Хороший, плохой, неживой

Глава двадцать третья

Автобус, невыносимо грохоча дизелем, рванулся вперед и стал набирать скорость, влезая в горку. Я стояла на заросшем бурьяном тротуаре и пропускала этот самый автобус, чтобы перейти улицу. Тихий шелест автомобилей создавал приятный фон пению птиц, стрекоту насекомых да иногда доносящемуся утиному кряканью. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась.

Это был вервольф, с черными волосами до плеч и поджарым телом, говорившим, что на двух ногах он бегает не меньше, чем на четырех. Он отвернулся от меня и стал разглядывать парк, прислонился теснее к дереву, у которого стоял, оправляя потертую кожаную куртку. Я чуть сбилась с шага, узнав его – этот был тот, из университета, но он отвернулся и натянул шляпу на глаза. Он явно чего-то хотел, но видел, что я занята и готов был ждать.

Одиночки именно так себя ведут, а по его уверенному небрежному взгляду я решила, что он именно одиночка. Наверное, у него есть для меня работа, и он не хочет стучаться в мою дверь – ему проще подождать и поймать меня, когда я не буду занята. Так уже бывало. Вервольфы всех, кто живет на освященной земле, склонны рассматривать как существ загадочных и эзотерических.

Оценив его профессионализм, я двинулась по тротуару в ту сторону, откуда привез меня автобус. Полуденное солнце грело мне плечи. Я люблю Эдемский парк, особенно этот его мало посещаемый уголок. Ник работает здесь в музее искусств, очищает находки в следующем здании по той же дороге, и мы с ним зачастую съедали: я – ленч, а он – ужин на открытой веранде, откуда хорошо виден Цинциннати. Но любимое мое место – это край парка, выходящий на другую сторону: на реку и Низины.

Отец привозил меня сюда по утрам в воскресенье, тут мы ели пончики, а крошки скармливали уткам. Я слегка загрустила, вспомнив один случай, когда он меня привез после одной из немногих ссор с матерью. Была ночь, и мы смотрели на мигающие на той стороне реки огни Низин, и мир будто лежал вокруг нас, а мы оказались пленниками капельки времени, повисшей на губе у Настоящего, не желающей падать и освобождать место для следующей. Вздохнув, я плотнее запахнула кожаную куртку и пошла осторожнее.

Вчера я послала Тренту пакет печенья с нарочным, и приложила карточку с простой надписью: «Я знаю». Целлофановый пакет и сами печенья были просто набиты антиэльфовой и антимагической пропагандой, которую даже просвещенные времена после Поворота не смогли смирить. Естественно, наутро меня разбудил телефонный звонок. Потом еще один, когда автоответчик его сбросил. И еще. И еще.

Восемь утра – возмутительно рано для колдунов, я проспала только четыре часа, но Дженкс к телефону подойти не может, а будить Айви мне не показалось удачной мыслью. Ну, короче, Трент меня пригласил к себе в сад на чай. А вот фиг. Я сказала Джонатану, что с его боссом буду встречаться в Эдемском парке в четыре, на мосту Твин-Лейкс, сразу как его босс встанет от дневного сна. Мост Твин-Лейкс – это слишком шикарное имя для узкого бетонного мостика, но я знала тролля, который под ним живет, и готова была положиться на него в острой ситуации. Журчание воды на искусственных водопадиках собьет с толку любые чары подслушивания. И того лучше: по случаю футбольного воскресенья парк будет почти пуст, и можно будет говорить наедине, но все же народу будет достаточно, чтобы Трента не потянуло на глупые решения – например, убивать меня на месте.

Я заставила себя отвести взгляд от тротуара, проходя мимо машины Гленна – фэвэбэшной, но без маркировки, припаркованной у тротуара вопреки правилам. Наверное, ему дали задание приглядывать за Трентом. Вот и хорошо – чтобы можно было поговорить без помех, мне не придется оглушать и связывать офицера ФВБ, которого Эдден мог повесить Тренту на хвост.

Я специально не взяла с собой никаких магических предметов, кроме моего обычного кольца на мизинце. И большой сумки тоже не взяла, только водительские права – которыми я почти еще не пользовалась – и проездной на автобус. Причина отсутствия личных вещей была двоякой – во-первых, можно будет бежать быстрее, если Трент что-нибудь выкинет, а во-вторых – у него не будет возможности обвинить меня, что я на него чары повесила.

От быстрой ходьбы у меня заныли мышцы икр. Чуть замедлив шаг, я оглядела парк – народу было действительно так мало, как я и надеялась. Мимо первой остановки я проехала, чтобы как следует осмотреться перед тем, как выходить. Ну а еще: красиво появиться из автобуса невозможно. Тут даже красный топ да кожаные штаны под пару кожаной куртке не помогут.

