Хозяйка Бруно (СИ)

23 глава

-24-

Противный визг и крики тяжелыми плитами ложились на голову Маркуса, который с одурманенной головой, в полусне провалялсся на диване в кабинете, мягкая кожа которого натерла щеку и та теперь щипала, потому что вспотела. До самого утра, Маркус ни разу не сменил позу и как свалился на правый бок на кушетку, так и пролежал без движения. Позвоночник рассыпался на миллион осколков стоило только пошевелиться, а во рту словно кто-то высыпал горсть песка с содой - язык намертво прилип к небу.

Дверь в кабинет распахнулась.

- Вот ты где! - едкий голос жены, вывел Маркуса из ступора и он сделал неимоверное усилие, чтобы открыть глаза. Два мутных серых стекла уставились на разъяренную женщину.

- Где моя прислуга? Это что такой способ извести меня? Отвечай! Где это отродье, котрым я плачу бешенные деньги? Несчастные оборванцы - я им устрою!

- Вых.. х.х.х-одной, - слово вылетело изо рта Маркуса подобно слабому сквозняку из окна. - Что ты орешь? У тебя же осталась ...эта.... как ее. Ну, твоя Со..ф..Соф..... София. Вот! Кстати, неплохо бы ее позвать. пусть водички принесет.

- Что?! Водички?! - Шарлин сделал шаг к дивану, на котором развалился Дэнвуд и ее глаза недобро сверкнули.

- Я отправил Магду в отпуск и...., - широко зевнув, Маркус закрыл глаза, - к врачу. То есть наоборот....

- Да, чтобы она сдохла! Какой врач, я сегодня же ее выгоню, а ты мразь, попробуй еще хоть раз ...

- Милая, заткнись, будь добра. Меня и так тошнит, а ты как порция рвотного, - Маркус еле-еле сел на диван и принялся разминать затекшую шею. - Вот не сдержусь и заблюю этого твоего .... из Севивидов.

Маркус давно играл на нервах Шарлин грозя испортить ее любимое приобретение - ковер ручной работы конца шестнадцатого столетия, сотканный при шахской династии Сефевидов. На эту по мнению Маркуса тряпку ушли бешенные деньги и ковер лишний раз напоминал, что не стоит больше нанимать для Шарлин агента на торгах Сотбис. Этим барахлом, или как прочие это называют антиквариатом, всегда занимался тесть, вот пусть и пребывает дальше в своей стихии.

Оторопевшая от шока Шарлин замерла от подобного обращения.

Будешь меньше тыкать в людей ножом - будет тебе регулярно кофе по утрам... Кажется немудреная закономерность! А? Да и Софи задницу разомнет. Или Дефаниса попроси, или он теперь жить будет в своем каддилаке?

Мнительность Шарлин как раз переживала очередной виток и дабы привязать к себе хмурого грека по крепче, она презентовала ему автомобиль, который заводился только от отпечатка его пальца. Бронированный Каддилак Эскалэйд, был крепостью на колесах и Шарлин в последнее время ездила только на этой машине, тем более что там было просторнее, чем в ее Феррари. Петер был просто огромным и случайный секс был возможен только если Шарлин прыгала на своем телохранителе сидя. Низкий потолок итальянской машины создавал дискомфорт и колени были порядком исцарапаны о держатели ремней безопасности. К тому же Шарлин не была по природе активна в любовной игре. Он обожала, когда ее обслуживали и минимальными усилиями с ее стороны.

Шарлин выглядела на удивление бодрой и свежей. Прическа - волосок к волоску, дизайнерская майка, обманчиво дешево выглядевшая, светлые зауженные брюки и туфли-лодочки. От ее тела едва уловимо пахло сиренью. Аж противно!

- Сколько времени? - голову Маркуса пронзил внезапно вопрос. Он подскочил, как ужаленный.

- Верни прислугу, или сегодня же их я уволю! - не унималась Шарлин. Она не сдвинулась с места, ее щеки побледнели, а руки сжались в кулачки.

Магда подаст на тебя заявление за нападение с холодным оружием, ты не контролируешь себя. Уймись и вызови себе из агенства повара на несколько дней. И кстати, когда Магда вернется, ты не тронешь ее пальцем. Ни ты, ни этот твой прихвостень …

С каких это пор ты меня полицией пугаешь?! - цинично хмыкнула Шарлин. - Даже если бы у них в участке всадила ей этот нож в толстый живот, меня бы и пальцем не посмели тронуть. Забыл? И с когда ты так осмелел? Опять напился?

Маркус едва сдерживался, чтобы не обхватить тонкую шею жены пальцами, сжать по сильнее и подождать минут десять, чтобы наверняка ни один глоток воздуха больше не попал внутрь этой паскуды.

Аккуратный вид стоящей перед ним женщины, мог сбить с толку лишь новичка в стенах этого дома. Под красивой скорлупой, скрывалась самое прогнившее и извращенное нутро, не имевшее ни одного принципа, правила или границы.

И тот факт, что Шарлин в этот момент выбросила на свое красивое, восковое лицо улыбку, от которой у Маркуса поползли мурашки по коже, не говорил ни о чем хорошем. Ее «телохранитель», как Шарлин любила называть своего головореза, искромсает и Магду, и Бернея, а потом и Маркусу веселую ночку устроят за «плохое» поведение. Не редко Дефанис в таких случаях немного увлекался и Маркуса непременно отвозили в закрытую частную клинику, а в компании это объяснялось очередным запоем.

Врачи не раз латали Дэнвуду серьезные порезы на бедрах, однажды был серьезный разрыв селезенки и внутреннее кровотечение. Терпеть боль Дэнвуд научился прекрасно. Он был благодарен Богу за морфий и с нездоровым удовольствием принимал такое отношение, потому что считал, что искупление за все его огрехи иным быть не может.

Сам по себе Дефанис с горячей греческой кровью, был хладнокровной машиной для убийств, а тот факт, что в его жилах текла еще и сирийская кровь от отца, делало его вообще неуправляемым.

Фанатик, националист, ненавидящий свое происхождение, Дефанис искренне считал себя истинным патриотом Франции и являлся лидером нелегальной, подпольной организации, которая жуткими методами очищала родную страну от эмигрантов из стран Ближнего Востока. Талантливый оратор и стратег Дефанис, как любой другой лидер нуждался в новых сподвижниках, он расширял пропаганду и умудрялся ускользать из лап жандармов. Работа у мадам Гэттар обеспечивала стабильный заработок, а за выполнение «специальных распоряжений» хозяйки Петер получал в несколько раз больше, убивая двух зайцев одновременно: потребность в деньгах и удовлетворении своих садистских наклонностей. Подарок вроде новой машины с номерами, по которым полиция буквально читала, что машину лучше не останавливать — дороже обойдется, тоже пришелся как нельзя кстати. Большие связи мадам Гэттар практически развязали Дефанису руки и понаехавший сброд теперь можно было убирать прямо с улиц. Багажник кадиллака поражал своими размерами...

Дэнвуд быстро кинул взгляд на часы. Почти полдень!

- Дерьмо! Мне пора в офис, - стараясь не смотреть на жену он старался убедить себя, что разговор хоть как-то задержится в воспаленном мозгу Шарлин.

Проклятые огромные комнаты, ему было тесно в стенах кабинета и пока он шел до двери его спину прожигал взгляд полный ненависти. Шарлин удивило поведение Маркуса. На ее памяти, последний случай, когда он позволил себе ей перечить закончился весьма занятно. Человек, за которого заступился Маркус на следующий день не досчитался четырех ногтей на левой ноге. Дэнвуд присутствовал на этой "забаве" и даже самолично удалил одну ногтевую пластинку, после чего его вырвало и он пил почти целую неделю.

