Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

Глава 25

Впервые я летел на космолёте, как пассажир, что рождало во мне ревность, зависть к тем парням, что теперь находились в кабине. Но, что я мог сделать?

Их оказалось четверо, два пилота, штурман, бортмеханик. Одеты в темно-синие легкие скафандры, за бликующими в ярких лучах зеркальным стеклом шлемов увидеть лица я не смог. И на миг показалось, это не люди, а такие же андроиды, что находились в подчинении полковника.

Увидев, как они вошли, Туровский вскинул глаза, сжал губы в одну линию, и словно хотел протянуть руки для наручников. Но осекся, лицо вновь приняло жесткое выражение, словно, хотел сказать этим парням, что не сдастся.

Но мужики совсем не проявили агрессивности, лишь один из них вышел вперед, резко приложив ладонь к виску, отнял, и отрапортовал:

— Товарищ маршал, экипаж космолёта прибыл в ваше распоряжении.

Туровский совсем расслабился, лицо вновь приобрело обычный вид, глаза заблестели, немного насмешливая улыбка.

Серебристо-белый космолёт внешне покорял изящными линиями, а внутри поражал богатой отделкой салона под белую кожу. Судя по огромным овальным иллюминаторам, выстроившимся в два ряда креслам-основаниям противоперегрузочных капсул, и столику в центре салона под полированное красное дерево с изящным рисунком, летательный аппарат больше походил на роскошный гражданский авиалайнер, созданный лишь для каких-то больших «шишек».

Экипаж даже успел слетать на палубу, где в моем спейсфайтере сидели те люди, которых я спас, и всем нашлось место в этом прекрасном летающем «звере», который своим видом вызывал физическое наслаждение. Люблю красивые вещи.

Один из экипажа выставил на столик еду в коробочках. И Ларри, не спрашивая разрешения, тут же схватил одну, раскрыл, вытащив бутерброд, жадно впился зубами. Когда же эта ненасытная утроба нажрется?

Я нашел себе местечко у иллюминатора, в первом же ряду за кабиной. Увы, у этого аппарата между местами для пассажиров и кабиной высилась непреступная стена, и дверь закрыта наглухо. Дарлин расположилась с комфортом в кресле рядом, прикрыла глаза. Не заметила, как через проход уселся Ковалёв, также жадно оглядывая девушку, как Ларри жрал свой бутерброд.

Туровский улегся в кресло у другого иллюминатора. Я не стал залезать в его мозги, чтобы понять, о чем он думает. Скорее всего, мысли его уносились туда, на Землю, где ждал его Вождь, или как льстиво называл его полковник — Хозяин.

Земля! А ведь я до сих пор не представлял, как она выглядит эта планета. Видел лишь сверху океаны, моря, леса, которые тонули в голубой дымке атмосферы, скрытые толстым слоем облаков, словно взбитой сладкой ватой.

Нас ласково, словно в колыбели младенцев, укутало одеяло из приятного геля в противоперегрузочных капсулах, кислород хлынул в легкие, охватило легкое опьянение, тело расслабилось. На мгновение я погрузился в приятную дрёму и не заметил, как пилоты включили двигатели, как дрогнула и сорвалась с палубы наша прекрасная белая птица.

Когда разгон закончился, гель испарился, с тихим жужжаньем электромоторов разошлись створки капсулы. Пассажиры спали. Ларри, так и остался сидеть в кресле, храпел, уронив руку с недоеденным бутербродом.

А я прильнул к иллюминатору, предвкушая встречу с планетой, о которой я столько слышал.

Космолёт, как призрак, проносился сквозь бархатную тьму космоса, сближаясь с планетой, вот уже перешел на орбиту Земли. Сквозь бледнеющую синеву проступали очертания материков, весело перемигивались огоньки городов. И вот мы ворвались вихрем на светлую сторону, залитую ярким светом. Плавно и мягко снижаясь, едва ощутимо теряли скорость, и меня опять кольнула ревность, что есть кто-то ещё, кто умеет так профессионально пилотировать летательный аппарат.

