Хороший, плохой, неживой

Глава десятая

Предвечернее позднесентябрьское солнышко через кожаную куртку грело мне локоть, положенный на открытое стекло машины. Миниатюрный фиал с солью на браслете покачивался на ветру, постукивая по деревянному кресту, и я, протянув руку, повернула боковое зеркало так, чтобы видеть машины, идущие сзади на расстоянии корпуса. Приятно было иметь машину к своим услугам. В ФВБ мы будем через пятнадцать минут, а не через сорок, как было бы на автобусе, пусть даже и движение плотное.

– На следующем светофоре направо, – сказала я.

И не поверила своим глазам, когда Гленн проехал прямо.

– Какого Поворота ты тут творишь?! – возмутилась я. – Мне полагалось сесть в эту машину, а тебе – везти меня, куда я скажу.

Даже темные очки не могли скрыть его самодовольства:

– Так короче.

Он усмехнулся, показав на удивление белые зубы. Первая настоящая улыбка, которую я у него увидела, и она застала меня врасплох.

– Ага, как же. – Я махнула рукой. – Ну, покажи эту короткую дорогу.

Вряд ли так будет быстрее, но после этой улыбки я не хотела спорить.

И тут моя голова сама повернулась на знакомую вывеску, мимо которой мы проехали.

– Эй, стой! – крикнула я, полуобернувшись. – Магазин амулетов!

Гленн посмотрел, что у него за спиной, и выполнил запрещенный разворот. Я вцепилась в край окна, когда он развернулся еще раз, подъехал точно к магазину и остановился у тротуара. Открыв дверь, я схватила сумку с сиденья.

– Это одна минута.

Он кивнул, отодвинул сиденье назад и откинул голову на подголовник.

Оставив его дремать, я пошла в магазин. Зазвенели колокольчики над дверью, я медленно вздохнула, чувствуя, как отпускает меня напряжение. Люблю я лавки амулетов. В этой пахло лавандой, одуванчиками и чуть-чуть хлорофиллом. Миновав готовые амулеты, я пошла в глубину, где лежали ингредиенты.

– Могу быть чем-нибудь полезен?

Я подняла глаза от букетика волчьей стопы и увидела аккуратного предупредительного продавца, склонившегося над прилавком. Судя по запаху, он был колдун – хотя в такой ароматной среде трудно было определить точно.

– Да, – ответила я. – Я ищу споры папоротника и планку красного дерева, подходящую для волшебной палочки.

– А! – радостно провозгласил он. – Споры у нас вот здесь.

Я пошла параллельно с ним по другую сторону прилавка к витрине с янтарными бутылочками. Он пробежал по ним пальцами, взял одну размером с мой мизинец и протянул мне. Я не стала ее брать, показывая, что ее надо поставить на прилавок. Он с оскорбленным видом смотрел, как я копаюсь в сумке, вынимаю оттуда амулет и прикладываю к бутылочке.

– Уверяю вас, мэм, – сказал он чопорно, – что качество высочайшее.

Я устало улыбнулась ему, когда амулет едва заметно засветился зеленым.

– Этой весной я попала под смертельный заговор, – объяснила я. – Так что простите мне излишнюю осторожность.

Снова зазвенели колокольчики. Я обернулась и увидела Гленна, входящего в магазин.

Продавец просиял, щелкнул пальцами и отступил на шаг.

– Вы же Рэйчел, Рэйчел Морган, правильно? Я вас знаю. – Он вложил бутылочку мне в руку. – За счет заведения. Я так рад видеть, что вы остались в живых! Ведь какие были шансы? Триста против одного?

– Двести, – поправила я, несколько обиженная. Он посмотрел поверх моего плеча на Гленна, и улыбка его застыла, как приклеенная – он увидел, что перед ним человек. – Он со мной, – бросила я, и продавец ахнул, постаравшись замаскировать это под кашель. Глаза его не отрывались от полускрытого оружия Гленна.

Побери все Поворот, как я тоскую без своих наручников!

– Волшебные палочки здесь, – сказал продавец, всем своим тоном давая понять, что не одобряет мой выбор спутников. – Мы храним их в сушильном ящике, чтобы были свежими.

