Хозяин дома

Глава 20

Самая лучшая новость. Как только Джек вернется домой, Элла уедет — так они договорились. Элла чувствовала себя одновременно на седьмом небе и в преисподней. Но Джек в безопасности, и это самое главное.

Позади осталась еще одна бессонная ночь. Элла подумала, что могла бы и не ложиться: когда Фелисити уехала, впору было уже вставать. После звонка Айана ссора была забыта, Элла взяла руководство на себя, позвонила в аэропорт и заказала Фелисити билет на ближайший рейс, потом помогла ей упаковать вещи.

Еще одна шутка судьбы: Элла стоит на крыльце и провожает — только что рукой вслед не машет! — такси, уносящее Фелисити навстречу ее жениху, мужчине, которого Элла любит больше всех на свете.

— Вы ужасно выглядите, — сочувственно заметил Айан, когда заглянул с утра пораньше, чтобы поделиться последними новостями. — А я думал, вы счастливы.

— Да, я счастлива, просто сегодня не спала, слишком много всяких мыслей крутилось в голове.

— Догадываюсь, что это не вся правда. — Айан взял предложенную Эллой чашку кофе. — Судя по тому, что к телефону подошла Флисс, к вашему телефону, — подчеркнул он, — я понял, что она была у вас. Не думаю, что Флисс решила нанести вам светский визит среди ночи.

Элла улыбнулась.

— Вы правы. Скажем так, мы ухитрились прийти к некоторому взаимопониманию, но, поскольку дом для нас двоих явно тесен, я скоро уеду.

— Но вы дождетесь возвращения Джека?

— Да, наверное.

— Будь ваша воля, вы бы не дожидались? — догадался Айан.

— Я обещала Джеку, — неловко объяснила Элла. Кроме того, ей хотелось воочию убедиться, что с Джеком все в порядке, прежде чем навсегда уйти из его жизни.

— А что потом? — осторожно спросил Айан.

— Кто знает? — Элла улыбалась, но голос подозрительно звенел. Глаза ее заволокли слезы, и лицо Айана стало расплываться.

Она отвернулась и налила себе еще чашку чая. За последнее время Элла выпила столько чая, что возненавидела даже его запах, ей стало казаться, что от заварки во рту остается металлический привкус.

— Ну что, вам лучше?

— Да, спасибо. — Чтобы продемонстрировать, насколько она овладела собой, Элла даже изобразила на лице улыбку.

— Между прочим, сейчас как раз должны передавать новости, — вспомнил Айан. — Вы не возражаете, если я включу телевизор?

— Если вы его не включите, я сама включу, — призналась Элла. Рано утром она уже застала один выпуск новостей, но комментатор сообщил только то, что она уже и так знала. Впрочем, было неплохо лишний раз получить подтверждение, что хорошее известие ей не приснилось.

Айан включил телевизор, и вскоре они услышали имя Джека.

— «По сообщениям наших корреспондентов, Джек Кигэн, глава «Джек Кигэн холдингс», был освобожден вчера ночью. Он в безопасности и после первой за последние несколько недель ночи, проведенной в нормальных условиях, с нетерпением ждет возвращения домой. По слухам, Кигэну удалось договориться с тюремщиками и увязать свое освобождение с далеко идущими последствиями развития туристического бизнеса в районе Персидского залива. Позже мы надеемся сообщить вам более подробную информацию».

— Ну, что я говорил? Этот человек может уговорить даже чертей в аду.

— А что значит «далеко идущие последствия развития туризма»? — спросила Элла. Лицо Джека исчезло с экрана, но все еще стояло у нее перед глазами.

— Речь идет об алкоголе, — объяснил Айан. — В мусульманских странах спиртное запрещено. Местечко просто идиллическое — солнце, море, песок, и при этом совершенно неразвитое, земной рай, который только и ждет, чтобы его пробудил к жизни человек вроде Джека.

— Но?..

Айан пожал плечами.