Я еще сбросила темп, разглядывая воду пруда, зеленую от медного купороса, и густую траву. Деревья были только слегка тронуты осенними красками, не подгоняемые морозом. Красное одеяло Трента смотрелось на зеленой траве ярким пятном. Он был один, делал вид, что читает. Я подумала, где может быть Гленн. Если только он не затаился среди немногих больших деревьев или в домишках на той стороне улицы, то наверняка прячется в туалетах.

Размахивая руками, я посигналила Джонатану на той стороне парка – он мрачно стоял возле лимузина «серый призрак». Явно недовольный, он поднес ко рту запястье и сказал несколько слов в наручные часы. Я напряглась, представив себе, что из деревьев за мной наблюдает Квен. Заставив себя снизить темп до прогулочного шага, я подошла к общественным туалетам. Ботинки вампирской работы ступали по дорожке бесшумно.

Для туалетов эти здания были достаточно изящны, плющ покрывал камень и кедровую дранку, напоминая о более приятных временах. Металлические ставни и двери выглядели так, будто собираются стоять вечно, а увядающая растительность этому впечатлению противоречила. И конечно же, Гленна я нашла в мужском туалете – он стоял спиной ко мне на унитазе, с биноклем в руках, наблюдая через разбитое окно за Трентом. Мост ему был виден, и мне стало легче, когда я убедилась, что он будет за мной наблюдать.

– Гленн! – позвала я, и он обернулся так резко, что чуть не свалился с унитаза.

– Тьфу ты, Господи! – выругался он и мрачно на меня поглядел, но тут же сразу повернулся обратно к окну. – Что ты тут делаешь?

– И тебе доброе утро, Гленн, – ответила я вежливо, хотя мне хотелось дать ему хорошего пинка и спросить, какого черта он за меня не вступился и не оставил меня на работе. В сортире воняло хлоркой, перегородок не было. В дамском туалете хотя бы кабинки есть.

У него покраснела шея, но надо отдать ему должное – с Трента он глаз не спускал ни на миг.

– Рэйчел! – предостерег он. – Езжай домой. Не знаю, как ты выяснила, что мистер Каламак здесь, но если ты хоть близко к нему подойдешь, я тебя сам сдам в ОВ.

– Послушай, – сказала я, – я прошу прощения. Я сделала ошибку. Мне надо было спокойно ждать, пока ты не разрешил бы пойти в ту комнату. А встречу здесь мне назначил сам Трент, так что можешь валить в Поворот.

Гленн опустил бинокль и уставился на меня, отвесив челюсть. – Честное скаутское, – сказала я, отдав ему салют. Глаза у него стали задумчивыми:

– Это уже не твоя работа. Давай отсюда, пока я не распорядился тебя арестовать.

– Ты мог хотя бы дать мне участвовать во вчерашнем допросе Трента в ФВБ, – сказала я, делая агрессивный шаг вперед. – Зачем ты сказал, чтобы меня отстранили? Это была моя работа!

Он опустил руку на двубортный пиджак, рядом с оружием. Карие глаза горели давней злостью, ко мне отношения не имевшей.

– Ты разваливала дело, которое я против него строил. Я тебе велел не входить, а ты вошла.

– Я же сказала, что была не права. А если бы не я, никакого дела бы и не было!

Со злостью я одной рукой уперлась в бедро, взмахнула другой – и застыла, когда кто-то вошел в дверь. Это был потертый мужик в потертых шмотках. На три секунды он застыл, оторопев, оглядывая стоящего на унитазе Гленна в его дорогом костюме и меня в кожаном прикиде.

– Я потом, – сказал он и быстро шагнул прочь.

Я обернулась к Гленну на его верхотуре, голову пришлось неловко задрать.

– Из-за тебя я не могу больше работать на ФВБ. Я тебя информирую о моей встрече с Трентом из любезности, как профессионал профессионала. Так что отвали и не мешай.

– Рэйчел…

Я прищурилась:

– Гленн, не путайся под ногами. О встрече просил Трент.

Тонкие морщинки возле глаз у Гленна стали резче. Я видела, как борются у него в голове мысли. Я бы вообще не стала давать себе труд ему рассказывать, если бы не была уверена, что он поднимет на ноги всех – от своего папеньки до взрывотехников, – когда увидит меня с Трентом.

– Теперь все ясно? – спросила я воинственно, и он спрыгнул с унитаза.

– Если я выясню, что это вранье…

– Ага, ага.

Я повернулась уходить. Он потянулся за мной. Я увидела его руку, вывернулась из-под нее и грозно покачала головой, но у него глаза полезли на лоб, когда он увидел, как я быстро двигаюсь.

– Ты все еще не понял? – спросила я. – Я не человек, и это дело внутриземельцев, так что ты откусываешь кусок, который тебе не прожевать.

С этой мыслью, которая ему ночью спать не даст, я вышла обратно на солнце, уверенная, что он будет за мной наблюдать, а мешать не будет.