Мы с Тленном подошли вслед за ним к пустому прилавку рядом с кассой. Продавец вытащил деревянный ящик размером со скрипичный футляр, открыл и торжественно повернул ко мне, показывая.

Меня окатило ароматом красного дерева, и я вздохнула. Рука поднялась потрогать – и упала в ответ на предостерегающий кашель продавца.

– А какие чары вы готовите, миз Морган? – спросил он с профессиональной интонацией, глядя на меня поверх очков.

Оправа была деревянная, и я последними трусами готова была ручаться, что они заговорены и могут видеть сквозь чары земной магии.

– Хочу попробовать бесконтактное колдовство. Чтобы… гм… сломать дерево, уже находящееся под напряжением.

Я ощутила легкое смущение при этих словах.

– Для этого подойдет любая малого размера, – сказал он, глядя то на меня, то на Гленна.

Я кивнула, разглядывая волшебные палочки размером с карандаш.

– И сколько они стоят?

– Девять сотен и… семьдесят пять долларов. Но для вас – всего девять.

Долларов?

– Знаете, – сказала я медленно, – мне сперва надо проверить, что у меня есть все остальное, а потом уже покупать палочку. Смысла нет, чтобы она лежала и набирала влагу, пока она мне не нужна.

Улыбка продавца стала несколько напряженной.

– Да, конечно.

Одним движением он захлопнул ящик и убрал его с прилавка.

Мне стало неловко.

– А сколько за споры папоротника? – спросила я, отчетливо понимая, что предыдущее предложение было сделано лишь потому, что я покупала волшебную палочку.

– Пять пятьдесят.

Это у меня было – как мне казалось. Наклонив голову, я рылась в сумочке. Что волшебные палочки стоят дорого, я знала, но чтобы столько…

Держа в руке деньги, я глянула на Гленна, застрявшего у полки с крысиными чучелами. Пока продавец пробивал мою покупку, Гленн наклонился ближе и шепнул, все еще разглядывая крыс:

– А эти для чего применяются?

– Понятия не имею.

Взяв чек, я запихала его в сумку вместе с покупками. Потом, стараясь сохранить остатки достоинства, пошла к двери, Гленн за мной. Прозвонили колокольчики на двери. Выйдя на солнце, я как следует вдохнула, прочищая легкие. Не буду я тратить девятьсот баксов ради перспективы получить пятисотдолларовый гонорар.

Гленн удивил меня, открыв мне дверцу машины, и когда я села, наклонился к открытому окну.

– Через минуту вернусь, – сказал он и вошел в магазин. Действительно через минуту он вышел с белым пакетом в руках. Я смотрела, как он обходит машину, и думала, что там. Дождавшись затишья в потоке транспорта, он открыл дверь и сел за руль.

– Ну? – спросила я, когда он поставил пакет между нами. – Что там?

– Чучело крысы, – ответил Гленн, отъезжая от тротуара.

– Да? – с удивлением отреагировала я.

Какого черта он собирается с ней делать? Даже я не знала, для чего они нужны.* Меня до смерти подмывало спросить всю дорогу до здания ФВБ, но я смогла промолчать даже когда мы уже заезжали в прохладу подземной парковки.

У Гленна было закрепленное за ним место, и стук моих каблуков разнесся эхом, когда я поставила ноги на асфальт. До боли медленно, как частенько поступал мой папа, Гленн вылез, подергивая рукава пиджака. Достав из машины свою крысу, он жестом пригласил меня к лестнице.

По-прежнему молча, я пошла по бетонной лестнице вслед за ним. К задней двери подняться надо было только на один пролет, и Гленн придержал для меня дверь. Мы вошли, Гленн снял темные очки, я отвела волосы с глаз, засунув их под кепку. Работал кондиционер, и я оглядела узкий коридор, который будто был за много-много миль от людного и шумного вестибюля.

Гленн из-за захламленного письменного стола вытащил гостевой пропуск, вписал меня туда и кивнул человеку у телефона. Я прицепила пропуск к лацкану и пошла за Тленном в сторону открытых кабинетов.

– Привет, Роуз! – поздоровался Гленн с секретаршей Эддена. – Капитан у себя?

Пожилая дама, не видя меня в упор, положила палец на бумагу, с которой что-то печатала, и кивнула.