— Нет выпивки, не будет и туристов. Нет туристов, не будет прибылей. Но Джек знает обо всех подводных камнях. Если проект провалится, он потеряет миллионы, однако если дело пойдет…

— Он получит возможность снять сливки, — перебив Айана, сухо заметила Элла.

— Вот именно. И насколько я знаю Джека, именно так все и произойдет.

Элла хотела только одного — чтобы Джек поскорее вернулся домой. Она целый день металась от телевизора к радио и обратно, мечтая узнать еще хоть что-нибудь о Джеке, но ее ждало разочарование. Оставалось только набраться терпения и ждать.

В промежутках между выпусками новостей Элла занималась своей обычной работой: меняла постельное белье, отправляла простыни в стирку, только готовить, к счастью, не требовалось: гостям Фелисити в отсутствие хозяйки хватило такта вернуться в Лондон.

Она упаковала свой багаж — весьма скромный, поскольку все должности Эллы предусматривали проживание. У нее не было никакого старого хлама, а из сувениров она хранила только деревянную лошадку, подаренную Джеком во время ее первой беременности. Пусть это считается глупым и сентиментальным, но Элла не могла расстаться с этой игрушкой.

Айан заглянул в дверь и предложил Элле вместе посмотреть шестичасовой выпуск новостей. Элла кивнула. Она села и волнуясь стала ждать начала выпуска.

«Наш корреспондент из Омана передает: британский бизнесмен Джек Кигэн, который был освобожден прошлой ночью, принял решение не устраивать пресс-конференцию. Вместо этого мистер Кигэн сел в джип и поехал в Маскат, чтобы первым же самолетом вылететь в Британию. Кстати, бывший пленник на удивление в хорошей форме.

Подробности его освобождения все еще не ясны, но можно предполагать, что жесткая политика правительства по отношению к террористам принесет стране огромные выгоды. Несмотря на строгий контроль над алкоголем, осуществление проекта Кигэна откроет двери туристам и притоку иностранных инвестиций. Ожидается, что выгоды от него превысят прибыли от добычи нефти.

Как сообщают, мистер Кигэн доволен, что работы по его проекту вновь продолжаются и близки к завершению, однако в данный момент его самое большое желание — просто вернуться домой. Стоит ли удивляться? Ведь этот преуспевающий бизнесмен и мультимиллионер называет домом Шербрук — обширную усадьбу в самом сердце графства Стаффордшир».

Панорама Шербрука сменилась на экране кадрами, снятыми в аэропорту Маската. Они увидели Фелисити, спускающуюся по трапу самолета, затем камера показала зал отлета, возбужденную, галдящую толпу и в центре нее — Джека, живого и здорового. Джек улыбался, на загорелом лице под шапкой разлохмаченных, выгоревших на солнце волос только очень внимательный взгляд мог заметить признаки пережитого напряжения. Сердце Эллы подпрыгнуло в груди.

Со всех сторон сыпались вопросы, слишком быстрые и многочисленные, чтобы Джек успел ответить хотя бы на половину из них, поэтому он только кивал, улыбался и продвигался вперед.

— Мистер Кигэн, каково чувствовать себя свободным?

— Вы торопитесь домой?

— Чего вам больше всего не хватало в плену?

— Как с вами обращались?

— Мистер Кигэн, что вы хотели бы передать людям, которые ждут вас дома?

После этого вопроса Джек внезапно остановился. Камеры окружали его со всех сторон, корреспонденты совали микрофоны чуть ли не под самый нос. И вдруг Джека показали крупным планом, с экрана прямо на Эллу смотрело родное лицо с красивыми, мужественными, чуть резковатыми чертами.

— Передайте, что я их люблю, — просто сказал Джек.

Вопросы посыпались снова.

— Кому-нибудь конкретно, мистер Кигэн?

— Вы имеете в виду свою невесту?

— Вы знаете, что мисс Фоксвуд уже на пути к вам, ее самолет только что совершил посадку?

— Вас можно поздравить со счастливым воссоединением? Когда состоится свадьба?

— Мистер Кигэн, наверное, вы уже назначили дату?

Джек широко улыбнулся.

