Хозяин дома

Глава 15

— Скорее, шампанского, — сказал Джек, в танце увлекая ее через открытую дверь на террасу. Терраса оказалась ярко освещенной, но он ухитрился мгновенно отыскать затененный альков, укрывший их обоих от посторонних глаз. Воспользовавшись случаем, Джек тут же припал к ее губам. — Я выпил не больше одного-двух бокалов, уверяю тебя.

— Значит, ты трезв как стеклышко? — с вызовом спросила Элла. Она вдруг почувствовала слабость в коленях и ужасно разозлилась на себя.

— Напротив, я совершенно пьян, пьян нектаром твоих губ. О Господи, женщина, — вдруг простонал он с неожиданной мукой в голосе, — ты даже не представляешь, что со мной делаешь. И я должен просить у тебя прощения, я ошибся. Каждое слово моих обвинений — отвратительная напраслина. Мне хотелось на кого-то наброситься, и прошлое показалось легкой мишенью. Если у тебя есть желание влепить мне пощечину, валяй, я не возражаю, по-моему, мне станет тогда гораздо легче.

Вероятно, Элле и самой стало бы легче, но у нее рука не поднималась. Уик-энд со Стивеном и сопряженные с ним волнения, эта нескончаемая ночь, которую ей приходилось проводить под одной крышей с Флисс и Джеком, — все вместе оказалось непосильной нагрузкой для ее истерзанных нервов.

Впрочем, ночь была не такой уж нескончаемой, и ей не впервой оказаться в одном доме с Флисс и Джеком, а впереди предстояло еще пять недель службы в их доме. Элла невольно поморщилась. Еще пять недель ей предстоит мучиться, представляя Джека с Флисс, представляя, как они обнимаются, целуются, занимаются любовью…

— Ох, Элла, — протянул Джек, заметив тень боли, промелькнувшую в ее глазах. Он снова склонился к ее губам.

— Нет, Джек! — Элла попыталась высвободиться из его объятий.

— Да! — Джек обхватил ее лицо ладонями и прижался к губам в голодном, страстном поцелуе. Чем больше Элла сопротивлялась, тем сильнее становились его объятия, но, когда Джек почувствовал, что Элла обмякла в его руках, их железная хватка едва заметно ослабла.

Элла поняла, что тонет, все ее благие намерения разбиваются вдребезги под напором запретной страсти. Наконец Джек оторвался от ее губ, в полумраке серьезно посмотрел ей в глаза и покачал головой.

— Ах, Элла. Моя Элла.

Элла замотала головой, безмолвно отрицая то, что отрицать не имело смысла. Джек тоже понимал это, он снова кивнул и медленно провел большим пальцем по ее щеке.

— Моя, — хрипло повторил он.

Губы Джека опять завладели ее губами, и Элла ответила. Прикасаться к Джеку, ласкать его, отвечать на его поцелуи… Это было так прекрасно, что просто не могло быть неправильным. Все было забыто: Флисс, Стивен, уродливое прошлое, — ничто не могло помешать им. Они принадлежали друг другу.

Руки Джека, колдовские руки, блуждали по ее телу, заново исследуя каждый изгиб. Пальцы, касаясь ее обнаженной кожи, словно оставляли за собой пылающие дорожки. Они скользнули по голому плечу, прочертили линию позвоночника, и Элла пропала, разум отказывался функционировать, тело затрепетало, вспоминая, желая, моля о большем.

То, что так прекрасно, не может быть неправильным. Элла и Джек, мужчина и женщина. Губы припадают к губам, язык ищет язык. Голод и жажда. Сладость с примесью горечи. Горечь появилась оттого, что разум Эллы очнулся от дурманящего забытья, напоминая о том, о чем она предпочитала забыть.

Она нужна Джеку, и он ей тоже нужен. Она желала Джека, ей нужны его любовь, его доверие, нежность. Но она сама виновата, сама отказалась от всего этого. Элла внутренне поморщилась. Легче всего искать виноватых, только никто не виноват, ни она, ни Джек, просто так сложилась жизнь. Но ничто не изменилось, она по-прежнему любит и желает Джека.

Как сказал Джек, это всего лишь вопрос времени. Она всегда принадлежала Джеку, только ему одному, и рано или поздно он возьмет ее снова. Возьмет, использует и выбросит, подсказывал непрошеный внутренний голос. Он ее не любит, его сердце принадлежит другой.

Губы Джека двинулись вниз и достигли ложбинки между грудей.

— Нет, Джек!

