Хороший, плохой, неживой

Глава восьмая

К счастью, когда мы на машине Гленна без опознавательных знаков ФВБ подъехали к «Пицца Пискари», очереди там не было. Мы с Айви вылезли сразу же, как только машина остановилась. Нам не особенно уютно было ехать вдвоем – воспоминание, как она притиснула меня к стене кухни, еще было ярким, как новенький цент. И вела она себя в этот вечер странно: подавленная, но на взводе. У меня было такое чувство, будто мне предстоит знакомство с ее родителями – в некотором смысле так оно и было. Пискари был далеким родоначальником ее линии живых вампиров.

Гленн зевнул, медленно вылезая и надевая куртку, но проснулся уже достаточно, чтобы отмахнуться от Дженкса, порхающего у него вокруг головы. Визит в ресторан исключительно для внутриземельцев его будто вовсе не смущал. У него на роже прямо написано было: только дайте подраться. Может до него вообще медленно доходит. Детектив согласился сменить свой официальный фэвэбэшный костюм на джинсы и линялую фланелевую рубашку, которые Айви достала из коробки в глубине шкафа. На коробке выцветшим маркером было написано «ОСТАТКИ». Гленну они подошли идеально, и интересно мне было знать, где она их добыла и почему на них несколько аккуратно зашитых разрывов в необычных местах. Нейлоновая куртка прикрыла оружие, с которым Гленн отказался расстаться, но свой пейнт-больный пистолет я оставила дома. Против полного зала вампиров он был бы бесполезен.

На стоянку в дальнем от нас конце заехал какой-то фургон. Я поглядела на него, на ярко освещенное окно выдачи с надписью «Доставка». Пока я смотрела, выдали очередную пиццу, машина вырвалась на улицу и на полном газу помчалась прочь – быстрота свидетельствовала о мощном двигателе. Водители-доставщики пиццы зарабатывали отлично, поскольку сумели добиться хорошей доплаты за риск.

За стоянкой слышалось тихое шлепанье воды по дереву. На поверхности реки Огайо дрожали длинные полосы света и отражались самые высокие здания Цинциннати. Заведение Пискари стояло на берегу посреди живой ленты клубов, ресторанов и стриптиз-баров. И даже пристань была, куда могли чалиться посетители на яхтах – но в такой час уже не получить столик с видом на доки.

– Готовы? – жизнерадостно спросила Айви, оправляя на себе жакет.

Она была одета в свои обычные кожаные штаны и шелковую блузку, вид у нее был тощий, хищный. Единственным цветным пятном на лице была ярко-красная помада. На шее вместо обычного распятия у нее висела цепь черного золота – распятие осталось дома в шкатулке с драгоценностями. Цепь того же плетения, что и браслеты на лодыжках. Ногти Айви покрыла бесцветным лаком, и они слегка светились.

Драгоценности и лак были для нее необычны, и я, их увидев, решила надеть широкую серебряную ленту вместо обычного заговоренного браслета, прикрывающего демонскую метку. Приятно было чувствовать себя одетой нарядно, и я даже попыталась что-то с волосами сделать. Рыжая копна, которая в результате получилась, даже имела такой вид, будто это нарочно.

Гленн направился к входу, я в шаге за ним. Смешанный состав групп у внутриземельцев не редкость, но наша группа была странной даже на этом фоне, и я надеялась быстро войти и быстро выйти с информацией до того, как мы привлечем к себе внимание. В фургоне, который за нами подъехал, приехала стая вервольфов, и они под громкие разговоры нас догнали.

– Гленн, – сказала Айви, когда мы подошли к дверям, – язык держи за зубами.

– Еще чего, – недружелюбно ответил офицер.

Я приподняла брови и осторожно шагнула назад. Дженкс опустился на мою большую серьгу-обруч.

– Что сейчас будет! – хихикнул он.

Айви сгребла Гленна за воротник, приподняла и впечатала в деревянный столб навеса. Он застыл, пораженный, потом стал лягаться, стараясь попасть Айви в живот. Она его бросила, уходя от ударов, тут же с вампирской быстротой снова подняла и снова ударила о столб. Гленн ухнул от боли, пытаясь 1 снова обрести дыхание.

– Ой-ой! – радостно завопил Дженкс. – И больно же будет наутро!

Я застыла на одной ноге, оглядываясь на стаю вервольфов.

– До выхода из дому не могли это уладить? – простонала я.

– Слушай, ты, закусь! – спокойным голосом сказала Айви, приблизив к Гленну лицо. – Ты будешь держать язык за зубами. Если я тебя не спрошу, тебя вообще нет, понятно?

– Иди ты к черту! – сумел выдавить из себя Гленн. Темное лицо его покраснело.

Айви приподняла его чуть повыше, и он снова ухнул.

– От тебя воняет человеком, – продолжала она, и глаза ее стали чернеть. – У Пискари – только внутриземельцы и связанные с ними люди. И единственный для тебя способ выйти отсюда одним куском и без проколов – это если тебя примут за мою тень.

Тень, подумала я. Это презрительное название, другое – раб. Более точно было бы сказать – игрушка. Так называют человека, недавно укушенного, превращенного практически в поставщика секса и еды, ментально привязанного к вампиру. Их держат в подчинении как можно дольше – иногда десятки лет. Мой бывший босс Денон числился среди них, пока не оказал услугу некоему вампиру, который ему предоставил более свободное существование.

С перекошенным лицом Гленн вырвался и упал на землю.

– Иди ты в Поворот, Тамвуд, – прохрипел он, растирая шею. – Я как-нибудь о себе позабочусь. Это не страшнее, чем войти в бандитский бар для белых в глубинке Джорджии.

– Да? – спросила она вызывающе, положив на бедро белую руку. – Там тебя тоже хотели сожрать?

Стая вервольфов прошла мимо нас внутрь. Один дернулся и обернулся на меня еще раз. Я подумала, не создала ли себе проблем, украв рыбку. Изнутри донеслась музыка и гул голосов, потом их отрезало закрытой дверью. Я вздохнула. Кажется, народу полно. Придется, небось, столика ждать.

Я предложила Гленну руку подняться, пока Айви открывала дверь. Гленн, не приняв моей помощи, снова засунул под рубашку амулет от зуда, пытаясь восстановить свою гордость, небрежно растоптанную сапогами Айви. Дженкс слетел к нему на плечо, и Гленн вздрогнул.

– Сел бы ты куда-нибудь в другое место, крылатый, – сказал он, борясь с кашлем.

– Ну нет, – весело ответил Дженкс. – Ты разве не знаешь, что вампы тебя не тронут, если у тебя на плече сидит пик-си? Это же общеизвестный факт.

Гленн задумался, а я глаза закатила. Ну и дурак же!