— Свадьба состоится скоро, сразу, как только мы сможем ее организовать. Я и так уже слишком долго ждал возможности жениться на женщине, которую люблю.

— Мистер Кигэн, вы уже знаете, где проведете медовый месяц?

— Может быть, в Омане?

— О, у меня на примете есть местечко получше, — усмехнулся Джек.

— Мы знаем это место? Может, это некий райский уголок, который вы приберегли лично для себя?

— Не сомневаюсь, что знаете. — Джек улыбнулся еще шире и сообщил на весь белый свет: — Это место — постель.

Вот так. Он мечтает о медовом месяце в постели с Флисс. Впрочем, вряд ли стоит этому удивляться, учитывая затянувшуюся разлуку и вынужденное безбрачие.

Джек не смог выбраться в Шербрук на выходные, но он позвонил Элле сразу же, как только самолет приземлился в Лондоне. Голос выдавал внутреннее напряжение.

— Я еду домой, — сообщил Джек и с нажимом добавил: — Элла, обещай, что, когда я вернусь, ты будешь на месте!

Когда это случится? Завтра? Через сутки? Через три дня? Что означает эта задержка? Эллу мучила неопределенность, сердце разрывалось на части, но она пообещала дождаться, и ей не оставалось ничего иного, как, набравшись терпения, предаваться невеселым раздумьям. Ждать, сознавая, что Джек навсегда для нее потерян, да что там потерян, он никогда и не принадлежал ей. Воображение постоянно рисовало Элле картины одна другой мучительнее: Джек обнимает Флисс, Джек целует Флисс, ласкает ее, занимается с ней любовью…

Ожидание превратилось для Эллы в пытку.

Она старалась до предела заполнить свой день делами: вытирала пыль, которой и так не было благодаря стараниям горничных, полировала серебро, которое и до нее блестело как зеркало, готовила еду и в итоге заполнила морозильники таким количеством продуктов, что ими можно было прокормить небольшую армию.

Она даже ухитрилась навестить Грэмпса. Старик очень гордился своим новым жилищем. Отдельный вход обеспечивал ему независимость и уединение, но при желании всегда можно было выйти в общие комнаты и пообщаться со сверстниками. На случай каких-либо непредвиденных ситуаций в его квартире имелась кнопка экстренного вызова, а врач, постоянно живущий в этом же доме, ненавязчиво присматривал за здоровьем стариков.

Элла постепенно устраивалась в коттедже, благо перевезти туда ее скромные пожитки не составило труда. Без Грэмпса домик казался непривычно пустым, но зато он полностью принадлежал Элле. Скоро коттедж станет ее постоянным жильем — когда вернется Джек.

Насколько же приятнее думать «когда вернется Джек», а не «если он вернется»!

— Элла?

Незаметно подкравшись к ней на кухне, Джек обнял ее и крепко поцеловал. Элла тоже обняла его, из глаз хлынули слезы — слезы счастья. Джек дома, он в безопасности. И вдруг она вспомнила и застыла: Джек больше не принадлежит ей.

— Что случилось? — спросил Джек, мгновенно уловив перемену в ее настроении.

Элла не ответила и вырвалась у него из рук, хотя все ее тело безмолвно кричало, мечтая вновь очутиться в объятиях Джека. Элле вдруг стало очень холодно. Джек вернулся, значит, ей пора уходить, и это справедливо, потому что Джек любит Флисс. Возможно, он и не прочь пофлиртовать с другой в отсутствие невесты, но Элле была невыносима даже мысль об обмане. Следовательно, полный и окончательный разрыв, на этот раз они расстанутся навсегда.

Элла уже поела, но чтобы чем-то занять себя, она принялась чистить и резать грибы. Пальцы действовали механически, глаза неотрывно смотрели на руки, державшие нож, а мысли были заняты совсем другим.

— Ты приехал без Флисс? — спросила она.

— Флисс пока осталась в Лондоне. — В голосе Джека послышалось какое-то странное напряжение.

— Наверное, соскучилась по огням большого города? — предположила Элла и добавила с невольной иронией: — Бедняжка слишком долго проторчала в этом захолустье.

