Хозяйка Бруно (СИ)

26, 27, 28 глава

-26-

Заявление из парижского суда, бесстрастно повествовало, что более десятка лет супружеской жизни стали пределом возможностей терпения и сил Маркуса Дэнвуда. Помимо устроенного Маркусом хаоса в «Лесо де Прош», он с нездоровым удовольствием подал документы на развод.

Напоминая мраморную статую, которая была бы украшением любому именитому музею Европы, Шарлин сидела в кресле, в своей спальне и немигающим взором смотрела на толстую стопку бумаг. Ее сердце билось ровно и спокойно, иногда уголок ее точеных, красивых губ подрагивал от довольной улыбки. Она много времени провела на долгих предварительных слушаниях и по большей части в полном молчании. Свои бешеные деньги, которые она щедро и исправно платила, рьяно отрабатывала армия адвокатов и юристов.

Никому в голову не могло прийти, что Дэнвуд тронется умом и самовольно сдаст кипу грязного белья компании в руки Виктории Суазей, которая так вовремя осаждала офис "Лесо де Прош" с внеплановой проверкой. Сразу после этого он будто сквозь землю провалился. О его местонахождении не знал никто, даже его закадычный друг Жильи. Границу под своей фамилией он не пересекал, но с него станется, паспорт на чужое имя не было проблемой сделать, состоятельным людям с определенными связями. Шарлин дернула и за эту ниточку, но люди, которые могли ему подсобить в поддельных документах, также пожимали плечами. Эта беспомощность вывела Шарлин из себя и она поняла, что несколько недооценивала своего супруга, но быстро взяв себя в руки, она превратилась в ожидание. Что, что, а терпеть и ждать она умела...

Довольные лица жандармов, которые взяли ее под стражу, после того, как окружной судья выписал ордер на арест мадам Гэттар, едва ли не сладострастно облизывались, видя перед собой воплощение женской красоты и порока. Кто-то из этих неудачников, которым жизнь не давала большего удовольствия, чем скучный и обязательный секс с женой, довольно улыбались, а на их неухоженных и обрюзгших лицах читалось торжество справедливости, которую так любят малоимущие.

С каким же удовольствием Шарлин взирала на их лица буквально через час, когда ее адвокат в роскошном костюме, с запонками из белого золота, без лишней шумихи вывел свою дражайшую клиентку, пообещав, на голову всем, кто оскорбил мадам даже недобрым взглядом, самые страшные муки, на которые способен административный аппарат министерства внутренних дел. Шарлин знала, что обвинение предъявят только в рамках расследования коммерческих преступлений, а потому была спокойна и талантливо изображала недоумение и растерянность.

Другое дело, если бы он сделал ставку на уголовное дело, если бы имел доказательства ее прямой вины, по исчезновению отдельных персон. Благо, что таких козырей она никогда не вкладывала ему в руки.

Из ванной комнаты вышел Петер. Он был полностью обнажен, коже влажная и раскрасневшаяся, после горячего душа. Взгляд Шарлин скользнул по его прекрасному, накаченному телу, которым Дефанис заслуженно гордился и задержался в районе паха.

Раскладывая по полочкам план мести, Шарлин поставила этот увлекательный процесс на паузу, с небольшой неохотой. Обдумывание тех мук, которые предстояли Дэнвуду, доставляло ей почти физическое удовольствие, апогеем которого должно было стать наказание этой английской сучки. Разумеется ее муженек был сейчас с ней.

Отлично! Пусть наслаждается. Пусть погрязнет в удовольствии и упоении, с этой девкой, тем больнее будет потом... Мадам Гэттар подошла к своему телохранителю и медленно сняла одежду. Дефанису и меньшего намека всегда хватало. Он повалил ее прямо на пол, зная, как она любит грубые ласки.

Шарлин давно был безразличен Маркус, как муж и ей всегда было плевать на него как на человека. Красивая, полезная игрушка - вот определение для Дэнвуда, которая она ему дала. Она вертела им как марионеткой на стальных ниточках, будучи полностью уверенная, что они никогда не оборвутся, а потому ее манипуляции со временем принимали все более изощренную форму.

Без зазрения совести Шарлин бросала его в самую гущу финансовыx маxинаций "Лесо де Прош", порой ее даже доводило до бешенства то обстоятельство, что Маркус выxодит суxим и воды, xотя ей был только на руку подобный расклад –она дальше могла без оглядки прожигать жизнь в клубаx, напиваясь до беспамятства, засыпать нос до отказа кокаином и наслаждаться тем, что возвращается домой без трусиков и изрядно попользованная неизвестно кем в женском туалете. Шарлин знала, что ее деньги навсегда привяжут мужа к ней, потому что нет тяжелее камня из бумажных купюр, который привязанный к ногам брачными узами, утянет алчного паренька на самое дно роскошной жизни.

Маркус оставил письменные распоряжения в юридическом бюро Огюста Солея, чтобы адвокаты передали документы для бракоразводного процесса в суд, упростив процедуру до нельзя полным отказом от каких-либо материальных претензий, одновременно он сложил с себя полномочия исполнительного директора «Лесо де Прош Коммерс», чем поверг всю верхушку компании в смятение, а своего личного помощника Акри Ласура – в панику.

По предварительным оценкам бракоразводный процесс во Франции без «отягчающих» обстоятельств в виде имущественных претензий и «раздела детей» должен был занять не более трех месяцев. В голове непроизвольно вырисовывалась поэтапная стратегия судебного разбирательства.

Дело «Дэнвуда» будет передано в трибунал большого процесса, потому что именно в их компетенцию входит разбирательство гражданских дел имущественного характера с суммой иска свыше 30 000 франков, а также значительного числа четко определенных категорий дел: споры о недвижимости, о браке и разводе, об усыновлении, о гражданстве и др.

Тот факт, что Маркус отказался от имущественных и финансовых притязаний, еще не значило, что и его жена поступит так же. Шарлин собиралась вытянуть из него все, до чего только смогут дотянутся ее наманикюренные пальчики. На изнанку вывернут все, что было подарено или куплено, все кредитки; последует детальный разбор расходов, наличие заграничных счетов и недвижимости.

В первую очередь на Маркуса натравят свору аудиторов. А параллельно финансовым ищейкам, будет работать банда Дефаниса. И если первые будут действовать в рамках закона: проверят законность его деятельности в «Лесо де Прош» и «чистоту» проводимых сделок с партнерами, то вторые буду землю рыть зубами в поисках испарившегося Дэнвуда.

Другими словами на него скинут все грехи, которые только можно. За то время, что Маркус работал на шестую по величине торговую сеть Франции, его основной задачей было идеальное сокрытие нечистоплотности в отношении поставщиков, вплоть до криминала и столь полюбившиеся Шарлин в последнее время операции по отмыванию денег.

В глазах Шарлин, Маркус не отличался особым умом, поэтому на него спокойно вешали самую грязную работу, а впечатляющие результаты на этом скользком поприще списывались на командную работу узкого круга доверенных лиц, которые входили в руководство.

Однако сейчас стоило подстраховаться и убедиться, что недалекий муженек не припасет в рукаве козырь в виде компромата по-серьезнее, если уж ему не хватило ума сидеть и не рыпаться в золотой клетке.

Многие годы он тянул на себе ответственность за поддержание благосостояния семейства Гэттар, однако, хорошее цирковое представление поможет отвести особые меры предосторожности, на которые так часто любила идти Шарлин, чтобы успокоить себя, как это было с ныне покойным мсье Годралье, который закончил свой жизненный путь в сточной канаве, когда начал «копать» под «Лесо де Прош».

Дефанис как раз, перешел к кульминации своих резких и мощных движений, о чем свидетельствовали громкие крики экстаза Шарлин, когда вой полицейских сирен с улицы, привлек его внимание.

В особняк мадам Гэттар на бульваре Сен-Жермен нагрянул отряд полиции с ордером на арест Шарлин Луизы Гэттар.

Учтиво поинтересовавшись у комиссара, не желает ли тот чая, Берней отдал последнюю дань своим обязанностям и сообщил, что мадам у себя на верху, а потому господа могут присесть и подождать ее, пока он осведомит ее о прибытии полиции, испытывая непонятное внутреннее ликование, Берней догадывался, что мсье Дэнвуд соизволил исчерпать свое терпение, в отношении своей супруги.

Проснувшись утром пару недель назад, после очередной вечеринки мадам Гэттар, дворецкий ожидал увидеть традиционный разгром. Накануне подобных сабантуев, он взял за правило принимать снотворное, одевать берруши и замыкать дверь в свою комнату.

И все было бы как всегда, и все шло по уже заученному наизусть сценарию: перевернутая мебель, пустые и не совсем бутылки на каждом углу, разбитые стаканы и белая дрянь на каждом столе, тумбочке и даже на полу, если бы не странные пятна у подножия лестницы.

Как будто пролили вино, или сок и вытерли наспех в полутьме, но присмотревшись повнимательнее, Берней с ужасом понял, что здесь вытирали кровь. Волнение усилилось, когда Берней не нашел Магды и пространные объяснения мадам, что она уволилась и ему стоит озадачиться поисками новой кухарки, вовсе его не успокоили.

Подозревая худшее, Берней тем не менее попытался навести справки у родственников Магды, но те также не знали о том, что она уволилась. Тем более странно, что комната Магды осталась нетронутой, ее вещи были на месте и кровать словно подготовлена ко сну, вот только явно на ней никто не спал, той злополучной ночью, когда мадам изволила веселиться с друзьями.

Повторяя в мыслях словно мантру "мсье Дэнвуд во всем разберется", Берней тайком хлестал сердечные капли и по прежнему верно служил дому Гэттаров, вот только те пятна, упорно стояли перед глазами... Шестое чувство подсказало Бернею не трогать их и как всегда чутье не подвело старика. Две недели он морочил голову прислуге, о том что пятна серьезные и он лично вызовет работников химчистке, не доверяя, дорогой ворс в неопытные молодые руки горничных.

- Мадам спустится через несколько минут, - Берней специально спустился на лифте, чтобы не ходить лишний раз по злополучной лестнице.

Не теряя времени, комиссар попросил собрать всю прислугу в гостиной. Каково же было его удивление, когда вместо десятка слуг, появились две горничные - средних лет женщины, шофер, повар и сам Берней. На его удивленный взгляд Берней пожал плечами и сказал, что у мадам высокие запросы и редко кому из прислуги удается ей угодить.

Вопросы, которые задавал комиссар касались исключительно Магды и ее отношений с хозяйкой и хозяином особняка.

Побледнев, словно смерть, Берней почувствовал, как сжалось его горло в болезненной судороге. Его самые худшие опасения подтвердились. Но если на счет мадам Гэттар все было ясно, то почему тогда комиссара волновало и положение мсье Дэнвуда, его работа и семейная жизнь?

Заметив растерянность дворецкого, комиссар посоветовал ему почитать сегодняшние газеты.