Мы вошли вслед за Айви, когда стаю вервольфов уже вели к столику. В зале было полно народу – ничего необычного в рабочий день. У Пискари была лучшая пицца в Цинциннати, а заказов на столики тут не принимали. От тепла и шума мне стало хорошо, и я сняла куртку. Низкий потолок держался на грубо обтесанных толстых балках, и с широкой лестницы доносился ритмичный топот под «Снова стань человеком» Стин-га. За лестницей находились широкие окна, выходящие на реку и на город за ней. У причала стояла вызывающе дорогая трехпалубная моторная яхта, причальные огни освещали название на носу: «СОЛАР». Симпатичные ребята студенческого возраста умело метались вокруг в достаточно откровенных униформах – некоторые даже более чем откровенных. В основном это были подсевшие на вампиров люди, поскольку вампирски й персонал традиционно обслуживал менее надзираемый верхний этаж.

При виде Гленна у распорядителя зала приподнялись брони. Что он распорядитель – я поняла потому, что рубашка у пего была расстегнута только наполовину, и виден был бейджик с надписью.

– Столик на троих? Освещенный, неосвещенный?

– Освещенный, – успела я опередить Айви. Мне не хотелось наверх – там как-то шумно было.

– Минут через пятнадцать. Можете, если хотите, подождать у бара.

Я вздохнула – пятнадцать минут. Всегда пятнадцать минут. Коротенькие пятнадцать минут, которые растягиваются на тридцать, потом сорок, а потом уже ждешь еще десять – не хочется же идти в другой ресторан и начинать все сначала.

Айви улыбнулась, показав зубы. Клыки у нее были не больше моих, зато острее кошачьих.

– Спасибо, мы здесь подождем.

Распорядитель, восхищенный ее улыбкой, кивнул. Его грудь под расстегнутой рубашкой покрывали бледные шрамы. У «Денни» распорядители так не ходят, но кто я такая, чтобы жаловаться? Какая-то в нем проглядывала мягкость, которую я в мужчинах не люблю, но некоторые женщины любят.

– Это будет недолго, – сказал он, глядя мне в глаза, поскольку заметил мое внимание. Губы его раскрылись с намеком. – Желаете заказать сейчас?

Пронесли пиццу на подносе, и я глянула на нее, на Айви и пожала плечами. Вообще-то мы не есть сюда пришли, но почему бы и нет? Пахнет отлично.

– Да, – сказала Айви. – Самую большую. Со всем, кроме перцев и лука.

Гленн оторвал взгляд от ковена колдунов, аплодирующих прибытию ужина. Поесть у Пискари – это событие.

– Вы говорили, что мы не будем тут оставаться. Айви обернулась, и снова у нее в глазах стала набухать чернота.

– Я есть хочу. Тебя что-нибудь не устраивает?

– Все устраивает, – буркнул он.

Айви тут же овладела собой. Я знала, что здесь она вампирствовать не будет. Это могло вызвать цепную реакцию у окружающих вампиров, и Пискари потерял бы свой рейтинг «А» в лицензии Л СП.

– Может к кому-нибудь за стол подсядем? – спросила она, постукивая ногой. – Я совсем оголодала.

ЛСП – это Лицензия на Смешанную Публику. Означала она строгое ограничение: в помещениях – без крови. Со времен Поворота – стандартное условие для заведений, где подают алкоголь. Так создается зона безопасности для нас, хрупких созданий, у которых «мертвый – значит мертвый». Если собрать много вампиров, и один из них пустит кому-то кровь, остальные склонны терять самообладание. Если вокруг только вампиры, то ничего страшного, но люди не любят, когда для их близких веселая ночь в городе превращается в вечность на кладбище. Или того хуже.

Есть клубы и стриптиз-бары без ЛСП, но они не так популярны и меньше зарабатывают денег. Люди предпочитают места с ЛСП, поскольку там можно спокойно флиртовать, не опасаясь, что чья-то чужая глупость превратит партнера в нерассуждающего кровожадного дьявола. По крайней мере, до попадания в уединение собственной спальни ничего им не грозит. А вампирам тоже тут нравится – легче сломать лед, если твой партнер уверен, что кости ты ему или ей зубами ломать не будешь.

Я оглядела полуоткрытый зал: среди посетителей были только внутриземельцы. Хоть и ЛСП и все такое, а Гленн сильно привлекал к себе внимание. Музыка затихла, и почему-то никто не сунул новый четвертак. Если не считать ведьм в углу и стаи вервольфов за спиной, внизу сидели вампиры в одежде разной степени нарядности – от повседневной до атласа и кружев. Приличный кусок зала был отведен под что-то, похожее на поминки.

Внезапное тепло чьего-то дыхания на шее заставило меня резко выпрямиться, и только тревожный взгляд Айви удержал меня, чтобы я не влепила пощечину не глядя. Я резко развернулась – и остыла. С-супер, черт побери. Кистен.

Этот живой вампир был другом Айви, и мне он не нравился. Отчасти еще и потому, что Кист был наследником Пискари – свободным продолжением мастера-вампира, выполняющим дневную работу. Также не улучшал ситуацию факт, что однажды Пискари меня заколдовал против моей воли как раз посредством Киста – я в те времена не знала, что это возможно. И еще не в его пользу, что он очень, очень красив, и это делало его с моей точки зрения – очень и очень опасным.

Если Айви примадонна тьмы, то Кист ее партнер по сцене, и видит Бог, он очень ей с виду подходил. Короткие белокурые волосы, синие глаза, подбородок заросший как раз настолько, чтобы придать тонким чертам мужественный вид, сексуальный и обещающий. Одет он был консервативнее обычного – кожа и цепи байкера сменились со вкусом выбранной рубашкой и брюками, но эта манера, говорящая «А не плевать ли мне, что ты там про меня думаешь?», осталась. Без байкерских сапог он был немного выше меня на каблуках, а в лице его авансом ожидаемой награды уже угадывался безвострастной облик неживого вампира. Двигался он с кошачьей уверенной грацией – мышц у него было как раз столько, что приятно по ним провести пальцем, но не столько, чтобы они ему мешали.

У них с Айви есть какое-то прошлое, о котором мне не хочется знать, потому что тогда она была весьма активно практикующим вампиром. Но у меня сложилось впечатление, что если бы у него ее не было, он был бы вполне доволен ее соседкой. Или девушкой из соседнего дома. Или женщиной, с которой сегодня познакомился в автобусе…

– Добрый вечер, милая, – выдохнул он, имитируя британский акцент, и глаза его светились радостью, что он меня застал врасплох.

Я отодвинула его одним пальцем.

– Не получается у тебя акцент. Пойди и порепетируй. Но пульс у меня забился чаще, и приятное покалывание в шраме на шее включило все датчики близости чужого тела.

Черт побери, я же про это забыла.

Он поглядел на Айви, будто прося разрешения, и игриво облизал губы, когда она нахмурилась в ответ. Я помрачнела, думая, что могу отшить его и без ее помощи. Увидев это, она раздраженно фыркнула и потащила Гленна к бару, заманив и Дженкса обещанием медового пунша. Детектив, уходя, оглянулся на меня через плечо, понимая, что сейчас между нами троими что-то произошло, но не зная, что именно.

– Наконец-то одни!

Кист встал со мной плечом к плечу и поглядел на открытый участок зала. От него пахло кожей, хотя ничего кожаного на нем не было. По крайней мере, не было видно.