Наверное, память стала изменять мужу. Шарлин неторопливо обошла стол и стала напротив книжных полок. Потянув на себя один из толстых томов, она достала не увесистый фолиант, а искуссный тайник. В середине "книги" лежал пухлый пакетик с порошком. Шарлин высыпала две тонкие дорожки на кожанную подложку на столе, разровняла ножом для писем, достала трубочку из белого золота, которую всегда держала при себе и вдохнула порошок сначала в одну ноздрю, потом в другую.

К сожалению, Маркус знал, что его жена окажется глуха к его словам и в будущем поступит, скорее всего, вопреки. Это был ее личный способ самоутверждения. Тем не менее, тщетность попытки не остановила Дэнвуда, что сильно удивило его самого. Отчужденность, которую он являл все годы брака с Шарлин, внезапно дала трещину и от того больнее было осозновать ничтожность собственного голоса для этой женщины, как и ничтожность любых проявлений морали и принципов человечности.

Маркус почувствовал, как в кармане брюк для спорта завибрировал телефон. Жена выдала ему новый аппарат, разумеется нафаршированный жучками, датчиками и прослушкой, после того. Выключать он его не смел, таковы были указания от жены.

Дэнвуд возблагодарил небеса и достал сотовый. Звонил Акри.

Какое счастье, что можно сейчас уехать из этого дома, отстраниться и даже на пару мгновений забыть, что как такового дома: семейного очага, любимых людей, островка отдохновения на самом деле не существует для Маркуса. Подобные мысли были сродни вирусу, которая однажды попав в организм оставляют о себе память навсегда. За годы травли со стороны супруги, этот вирус уже перерождался в смертельную форму.

Маркуса гнали из дома его бессилие, что-либо исправить, ненависть к его хозяйке и неумолимая продажность и преданность деньгам, которые выдавили из его жизни саму способность радоваться приобретаемым благам за эти самые деньги. Деньги могли избавить от голода, нужды в красивых вещах, женщинах, выпивке, машинах, деньги избавляли от боли, вот только в последнее время выявился у них существенный прокол — не от всякой боли спасали толстый пачки.

Каждый день проходил в муках, которые нельзя было выставлять напоказ, терзания эти сопровождались тревогой за Анну и только слабая надежда, на то, что она и в правду его любит, придавали Маркусу сил закрывать глаза на ночь и открывать их утром.

Очень часто Маркус задумывался, что, же сможет перевесить чашу весов, мерилом которых всегда были деньги? Всегда любовь женщин для него была приятным мимолетным отвлечением, которое неизменно перерастало в утомительный период, когда надо было отвадить от себя очередную наскучившую любовницу... Он не верил ни одному слову, когда кто-нибудь делился тем, что счастлив с женщиной. Выражения «безумно люблю», «Отдам за нее жизнь» были звонкими от пустоты, которую Маркус видел в них.

И как же их смысл поменялся теперь. Слова, которым раньше не предавалось значения, выжигались отнюдь не приятными чувствами, они проступали по ту сторону кожи, мучительно и больно... Если бы все могло быть по другому. Но в чем Дэнвуд был абсолютно согласен с Анной и сам порой вбивал в головы окружающих — история не терпит сослагательного наклонения.

Вот она оборотная сторона медали. При всем своем осознании собственной алчности Маркус Дэнвуд впервые за это утро испытал нечто отдаленно напоминающее удовлетворение, когда принял душ и зашел в гардеробную комнату. Тяжелые мысли и угрызения совести едва ослабили свою хватку. Снова и снова прокручивая у себя в голове слова, которые должны были унизить и оскорбить Анну, ради ее же блага, теперь обтесали свои острые края временем.

Гибкий ум, расчетливость и способность трезво мыслить в любой ситуации, вселяли в Маркуса надежду. До чего же было страшно доверяться этому чувству. Призрачному и обманчивому, но именно она укрепляла его изо дня в день придавая решимости и крепко держа за руку, чтобы он не отступил.

Маркус медленно шел по узкому проходу гардеробной: справа костюмы от Китона, Бриони, Тома Форда и Долче и Габбана; слева - рубашки, внизу по обеим сторонам - ботинки и туфли ручной работы от Амадео Тестони и Барретт, мокасины из мягкой замши, дизайнерские кроссовки, тенисные туфли из парусины и сланцы обманчиво простые. В потайном выдвижном ящике, который медленно выплывал вперед, хранились три десятка часов, с дюжину запонок и булавки для галстука. В глубине гардероба распологалась менее строгая одежда: джинсы, кожаные куртки, ветровки, майки поло, свитера, блейзеры, жилеты, футболки, пальто, легкие пиджаки льняные, из мелкого итальянского вельвета и стильные из тончайшей легкой шерсти...

Унижение после разговора с женой отступало на второй план, когда Маркус выбирал себе одежду, которая буквально выступала второй личиной, броней, идеальной картинкой, составляющей конечного результата, плату за который сегодня утром он уже внес... В конце концов именно за шмотки, красивый дом, еду, элитые автомобили и возможность не задумываться о деньгах Дэнвуд продал душу. И это зло не имело рогов, черных длинных когтей и копыт... Оно было красивым и вызывало у окружающих трепет и восторг.

Сегодня Дэнвуд собирался сделать первый шаг в своей игре, которая приведет его жену к закономерному итогу и подарит ему свободу.

Через двадцать минут. Маркус мчался по бульвару Опиталь в Монпарнас. Четырнадцатый округ блистал знаменитыми одноименным кладбищем, парижскими катакомбами, парком Монсури, парижской обсерваторией и университетским городком. На площади Пикассо, которая до недавнего времени была всего лишь перекрестком Вавен находился тихий, но тем не менее знаменитый ресторанчик Ла Ротонда, расположенный на углу. Пристанище бедных, талантливых и одиноких поэтов и писателей в прошлом. Это заведение в свое время посещали Хэмингуэе, Габриэль Шанель, Анна Ахматова, Шагал, Пикассо и даже Ленин.

Именно здесь Маркус любил завтракать, сбегая из гнетущей атмосферы дома на Сен-Жермен, благославляя оговоренные с женой условия их обоюдной свободы. Сюда маленькие, нежные ручки Шарлин не могли дотянуться. Маркус Дэнвуд проводил в Ла Ротонд - большинство переговоров с деловыми партнерами. Хозяин ресторана за щедрые "чаевые" выделил несколько столиков для пользования исполнительному директору «Лесо де Прош» в самом живописном месте около окна, выходившего на улицу. Вид открывался воистину волшебный по-парижски бесшабашный и легкий, как студент первокурсник, вырвавшийся из родительских объятий французской глубинки.

Накрапывал мелкий дождь. Маркус ехал нарочно неторопливо. В Ла Ротонд его ждали Филлип Леммокс, Ларсон Вигертен и Акри, который звонил еще два раза, явно встревоженый.

В стенах офиса "Лесо де Прош" накопилось слишком много любопытных ушей и не стоило давать лишние козырные карты в непроверенные руки прихлебателей мадам Гэттар, созывая столь узкий круг лиц, который явно привлечет внимание. Ответственный за экономическую стратегию и ценообразование мсье Леммокс крайне умно поступал, проработав в "Лесо" более восьми лет, он играл на два поля одновременно, чего совершенно не скрывал и достиг в своей сфере немалых успехов благодаря исключительной дипломатичности и уму.