На горизонте возникло видение мегаполиса, стройные здания из зеркальных панелей, металла и камня, уходили шпилями в легкие пушистые облака. Между высотками вились, как огромные анаконды, ленты многоуровневых транспортных коридоров — воздушных дорог для машин, не имеющих крылья. А выше всех, около шпилей легко скользил рой летательных аппаратов, плавных и смелых очертаний, рожденных фантазией дизайнеров и инженеров. Под ними бликовала на ярком солнце паутина — сетка для защиты от падения летающих машин. Все продумано, гармонично, сбалансировано.

Я видел и более впечатляющие мегаполисы, планеты, скрытые паутиной лабиринтов транспортных коридоров, настолько плотных и запутанных, что невозможно было разобрать, что находится в самом низу. И для управления всей системой строились целые подземные города из вычислительных комплексов, опустошались звезды, выкачивая из них всю энергию. Но я сравнивал все это футуристическое великолепие с примитивной техникой на космической станции, которую жаждал сжечь маршал. Да и комплексы на Луне не ошеломляли новизной.

Мегаполис разделялся на отдельные районы-острова, окруженные каналами, в которых отражались дрожащие силуэты небоскрёбов. По водной поверхности, словно водомерки в пруду, шныряли, небольшие обтекаемой формы суденышки. Они касались водной поверхности лишь стойками, оставляя за собой узкую борозду, которая расходилась и тут же смыкалась. Острова-районы, утопавшие в клубах зелени, соединялись многоуровневым лабиринтом мостов, доходивших почти до самого верха высоток.

За высотной частью начались парки, где в море зелени белели здания в два, три этажа. Взгляду открылась площадка, на краю которой гордо возвышался особняк из бело-оранжевого камня с террасами, выходящими на двор, где в центре круглого газона фонтан из белого камня извергал струи, блестевшие в солнечных лучах, как россыпь алмазов. Интересно, кто мог жить в подобном шикарном особняке? Вряд обычный, простой человек.

Море весело клубящейся зелени с белеющими кораблями-особняками оборвалось совершенно голой мертвой пустыней, смахивающей на лунную поверхность. Промелькнула тонкая линия стены, которая окружала все это великолепие. Потянулись ряды высотных походящих друг на друга двухуровневых зданий-коробок из темно-серого камня, без каких-либо архитектурных изысков. Их унылость оживляли лишь торчащие в беспорядке деревья на крышах. С высоты они казались мрачными надгробными памятниками на кладбище, где хоронили многочисленных жертв большой войны.

Космолёт пронесся дальше, туда, где до самого горизонта простиралась огромное пустое поле, по краям высились высокие башни, скорее всего, диспетчерские вышки. Попарно за краями поля выделялись массивные тарелки антенн.

«Пассажирам необходимо пристегнуться! Мы идем на посадку!» — баритон капитана нашего судна ворвался в мои уши. Вернее, в нейроинтерфейс, преобразовал в чистую мысль. Вздохнув, я вытащил ремни безопасности, пристегнулся. Хотя внутри рос протест, глупый и бессмысленный. Не делать ничего из того, что приказывает экипаж.

Своим внутренним ухом я ощутил, как аппарат вышел на глиссаду, поймав сигналы маяков на поле. Все ниже, ниже. С едва заметной лязгом вышли шасси. Коснулись поверхности настолько мягко, нас даже не тряхнуло, не повело. Внизу за иллюминатором бежала серая полоса, расчерченная ярко-белой, ярко-желтой разметкой.

Мы прибыли. Сошли по трапу вместе со всеми. Кроме Ковалева и Туровского. Они почему-то остались в салоне. Вздохнул полной грудью, как здорово наконец оказаться на твердой земле, дышать настоящим воздухом, а не искусственно полученным с точной дозировкой кислорода, азота. Пустыня из серого камня казалась бесконечной. Я прошелся на десяток шагов вперед, назад, поглядывая на толпу, что скопилась у крыла.

Едва заметный рокот привлек внимание, я задрал голову. К нам приближался серебристо-белый флаер. Опустился рядом. И вся толпа направилась внутрь. Я не удержался, подошёл к ним. Зайцев, увидев меня, широко улыбнулся. Мы обнялись, как лучшие друзья. Не так долго мы сражались бок о бок, но ощутили какую-то близость. Вот уж кого бы я точно захватил бы путешествовать по Вселенной.