– Лучшей начальной реплики никак не найдешь? – спросила я, жалея, что отослала Айви.

– Это была не реплика.

Его плечо прижималось ко мне слишком тесно, но я не стала отодвигаться, чтобы не показать ему, будто меня это хоть как-то волнует. Я покосилась на него, и он вдохнул медленно и глубоко, оглядывая посетителей и одновременно замеряя мой запах, чтобы понять степень моей неловкости. В одном ухе у него блестели две одинаковые бриллиантовые серьги, а во втором, насколько я помнила, был только один бриллиант и заживший разрыв. Только цепь из того же материала, что у Айви, намекала на его обычный вид молодого хулигана. Интересно, что он тут делает. Для живого вампира есть куда лучшие места подцепить партнера или закуску.

Пальцы его все время двигались, и мои глаза то и дело возвращались к ним. Я знала, что он испускает вампирские феромоны, чтобы меня успокоить и расслабить – чтобы лучше съесть тебя, моя дорогая, – но чем вампир симпатичнее, тем я настороженнее. И лицо у меня сразу вытянулось, как только я поняла, что дышу с ним в такт.

Слабое вампирское воздействие в лучшем виде, подумала я, нарочно задерживая дыхание, чтобы не дышать с ним синхронно. Он улыбнулся, наклонил голову и провел рукой по подбородку. Обычно зачаровать нежелающего может только вампир-нежить, но Кист, как наследник Пискари, обладал некоторыми возможностями своего мастера. Здесь он их, конечно, в ход пускать не посмеет – тем более когда Айви смотрит на него от бара из-за стакана с минералкой.

Вдруг я поняла, что он качается – вращает бедрами в медленном, зовущем движении.

– Прекрати! – сказала я с отвращением, оборачиваясь к нему лицом. – Вон целая очередь баб на тебя смотрит возле бара. Иди к ним приставай.

– Гораздо интереснее приставать к тебе. – Втягивая в себя мой аромат, он наклонился ближе. – Айви тебя так и не кусала, хоть ты ею пахнешь. Ну ты и динамистка!

– Мы подруги, – сказала я, оскорбившись. – Она за мной не охотится.

– Тогда она не будет возражать, если поохочусь я.

Я отодвинулась – мне это уже надоело. Он двинулся за мной, пока я не уперлась спиной в колонну.

– Перестань отходить, – сказал он, упираясь в колонну рядом с моей головой, прижимая меня тем воздухом, что остался между нами. – Я тебе хочу кое-что сказать, и чтобы никто больше не услышал.

– Как будто тебя тут кто-нибудь услышит в этом шуме, – буркнула я, складывая за спиной пальцы в кулак – так, чтобы когти не врезались в ладонь, если придется его стукнуть.

– Ты удивишься, – тихо сказал он, пристально глядя на меня.

Я зафиксировала взгляд на его глазах, ища и видя едва заметную растущую черноту, хоть от его близости мой шрам разливал по телу тепло. Я достаточно долго жила с Айви и знала, как выглядит вампир, когда готов потерять над собой контроль. С ним было все в порядке: инстинкты в узде, и голод утолен.

В разумной степени я была в безопасности, и потому я успокоилась, опустила плечи. Его покрасневшие от вожделения губы чуть раскрылись в удивлении, что я так легко восприняла его близость. Со сверкающими глазами, медленно и томно дыша, он наклонил голову, коснувшись губами моей ушной раковины. Свет дрожал на черной цепи у него на шее, притягивая мою руку. Цепь оказалась теплой, и от удивления я позволила пальцам ею играть, хотя надо было бы прекратить.

Звон посуды и голосов стал тише, когда я выдохнула в этот тихий, неразборчивый шепот. Приятнейшее ощущение овладело мной, побежало по жилам расплавленным металлом. Мне было все равно, что это он привел в действие мой шрам, это было так прекрасно. А он еще ни слова не сказал, которое я бы могла разобрать.

– Сэр? – произнес у него за спиной неуверенный голос.

Кист перестал дышать. На три секунды он застыл, плечи у него напряглись в досаде. Я уронила руку, отпустив цепь у него на шее.

– Тебя зовут, – сказала я, глядя ему за спину.

Там стоял распорядитель, неловко переминаясь. Я не могла не улыбнуться. Киста подмывало нарушить ЛСП, и кто-то решил его одернуть. Хорошая вещь – законы. Они мне сохраняют жизнь, когда я делаю глупости.

– Да? – ровным голосом отозвался Кист.

Никогда не слышала в его голосе ничего, кроме похотливой дерзости, и потому прозвучавшая в нем сила ударила меня как током. И от неожиданности эффект был еще сильнее.

– Сэр, там наверху, эта вечеринка вервольфов… они взялись за дурь.

Вот как? Я ожидала не этого.

Кист выпрямил руку, оттолкнулся от столба, и раздражение мелькнуло у него на лице. Я смогла свободно вздохнуть, и нездоровое разочарование смешалось с огорчительно слабым облегчением, которое инстинкт самосохранения мне послал.

– Я велел вам сказать им, что у нас эта дрянь не допускается. Когда они пришли, от них ею разило.

– Мы сказали, сэр! – возразил официант, отступив на шаг, когда Кист совсем от меня отодвинулся. – Но они заставили Тарру признать, что у нас есть немного в кладовой, и она им это дала.

Досада Киста сменилась яростью:

– Кто поставил Тарру на второй этаж? Я ей велел работать внизу, пока не заживет укус вервольфа.

Кист работает у Пискари? Вот это сюрприз. Я не думала, что у этого вампира хватит ума на какую-нибудь полезную работу.

– Она уговорила Сэмюэла поставить ее наверх, потому что там чаевые получше, – объяснил официант.

– Сэмюэла… – произнес Кист сквозь стиснутые зубы.

По его лицу пробежали эмоции – первый намек на какую-то связную мысль, не связанную с сексом или кровью, и это для меня было неожиданно. Сжав полные губы, он осмотрел зал.

– Ладно. Созовите всех будто на день рождения и уберите ее оттуда, пока она их не спустила с цепи. Отраву прекратить. Выдайте бесплатно десерт всем, кто захочет.

Светлая щетина отражала лучи ламп. Он глянул вверх, будто сквозь потолок мог видеть. Музыка снова загремела мощно, долетали звуки «Лузера» Джеффа Бека. Вервольфы нестройно ему подтягивали: песенка, подумала я, будто про них написана. Посетители побогаче внизу вроде бы не обращали внимания.

– Пискари с меня шкуру сдерет, если мы из-за укуса вервольфа потеряем рейтинг «А», – сказал Кист. – И как бы заманчиво это ни звучало, я хотел бы, чтобы завтра я еще мог ходить.

Такое открытое признание отношений с Пискари застало меня врасплох, хотя не должно было бы. Я всегда приравнивала взятие или отдачу крови к сексу, но это не совсем так. Особенно в обмене между живым вампиром и вампиром-нежитью. У этих двоих совершенно разные точки зрения – вероятно, потому, что у одного душа есть, а у другого нет.