– У него совещание. Мне доложить, что вы здесь?

Гленн взял меня под локоток и повел мимо секретарши:

– Когда освободится. Ничего спешного, мы с миз Морган в ближайшие часы никуда не денемся.

Часы? У ФВБ не могло быть особо много информации – эти преступления в юрисдикции ОВ. И мне не понравилось, как он не дал мне говорить с Роуз: мне хотелось выяснить, какой здесь у них дресс-код.

– Мой кабинет вон там, – показал Гленн в сторону кабинетов, разделенных перегородками. Несколько сотрудников за столами подняли глаза от бумаг, когда Гленн почти протолкнул меня вперед. У меня создалось отчетливое впечатление, будто он не хочет, чтобы кто-нибудь знал о моем присутствии.

– Очень мило, – язвительно сказала я, когда он затащил меня к себе в кабинет. Серовато-белая комната была почти пуста, в углах скопилась грязь. Новый компьютерный монитор стоял на почти пустом столе, и у него были древние колонки. За столом стояло кресло – ободранное, и я подумала, найдется ли во всем этом здании хоть одно приличное. Стол был покрыт белым ламинатом, но грязь, въевшаяся в него за много лет, придавала ему почти серый цвет. В проволочной корзине для мусора не было ничего.

– Осторожно, телефонные провода, – сказал Гленн, проходя мимо меня и ставя свой пакет с крысой на ящики с папками.

Пиджак он снял и тщательно повесил на деревянные плечики, которые прицепил на вешалку для шляп. Глядя на эту мерзкую комнату, я подумала, как должна выглядеть его квартира.

Двойной телефонный провод шел прямо по полу от розетки за длинным столом через всю комнату к письменному столу Гленна. Наверное, это было нарушение правил техники безопасности – вот так его проложить, но раз Гленн не волнуется, что кто-нибудь за него зацепится и сбросит со стола его телефон, так какое дело мне?

– А почему ты не переставишь стол вон туда? – спросила я, глядя на заваленный бумагами стол там, где стоило бы поставить письменный.

Присев около клавиатуры, он поднял глаза.

– Я был бы тогда спиной к двери, и не видел бы зала.

– А…

Никаких безделушек здесь не было, совершенно ничего личного. На полках – только папки, из которых торчали бумаги. Не похоже было, чтобы он здесь давно сидел. Светлые прямоугольники отмечали места, где когда-то висели картины. Единственное, что было на стене, кроме удостоверения детектива, – это пыльная доска объявлений с прилепленными записками, прямо над длинным столом. Они повылиняли и свернулись в трубочки, и разобрать написанные на них иероглифы мог, наверное, только он сам.

– А что это за записки? – спросила я, пока он проверял, что жалюзи, закрывающие окно в общий зал, опущены.

– Записки по одному старому делу, над которым я работаю, – сказал он голосом занятого человека, снова возвращаясь к клавиатуре и вводя цепочку букв. – Может быть, присядете?

Я встала посреди кабинета, глядя на его хозяина.

– Куда? – спросила я наконец.

Он поднял глаза, покраснел, когда сообразил, что стоит над единственным стулом.

– Я сейчас.

Он обогнул свой стол, неуклюже остановился передо мной, пока я не отошла с дороги. Неловко протиснулся мимо меня и вышел.

Подумав, что кабинет Гленна – самый негостеприимный угол ФВБ из всех, что мне случалось видеть, я сняла шляпу и пальто, повесив их на гвоздь, торчащий из двери. Не зная, чем заняться, я подошла к столу. На мониторе светился экран приветствия и мигал запрос ввода.

Предшествуемый стуком колес, вернулся Гленн, толкая перед собой вертящееся кресло. Виновато на меня глянув, он поставил это кресло рядом со своим. Я положила сумку на его пустой письменный стол и села рядом с Гленном, подавшись вперед. Он ввел три пароля: «дельфин», «тюльпан» и «Моника». Прежняя подруга? На экране они отображались, естественно, звездочками, но Гленн печатал всего двумя пальцами, и проследить было проще простого.