Размашисто шагая по дороге к бетонному мосту, я пыталась сбросить остаток адреналина, но у меня побежали мурашки по коже, когда взгляд Джонатана упал на меня. Не обращая на него внимания, я попробовала вычислить, где прячется Квен. На той стороне каскада из двух прудов, все с той же книжкой в руке, сидел Трент на своем одеяле. Он не поднимал головы, хоть и знал, что я здесь. Хотел заставить меня ждать, что меня вполне устраивало. Я еще не была готова к встрече с ним.

Глубоко в тени моста бежала широкая лента быстрой воды, соединяющая два пруда. Я вступила на мост, и лиловая лужица посреди течения задрожала.

– Хейде-хей! – сказала я, остановившись чуть-чуть не дойдя до вершины моста.

Ну, да, глупо несколько, но таково традиционное приветствие между троллями. Может, на мое счастье, Зубастый все еще владеет этим мостом.

– Хейде-хо! – ответила темная лужица воды, вылезая наверх в расходящихся кругах, и показалось морщинистое лицо. На голубоватой шкуре росли водоросли, а ногти были белые от извести, которую он соскребал со свода моста, обогащая свою диету.

– Привет, Зубастый, – сказала я, искренне радуясь. Узнала я его по белому глазу, ослепшему в давней битве. – Как вода течет?

– Офицер Морган, – ответил он усталым голосом. – Не можете подождать до заката? Обещаю, что уйду сегодня же. Только сейчас солнце слишком яркое.

Я улыбнулась:– Просто Рэйчел. Я ушла из ОВ. И тебе из-за меня переезжать не надо.

– Ушла? – Лужица воды нырнула обратно, так что только пасть да здоровый глаз торчали. – Класс. Ты отличная девчонка. Не то что ворлок, которого нам сейчас поставили. Приходит в полдень с электрощупом да звонкими колоколами.

Я сочувственно вздрогнула. У троллей страшно чувствительная шкура, из-за которой они стараются избегать прямого света. И они обычно разрушают мосты, под которыми живут, за что ОВ их и гоняет. Но это безнадежная битва – стоит уйти одному, тут же его место занимает другой, а потом начинается драка, когда прежний хозяин хочет вернуться.

– Послушай, Зубастый, – сказала я, – так получилось, что ты мне мог бы помочь.

– Все, что смогу.

Из воды высунулась лиловая тощая рука – содрать со свода моста еще пригоршню раствора.

Я глянула на Трента, увидела, что он собирается пойти в мою сторону.

– Сегодня утром никто не был у твоего моста? Может, оставили здесь заклятье или амулет.

Лужица маслянистой воды отплыла к другой стороне моста, в рябящую тень листьев, и пропала из виду.

– Шестеро детишек кидались с моста камнями, один пес отливал у опор, проходили три взрослых человека, двое бродяг, еще один вервольф и пять колдунов. До рассвета – двое вампиров. Кого-то укусили. Я учуял кровь, плеснувшую на юго-западный угол.

Я огляделась, ничего не увидела.

– Никто ничего не оставил?

– Вот только кровь, – шепнул он, будто пузырьки разбивались о камни.

Трент уже встал и отряхивал штаны. У меня зачастил пульс, я поправила лямку топа под кожаной курткой.

– Спасибо, Зубастый. Могу покараулить пока твой мост, если хочешь поплавать.

– Правда? – радостно и недоверчиво спросил он. – Вы серьезно, офицер Морган? Вы просто отличная тетка. – Пятно лиловой воды остановилось нерешительно. – И вы никому не дадите забрать мой мост?

– Нет. Может, мне придется быстро смыться, но пока могу – останусь.

– Чертовски хорошая тетка, – повторил он.

Я наклонилась – неожиданно длинная лиловая лента выскользнула из-под моста и поплыла среди камней на глубокое место внизу пруда. У нас с Трентом будет вполне ничего уединение, но у тролля настолько силен территориальный инстинкт, что он не перестанет на меня посматривать. И я более чем отлично защищена, имея с одной стороны Гленна в мужском туалете, с другой – Зубастого в воде.

Повернувшись спиной к солнцу и к глазам Гленна, я прислонилась к перилам моста, глядя, как идет ко мне по траве Трент. За ним на одеяле стояли со вкусом расставленные два бокала, бутылка вина в ведерке со льдом и тарелка с клубникой, будто сейчас не сентябрь, а июнь. Трент шел размеренным и уверенным шагом, но под этой уверенностью угадывалась нервозность, выдававшая, насколько же он на самом-то деле молод.

Светлые волосы прикрывала шляпа от солнца, затенявшая лицо. Впервые я его увидела не в деловом костюме, и очень легко было забыть, что передо мной убийца и наркобарон. Начальственная уверенность в себе никуда не делась, но тонкая талия, широкие плечи и лицо без морщин придавали ему вид молодого и очень спортивного бездельника из сливок среднего класса.