Опросив немногочисленный штат, комиссар сделал заметки и стал обыскивать дом. Семь человек в полном боевом обмундировании, явно из спецподразделения заняли свои позиции в ожидании и стояли, как вкопанные. Проявляя учтивость Берней подошел к каждому и предложил прохладительные напитки. Все отказались. Переживая за комфортное пребывание, столь необычной публики, Берней все же позволил себе убавить температуру на системе кондиционирования воздуха. Все бойцы просто истекали потом.

Комиссар оказался смышленым малым и уже через двадцать минут, на лестнице по пластунски ползали два эксперта в специальной униформе, прозрачных пластиковых очках, масках и перчатках. За полтора часа обыска, в доме было найдено двести сорок граммов героина. Составляя протокол, комиссар сильно нервничал и поглядывал на часы.

Берней за неимением другого занятия, подошел к журнальному столику в холле и развернул свежий выпуск Либерасьон. На первой полосе красовался заголовок огромными буквами: "Скандальная честность исполнительного директора "Лесо де Прош".

По мере того, как глаза старика плавно скользили со строки на строку, его лоб все глубже пересекала складка. Поступок Дэнвуда перечеркивал личное мнение Бернея относительно хозяина и заставил его глубоко задуматься, относительно причин побудивших столь законченного циника, как мсье Маркус добровольно положить голову на плаху.

Берней замечал, что с мсье происходят странные изменения. Обычно хозяин бесстрастно воспринимал выходки жены, ее жалобы и приказы, остекленевшие глаза его при этом напоминали два кусочка льда и лишь горькая ирония скрывалась за красивыми чертами. Ничего из того, что в последнее время преследовало Дэнвуда: задумчивость, печаль и необъяснимая тоска, никогда не высовывались наружу так явно.

Гостиная наполнилась стрекотом раций, тихим гулом переговаривающихся экспертов-криминалистов и чувством приближающейся развязки.

Черт побери, что здесь опять происходит? - возмущенный возглас мадам Гэттар пролетел по огромному холлу. Она с царственным видом спустилась по лестнице, презрительно уставившись на экспертом, которые в спецкостюмах и с длинными пинцетами, как клопы ползали на лестнице, прямо у нее под ногами. Дефанис тенью следовал за Шарлин и замер у нее за спиной, когда она остановилась с возмущением и злостью глядя на людей в форме.

Комиссар поспешил вручить ей ордер.

Мой адвокат мсье Лербо, кажется, вовремя отдал документы, на залог.

Это другое обвинение, мадам. Можете звонить мсье Лербо прямо сейчас.

Брови Шарлин сошлись на переносице и она пробежала глазами по бумаге.

- Вы обвиняетесь в убийстве Магды Роллез.

Надменная улыбка сползла с лица мадам Гэттар и не скрывая своего удовольствия комиссар поспешил украсить тонкие,холеные запястья железными браслетами, прямо поверх золотых.

--

- Густав! Густав! Куда запропастился этот старый бездарь?!

Лори Сток маленькая румяная толстушка была хозяйкой дома на улице Гербрука в Копенгагене, она сдавала всего две комнаты туристам, которых тщательно отбирала со своим мужем Густавом. Она держала свой дом в идеальной чистоте и круглый год была обеспечена постояльцами, потому что в Интеренете были выложены фотографии спален, гостиной, ванных комнат, кухни – ни намека на современный минимализм. Каждый уголок буквально дышал теплотой и уютом. Гостиницу мадам Сток, Маркусу еще давно посоветовал заядлый путешественник и его давний друг месье Флутти.

Вторую комнату на рождественские праздники сняла супружеская пара, которые были представлены Анне и Маркусу, как Грег и Петта, третья спальня была забронирована для молодого мужчины, который прибыл с Анной и Маркусом. Красивый, белокурый и молчаливый, он лишь довольно кивнул Лори, когда она показывала ему его апартаменты. Единственная просьба, которую она услышала от этого великана, достаточно удивила мадам Сток. Он предупредил, что еду будет готовить себе сам. На ее вопросительный взгляд, он ответил, что является поваром и хотя и прибывает сейчас в отпуске, но хотел бы ознакомиться с местными продуктами и пополнить копилку своих рецептов, чтобы не растерять навык. Особые надежды он возлагал на местные морепродукты и рыбу. Мадам Сток, совершенно очарованная этим молодым человеком, согласно закивала головой, заверяя, что у них в городе совершенно бесподобный рыбный рынок и она непременно даст ему координаты этой кулинарной кладези.

Молодые люди все как один сразу вызвали в Лори симпатию. Она и подумать не могла, что Энн Грейс Вистанберг, со своим братом Сержем Филлипом Вистанбергом и супругом Маркусом Риттом, были представлены ей под вымышленными именами.

Все это было бы довольно смешно, если бы не было так печально, когда Анна прочитала свои новое имя в загранпаспорте.

Вистанберг. Она даже всерьез подумывала обидеться на Маркуса, но утешила себя мыслью, что ей еще предоставится возможность ответить ему достойно, за эту нелепую шутку.

Еще в декабре визит к мистеру Шуккерману, был крайне продуктивным, да и что там греха таить, крайне приятным. Отличные кубинские сигары, которые с мимолетной жадностью предложил старый Шуккерман, вскоре заполонили своим дымом всю гостиную, став прекрасным обрамлением деликатной просьбы Маркуса, ради которой он собственно и посетил старика. Маркус посетил его тайком от Анны, довольно поздно ночью, предупредив старика, что темы их разговора будет крайне деликатной.

Выслушав Дэнвуда, Шуккерман довольно причмокнул губами и хитро прищурил глаза. Маркус почти слышал, как в голове у старого проходимца щелкает невидимый калькулятор. Черкнув пару строк на клочке бумаги, Гойя молча протянул ее Дэнвуду. Удивившись столь большой цене, Маркус поднял на старика удивленные глаза и едва не закашлялся.

- Так ведь комар носа не подточит, - почти обиженно сказал Гойя, строя из себя святую простоту.

На что Маркус не смог просто не рассмеяться и мужчины ударили по рукам, залив сделку доброй порцией кальвадоса Роже Грульт.

Загранпаспорта он забрал сразу по приезду в Эксетер с Сержем, из банковской ячейки, ключ от которой был передан курьером в аэропорту. Старый Шуккерман знал цену приватности.

Дэнвуд позаботился обо всем. Он записал Анну на прием в частную клинику, чтобы не нарушать процесс ведения беременности, обновил зимний гардероб для нее и Сержа, и заранее предупредил мадам Сток о том, что практически каждый день ей придется готовить на обед перепелок и подавать свежие огурцы с сахаром. Шел второй месяц их долгого путешествия. Анна заметно погрузнела и живот ее стал тяготить.

- Каждый день? Огурцы с сахаром?– удивилась Лори.

- Энн тревожат боли внизу живота, врачи прописали диету. А огурцы с сахаром, это ее пристрастие, - объяснил Маркус. – Беременность она переносит не совсем спокойно.

- Ах, бедняжка. У меня была та же проблема и единственным спасением от этой напасти были прогулки на свежем воздухе по утрам и травяной сбор, состав которого дай Бог памяти, где-то у меня записан. Как пить дать, ложные схватки, вот увидите, она родит раньше срока, который поставят врачи. Пойду найду свой блокнот.

- Вы просто чудо, мадам Сток, - Маркус благодарно сжал руку Лори.

Каждую ночь, перед тем как уснуть Маркус ложил руку на живот Анны и ловил каждый толчок малютки. В его глазах было столько искреннего и неподдельного счастья, что Анна просто любовалась, зная, что Дэнвуд практически лишен какой-либо сентиментальности. Они вместе настраивали громадье планов: где они будут жить, какую работу ему выбрать, чтобы содержать свою семью, как они будут проводить выходные. Изо всех сил придавая своему лицу самое беззаботное выражение, Маркус чувствовал, что его сердце разрывается от боли, потому что все это было ложью и он не был уверен, что завтра сюда не нагрянут люди Шарлин. Он и дальше намеревался ей врать, чтобы огородить Анну от страданий и переживаний. Только немного становилось легче, когда его ладонь легонько пинала крохотная ножка. Это приводило его в восторг и вселяло веру, что его жертвы можно назвать как угодно, но только не напрасными.

Каждый день, проведенный с Маркусом, был началом новой счастливой жизни для Анны, а для него это был обратный отсчет.

- Да, дорогая, - Густав взмыленный высунулся из подвала, на его толстом смешном носу повисла маленькая паутинка. – Ты в пекарню сходил? Я же тебе вчера вечером говорила, что хлеб закончился. Сейчас гости проснутся, на завтрак уже пора накрывать.

Густав, крехтя вылез, держа в руках миску с яблоками и банку домашнего брусничного джема. В дверь позвонили.

- Густав, открой, кто там, - распорядилась Лори, деловито вытирая и без того чистые руки о передник.

- Здравствуй Густав, а ну, позови сюда свою жену, - раздался веселый голос.

- Лори, дорогая. К тебе Нильда.

Не дожидаясь приглашения, закадычная подруга мадам Сток втиснулась с плетеным лотком, на котором лежало расфасованное к бумагу сливочное масло.

- Доброе утро, дорогуша. Совсем про заказ забыла? – женщины расцеловались.

- Ох, извини, совсем вылетело из головы, - скромно улыбнулась Лори, приглядывая кусок по-больше. – Густав! Почему не напомнил?!

Растерянная физиономия мужчины появилась в дверном проеме.

- Ну, так…э-э-э-э…

- Ты еще не в булочной! – взвизгнула Лори и показала ему кулачок. – А ну, бегом!

- Проходи, дорогая. Угостись чаем.

- У тебя постояльцы новые, я слышала, - закинула удочку Нильда, располагаясь на резном табурете.

- Да, одна пара из Италии – приятные люди, тихие такие. По мне даже чересчур, а вот другие – молодые, они из Англии. Парень невероятно богат. Он со своей невестой и она беременна. Бедняжка мучилась от тошноты, пока я ей не дала сбор старой Вески. А еще они с молодым человеком приехали. Он, наверное, их личный повар.... Это нечто! Ты обязана его увидеть. Боже, как он готовит! Просто подарок судьбы, очень мне помогает на кухне. Я уже думала, что меня ничто не сможет удивить в этой жизнь, а тут появляется этот Серж.... Француз, наверняка. Хоть и молчит практически постоянно, только, когда готовит, можно вырвать из него пару слов.

- Помню, помню... Густав говорил, что у тебя новая любовь. Они у тебя уже пару недель? Ох, - вздохнула Нильда, больше от облегчения, что сняла лоток с шеи, чем от сожаления, - как ты не боишься чужих людей к себе пускать.

Эта фраза произносилась ею уже семь лет подряд и обозначала только одно – потребность в деталях и подробностях о постояльцах. Попутно Нильда обшарила взглядом кухню своей подруги, подмечая новенькую посудомоечную машину и красивый кухонный стол и стулья.