Флаер поднялся в воздух, сделал круг почета над космолётом и понесся обратно в сторону мегаполиса.

Синхронные шаги по трапу. Спустились друг за другом Ковалев и Туровский, видно задержались, чтобы переодеться в парадную форму. И если полковника я уже в ней видел, то маршал впервые предстал в форме высшего офицера. Она почти не отличалась от той, в чем полковник собирался пойти на встречу с мнимыми бунтовщиками. Темно-зеленый мундир, брюки с широкими лампасами. Лишь шитье на обшлагах гораздо богаче, изящнее, эффектнее, да на погонах одна большая золотистая звезда. А не три, как у полковника.

Ковалёв сразу как-то решительно направился ко мне, отвел в сторону.

— Ты неплохо выглядишь, Ковалёв, — я первым решил начать этот разговор.

— Слушай, Рей… — полковник остановился в нерешительности, что удивило меня. — В общем, мы сейчас все вместе отправляемся к Хозяину. Ну и хочу тебе дать пару советов.

— И как же мне надо вести себя перед вашим Хозяином? — последнее слово я постарался сказать с самым сильным сарказмом, на который был способен.

Ковалёв взметнул на меня злой, раздосадованный взгляд, желваки заходили под кожей. Выпустив мой рукав, вытащил из кармана мундира плоскую коробку без надписей, лишь с выдавленным золотом символом, смахивающим на герб. Щелкнул зажигалкой, закурил.

— Тебе не предлагаю, знаю, ты не куришь. Здоровье бережешь. В общем, так. Первое. Вождь не любит, когда его перебивают. Даже, если тебе прямо разорваться захочется и встрять в его монолог, не стоит этого делать. Второе. Не надо ничего у него просить. Он этого не любит. Третье.

— Может тебе лучше дать мне какую-нибудь инструкцию? — бесцеремонно я перебил Ковалёва. — Потолще. Ну что бы я прочёл и стал универсальным слушателем всех ваших больших боссов.

— Это совсем не смешно, Эдгар. Ты представить себе не можешь, какая власть у нашего Вождя.

— Знаешь, мне плевать на это. От вашего Вождя мне нужно разрешение на покупку материалов для ремонта моего звездолета. И больше ничего.

Ковалёв скривился, сильно втянул дым, закашлялся.

— Я тебе уже объяснил. У нас нет финансовых систем. Мы ничего не продаем, и не покупаем. Только обмен. И знаешь, что я тебе скажу. Так, между нами, — зачем-то полковник снизил тон голоса почти до шепота, что не имело ни малейшего смысла. — Вождь не хочет, чтобы мы помогали восстанавливать твой звездолет.

— Вот как? — в изумлении я поднял брови. — Не хочет. И почему?

— Он хочет, чтобы ты помог сделать такой же аппарат нам. Скопировать все технологии.

— Вместе с устройством туннелей пространства-времени? Ковалёв, если ты напряжешь свои мозги, то может поймешь, — я взял полковника за пуговицу на его роскошном мундире, потянул. — Этот звездолёт управляется исключительно мною, моим нейро-интерфейсом. Мы одно целое с ним. Понимаешь? Вы можете скопировать все, все узлы, каждую заклепку, каждый провод, каждый экран, повторить любую деталь. Но без меня это будет мертвый кусок железа и пластика. Мертвец без души. Душа — это я, — я постучал согнутым пальцем себе по виску. — Мои мозги, сращенные с электронной начинкой. Так и скажи это своему Хозяину. Или я сам это ему скажу.

Полковник мягко высвободил пуговицу из моих цепких пальцев, его тяжелый, недовольный взгляд говорил мне больше любых слов.

— Разве нельзя скопировать твой этот нейро-интерфейс? У нас сейчас есть такие технологии. Вычислительные мощности. Рей, ты должен принять предложение Вождя. В любом случае. Это единственный шанс для тебя. Если мы сможет наладить создание таких звездолетов, как твой…

«То на них скалькутсы могут улететь с Земли», — промелькнула у меня мысль. Но почему цели этих пришельцев совпадают с тем, что предлагает этот Великий Вождь? И может быть, он вовсе не Хозяин? А Хозяином тут является кто-то другой?