«Бутылка, из которой берется кровь» важна для большинства живых вампиров. Они выбирают партнеров тщательно, обычно – но не всегда – следуя своим половым предпочтениям, на тот удачный случай, если в сеанс будет включен секс. Даже когда ими движет голод, обмен кровью часто удовлетворяет некую эмоциональную потребность, физическое подтверждение духовной связи, как это может делать – но не всегда делает – секс.

Вампиры-нежить еще более щепетильны – они выбирают партнеров с тщательностью серийного убийцы. Поскольку они ищут скорее господства и эмоционального манипулирования, нежели преданности, пол в уравнение не входит – хотя и нежити не откажутся дополнительно от секса, поскольку он усиливает чувство господства, как изнасилование даже согласного на секс партнера. Любые отношения, которые вырастают из такой организации вещей, полностью односторонни, хотя укушенный может этого и не признавать, считая, что его мастер – исключение из правил. Меня удивило, что Кист рвется к следующему свиданию с Пискари, и я подумала, глядя на молодого вампира, не потому ли это, что Кисту достались приличная сила и статус как наследнику Пискари.

Не догадываясь о моих мыслях, Кист сердито нахмурил брови:

– Где Сэм? – спросил он.

– В кухне, сэр.

Кист посмотрел на официанта, будто говоря: «Так чего ты ждешь?» – и тот тут же убежал.

С водой в руке Айви подошла к Кисту сзади и оттащила его от меня еще дальше.

– Ты думал, я сдуру специализировалась по безопасности, а не по менеджменту бизнеса? – спросила она. – Ты сейчас говорил почти по-деловому, Кистен. Поосторожнее, а то свою репутацию погубишь.

Кист улыбнулся, показав острые клыки; вид озабоченного менеджера с него спал.

– Здесь платят лучше, любовь моя, – сказал он, охватывая изгиб ее зада с фамильярностью, которую она секунду потерпела перед тем, как его шлепнуть. – Будет нужна работа, обратись ко мне.

– Засунь ее себе в задницу, Кист.

Он на миг повесил голову, засмеялся и кинул на меня хитрый взгляд. Группа официантов и официанток направлялась вверх по широкой лестнице, хлопая ритмично в ладоши и распевая какую-то идиотскую песенку. Это было шумно и невинно с виду – ничего похожего на спасательную экспедицию, как это было на самом деле. Я подняла брови. Кист, оказывается, кое-что умеет.

Будто прочитав мои мысли, он подался ко мне:

– В постели я еще больше умею, любимая, – шепнул он, и его дыхание послало острую стрелу чувственности в самое средоточие моего существа.

Он отодвинулся прежде, чем я успела его оттолкнуть, и, все так же улыбаясь, отошел. На полпути к кухне он обернулся посмотреть, смотрю ли я ему вслед. Я смотрела. Черт побери, смотрели все бабы – живые, мертвые или в промежуточном состоянии.

Я отвернулась от него и увидела очень любопытный взгляд Айви.

– Ты его больше не боишься, – заметила она.

– Не боюсь, – согласилась я, сама удивляясь. – Наверное, потому, что он, оказывается, умеет еще что-то, кроме флирта.

Она отвернулась.

– Кист много что умеет. Он тащится, когда над ним господствуют, но когда дело доходит до бизнеса, он тебя обдерет походя. Пискари не стал бы держать в наследниках дурака, как бы приятно ни было пускать ему кровь. – Она стиснула губы так, что они побелели. – Наш стол готов.

Я проследила за ее взглядом – у дальней от окон стены стоял одинокий пустой стол. Когда Кист ушел, Гленн и Дженкс вернулись к нам, и мы все вместе пошли между столами, устроились на полукруглой скамье спиной к стенке – внутриземелец, человек, внутриземелец, – и стали ждать, пока официант нас найдет.

Дженкс устроился на низком подсвечнике, и свет, проходя через его крылья, бросал на стол зеленые золотые пятна. Гленн молча впитывал все глазами, стараясь не показать неловкости при виде покрытых шрамами, умело подобранных в Одном стиле официантов и официанток. Все они, мужчины и женщины, были молоды, с ищущими улыбками, от которых мне становилось малость не по себе.

Айви ничего больше о Кисте не говорила, за что я была ей благодарна. Меня смутило, как быстро подействовали на меня феромоны вампира, превратив «провались ты» в «подойди поближе». Из-за избытка вампирской слюны, которую в меня накачал демон, когда хотел меня убить, моя сопротивляемость вампирским феромонам стала почти нулевой. Гленн осторожно положил локти на стол.

– Вы не рассказали, как прошло сегодняшнее занятие. Дженкс засмеялся:

– Ад на земле это был. Два часа сплошных шпилек и щелчков.

У меня челюсть отвисла:

– Откуда ты знаешь?

– А я прокрался обратно. Что ты сделала этой тетке, Рэйчел? Убила любимую кошку?

У меня щеки зарделись. Знать, что Дженкс все видел, было еще хуже.

– Это старая стерва, – сказала я. – Гленн, если хотите ее притянуть за убийство этих колдунов, не стесняйтесь – она уже знает, что на подозрении. Ее ОВ уже взвинтила как следует. И я не нашла ничего похожего на мотив или чувство вины.

Гленн убрал руки со стола, откинулся к стене:

– Ничего?

Я покачала головой:

– Узнала только, что у Дэна было интервью после занятий в пятницу. Я думаю, это и были большие новости, которыми он спешил поделиться с Сарой-Джейн.

– Он в пятницу вечером отказался от всех своих курсов, – сообщил Дженкс. – Просто отказался от всего – с полным возмещением. Наверное, по электронной почте.

Я прищурилась на пикси, гревшегося около лампочки.

– Откуда ты знаешь?

Крылья его слились в прозрачный круг. Он осклабился:

– В перерыве я посмотрел в офисе регистратора. Ты думаешь, я ходил только покрасоваться у тебя на плече?

Айви забарабанила ногтями по столу.

– Вы трое так и будете весь вечер говорить о работе?

– Айви, девочка моя! – раздался мощный голос, и все мы подняли глаза.

К нам стремительно через весь ресторан, обходя столики, шел низкорослый тощий мужчина в поварском халате.

– Девочка моя Айви! – перекрикивал он шум-. – Уже вернулась. И с друзьями!

Я глянула на Айви и поразилась, увидев слабую краску на ее бледных щеках. «Айви, девочка моя?»

– «Айви, девочка моя?» – сказал Дженкс откуда-то сверху. – Это что за чертовщина?

Айви встала, смущенно обнялась с этим человеком, когда он остановился возле нас. Странная была картина, потому что он дюймов на шесть был ниже ее. Он ответил на объятие, по-отцовски потрепав ее по спине. У меня глаза полезли на лоб. Она его обнимает?

Черные глаза повара блеснули чем-то вроде радости. До меня донесло запах томатной пасты и крови. Явно практикующий вампир, я только еще не поняла, мертвый или нет.

– Привет, Пискари, – сказала Айви, садясь, и мы с Дженксом переглянулись. Это и есть Пискари? Один из самых сильных вампиров Цинциннати? Никогда не видела, чтобы вампир так невинно выглядел.

