Хроники заблудившегося трамвая

Глава 1

Посвящается тверскому трамваю

В сумасшедшей электричке мы уже который год;

То ли мир летит назад, а то ли мы

Летим вперед!

«Археоптерикс»

Ри трясёт тетрапаком. Молока — на донышке, едва ли хватит им с Котлером на завтрак. Но она ставит на обшарпаны венский стул розеточку, стеклянную, всю в сколах, и выливает туда всё до капли, отгибает уголки пакета и сгоняет остатки, бормоча под нос:

— Ну кисонька, ну миленькая, ну ещё сто граммчиков!

Котлер возникает из ниоткуда. Мурчит, трётся головой о спинку стула, рассыпает во все стороны серебристые искры. Замирает, принюхивается, начинает лакать.

Поверхность молока абсолютно неподвижна, а сквозь серебристую шкурку Котлера виден заваленный инструментами стол.

Ри в очередной раз думает, что призрачный кот — это очень удобно, сплошная экономия на корме, и лоток чистить не надо.

Она сдвигает со стола инструменты и водружает на него заляпанную жиром электроплитку. Турка, вода, пол-ложки кофе (неизвестно, когда привезут в следующий раз). Пока варится кофе, Ри отрезает кусок серого хлеба и открывает банку тушёнки. Котлер тут же запрыгивает на стол, тычется прозрачной мордочкой в жестянку, что-то жуёт. Ри смотрит на него с умилением, гладит по спинке, и от каждого прикосновения из-под руки вылетает сноп искр.

— Больше не будешь? — Она показывает Котлеру на розетку с молоком. Котлер задирает хвост, прыгает и растворяется в воздухе. — Не хочешь, как хочешь.

Ри снимает турку с плитки, переливает бледно-коричневый кофе в фарфоровую чашечку и сверху плюхает туда молоко из розеточки.

— Ну что, завтракать и за работу… — говорит она пыльному зеркалу в овальной раме и поднимает чашку, подмигивая отражению.

Заказ был сложный, Ри сидела над ним уже три дня, но сдвинуть дело с мёртвой точки не получалось.

Три дня назад к ней в мастерскую пришёл парень, тощий, как штакетина, одетый в какое-то раскрашенное розовым и синим художественно порванное тряпьё, и спросил, не сделает ли она амулет для трезвости. Так и сказал, мол, нужна вещица, чтобы, пока носишь, пить и не пьянеть. Обещал хорошо заплатить (тут Ри не поверила), принёс аванс — три банки тушёнки и полбутылки Джекдэниэлса. Для калибровки амулета.

Откуда у парня такое сокровище и зачем ему амулет для трезвости, Ри спрашивать не стала. Не её дело. Меньше знаешь, крепче спишь.

Тогда Ри думала, что справится быстро. Достала гемологический справочник, учебник латыни, травник, посмотрела в своей старой тетрадке заговоры от похмелья, и тут же, на полях набросала схему амулета: две аметистовые бусины, усиленные медной и серебряной проволокой, веточка зверобоя, зёрнышко ладана в медном ковчежце. Ладан заговорить, зверобой положить под стекло, чтобы лучше работал.

Вот тут-то и начались проблемы. Ри налила в стопку глоток виски, выпила, ощущая, как по телу разливается приятное тепло, а голову заволакивает туман, и надела амулет на запястье.

Туман в голове не рассеялся, зато появилась противная слабость и сонливость, и Ри вспомнила, почему она давно уже не пила ничего спиртного.

Она сняла амулет, но ничего не изменилась.

Тогда Ри положила в ковчежец ещё одно зёрнышко ладана, снова прочитала заговор от похмелья, прибавила к нему второй — от запоя. Безрезультатно.

Она добавляла в амулет полынь, корень аира и душицу, меняла аметистовую бусину на пару речных жемчужин, подкручивала медную проволоку, убавляла медную проволоку, читала заговоры от похмелья, пьянства, запоев и головной боли, жгла свечи, вымачивала бусины в солёной воде, в перерывах прикладываясь к бутылке, но чёртов амулет отказывался работать.

