Хочу все знать!

С БИБЛИЕЙ В РЮКЗАКЕ

— А теперь, товарищи родители, перейдем к Белову, — сказала классная руководительница Клавдия Васильевна. — Белов, можешь войти.

Дверь приоткрылась, и перед собранием предстал флегматичного вида верзила.

— Поведай-ка нам, Белов, предварительно вынув руки из карманов, о своем хулиганском поступке, — попросила учительница.

— Ну что я могу поведать? — спокойно сказал Белов. — Ну принес я в школу кулич со свечкой. Ну поставил его на стол астрономичке.

— И это в пасху-то! — воздела руки Клавдия Васильевна. — Неслыханно! Зачем же тебе понадобилась эта церковная пропаганда! Кто тебя подослал к нам?

— Один веселый монах, — невозмутимо ответил Белов. — Конкретно — Франсуа Рабле.

— Не выдумывай: Рабле давно умер.

— Умер, — согласился Белов. — Но перед смертью он оставил мне завещание — «Гаргантюа и Пантагрюэль».

— Нет, каков гусь! — залюбовалась на него Клавдия Васильевна. — Над родительским кворумом издевается! Ответь: кто тебя отуманил религиозным дурманом?

— Я сам отуманился, — ответил Белов.

— Пойми, садовая голова, сегодня ты принес кулич, завтра — икону, а послезавтра устроишь в школе крестный ход. Ну, скажи, устроишь?

— Не знаю, — замялся Белов. — А где я иконы возьму?

— Захочешь — достанешь, — успокоила его Клавдия Васильевна. — Всю школу ими увешаешь. В кабинете физики колокольню соорудишь…

— В кабинете химии, — поправил ее Белов. — Там акустика лучше.

— …кружок по изучению библии откроешь, экскурсию организуешь к святым местам.

— Турпоход к гробу господню, — уточнил Белов. — Сбор у Курского вокзала в семь ноль-ноль.

— Так у вас, оказывается, целая группа религиозных фанатиков гуляет по родному краю? — удивилась Клавдия Васильевна. — По каким же местам вы ходите?

— Пути господни неисповедимы, — смиренно ответил Белов.

— Наверное, рюкзаки вместо консервов библией набиваете?

— Ага — сказал Белов. — Набиваем. А вместе туристских песен у костра «Отче наш» поем. На мотив «Летки-енки».

— Ну, хватит, Белов, морочить нам голову. Скажи честно: веришь в бога?

— Нет, — осклабился Белов, — я, Клавдия Васильевна, атеист. Просто люблю подурачиться, как мой веселый завещатель…