Этот Пискари был на пару дюймов ниже меня и нес свое худое пропорциональное тело с непринужденной ловкостью. Нос у него был тонкий, широко расставленные миндалевидные глаза и губы ниточкой подчеркивали необычность лица. Очень темные глаза засияли, когда он снял поварской колпак и заткнул его за завязки фартука. Голову он брил наголо, и кожа цвета медового янтаря блестела в свете от настольной лампы. Легкая светлая рубашка и штаны могли быть из магазина готового платья, но мне не верилось. В этой одежде он выглядел на прочный средний класс, и его энергичная улыбка только усиливала впечатление. Пискари очень многим заправлял на темной стороне Цинциннати, но сейчас, глядя на него, я не могла понять, как у него это получается.

Обычное мое здоровое недоверие к нежити сменилось настоящей настороженностью.

– Пискари? – спросила я. – Как «Пицца Пискари»? Вампир улыбнулся, показав зубы. Они были длиннее, чем у Айви – он был уже по-настоящему неживым, – и очень белые на фоне смуглого лица. – Да, «Пицца Пискари» – это мое заведение.

Голос у него был глубокий для такой маловнушительной фигуры, и будто нес в себе силу песка и ветра. Едва заметные остатки акцента вызвали вопрос, насколько давно он уже говорит по-английски.

Айви кашлянула, отвлекая мое внимание от его быстрых, темных глаз. Почему-то его зубы не подействовали на мой обычный рефлекс, включающий тревогу.

– Пискари, – сказала Айви. – Это Рэйчел Морган и Дженкс, мои деловые партнеры.

Дженкс спорхнул на перечницу, и Пискари ему кивнул, потом сразу повернулся ко мне.

– Рэйчел Морган, – повторил он медленно и тщательно. – Давно я ждал, пока моя девочка Айви приведет вас со мной познакомиться. Наверное, она боялась, что я не разрешу ей с вами больше играть. – Его губы сложились в улыбку. – Я очарован.

У меня дыхание перехватило, когда он с величайшей галантностью, контрастирующей с его простым видом, поднес мои пальцы к губам. Темные глаза смотрели прямо в мои. У меня забилось сердце, но словно где-то очень далеко. Он вдохнул воздух над моей рукой, будто принюхиваясь к текущей под кожей крови. Я подавила дрожь, стиснув зубы.

Глаза у Пискари были цвета черного льда. Я храбро глядела в них, заинтригованная намеком в их глубинах. Пискари отвернулся первым, и я быстренько отняла руку. Он был искусен, очень искусен – ауру использовал, чтобы очаровывать, а не пугать. Это только старые вампиры умеют. И демонский шрам у меня даже не дернулся. Не знаю, хороший это знак или плохой.

Вдруг добродушно рассмеявшись на мою внезапную и очевидную подозрительность, Пискари сел на скамью рядом с Айви, и три официанта бросились к нам с круглыми подносами. Гленн вроде бы совершенно не был огорчен, что Айви его не представила, и Дженкс держал язык за зубами. Я уперлась плечом в Гленна, когда он чуть не спихнул меня со скамьи, подвигаясь, чтобы освободить место для Пискари.

– Ты меня должна была предупредить, что придешь, – сказал Пискари. – Я бы оставил тебе столик.

Айви пожала плечами:

– Нам его и так дали.

Пискари полуобернулся к бару и крикнул:

– Бутылку красного из погреба Тамвудов! – И хитро улыбнулся. – Твоя мать не заметит, что одной стало меньше.

Мы с Гленном беспокойно переглянулись. Бутылку красного?

– Ты, Айви? – спросила я.

– Боже ты мой, – ответила она. – Расслабься, это вино. Расслабься, легко сказать. Сделать труднее, когда у меня задница наполовину сползла с сиденья, а вокруг полно вампиров.

– Вы уже заказали? – спросил Пискари у Айви, но его взгляд был обращен ко мне, и у меня дыхание перехватывало. – У меня есть новый сыр, состаренный с помощью лишь недавно открытого вида плесени. Прямо из Альп.

– Ага, – сказала Айви. – Самая большая…

– …со всем, кроме лука и перцев, – договорил он, показывая зубы в широкой улыбке и оборачиваясь от меня к ней.

Когда его взгляд ушел от меня, плечи расслабились. Он был похож всего лишь на доброжелательного повара из пиццерии, и это включало у меня больше сигналов тревоги, чем если бы он был высок, худ и шастал вокруг соблазнительно, весь в кружевах и в шелке.

– Ха! – рявкнул он, и я только усилием воли не дала себе вздрогнуть. – Я тебе отличный ужин сделаю, детка моя Айви.

Айви улыбнулась, как десятилетняя девочка:

– Спасибо, Пискари. Я буду очень рада.

– Еще бы тебе не быть. Что-то особенное. И новое. За счет заведения. Это будет лучшее мое творение! – сказал он дерзновенно. – И назову его в честь тебя и твоей тени.

– Я не ее тень, – натянуто произнес Гленн, сгорбившись и уставясь в стол.

– Я не про вас, – бросил Пискари, и у меня глаза стали круглые.

Айви неловко заерзала:

– Рэйчел… она тоже… не моя тень.

Голос ее звучал виновато, а лицо старого вампира стало недоуменным:

– Нет, правда? – спросил он, и Айви заметно напряглась. – А кто же она тебе, девочка моя?

Она не отрывала взгляда от крышки стола. Пискари снова посмотрел мне в глаза, и у меня сердце застучало сильнее, когда от демонского шрама на шее пошло легкое покалывание. Вдруг за столом стадо слишком тесно. На меня давили со всех сторон, и навалился острый приступ клаустрофобии. От этой резкой перемены у меня вырвался выдох, и следующий вдох задержался. Черт побери.

– Интересный шрам у вас на шее, – сказал Пискари, и голос его будто скоблил мне душу. Было больно и хорошо одновременно. – От вампира?

Рука сама собой поднялась прикрыть шрам. Меня тогда зашила жена Дженкса, и крохотные швы остались почти невидимы. Мне не понравилось, что он их заметил.

– Это демон, – ответила я, и плевать мне было, если Гленн расскажет папочке. Хуже, если Пискари будет считать, что меня кусал вампир – будь то Айви или кто еще.

Пискари в легком удивлении приподнял брови:

– А выглядит совсем по-вампирски.

– Так в тот момент выглядел и демон, – ответила я, и у меня мышцы живота свело судорогой при этом воспоминании.

Старый вампир кивнул:

– А, тогда понятно. – Он улыбнулся, и я похолодела. – Загубленная девственница, чья кровь никому не досталась. Очаровательное сочетание представляете вы собой, миз Морган. Не удивляюсь, что моя Айви вас от меня прятала.

Я открыла рот и не могла придумать, что сказать. Он встал неожиданно.

– Через минуту вам подадут ужин. – Наклонившись к Айви, он тихо сказал: – Ты поговори с матерью. Она по тебе скучает.

Айви опустила глаза. Пискари с небрежной грацией перехватил стопку тарелок и хлебных палочек с проносимого мимо подноса.