Небрежная его повадка не скрывала эту молодость, а даже подчеркивала, как и костюм от Армани. Из-под манжет со вкусом подобранной и застегнутой на все пуговицы рубашки виднелись светлые волоски, и я подумала, что они, наверное, такие же мягкие и легкие, как пряди волос над ушами. Зеленые глаза смотрели настороженно, прищуренные от солнца – или от тревоги. Я бы решила, что последнее, поскольку руки он убрал за спину, чтобы избежать рукопожатия.

Вступив на мост, Трент замедлил шаг. Выразительные брови косо приподнялись, и я вспомнила, как он испугался, когда Алгалиарепт превратился в меня. Демон мог так поступить только по одной причине. Трент боялся меня – либо потому что до сих пор находился в заблуждении, будто это я наслала на него Алгалиарепта, либо из-за того, что я за несколько недель три раза проникла в его офис, либо потому, что я знала, кто он такой.

– Ничего из перечисленного, – сказал он и остановился, слегка шаркнув подошвами.

– Прошу прощения? – удивилась я, выпрямляясь и отрываясь от перил.

– Я не боюсь вас. Его текучий голос сливался с журчанием воды вокруг.

– Нет, я не читаю ваши мысли. Я читаю только по лицу. Я тихо-тихо выдохнула и закрыла рот. Как я могла так быстро потерять над собой контроль?

– Я смотрю, вы уже договорились с троллем.

– И с детективом Гленном тоже, – сказала я, проверяя рукой, что у меня не выбились волосы из косы. – Он нам не будет мешать, если вы не станете делать глупостей.

От этого оскорбления у него сузились глаза. Он не двигался с места, сохраняя между нами те же пять футов.

– А где ваш пикси? Я раздраженно выпрямилась.

– Его зовут Дженкс, и его здесь нет. Он ничего не знает, и я это хочу так оставить, потому что язык у него длинный.

Трент заметно успокоился. Он стоял напротив, на той стороне узкого моста. Ускользнуть от Дженкса было трудно, и пришлось прибегнуть к помощи Айви, взявшей его с собой в поездку по несуществующему делу. Наверное, на самом деле поехала за пончиками.

Зубастый играл с утками – дергал их за ноги под воду и выпускал. Утки с кряканьем улетали прочь. Отвернувшись от этой картины, Трент оперся спиной на перила и скрестил ноги – зеркальная копия моей стойки. Встретились случайно двое, остановились поболтать в хорошую погоду. Ага.

– Если это станет известно, – сказал он, глядя на здание туалетов у меня за спиной, – я обнародую записи насчет летнего лагеря моего отца. Вас и всех тех сопляков выследят и запрут, как прокаженных. Если просто не кремируют на месте – из страха, что кто-нибудь мутирует и положит начало новому Повороту.

У меня подкосились ослабевшие колени – я оказалась права. Отец Трента что-то со мной сделал, исправил дефект. И угроза Трента не была пустой. В лучшем случае меня ждал билет в один конец до Антарктиды.

Я облизнула пересохший рот.

– Как вы узнали? – спросила я, думая, что моя тайна оказалась куда опаснее его.

Не отрывая от меня глаз, он закатал рукав, обнажив отличной формы мускулистую руку. Волосы выгорели на солнце, кожу покрывал красивый загар. Но гладкость этой кожи нару-I шал рваный шрам. Я посмотрела ему в глаза – там читалась старая злость.

– Так это был ты? – пролепетала я. – Это тебя я забросила на дерево?

Резким коротким движением он дернул рукав на место, закрыв шрам.

– Никогда тебе не прощу, что ты меня заставила реветь на глазах у отца.

Детская злость полыхнула из углей, которые я считала давно погасшими.

– А сам виноват! Я же тебе говорила, чтобы ее не дразнил? – Мне было плевать, что мои слова перекрывают шум воды. – Жасмин была больная, а из-за тебя она еще три недели по ночам плакала, не могла заснуть!

Трент дернулся:

– Ты помнишь, как ее звали? – воскликнул он. – Запиши ее имя, быстро!

Я уставилась не него, не понимая.

– Какая тебе разница, как ее звали? Ей и без твоих приставаний плохо было.

– Имя! – сказал с напором Трент, хлопая себя по карманам в поисках ручки. Нашел. – Как ее звали?

Я нахмурилась, заправила за ухо выбившуюся прядь.

– Не скажу.

Меня озадачило, что я это имя тут же забыла. Трент поджал губы и убрал ручку. – Ты его тут же забыла, да?

– А какая тебе разница? Ты ей только жизнь отравлял. Он надвинул шляпу на глаза:

– Мне тогда было четырнадцать лет, миз Морган. И подростком я был очень нескладным. Дразнил я ее потому, что она мне нравилась. В следующий раз, если вы вспомните ее имя, я буду очень признателен, если вы его запишете и пришлете мне. В питьевой воде этого лагеря содержались блокаторы долговременной памяти, и я бы хотел узнать…

Он не договорил, и я увидела эмоцию, мелькнувшую у него в глазах. Кажется, я уже научилась в них читать.