— Вряд ли причина в этом. — Джек поморщился, и Элла запоздало вспомнила, что он сам только что вышел из настоящего заключения. — У нее есть кое-какие дела в Лондоне.

Готовит приданое, догадалась Элла. Впрочем, для такого «свадебного путешествия», о котором Джек с экрана оповестил весь белый свет, многого не потребуется.

Сплетенные тела мужчины и женщины, она и Джек, нет, Флисс и Джек… — перед глазами Эллы замелькали картины, нарисованные воображением, порождая желание, смешанное с болью. Сильные руки снова привлекли ее к широкой крепкой груди, губы Джека нежно коснулись ее виска, а руки начали медленно гладить ее, посылая по всему телу волны тепла. Как легко раствориться в объятиях Джека, позабыть обо всем на свете!.. Элла отстранилась.

— Не надо, Джек, не прикасайся ко мне, прошу тебя, — сдавленно пробормотала она.

Джек непонимающе вскинул брови.

— Но почему, Элла? Я же вернулся домой, ты нужна мне.

Еще бы! Он пережил период вынужденного воздержания, а тут еще и Флисс нет под боком. Как удобно, Джек прекрасно все спланировал. Да, он ее хочет, а почему бы и нет? В последний раз она была весьма страстной, поэтому, проведя долгий уик-энд с любящей невестой, вдоволь накувыркавшись в постели с Флисс, Джек готов уделить время бывшей жене. Тем более невеста занята разными мелкими делами, например, заказывает подвенечное платье или составляет список гостей. Очень умный ход с его стороны, да только Элла больше не играет в эти игры.

— Ты же меня хочешь! — настаивал Джек. Элла посмотрела ему в глаза: во взгляде Джека смешались изумление, обида и боль. Он желает Эллу, а Элла отказывалась подбирать объедки Флисс.

Сердце Эллы обливалось кровью, но она заставила себя проявить твердость.

— Ошибаешься, Джек. Я теперь независимая женщина. Я отработала предусмотренный контрактом срок и имею полное право уйти. Я обещала дождаться твоего возвращения и дождалась, — напомнила она безжизненным голосом, одновременно снимая фартук и вытирая мокрые руки. — Ты вернулся, и я ухожу. Прямо сейчас.

— Но… куда ты пойдешь среди ночи?

— В отель, например.

— А это необходимо?

— Честно говоря, нет, — призналась Элла. При мысли о коттедже ее лицо немного смягчилось. — Хочешь верь, хочешь нет, но я не совсем одинока в этом мире.

— В смысле?

— Ладно, забудь, — отмахнулась она. — Я вызову такси и уберусь с твоей дороги.

— С дороги или из постели?

Элла презрительно скривила губы.

— Джек, ты выдаешь желаемое за действительное. Я…

— Ах да, естественно, — перебил Джек, впиваясь в нее взглядом. — Ты просто удираешь от меня. Но ты же меня хочешь, черт бы тебя побрал, женщина! Мы с тобой занимались любовью, и ты меня хотела!

— Чему ты удивляешься, Джек? — насмешливо спросила Элла. — У тебя огромный опыт по части секса: я, Флисс, десятки других женщин. Да, — честно призналась она, — я тебя хотела… тогда. Но при свете дня я поняла, что совершила ошибку. Посмотри правде в глаза, Джек, то, что произошло между нами, было ошибкой.

— Но тебе понравилось? — Полувопрос, полуутверждение. Нотки сомнения в голосе Джека задели чувствительные струны в сердце Эллы, но она постаралась не поддаваться слабости.

— Конечно. И тебе понравилось, поэтому ты и хочешь повторить представление.

— Неужели обязательно изображать меня этаким жеребцом-производителем?

— Взятым напрокат, чтобы покрыть кобылу? — Элла горько усмехнулась. — Зачем, если я не способна ожеребиться, или как это называется у лошадей? Невынашивание беременности — достаточно банальная вещь, но от нее вся в общем и целом замечательная идея оборачивается катастрофой. Смешно, не правда ли? Пустая трата энергии. — Элла с удивлением услышала в собственном голосе издевку.