Антимонопольный комитет обязывал проводить две аудиторские проверки в год крупные компании и очередная лавина ищеек должны была нагрянуть уже на следующей неделе в офис «Лесо».

Дворники словно язычок камертона медленной плавали, очищая лобовое стекло от мелких дождевых капель Ауди Кватро, гипнотизируя Маркуса, который раскладывал в мозгу по полочкам предстоящий разговор. Унылая мартовская погода казалось вышибала первый подъем весеннего настроения и машины вяло плелись по перегруженному шоссе, давая Дэнвуду время все хорошенько обдумать.

Маркус решил в этот раз рискнуть и на встречу с Вигертеном, который за неумеренную плату представлял список напрявляемых аудиторов и план проверки, пригласил Леммокса. Таким образом он втягивал в "свою" трясину новое действующее лицо и нового потенциального союзника. До столь серьезных кулуарных игр Леммокса раньше не допускали и он застрял на своем посту в полном недоумении как прорваться в высшие эшелоны власти в "Лесо". Шарлин в этом плане доверяла лишь Дэнвуду неохотно выслушивая намеки на продвижение в компании от кого бы то ни было, а Дэнвуд не доверял никому из ее окружения. Порочный круг разрывался лишь в одном случае - Леммоксу стоило разделить риск с Маркусом Дэнвудом, который тот тоннами навешивал на свой субтильный организм: взятки, шпионаж, угрозы.

Грядущая проверка была экзаменом для Филлипа Леммокса, открывающим широкие двери в мир роскоши, пусть даже в качестве нувориша. Увы, высшее общество Парижа слишком любило родословные, растянутые вдоль нескольких веков и уважало, как ни странно, традиционные способы появления новых лиц на блистательном горизонте – например, наследство. Интеллект был вещью второстепенной, уступая место изысканности и утонченности, пусть даже искусственным, он не должен был омрачать своим присутствием пропитанные золотом и деньгами головы, а то и удручать, потому что был редкостью среди вырождающегося потомков с голубой кровью.

Вдруг лицо Маркуса осветила легкая улыбка. По телефону голос Акри Ласура едва не дрожал от нервозности. Дэнвуд представил себе яркую картину: зевающие туристы, которые осаждают ресторан ежедневно, лениво потягивают эспрессо, чтобы проснуться, самые смелые наверняка, в такую погоду, оккупировали красные столики на улице, расставленные прямо на тротуаре; зявсягдатаи "ротонды", уткнувшиеся в свежий номер Либерасьон, которые не мыслят свой день удачным или терпимым без часового отсиживания пятой точки, наблюдая за мелькающими новыми и старыми лицами и стенах кафе и за его пределами. И вот, посреди этой изумительной картины, в дальнем углу, сидят трое мужчин: карьерист, взяточник и шестерка на побегушках. Они плохо знают друг друга, тем более плохо понимают последствия подобной встречи и все их надежды возлагаются на лицо четвертое - беспринципное.

Маркус припарковался недалеко от ресторана и с удовольствием прошелся по бульвару, привлекая к себе внимание. Темно-синий костюм от Бриони сидел как влитой, кипельно-белая сорочка и грязно-голубой шелковый, галстук прекрасно смотрелись вместе, выдавая своего носителя с головой и буквально выкрикивая за него - "Я вам не ровня!". Разумеется если мерилом равенства выступал кошелек.

Восхищенные женские взгляды были слабым, но все же утешением для самолюбия Дэнвуда, от которого трудно было скрыться и глупо было отрицать, но он куда больше ценил зависть в глазах мужчин. До недавних пор женщина для него была приравнена к вещи, неодушевленная тварь, которая должна знать свое место.

Унизительные убеждения, лишенные всякого достоинства и чести, худо бедно компенсировали Маркусу тот урон, который нанесла ему Шарлин, раздавливая его психику и развращая деньгами. Редко какой наркоман задумается о своем статусе, как таковом. Дэнвуду не знал радоваться ему или горевать, но он не мог отрицать очевидного. Он черпнул нормальной жизни, Анна одним своим видом целила его сердце и собирала по частицам все, что раздавила мадам Гэттар.

Маркус невольно улыбнулся. Как давно он ждал этого дня!

Начищенные до блеска итальянские туфли мягко стучали по мощеному брусчаткой тротуару. Мелкие капли моросившего дождя тут же осели на прямых плечах Дэнвуда, который позволил себе едва заметную ироничную ухмылку, нагоняя для зевак таинственности пуще надобного.

Трое ожидавших мужчин едва не подскочили от облегчения. Ощущая себя отцом подростков Дэнвуд почувствовал прежнюю уверенность в себе.

- Добрый день! Извините за опоздание.

Маркус пожал мужчинам руки. На столике его ожидала крохотная чашечка эспрессо и стакан воды без газа. Акри прекрасно знал вкусы своего работодателя и позволил себе сделать заказ заранее. Чашки, стоявшие перед Леммоксом и Вигертеном стояли нетронутые и наверняка уже остывшие.

"И плевать!" - подумал Дэнвуд и широко улыбнулся.

В глазах Вигертена он заметил осуждение и настороженность. Младший партнер "Ростем и Мельфойерс консалтинг" не любил сюрпризов и отличался крайней истеричностью и подозрительностью. Ларсон тоже сидел как на иголках.

- Акри ты представил мсье Вигертену Филлипа.

- Да, конечно!

- Отлично! На этом господа, приятное и заканчивается.

Все трое превратились в слух и недоумение. С лица Дэнвуда широкая улыбка упорно не сползала, только на смену лучезарности пришла зловещая угроза.

- Департамент министерства торговли и антимонопольный комитет взялись за "Лесо де прош" и серьезно намерены вытащить на всеобщее обозрение наш вагон грязного белья.

Вигертен чертыхнулся и недовольно заерзал на стуле.

- Правильно, Ларсон. Ниточка за которую могут ухватиться ищейки из вашей конторы, потянет едва ли не весь персонал "Лесо", а также доброжелателей вроде тебя, и потянет сразу в зал суда. Если в прошлом мы справлялись своими силами, то на этот раз не посвятить тебя, Филлип, - Дэнвуд перевел взгляд на Леммокса, от которого тот поежился и стушевался, -...в положение дел, будет с моей стороны огромной ошибкой, потому что ценовая политика компании носит весьма витиеватый характер в законодательном плане. Повышение, конечно, приятно принимать, но не забывай и об ответственности, а ее у тебя, учитывая нынешнее положение дел - выше крыши.

Лицо Леммокса вытянулось в неподдельном изумлении. Его выразительные карие глаза выдавали, внутреннюю нерешительность и растерянность.

Откуда Дэнвуд мог узнать о ценовом сговоре с другими торговыми сетями? Документы подготовили лучшие юристы, а встречу проводила сама мадам Гэттар в крайне уединенной обстановке в Черногории. Мысли в голове Леммокса забились стайкой птиц, на которую напал коршун. Он явно не дооценил Дэнвуда и невольно проникся уважением к столь неодназначной фигуре в "Лесо де Прош". А еще он почувствовал страх...

В компании у Дэнвуда была стойкая репутация альфонса, пьяницы и дурака, который нахватался по верхам и делал вид, что работает. Многие считали, что за Дэнвуда выполняет работу специально нанятая команда профессиональных аналитиков-управленцев вне стен офиса, а в нужный момент, тот выдавал лишь заученные результаты чужого труда.