– О'кей, – сказал он, подтягивая к себе блокнот со списком фамилий и идентификационных номеров. Глянув на первое имя, я отвернулась к экрану. Гленн медленно, наморщив лоб, стал вводить список. Тук. Пауза. Тук, тук.

– Слушай, дай я! – сказала я, подтягивая к себе клавиатуру.

Клавиши радостно зацокали, я ввела первое имя в списке, схватила мышь и щелкнула кнопку «Все», ограничив поиск только записями, внесенными за последний год.

На экране появился запрос, и я не знала, что ответить.

– Какой принтер? – спросила я Гленна.

Он ничего не сказал, и я повернулась к нему. Он сидел, скрестив на груди руки.

– Спорить могу, что ты у своего бойфренда всегда отнимаешь пульт от телевизора, – сказал он, снова подтягивая к себе клавиатуру и завладевая мышью.

– А телевизор-то мой! – запальчиво сказала я, и тут же добавила: – Извини.

На самом деле он не мой, а Айви. Мой давно уже в глубокой соляной яме. И хорошо, потому что рядом с телевизором Айви у него жалкий был бы вид.

Гленн едва слышно хмыкнул. Он медленно ввел следующую фамилию, сверил ее со списком перед тем, как двигаться дальше. Я ждала, подавляя нетерпение. Мой взгляд то и дело обращался к смятому пакету на ящиках, и меня мучило бессмысленное желание вытащить оттуда крысу. Может, поэтому он и сказал, что мы здесь пробудем ближайшие часы. Быстрее было бы вырезать буквы и складывать из них записку.

– Это не тот же самый принтер, – сказала я, когда он выбрал.

– Я не знал, что тебе захочется смотреть все подряд, – сказал он тем же голосом занятого человека, выбирая буквы на клавиатуре. – Я их посылаю на принтер в цоколе. – Он медленно набрал последние цифры и нажал на ввод. – И слышать не хочу насчет привязки к принтеру на этом этаже, – добавил он.

Я с трудом подавила ухмылку. Слышать не хочет? Интересно, в чем тут дело.

Гленн встал, и я посмотрела на него. – Я их принесу. Посиди, пока я вернусь.

Я кивнула ему вслед. Покачиваясь из стороны в сторону, я ждала, слушая фоновый шум разговоров, и на лице у меня играла улыбка. Я сама не понимала, как мне не хватает товарищества агентов, моих коллег по ОВ. Я знала, что выйди я сейчас из его кабинета, разговоры стихнут и меня встретят ледяные взгляды, но если я останусь тут и буду слушать, то могу притвориться сама перед собой, что кто-нибудь сюда заглянет поздороваться, или спросить мое мнение по заковыристому делу, или рассказать похабный анекдот и послушать, как я смеюсь.

Я вздохнула и встала, чтобы вытащить крысу Гленна из пакета. Эту уродину с бисеринками глаз я поставила на ящики, откуда она сможет смотреть на хозяина. Шорох у двери заставил меня обернуться.

– Ой, здравствуйте! – сказала я, увидев, что это не Гленн.

– Здравствуйте, мэм. – Крепко сбитый сотрудник ФВБ сперва глянул на мои кожаные штаны, потом на гостевой пропуск. Я повернулась так, чтобы ему было видно лучше. Пропуск видно, а не штаны.

– Меня зовут Рэйчел, – сказала я. – Я помогаю детективу Гленну. Он пошел за распечатками.

– Рэйчел Морган? – удивился он. – Я думал, вы – старая карга.

Я распахнула пасть, чтобы разозлиться – и закрыла, сообразив. В прошлый раз, когда он меня видел, я, наверное, и выглядела, как старая карга.

– Это была маскировка, – сказала я, сминая пакет и выбрасывая. – На самом деле я вот такая.

Он снова оглядел мой прикид и сказал:

– О'кей.

Потом повернулся и вышел, и мне стало легче дышать.

Его уже не было, когда вошел Гленн, с решительно-деловитым видом. У него в руках был приличного размера бумажный пакет, и я подумала, что ФВБ не меньше могло собрать информации, чем ОВ. На миг Гленн застыл посередине кабинета, потом сдвинул бумаги на длинном столе у стены к краю.

– Вот это первая порция, – сказал он, кладя документы на освободившееся место. – Пойду сейчас из подвала принесу.