Не обращая внимания на ее протест, Джек отодвинул тонкую ткань корсажа, и его голодному взору открылась ее грудь с предательски набухшими сосками.

— Проклятье, женщина, ты сводишь меня с ума! — хрипло прошептал он.

Однако очнувшийся разум Эллы начал воспринимать и другие звуки: ритмичные аккорды музыки, чей-то звонкий смех, отдаленные голоса и шаги… Шаги приближались, становились все слышнее и, наконец, перешли в сердитое стаккато острых каблучков.

— Джек?

Голосок маленькой девочки до странности не вязался с застывшим лицом Флисс. Элла успела лишь мельком заметить женщину и тут же отпрянула, вжавшись спиной в холодный камень. Пауза, казалось, затянулась до бесконечности, потом в груди Джека родился низкий рокот смеха, слышный одной Элле. Джек обнял ее, заслоняя своим телом, его рот нашел ее рот, и они снова слились в поцелуе.

Любому проходящему мимо они казались всего лишь очередной влюбленной парочкой, украдкой предающейся страстным ласкам в темном углу. Шаги удалились, оставив Эллу наедине с Джеком и ее собственными мыслями, наедине с мучительным сознанием, что он просто играет в свои игры.

— Зря волнуешься, — мягко сказал Джек, чувствуя ее неловкость. — Со спины все белые смокинги одинаковы, не то что это сногсшибательное платье…

Не договорив, Джек восхищенно присвистнул. Потрясенная Элла опустила глаза, ощущая его взгляд на своей обнаженной груди почти как физическое прикосновение. И вдруг для нее словно наступил какой-то перелом, эмоциональное напряжение стало непосильным. Элла с силой оттолкнула от себя Джека, прикрыла руками свою постыдную наготу и накинулась на него со всей ненавистью, какая накопилась в ее душе.

— Джек, ты негодяй, мерзавец! Хочешь верь, хочешь нет, но я абсолютно трезва.

— Поскольку пользоваться слабостью даже слегка подвыпивших женщин не в моих привычках, то вынужден с тобой согласиться, — протянул Джек, не скрывая насмешки, — во всяком случае в том, что касается твоего состояния.

Предпочитая не вдаваться в подробности, Элла фыркнула.

— С ума сойти, до чего ты великодушен! Но все же недостаточно, чтобы посмотреть правде в глаза, не так ли, Джек? А правда в том, что ты — первостатейный мерзавец. Изменяешь Флисс, изменял мне…

— К вашему сведению, мадам, пока мы были женаты, я ни разу даже не взглянул на другую женщину…

— Расскажи это газетчикам! — перебила его Элла. — Со страниц светских новостей, из колонок сплетен — везде, куда бы я ни заглянула, я натыкалась на твою улыбающуюся физиономию. Энергичный предприниматель под руку с очередной юной красоткой…

— Вряд ли это можно считать изменой, поскольку ты в тот момент блистала своим отсутствием, — лениво уточнил Джек. — По закону связь можно считать адюльтером только в том случае, когда хотя бы один из партнеров состоит в браке.

— Не важно, не придирайся к мелочам. Это был лишь вопрос времени, учитывая состояние нашего брака…

— И принимая во внимание дожидавшегося своего часа мистера Ватсона. — Джек стоял, непринужденно скрестив руки на груди, и только жесткая складка вокруг губ выдавала раздражение. — Похоже, грех-то не на мне, а, Элла?

— Уж не думаешь ли ты, что я ушла от тебя к другому мужчине?

Джек пожал плечами.

— Кто знает? Да и какая разница? — добавил он с неожиданной злостью. — Одно ясно: ты не теряла времени даром и быстренько перебралась из моей постели в его.

Не думая, что делает, Элла ударила его по щеке. Видя, как на коже Джека стал проступать красный отпечаток ее руки, она в ужасе попятилась, но Джек схватил ее за руку и резко притянул к себе.

— Что, задел за живое? — с издевкой спросил он.

Близость Джека нервировала Эллу, она закрыла глаза, сопротивляясь желанию объяснить Джеку свой внезапный порыв, рассказать правду. Она всегда любила только Джека, его одного, любила даже тогда, когда ненавидела, но рассказать ему правду — все равно что подписать себе смертный приговор. Джек ее не любит, она ему не нужна, да никогда и не была нужна, однако это не помешает ему ее использовать. Когда-то она ушла от него, уязвила его гордость, но на этот раз выбор за Джеком: он может взять ее, а может выбросить как ненужную вещь.