– Вы хотите знать, выжила ли она. – Я поняла, что угадала, когда он отвел глаза. – А почему вы сами там были? – спросила я, почти боясь, что он мне расскажет.

– Лагерь принадлежал моему отцу. Где бы мне еще лето проводить?

Но переливы его голоса и легкая морщинка над бровями говорили, что это еще не вся правда. И это было приятно: я обнаружила признаки, говорящие, что он лжет. Теперь бы еще признаки, что он говорит правду, и никогда он больше не сможет меня обмануть.

– Вы такая же грязная скотина, как ваш отец, – сказала я с отвращением. – Он вешал у людей под носом морковку исцеления и превращал в своих марионеток. Состояние ваших родителей, мистер Каламак, построено на горе сотен, если не тысяч. И вы такой же.

У Трента почти незаметно дрогнул подбородок, и мне померещилось вокруг него мерцание искр – воспоминание о его ауре обманывало зрение. Может, эльфийские штуки.

– Я не буду оправдывать перед вами свои действия, – сказал он. – Вы сами тоже хорошо овладели искусством шантажа. И я не стану терять время на детские перебранки насчет того, кто чьи чувства ранил десять с лишним лет тому назад. Я хочу вас нанять для профессиональной услуги.

– Меня нанять? – спросила я, от удивления не понизив голос и упираясь руками в бока. – Вы меня пытались убить в крысиных боях, и вы думаете, я буду на вас работать? Спасать ваше доброе имя? Вы убили всех этих колдунов, и я это докажу.

Он засмеялся – поля шляпы закрыли его лицо, когда он наклонил голову, пытаясь перестать.

– Что вас так рассмешило? – спросила я, чувствуя себя по-дурацки.

– Вы. – Глаза у него искрились. – Вам в этой крысиной яме не грозила никакая опасность. Я ее использовал, чтобы вы как следует осознали свое прискорбное положение. Но мне там удалось завязать несколько впечатляющих знакомств.

– Ах ты сукин… – Стиснув зубы, я сжала руку в кулак.

Веселье Трента испарилось, он чуть склонил голову набок в предупреждающем жесте, отступив на шаг.

– Не советую, – пригрозил он, поднимая палец. – Очень не советую.

Я медленно качнулась назад – колени у меня тряслись от воспоминаний о яме. Выворачивающее наизнанку чувство беспомощности, западни, необходимости убивать, чтобы не быть убитой – все это нахлынуло на меня. Я была игрушкой в руках Трента – и то, как он гнался за мной верхом, было ерундой по сравнению с этим. В конце концов, тогда я пыталась его обворовать.

– Слушай меня, Трент, и заруби себе на носу, – прошептала я, и мысль о Квене заставила меня отступить, пока спина не уперлась в бетонные перила. – Я на тебя работать не буду. Я тебя засажу за решетку. Я найду, как ты связан с каждым из этих убийств.

– Бога ради, – поморщился он, и я поразилась, как быстро мы оба из бизнесмена двадцатки «Форчун» и хищного независимого агента превратились в парочку, пережевывающую старые обиды, – вам еще не надоело? Даже капитан Эдден понимает, что тело Дэна Смейзера мне в конюшни подбросили – почему и послал своего сына за мной присматривать, а не стал выдвигать обвинения. А насчет контактов с жертвами – да, я с ними со всеми говорил, и пытался я их нанять, а не убить. Вы очень сильны во многих профессиях, миз Морган, но профессия следователя в списке не значится. Вы слишком нетерпеливы, вас увлекает интуиция, а она всегда смотрит только вперед и не оглядывается. Оскорбленная таким высокомерием, я уперлась руками в бока и издала негодующий звук.

Да кто он такой, чтобы мне лекции читать?

Трент полез в карман рубашки, вытащил белый конверт и протянул мне. Подавшись вперед, я его взяла из рук Трента и открыла. У меня перехватило дыхание, когда я поняла, что там двадцать новехоньких стодолларовых купюр.

– Это десятипроцентный аванс, Остальное по выполнении, – сказал он, и я застыла, пытаясь выглядеть как ни в чем не бывало. Двадцать тысяч долларов? – Я хочу, чтобы вы установили, кто ответствен за эти убийства. В последние три месяца я пытался нанять себе колдуна – лей-линейщика, и всех кандидатов до одного убили. Меня это начинает утомлять. Все, что мне от вас нужно – это имя.

– Иди ты к черту, Каламак, – ответила я, роняя конверт, потому что Трент его не взял.

Меня терзали злость и досада. Я пришла с такой классной информацией и была уверена, что он сознается. А получила я в ответ угрозы, оскорбления и попытку подкупа.