Я просто застыла. Только первая порция? Я думала, это все сразу. Пока я набирала воздуху, чтобы задать вопрос, Гленна уже не было. Толщина отчета производила впечатление. Я подкатила кресло к столу и поставила боком, чтобы не сидеть спиной к двери. Положив ногу на ногу, взяла на колени пачку страниц.

Фотографию первой жертвы на первой странице я узнала, потому что ОВ передала ее в газеты. Симпатичная пожилая женщина с материнской улыбкой. По косметике и украшениям казалось, что фотографию делал профессионал – вроде как делаются на годовщины и прочие даты. Ей оставалось три месяца до ухода на пенсию из фирмы, которая делала магиеустойчивые сейфы. Умерла от «осложнений после изнасилования». Все это были достаточно старые новости. Я пролистала до отчета коронера, взглянула на фотографию.

У меня свело живот, я быстро захлопнула страницу. Вдруг похолодев, я через дверь уставилась в ячейки офисов. Где-то зазвонил телефон, кто-то снял трубку. Я еще раз вдохнула, задержала дыхание, потом заставила себя дышать, задерживая дыхание после каждого вдоха, чтобы не было гипервентиляции.

Да, в некотором расширенном смысле это можно было назвать изнасилованием. Внутренность женщины была вывернута у нее между ног и болталась у колен. Интересно бы знать, долго ли она была жива в процессе этих мучений… нет, лучше не надо. Подавляя спазмы в желудке, я поклялась, что больше фотографий смотреть не буду.

С трясущимися пальцами я постаралась вникнуть в отчет. ФВБ оказалось на удивление скрупулезным, оставив мне только один вопрос.

Потянувшись, я достала со стола беспроводной телефон. Челюсть у меня заболела – я слишком долго сжимала зубы, пока набирала номер ближайшего родственника. Ответил пожилой мужчина.

– Нет-нет, – заверила я его, когда он чуть не повесил трубку. – Это не эскорт-услуги. «Вампирские чары» – это независимое розыскное агентство. Сейчас я работаю вместе с ФВБ над идентификацией преступника, напавшего на вашу жену. Фотография перекрученной изломанной женщины на каталке мелькнула перед глазами и исчезла – я ее загнала поглубже, откуда она вылезет, когда я попытаюсь заснуть. Я надеялась, что он не видал этих фотографий. И что не он нашел тело.

– Простите меня за этот звонок, мистер Грейлин, – сказала я самым профессиональным своим голосом. – У меня только один вопрос. Не случалось ли вашей жене в какое-то время до смерти говорить с мистером Трентом Каламаком?

– Советником? – спросил он удивленным голосом. – Подозревают его?

– Да что за мысль! – соврала я. – Я просто проверяю самые незначительные зацепки, которые у нас есть насчет одного охотника, добирающегося до него.

– А… – он помолчал, потом сказал: – Да, мы действительно с ним говорили.

Выброс адреналина заставил меня выпрямиться.

– Мы его встретили этой весной в театре, – продолжал он. – Я запомнил, потому что это были «Пираты Пензанса», и я подумал, что главный пират похож на мистера Каламака. Потом мы ужинали в Кэрью-Тауэр и по этому поводу шутили. Ему грозит опасность?

– Нет, – ответила я, и сердце у меня прыгало. – Я прошу вас сохранить эту линию расследования в секрете, пока мы не докажем, что она ложная. И мне очень жаль, что ваша жена погибла, мистер Грейлин. Она была чудесной женщиной.

– Спасибо вам. Мне очень ее не хватает.

В наступившем неловком молчании он повесил трубку. Я положила телефон, три секунды подождала, потом выдохнула:

– Есть!

Резко обернувшись вместе с креслом, я увидела в дверях Гленна.

– Что это ты делаешь? – спросил он, бросая передо мной еще стопку бумаг.

Я улыбнулась во все тридцать два, покачиваясь в кресле:

– Ничего.

Он подошел к столу и нажал кнопку на базе телефона, посмотрел последний номер на дисплее.

– Я не говорил, что ты можешь звонить этим людям. – Лицо его стало сердитым, поза напряженной. – Этот человек старается все забыть. И не надо бередить его раны.

– Я задала только один вопрос.