- Старшенькие ничем не примечательны, а вот молодежь…- Лори посерьезнела и задумалась. – Оx, Нильда! Давно я не видела, чтобы люди так любили. Красивые у ниx отношения… И все бы хорошо, но как будто им что-то, или кто-то мешает. Парень вздрагивает, чуть ли не от каждого телефонного звонка, про дверь вообще молчу. А порой у него такой взгляд… Бррр… Мороз по коже. Словно он последний день на этом свете живет, но это только если ее нет рядом. Появляется она в комнате и он с нее глаз не сводит. А глаза печальные, печальные и одновременно счастливые. Смотрю на них и сердце не на месте… Худое приключится! Что-то тут не ладно!

- Да, ну тебя с твоими предсказаниями! Еще накаркаешь, дура старая! – всплеснула руками Нильда.- Ты масло то, выбрала?

Утро выдалось солнечным и сквозь кружевные занавески солнце хитрым узором расчертило стену над кроватью, где спала Анна. Маркус, как по будильнику каждое утро просыпался раньше нее и просто лежал рядом, любуясь родным лицом. Потом одевался и выходил на балкон покурить. В присутствии Анны он этого больше не делал, хоть и давалось ему такое ограничение с трудом. Он знал, что сейчас она проснется, потянется, пошарит рукой, чтобы найти его, а не найдя подскочит и столкнется нос к носу со своей пропажей. Лежа в ногах у Анны, они распланируют весь день и сами же нарушат половину своего расписания, поддавшись спонтанным желаниям. По вечерам Анна помогала Лори с ужином, в благодарность за травы, которые, буквально поставили ее на ноги. Тошнота отступила, впервые за полтора месяца. Поздний токсикоз вызывал серьезные опасения у врачей и Анна заметно нервничала поэтому.

Маркус проснулся. Снова такое ощущение, что его кто-то толкнул, словно невидимая сила не давала проводить ему много времени в беспамятстве сна. Веки непокорно слипались, но он хотел удлинить и без того быстро пролетающие дни на пару часов, а потому он приподнялся на локте и посмотрел на Анну. Бледность уступила место легкому румянцу, вкусная домашняя стряпня Лори и восхитительные деликатесы Сержа делали свое дело вместе с приличным расстоянием от ее родственников. Из под одеяла выглядывало соблазнительное плечо, хотя до недавнего времени Маркус даже прикасаться боялся к ее телу, настолько болезненной выглядела Анна.

Дэнвуд поднялся с постели и подошел к окну, окидывая взглядом прекрасный вид на заснеженную улицу и разноцветные дома, жмущиеся друг к другу. Первые этажи занимали всевозможные магазинчики и лавки. В своих длинных прогулках Маркус и Анна покупали безделушки и мелочи «для своего будущего дома» в подобныx лавкаx.

Серж редко их сопровождал и старался не попадаться на глаза, испытывая неловкость от того, что ему позволено находиться в таких роскошных условиях, а взамен он ничего не мог дать. Только лишь, когда Анна настаивала, чтобы он прогулялся вместе с ними, он тяжело вздыхал и кинув вопросительный взгляд на Дэнвуда, всегда получал искреннее согласие, а не одолжение.

Вчера, заплутав между домами, они оказались около небольшого живописного парка с детской площадкой посередине. На улице, прилегавшей к парку они облюбовали небольшой ресторанчик, где и пообедали чудесной запеченной рыбой. На выходе из ресторана Маркус заметил на противоположной стороне улицы вывеску «Продается». Она привлекла его внимание, еще когда он рассматривал в окно улицу ожидая заказ. Поинтересовавшись у официанта, он узнал, что это была когда-то изветная кондитерская, хозяин которой разорился в финансовый кризис, неудачно вложив сбережения.

- Смотри, Анна, - улыбнулся Маркус, - вот чем я бы хотел заниматься. – Может купим?

- Давай! – беззаботно ляпнула Анна, поддерживая шутку. – Дом небольшой, давай купим весь. Что уж мелочиться?! Всего-то четыре этажа...

Ну, как хочешь! – хитро улыбнувшись, сказал Маркус.

Легкость, с которой они обсуждали возможные приобретения, была заразительной и легкомысленной. Пора тяжелых разговоров осталась позади.

Еще раньше, не сглаживая углов, Маркус рассказал о компромате, который лично вручил главе аудиторской проверки, санкционированной вышестоящими лицами из министерства. "Лесо де Прош" давно превысило свой лимит врагов.

Наблюдая за участившимся дыханием Анны, Маркус все же старался подбирать слова, когда рассказывал про Магду. Не имея особо широких знаний в уголовной юриспруденции, Анна не могла понимать, что Маркус проходит по делу об убийстве: во-первых, как главный свидетель, а во-вторых, как соучастник.

Его неожиданное возвращение, о многом сказало Анне, но она не могла для себя не отметить разницы в чувствах, которые теперь испытывала к этому странному и сложному человеку. Ну, для начала радовало то, что она понимала, насколько Маркус хладнокровен, когда ему это нужно. Черты его характера теперь просвечивались темными пятнами сквозь блестящую мишуру харизмы.

Но по прежнему одна только мысль о Маркусе Дэнвуде заставляла закипать кровь внутри, с той разницей, что этот дивный процесс теперь не перекрывал способность мыслить трезво. Возможно организм выработал некое подобие иммунитета, на случай нового фортеля со стороны обстоятельств, который, впрочем не за горами.

В глухой тишине ночи, Анна всматривалась в красивое, худое лицо и ее сердце охватывал страх. Оставшись наедине с собой, она позволила себе задуматься о совместном будущем с Маркусом и как не старалась, воображение не позволяло рисовать радужные картины.

Смотреть правде в глаза зачастую больно и не удобно. Сложив все "за" и "против" Анна отчетливо осознала, что ей не светит большой крепкой семьи - родные не при каких условиях не примут Дэнвуда.

Остаться и жить в Эксетере?

Мозг грустно улыбнулся:

- "Чтобы каждый день отстаивать право на свободный выбор, без оглядки на совесть и извечное "должна".

Уехать?

Тогда с сопением заходилось сердце:

- "Это же все родное! Здесь детство, поддержка и все надежды..."

Решение далось трудно и при этом Анна прекрасно понимала, что предает, все свои убеждение и принципы ради человека, который сводит ее с ума и который вряд ли умрет с ней в один день старым, старым...

Эти мысли напугали Анну. Ребенок толкнулся, что болезненно отдалось в ребрах. Поменяв немного позу, Анна положила руку на живот и легонько погладила его. Испытывая небольшое раздражение от упорного отсутствия материнских чувств, она сочла за благо, что на месте по крайней мере чувство ответственности и сама себе дала время.

Это только в фильмах, слезы счастья появляются сразу с двумя полосками на тесте. У Анны радость была номинальной и скорее надуманной, чем искренней и ясной.

Доскональное копошение и желание разложить все по полочкам действовали на Анну успокаивающе, внося в катившуюся в тар-тарары жизнь, хоть какой-то порядок.

Серж!

Горло судорожно сжалось.

Глаза Анны заметались, будто сейчас Серж выпрыгнет из-за ближайшего угла, как всегда словно по мановению волшебной палочки, готовый выслушать, дать втык, если надо и просто обнять...

Каждый день они виделись всего пару раз, пока Серж не убегал на продолжительную экскурсию по Копенгагену. Он давал Анне насладиться компанией Маркуса, не отвлекая на себя ее внимания. Чувство вины сейчас обострилось у этой невероятной женщины и она все чаще смотрела на своего друга с сожалением во взгляде.

Заулыбавшись помимо воли, Анна успокоила себя, тем, что первым же делом завтра, нет, уже сегодня поговорит со своим великаном и попросит ее извинить за свинское обращение. Она была просто неблагодарной сволочью. Едва счастье замаячило на горизонте, Анна мгновенно наступила на древние грабли — друзья отходили на второй или третий план, забывались и теряли свою важность, ровно до тех пор, пока «любовь» не крутанет какой-нибудь фортель и понадобится дружеская жилетка для слез.

Не задавась лишними вопросами относительно причин, побудивших Сержа совершить ту поездку в Париж, Анна также пропустила мимо ушей, стрекочушее почти незаметное чувство, которое начинало пульсировать в груди всякий раз как она думала о своем бесценном двухметровом сокровище.

Чем бы была ее жизнь без Ватисьера, и их странных отношений, балансирующих на грани...

- Хм, - мозг скептически покосился на сердце, пока то задрав глаза кверху, насвистывало песню Джо Кокера.

Определение, как всегда ускользнуло, оставив место Сержа неизменным и священным.

Заснув под утро, Анна даже не заметила, как неслышно Маркус встал с постели.

Он гнал от себя мысли о возвращении в Эксетер, но внутренний голос беспощадно комментировал каждое мгновение:

«Это мгновение не повторится, и вот это можешь считать, что последнее. Они утекают сквозь пальцы как вода, ты не в силах задержать их… Поэтому ЗАПОМИНАЙ!».

Дэнвуд вздрогнул, выбрасывая из головы наплывшие свежие воспоминания, стоя на балкончике, который прилегал к их с Анной спальне. Морозный воздух пробрался под толстый вязанный блейзер, заморозил голые ступни, на которых условно были надеты отельные шлепки. Маркус сделал затяжку, задержал подольше дым в легких, улыбнулся и выдохнул.

Через несколько минут, он спустился вниз, переодетый и свежий.

- А, мистер Ритт! Уже проснулись… Что-то Вы рано, - мадам Сток, как раз закончила готовить ньюоки и дымящиеся шарики горкой лежали в глубокой тарелке. – Вы уходите?

- Доброе утро мадам Сток. Да, хочу сделать сюрприз для Энн, мне надо отлучиться ненадолго. Прикроете?

Он заговорщески подмигнул.

Лори покраснела от удовольствия, что ее втягивают в милую авантюру и согласно, кивнула.

- Но я не выпущу Вас из дому, пока не выпьете чаю.

- Я и сам без него не уйду! – покорно усевшись за стол, Маркус с наигранным аппетитом позавтракал, и не дав мадам Сток захватиться его в тиски женского допроса, схватил теплую куртку и вышел на улицу.

Он взял такси.

- Бельгим парк двадцать семь, - Дэнвуд протянул сто евро шоферу. - Побыстрее пожалуйста.

Язык денег считается международным, а потому повторять просьбу не пришлось. Машина припарковалась у старинного здания, где раньше располагался городской суд, а теперь были офисы юридических фирм.

Парижские адвокаты творили чудеса, но все равно руки Дэнвуда были слишком связаны во Франции. Более удобного случая не представится. Маркус вошел внутри и сразу попал в роскошный холл, к нему подошел маленького роста мужчина в строгом сером костюме, с не менее строгим выражением лица.