Недоумок - подпольное прозвище Дэнвуда, который прекрасно был осведомлен о существовании такового и радовался, что его настолько недооценивают. Ведь нельзя придумать прикрытие для своей деятельности лучше, чем выставленная напоказ собственная глупость.

- Поэтому господа, нам предстоит немного поднатужиться и постараться, чтобы в заключении, которое подготовят аудиторы через месяц, "Лесо де Прош" выгладело аккуратно и чисто, как торт на детском празднике.

Леммокс подозревал, что его втянут в нечто более сомнительное, чем простая халатность и некомпетентность, а именно этими двумя качествами он прикрыл себя, когда якобы подписывал договоры с поставщиками, составленными не в пользу последних. Надежно прикрыв свою задницу и переведя ответственность на ничего не подозревающего помощника - Антуана Мальтео, которого впоследствии стремительно уволили, окончательно пряча концы в воду. Наивный парнишка слишком был ослеплен своим стремительным взлетом в "Лесо де Прош" и в последнее время не столь внимательно вчитывался в горы документов, которые он подписывал: в основном доверенности на сотрудников. Филипп подсунул ему доверенности на право подписи ценовых соглашений в течении квартала. На чем и погорел добряк Антуан.

Но пути назад не было. Легенда о простачке Дэнвуде не подтвердилась. Хитрость этого человека была не выдуманной, а значит не стоило закрывать глаза на другие сплетни.

Несговорчивых, Дэнвуд "убирал", так что и мадам Гэттар не поможет. Хотя, что там мадам Гэттар! Наверняка распоряжения именно от нее и исходят. Окончательно упав духом Филлип собрал волю в кулак и не пропуская ни единого слова, стал вникать в суть происходящего. Теперь его положение ни чем не лучше простака Мальтео.

"Око за око....!" - горько усмехнулся про себя Леммокс.

- Ларсон, мы тебя задерживать не будем. Спасибо за помощь, как всегда.

Поражаясь цинизму Дэнвуда долговязый Вигертен важно поднялся из-за стола и не попрощавшись поспешил уйти. Его жизнь превратилась в сущий ад, когда в погоне за красивой жизнью он согласился на неожиданное предложение исполнительного директора "Лесо де Прош" немного "подсобить" и пролить свет на очередную проверку. Вигертену доставалось щедрое вознаграждение, за несколько лет сотрудничества подобные "премии" позволили ему сменить унылую квартиру в Монтрей, на роскошный дюплекс на Ру де Берри и подарить своей девушке Николь кольцо на помолвку, столь же прекрасное, как она сама, но к сожалению не столь же бесценное.

Эйфория от легких денег, кружившая Вигертена вначале, была сродни наркотику и горячая молодая голова слишком поздно стала допускать мысль о возможном отступлении. Беззаботность сменила круглосуточная тревога. За последние пять лет Департамент по борьбе с экономическими преступлениями словно с цепи сорвался и с постов полетели куда более крупные птицы нежели Вигертен. Что же мешает переменчивой судьбе повернуться задом к мелкой пешке? Ларсон Вигертен прекрасно осознал, что очередная волна прелюдных порок может затронуть его лично.

"Ростем и Мельфойерс" отбивали аудиторский рынок, разрывая конкурентов и стуча себя кулаком в грудь, старшие партнеры, фамилии которых красовались в названии, отлично спелись с чиновниками из департамента и с радостью подписались на крестовый поход против преступных действий оборзевших торговых сетей. Они переманили к себе нескольких человек, которые в своем деле были не просто акулами, они были кровожадными чудовищами и тем более страшными для судьбы таких компания как «Лесо де Прош», потому что не шли на подкуп ни при каких условиях.

Вигертен горько усмехнулся своим мыслям. Если он мог позволить себе немного больше здравого смысла и смелости, когда шел на сделку с Дэнвудом! Но, увы, этот выбор ему помогли сделать. Если с одной стороны был департамент, то с другой стороны куда более неразборчивые в средствах запугивания - "заинтересованные лица". Совершенно недвусмысленно исполнительный директор "Лесо де Прош" мягко посочувствовав и сделав вид, что буквально вынужден творить подобное, намекнув, что или Ларсон "помогает" и катается в шоколаде или катается до конца дней своих на автобусе по льготному талону для инвалидов.

Проводив взглядом удаляющуюся спину Вигертена, Дэнвуд уже прокрутил в голове все возможные сценарии развития событий. Ларсон мог сглупить и пойти с повинной в полицию, но к счастью сытая жизнь является слишком крепкой цепью, которая обматывает людей с ног до головы, не позволяя даже пальцем пошевелить, а потому Вигертен, наверняка, подожмет хвост и благополучно слиняет в долгосрочный отпуск со своей невестой.

Маркус совершенно не собирался портить себе неожиданно приподнятое настроение и с удовольствием отхлебнул крепкого кофе.

- Мсье Дэнвуд, вы уверены, что мое появление на этой встрече было уместным? По моему мсье Вигертен был крайне раздосадован.

- Ох, уж эта мне дипломатия! Он был не раздосадован. Называй вещи своими именами, Филлип, меньше запутаешься. Если так говорить, то ты раздосадован не меньше! Я прав?

Леммокс старался сохранять непроницаемое выражение, но глаза его были наполнены паникой.

- Ничего, скоро привыкнешь. Добро пожаловать в высшую лигу! Думал получить пост топ-менеджера и не запачкать руки?

Маркус видел, что Леммокс был бы рад пойти на попятную, но все одно – боялся. Мышеловка захлопнулась. Настроение приближалось к критической точке. Круг мальчиков для битья стремительно расширялся и теперь не только Дэнвуд чувствовал на своем горле петлю, готовую затянуться в любой момент. Бегло ознакомившись с планом проверки, любезно предоставленный Вигертеном, Маркус все же нахмурился.

- Проклятье! Вики все же вырвала у Ксавьера допуск к проверкам. Акри, свяжись с бухгалтерией в «Лесо Вилс» и «Лесо Олсель», возьми на свой контроль, - Дэнвуд еще раз пробежал глазами по бумаге, после чего вручил ее Ласуру. – Хотя, рисковать нельзя. Сообщи всем подразделениям, чтобы занялись договорами: проверят цены, чтобы ни на цент они не расходились с установленным максимумом министерства. Напряги и службу внутреннего аудита.

Бросив быстрый взгляд на притихшего Леммокса, Маркус понял, что нужно внести некоторую ясность в сложившуюся ситуацию. Он мог бы конечно бросить его в свободное плавание, но положение дел не позволяло рассчитывать на вторую попытку.

- Виктория Суазей, долго растила свой зуб на «Лесо де Прош» после того, как пару лет назад она нарыла по ее выражению «столько разномастного дерьма» на нас, что хватит упрятать за решетку не только владельцев и управленцев, но и рассыльных, уборщиков и охранников. Ты у нас тогда где работал?

- Младшим аналитиком.

- Вот. До работников среднего звена мы запретили доносить информацию, чтобы на волне паники, кто-нибудь не решил поддаться давлению мадам Суазей и не выложить в рамках сотрудничества еще пару предметов запятнанного нижнего белья, так сказать. Суазей надо было поставить на место и все что она накопала, было чистой воды пустышкой. На первом же слушании в суде она с треском провалилась и мсье Мельфойерс лично приносил извинения моему тестю. Вики прошла через все круги служебного расследования и ее заперли на проверки мелочевки. Но как оказывается, мы ее недооценили…

- На старые грабли она теперь вряд ли наступит! – поддакнул Акри, делая пометки в своем электронном органайзере и стараясь не выдавать своего беспокойства и выглядеть презентабельным в присутствии Леммокса. Ласур крепко вцепился в свою электронную игрушку – толстые пальцы дрожали.