— Нельзя, Ковалёв. Так и передай своему этому Хозяину. И пошли, вон наш флаер подлетел.

Я оставил полковника и направился к космолету, рядом с которым только, что опустился небольшой белоснежный флаер с золотой окантовкой больших овальных иллюминаторов.

— Это не наш флаер, — Ковалёв притормозил меня, схватив за рукав.

И точно. Светлана, дочь маршала, расцеловалась в обе щечки с Дарлин (вот женщины, сразу нашли другу друга) и направилась к летуну, где ждал отец. Маршал обнял девушку, мягко, нежно погладил по спине. Отстранил и взглянул в глаза, будто бы в последний раз. Даже сердце защемило у меня. Туровский старался выглядеть абсолютно спокойным, улыбался ласково, шепнул что-то на ухо дочери, а та звонко рассмеялась, взмахнув рыжими кудрями, прикрыла ладонью рот.

Когда взбежала в салон, огонь ее волос словно вспыхнул пламенем у иллюминатора, Туровский с улыбкой помахал ей рукой. Флаер мягко поднялся и мгновенно исчез в высоких пушистых облаках, будто прыгнул в дыру пространства-времени.

— Слушай, полковник, а чего ты не влюбился в Светлану? — я обернулся на полковника, который наблюдал с сумрачной физиономией за проводами дочери маршала. — Смотри какая прелестная рыжеволосая куколка. Все при ней. Фея. И формы аппетитные, и личико милое.

— Дурак ты, Эдгар, — беззлобно бросил полковник. — У нас говорят — сердцу не прикажешь.

— Сердце — это орган, который кровь перекачивает. Ему, как и чего можно приказать.

— Придурок, — мотнул головой полковник. — Это идиома, выражение в переносном смысле. Ты, видно, не любил никого и никогда, поэтому не понимаешь, как сердце начинает биться, когда любишь.

— Ну, ладно, положим я тоже любил. А Дарлин похожа на твою жену?

— Нет, не похожа. Совсем не похожа на Ольгу, — Ковалёв почему-то совсем не удивился, что я знаю об его убитой жене. — И это хорошо. Иначе у меня такие были бы воспоминания, что я не смог бы… — голос у него сорвался, он отвернулся.

Вытащил еще одну сигарету, сделал несколько жадных затяжек, выпустил вверх струйку дыма. Успокоил себя.

— А убийц ты так и не нашел?

Он резанул по мне взглядом почище острой бритвы. Глаза вновь стали холодными, взгляд — жестким, но скорее горьким и печальным, чем злым.

— Я нашёл их, — наконец, полковнику удалось справиться с волнением после пары затяжек. — Нашел и убил. Вначале кастрировал, а потом убил. И умирали они мучительно. Каялись и сдыхали.

— Да ну? А что же ты их вашему правосудию не сдал? Сам расправился? А если бы ты ошибся? С твоими методами поиска преступников.

— Они не признавались, я улики нашёл. И сдавать их было бесполезно. Такие высокие шишки. Их бы все равно не судили.

— Но жену-то тебе это не вернуло.

— Нет. Не вернуло. И боль не утихла. Ноет все время здесь. Но я не мог видеть, как эти твари по земле ходят, а моя Оля лежит в земле. Ты себе представить не можешь, в каком виде она была. Пришлось хоронить в закрытом гробу. Эти подонки растерзали её. Поглумились и убили.

— Ну, а как тебя, простили за то, что ты с ними сделал? Из-за большой твоей ценности, как офицера?

— Нет, меня не простили, — Ковалев отбросил недокуренную сигарету, приблизился ко мне. — Меня приговорили к смертной казни. Понял ты, кретин бездушный? А потом дали отсрочку. Посадили на короткий поводок. Если я оступлюсь, не выполню приказ — всё! — он резко провел ребром ладони по шее. — В печь. Живьем.