- Мистер Дэнвуд, я Паттон Футгерц.

- Гер Футгерц, - Дэнвуд пожал маленькую ладонь.- Я тороплюсь, если Вы понимаете.

Прозрачный намек на удаление всех «реверансов» из предстоящих действий еще раз подтвердил личное предположение Футгерца относительно нового клиента – очередные разборки слишком богатых людей. Услуги Футгерца были запредельно дорогими и позволить себе их могли только очень обеспеченные люди. По внешнему виду Денвуд на такого не тянул, но это только на первый взгляд. Паттон мог на свое усмотрение сам выбирать клиента и отказать любому, но в Денвуде его привлекло не только умение лаконично и жестко излагать суть дела, но и обxодиться без лишней волокиты и торгов. Конфиденциальность и чистоплотность в решении отдельных проблем сделали фирме Футгерца хорошее имя и именно за твердые гарантии клиенты платили огромные деньги.

- Желаете чай или кофе? – по пути предложил Футгерц.

Двойной эспрессо, - от чая мадам Сток у Дэнвуда слипались глаза.

Паттон быстро отдал указания своему секретарю и подобострастно сложив руки, обратился в слух. Необходимая документация будет готова через десять дней и все указания мистера Дэнвуда, он обещал выполнить в точности с полученными инструкциями. Мужчины расстались в крайне добром расположении духа. Футгерц станет богаче, Дэнвуд — увереннее в грядущем будущем.

Вечером Анна захотела прогуляться по набережной, а мадам Сток накормила их так что дышать было трудно.

- О чем задумалась? – Маркус вышел из ванной. Он едва успел обтереться от воды, вокруг бедер было повязано полотенце.

Анна рассматривала в окно сверкающую от огней улицу.

- О том, что я не хочу отсюда уезжать, хочу, чтобы мы остались здесь навсегда, а еще…, - Анна сделала глубокий вдох. – Мне страшно.

- Вот уж новости, - рассмеялся Маркус. Он обнял Анну и провел губами по ее шее. Кожа сразу покрылась мурашками, Анна вздохнула от удовольствия. Ей захотелось вот так до конца жизни простоять, глядя на оживленную улицу, на заснеженные крыши этого пряничного города, который был словно из старых сказок, в объятиях Маркуса. Именно в этот момент она поняла, что сможет обойтись без кого угодно, только он был бы рядом.

- Тебе Анна сейчас будет очень легко отвлечься от этих дурных мыслей! – Анна дернулась возмущенно, но Маркус сжал ее крепче. – Тссс- с-с-с… Послушай. У тебя теперь другая забота.

Он положил ладони ей на живот и Анна затаила дыхание.

- Не смотря ни на что, ты должна родить нашего ребенка. Это все, что тебя должно интересовать. Я знаю, насколько сильно хочешь этого ты, однако, даже не представляешь, как жажду этого я,- уже в сотый раз повторил он. - Мне надо завершить все свои дела и на этот раз я не вернусь ни через месяц, ни через пол года, но я буду стараться звонить как можно чаще. Судебные разбирательства затянутся на неопределенный срок. Это нужно, чтобы поставить точку в деле с Шарлин. Я главный свидетель. Мы не будем с тобой оглядываться и бежать всю жизнь от ее злобной и грязной сущности.

Эта тема коробила сердце Анны и вызывала панику. Разум был полностью на стороне аргументов Дэнвуда, но кому нужны здравые рассуждения в амурных делах.

- В малыше ведь часть меня, так что я всегда буду рядом и это не просто слова, это нечто осязаемое, к чему можно прикоснуться, обнять. На малыша ты обрушишь все, что у тебя накопится, все, что захочешь сказать мне, всю свою любовь и заботу. Наступит день, и ты заметишь, что ни разу обо мне не вспомнила, потому что тебе будет некогда. Не смейся! Это правда! И я буду этому только рад. Это правильно! Да и твои родители не дадут скучать. Не отказывайся от их помощи. Может что-то они делают неправильно, но тебя любят до безумия. У семьи любовь слепая и понятие благого – весьма витиевато.

Анна развернулась к Маркусу лицом, в глазах застыли слезы и понимание.

- Ничего себе, у тебя предположения!? Ты давно все решил и твой отъезд просто вопрос времени? – Анна знала ответ на заданный ею вопрос и словно хотела услышать утешение, а значит – неправду.

- Это будет совсем нескоро, - последовал тихий ответ.

- Сколько? - выдавила из себя Анна.

- У нас с тобой еще есть время. К тому же... О тебе позаботится Серж. Анна! Только умоляю, живи так, будто я вот-вот вернусь, каждый раз как дверь в твой дом будет распахиваться надейся, что сейчас в нее войду я, каждый телефонный звонок, каждое письмо… Милая Анна, знай, что я вернусь к тебе рано или поздно. Это все, что я могу тебе пообещать. И вот еще что…

Маркус смахнул с глаз Анны слезы.

- А как же сына назвать?

- Даниэль, если можно. Так моего деда звали. Я мало его помню, он рано умер, когда мне еще и шести не исполнилось. Он был мне за отца.

- Красивое имя, - прошептала Анна.

Напускная веселость Маркуса не обманула Анну, он старался смотреть ей прямо в глаза, но когда отводил их – искусно подстроенная бравада тут же сменялась нечеловеческой болью.

Анна кивнула, к горлу опять подкатил комок.

- Не забывай жить за двоих, а как только я вернусь, мы наверстаем упущенное...

Легкая усмешка заиграла на губах Анны, она хотела что-то еще спросить...

Дэнвуд не дал ей больше развивать эту тему и потянул за пояс на халате. Анна с удовольствием приняла безмолвное предложение о небольшом переносе ночной прогулки. Но счастье было разбавлено ожиданием неминуемого расставания. Из размытой тени грядущего уже робко выглядывала тоска. Она ждала своего часа терпеливо, сдерживаясь, чтобы контраст между «до» и «после» был не просто болезненно явным, а реальным до остроты.

Не прошло и часа, как они втроем с Сержем вышли на широкий проспект, присоединяясь к толпе, которая веселым гвалтом выбивала из головы все мысли, заполняя временной мишурой праздника, то, на что претендовала боль.

-27-

Звук вибрирующего телефона вырвал Сержа из утренней дремы. Сон пришел только с рассветом, а потому не размыкая век, он рукой нащупал назойливо дребезжащий кусок пластика и поднес к уху.

- Да.

- Серж, привет. Это Кейт, ты еще спишь?! Я получила твое сообщение вчера ночью. И Анна уже звонила. Я так рада, что вы вернулись,- в голосе послышалось любопытство.

- Еще? - легкая оглушенность опутала мутную голову и Серж все же разлепил глаза, чтобы посмотреть на часы. Как оказалось день уверенно подползал к полудню.

Еще – да.

Рейс из Копенгагена был довольно поздним и еще нужно было добираться от Лондона, так что в Эксетере, Анна и Серж оказались только в половину четвертого утра.

- Извини, но я не могу дозвониться до Анны, думала, что ты с ней... И вот теперь я нервничаю еще больше.

- Она должно быть к родителям уехала. Мы можем встретиться? Позавтракаем и порадуемся.

- Думаю - да. Я что-нибудь придумаю на работе. А что есть хорошие новости?

- Похоже я потерял работу в "Хелим-кебаб".

- Давно пора! Это все равно что, если бы Донателла Версаче шила униформу для уборщиков...

- Разделяю твой энтузиазм. И еще кое что... на счет Анны. У нее все в порядке, но учитывая кое какие события, она не скоро вспомнит о нашем существовании.

- Еще бы! Официальной версии практически никто не поверил. Через двадцать минут в "Мэддис хаус", - нетерпеливо выпалила Кейт.

- Фу, какой дурной тон, - Серж поморщился, вспоминая не самые лучшие минуты препровождения свободного времени, среди запаха горелого масла в заведении старушки Мэддис - толстухи, гениально пекущей венские вафли и круассаны.

- Переживешь, неженка! После Хелима, ты переживешь все.

Телефон отключился и Серж внутренне согласившись с Кейт, с трудом оторвался от постели. Обведя взглядом гостиную Анны, в которую он обитал, Серж не почувствовал привычного подъема настроения. Удивительная способность, выработанная с годами - радоваться привычному, похоже изживала себя, косясь дряблым лицом на розовощекие перемены, которые глупо переминались с ноги на ногу, стоя прямо у порога.

Наспех одевшись, Серж выглядел как итальянский манекенщик. самые дешевые вещи на нем смотрелись восхитительно, поэтому с гардеробом Ватисьер никогда не заморачивался. Потертые джинсы, футболка, кожаная куртка, видавшая виды кеды.

Выкрашенные в ярко-синий цвет стены небольшого кафе "Мэддис хаус", радовали не столько глаз, сколько привыкшую к пастельным тонам вялотекущей, размеренной жизни, душу.

На улице около входа, одетая в легкое весеннее пальто, стояла Кейт, вся скукожившись от бодрящего холодного ветра, который то и дело насмешливо теребил ей волосы.

Завидев Сержа, который не в пример самому себе пришел пешком, девушка широко улыбнулась, но радость была не единственным гостем в ее глазах. Похоже Кейт была единственным человеком, который свято верил, что ресторан Анны вскоре чудесным образом снова будет работать, вернутся прежние времена и кратковременные трудности будут ежедневно подниматься на смех.

Оптимизм это хорошо. Только его хрупкая поддержка и отделяла Кейт от депрессии. Он был продиктован то ли наивностью, то ли это была последняя попытка отбиться от отчаяния.

Кейт почувствовала, как у нее потеплело на душе. В этом мире могло измениться что угодно и кто угодно... Благо, что Серж не менялся. Все такой же Чарли Ханнэм со взглядом Черрчиля.

- Долго ждешь? - Серж подошел и нагнулся, чтобы Кейт по обыкновению поцеловала его в щеку.

- Нет, - соврала Кейт. Лютой ненавистью окружая свою нынешнюю работу, она буквально сбегала, по поручениям, которые давала ей новая работодательница, чувствуя, что вырывается на свободу из четырех стен, пропитанных женским одиночеством, лаком для волос и сплетнями.

Галантно открыв дверь, Серж пропустил Кейт вперед себя и глубоко вздохнул, словно собирался надолго нырять. Впрочем трагизмом здесь и пахло. Внутри кафе жутко воняло маслом для жарки.

Борьба сверлящих взглядов, вместо приветствия, было обычным и давним делом между Мэддис и Сержем. Первая годилась второму в матери, но непримиримые противоречия во взглядах на запахи, которые должны витать в воздухе кафе, ресторанов или уличных забегаловок - растаскивали двух упертых поваров по разные стороны баррикад.

Кейт уселась за один из столиков вдоль окна, Серж устроился напротив нее и по обыкновению, убрал руки под стол. Пока поверхность не протрут прямо на его глазах, руками до стола он не дотронется.