Трент с невозмутимым видом нагнулся, подобрал конверт, похлопал по ладони, чтобы стряхнуть песок, и убрал его.

– Понимаете ли вы, что после вашей вчерашней маленькой демонстрации вы – следующая в списке этого киллера? Вы отлично подходите по профилю: сперва показали себя умельцем лей-линейной магии, а сегодня встретились со мной.

Черт! Я об этом совсем не подумала. Если Трент действительно не убийца, то у меня ничего нет, чтобы помешать настоящему убийце на меня охотиться. Вдруг солнце перестало меня греть. У меня перехватило дыхание, замутило от мысли, что убийца найдет меня раньше, чем я его.

– Ну вот, – заговорил Трент голосом вкрадчивей воды. – Возьмите деньги, и я вам расскажу, что мне удалось выяснить.

С холодом в животе я подняла глаза навстречу его насмешливому взгляду. Придется сделать именно так, как он хочет. Он заставил меня ему помогать. Черт, черт и еще три раза черт!

Перейдя на его сторону моста, я поставила локти на перила, стоя спиной к Гленну. Зубастый был глубоко под водой – только отсутствие уток выдавало, где. А рядом со мной стоял Трент.

– Вы послали Сару-Джейн в ФВБ с единственной целью, чтобы Эдден привлек меня? – спросила я мрачно.

Трент пошевелился, придвинувшись так близко, что я услышала чистый запах его лосьона. Мне не понравилось, что он так близко, но если я отодвинусь, то покажу ему, что мне это небезразлично.

– Да, – ответил он тихо.

В его голосе прозвучала та правдивая интонация, которой я ждала, и у меня на миг стеснилось дыхание от волнения. Вот, я получила, что хотела – теперь он никогда мне не соврет. Вспоминая наш разговор теперь в новом свете, я поняла, что он – если не считать вопроса о причине его пребывания в лагере отца, – ни разу и не соврал. Ни разу.

– Она ведь его не знает?

– Несколько свиданий для создания картины, а так – нет. Понятно было, что его убьют, когда он согласится на меня работать, хотя я старался его защитить. Квен был очень расстроен, – сказал он небрежно, глядя на пускаемую Зубастым рябь. – То, что мистер Смейзер оказался у меня в конюшнях, говорит нам, что убийца наглеет.

Я с досадой закрыла глаза, пересматривая свои прежние мысли. Трент не убивал этих колдунов. Это кто-то другой. Мне остается либо взять деньги и помочь Тренту решить его небольшую проблему найма работников, либо не брать денег и сделать то же самое бесплатно. Деньги я возьму.

– А вы ведь сволочь, Каламак, вы это знаете?

Увидев, что я поняла, Трент улыбнулся. Мне только и удалось, что сдержаться и не плюнуть ему в лицо. Длинные пальцы Трента свисали с перил. Солнце позолотило его загар и почти светилось на белой рубашке, но лицо его было в тени. Ветерок шевелил пряди волос, почти касавшиеся моих выбившихся рыжих косм.

Небрежным движением он полез в карман рубашки и протянул мне конверт – наши спины скрыли от Гленна это движение. Чувствуя себя будто измазанной, я взяла деньги и сунула под куртку, за пояс. – Прекрасно! – сказал он с искренней теплотой. – Рад, что мы можем вместе работать.

– Поворот тебя побери, Каламак!

– С разумной степенью уверенности я считаю, что это мастер-вампир, – сказал он, отодвигаясь.

– Который из них? – спросила я, сама себе противная. Зачем я это делаю?

– Не знаю, – признался он, отковыривая кусочек раствора и бросая его в воду. – Если бы знал, я бы уже принял меры.

– Не сомневаюсь, – бросила я едко. – А почему не убрать их всех и не покончить с этим?

– Я не могу начать валить вампиров наугад, миз Морган, – ответил он, встревожив меня тем, что принял мой вопрос всерьез. – Это противозаконно, не говоря уже о том, что вызовет войну вампиров, которую Цинциннати может не пережить. И от этого пострадают мои деловые интересы.

– Что совершенно недопустимо, – хихикнула я. Трент вздохнул:

– Когда вы пытаетесь язвительностью прикрыть страх, вы кажетесь очень юной.

– А когда вы вертите в руках карандаш, то кажетесь нервным, – отпарировала я.

Приятно все же спорить, зная, что твой собеседник не вцепится в тебя зубами, если спор станет слишком горяч.

У Трента дернулось веко. Поджав побледневшие губы, он повернулся к лежащему перед нами большому пруду.

– Я был бы благодарен вам, если бы вы не привлекали к делу ФВБ. Дело касается только внутриземельцев, людям тут делать нечего. И насчет ОВ я тоже не уверен, что им можно доверять.

Мне даже интересно стало, как быстро он перешел к терминологии «мы» и «они». Не только ведь я знала детали биографии Трента; мне не нравилось, насколько это нас сближает.