Поэтому теперь вся надежда на тебя Филлип. Ну, разумеется мы окажем тебе помощь, выделим группу, пока освободим от исполнения обязанностей. Твоя задача – предельно навести чистоту в счетах и бумагах…

Маркусу не нужно было убеждать своих собеседников в неприступности и принципиальности Виктории Суазей. Он допустил в свой голос дрожь в нужной пропорции, выдержал нужные паузы и вот... Акри и Филипп, сидели как в воду опущенные, полностью уверенные в том, что босс на одном с ними уровне в дерьме. Им и в голову не могло прийти, что мадемуазель Суазей, это козырь в рукаве мсье Дэнвуда, который он боялся выкладывать раньше времени.

Леммокс сидел мрачнее тучи. Казалось, за одно мгновение из него выкачали все силы и водрузили на плечи неподъемную ношу. Едва договорив, Маркус, глядя в окно на прохожих, прищурил глаза, его голова едва заметно дернулась, как от удара и чуть ли не сметая со стула Акри, Дэнвуд кинулся к выходу.

Ласур в изумлении наблюдал, как его сдержанный и приземленный шеф, расталкивая пешеходов догнал женщину с каштановыми волосами, дотронулся до ее плеча, а когда она обернулась его стройная фигура босса, словно окаменела под тихо моросящим дождем.

Внезапная догадка пронзила ленивый мозг Акри. Это вполне все объясняет! Причиной странного поведения Дэнвуда вполне может быть женщина. Как это не поразительно! Никогда прежде Маркус Дэнвуд не позволял себе роскоши вверять свой рассудок, желания и стремления к какой-либо одной представительнице прекрасного пола. Акри даже считал своего «хозяина» закоренелым женоненавистником. Это догадку стоило хорошенько обмозговать. Перемены начались, после поездки в Англию. А одними из крупных поставщиков, там были … Разумеется! Версдейлы! Та крошка с хмырем шведом, которые приезжали в Руан. Дэнвуд не мог глаз оторвать от той стервы, которая бесстрашно выдавала всеми силами охраняемые подробности о деятельности «Лесо».

Мысли Ласура оборвались, когда Дэнвуд вернулся. От хорошего настроения «хозяина» не осталось и следа.

- Мсье Дэнвуд, что с Вами? – чуть ли не шепотом спросил Акри, в попытке вырвать из ступора шефа.

- Мне надо ехать. Времени не теряйте. Приступить сегодня же, Филлип. Ясно?

- Да, мсье Дэнвуд. Разумеется…

Маркус посмотрел на своего помощника, окатив его ледяным взглядом, в котором плавало презрение и злость, так что и секунды Акри не смог вынести глядя ему в глаза, ему даже почудилось, что босс прочитал его мысли.

Не удосужившись даже элементарно попрощаться Дэнвуд поспешно вышел из ресторана, оставив своих подчиненных недоумевать.

Все плыло перед глазами.

Натыкаясь на прохожих, Маркус не обращал внимание на их грубые окрики и оскорбления. Мимолетное видение, ошибка зрения и вот весь его лоск осыпался и цинизм сдал позиции.

Казалось, что с мелкими каплями дождя растворялись деревья, машины, дома и люди, превращаясь в сюрреалистичное месиво. Хорошее настроение и внутренний подъем словно засосало в черную дыру, которая за секунду образовалась внутри грудной клетку, когда Маркус зацепился взглядом за женский силуэт движущийся в окнах, выходящих на улицу. Он не видел лица женщины, но волосы, фигура, походка…

Анна! Мозг мгновенно дал подсказку, потакая недоброй игре воображения. Внутренности будто потеряли свою опору и будто разом оборвались вниз. И не столь Маркуса расстроил тот факт, что он выставил себя полным идиотом, как сама реакция на малейшую возможность, самую даже ничтожную, что увидит еще раз Анну. Дольше обманывать себя было - пустым делом. Всем своим существом Маркус любил своенравную англичанку, Любил, чтобы не вмещало в себя это избитое слово, сердце упорно заполнялось светом при одном только упоминании ее имени - призрачной тенью мелькавшей в воспоминаниях.

Он обознался...

--

Едва выносимо было изо дня в день принимать прежние условия жизни, которые считались апогеем желаемого. Страшно было признавать, что страх овладевает тобой, заполняя каждую клеточку тела. Нельзя сказать, что все изменилось, но перемены молчаливой толпой стояли под дверью и терпеливо ждали.

Жизнь прекрасно текла без унизительного ощущения никчемности. Как было удобно отмахиваться от вопящего чувства собственного достоинства. Чести нет, как и честности, нет раскаяния, сожалений, боли, обид и человечности. Оглядываться в прошлое и поддаваться воспоминаниям было занятием бесполезным и болезненным, учитывая, что в жизни последний раз испытывать раздирающую изнутри грудь боль приходилось крайне давно. Нет души и болеть нечему. Но что тогда с грудной клеткой? Что там так распирает, пытается вырваться наружу, мешает дышать? Когда успел возродиться этот атрибут морали? Жужжащие отголоски, остатки души и чувств оставляли след красной тонкой линией и упорно тянулись, влачились изо дня в день, почти незаметные, но столь же трудно истребляемые, как тараканы.

Трудно было сохранять все ту же невозмутимую и уверенную мину, которая служила броней для окружающего мира. Думать, двигаться, приходить к выводам, предвидеть, учитывать миллионы мелочей...

Зеркало отражало лицо изнуренное и несчастное, но выхоленное, не смотря на худобу и обтянутые кожей скулы.

Ежедневный рацион Маркуса сузился до пары литров крепкого кофе, воды, нескольких яиц, сваренных в всмятку и рыбы, отваренной, жареной или сырой-суси и пары пачек сигарет.

Шум воды, льющейся из крана, прилегающей к комнате отдыха уборной, будто впитывал в себя сочащиеся из тела отчаяние и усталость. Дизайнерская раковина из бронзы, с восточным орнаментом медленно наполнялась кристально чистой водой. Маркус стоял над ней, упершись руками в бортик подставки. Казалось кран подключен к его внутренностям и из него выливаются накопившиеся эмоции, которые никогда не найдут своего выхода посредством мимики, жестов и слов.

В комнате было абсолютно тихо. Закрыв глаза, Маркус сделал глубокий вдох и с трудом оторвавшись от своей опоры вытер мокрое лицо мягким полотенцем. За окном едва начинало смеркаться. Через пару часов офис "Лесо" оживет и гнетущая тишина заполнит уши, вытесняя безмолвный крик отчаяния и безнадежности, который периодически стихал, чтобы спеть загробную, тяжелую песню в голове Дэнвуда.

Жизнь исполнительного директора "Лесо де Прош" окончательно превратилась в ночной кошмар наяву - выматывающий и безжалостный.

Компанию трясло от проводимой проверки, которая была явно "заказана" представителями власти, которые слишком давно точили зуб на "Лесо де Прош". И теперь не один острый зуб, а несколько рядов острых, как лезвие бритвы, вспарывали нутро главного офиса торговой сети, вываливая наружу гниющую зловонную начинку.

Викки превзошла саму себя. Маркус подозревал, что в стенах компании завелась не одна крыса и проверяющие действовали исключительно по наводке. Документация едва успевала претерпевать метаморфозы и приобретать удобоваримые законные рамки.

Но не так изнуряюще была мадемуазель Суазей, со своими ищейками, как последняя выходка благоверной женушки Дэнвуда.

