Христа ради юродивый старец Паисий, рясофорный инок Киево-Печерской Лавры

II

Святая Киево-Печерская обитель, издревле славящаяся своими подвижниками, представляла и на сей раз для Прокопия обширное поле для его духовных наблюдений. Сам приснопамятный святитель Филарет, выдающийся аскет-администратор того времени, и его достойные сподвижники иеросхимонахи — Парфений, Христа ради юродивый Феофил и другие иноки Лавры, служившие высоконазидательным образом для монашества, — имели на Прокопия неотразимое влияние. Многочисленные рассказы о духовных подвигах и выдающихся чертах непостижимого образа жизни этих людей не раз закрадывались в глубину сердца Прокопия, побуждая впечатлительный ум к полезным для души размышлениям… Келья великого старца Парфения, которого Прокопий избрал с этих пор своим духовником, находилась тут же, на Ближних пещерах. И едва только начинали угнетать его помыслы или обуревать страсти, он, с младенческим доверием, немедленно спешил к старцу Парфению, чтобы получить от него полезное назидание.

Проста и безыскуственна была речь старца Парфения. Но, будучи преисполнена воды живой, она напаяла, укрепляла и врачевала простую и горячо верующую душу Прокопия.

Не раз бывал он и у старца Феофила. И встречаясь с ним на дороге, в келье, в лесу или в Китаевском саду, принимал от него благословение и беседовал с ним о спасении души. Изумительная, непостижимая внешним умом жизнь этого, отрекшегося от мира, Христа ради юродивого старца[2], его нищенское рубище, утонченное постом и воздержанием тело, его своеобразная, малопонятная приточная речь и манеры, — вызывали у Прокопия удивление, и он по целым часам молча наблюдал старца со стороны, почерпая из жизни его глубокие уроки для подражания.

После таких бесед и наблюдений Прокопий внутренне перерождался. Он думал лишь об одном, как бы непрестанно трудиться, молиться, всегда и во всем слушаться своего начальника, никого не оскорблять и не осуждать. И утверждаясь всегда в этом правиле, он действовал и поступал согласно требованию его.

Велика добродетель монастырского послушания! Посредством его отсекается собственная воля. И блажен тот, говорит св. Иоанн Лествичник, «кто волю свою до конца умертвил и попечение о себе препоручил своему наставнику о Боге, — ибо таковый станет одесную распятаго Спасителя»… Некий великий старец, будучи в восхищении, видел в небе четыре чина, знаменующие совершенство подвижников: на первой ступени стоял недугами удрученный, но благословляющий Господа. На второй — бескорыстный странноприимец. На третьей — безмолвный пустынножитель. И на четвертой — послушный своему наставнику и ради Господа всем сердцем ему преданный… Ибо не только человек, но и звезда от звезды разнствует во славе…

Положив, таким образом, доброе начало спасению своей души, Прокопий стал понемногу совершенствоваться духом и, как бы ступая по лествице с одной ступеньки на другую, восходил на вершину добродетельной жизни… Почему же Прокопий начал с малого? А потому, что силы духовные, как и силы телесные, возрастают не вдруг, а мало-помалу. И преждевременное напряжение через меру может ослабить их и довести человека до великого падения.

Клирошанские обязанности, которые исполнял Прокопий в пещерах, считаются послушанием нелегким. Помимо дневных церковных служб, помимо продолжительных всенощных бдений, отличающихся хотя и великолепными для слуха, но весьма утомительными для голоса лаврскими напевами, на обязанности клирошан лежит еще исполнение треб: молебнов, акафистов, панихид и пр. Но Прокопий, отдавая на этот труд все свое время, никогда не жаловался на тягость своего утомительного послушания и продолжал служить для всех образцом кротости, терпения и смирения. Блажен же у Господа такой раб послушания. Имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя (Ин. 14, 21).

Юные клирошане-товарищи, видя в Прокопии такое усердие к св. обители и завидуя прекрасным качествам его неиспорченной души, задумали над ним забавно и зло подшутить. Они обманом и силой напоили его вином и, подобно сыну Ноя, поглумились над ним. Но он не воздал товарищам злом за зло, а чтобы наказать свою плоть за такой поступок, целых двое суток постился и молил Бога о прощении ему сего невольного согрешения.

С этого момента уединение и безмолвие стали главным и обычным правилом его жизни. Постоянно проводя свободное от послушания время в келии и оставаясь наедине с самим собой, он мог внимательно сосредоточиваться в своих помыслах и предупреждать малейшее греховное движение. Келия и одиночество служили для него средством к самоусовершенствованию духа, и страстные помыслы, не находя удовлетворения, — замирали и утихали совсем. «Сиди в своей келии, — говорил один старец, — и рассеянные мысли твои соберутся. Когда ослица привязана, осленок не скачет туда-сюда, а убегая на время, вновь возвращается к матери. Так и мысли монаха, постоянно пребывающего ради Бога в келии, — хотя и рассеиваются на время, но скоро вновь возвращаются к нему»…

Однако, преуспевая в добродетелях и восходя от силы в силу, Прокопий все-таки сознавал, что он не успел еще пройти через горнило искушений и бед, очищающих, как золото, душу человеческую. Мысль о том, что он далек еще от истинных подвижников Христовых и что не испытал от людей оскорбления и гонения, — постоянно занимала его. Ибо всякая злоба и огорчение, которое причиняли ему люди, под противодействием его смирения и терпения теряли для души его свою язвительность и горький яд…

Характер человека определяется тем, на какую сторону он склоняется. Если он будет на стороне духа, то он духовен. Если на стороне плоти, то плотян. Правда, не следует забывать и того, что дух и в плотяном человеке не погибает, а только порабощается плоти и как бы теряет право своего голоса, становясь рабом и изобретая для плоти всевозможные услаждения. Точно так же и в духовном человеке — плоть тоже не совсем исчезает, а лишь подчиняется духу и, теряя свои естественные права, работает не себе, а духу.

Бог не пребывает там, где царит плоть. Не имать дух Мой пребывати в человецех… зане суть плоть (Быт. 6, 3), ибо орган общения человека с Богом есть дух, который, если подчиняется плоти, не будет соответствовать своему великому и святому назначению. И если мы видим, что дух начинает понемногу проявлять свое превосходство над плотью, это означает, что дух чувствует приближение Божие. Когда же дух вполне освободится от подчинения плоти, Бог начинает Свое общение с человеком и пребывает в нем. Тогда начинается для человека одухотворение его души и тела, и, через это пребывание в себе Бога, человек делается свят и убегает греха…

То же самое видим и в жизни инока Прокопия. Когда плоть его стала подчиняться духу, сила Божия невидимо соединилась с ним. И по мере того, как внешний человек в нем тлел, внутренний — духовно жил и нравственно возвышался.

Когда же немощь начинала одолевать его и колебала твердость духа, Прокопий ободрял ее силой воли и утешал надеждой на милость Божию. Некоторые из братии, имевшие счастье быть соседями Прокопия по келье, неоднократно были свидетелями его ночных молитвенных подвигов и ожесточенной борьбы со своими помыслами. После чего в душе его наступал тихий мир, а за миром и радость о Дусе Святе…