Волосы шевельнулись у меня на голове, пробежали по спине ледяные мурашки, я поежился.

— Это в переносном что ли смысле? — я не мог поверить.

— Ага, в переносном. Держи карман шире. Кладут приговоренного в специальный деревянный ящик. И в печь. Живьем. Вопли умирающих слышны за сто метров. Ад на Земле. Палачи с ума сходили, вешались, стрелялись. Потом на андроидов заменили с полной отключкой всех эмоций.

Я замер, пытаясь отделаться от вспыхнувшего в мозгах зрелища во всей своей мерзкой красе. Система, которую создали земляне, нравилась все меньше и меньше. Продолжать этот разговор не осталось ни желания, ни смысла.

— И потом, Светлана, она же дочь маршала. А я кто? — Ковалёв решил сменить тему, которая мучила его страшно.

— Ну Дарлин тоже не простая девушка. — хмыкнул я. — Она — дочь королевы Орхелии, правящей династии с планеты Ксендора, из той же галактики, что и я. Королева обратилась ко мне с просьбой найти дочь, когда Дарлин сбежала. Она же наследница. Единственная. Я нашел, но Дарлин не захотела возвращаться. Упрямая. И стала членом моей команды.

— Сам только, что придумал? — скривился Ковалёв. — Королевы, принцессы. Сказки.

— На многих планетах, где я побывал, существуют королевства. Короли, цари, принцессы, князья. У вас же тоже был царь.

— Отсталый народ. Мы царя давно свергли. Уже больше ста лет.

— Угу. Воскресили нового царя, которого боитесь до полусмерти. Так?

— Да пошел ты… — бросил Королёв, но скорее устало, чем злобно. — Идём, вон наконец наш летун прибыл. А тебе переодеться нужно. И Дарлин тоже. Не в скафандрах же вам переться в кабинет Вождя.

С Ковалевым мы вернулись к космолёту, вместе с Дарлин и Ларри прошли внутрь. Для меня приготовили костюм, похожий на тот, в котором был полковник на праздничном ужине, на лунной базе. Пиджак, брюки, жилет приглушенных синих тонов, и белый платок для нагрудного кармана. Что понравилось мне, так это ремень из изящно переплетенной черной кожи. Для Дарлин приготовили платье, закрытое, темное, ниже колен. Но она в нем все равно выглядела потрясающе. А для Ларри ничего не оказалось. Облачившись в форму для торжественной встречи с Великим Вождём (которого я очень хотел увидеть вживую), мы спустились вниз по трапу к двум высшим офицерам.

— Для Ларри мы ничего не нашли, — объявил я.

— Для Ларри? — Ковалёв нахмурился, подергал себя за подбородок. — Ну пусть Ларри нас подождет во флаере.

Голубоватая физиономия Лысого выглядела не очень довольной. Но я представил, что он такой весь странный и не похожий на человека, попадет на прием к Вождю, который жил сто лет назад, не стоит того пугать.

Наконец, мы загрузились во флаер, мрачный, матово-черный и строгий, как катафалк. В этом аппарате не только иллюминаторы сделали небольшими, но они закрылись плотными, совершенно непроницаемыми щитками, как только мы поднялись в воздух. На мгновение погрузив нас в непроглядную тьму. Но вспыхнули незаметные, встроенные в потолок круглые светильники, залив тесный салон с двумя рядами кресел бледным светом.

Мы зависли на мгновение над полем. И понеслись куда-то. Но я даже не мог осознать, куда мы вообще летим, возникло ощущение, что пилоты специально хаотично меняют курс, чтобы никто не смог запомнить дорогу к Великому Вождю.

Воцарилась тягостная тишина, которая прерывалась лишь едва заметной вибрацией и ровным гудением моторов флаера. Я задремал. Снилось, что спускаюсь по лестнице, нога сорвалась со ступеньки, я вздрогнул и проснулся.

Странное ощущение, гудение не прекращалось, но мы никуда не двигались. Понять, где завис флаер я не мог, иллюминаторы плотно закрывали щитки.