– Я думаю, что это какой-то набирающий силу ковен вампиров пытается завоевать себе плацдарм, убрав меня, – сказал он. – Это было бы куда менее рискованно, чем уничтожать один из младших домов.

Это не было хвастовством – просто констатацией факта, по я скривила губы при мысли, что беру деньги у личности, которая играет в преступном мире как на шахматной доске, впервые в жизни я порадовалась, что папы нет в живых, и он не спросит меня: «Почему?» Мелькнула в голове фотография наших отцов, и я напомнила себе, что Тренту верить нельзя. Мой отец верил – и был убит.

Трент вздохнул устало и с сожалением.

– Тайный мир Цинциннати весьма изменчив. Все мои обычные контакты замолкли или погибли. Я теряю нить событий. – Он глянул на меня. – Кто-то старается укоротить мне руки, или не дать их удлинить. Не имея в своем распоряжении лей-линейщика, я оказываюсь в тупике.

– Бедная деточка! – сказала я издевательски. – А почему самому не поколдовать? Или наследственность слишком попорчена мерзкими человеческими генами, чтобы справиться с серьезной магией?

Пальцы его вцепились в перила так, что побелели костяшки, потом отпустили.

– Я добуду себе лей-линейщика. Предпочел бы нанять, а не похищать, но если каждого колдуна, с которым я говорю, убивают, я его просто украду.

– Ага, – протянула я едко. – Этим вроде бы и славятся эльфы.

У него выступили желваки на скулах:

– Поосторожнее.

– Я всегда осторожна, – ответила я, зная, что моя квалификация в работе с лей-линиями куда как недостаточна, чтобы он меня «украл». У меня на глазах кончики его ушей постепенно утрачивали красный оттенок. Я прищурилась, гадая, действительно ли они слегка заостренные, или это просто мое воображение. В этой шляпе трудно было сказать.

– Нельзя ли как-то выделить основные предположения? – спросила я.

Двадцать тысяч долларов, чтобы пропустить через сито весь преступный мир Цинциннати и найти, кто хочет подпортить жизнь мистеру Каламаку, убивая его возможных служащих. Ага. Простенькая задачка. – У меня много предположений, миз Морган. Много врагов, много работников.

– И ни одного друга, – добавила я ехидно, глядя на Зубастого, который высовывал из воды змеящиеся горбы, как миниатюрное лох-несское чудовище. И вдруг я выдохнула с присвистом – подумала, что скажет Айви, когда я приду и сообщу, что работаю на Трента.

– Если я узнаю, что вы солгали, я сама вас найду, мистер Каламак. И на этот раз демон не промахнется.

Он ответил коротким презрительным смехом, и я обернулась.

– Бросьте блефовать. Весной не вы против меня посылали демона.

Легкий ветерок был холодным, и я туже запахнула куртку.

– А как вы…

Трент рассеянно глядел в нижний пруд.

– Услышал ваш разговор с вашим бойфрендом и видел вашу реакцию на демона. Я понимал, что это должен быть кто-то другой, хотя, должен признать, когда я освободил демона и послал его убивать его заклинателя, а потом увидел вас всю в синяках, это меня почти убедило.

Мне не понравилось, что он слышал мой разговор с Ником. Или что он отреагировал также, как и я, когда получила власть над Алгалиарептом. Он переступил с ноги на ногу и очень осторожно поинтересовался:

– Ваш демонский шрам… – он замялся, оттенок мучающей его эмоции стал сильнее. – Это был несчастный случай?

Я смотрела на расходящиеся круги, оставшиеся от исчезающих горбов Зубастого.

– Он так сильно пустил мне кровь, что… – Я замолчала, крепко сжала губы. Зачем я ему это рассказываю? – Да, несчастный случай.

– Это хорошо, – сказал он, не отрывая глаз от пруда. – Рад это слышать.

Кретин, подумала я, решив про себя, что тот, кто послал на нас этого демона, в ту ночь получил двойную порцию.

– Кому-то очень не хотелось, чтобы мы поговорили, – сказала я – и меня бросило в холод, щеки помертвели, я задержала дыхание. А что если нападение тогда на нас связано с недавними преступлениями? Не я ли должна была стать первой жертвой охотника на ведьм?

С колотящимся сердцем я заставила себя успокоиться, подумать. Каждая из жертв погибала в своем собственном аду: пловец утонул, крысовод разорван на части и сожран заживо, две женщины изнасилованы, лошадник раздавлен. Алгалиарепту было сказано, чтобы я умерла в ужасе, чтобы он выяснил, не торопясь, чего я боюсь больше всего на свете.

Черт побери, это один и тот же убийца.

Увидев мое молчание, Трент наклонил голову набок:

– О чем-то подумали?

– Ни о чем.

Я тяжело облокотилась на перила, уронила голову в ладони и заставила себя не упасть в обморок. А то Гленн тут же кого-нибудь вызовет, и это будет конец.