– Приятного вечера, – сказал он, ставя их на наш стол.

По дороге к кухне он несколько раз остановился, здороваясь кое с кем из хорошо одетых посетителей. Я уставилась на Айви, ожидая объяснений.

– Ну? – спросила я желчно. – Собираешься мне объяснить, почему Пискари решил, будто я – твоя тень?

Дженкс хихикнул и встал на перечнице в свою любимую позу Питера Пэна – руки на бедра. Айви пожала плечами, явно чувствуя свою вину.

– Он знает, что мы живем под одной крышей. И просто предположил…

– Это я знаю. – Выбрав одну из хлебных палочек, я со злостью швырнула ею в стену.

Наше с Айви сожительство было странным, с какой стороны на него ни посмотри. Она пытается воздерживаться от крови, и соблазн нарушить этот пост почти неодолим. Я, будучи колдуньей, могу с помощью магии отшить ее, когда инстинкты берут над ней верх. Однажды я свалила ее колдовством, и воспоминание об этом помогало ей смирять свою жажду и держаться на своей стороне коридора.

Но мне не понравился стыд, из-за которого она позволяла Пискари верить в то, во что он хочет – стыд отказа от собственной наследственной природы. Не хотела она такого наследства. Имея соседку, она могла лгать миру, притворяясь, что живет нормальной вампирской жизнью с живым источником пищи, и держать про себя свою постыдную тайну. Я говорила себе, что мне это все равно, что это защищает меня от прочих вампиров. Но иногда… иногда меня доставало, что все меня считают игрушкой Айви.

Мое мрачное настроение было прервано прибытием вина – чуть подогретого, как обычно любят вампиры. Оно уже было открыто, и Айви проверила бутылку, избегая моего взгляда, налила три бокала. Дженкс обойдется каплей, оставшейся на горлышке. Все еще на взводе, я взяла свой бокал, откинулась на спинку дивана и стала смотреть на прочих гостей. Пить его я не стала бы, потому что сера, образующаяся при его распаде, на меня действует разрушительно. Я бы даже сказала это Айви, но не ее это дело. И это не потому, что я ведьма, это мой личный закидон, из-за которого у меня такая потом головная боль и светочувствительность, что приходится запираться у себя в комнате с полотенцем на глазах. Это у меня необычные последствия одной детской болезни, из-за которой я все время валялась по больницам до самого пубертата. Впрочем, я бы сто раз сменяла на чувствительность к сере свои детские страдания, когда мое слабое и больное тело пыталось себя убить.

Снова заиграла музыка, и моя скованность постепенно рассосалась, развеянная музыкой и гулом разговоров. Теперь, когда Пискари с нами поговорил, на Гленна никто внимания не обратит. Он заглотал бокал залпом, как воду. Мы с Айви переглянулись, когда он снова налил себе дрожащими руками. Интересно, будет он пить, пока не свалится, или постарается заставить себя быть трезвым?

Он пригубил бокал, и я улыбнулась. Он решил выбрать промежуточный путь.

Гленн осторожно покосился на Айви и придвинулся ближе ко мне.

– Как вы могли смотреть ему в глаза? – шепнул он едва слышно на фоне шума. – Вы не боялись, что он вас зачарует?

– Этому вампиру более трехсот лет, – ответила я, сообразив, что акцент у Пискари – староанглийский. – Если бы он хотел меня зачаровать, ему не надо было бы глядеть мне в глаза.

Позеленев слегка под короткой бородой, Гленн отодвинулся. Оставив его переваривать эти сведения, я дернула головой, привлекая внимание Дженкса.

– Дженкс? – тихо позвала я. – А глянул бы ты слегка в служебных помещениях. Проверить, чем там наши работники в комнате отдыха занимаются? Узнать, что делается?

Айви долила себе вина:

– Пискари знает, что мы пришли сюда не просто так, – сказала она. – Он нам скажет, что мы хотим знать. А Дженкс только попадется.

Пикси ощетинился:

– Да иди ты в Поворот, Тамвуд! – буркнул он. – Чего я вообще сюда пришел, если не разнюхивать? День, когда я не смогу улизнуть от повара, будет… – он сам оборвал свою речь. – Ладно, – начал он снова, – сейчас. Я мигом.

Вытащив из заднего кармана красную бандану, он повязал се вокруг пояса как кушак. Это у пикси служит аналогом белого флага перемирия – декларация для других пикси и фейри, что он не браконьерствует. Это на случай, если ненароком забредет на чью-нибудь ревниво охраняемую территорию.

Дженкс загудел крылышками под потолком, направляясь на кухню. Айви покачала головой:

– Попадется обязательно.

Я пожала плечами и придвинула хлебные палочки.

– Ему ничего плохого не сделают.

Опираясь на спинку, я смотрела, как веселятся довольные посетители, думая про Ника и про то, как давно мы с ним никуда не выбирались. Дошла уже до второй хлебной палочки, как появился официант. Мы и так молчали, а когда он убрал грязные тарелки, смел крошки, все превратились в ожидание. Шея у официанта под голубой атласной рубашкой представляла собой сетку шрамов – последние еще не зажили, с воспаленными краями. И улыбка, адресованная Айви, была слишком заискивающей, слишком щенячьей. Мне это очень не понравилось, и я подумала, о чем он мечтал до того, как стал чьей-то игрушкой.

Укус демона у меня стал покалывать – я глянула через зал и увидела Пискари, который лично нес нам еду. Вслед ему поворачивались головы, привлеченные легендарным ароматом, идущим с поднятого вверх подноса. Громкость разговоров заметно упала. Пискари поставил перед нами поднос, очень приветливо улыбаясь. Его жажда признания за ним кулинарного таланта казалась странной для существа с такой огромной скрытой силой.

– Я ее назвал «Напрасная надежда», – сказал он.

– Боже мой! – воскликнул с отвращением Гленн, и голос его отчетливо прозвучал в наступившей тишине. – Там же помидоры!

Айви ткнула его локтем под ложечку – достаточно сильно, чтобы у него перехватило дыхание. Зал затих, только доносился шум сверху. Я уставилась на Гленна в упор.

– Как это чудесно! – выдавил он из себя. Бросив взгляд на Гленна, Пискари разрезал пиццу на клинья с профессиональным искусством. У меня слюнки потекли от смешанного аромата сыра и соуса.

– Как пахнет! – восхищенно сказала я, и моя прежняя настороженность заснула в предвкушении еды. – У меня никогда так не получается пицца.

Коротышка поднял почти несуществующие тонкие брови.

– Вы пользуетесь готовыми соусами. Я кивнула, гадая, как он об этом узнал. Айви глянула в сторону кухни:

– Где Дженкс? Надо, чтобы он это видел.

– Мои работники с ним забавляются, – небрежно ответил Пискари. – Я думаю, скоро отпустят.

Старый вампир-нежить положил первый кусок Айви, потом мне, потом Гленну. Офицер ФВБ одним пальцем отодвинул тарелку, скривившись в гримасе. Остальные посетители зашептались, ожидая нашей реакции на последнее творение Пискари.