Зная заморочки "проклятого гурмана", Мэддис всегда лично подходила и протирала стол, потому что несмотря на чистоплюйность Ватисьера и его столичные замашки, тайно обожала этого красавца и гениального повара, будто он был ее внебрачным сыном, а его пристрастие к готовке было унаследовано непременно по материнской линии.

- Добрый день. Что будете заказывать?

Адресовав многозначительный взгляд Кейт, Мэддис достала маленький блокнот из передника и прямо перед ухом Сержа щелкнула шариковой ручкой, замерев в сакраментальной позе.

- Кофе, сэндвич с ветчиной и круассан с апельсиновым джемом.

Серж поморщился, укоризненно посмотрел на Кейт, после чего перевел взгляд на Мэддис.

- Двойной эспрессо и освежитель воздуха. Как обычно Мэддис.

Ох, ну слава Богу, мир на месте! Ватисьер в своем репертуаре. Улыбнувшись внутри, но убийственно, как казалось самой Мэддис, взглянув на этого потрясающего гаденыша. Мэддис широким жестом оторвала листочек, едва не съездив Сержу по уху, вздернула свой двойной подбородок и с видом святой мученицы, важно прошагала за стойку.

Покачав головой и осуждающее улыбаясь, словно дерется пара сорванцов, Кейт уставилась на Сержа. Ее зрачки превратились в знаки вопроса.

- Вчера ночью мы вернулись из Лондона.

- Ага... У брата Анны, мило проводили время, в тесной квартире, в который и двоим вздохнуть полной грудью нельзя... А наша мисс Версдейл еще и с животом.

Без проблеска раскаяния, Серж спокойно покачал головой.

У них не все гладко и поэтому давай будем придерживаться официальной версии.

У них, это у Маркуса и Анны?

У Санты и оленей!

Серж грозно зыркнул на Кейт.

- Разумеется у этих двоих.

Переносица у Кейт провисла, лоб наморщился, потом прищурились глаза, пару раз открылся и закрылся рот, после она попыталась взять себя в руки, на секунду задумалась и тяжело выдохнула.

Вот и хорошо. Ты научилась думать, прежде чем говорить, Кейт.

Настолько плохо?

Дэнвуд едва ли вырвется в Эксетер в ближайшие пол года, а то и год. У него там не жена, а демон на шпильках, как я понял по его рассказам.

Бессильно откинувшись на спинку стула, Кейт избавила Сержа от горячего монолога на тему личной жизни и ее священного суверенитета, понимая, что эти банальности он прокрутил у себя в голове не один раз. Что же заставило страстно приверженца нейтралитетов. Политика невмешательства свято оберегалась и культивировалась в поведении Сержа, став жизненным кредо.

- Почему ты за ним поехал, Серж?

- Должно было что-то решиться..., - он нахмурился и посмотрел в окно.

- Все решилось пол года назад, когда эта мразь бросила Анну.

- Так не бросают, да и бросил ли он? И Анна все это время надеялась. Только ей не позволила бы гордость сделать ни шага, а нам псевдосолидарность. А человек бы загинался... На самом деле, все куда более серьезно.

Кейт нервно потерла подушечки пальцев друг о друга и оказавшись перед лицом неприглядной правды, вынуждена была согласиться.

- Это такое потрясение для нее. Как она восприняла?

- Как, как... При всей своей хрупкости и ранимости, которая облепила Анну в то время, она самый толстокожий человек из всех, кого я когда либо встречал и самый рациональный, с невероятным желанием жить. Кто-то или что-то, я имею в виду обстоятельства, вбили клин в ее планы и только в этом Анна ошиблась. Она даже не допускала возможности, что ее жизнь будет течь совершенно в другом русле, так сказать не по плану.

- И этот клин Дэнвуд.

Серж кивнул и потер глаза.

- Да, но еще и несчастье, которое приключилось с "Бруно". У Анны выбили почву из под ног. И кому было выгодно, чтобы она прибывала в столь подавленном состоянии? Но дело не в этом... Я отвечаю на твой вопрос. С Анной всегда все будет в порядке. Просто жизнь щелкнула ее по носу. Больновато правда...А теперь Дэнвуд все расставит на свои места, как это ни странно. Оставит он ее или они решат быть вместе, она только выиграет. В первом случае, отсохнет ее детская потребность строить иллюзии на счет людей, даже тех, которые ее любят, а во втором - будет просто голливудский хэппи-энд с налетом драматичности, потому что старшие Версдейлы в коем то веке подавятся своими семейными традициями и догмами.

- Не много ли ты на себя берешь?

Это опять таки мои умозаключения. Я провел с ними целый месяц в Дании.

Ого! Хороший Лондон!- Кейт удивленно вскинула брови.

Да. Неужели ты подумала, что я оставлю Анну, одну? Беременные сродни сумасшедшим, или она одна такая? - Серж хмыкнул. - И Дэнвуд настаивал. По его мнению Анне угрожает опасность, опять таки от его жены.

Ужас промелькнул на лице Кейт.

А теперь?

Дэнвуд вернулся в Париж и по его словам, отвлечет внимание жены на себя, что бы это не значило. Он сказал, что будет трудно, но это единственный выход, чтобы …. Чтобы с чистой совестью быть рядом с ней.

Тогда почему ты не рад, Серж? У них, по ходй, любовь неземная....

Резко переведя взгляд с окна на милое, простодушное лицо Кейт, Серж впервые за многие годы их знакомства позволил не скрывать кипящие внутри него чувства, которым сам не находил объяснения.

- Как же так, почему не рад? С Дэнвудом не все так просто, но он сходит с ума за Анной. Он за ней просто умирает. В чем был, сорвался и уехал, и судя по тому как он метался по Парижу, потом Италия, Берну, Будапешту, у него сейчас огромные проблемы. Я не знаю, куда он там соломы стелил или концы в воду прятал... Но это был его свободный выбор, правильный, и к сожалению, с последствиями.

- Ты думаешь? Как все было хорошо, пока он не появился. Только представь, что сейчас все было бы по прежнему...

- По прежнему просто не могло быть, Кейт. По прежнему будут только мысли у людей, приросших к своим домам, в которых они родились и скорее всего умрут и наша глупая надежда на то, что мы хоть что-то может контролировать в своей жизни. Ну еще, пожалуй, запах масла в этом кафе, - без тени иронии сказал Серж и сердито посмотрел на Мэддис, стоявшую за стойкой.

- Но ты же вмешался и сделал выбор за Анну.

- Я приму любые последствия, - он решительно посмотрел на Кейт. - Это того стоило!

Взгляд Сержа потеплел и засветился.

- Видела бы ты ее лицо, когда мы с Дэнвудом приехали к ней. Будто наша Анна, противоречивая, упрямая, честная и веселая вернулась, вместо того мешка с костями и ребенком в животе, в который она превратилась. Откуда мне знать прав я или нет...

- И как ты живешь без угрызений совести?! - риторический вопрос от Кейт, завершился торжественным водружением заказа из рук Мэддис.

- Сам диву даюсь, - Серж потянулся за сахарницей и набрав полную ложку, высыпал его в черную густую жижу.

Будучи лишенный потребности копошиться в огромной массе вопросов, домыслов и предположений, Серж был единственным кто остался с Анной, погрязшей в слабости и неприглядной жалости к себе. Он без преуменьшения стал ангелом хранителем для Анны и заботился о ней трепетнее родной матери.

Вспомнить даже то, время, когда до приезда Маркуса, миссис Версдейл долго уговаривала дочь, переехать хотя бы на время в Чепкроут и всякий раз натыкалась на резкий отказ. Предоставив родному ребенку лучшего народного целителя - время, Кларисса тем не менее упорно продолжала приезжать в город. Она привозила свежие цветы, еду и удивленная чистотой и порядком, которые царили в квартире у Анны, постепенно успокаивала свое разбушевавшееся чутье. Неужели Анна разыгрывает спектакль, дочь производила впечатление неодушевленной куклы, если не зомби. Но если в квартире порядок и холодильник забит едой и эта еда через время исчезает, значит не все так плохо.

Но однажды вечером все встало на свои места. Решив нагрянуть совершенно внезапно, Кларисса без предупреждения приехала навестить дочь. Оставив машину на стоянке у соседнего дома, женщина заметила, что свет горит только в окне спальни. Воспользовавшись запасным ключом Кларисса прошла через кухню ресторана и зал, попала в кабинет, снова остановилась, прислушалась.... Тихо. Поднялась по лестнице и поняла, что дверь незаперта. Это ее насторожило. Повернув ручку, она попала в гостиную. Опять никого. Лишь неясное копошение доносилось из спальни.

Кларисса вошла в комнату и застыла на месте.

Ее дочь сидела на краешке кровати, завернутая в огромное полотенце, волосы были аккуратно подняты наверх и закреплены заколкой. Пустой, застывший взгляд Анны был устремлен в одну точку. Едва Кларисса пошевелилась, из гардеробной вышел Серж, неся в руках ночную сорочку и теплый халат. Сердце Клариссы бешено забилось, возмущение, непонимание и любопытство заставили ее сделать шаг назад и спрятаться в тени.

Отношения Анны и Сержа всегда оставались для миссис Версдейл загадкой, которую она подводила под единственную прописную истину в этом мире - влечение. С внешними данными Сержа можно было делать все что угодно, но только не дружить, а потому Кларисса подозревала, что ее дочь немного кривит душой, говоря, что они только друзья.

Но происходившее сейчас перед ее глазами, расставило все на свои места. Серж подошел к Анне, взял ее за плечи, что послужило своего рода сигналом для Анны, она безропотно поднялась и осталась стоять на месте. Серж продел голову Анны в прорезь ворота рубашки, затем по очереди руки, опустил подол и только потом стащил полотенце; усадил Анну обратно на кровать и одел на ступни носки, после чего накинул на плечи халат и подставил к ней, стоявший в стороне маленький столик, на котором стояли тарелка, кружка и нарезанное дольками яблоком.

Примостившись напротив Анны и рядом со столиком, Серж зачерпнул ложкой содержимое тарелки, подул и поднес ко рту Анны.

- Попробуй, - тихо произнес он.

Губы Анны разомкнулись и она покорно проглотила еду, едва задержав во рту.

- Чувствуешь слабый привкус креветок, - словно беседуя с кулинарным критиком спросил Серж. Вид у него был такой, что Анна вот-вот ответит, хотя на ее лице не дрогнул ни один мускул. - Вчера только додумался, не варить батат, а обжаривать. Знаешь, сегодня я добавил в баранину у Хелима шалфей, а каенский перец заменил на чили, так его брат меня чуть не зарезал. Одно спасло, что все кебабы были проданы, а не заморожены на следующий день, как обычно.

Бедный Серж даже улыбку из себя искреннюю выдавил. Кларисса, приложила руку ко рту, едва сдерживая слезы и отойдя еще на шаг назад перекрестила не то Анну, не то Сержа...