- "Выходка", - Маркус горько хмыкнул и в глазах промелькнула безнадежность.

Краткий отпуск Магды, неизменной кухарки в доме Шарлин, закончился вместе с жизнью несчастной женщины.

Одно дело угрожать жизни, несговорчивым партнерам "Лесо" или даже лишать их этого ценного дара, но совершенно другое скрывать труп ни в чем не повинной женщины. А именно этого потребовала Шарлин, когда Маркус, вернувшись неделю назад домой, поздно ночью, застал жену посреди гостиной в компании ее "приближенных". Все как один были под кайфом. В доме гремела музыка, Шарлин танцевала босиком посреди творившейся вакханалии, в углу у окна на кушетке парочка самозабвенно занималась сексом, не обращая внимания на окружающих. Да что там! Окружающие отвечали полной взаимностью, подначивая к вакханалии.

Маркус с омерзением отвернулся, но тут же замер, как вкопанный.

Все было бы "как всегда", если бы не одна бросающаяся в глаза деталь. Ужасная по своей жестокости, настолько, что даже Маркус несколько раз закрыл и открыл глаза, в надежде, что страшная картина всего лишь галлюцинация. Не в силах осознать происходившее и поставить открывшуюся картину на одну полку с реальностью, он впервые в жизни, пожалел, о своем выборе. Деньги, оказывается, не все могли окупить.

У подножия лестницы с неестественно вывернутой головой лежала Магда. Одетая в неизменную форму с белоснежным фартуком и чепцом, скрывающем волосы женщины. Волосы выбились из-под головного убора и седина тускло отражала приглушенный свет. Магда лежала на боку, ее остекленевшие глаза смотрели прямо на входную дверь, словно ждали когда кто-нибудь поспешит на помощь, вот-вот вернется мсье Дэнвуд или из своей каморки возникнет Берней.

Неестественное веселье, порожденное наркотиками и алкоголем, грохочущая музыка и разносившиеся по гостиной стоны, заставили Маркуса содрогнуться от омерзения. Он опустился на колени перед неподвижным телом Магды и сдерживая рвущийся наружу крик приложил пальцы к шее женщины.

- О! А вот и ты! - Шарлин наконец таки заметила присутствие мужа.

Едва пошатываясь, она подошла, совершенно не скрывая своей веселости.

- Убери тут! Ну, ты знаешь, что куда... По-дальше....хи-хи...по-глубже. Ой, как она мне надоела. Корова толстая! Ну, убери же...

Едва пошатываясь Шарлин пнула труп ногой и направилась обратно в гостиную, неуклюже опустилась на колени перед стеклянным столиком, на котором белели коротенькие полоски и вдохнула сначала одной ноздрей, а потом другой, после чего зажмурилась от удовольствия, откинула голову назад и засмеялась.

Оторвав дрожащие пальцы от холодной кожи распростертого тела невинного человека, Маркус со звериным криком дернул жену за руку и швырнул ее на пол, после чего широкими шагами дошел до стерео-системы в гостиной и срывая колонки, каждую приложил к стене, с такой силой, что пластик рассыпался миллионами осколков. Словно из ниоткуда тут же появился Дефанис. Он помог подняться Шарлин и осмотрел ее, пока Дэнвуд вытянул за волосы дорогих гостей и выкинул их на улицу прямо посреди дороги. Как жаль, что все они были под анестезией наркотиков и сопротивлялись слишком вяло.

Дефанис злобно оскалился и дернулся в сторону Маркуса, но Шарлин перехватила его за рукав.

Подожди.., - она вытерла рукой струйку крови в уголке рта и ухмыльнулась. - Ему еще убирать тут.

Она кивнула в сторону тела Магды и рассмеялась.

Но тут Дефанис почувствовал, как его дернули за воротник и с невероятной силой швырнули в сторону. Он даже удивился силе хлипкого на вид Дэнвуда.

Вернувшись к ползающей на четвереньках жене, Маркус схватил ее за платье, которое тут же затрещало по швам, резко поднял на ноги и закричал зверем:

Что ты натворила? Тва-а-а-а-рь! Ты чудовище!!! Это же Магда!!!

Дефанис молча подлетел и взял в захват голову Маркуса, крепко сдавив за шею.

Наглая улыбка Шарлин, совершенно выбила из Маркуса последнее, что заставляло его жить с этим человеком. А была ли она человеком? За одну секунду он понял сколько грязи нагрузил на себя за все годы брака с Шарлин, да и все вокруг: стены, мебель, полы, окна, словно перестали отражать свет, а предстали темными от разводов крови и фекалий. Этот дом был гнездом химеры: его жены, денег и смерти, предательства, лжи, подлости и зла.

- Убери от меня руки! Как ты смеешь? - Шарлин вяло отмахивалась.

Хрупкая шея жены была слишком близко, так заманчиво близко, стоило только положить на нее ладони и посильнее сжать пальцы, подержать по-дольше, наслаждаясь хрустом и видом вылезающих от удушья глаз. Маркус видел, как пульсирует жила с кровью, если таковая вообще имелась в теле этого уродливого существа. Но ее головорез не даст ему добраться до благоверной. Будь он проклят!

- Эта дура, опоздала с ужином. Еще извиняться пришла. Ну, я разозлилась. Вот кто ей разрешал подниматься ко мне в комнату? Пусть вот сейчас по извиняется!!! Надоела она мне. Убери эту груду жира из моего дома...

Шарлин пьяно пошатнулась.

- Да отпусти ты его... Этот трус только руками машет. Ему никогда не хватит смелости ни на что, - последние слова Шарлин произнесла нарочито четко и медленно. - Он же не хочет закончить как она, или еще по-хуже?

Легкость, с которой Шарлин убила невинного человека, чистого, доброго стало последней каплей, которая переполнила чашу терпения Маркуса. Вырвавшись из скрюченных от потрясения рук мужа Шарлин, мутным взором обвела гостиную и наткнувшись взглядом на стакан с зеленоватой жидкостью, подхватила выпивку и направилась к лестнице. Дефанис безмолвной тенью последовал за ней.

Невидящим взором Маркус проводил фигуру жены и ее телохранителя, они поднялись наверх, оставив его наедине с бездыханным телом кухарки.

"Где Берней, будь он проклят?" - подумал Маркус, опускаясь в полнейшем отчаянии на колени. Он прижался щекой к голове Магды, его плечи затряслись, рот скривился и из глаз потекла теплая жидкость. Маркус хотел плакал в голос, кричать, и выть, но то, что вытекало из глас не сопроводил ни один звук из его груди. Маркус тихо попросил у Магды прощения. Спустя пару часов, когда слезы иссякли и на смену пришла пустота, Дэнвуд сорвал тяжелые портьеры с одного из окон, аккуратно переложил тело женщины и бережно укутал, словно она спала и могла проснуться.

Подняв на руки застывающее тело, Маркус спустился в гараж и уложил сверток на заднее сидение. Он выехал из ворот и неторопливо поехал по дороге, в последнюю прогулку по любимому городу милой Магды. Как она всегда говорила "счастье, жить в Париже, и остаться в нем после жизни - было бы еще большим счастьем..."

Полнейшая пустота заполняла каждую клеточку организма Дэнвуда. Только в голове предательски исправно работал мозг. Огни улиц, мерцающие рекламные баннеры, изящно подсвеченные здания отражались в мокрых, после дождя зеркалах дорог, а он все думал...