Мы с Айви немедленно взялись за свои ломти. Аромат сыра был силен, но не настолько, чтобы перебить запах пряностей и помидоров. Я откусила первый кусок – и глаза сами блаженно закрылись. Томатного соуса было достаточно, чтобы создать фон для сыра. И сыра достаточно, чтобы создать фон для начинки. И есть там «бримстон» или нет, мне уже было все равно – так это было вкусно.

– Сожгите меня на костре прямо сейчас, – простонала я, жуя. – Это невероятное чудо.

Пискари кивнул, сверкнув лысиной в свете ламп.

– А тебе, девочка моя Айви? Айви стерла соус с подбородка.

– Ради такой штуки можно восстать из мертвых. Пискари вздохнул с облегчением:

– Сегодня на рассвете я засну спокойно.

Я перестала жевать, вместе со всеми обернувшись к Гленну. Он застыл между мною и Айви, сжав челюсти в решительности – и приступе тошноты.

– Гм, – сказал он, разглядывая пиццу, и сглотнул слюну с таким видом, будто тошнота уже победила.

У Пискари смыло улыбку с лица, и Айви сурово воззрилась на Гленна:

– Ешь! – сказала она так, что слышно было во всем ресторане.

– И с кончика начинай, не с корки, – предупредила я. Гленн облизал губы.

– В ней помидоры, – сказал он, и я поджала губы. Именно то, чего я хотела избежать. Можно подумать, ему живых червяков предложили.

– Не будь ослом, – едко произнесла Айви. – Если ты и правда думаешь, что вирус «Т4-Ангел» проскочил через сорок поколений помидоров и вылез в совершенно новом виде специально для тебя, я попрошу Пискари тебя укусить, пока мы здесь. Тогда ты не умрешь, а просто станешь вампиром.

Гленн обвел взглядом ожидающие лица и понял, что пиццу придется есть, если он хочет выйти отсюда сам себе хозяином. Делая глотательные движения горлом, он неуклюже подцепил ломоть, зажмурился и открыл рот. Шум сверху стал громче – это в нижнем этаже все затаили дыхание, глядя на него.

Он откусил кусок, и лицо его резко перекосилось. Ниточки сыра образовали двойной мост между ним и пиццей. После двух жевательных движений щелки глаз осторожно приоткрылись, движения челюсти стали медленней. Распробовал, значит. Мы встретились с ним взглядами, и я кивнула. Он медленно отодвинул пиццу ото рта, разрывая ниточки сыра.

– И как?

Пискари подался вперед, выразительно положив руки на стол – его искренне интересовало, что думает обычный человек о его кухне. Гленн, я думаю, лет за сорок был первым, кто попробовал.

У него лицо вытянулось в раздумье. Он проглотил прожеванное.

– Гм… – сказал он с еще частично набитым ртом. – Это… это хорошо. – Вид у него был потрясенный. – И ведь вправду хорошо.

Весь ресторан будто выдохнул. Пискари выпрямился во весь свой невеликий рост, явно польщенный, а разговоры зашумели вокруг с каким-то новым оживлением. – Вы у нас всегда желанный гость, офицер ФВБ, – сказал Пискари, и Гленн застыл, явно встревоженный тем, что его раскусили.

Пискари схватил стоявший позади него стул, развернул его, сел напротив нас за стол и смотрел, как мы едим.

– Ну, – сказал он, когда Гленн приподнял сыр – посмотреть на лежащий под ним томатный соус. – Вы же сюда не ужинать пришли. Чем я могу быть вам полезен?

Айви отложила пиццу и потянулась за бокалом.

– Я помогаю Рэйчел в розыске пропавшего лица, – сказала она, без необходимости отводя с лица прядь волос. – Одного из твоих служащих.

– Он попал в беду, деточка? – спросил Пискари, и его звучный голос прозвучал неожиданно сочувственно.

Я пригубила вино:

– Это мы и хотим выяснить, мистер Пискари. Речь идет о Дэне Смейзере.

Немногие морщины Пискари сбежались к переносице, он пристально глянул на Айви. Язык тела ее предал: хотя и едва заметно, но она поежилась, и посмотрела встревоженно и вызывающе одновременно.

Я резко повернулась к Гленну – он стаскивал с пиццы сыр. Я смотрела, потрясенная, как он осторожно скатывает его горкой.

– Вы не могли бы нам сказать, мистер Пискари, когда вы его в последний раз видели? – спросил он, явно больше интересуясь своими манипуляциями с пиццей, нежели допросом.

– Разумеется. – Пискари рассматривал Гленна, морща лоб, будто не мог решить, оскорбляться или радоваться, что этот человек ест пиццу, от которой остались только хлеб да томатный соус. – Это было рано утром в субботу, после работы. Но Дэн не пропал. Он уволился.

У меня челюсть отвисла от неожиданности. Так я просидела три секунды, а потом глаза у меня сами сощурились от злости. Все складывалось в картинку, и она оказывалась куда проще, чем я раньше думала. Важное интервью, уход из семинара, уход с работы, приглашение подруги на ужин «нам надо поговорить». Я покосилась на Гленна, и он ответил мне коротким неодобрительным взглядом – он пришел к тому же выводу. Дэн не исчез. Он нашел себе хорошую работу, а сельской подружке дал отставку.

Отставив стакан, я подавали в себе гнетущее чувство.

– Уволился? – переспросила я.

Безобидный с виду вампир оглянулся через плечо на шумную группу молодых вампов, толпою прущих в дверь, и целую стаю официантов, немедленно слетевшуюся к ним в вихре громких окликов и объятий.

– Дэн был одним из лучших моих водителей, – сказал Пискари. – Мне его будет не хватать. Но удачи ему. Он сказал, что для того и ходил в колледж. – Худощавый вампир стряхнул муку с фартука. – Охранные системы – вроде бы так он говорил.

Мы с Тленном обменялись усталым взглядом. Айви выпрямилась, сидя на скамье, и обычная ее отстраненная мина выглядела напряженной. У меня возникло очень неприятное чувство: не хотела я быть тем, кто сообщит Саре-Джейн, что ее бросили. Дэн получил карьерную работу и отрезал старые связи, трус и дерьмо. Наверняка у него была и другая подружка на стороне. Сейчас, небось, прячется у нее, чтобы Сара-Джейн думала, будто он лежит мертвый в переулке, и ржет, думая, как она кормит его кота.

Пискари пожал плечами – все его тело шевельнулось при этом легком движении.

– Если бы я знал, что он знаток охранных систем, я мог бы сделать ему предложение получше, хотя трудно дать больше мистера Каламака. Я ведь простой владелец ресторана.

Услышав фамилию Трента, я вздрогнула.

– Каламак? – спросила я. – Он получил работу у Трента Каламака?

Пискари кивнул. Айви сидела на скамье, будто аршин проглотила. Забытая один раз надкушенная пицца лежала рядом с нею.

– Да, – сказал он. – Очевидно, его подруга тоже у мистера Каламака работает. Кажется, Сара ее зовут? Если вы его ищете, стоит справиться у нее. – Длиннозубая улыбка сталахитрой, – Наверное, она и достала ему эту работу – . если вы меня понимаете.