– Нет, – сказал Трент, отодвигаясь от перил, и я подняла голову. – Я такое выражение лица у вас уже два раза видел. В чем дело?

Я проглотила слюну.

– Мы должны были стать первыми жертвами этого убийцы. Он хотел убить нас обоих, но оставил эту мысль, когда мы ему показали, что можем одолеть демона, а я ясно дала понять, что не собираюсь на вас работать. Погибли только те колдуны, которые согласились?

– Они все соглашались, – выдохнул он, и я подавила дрожь, с которой эти слова будто прокатились у меня по спине. – Я никогда не связывал эти два события.

Демона нельзя обвинить в убийстве. Так как его невозможно посадить в тюрьму, суды давно вынесли постановление считать демонов орудием убийства, пусть даже такое сравнение хромает. Для совершения убийства необходима свободная воля, а демон, если плата соизмерима с задачей, отказаться от убийства не может. Но ведь кто-то его вызвал?

– Демон не говорил вам, кто его послал вас убивать? – спросила я.

Самые легкие будут двадцать заработанных тысяч в моей жизни. Помоги мне Боже. Лицо Трента перекосилось злостью, чуть окрашенной страхом.

– Я старался остаться в живых, а не вести разговоры. У вас, кажется, с ним нормальные рабочие отношения, может, вы и спросите?

Я резко выдохнула, почти не веря своим ушам:

– У меня? Я и так задолжала ему услугу. И сколько бы вы мне ни платили, я не стану залезать в долги глубже. Но я вот что вам скажу: я его для вас вызову, и вы его спросите. А насчет платы вы с ним как-нибудь договоритесь.

Загорелое лицо Трента побледнело:

– Нет!

Удовлетворенная его тоном, я оглядела пруд.

– Так не называйте меня трусихой за то, что сами сделать боитесь. Я рисковая женщина, но я не идиотка…

И тут я засомневалась. Ник это сделал бы. Едва заметная улыбка, неожиданная и искренняя, появилась на лице Трента.

– Вот вы опять.

– Что опять? – спросила я тусклым голосом.

– Опять о чем-то задумались. С вами очень забавно, миз Морган. Читать по вашему лицу – это как по лицу пятилетнего ребенка.

Оскорбленная, я отвернулась. Интересно, если Ник спросит демона, кто послал его меня убить, будет считаться это малым вопросом или большим, требующим дальнейшей платы? Оттолкнувшись от перил, я решила сходить в музей и это выяснить.

– Так что? – спросил Трент. Я покачала головой:

– Эта информация будет у меня после захода солнца, – сказала я, и он моргнул.

– Вы собираетесь его вызывать? – Внезапное и неприкрытое его удивление меня поразило, но я сохранила бесстрастное лицо, подумав, что удивить его – это как раз то ублажение самолюбия, которое мне очень было необходимо. – Вы же только что сказали…

– Вы платите за результат, а не поэтапно. Как только я что-нибудь выясню, дам вам знать.

На его лице выразилось нечто вроде уважения.

– Я вас недооценил, миз Морган.

– Ага, я полна сюрпризов, – буркнула я, поднимая руку убрать с глаз волосы, разметанные порывом ветра. Шляпа Трен-га готова была слететь в воду, и я потянулась ее поймать до того, как она сорвется с головы. Пальцы зацепили шляпу – и поймали пустоту.

Трент отскочил. Я уставилась, моргая, на место, где он только что был. А его не было.

Он оказался в добрых четырех футах дальше, уже не на мосту. Я такие движения видела только у кошек. Выпрямился он с испуганным лицом, и оно тут же стало злым, когда он понял, что я увидела его страх. Солнце блестело на пушистых волосах, а шляпа плыла в воде, приобретая противно-зеленый цвет.

Я застыла, когда с ближайшего дерева спрыгнул Квен и приземлился перед Трентом. Он стоял, свободно свесив руки, похожий в черных джинсах и рубашке на современного самурая. Позади меня зашумела вода, но я не обернулась. Запахло тиной и медным купоросом, и я скорее почувствовала, чем увидела, нависшего надо мной Зубастого – холодного, мокрого и почти такого же огромного, как мост, под которым он живет, да еще пропитанного как следует водой, чтобы придать себе массы. Далекий топот дал мне понять, что Гленн тоже бежит сюда.

Сердце у меня стучало молотом, но никто не двинулся.

Не надо было его трогать. Не надо было его трогать.

Облизнув губы, я одернула куртку, радуясь, что Квену хватило соображения понять, что я не собираюсь нападать на Трента.

– Я вам позвоню, когда буду знать имя, – сказала я довольно тихим голосом. Бросив на Квена извиняющийся взгляд, я повернулась на каблуках и быстро зашагала к улице. Бесшумные шаги отдавались у меня в позвоночнике.

А все же ты меня боишься… Почему?