Постепенно мысли сложились в последовательную цепочку, глаза заледенели, лицо не переменило выражения, ни, когда он своими руками выбирал роскошный гроб, чтобы хоть как-то отплатить дать уважения к погибшей женщине, ни когда вызвал Ласура, чтобы тот помог ему с похоронами. Самому Маркусу казалось все происходившее отрывком из драматического фильма с плохим окончанием, которым еще и не пахнет, но уверенность в отсутствии хэппиэнда такая, будто заранее дали прочитать сценарий. Дэнвуд смотрел как Акри переодевает Магду в чистую одежду, которую Маркус также предусмотрительно купил в круглосуточном элитном торговом центре. Обнаженное, грузное тело женщины едва уместилось на столе в комнатушке смотрителя кладбища Савуара Дальриля.

Акри примчался так быстро, как только смог. Столь поздние "вызовы" босса не сулили ничего приятного и Акри мысленно подготовился к очередной испорченной ночи. Но даже помощник Дэнвуда, повидавший и сделавший достаточно мерзостей по распоряжению работодателей, испытал настоящий шок, когда увидел на столе коченеющий труп кухарки Магды, которая на его памяти всегда отличалась крайним радушием, что само по себе удивительно - жизнь прислуги в доме мадам Гэттар напоминала наспех состряпанную репетицию мук Ада.

Дэнвуд стоял прислонившись спиной к стене, бледный, изнуренный с пустыми глазами, скрестив на груди руки. Когда появился Акри, он молча бросил ему пакет с одеждой и кивнул на тело. Растерянно хлопая глазами Акри наклонился, поднял одежду, замялся в нерешительности и еще раз взглянул на босса, едва ли не умоляющим взглядом. Реакции от Дэнвуда не последовало.

Дрожащими руками Акри с дуру смахнул чепец с головы женщины, но тут же об этом пожалел. Чистый спереди, он насквозь пропитался кровью с затылка. К горлу подкатила тошнота, но сцепив зубы Ласур отбросил окровавленную тряпку на пол и стал расстегивать пуговицы на форменном платье. Коченеющее тело казалось весило тонну, Акри едва не сорвал живот стягивая одежду с трупа. Когда дело дошло до нижнего белья у Акри затряслась нижняя губа, стащив по-старушечьи широкие бюстгальтер и трусы он краем глаза заметил как Дэнвуд принес таз с водой и губкой. Расставив все на столе Маркус вернулся на то место где стоял и принял ту же самую позу. Уставившись пустыми глазами на своего помощника Дэнвуд вновь превратился в жуткую статую, от чего у Акри поползли мурашки по спине. Его полуночное "задание" и так попахивало сюжетом для Стивена Кинга: абсолютная тишина, одинокая лампочка без плафона на потолке, труп и притихший гробовщик за дверью, дожидающийся своего выхода.

Пересиливая отвращение, которого Маркус стыдился, он не позволил себе ни на секунду отвести взгляда от представшей перед взором картины, будто в наказание бушующей внутри чистоплюйности.

Вопреки распоряжению Шарлин и заведенной традиции отвозить подобные "свертки" в Мёдоу, Маркус опустошил ближайший банкомат и пообещав уладить вопрос с бумагами смотрителю кладбища - мсье Дальрилю, которого разбудил среди ночи. Тесть был в хороших отношениях с Савуаром , не раз и не два приходилось договариваться за элитные участки для старых друзей семьи, за которых радели родственники. Дэнвуд распорядился похоронить Магду на выкупленном фамильном участке земли на кладбище Пер-Лашез, там где был заготовлен участок и для Шарлин, и для самого Маркуса.

- Мсье Дэнвуд, а что с надгробием, - в дверь просунулся длинный нос Савуара.

Имя!

Похоронить Магду под ее собственным именем будет крайне неосмотрительно....пока.

- Только имя. Магда, - Дэнвуд приложил пальцы к переносице, сильно нажал и зажмурился.

Мсье Савуар удивленно поднял брови, но промолчал.

Через время, после эксгумации, добавишь и фамилию.

Эксгумации?

Заметив легкую панику в глазах смотрителя, Маркус сунул руку в пиджак, нащупал во внутреннем кармане толстую пачку, достал и бросил ее старику.

Позже, Савуар. Позже. Не переживай.

- -

Безупречно чистый кабинет Маркуса являл собой яркий контраст с его внутренним, заполненным грязью миром. Сидя за столом, он поглощал глазами расплывающийся на горизонте закат. Рука Маркуса лежала на поверхности стола, кончики пальцем нежно поглаживали ровные края широкого, пухлого желтого конверта.

В его голове бурно ломались последние преграды, отделявшие Маркуса от реального мира, с существующим положением дел, с которым он больше мириться не мог. Чтобы пережить страх наяву, нужно пережить его в мыслях. Тяжесть принятого решения, медленно выдавливала из тела воздух, не позволяя больше сделать вдоха. И лишь тускло мерцающая в предрассветных сумерках серебряная полоска на мизинце левой руки, помогла сделать следующий вдох.

За дверью послышался грохот, через мгновенье она распахнулась и ранняя пташка - седовласый старик уборщик вкатил тележку, загруженную чистящими средствами, швабрами всех калибров, тряпками и губками. Маркус остался неподвижным и принялся рассматривать худую, но крепкую фигуру старика. Тот, даже не удосужился обвести кабинет взглядом и как ни в чем не бывало направился сначала в уборную, появился от туда через мгновение неся в руках пакет из урны, скрутил его, завязал узлом и отправил в огромный синий мешок для мусора, закрепленный на тележке. Движением фокусника старик вытащил из незаметного на форменном комбинезоне кармана новый полиэтиленовый мешок и снова скрылся в уборной, прихватив с собой тряпку и дезинфицирующее средство с распылителем. Никакого намека на брезгливость, роптания на свою участь, а только смирение, покой и благодушное выражение старческого лица. Маркус задумался и вновь отвернулся к окну.

Небо розовело, хвастаясь удивительной чистотой и полным отсутствием облаков. Ничто солнцу сегодня не будет препятствовать, греть носы привередливых парижан. Весна вовсе не добавляла в душе света, тело не ощущало никакого подъема. Внезапно на Маркуса накатила волна депрессии. Прозрачное стекло окна казалось в такой манящей близости, казалось только стоит немного нажать на него и эта прозрачность треснет с сочным хрустом и рассыпется на миллион ослепительных осколков. Чистый холодный воздух остудит горячую кожу, мгновение полета и искупляющая тьма остановит навсегда вышедшую из под контроля жизнь...

- О! Мсье! Простите пожалуйста. Я... не заметил.

Уборщик добрался до стола и хотел было вытереть пыль с его поверхности, кресло стояло неровно. Старик решил поправить, чтобы никто не сказал, что он халтурит и пренебрегает своими обязанностями,взялся за спинку и почувствовав тяжесть, ахнул и не на шутку испугался, когда увидел пустые глаза Маркуса Дэнвуда. Удержавшись от испуганного вскрика, старик начал рассыпаться в извинениях и помня главное условие своего труда: убирать лишь в пустых помещениях, чтобы никому не мешать и не отвлекать от работы, побросал все в тележку и с завидной поспешностью скрылся за дверью, проклиная себя за невнимательность. Маркус усмехнулся. В глаза снова бросился желтый конверт.