Поймал напряженный взгляд Ковалёва, видно, ему тоже показалось подозрительным, что мы прекратили полёт. Он быстро-быстро моргал и зыркал по сторонам.

Но тут вскочил с места и бросился в двери в кабину. Я услышал его трехэтажный мат, он дергал ручку двери, которая вела в кабину. Барабанил в дверь, все громче и громче. Я не выдержал и подошёл.

— Что случилось? Почему мы не двигаемся.

— Да, х… его знает. Стучу, а эти суки не открывают. И коды на панели заблокированы.

Я включил на полную мощность переработку мыслеобразов в текст, но мой интерфейс передавал только ругательства полковника, которые били фонтанов, бурлили в его голове.

— Давай дверь сломаем, — предложил я.

— Ага! Чем сломаем? Ты вообще представляешь, Рей, что будет за порчу государственного имущества?

— Да какая разница. Может быть, они там в обмороке.

— С чего ты взял?

— Я не ощущаю ни одного их мыслеобраза. Ничего, понимаешь? Значит, они или в обмороке, или…

— Или мертвы⁈

Ковалёв кинулся в салон. Схватил со стены топорик, бросился обратно, со всей силы приложил по двери. Пластик жалобно хрустнул, но оставил лишь жалкий крошечный пролом. Полковник яростно начал долбить дверь.

— Что произошло? — рядом с нами нарисовался маршал. — Объясните толком. Зачем дверь ломаете?

— Мы почему-то никуда не летим, — объяснил я. — И пилоты дверь не открывают. Не реагируют ни на что.

Маршал нахмурился, вытащил планшет, что-то вызвал на экран. Высветились карточки пилотов. Туровский быстро прочёл текст. Поднял встревоженный взгляд на нас.

— Они не отзываются. Я послал сообщение. Тишина в эфире.

— Где мы хоть находимся? — поинтересовался я.

Ковалёв, тяжело дыша, бросил с грохотом топорик. Вытащив большой клетчатый платок из кармана мундира, вытер взмокшее побагровевшее от усилий лицо, шею. Перевел глаза на маршала. А тот еще раз провел пальцами по экрану, вывел карту:

— Мы в Подмосковье, юго-восток. Не долетели километров десять. Не понимаю, что происходит. Ладно. Ломайте дверь. Другого выхода нет. Истратим топливо, флаер упадет.

Он пару раз мощно приложил по двери кулаком с такой силой, что она прогнулась не хуже, как от топора. Прислушался, и покачал головой.

— Отойдите в сторону, — приказал.

Распахнув мундир, вытащил из наплечной кобуры тяжелый пистолет. Пара выстрелов пробили замок. И Ковалёв еще раз приложил дверь топором. Она хрустнула и распахнулась, с грохотом ударившись о стену кабины.

Полковник заглянул и тут же отпрянул, едва не упав. Глаза широко раскрылись. И я не выдержал, бросился в кабину.

Оба пилота сидели в креслах. То есть, не совсем. Сидели только тела, а головы в шлемах, в воздушных масках валялись на залитом кровью полу. Очень много крови. На полу, на стенах, на панели управления. В луже отражались светлые пятна от бликов экранов панели. В центре мигала надпись: «Заблокировано».

— Как же их могли убить? — непонимающе пробормотал Ковалёв.

— Наверно, этим, — маршал протянул руку и немного вытащил из стены, забрызганной сгустками крови, массивное и длинное, заточенное, с одной стороны, лезвие. — Видимо, выскочило с этой стороны, — он махнул рукой на правую стену, где виднелась длинная едва заметная щель.

— Да, ё-моё! — выдохнул Ковалёв. — Зачем⁈ Зачем и кто это сделал⁈ Какого х… это сделали⁈

— Успокойся, Андрей, — маршал похлопал разбушевавшегося полковника по плечу.

А тот тяжело задышал, выскочил из кабины, наткнулся на топор, которым так ловко орудовал, споткнулся и едва не упал.

— Эдгар, надо убрать тела и садитесь в кресло, — голос маршала звучал так спокойно, как будто речь шла о поездке на пикник. — Постарайтесь, вывести флаер из блокировки и посадить его. Справитесь?

