендах агады государство царицы Савской — волшебная страна, где песок дороже золота и растут деревья из Эдемского сада. В пояснительной надписи на карте уточняется, что Счастливой Аравией некогда владела царица Савская. Теперь эта страна принадлежит сарацинам; там много благовоний, таких как ладан и мирра, а также золота, серебра и драгоценных камней; согласно молве, там обитает птица феникс^{146}.

Фигуры трех правителей (Джанибека, ильхана, царицы Савской) составляют вертикальную трехчастную композицию, причем истинные сокровища находятся отнюдь не в руках монголов. Путь к подлинным богатствам ведет к портам Персидского залива и Индийского океана. Изображение двух морских многомачтовых судов под флагом ильханов способно разрушить наше построение. Это не арабские одномачтовые суда, сшитые при помощи растительных волокон. Это большие парусники, предназначенные для океанских плаваний; их описывает Марко Поло (Марко Поло, с. 168–169). Вносит ясность в ситуацию надпись на карте около главного порта Персидского залива: «Этот город называется Ормуз. Здесь начинается Индия. Знайте, что в этот город прибывают суда, имеющие от восьми до десяти мачт и паруса, плетеные из тростника». Индия не подчинялась монголам, над ее портами реют флаги независимой династии. Ее правитель (lо rеу Delli) сидит на красной подушке. Возможно, это туглукид Гийяс-ад-дин Мухаммад-шах II (1325–1351). В XIV в. запасы мирового золота были сосредоточены в Индии, чьи купцы контролировали торговлю гвоздикой с Молуккских островов и золотым песком, добываемым в Восточной Африке. В сухопутной торговле европейцев с Китаем (империей Юань) обмен шел исключительно на серебро.

Что позволяет настаивать на «говорящем» характере вертикальной композиции, не впадая в бред интерпретаций? Приведу два наблюдения. На портолане Ангелино Дульцерта (1339) представлены три аналогичные фигуры: хан Узбек (Uzbeg), ильхан Абу Са'ид (bon Sayt) и царица Савская. Узбек сидит на троне с двойной подушкой, в правой руке он держит жезл, увенчанный лилией, а на его левой руке сокол. На двойной подушке сидит и царица Савская, в левой руке у нее такой же жезл с лилией, а золотого шара нет ни у кого из них. На Каталонском атласе шар появляется у царицы Савской и Джанибека. Очевидно, что Абрахам Креск использует известный набор символов, дополняя их новыми элементами. Я предлагаю видеть в шаре символ золота как богатства. Любопытно, что шара нет в руках Хубилая, хотя и утверждается, что это самый могущественный император в мире; нет шара и у царя Индии (lо rey Delli), согласно же глоссе, во владениях этого султана много золота и драгоценных камней, он распоряжается семьюстами слонами и ста тысячами всадников. В иконографии Каталонского атласа золотой шар в руках правителей не может быть признан символом державы.

Второе наблюдение — из области воображаемой реальности. Иоанн Хильдесхаймский озвучивает один из мифов, тревоживший воображение европейской элиты. Речь идет о символическом присвоении богатств Востока, некогда уже преподнесенных волхвами младенцу Иисусу. «А надлежит вам знать, и о том многажды было сказано, что сии три царя везли с собою, по царскому обычаю, всякие сокровища и богатые дары, дабы поднести их Господу; богатства же сии были те самые, что Александр, царь Македонский, сын царя Филиппа, оставил по себе в Халдее, Индии и Персии. И все богатства, привезенные царицей Савскою Соломону, и многоценные сосуды из царского дома и из храма Господня в Иерусалиме, вывезенные ее предками, когда халдеи и персы разрушили Иерусалим и окружные земли, и завещанные ей от родителей, а также и много других золотых и серебряных уборов, драгоценных камней и жемчуга — все сие трое царей собрали в своих царствах и владениях, дабы поднести Господу, и с торжеством свезли воедино» (Иоанн Хильдесхаймский. XIX). Топография этого мифа и его сценарий, а также все персонажи изображены на Каталонском атласе. Картограф не цитирует теолога, оба они разными средствами реализуют один и тот же миф о неисчезающем богатстве.