Он тяжело поднялся, взял конверт и направился к сейфу - неприметной деревянной панели, рядом с дверью, которая, казалось, была простым элементом декора. Нажав на противоположные по диагонали концы, послышался щелчок и поверхность подалась вперед, открывая стальную дверцу сейфа, о котором не знал никто, кроме Дэнвуда и фирмы, установившей этот кладезь безопасности и сохранности. Закрыв сейф, и защелкнув панель, Маркус вернулся к столу и тяжело опустился в кресло. Он обхватил голову руками и согнулся. Хорошо, что до прихода Фарит еще не меньше часа, уборщик тоже больше не сунется сюда, старик явно забился где-нибудь в общественном туалете на первом этаже и дрожит от страха.

Плечи Маркуса затряслись. Со стороны могло показаться, что он смеется. Но только безумие могло бы сейчас вырвать из его рта смех, а провидение было не настолько великодушно к этому человеку. Впервые в своей "взрослой", удавшейся жизни, Маркус Дэнвуд плакал. Плакал от души, ощущая себя полным ничтожеством, склонившись перед мудростью судьбы, которая все таки выжала из его утробы и сознания последние капли человечности.

Утро выдалось на редкость чудесным. Погода баловала брызжущими потоками солнечных лучей и наконец таки представилась возможность одеть новые туфельки, которые Фарит купила спонтанно и неожиданно для самой себя на последние деньги с прошлой зарплаты. Она могла побиться об заклад что минимум пятеро мужчин проводили ее долгими взглядами, пока она шла от метро в офис. Напевая под нос Dernire Dance, Фарит впорхнула в лифт. В ее хорошенькой головке параллельно словам легкомысленной песни выстраивался распорядок дня, что действовало на молодую женщину, легким успокоительным. Дел было невпроворот и поддаться панике можно было несколько раз, только до обеда. Аврал вещь непредсказуемая и дурная по своей природе, а потому самое ответственно Фарит всегда планировала сделать с утра, когда работоспособность была на пике.

Миновав длинный коридор женщина зашла в приемную, которую за глаза называла личным кабинетом и где сама тщательно следила за порядком. Девушка сняла легкий плащ, цветастый шейный платок и убрала вещи в встроенный шкаф, включила компьютер и пока он загружается, решила немного освежить пышный куст орхидей, который был единственным живым украшением в приемной. Подхватив маленькую, пухлую бутылочку с распылителем Фарит по привычке направилась набрать в нее воды в прилегающей комнатке, где располагалось небольшая кухня. Чай-кофе-вода и т.п., в общем все что боссу взбредет в голову. Но вдруг, боковым зрением Фарит уловила движение в двери и обернулась. Проем почти весь заслоняла высокая, привлекательная мужская фигура.

- Bonjour, - бархатистый мужской голос с приятной хрипотцой, приятно облетел кабинет.

Невольно Фарит улыбнулась, но тут же одернула себя, напомнив что находится на работе.

- Bonjour messieurs. Pardone, vous avez un rendez-vous avec messieurs Dènvood?*(* Доброе утро. У вас назначена встреча с мсье Дэнвудом? - фр)

- No, - незнакомец сделал шаг вперед и свет упал на его лицо.

Губы Фарит удивленно приоткрылись и глуповатая, рассеянная улыбка вырвалась на ее смуглое лицо. Мужчина... Во всех смыслах, какие только имелись в этом грешном мире. Прекрасное молодое лицо, лишенное фальшивого флирта, намеков и тайных страстей. Открытое, спокойное, полное достоинства и ... скромности. Белокурые густые волосы, были удачно подстрижены и единственным проблеском индивидуальности была короткая щетина на щеках и подбородке.

Глаза незнакомца погрустнели и Фарит заметила, что он немного растерялся.

- Vous avez quelque chose d'urgent ? (У вас что-то срочное?- фр)- Фарит отставила в сторону распылитель и плавно подошла к своему столу, взяла увесистый органайзер и нацепив очки на нос, стала просматривать расписание Дэнвуда на сегодня.

- Oui. Une question de vie ou de mort...(Да. Вопрос жизни и смерти- фр)

Карие глаза светились неподдельной тревогой и сердце Фарит сжалось. Ну, как ему можно отказать?

- Je pense que je serai en mesure de vous aider. Par messieurs Dènvood sera quelques instants quand il s'agit dans le bureau. Mais il faut attendre. Vous êtes venu trop tôt. (Думаю, что я смогу вам помочь. У мсье Дэнвуда будет несколько минут, когда он придет в офис. Но вам придется подождать. Вы слишком рано пришли. - фр)

Фарит жестом предложила незнакомцу присесть и смакуя момент спросила:

- Puis-je savoir votre nom? (Позвольте узнать ваше имя?- фр)

Маркус не заметил как задремал. Из приемной доносились голоса. Подняв свинцовую голову, он ощутил болевой спазм. Начиналась мигрень. Хорошо, что Фарит пришла. Маркус нажал кнопку интеркома.

- Фарит, доброе утро. Будь любезна, принеси пару таблеток аспирина и стакан воды.

- Мсье Дэнвуд? - секретарь не смогла скрыть удивления в голосе. Последовала короткая пауза. - Да конечно. Сию секунду.

Дэнвуд чувствовал себя отвратительно. Казалось, что на нем всю ночь скакали скинхеды с Сен-Мартан. Маркус зашел в уборную, намочил холодной водой полотенце и приложил его к лицу, мгновенно почувствовав облегчение. дверь мягко хлопнула и по паркету зацокотали каблучки, по направлению к столу. Пауза. Небольшая заминка. Каблучки задумались и решительно зацокотали в уборную.

Как обычно серьезная и строго одетая Фарит, не задавая лишних вопросов протянула таблетки и стакан с водой.

Дэнвуд молча принял пилюли, закинул их в рот и сделал большой глоток. Закинул голову и почувствовал как лекарство прошло по пищеводу.

- Спасибо, - он протянул стакан и снова приложил полотенце к лицу.

Каблучки так и не застучали снова. Что такое?

- Я слушаю, - промямлил Маркус в полотенце.

- Мсье Дэнвуд. Там в приемной, к вам посетитель.

- Избавься. Меня сегодня нет. Ни для кого!

- Но у него вопрос жизни и смерти! Как он сам выразился, - подобная настойчивость не была свойственна Фарит. Маркус нахмурился, резко поднялся со стула и запустил полотенце в стену и заорал:

- Я что-то неясно сказал?!

Фарит съежилась от крика и опустила глаза.

- Извините, мсье.

Взяв себя в руки Фарит позволила себе взглянуть на босса и едва не отшатнулась. Дэгнвуд стоял бледный как смерть, будто из него разом улетучилась вся кровь. Немигающим взором он смотрел куда-то ей за спину.

- Je vous ferai pas beaucoup de temps, Marсus*(Я не отниму у тебя много времени, Маркус- фр), - раздался бархатистый голос.

Фарит обернулась и представила, что сейчас устроит Дэнвуд. Босс ненавидел самовольные выходки от кого бы то ни было и в первую очередь от посетителей. Ее захлестнул ужас, но прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Дэнвуд остановил ее жестом. Рука с длинными, изящными пальцами взлетела вверх, но замерла на пол пути...

- Все в порядке, Фарит. Проследи чтобы нас никто не беспокоил. Для всех я сегодня в ЛаДефэнс* (* La Défense - (Дефанс) - деловой район Парижа)..

В глазах Фарит промелькнуло недоумение, но она как обычно прикусила язык, вышла из кабинета и плотно прикрыла за собой дверь.

Маркусу казалось, что он увидел призрака. Уж слишком это молодое, красивое, одухотворенное лицо не вписывалось в нездоровую, развращенную среду, в которой обитал он сам. Взяв себя в руки, Дэнвуд протянул ладонь и ощутил крепкое рукопожатие.

- Здравствуй, Серж.