Закинув ногу на ногу, я покачивалась в кресле и улыбалась.

Гленн оглянулся на ячейки офисов.

– Ты здесь в гостях, – сказал он грубо. – И если не можешь играть по моим правилам… – Он осекся. – Почему ты все еще улыбаешься?

– Мистер и миссис Грейлин за месяц до нападения ужинали с Трентом.

Он выпрямился в полный рост и шагнул назад. Глаза у него сузились.

– Могу звонить следующему? – спросила я.

Он посмотрел на лежащий рядом с моей рукой телефон, потом снова в открытую дверь. С деланной небрежностью он эту дверь наполовину прикрыл.

– Только по-тихому.

Довольная собой, я придвинула стопку бумаг. Гленн снова сел за компьютер, печатая с раздражающей медлительностью.

Радужное настроение быстро меня оставило, пока я просматривала отчет коронера, на этот раз пропуская фотографии. Этого съели заживо от конечностей внутрь. Потерпевший при этом, если судить по картине разрывов на ранах, был жив. А то, что его съели, было несомненно по отсутствию частей тела.

Пытаясь не видеть мысленных образов, подсказываемых воображением, я набрала контактный телефон. Ответа не было – даже автоответчик трубку не снял. Дальше я набрала номер его прежней работы, и от названия фирмы «Охранная фирма Зири» моя интуиция сделала стойку.

Мне ответила женщина, очень приветливая, но она ничего не знала – сказала, что жена мистера Зири уехала «в санаторий» лечить упорную бессонницу. Но она посмотрела в до-кументы, и сказала, что у них был контракт на установку сейфов в загородном доме Каламака.

– Охранная фирма, – бормотала я, пришпиливая пакет мистера Зири поверх липких записочек Гленна, чтобы убрать с дороги.

– Слушай, Гленн, у тебя есть еще эти записочки с липучками?

Он пошарил в ящике стола и бросил мне пачку, а вслед за ней – ручку. Я записала название работы мистера Зири и сунула в отчет. Подумав секунду, я сделала то же самое с делом той женщины, написав «конструктор сейфов». И еще одну липучку с надписью «Разговор с Т», обведенной черными чернилами.

Шарканье у двери отвлекло меня от третьего отчета. Узнав излишне тучного копа (в руке он держал пакетик чипсов) я улыбнулась ему ничего не значащей улыбкой. Он в ответ на нее и на кивок Гленна подошел и встал в дверях.

– Гленн на вас навесил секретарскую работу?

Снисходительность в его голосе была такой густой – хоть топор вешай.

– Нет, – ответила я, мило улыбаясь. – Охотником на ведьм оказался Трент Каламак, и я пытаюсь связать все концы.

Коп хмыкнул, глядя на Гленна. Гленн ответил ему усталым взглядом и пожал плечами.

– Рэйчел, – сказал он, – это офицер Данлоп. Данлоп, это миз Морган.

– Очень приятно, – сказала я, не протягивая руку, чтобы не вытирать потом жир от картошки.

Не поняв намека, коп вошел, роняя крошки на кафель.

– Чего надыбали? – спросил он, пытаясь заглянуть в мои толстые отчеты, прилепленные к доске поверх выцветших липучек Гленна.

– Рано еще говорить. – Я вытолкнула его из своего личного пространства, упершись пальцем ему в брюхо. – Извините.

Он отступил, но не ушел, вместо того пойдя посмотреть, чем занят Гленн. Упаси меня Боже от копов во время обеденного перерыва. Они заговорили о подозрениях Гленна относительно доктора Андерс, их повышающиеся и понижающиеся голоса убаюкивали.

Я сдула крошки чипсов со своих бумаг, и пульс у меня зачастил, когда я увидела, что третья жертва работала на городском ипподроме в отделе управления погодой. Очень трудная область, сильно завязанная на магию лей-линий. Убитый был раздавлен насмерть, когда задержался на работе, наколдовывая осенний дождь для промывки ипподрома перед скачками следующего дня. Фактическое орудие убийства установить не удалось – в конюшнях не было ничего достаточно тяжелого. На фотографию я опять не стала смотреть.