Пока другие работники «Бруно» судорожно искали работу соответствующую их высокому уровню, Серж ежедневно варился на жаркой, душной кухоньке кебабной, по сравнению с которой кафе Мэддис могло смело звать критиков из Мишлена и требовать две звезды, третью бы не дали из-за запаха масла.

Никого не подпуская к себе, Анна безмолвно принимала заботу Сержа и только его присутствие, подсознательно чувствуя безграничное доверие к этим двум метрам честности и искренности.

Торопясь в уютную квартиру, расположенную над безжизненным рестораном, Серж улыбался, когда обдумывал, что он приготовит на ужин и эти мгновения были самыми счастливыми за целый день. Потом он сталкивался с пустыми глазами Анны и руки опускались, словно к каждой привязали по камню.

Осыпая Анну, ненужными сожалениями и сочуствиями, ее друзья не казали своего носа, пока Серж интересовался у нее сколько раз она сходила в туалет, чтобы в следующий раз не мычать нечленораздельно на приемах у доктора, которые он исправно посещал, сопровождая Анну. Он, похоже, переживал больше самой пациентки.

Ватисьер купал Анну, стирал вещи, выводил гулять, кормил, тратя всю зарплату на продукты, витамины и всякую мелочь, оставляя себе на жизнь считанные гроши. Именно Серж, а не самая близкая подруга, которой являлась Кейт, сгорая от неловкости подбирал слова, чтобы донести до Анны, что на ее нижнем белье вчера видел небольшие пятна крови и вздыхал с облегчением, после объяснений доктора, что такое порой случается.

Теперь Серж знал совершенно ненужную ему разницу между кровью и лохиями.

Сделав глоток кофе, правый уголок рта Ватисьера изогнулся. Он изволил цинично улыбаться. Это у него есть право отречься от своей жизни, ведь никого рядом не было ближе Анны. От него никто не зависел, а единственную страсть в жизни разрезали ножом и растащили по кускам, благодаря какой-то одной твари. Иначе не назвать человека, который отнял у нее дело всей жизни...

Кейт жила со своим парнем и должна была работать, чтобы платить за жилье, пока ее вторая половина выплачивала кредит за машину. Пэм не хватало пенсии, а потому старуха нашла работу, чтобы не отказывать своим внукам в маленьких радостях, Ли не хватал звезд с неба и довольствовался монотонной, кропотливой работой, а потому подрабатывал на рынке: лущил орехи и нарезал все, что требовалось нарезать. Дэнни укатил в Ливерпуль, а Дагерт ушел к Бэзилу.

Серж напоминал маленького ребенка, который абсолютно не знал чем ему заняться и что ему вообще нужно от жизни, пока ему не показали Анну и не дали кухню, где он был шефом и мог творить, в полном смысле этого слова. Разделить эти две эфемерные субстанции, теперь не было никакой возможности.

Кейт жевала сэндвич и поглядывала на Сержа. Она не смогла удержаться от осуждений, а карие глаза глядели на нее невинно и спокойно, абсолютно лишенные угрызений.

- Кстати, ты по прежнему в кебабной работаешь? Это же шутка была про увольнение?- все это время Кейт мучал подсознательно неясный вопрос, который упорно не хотел приобретать форму.

Серж долго смотрел на круассан, который заказала Кейт и наконец оторвал от него добрую половину, за что получил хлесткий удар по руке.

- Я со своими миллионами могу себе позволить небольшой перерыв. Да и разве назовешь жарку мясного месива работой? Чистое безобразие!

Кейт натужно рассмеялась шутке про миллионы. Она знала, что в забегаловках подобно той, в которой работал несколько месяцев Серж, ему в неделю платили максимум триста фунтов, как и то, что талантливый повар славился аскетичным образом жизни, потому то ему хватало таких денег за глаза. Ей даже в голову не могло прийти, что Ватисьер совершенно серьезно намеревался взять небольшую паузу и хорошенько обмозговать свои дальнейшие действия.

Столь несвойственное ему безделие было продиктовано еще пару дней назад, в Копенгагене, когда, зайдя по дороге в отель в банкомат, Серж намеревался снял последние пятьдесят фунтов, чтобы обменять на местные кроны и оторопел. Чек, который выплюнул железный ящик, в строке "Остаток" показывал далеко не просто ноли. Прокрутив в мозгу все возможные варианты, он вспомнил слова Дэнвуда, который во время посещения ресторана в Риме тот иронично бросил:

- "Как ни как, а ангелов- хранителей тоже надо благодарить".

Счет Сержа Ватисьера впервые за всю его жизнь состоял из семи цифр, а что с ними делать Серж не знал.

Отбыв месяц в Копенгагене, Серж и Анна остались в Дании, а Маркус, едва пережив тяжелое прощание уехал.

Прежняя, но только с животом и раскромсанным сердцем, которое она вовремя кинулась собирать по частям, теперь Анна смотрела на Дэнвуда, не как слепая, будто перед ее глазами был вымышленный идеальный образ, продиктованный собственными убеждениями и представлениями. Теперь в ее взгляде читалось и осуждение, и любовь, и смирение с действительностью, и что-то еще, что ускользало от понимания. Прощание далось тяжело и ей.

Анна и Серж провели в Дании еще месяц, как и просил Маркус, после чего он сам позвонил и дал знать, что в Эксетер возвращаться можно.

Первым же делом Анна, решила навестить родню с утра по раньше. Поведав Сержу, что их приезд лучше обставить, как сюрприз. Но непробиваемые на удивление, члены семейства Версдейл, приняли возвращение своей блудной дочери довольно сдержанно.

В Чепкроуте, вяло прошло чаепитие в гостиной. Все семейство по случаю стихийного больничного Джапхи, разрешило себе пребывать в праздности. Сыроварня практически бездействовала. Главного технолога с нервным и физическим истощением увезли в местную клинику, где лечащий врач посмотрел на смущенного Бена Версдейла, который сопровождал худого парнишку, словно Мартин Лютер Кинг на Джона Кэдвела Кэлхуна* (*Джон Кэдвил Кэлхун - представитель штата Южной Каролины, политического лидера рабовладельческого Юга Америки).

Дед довольно улыбался в усы и одним глазом читал Лестерский Меркурий, а другим то и дело поглядывал на похорошевшую внучку.

Поглощая четвертую чашку английской панацеи, Анна почувствовала, что ее мочевой пузырь сейчас лопнет. Она подробно рассказала, про два незабываемых месяца в Лондоне. Похвалилась за брата, который открыл собственное дело — небольшую ремонтную мастерскую. Тони теперь не испытывал нужды. Эти слова Анна особо подчеркнула, адресуя отцу красноречивый взгляд.

Лоис не поднимала глаз от вышивки. Ее вконец потухшие глаза, уже напоминали коровьи. Анна с грустью вспоминала проблески острого и гибкого ума девушки, который уничтожил ее недоумок муженек. Джон возился с планшетом. При виде этой картины, сразу вспомнилась передача недавно показанная по Нэшнл Джеографик с говорящим названием - "Приматы и техника".

Глаза матери заблестели от сдерживаемых слез радости, оба глаза деда уставились на Анну поверх очков, отец клацнул зубами и только Лоис, покачала головой, не отрываясь от вышивки.

- В твоем положении разве это безопасно? Такое путешествие..., - поинтересовался отец, пока мать перебирала в голове вопросы.

- Говорили мне, что женщины глупеют во время беременности..., - хмыкнул Джон, отрываясь от своей игрушки. - Зачем? Захотелось чтобы Тони прокатил на своем байке с ветерком, соскучилась по запаху машинного масла и гаражной обстановке?

В руке Анны завибрировал телефон и она поблагодарила Бога за столь своевременный звонок.

- Джон, по-моему тебя Бейли просил зайти посмотреть поломанное стойло, - дед быстро осадил внука и сопроводил свои слова выразительным взглядом.

С тяжелым вздохом Джон, отложил планшет и надменно хмыкнув, ушел с видом оскорбленного достоинства.

- Анна это была не лучшая идея, - сдерживая раздражение заметил отец.

Несчастья всегда сплачивают семьи, но на Версдейлов этот вселенский закон не действует. Разрушенная жизнь дочери не смягчала отцовского недовольства старшим сыном. Тони до сих пор считали белой вороной в семье.

Анна со скрежетом сцепила челюсти и изволила кивать. Синдром "китайского болванчика" действовал безотказно на родню и только дед, сидел безмолвно, не сводя прищуренных глаз с внучки.

Подняв вверх палец, Анна попросила минутку, чтобы ответить на звонок.

- Доктор Берклат! В десять, да конечно! Благодарю Вас! Может на пару минут задержусь. До встречи!

Анна поднялась с кресла, проковыляла к отцу и поцеловав его в макушку, мягко улыбнулась.

Мне нужна была смена обстановки, небольшое путешествие пошло только на пользу. И спасибо, что не тревожили меня излишне, как я и просила. Телефонные звонки в последнее время меня, сильно раздражают. Словно жду плохих вестей.

С чего бы вдруг?! - отец не удержался от двусмысленной фразы, но увидев грозный взгляд Бена, поторопился извиниться перед дочерью.

Показное веселие Анны, искусстно заволокло чувство тяжелым камнем привалившее ее сердце.

- Все, мне пора. На десять я записана к врачу. Не хочу опоздать.

Поспешно поцеловав отца и деда в щеку, Анна обернулась к матери и быстро ее обняла. Врать родным было непривычно, но на горизонте тускло блистал личный островок счастья, правда потрепанного и невнятного, но долгожданного.

Беременная и страстно влюбленная в сомнительную личность, теперь Анна даже не заметила, как нарушила многолетнюю традицию составлять распорядок дня. И если раньше голова лопалась от необходимости держать огромное количество информации в уме и корректировать ее на ходу, то теперь Анна старалась жить одним днем. Так было легче переживать разочарования и неожиданные повороты судьбы.

Форд Мустанг припарковался на стоянке и выпустил на волю своего пассажира.

Высокая фигура, щелкнула на пульте сигнализации кнопку, машина пискнула и замерла. Человек подошел к двери и безошибочно вставил ключ в замочную скважину. Дверь поддалась и отворилась.

Не узнавая чужих запахов в хорошо знакомой обстановке, Серж тяжело вздохнул. Еще в Париже Маркус предупредил его о том, что Анна не должна оставаться одна, Серж должен был перебрался к Анне "на всякий случай", тогда Маркус еще не знал, что бессменный друг его возлюбленной, давно жил с ней под одной крышей.

Что Дэнвуд подразумевал под "всяким случаем" Сержу оставалось только догадываться, но на "всякий случай" он взял с собой электрошокер - подарок мамы на двадцатилетие, который так и пролежал в коробке до сего дня.

- "Она счастлива, ... счастлива", - мантрой проносилось у Сержа в голове, пока сердце потихоньку разрывалось от тоски и сомнений.