Их разрыв окончателен, и никто не виноват: ни она, ни Джек. Но винить другого гораздо легче, и Джек винил Эллу — свою растолстевшую, подурневшую и бесплодную жену. Элла навсегда запомнила его слова, сказанные в тот ужасный вечер, когда он заставил ее посмотреться в зеркало в ванной комнате. Толстая уродина. К тому же бесплодная. К тому же пьяница. Как ни взгляни, все получается, что виновата она. Но если Джек считает, будто она оставила его ради другого мужчины, значит, ему легче так думать, потому что когда-то он все-таки ее любил.

Элла очнулась от задумчивости, осознав, что Джек ее трясет. Она открыла глаза. Голубые глаза прожгли ее презрением.

— Ну так как, мадам?

— Джек, сейчас не время и не место, — проговорила Элла со спокойствием, которого не чувствовала. — Дело закрыто много лет назад, не будем ворошить прошлое. Отпусти меня. Джек, все кончилось, угольки нашего брака давно остыл, и ворошить их бесполезно.

Собрав остатки гордости, Элла поправила корсаж платья, как могла разгладила ткань дрожащими руками и с вызовом вздернула подбородок.

— Все кончено, Джек, — повторила она, — и тебе давно пора с этим смириться.

Она повернулась и пошла обратно, внутренне содрогаясь от мысли, что ей предстоит вернуться в зал, найти Стивена и улыбаться ему, когда душа ее стремится к Джеку, разрываясь между любовью и ненавистью. Но любовь — чувство непостоянное, поэтому не лучше ли сделать выбор в пользу здравого смысла и той жизни, что предлагает ей Стивен?

— Элла?

Элла остановилась, не смея не только повернуться, но даже вздохнуть, потому что Джек подошел так близко, что она ощущала тепло его тела. Внезапная потребность шагнуть назад, прислониться спиной к его груди, почувствовать, как руки любимого обнимают ее, оказалась такой острой, что, дабы не поддаться ей, Элле пришлось вонзить ногти в ладони. Джек все еще ждал от нее сигнала — слова, знака, любого намека, и Элла вежливо наклонила голову.

— Что, Джек?

— Я хочу знать о Ватсоне, — сказал Джек низким, осипшим голосом. — Если он любил тебя хотя бы вполовину так сильно, как я, и позволил тебе уйти, то он просто дурак. Ну почему, Элла? Почему у нас все развалилось?

Он употребил прошедшее время, отметила Элла, впрочем, чего она ожидает?

— Все очень просто, Джек, — тихо ответила она. — Так распорядилась судьба. — Вдруг ее осенило, что Джек на свой лад пытается принять часть вины на себя, и она еще тише добавила, сглотнув слезы: — Если это послужит тебе утешением, знай, я навсегда запомню наши лучшие времена.

Лучшие времена. Что для нее лучше: пустая жизнь без Джека или вторая попытка со Стивеном? Элла поняла, что пришло время решать, уик-энд близился к концу, и она с некоторым страхом чувствовала, что Стивен ждет ответа. Правда, он еще не повторил свой вопрос, мысленно успокоила она себя, но сама сознавала, что цепляется за соломинку, — вопрос не заставит себя ждать.

Элла придирчиво посмотрела на себя в зеркало и еще раз вытерла волосы полотенцем, прежде чем взяться за расческу. Спутанные концы прядей были наименьшей из всех ее проблем.

Телефонный звонок вывел ее из задумчивости.

— Добрый день, соня, — приветствовал ее Стивен. — Или уже добрый вечер?

— Учитывая, во сколько мы вернулись, я удивляюсь, что не проспала сутки напролет.

— Возможно, ты именно так и сделала, если сегодня вторник.

Элла посмотрела на дату на циферблате часов.

— Если сегодня вторник, то один из нас жутко опаздывает на работу и ему грозит увольнение.

— О, это не проблема, Элла. В моей быстро растущей империи для тебя всегда найдется большой выбор вакансий. Официантка, горничная, портье, — пошутил он.

— Стивен…

— Это лишь временный вариант, ты же понимаешь, — перебил ее Стивен. — Все зависит от твоего ответа. Но если тебя не слишком вдохновляет перспектива таскать чемоданы за клиентами, есть одна вакансия, которая предназначена только для тебя одной. Она тебя интересует, Элла?

— Возможно.

Элла решила, что, прежде чем она примет предложение Стивена, он должен узнать о Джеке.