Иоанну Хильдесхаймскому известна и история золотого шара: «Золотое же яблоко, которое Мельхиор, царь Нубии и Аравии, поднес Христу вместе с золотыми монетами, прежде принадлежало великому царю Александру и величиной было не больше, чем можно охватить рукой, знаменовало же собою Землю; ибо Александр приказал отлить его из золотых монет, собранных со всего света, и носил его с собою повсюду; и как он силою покорил всю землю, так же держал он, обхватив, то яблоко в своей ладони. И оное яблоко, вместе с другими сокровищами, осталось в Индии, когда Александр покинул сей земной рай. Но всемогущий Бог, как ни умалил и как ни унизил себя до падшей человеческой природы, не имел нужды в дарах и жертвоприношениях сих царей, ибо по одному Его слову, Божественной премудростью Его и властью, был создан весь мир. И вот, оное золотое яблоко, по крупицам собранное со всего мира и отлитое, по гордыне, великим царем Александром, в мгновение ока стало пылью и прахом, обратившись в ничто. Что знаменуют собою дары сих трех царей, на разные лады толкуется во многих книгах. Но почему Мельхиор поднес Господу яблоко, о том ведут много споров, знают же не все. Толк же в том, что яблоко кругло, и сия округлость означает бесконечность, ибо не имея ни начала ни конца, она заключает в себе всю мировую сферу: высоту до небес и глубину земли до самой преисподней, молнией обегая все земные пределы. И с той поры, как родилась христианская вера на Востоке, пошел обычай, чтобы кесарям и царям держать в руке золотое яблоко, и так ведется по сей день» (Иоанн Хильдесхаймский. XIX). В комментарии переводчика сказано, что имеется в виду императорская регалия — держава (именовавшаяся в средние века также яблоком), символизирующая земной шар и отсюда — власть над миром. В Западной Европе держава являлась атрибутом только императоров. Французские короли, например, при коронации и на торжественных церемониях держали в правой руке скипетр — символ власти, а в левой — так называемую длань правосудия, жезл с навершием в виде ладони — символ справедливости[493].

В нашем случае, для разгадки тайны золотого шара в руках Джанибека и других пяти царей следует вернуться к первоначальной истории этого предмета. Согласно трактату Иоанна Хильдесхаймского, Александр приказал отлить яблоко из золотых монет, собранных со всего света. Золотое яблоко и держит в своих руках хан Джанибек. Признать Джанибека императором и главной фигурой среди четырех монгольских ханов, мешает то обстоятельство, что великий хан Хубилай изображен без шара. На карте нет шара и у Александра Великого. Джанибек интересен картографу как ключевая фигура на пути в мир богатств Востока. Для европейцев вопрос о конфессиональных предпочтениях хана отступал на второй план, поскольку совершенно не влиял на организацию транзитной торговли. За безопасность путей отвечали не шейхи, а нойоны. Каталонский атлас как исторический источник показывает, что для европейцев монгольские имперские структуры значили больше, чем религиозные институты.

Эту идею я изложил в докладе в декабре 2009 г. на форуме «Идель-Алтай» в Казани. Проф. Георги Атанасов в ходе дискуссии настаивал на том, что шар Джанибека — это держава, инсигния византийских императоров. В книге Г. Атанасова дана краткая история сферы (глобуса). Он различает четыре типа сфер: с Никой, с трилистником, с крестом и без изображений[494]. Само собой разумеется, сфера была широко известным символом власти, но вопрос в другом: что означает это предмет в системе знаков Каталонского атласа? Изъятый из контекста шар Джанибека можно трактовать как угодно, но оставаясь в контексте, следует признать, что в атласе шар означает обладание золотом, без претензий на власть над миром. И пять коронованных фигур на карте тому порукой. От них зависел доступ европейцев на рынки золота.