---

Когда Маркусу оставался ровно один день, от данного Викторией Суазей срока, он решил что потратит его, чтобы завершить еще одно дело в Эксетере. Дэнвуд поклялся, что докопается до правды, кто приложил руку к закрытию ресторана Анны.

До конца рабочего дня оставалось еще три длинных, скучных часа. Дик Нэмби взглянул на заваленный стол и тяжело вздохнул. Тепленькое место санитарного инспектора радовал только неплохим левым заработком, который за последние пару лет резко сходил на нет. В Эксетере, количество ресторанчиков и кафе было практически неизменным. Редко кто когда обращался, за помощью к услужливому и понимающему мистеру Нэмби за помощью в устранении конкурентов.

Последняя "услуга" оказанная несколько месяцев назад принесла неплохой доход, который, к сожалению, не пошел впрок. Шабашка шла мимо семейного бюджета и жена Дика, продолжала пилить его, требуя смены места работы, которая грозила ввергнуть их брак в хаос нужды.

Страдая скудоумием и лицемерием, Нэмби ловко манипулировал недалекой супругой, прикрываясь статистикой по безработице, которая царила в английской глубинке. С показного горя, страдающий недостатком тестостерона и приличной внешности Нэмби тратил деньги от взяток на проституток, которые приловчились его поить, чтобы клиент не то, что не мог прийти в боевую готовность, даже не помнил, как засыпал на ободке унитаза с блевотиной вокруг рта.

Нэмби широко зевнул, огляделся убедившись, что начальство не рыскает в поисках "жертвы" среди подчиненных, отодвинул нижний ящик своего стола и достал из под кипы папок затасканный номер "Хастлера". Быстро замаскировав журнал папкой, Нэмби похотливо уставился на грудастую девицу, застывшую в неприличной позе на развороте.

Едва ли не с высунутым языком, он уже стал посматривать в сторону туалета, где частенько придавался мастурбации, но неожиданно вздрогнул от резкого стука в дверь.

Не успев вымолвить и звука, Нэмби увидел, как распахнулась дверь в его кабинет и уставился на вошедшего. Посетитель, был явно не местным. Всех влиятельных персон Нэмби знал если не лично, то из газет и местного телевидения. Худой, с правильными чертами лица, незнакомец властно обвел крохотный кабинет инспектора и спокойный, как удав, без приглашения уселся на единственный свободный стул. Одет он был на первый взгляд скромно, но Нэмби присмотрелся и понял, что ошибся. Вещи были дорогими, но специально подобраны, чтобы не привлекать внимания.

Переживая, не заметил ли незнакомец замаскированного журнала, Нэмби неприятно поерзал в кресле. Напряжение в паху, уже провоцировало болезненные ощущения. Захлопнув пасть, приоткрывшуюся от удивления, Нэмби закрыл папку и сдвинул брови, нагоняя на себя важности.

- Извините, приемное время закончилось, мистер...

Человек напротив едва шевельнул уголками губ, но это мимолетное движение было настолько пугающее, как впрочем и хищное выражение глаз, что Нэмби почувствовал угрозу.

- Я попросил бы вас удалиться, - Нэмби собирался встать из-за стола, но вспомнил о своем возбужденном дружке и замялся. Человек никак не среагировал на строгий тон инспектора. Мелкая паника затрепетала внутри рыхлого тельца инспектора.

- Я буду вынужден, позвать охрану..., - едва Нэмби дотронулся до телефонной трубки, как незнакомец стремительно поднялся, подошел к столу, прижал руку инспектора ладонью вниз и поддел один из ногтей Нэмби острым перочинным ножиком, который появился в руках мужчины из ниоткуда.

- Только двинься и я вырежу тебе один ноготь за другим.

Нэмби метнул взгляд на дверь, в надежде убежать.

- И не мечтай, - незнакомец проследил за Нэмби и снова зло улыбнулся. - Всажу нож в горло и даже не успеешь пикнуть.

Быстрым движением, мужчина отвернул кресло вместе с застывшим от ужаса телом инспектора от двери, после оторвал кусок скотча и залепил Нэмби рот и прикрутил руки к подлокотникам кресла.

- Задам только один вопрос, - спокойно улыбнулся человек и его серо-голубые глаза страшно блеснули. - Кому нужно было, чтобы ресторан "Бруно" на Ньюбридж-стрит был закрыт?

Нэмби почувствовал, как тонкое острое лезвие потихоньку стало подлезать под ноготь, впиваясь в чувствительную плоть, а нутро сжалось от ледяного ужаса.

Глаза Нэмби расширились от страха и боли. Он замотал головой. Лезвие резко дернулось вперед и Нэмби завыл, краснея и топоча ногами.

- Повторить? Или ответ готов?

В облике незнакомца проскользнула тень маниакальной холодности и Нэмби почувствовал, что этот человек привык получать ответы на свои вопросы. Да этот парень просто псих! Палец горел огнем и кровь крупными каплями падала на пол, Нэмби покрылся испариной.

Резким движением незнакомец сорвал ленту со рта Нэмби.

- Только пикни и резану по горлу. Тебя только поздним вечером обнаружит уборщик, к тому времени, когда твоя туша будет полностью пропитана собственной кровью. Кивни!

Нэмби снова кивнул.

- Кинешься звонить в полицию, я тебя из под земли достану и искромсаю по частям. Итак... Вопрос повторить?

Судорожно замотав головой инспектор судорожно облизнул пересохшие губы и шепнул два слова, от которых Маркус Дэнвуд замер, но не удивился. Догадки подтвердились.

Радикальный метод, который Маркус выбрал для беседы с мистером Нэмби, отличался крайней эффективностью и исключал промашки. При первом взгляде на свою "жертву", Дэнвуд понял, что перед ним образчик стандартного взяточника, ибо глаз был наметан, благодаря плотному общению с подобными личностями по рабочим вопросам "Лесо де Прош". Саму персону Нэмби для допроса Дэнвуду посоветовал мистер Шуккерман, после пары звонков в рамках наведения справок, когда Маркус поделился со стариком своим желанием разобраться с внезапным разорением Анны Версдейл.

К тому же еще в Париже, Серж поделился с Маркусом, насчет того, кто отрастил на Анну такой зуб, чтобы пустить ее по миру. Все ниточки стягивались, разумеется к исполнителю, а в кругах рестораторов Эксетера Нэмби давно приобрел плохую репутацию. Но вот кто был заказчиком?

Маркус вышел на улицу и достал сигарету. Конец рабочего дня торопил эксетерцев разгоняя по домам, словно заботливая мамаша. Спокойная, размеренная жизнь людей в провинции лишь на поверхности казалась кусочком рая на земле. За счастливыми улыбками и большими семьями, скрывались свои беды, проблемы и несчастья, которые, впрочем мужественно преодолевались или, к которым просто привыкали.

Терпели обиды, закрывали глаза на измены, недобросовестную власть, получая взамен видимость нормальной жизни... Впрочем, как и везде. В конце концов, люди находили компромиссы отвоевывая свою долю счастья, в чем бы оно не выражалось.

Запрет на курение в общественных местах в Англии, впивался в мозг Маркуса каленым гвоздем и поймав на себе пару недовольных взглядов, проходивших мимо людей, он вынужден был убрать сигарету.

Циничная улыбка украсила лицо Дэнвуда. Он посмотрел на часы. Скромные часы от Филиппа Пате, были приобретены утром, как и одежда, которая сейчас была на Маркусе. Лишенный даже смены белья, он с удовольствием скинул, измятый дорогой костюм и переоделся в джинсы и тонкий джемпер с рубашкой, прямо в раздевалке торгового центра. Не Бог весть что, но... Самым дорогим приобретением были замшевые кеды. На обуви Маркус экономить не любил, ему и так трудно далось, приобретение нового гардероба на распродаже.

Строгий вид в костюме, был сменен на довольно романтичный образ заезжего музыканта из столицы. Щетина отросшая за несколько дней, придавала только привлекательности лицу Маркуса, как и в целом уставший и потрепанный вид. Только глаза, будто жили отдельно от тела - ясные, они горели, а тлели, как обычно.

Подавив раздражение, вызванное отказом в столь малом удовольствии, как выкурить сигарету, Дэнвуд сделал глубокий вдох и решил пройтись. Имя человека, «заказавшего» ее ресторан, повергнет ее в шок. Теперь Маркус всерьез размышлял над тем, чтобы вообще не открывать ей правды, хватило и того, что он сам был в полной прострации.

Раздражение накрыло с новой силой.

Маркус дошел до уютной аллеи, где на лавочках расселись голуби и вдали их приманивала хлебным мякишем пожилая пара.

День выдался на удивление теплым и солнечным. Туман рассеялся еще до обеда, с боем выпуская солнечные лучи на прозябшую землю.

Упорно не желая обращать внимания на надоедливые мысли о мимолетности грядущего счастья, Маркус оставил на задворках сознания, плохое предчувствие. Оно терпеливо согласилось, что его время еще настанет и застыло в тени более приятных чувств, не спуская безжалостных глаз со своей будущей жертвы.

Прижав холодные ладони к лицу, Маркус почувствовал облегчение. Сильно растерев глаза, он не спеша дошел до конца аллеи и повернул назад, где его ждало такси. Он возвращался обратно в ад.

-28-

Стерильное помещение морга при главном полицейском управлении Парижа, пребывало в полной тишине. Камеры, где хранились трупы, подлежащие вскрытию, полностью занимали одну из стен, отливая тусклым серебристым светом. Лампы дневного освещения бесстрастно и уныло мерцали.

Около противоположной стены были расставлены столы с самыми различными хирургическими инструментами и находился стол, за которым составлялся предварительный отчет по результатам вскрытия тел.

Сегодня была смена Сезара. Он как обычно пришел на работу раньше на пол часа, чтобы не спеша выпить купленный по дороге кофе, просмотреть план на день и достигнуть определенного настроя. Давным давно запретив себе, разделять горе людей, которые ожидали его результатов с бьющимся сердцем, работающим желудком и растрепанной, увы, нервной системой, то есть с родными погибших или убитых, Сезар по-своему чтил покой мертвецов.

Он негромко включал запись со спокойной музыкой, которая была бы крайне неуместной для простого обывателя в подобном месте. При появлении ассистентов или лиц из управления, музыка непременно стихала, сопровождаясь глубочайшими извинениями мсье Жильи, который считал, что покойным она ничуть не помешает и тем более не обидит, а чтить память стоит добрыми воспоминаниями, а не литрами уже бесполезных слез и гробовой тишиной.

На столе, который был расположен в самом центре его рабочего кабинета, под простыней проглядывался силуэт человеческого тела. Сезар как раз готовил инструменты, выкладывая их на небольшой передвижной столик в том порядке, в котором они ему понадобятся.

Ребята, сегодня слушаем мое любимое, - пробормотал Сезар, обращаясь к своим «клиентам».