В тот вечер, когда они ужинали вдвоем в гостиной ее номера, Стивен сказал, опережая ее признание:

— Послушай, я знаю, что ты была замужем, но ведь и я был женат. Ничего страшного, в наше время такое случается сплошь и рядом. Если ты когда-нибудь захочешь рассказать мне о своем браке, я буду рад выслушать. Если захочешь, — повторил он, и его серьезные голубые глаза напомнили Элле другие глаза, глаза Джека.

Как небрежно заметил Джек, со спины все белые смокинги одинаковы. А их обладатели? Голубые глаза, светлые волосы, стремление к успеху. Два мужчины, такие похожие и такие разные. Второсортная замена или отчаянная попытка стереть с себя прикосновения Джека, его поцелуи, стереть всякую память о нем?

Однако Стивен, похоже, решил не торопить ее, по-видимому пытаясь сгладить впечатление от прошлого раза, когда он чуть ли не силой вырывал у нее согласие на брак.

Он легонько поцеловал ее в губы и потянул из-за стола, усаживая рядом с собой на полосатый диван в стиле эпохи регентства.

— Ничего страшного, повторил он, обнимая Эллу за плечи. — Ты узнала о Луизе потому, что мне необходимо было поговорить о детях, — напомнил он. — К тому же, когда все стены офиса оклеены фотографиями, вряд ли мне удалось бы сойти за бездетного холостяка, не обремененного прошлым.

У Стивена было двое детей: десятилетний Стив, судя по фотографиям, уменьшенная копия отца, и нежный ангелочек Люси, его любимица.

— Ангелочек, — вздохнул Стивен, убирая фотографии в бумажник и снова садясь на диван рядом с Эллой. — Но выведет из терпения даже святого.

Элла улыбнулась.

— И пройдет не так уж много времени, как она начнет разбивать сердца. Ты по ним скучаешь?

— Очень. Но они приедут на Рождество, поживут месяц у моих родителей. У нас не было настоящего семейного Рождества с тех самых пор, как родилась Люси, — объяснил он, и вдруг добавил с кажущейся небрежностью: — Если у тебя нет особых планов, может, присоединишься к нам?

— И оставить Грэмпса одного?

— Это не проблема. Если ты станешь членом нашей семьи, то и Грэмпс тоже станет. Но ты не обязана давать ответ сейчас же, я тебя не тороплю, можешь думать столько, сколько тебе нужно.

Столько, сколько нужно, лишь бы она дала тот ответ, на который Стивен надеется.

— Выходи за меня замуж, — наконец сказал Стивен. Он так долго тянул, упорно обходя главный вопрос, что нарастающее напряжение Эллы достигло предела.

Стивен умен, поняла Элла, если раньше он совершил ошибку, то теперь он извлек из нее урок и делает все, чтобы события развивались по его сценарию. В точности как Джек.

— Ты же понимаешь, это было бы разумно, — убеждал Стивен. Предваряя возможные возражения, он приложил палец к ее губам. — Шш, не говори ничего. Сейчас не говори. Подумай как следует, Элла, я тебя не тороплю.

Элла кивнула и, улыбнувшись, склонила голову, подставляя губы для поцелуя, который — она знала — Стивен не собирался воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

Он поцеловал ее нежно, почти несмело, губы Эллы приоткрылись, и Стивен теснее привлек ее к себе. Элла закрыла глаза, одновременно отбрасывая от себя все сомнения. Какая разница, в конце концов? Все мужчины похожи: два глаза, две руки, две ноги и все прочее. Джек ли, Стивен ли, всем нужно одно. И у женщин тоже есть свои потребности. Внезапно вспыхнувшее желание застало ее врасплох.

О Господи. Даже сейчас, спустя несколько часов, Элла поежилась и поплотнее завернулась в одеяло, вспоминая двойственные чувства, охватившие ее тогда, желание и стыд одновременно. Она зажмурилась, но слезы все равно потекли по щекам.

Руки мужчины блуждали по ее телу, губы мужчины сливались с ее губами, и Элла откликнулась. Она сама целовала Стивена, сама прижималась к его мускулистому телу, чувствуя, как его руки проникают под край свитера и ласкают ее обнаженную спину. Прикосновение рук было легким как перышко, со слабым намеком на неуверенность.

Честность по отношению к самой себе заставила Эллу уточнить: Стивен не был робким, его просто несколько озадачила ее внезапная страстность. Опасаясь второго отказа, он не собирался торопить ее или наседать слишком сильно и потому сдерживал себя.

О каком отказе могла идти речь, когда ее тело истосковалось по любви, жаждало ее, жаждало прикосновений мужчины, и если этот мужчина никогда не делал вид, будто любит ее, то он никогда и не лгал.