Я его понимала, но, судя по всему, Сара-Джейн этого не делала. У меня заколотилось сердце, выступила на теле испарина. Я поняла. Трент и был охотником на ведьм. Он заманил Дэна обещанием работы и наверняка его убрал, когда Дэн попытался дать задний ход, поняв, с какой стороны закона Трент работает. Черт его побери до самого Поворота, я это с самого начала знала!

– Спасибо, мистер Пискари, – сказала я, собираясь уходить, чтобы начать сегодня же варить кое-какие зелья. Мышцы живота свело спазмом, приятный вкус пиццы с глотком вина отрыгнулся кислятиной.

Ну, Трент Каламак, ты у меня в руках.

Айви поставила на стол пустой бокал. Я триумфально глянула ей в глаза, и ощущение победы несколько пошатнулось, когда она спокойно налила себе вина. Она никогда, ни при каких обстоятельствах не пила более одного бокала – боялась снизить свои ограничения. Снова мне вспомнилось, как она психанула в кухне, когда я сказала, что опять иду по следу Трента.

– Рэйчел, – сказала Айви, глядя прямо мне в глаза. – Я знаю, о чем ты думаешь. Оставь это дело ФВБ. Или передай ОВ.

Гленн напрягся, но промолчал. Я же, помня ощущение ее пальцев у себя на шее, без труда сохранила ровный тон:

– Все будет хорошо.

Пискари встал; его лысина оказалась под висячей лампой.

– Приходи завтра, детка моя Айви. Надо будет поговорить.

Та же волна страха, что я видела у нее вчера, снова захлестнула Айви. Что-то такое происходило, чего я не понимала, и что-то не слишком хорошее. Айви и со мной тоже придется поговорить.

На меня упала тень Пискари, я подняла глаза – и застыла, как завороженная. Он был слишком близко, и запах крови перебивал резкий аромат томатного соуса. Черные глаза не отпускали меня, и что-то сдвинулось в них, неожиданно и вдруг, будто треснул лед.

Старый вампир ко мне не прикасался, но приятное покалывание пробежало по телу, когда он выдохнул – я широко раскрыла глаза в удивлении. Шепот его дыхания следовал за его мыслями, пронизывая мое существо, и отступал теплой волной, пропитывающей меня, как вода песок. Его мысли касались глубины моей души и откатывались, пока он шептал что-то неслышное.

У меня перехватило дыхание – вдруг забился пульс в шраме на шее. Потрясенная, я не в силах была двигаться, только чувствовала, как расходятся от него нити обещанного экстаза. Внезапное желание расширило глаза, дыхание стало частым.

В пристальном взгляде Пискари было понимание, а я сумела вдохнуть еще раз, задержав дыхание, пытаясь укротить растущий во мне голод. Я не хотела крови. Я хотела его. Я хотела, чтобы он притянул к себе мою шею, грубо прижал меня к стене, запрокинул мне голову и пустил мне кровь, вызвав ощущение экстаза, которое лучше секса. Это желание стучалось в мою решимость, требуя, чтобы я ответила. Я сидела, окоченев, не в силах двинуться, и только пульс гремел барабаном.

Исполненный силы его взгляд спустился к моей шее – я задрожала от ощущения, и тело само собой изменило позу, зовя его. Тяга росла, мучительно настойчивая. Глаза вампира ласкали мой демонский шрам. Глаза мои сами собой закрывались под щупальцами ноющего обещания. Если он вот сейчас ко мне притронется… мне до боли хотелось хотя бы этого. У меня рука по собственной воле поднялась к шее. Ужас и блаженное опьянение боролись во мне, и оба они тонули в неодолимом желании.

Рэйчел, покажи, прозвенел во мне его голос. И в его мысль был обернут зов. Красивый-красивый, безмысленный неодолимый зов. Желание перешло в предвкушение – все это, и еще больше, скоро будет моим. Испытывая тепло и довольство, я провела ногтем от уха до ключицы, каждый раз чуть не вздрагивая, когда ноготь переползал через бугорки шрамов. Гул голосов стих. Мы были одни, нас окружал туманный вихрь ожидания. Вампир меня зачаровал, и мне это было все равно. Прости меня Бог, как это было хорошо!

– Рэйчел? – позвала Айви шепотом, и я моргнула.

Моя рука лежала у меня на шее, пульс бил в нее ритмично. Снова из небытия возник шумный зал ресторана, с ним пришел болезненный прилив адреналина. Пискари стоял передо мной на коленях, держа руку на моей руке, и смотрел на меня. Взгляд черных зрачков был остер и ясен, когда вампир вдохнул, распробывая мое дыхание.

– Да, – сказал он, когда я убрала руку, чувствуя, как узел завязывается у меня под ложечкой. – Моя деточка Айви была весьма неосторожна.

Тяжело дыша, я уставилась на собственные колени, пытаясь подавить в себе страх вместе с этой жаждой его прикосновения. Шрам на шее еще раз дернулся ударом пульса и затих. Задержанное дыхание вытекло из меня с тихим звуком. В нем слышалось еще едва заметное желание, и я себя за это сильно осудила.

Одним изящным движением он поднялся. Я смотрела на него, я видела – он знает, что он со мной сделал, и мне это было отвратительно. Сила Пискари была столь проникновенна и уверенна, что мысль, будто я могу ей противостоять, ему просто в голову не приходила. По сравнению с ним Кист был детенышем, даже когда одалживал возможности своего мастера. Неужто я теперь смогу снова испугаться Кистена?

У Гленна глаза стали большие и неуверенные. Интересно, все ли поняли, что случилось.

Пальцы Айви охватили ножку пустого бокала, костяшки побелели. Старый вампир наклонился к ней поближе.

– Так не годится, девочка. Либо ты возьмешь свою любимицу под свою власть, либо возьму я.

Айви не ответила – лицо у нее было по-прежнему перепуганное, отчаянное.

Меня все еще трясло, и как-то не в том я была положении, чтобы напоминать им, что я – не вещь.

Пискари вздохнул, как утомленный отец.

Дженкс зигзагом подлетел к нашему столу, тихо подвывая.

– За каким чертом я вообще сюда пришел? – буркнул он, сел на солонку и стал отряхиваться. На стол посыпалось что-то, похожее по запаху на сырные крошки, а на крылышках Дженкса был соус. – Мог бы сейчас дома спать в кроватке – пикси по ночам спят, если кто не знает. Но не-ет, – протянул он. – Пришлось вызваться в няньки. Рэйчел, дай мне вина твоего немножко. Ты знаешь, как трудно отстирать шелк от томатного соуса? Жена меня убьет.

Он прервал бурчание, заметив, что никто не слушает. Увидел горестное лицо Айви и мои перепуганные глаза.

– Какого Поворота тут творится? – спросил он задиристо, и Пискари отодвинулся от стола.

– Завтра, – сказал старый вампир, обращаясь к Айви, потом повернулся ко мне и кивнул, прощаясь.

Дженкс посмотрел на меня, на Айви, снова на меня.

– Я что-то пропустил? – спросил он.