Подход, отвергающий композиции, является деструктивным. Исследования, где иллюстрации рассматриваются как коллекция чуждых друг другу элементов, демонстрируют, на мой взгляд, тупик. Вот простое доказательство существования композиций: фигура хана Джанибека в два раза больше фигуры султана Рума. Понятно, что картограф сравнивает эти фигуры, а их размеры говорят о статусе правителей. Атлас представляет более широкое поле для сравнений. Если Джанибек сидит на подушке, то Хубилай на троне, однако оба владеют жезлами, а у ильхана жезла нет, впрочем, у него нет и имени. Царь Гога и Магога в правой руке также держит жезл. Жезл увенчан лилией, что, видимо, копирует геральдический знак французских королей. Тем самым Абрахам Креск дает понять, что все три фигуры значимы, но фигура царя Гога и Магога возвышается над земными владыками. И вот почему. В XIV в. в Китае, Индии, Персии и Италии зонт считался инсигнией, знаком высокого положения персоны. На Каталонской карте 1375 г. ханы и султаны изображены без зонтов, за исключением царя Гога и Магога. В таком случае, зонт над головой этого царя выглядит крайне вызывающе. Предводитель войска, несущего гибель миру, предстает царем царей. На мой взгляд, здесь закодировано послание о призрачной власти монгольских ханов на фоне грядущей катастрофы. Не стоит сомневаться в наличии композиций, истинная задача заключается в раскрытии их смысла. Вся карта есть послание, текст, написанный языком символов.

Каталонский атлас 1375 г. отражает представления о мире европейской интеллектуальной элиты. С позиции этой элиты показано место Улуса Джучи в мировом пространстве. В футурологическом аспекте Монгольская империя, и Улус Джучи, в частности, играют роковую роль. Джанибек — одна из фигур божественной мистерии. Правители и их символы власти не имеют отношения к обыденной реальности. Короны, скипетры, шары — это условные знаки. Их смысл раскрывается только в цельной композиции. Любая попытка вырвать предмет из контекста влечет смерть знака, то есть превращает символ в декорацию. Использование фрагментов атласа в тех или иных исследовательских целях означает манипулирование знаками, конструирование мертвых миров. Тогда как картограф пытался постичь причины катастрофы, изменившей весь порядок вещей в XIV в.

М. Г. Сафаргалиев, размышляя о начавшемся распаде Золотой Орды на ряд самостоятельных княжеств и утрате влияния ханов в собственных владениях, в качестве примера приводит эпизод с венецианской колонией Тана. По его мнению, венецианцы пользуясь безвластью, укрепили свое положение (хотя очевидно, что венецианцам на руку была сильная ханская власть). Доказательства своего тезиса М. Г. Сафаргалиев видит в изменении символики на европейских картах. «На карте братьев Пицигани, составленной в 1367 г., город Тана изображен под венецианским знаменем — со львом, без татарского полумесяца. Только на Каталонской карте 1375 г. над г. Тана в связи с усилением власти Мамая снова появляются татарские знамена с полумесяцем»[495]. Наблюдение М. Г. Сафаргалиева не учитывает простых вещей: разница в использовании значков на рассмотренных им картах техническая, а не политическая. Давление Мамая здесь вообще ни при чем. На карте Пьетро Весконе 1321 г. над Таной джучидский флаг с тамгой; и на карте Дульцерта 1339 г. над Таной джучидский флаг (тамга с полумесяцем). Автор Каталонского атласа 1375 г. цитирует карту Дульцерта. И все. Говорить о наступательной динамике латинской угрозы оснований нет. А «татарский полумесяц» это вовсе не знак ислама.

В заключение вернусь к эпиграфу о маске, за которой нет лица, когда одно неизвестное пытаются объяснить другим неизвестным. У Золотой Орды нет собственной истории. Попытки же склеить ее из фрагментов чужих источников обречены на провал. В своей цельности многотомные египетские энциклопедии и европейские портоланы как результат коллективных усилий, направленных на описание полноты мира в различных культурных кодах, исследователей не интересуют. Источники растащены на цитаты для конструирования различных историй. Но никто не ответил на вопрос, возможен ли перевод цитат на язык другой культуры без полного искажения смыслов.