Музыка из динамиков компьютера негромко разливалась по стенам.

Вам понравится!

Довольная полуулыбка мельком скользнула по его породистому лицу. Сезар включил камеру видеозаписи, громко продиктовал дату, время и место вскрытия. Отдернул простынь и взяв острый скальпель на секунду замер.

Перед ним было тело старика. Сезар прочитал имя на бирке, прикрепленной к большому пальцу трупа. Рэне Келерман. Признаки разложения уже присутствовали, но на самой ранней стадии. Его нашли в подворотне, одном из неблагополучных районов Парижа. И вскрытие не понадобилось, если бы не его положение. Покойный, как выяснилось, был достаточно обеспеченным человеком, у него в собственности была кое-какая недвижимость на бульваре Араго. Видимых следов насильственной смерти не наблюдалось и двое обеспокоенных потомков настаивали на том, что их отца убили. Зубастый адвокат, подал прошение на возбуждение уголовного дела, которое застопоривалось только на одном. Без вскрытия и очевидных доказательств, подобное дело не заводили.

Скальпель вошел в грудную клетку, без труда рассекая окоченевшие ткани. Сезар бубнил на камеру речитатив медицинских терминов, погружаясь в труп все глубже и вынимая органы. Трупный запах он давно перестал воспринимать и чувства омерзения у него никогда не возникало, чего он только не насмотрелся за свою длительную карьеру.

Провозившись с телом почти два часа, он отключил фиксирующую видео и аудио технику и вернул музыку в эти стены.

Раскладывая образцы тканей, соскобы слизистых и крови по пробиркам, Сезар пометил каждый их них и надписал, какой именно анализ требуется провести. Затем он собрал перепачканные инструменты и сложил в раковину.

Очередной трек, зазвучавший в динамиках, заставил его улыбнуться.

Demain, des l'aube, a' l'heure ou blanchit la campagne (Я выйду на заре, когда ясны просторы).

Скрепляя развороченную грудину трупа жестяными скобами при помощи специального пистолета, Сезар стал подпевать.

Je partirai. Vois-tu, je sais que tu m'attends. J'irai parla foret, j'irai par la montagne. Je ne puis emeurer loin de toi plus longtemps... (Я чувствую ты ждешь, в другом краю земли. Пройду я через лес, пройду я через горы...)

Любимая песня Сезара, в исполнении малоизвестной певицы, как ни странно напоминала гимн, который как нельзя кстати пришелся бы к любым похоронам. Она была пропитана светлой грустью и словно отдавала последнюю дать покойным из мира живых...

Je marcherai les yeux fixes sur mes pensees..( Я больше не могу быть от тебя вдали).

Это стандартная программа для твоих клиентов, дружище?

Насмешливый голос раздавшийся около двери не заставил Сезара вздрогнуть. Он не оборачиваясь безошибочно узнал своего друга.

Маркус! Какими судьбами? - бросил Сезар через плечо, оканчивая скреплять шов.

Покончив с этим, он повернулся лицом к Дэнвуду.

Маркус стоял оперевшись плечом на дверной проем, криво улыбаясь. Сезар выглядел довольно жутко. Перепачканный синий униформенный халат с завязками на спине, пластиковые очки на лице с брызгами, окровавленные перчатки и этот жуткий степплер в руках.

Ну, и видок у тебя, - хмыкнул Маркус, стараясь не смотреть на тело, лежащее на столе. Ему и запаха хватало.

На себя бы посмотрел! - ответил Сезар, но в его голосе было куда больше тревоги, чем сарказма. - Совсем что ли жрать перестал.

Маркус как-будто даже позеленел после слов друга. Одна мысль о еде в вперемешку с невероятной вонью, могли отбить аппетит на месяц вперед.

Тебя как сюда, вообще, пустили? - Жильи улыбался во все зубы, он обратил внимание как позеленело лицо Маркуса.

Всегда было интересно, как это происходит....

Происходит что?

Ну, твоя работа. Изо дня в день, горы трупов, - Маркус обвел взглядом морг, - ну, или полные холодильники, извини за черный юмор. А я смотрю, у тебя тут живенько!

Получая явное удовольствия от своего паясничества, Маркус прошел мимо стола с трупом, старательно смотря поверх это неприглядного зрелища.

Живенько — это ты про песню?

Да. Довольно неплохая, я даже думал до конца дослушать, но, увы меня отпустили всего на четверть часа. А как же профессиональная этика? Тут же все таки покойники.

Сезар вскинул удивленно брови.

Если и есть какая либо жизнь за гранью, то думаю эти ребята сейчас крайне растеряны и напуганы, если говорить о духах или душе, если угодно... И музыка это не самое страшное и обидное, что светит им. Праведников, ко мне сюда не привозят. Святых не принято вскрывать, да и пахнут они по другому. Видел я нетленные тела, мощи, когда в Грецию ездил в отпуск. Поразительно!

Сезар задумчиво смолк.

Есть необъяснимые вещи в нашем мире... И пусть они таковыми и остаются. Людям нужны чудеса. А этим..., - Сезар красноречиво кивнул на труп на столе, - будет не так странно идти к своему свету в конце тоннеля. Музыка, скорее это последняя нить, которая их связывает с нашим миром и у меня неплохой голос, кроме прочего.

У тебя потрясающее мировоззрение для твоей профессии.

Можем обняться и поплакать, у тебя тоже та еще участь. Слоняешься по управлению, в перерывах между судами, - Сезар покачал головой.

Да. За дверью ждут двое бравых ребят из судебных приставов. Моя личная охрана!

Да слышал я... Слышал, - Сезар стянул грязные перчатки и халат, бросив все в специальный контейнер в углу комнаты. - С тебя сейчас пылинки сдувают, я бы на твоем месте старался продлить этот период, пока идут слушания. Сейчас за жизнь нашего президента, наверное, меньше переживают, чем за твою. Слухи ходят самые невероятные.

Что, многих повышения ожидают? - хмыкнул Маркус и с любопытством покосился в монитор компьютера.

Это крупнейшее дело за последние несколько лет, и все, начиная от криминалистов, финансового управления и заканчивая антикоррупционным комитетом, уже ждут не дождутся торгов, с которых уйдет «Лесо де Прош». Компании явно настанет конец, что не сказать про твою женушку.

Что-то стало известным?

Как обычно Маркус мог доверять лишь нескольким людям и просил Сезара разузнать, как продвигается ход расследования убийства Магды. Ничего проще быть не могло, учитывая, какие улики были переданы в руки полиции. Более того, следователям уголовного отдела даже было указано, где находится тело. Благо, что Сезар был в тот день дежурным патологоанатомом и именно он производил вскрытие тела Магды, которое было эксгумировано с элитного кладбища. Жильи дал развернутое заключение и мог интересоваться ходом следствия, снабжая Маркуса подробностями.

Думаю, что Шарлин выйдет сухой из воды. Ее адвокаты, давят на то, что она не отдавала отчет в своих действиях, так как прибывала в наркотическом опьянении. Лебро тот еще зверь! Ты же знаешь, как лояльно в нашей стране относятся к дури.

Дэнвуд нахмурился и желваки заходили ходуном на скулах.

А кто из судей ведет дело?

Этьен Д'Ербран.

Черт!

Да, не самый принципиальный тип и похоже не случайно назначили именно его. Шарлин подключила все свои связи. Поэтому в худшем случае ей светит несколько месяцев в психиатрической клинике для наркоманов, курс реабилитации и …. свобода.

Ты уверен?

Более чем... Хотя все может быть! - в глазах Сезара промелькнуло сочувствие.

По иронии судьбы, именно живые удостаивались жалости Сезара, чем покойники. Первые отмучались, а вторые продолжали вариться в последствиях своих ошибок и яркий пример, как раз стоял перед ним.

Так, зачем ты ко мне пожаловал? Только не говори, что это дружеский визит, - смешливый взгляд Сезара вернулся на его лицо.

Маркус же стоял мрачнее тучи.

У меня для тебя кое-что есть, - он сунул руку в нагрудный карман и достал запечатанный почтовый конверт. - Вот возьми.

Сезар вытер руки об униформенные штаны, хотя они были и без того безупречно чистыми. Старая привычка.

Что это?

Маркус тяжело вздохнул и постарался придать своему лицу бесстрастное выражение.

На всякий случай... Если со мной что-то случится. Это для Анны.

Голос Маркуса сипло выдавил последнюю фразу и он прокашлялся. Сезар серьезно посмотрел на друга.

Говоришь «если», а я слышу «когда»... Дружище, ты что решил руки опустить?! Твоя благоверная та еще стерва, но не думаю, что она ринется усеивать все вокруг трупами, тем более, что ее с таким трудом сейчас вытаскивают из-за решетки, а она там одной ногой точно! Может Д'Ербран и не такой гаденыш, как мы предполагаем. А ты уже прощальные письма пачками строчишь.

Оптимистичная болтовня с нотками возмущения, немного приободрила Маркуса, но он решительно кивнул на конверт.

Это на всякий случай... Возьми!

Знаешь, где я видел этот твой всякий случай?!

Знаю, - Маркус криво улыбнулся.

Обреченно вздохнув, Сезар принял конверт, будто в нем была сибирская язва в порошке.

Ты должен настроиться на лучшее, в конце концов, скоро тебе это покажется легкими неурядицами, после того, как тебе ночью начнет мотать нервы сынок, и подгузники перепачканные то еще испытание!

Поделившись в одной из бесед с Сезаром о том, что Анна ждет ребенка, Маркус почувствовал будто его жизнь начинается заново. Только лишь когда он разделил эту радость с другом, реальность обрела рамки и постепенно начала умещаться в его в мыслях. Дэнвуд улыбнулся чуть шире, но глаза оставались печальными. Сезар раздраженно махнул рукой.

Я ей лично должен буду его вручить, или по почте отправить? - Сезар был уверен, что этот кусок бумаги, нужен был Маркусу, чтобы потешить свой раздутый пессимизм.

Нет. За ним приедет человек. Мсье Ватисьер., - совершенно серьезно сказал Маркус. - Если я не позвоню в течении десяти дней.

Страсти то какие! - Сезар хотел было пошутить, но плохое предчувствие, уже охватило и его. - Когда все образуется лучшим образом. Я сожгу это и съезжу тебе хорошенько по морде.

Всегда догадывался, что ты великолепный психолог, именно так и поступишь.

В дверь постучали.

Мсье Дэнвуд, нам пора идти. Время!

Маркус протянул руку Сезару, но вместо рукопожатия, тот крепко обнял его и похлопал по спине

Не вешай нос, дружище. Вот увидишь, все будет хорошо!

Дэнвуд крайне ценил поддержку Сезара и тяжелое предчувствие, которое его не отпускало долгое время, немного сдало свои позиции.

Кому рассказать, не поверят, что за порцией оптимизма, он ходит в морг.