После этого убийства СМИ и поняли, что все три смерти связаны между собой, несмотря на разные способы убийства, и окрестили психа-садиста «охотником на ведьм».

На телефонный звонок ответила сестра убитого, сказавшая, что да, конечно, он знал Трента Каламака. Советник часто звонил брату спросить о состоянии дорожки, но она не знает, говорил он с мистером Каламаком незадолго до смерти или нет, и она просто в шоке и не может пережить смерть брата, и не знаю ли я, когда наконец придет ей чек от страховой компании?

Наконец мне удалось вклинить свои соболезнования в ее болтовню и повесить трубку. К смерти все относятся по-разному, но есть вещи отвратительные.

– Он знал мистера Каламака? – спросил Гленн.

– Ага. – Я пришпилила пакет к доске и прилепила к нему бумажку со словами «управление погодой».

– И его работа была важна потому…

– Нужна чертова уйма навыков обращения с лей-линиями, чтобы манипулировать погодой. Трент выращивает скаковых лошадей. Он вполне мог там быть и говорить с жертвой, и никто бы и внимания не обратил.

Я добавила еще одну липучку с надписью «Знаком с Т».

Снова этот коп Данлоп издал заинтересованное мычание и перегнулся заглянуть. На этот раз на почтительном расстоянии в три фута.

– С этим отчетом закончили? – спросил он меня, трогая пальцами первый. – Пока да, – ответила я, и он потянул его с доски. Несколько бумажек Гленна слетели и завалились за стол. Гленн стиснул зубы.

Чувствуя, что кто-то меня начинает серьезно доставать, я распрямилась. Толстяк потопал обратно к Гленну, хмыкая при виде фотографий, а когда он бросил папку на стол Гленна, я расслышала хруст крошек от чипсов. Вошел еще один полицейский, и вроде бы началось незапланированное совещание, когда они сгрудились возле компьютера Гленна. Я повернулась к ним спиной и посмотрела следующий отчет.

Четвертую жертву нашли в начале августа. В газетах написали, что причиной смерти послужила серьезная кровопотеря. Чего не было написано – так это что убитого выпотрошили, разорвали, как дикие звери. Начальник нашел его в подвале на работе – он был еще жив и пытался запихнуть внутренности на место. Это было труднее обычного, поскольку у него осталась только одна рука – другая повисла на лоскутке кожи.

– Вот, мэм, – сказал кто-то рядом с моим локтем, и я дернулась. Сердце застучало громче, я подняла глаза на молодого сотрудника ФВБ. – Извините, – сказал он, протягивая пачку бумаг. – Детектив Гленн попросил меня это вам принести. Не хотел вас пугать. – Он опустил глаза на отчет, который я держала в руке. – Жуть, правда?

– Спасибо, – сказала я, принимая отчеты.

Пальцы у меня дрожали, когда я набирала номер начальника убитого – ближайших родственников не было.

– «У Джима», – ответил усталый голос после третьего звонка.

Слова приветствия замерли у меня в горле. Этот голос я узнала. Ведущий на нелегальных крысиных боях в Цинциннати.

Чувствуя, как сердце стучит в горле, я повесила трубку, не с первого раза попав по кнопке, и уставилась на стену. В комнате стало тихо.

– Гленн? – спросила я, преодолевая спазм в горле. Когда я повернулась к нему, они все смотрели на меня. – Да?

У меня руки тряслись, когда я протянула ему отчет.

– Можешь посмотреть на фотографии места преступления?

Он взял отчет с непроницаемым лицом. Я повернулась к стене, залепленной бумажками, слушая, как переворачиваются страницы. Шорох шагов:

– А что я ищу? – спросил он.

Я проглотила слюну пересохшим ртом.

– Крысиные клетки? – спросила я.

– Бог ты мой! – шепнул кто-то. – Откуда она знает?

Я снова сделала глотательное движение – не могла остановиться.

– Спасибо.

Медленным и рассчитанным движением я взяла этот отчет и налепила его на стенку. Трясущейся рукой надписала на липучке «Присутствие Т» и прилепила сверху. В отчете говорилось, что убитый был вышибалой в дансинге, но если он был студентом Андерс, то имел навык обращения с лей-линиями и был, вероятно, начальником службы безопасности на нелегальных крысиных боях в «У Джима».