Я кивнул. Стараясь сильно не запачкаться в крови, которой была залита вся кабина, отцепил ремни безопасности, подхватив под мышки тело первого пилота, вытащил его в салон.

— Уфф! Это что за… — крик Ларри заставил меня вздрогнуть. — Это трупы? Их убили? Мы разобьёмся?

— Да перестань ты орать, Лысый, паникер чёртов, — голос Дарлин звучал на удивление спокойно, но с легким раздражением. — Всё, убили, мы ничего сделать с этим не можем.

Вытащив второе тело в коридор, я аккуратно взял обе отрезанные головы, вынес в коридор и положил на тела. Вернулся в кабину и забрался в кресло. Нейро-интерфейс услужливо вывел все данные по управлению флаером. Довольно простой интерфейс. Подключился ко всем экранам. Их копии взлетели, как бабочки и закружились веселой каруселью перед моим мысленным взором. Щелк-щелк. И блокировка исчезла.

— Тебе помочь? — за креслом возник Ковалёв.

— Дарлин позови, мне нужен штурман.

— Да-а-р-лин? — Ковалёв по слогам произнес имя девушки, что заставило меня обернуться. — А как она тут будет сидеть? В этом месиве?

Полковник медленно обвел взглядом все тесное помещение, смахивающее теперь на логово кровавого маньяка.

Нет, ну вы подумайте. Надо спасать флаер, а этот влюбленный индюк думает о том, что его возлюбленная Принцесса испачкается в крови.

Ковалёв выскочил в салон, вернулся в большим махровым болотного цвета полотенцем, постарался вытереть сиденье второго пилота, пол, стены. Выбросил бурую тряпку в угол. И через мгновение уже вернулся с девушкой, мягко придерживая ее за локоть.

— Андрей, не волнуйтесь, все будет в порядке, — Дарлин проворковала таким томным, низким голосом, что я не удержался, ухмыльнулся.

Скрипнула кресло, девушка устроилась на месте второго пилота. На мгновение замерла, в ожидании, когда её интерфейс скачает из базы нужную информацию.

— Я готова, Эдгар.

Я бросил взгляд в стекло кабины. И ничего это мне не дало. Понять, где мы находимся, я не смог. Под нами расстилалась серо-зеленая масса с редкими вкраплениями желтых, фиолетовых цветов, ходила волнами под напором ветра. Слева от меня ослепляло жаром Солнце. На панели высветились цифры. 16.30. До захода еще далеко. По крайней мере, эти десять километров мы сможем преодолеть еще до вечера. Как только упадет тьма, я останусь без визуальных ориентиров, ослепну с точки зрения пилотирования. Я не знал позывных диспетчеров, не знал маршрут.

— Маршрут без изменений? — голосов Дарлин внушил уверенность, что не все так хреново.

— Да.

Я взял штурвал на себя и флаер послушался меня, словно домашний пес. Начал медленно, но уверенно подниматься. И вновь я ощутил прилив эйфории от того, что обуздал новое существо. Слился с ним.

Раздражающий уши резкий клекот, шум крыльев.

— Это еще что такое?

Черная бурлящая стая быстро увеличивалась в размерах. Движение штурвала назад, наклон, флаер послушно развернулся. До упора я опустил ручку подачи топлива, вливая в движки энергию движения, флаер рванул вперед, подпрыгнув в воздухе, как норовистая лошадь. Но твари быстро настигли нас. С резкими на самых высоких тонах клокочущими воплями набросились. Отвратительный режущий слух скрежет оглушил, заставил задрожать корпус.

И я узнал этих летающих чудищ. Большие перепончатые крылья, острые кривые когти, приплюснутая голова с пастью, где торчали в несколько рядом клиновидные зубы. Те самые, что напали на нас в техническом туннеле на лунной базе. Но как они здесь-то оказались? И какого черта им нужно от нас⁈

И по спине пробежала предательская дрожь, я осознал, что ошибся. Эти твари оказались гораздо страшнее. Одна из них вдруг спикировала прямо на лобовое стекло, раскрыла пасть, усеянную мелкими, острыми зубами и выпустила струю пламени, как маленький дракон!