Как все просто. Женщина и мужчина, ее губы и его губы, ее тело и его тело. Длинные пальцы ласкают нежную кожу ее грудей, молчаливо моливших о ласке, подушечки больших пальцев поглаживают соски. Элла подалась всем телом навстречу ищущим пальцам, прижалась бедрами к его бедрам, ощущая твердость его возбужденной плоти. Желание охватило всю ее как пламя. Джек… Только это не Джек, это Стивен!

— Нет!

Элла резко отпрянула, с ужасом осознавая, как близко подошла к черте, за которой нет возврата. На лицо Стивена набежала тень разочарования. Элла протянула руки, обхватила его голову ладонями, наклонила к себе и поцеловала почти с благоговением.

— Спасибо тебе, — прошептала она, сознавая, что Стивен вряд ли может постичь всю глубину и сложность охвативших ее чувств. Да и как бы он мог понять то, чего она и сама в себе не понимала?

Даже сейчас, восемь часов спустя, когда от приподнятого настроения не осталось и следа, она была все еще не уверена в своих чувствах. Она ошиблась, и все же на какой-то краткий миг ей показалось тогда, что призрак Джека наконец-то похоронен раз и навсегда. Теперь Элла знала, что она способна лечь в постель со Стивеном. В конце концов, разве она не подошла вплотную к этому? А значит, она может выйти за него замуж. Стивен не Джек, но этот брак пойдет на пользу им обоим. Дав Стивену то, что ему нужно, Элла наконец сумеет забыть Джека.

Может ли она обманывать Стивена? Нет, нет и нет, решила Элла. Завтра она расскажет ему всю правду, и это будет первым шагом навстречу, потому что если Стивен способен принять Эллу целиком, со всеми ее недостатками, то она сделает все, что в ее силах, чтобы он никогда не разочаровался.

Нужно смотреть правде в глаза, ей предстоит прожить жизнь без Джека. И коль скоро жизнь продолжается, самое время отодвинуть Джека и все, что с ним связано, на задворки сознания.

Завтрак получился поспешным, слишком много всего осталось недосказанным. Когда Элла попыталась заговорить, Стивен задумчиво всмотрелся в ее лицо и покачал головой.

— Не нужно, Элла, еще слишком рано, не говори ничего. — Он улыбнулся, но выражение глаз оставалось Элле непонятным. — Потому что, когда ты наконец скажешь «да», мы оба будем знать, что именно этого ты и хочешь.

Стивен не сказал «если», он сказал «когда», отметила про себя Элла. Типично мужская самоуверенность, еще одна общая черта с Джеком. Снова Джек, везде Джек. Сомнения снова проснулись, и дорога от отеля до вокзала прошла в напряжении.

— Я сама могла справиться, — запротестовала Элла, когда Стивен настоял на том, чтобы донести ее чемоданы до поезда.

— Знаю, что могла. — И вдруг он добавил, изумив Эллу своим признанием: — Это как раз одно из качеств, которые я в тебе больше всего люблю.

Любит? Странно слышать, когда она давно отказалась от надежды, что ее вообще когда-нибудь вновь полюбит мужчина. Увлекшись размышлениями по поводу этого открытия, Элла пропустила следующие слова Стивена.

— Извини, что ты сказал? — переспросила она.

Стивен широко улыбнулся.

— О детях. — Элла похолодела, у нее зашумело в ушах, перекрывая громкоговоритель, свистки поездов и голоса. — Я говорил, что хочу иметь кучу детей. Теперь, когда Луиза переехала в штаты, мне их очень не хватает. Но если такая перспектива тебя не очень привлекает, мы можем ограничиться и двумя, как ты думаешь?

У Эллы возникло ощущение, что она вдруг очутилась на минном поле.

— В моем-то возрасте? — осторожно возразила она.

— Чепуха, ты еще достаточно молода, чтобы нарожать целую футбольную команду. — В голубых глазах плясали искорки смеха. Постепенно до него дошло, что Элла ошеломлена, и он поспешил добавить: — Но я просто так сказал, не важно один ребенок, два, — он пожал плечами, — мы еще молоды, и у нас полным-полно времени.

Но сколько бы у них ни было времени, ей его не хватит, думала Элла, поглубже усаживаясь на сиденье. Поезд набирал ход. Какая жестокая шутка судьбы: в тот самый момент, когда Элла уже готова была принять предложение Стивена, он сказал единственные на свете слова, которые просто обязывали ее ответить отказом.