С мрачным чувством я потянулась за пятым отчетом. Это был Трент – я знала уже, что это Трент, – но сам ужас того, что он сделал, убивал радость, которую я могла бы почувствовать, уличая его.

Я почувствовала, что мужчины за моей спиной смотрят, как я листаю отчет, вспоминая пятую жертву, найденную три недели тому назад, погибшую так же, как первая. Звонок заплаканной матери сообщил мне, что она встречалась месяц назад с Трентом в специализированном книжном магазине. Она запомнила, потому что дочь была удивлена, что такой молодой и важный человек интересуется такими редкостями, как антологии доповоротных волшебных сказок. После подтверждения, что ее дочь работала в фирме обеспечения безопасности рассылок, я выразила свои соболезнования и повесила трубку.

От фонового шума возбужденных голосов я как-то оцепенела еще сильнее. Тщательно написала большое Т, следя, чтобы линии получались ясными и прямыми. Прилепила ее рядом с копией фотографии этой женщины на рабочем удостоверении. Она была молодой, с прямыми светлыми волосами до плеч и симпатичным овальным личиком. Только что из колледжа. Вспыхнуло воспоминание о фотографии изуродованной женщины на каталке, и кровь отхлынула от лица. Я встала, похолодев, голова кружилась.

Мужчины замолчали, будто звонок прозвонил.

– Где тут женский туалет? – прошептала я пересохшим ртом.

– Налево. В глубине комнаты.

У меня не было времени говорить «спасибо». Клацая каблуками, я вышла, не глядя ни налево, ни направо, ускорив шаг, как только увидела в конце комнаты дверь. В нее я ворвалась бегом, как раз успев добежать до унитаза.

Меня вывернуло наизнанку. Слезы бежали по лицу, их соленый вкус смешивался с горечью желчи. Как можно вообще такое с кем-то сделать? Я к этому не была готова. Я же, черт побери, ведьма, а не коронер. В ОВ агентов не учили воспринимать такие вещи. Розыскные агенты – это не следователи по убийствам. Они доставляют преступников живыми, даже мертвых.

Желудок у меня опустел, и когда сухие спазмы тоже прекратились, я осталась сидеть, где сидела, на полу женского туалета ФВБ, прижимаясь лбом к холодному фаянсу, пытаясь не плакать. Вдруг я поняла, что кто-то держит мне волосы, чтобы они не запачкались, и держит уже не первую минуту.

– Это пройдет, – шепнула Роуз, будто говорила сама с собой. – Обещаю. Завтра или послезавтра, когда ты закроешь глаза, ты уже этого не увидишь.

Я подняла голову, Роуз отпустила руку и отступила на шаг. За открытой дверью виднелся ряд умывальников и зеркал.

– Правда? – спросила я несчастным голосом. Она слабо улыбнулась:

– Так говорят. Я все жду. Как и остальные, думаю.

Чувствуя себя по-дурацки, я неуклюже встала, спустила воду, отряхнулась, радуясь, что в ФВБ в туалетах чище, чем у меня. Роуз отошла к умывальнику, давая мне время привести себя в порядок. Я вышла из кабинки, смущенная, чувствуя себя дурой. Гленн мне этого так не спустит.

– Лучше? – спросила Роуз, вытирая руки, и я кивнула ей расслабленным жестом, готовая снова расплакаться, потому что она не дразнила меня желторотой и не заставляла меня стыдиться, что я такая слабачка.

– Я принесла, – сказала она, беря с умывальника мою сумочку и протягивая мне. – Подумала, что ты захочешь подкраситься.

– Спасибо, Роуз, – снова кивнула я.

Она улыбнулась, и от проявившихся морщин ее лицо стало еще более сочувственным.

– Не переживай. Действительно тяжелая штука. Она повернулась выйти, и я выпалила ей в спину:

– Как ты с этим справляешься? Как не развалишься на части? Это же… это ужас, что с ними сделали. Как вообще кто-то мог такое сделать?

Роуз медленно вздохнула, выдохнула.

– Сначала плачешь, потом злишься… потом что-то делаешь. Я смотрела ей вслед. Резко и быстро простучали ее шаги, потом дверь закрылась. Это да. Это я могу.