— Нет! Все не так, Элла! — Он схватил ее за плечи и рывком притянул к себе. — Мне нужна была ты сама! Дети…

— Просто не подразумевались. Им не было места в жизни, и в этом нет ни твоей вины, ни моей.

— А как же мы с тобой, Элла?

Она не осмеливалась посмотреть в глаза Джеку — боялась увидеть боль в его взгляде и боялась, что Джек прочтет по глазам, что она все еще любит его.

— «Мы» осталось в прошлом. У тебя своя жизнь, у меня своя.

— Вот именно. Твоя жизнь, — с горечью повторил Джек. — Жизнь без меня, но зато с Толландом, не так ли, Элла?

Элла могла бы солгать, но зачем? Ее ложь в конце концов бы открылась. Они работают в одной сфере бизнеса, и Стивен собирался инвестировать средства в проект Джека. Рано или поздно Джек узнает правду. Элла проглотила подступавший к горлу ком. Не хватало еще расплакаться. Гордость — вот все, что у нее осталось.

— Ну так как, Элла?

— Ты ошибаешься.

— Не лги мне, Элла. Только не сейчас, после всего, что мы с тобой пережили. Господи, женщина, да ты…

— Нет! — Элла вырвалась и отступила на шаг назад. Она не может оставаться с ним, потому что любит его, а Джек, великолепный, неотразимый Джек, всего лишь хочет ее. Желание не любовь, а довольствоваться малым Элла не собиралась.

— Нет, Джек, — повторила она уже спокойнее, ей хотелось, чтобы Джек внял ее словам, понял. — Я не собираюсь возвращаться к Стивену ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо еще. Между нами никогда ничего не было — в том смысле, какой ты подразумеваешь. Но если разобраться, вернуться к прошлому вообще невозможно. Не так ли, Джек?

Джек запустил пальцы в волосы. Элла знала, что этот жест означает у него отчаяние, но подавила в себе волну сочувствия: достаточно проявить малейший признак слабости, и она погибла, по крайней мере в собственных глазах. Ей нужно сберечь остатки самоуважения, видит Бог, она долго и трудно собирала его по крупицам.

Нет, догадалась она. Джек ее не понял. В душе Эллы боролись любовь и горечь. Бедняжка, он слишком самоуверен, и это ему мешает. Он хочет Эллу, а Элла не хочет его, и Джек автоматически делает вывод, что причина в другом мужчине. Самолюбие Джека Кигэна не в силах принять факт, что никакого другого мужчины нет. Что ж, в конце концов, это проблема Джека, а не ее. В глубине голубых глаз боль сменилась сомнением, потом сомнение вытеснила сложная гамма чувств, которые Элла не могла расшифровать, и вдруг Джек словно сделал для себя какое-то неожиданное и неприятное открытие.

Лицо его ожесточилось, и Элла почувствовала смутную тревогу, ей вдруг захотелось отойти от Джека на безопасное расстояние, но она сдержалась.

— Как же я сразу не догадался, — медленно произнес Джек, словно разговаривая с самим собой. — Это же очевидно. Ничего не скажешь, Элла, очень ловко придумано. Толланд всего лишь выполнял роль дымовой завесы, правда? Что ж, прими мои поздравления. Я всегда знал, что ты изворотлива, но на этот раз ты превзошла самое себя. — Он уставился на нее колючим взглядом, не давая отвести глаз. — Ты просто холодная расчетливая стерва!

Голова Эллы дернулась как от удара.

— Изворотлива? — тупо переспросила она. Последнее оскорбление окончательно добило Эллу, в душе у нее все умерло, не осталось даже боли.

Он кивнул.

— Вот именно, хитра и изворотлива. Вспомни, как ты прятала от меня бутылки с бренди. Я знаю, как работала голова Эллы Кигэн, и в этом смысле ничего не изменилось. Когда ей чего-то очень хотелось, она шла на любые уловки, чтобы это заполучить, строила хитроумные планы почище любого полководца, и помоги Бог тому, кто встанет между Эллой Кигэн и ее целью. Только раньше это была выпивка, а теперь — мужчина. Ватсон.

Элла фыркнула.

— Интересно, как ты умудрился прийти к такому умозаключению? — Только что она готова была расплакаться, и вот теперь едва не расхохоталась. Кажется, она начала понимать причины гнева Джека.

— Не делай вид, что не понимаешь. Главный персонаж этой драмы не Толланд, а Ватсон, именно из-за него весь сыр-бор. Твой бывший муж. Попробуй посмотреть мне в глаза и сказать, что это не так.

Элла опустила взгляд. Вот, значит, какова его версия правды. Элла Кигэн, дьявольски хитрая, лживая тварь, стравливала одного мужчину с другим, а у самой на уме был некто третий. Но Элла не могла открыть ему правду.

— Ну? Я жду.

Она облизнула губы, прищурилась и посмотрела на Джека сквозь вуаль густых ресниц.

— Я…

— Мне нужен всего лишь простой ответ на простой вопрос. Да или нет. Впрочем, сам факт, что ты не пытаешься ничего отрицать, уже говорит о многом, — с ненавистью процедил Джек. — Но раз уж я прилетел черт знает откуда, чтобы его услышать, вероятно, стоит все-таки дождаться от тебя правды. Мне нужна правда Элла, вся правда и ничего кроме правды, разумеется если ты вообще знаешь, что означает это слово.

— Джек, не добавляй к списку моих грехов еще и ложь, — холодно возразила Элла. — Желаешь правды? Что ж, валяй, спрашивай, только если ты услышишь не то, что хотел, пеняй на себя.

— Это моя проблема, Элла. Знаешь пословицу: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь»? Когда перепрыгнем, тогда и видно будет. Итак… — Джек улыбнулся, хотя его улыбку точнее было бы назвать злобным оскалом. Скрестив руки на груди, он небрежно оперся о край стола и нагло прошелся долгим взглядом по всему ее телу. — Расскажи мне о Ватсоне.

Элла устало кивнула.

— Я хочу услышать только «да» или «нет». Это из-за него ты уволилась с работы в Бристоле?

— Я…

— Ты увиливаешь. Поверь, со стороны это смотрится довольно паршиво. Скажи, ты переехала в Стаффорд из-за Ватсона? — повторил он. Быстро пресытившись словесным пинг-понгом, Джек не сходя с места протянул руку, длинным сильным пальцем подцепил Эллу за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Из-за него или нет? — прошипел Джек.

Он еще смеет издеваться над ней?! Что ж, пусть пеняет на себя! Элла смело встретила его взгляд и сказала правду:

— Да.

— Ясно, мне следовало самому догадаться, — прохрипел Джек. Палец сильнее нажал на ее подбородок, причиняя боль. Элла поморщилась. Джек тут же убрал руку, но презрение в его взгляде ранило гораздо больнее. — Господи, какой же я дурак! Как же я раньше не догадался! Тогда позволь задать тебе самый главный вопрос: почему? Почему, Элла? — Он всматривался в ее глаза, пытаясь прочесть ответ, и вдруг его осенило. Гнев и презрение во взгляде Джека сменились выражением глубочайшего изумления. — Дурочка несчастная! Ты все еще любишь его! После всего, что он с тобой сделал, ты по-прежнему молишься на своего бывшего мужа.

Эллу разрывали противоречия: ей хотелось, чтобы Джек все понял, и в то же время она понимала, что это невозможно. Она тихо сказала:

— К твоему сведению, Джек, я никогда не переставала его любить и вряд ли когда-нибудь разлюблю.

Джек скривился, как от сильной боли. Элла чувствовала его боль как свою собственную, весь ужас был в том, что она сама заставила его страдать, сказав правду. Она по-прежнему любит своего бывшего мужа — Джека, — и это навсегда. Но Джеку повезло больше, чем ей, ей придется жить до конца дней с разбитым сердцем, а у него если что и пострадало, то только гордость, да и то лишь слегка.