К середине дня Ри изрядно опьянела и вымоталась настолько, что уснула прямо за рабочим столом, и приснился ей главный кошмар детства — танцующие розовые слоны из мультика про Дамбо.

Часа через два её разбудила противная восьмибитная мелодия. В голове у Ри всё ещё было мутно и туманно, а во рту почему-то ощущался вкус отвара зверобоя.

«Доколдовалась», — подумала она и окинула комнату взглядом в поисках мобильного. Старая кнопочная звонилка нашлась в углу, на стуле, заваленном одеждой и книгами.

Ри потёрла глаза, потянулась и пошла выключать будильник.

Сегодня был день звонка родителям. Она проверила заряд. Полный. Хватит на полчаса, если разговаривать.

Как же хорошо, что она перебралась в центр, поближе к мосту! Не успеет посадить батарею, пока идёт к точке, где ловит связь.

Ри сунула ноги в кеды, накинула поверх домашней футболки джинсовое пальто, сверху до низу украшенное вышивкой, проверила ключи и только перед самым выходом сняла телефон с зарядки и бросила в карман.

Из подворотни она свернула к Новому мосту, прошла мимо таблички с номером дома и надписью «жная ана ина», перешла дорогу (машины тут давно не ездили, но она по старой привычке посмотрела направо-налево), и по гранитной лестнице (огромные блоки ступеней сдвинулись со своих мест, между ними зеленела трава, а в одном месте уже выросла небольшая берёзка) поднялась на мост.

После обеда людей здесь почти не было. Посреди моста, на трамвайных рельсах, сидел по-турецки какой-то давно небритый опухший мужчина и по громкой связи требовал со следующей почтой прислать ему коробку сушёного корня аира и нефритовый чётки, а невидимая собеседница всё пыталась уточнить, хватит ли ему одной аптечной пачки. Чуть поодаль две девицы в чёрных коротких юбчонках и корсетах делали селфи на фоне Старого моста. Выглядел он так же чудесно, как и прежде, только одну из четырёх башенок снесли молнией во время какой-то магической разборки неделю назад.

Ри вздохнула, подошла к перилам, облокотилась об них и набрала номер родителей.

— Алё, привет! Привет, говорю! Привет! И папе тоже! Да, всё хорошо. Да, не забываю обедать. Нет, я туда не хожу! Нет, конечно нет. Нет, я не поеду… Всё под контролем. Я слежу за ситуацией. Пока всё нормально. Да, теплоходы ходят. Ну что я там буду делать, коровам хвосты крутить? Ах, завод открыли? Я не хочу на завод. Не надо меня на завод! Да, всё хорошо. Еду привозят, электричество есть, вода есть. Что, Петька женился? Ну, совет да любовь, счастье молодым! Нет, я совсем не расстроилась, что было, давно прошло. Ага… Угу… Как вы себя чувствуете?.. Как огород?.. Зреет, да? Я вам пришлю. Да, заговорю специально для вас. Да, от долгоносика и мучнистой росы, да. Я умею. Что мне прислать? Да пока всё есть. Ой, батарея садится. Пока-пока, до связи!

Содержание разговора практически не менялось от недели к неделе, и Ри не раз мысленно набрасывала его тайм-код. Ну, разве что иногда добавлялись какие-то события. Вот сейчас помянули, что её бывший парень женился. А до этого рассказывали, что соседка ногу сломала, и пришлось её везти до ближайшего городка в травмпункт.

Ри спрятала телефон в карман пальто и посмотрела вдаль. С Нового моста ей был открывался Речной вокзал, женский монастырь и толпа коттеджей за ним, а ещё дальше — Восточный мост. Сам он был виден отчётливо, а вот берега за ним скрывались в плотной белой дымке. Даже отсюда, за несколько километров, было ясно, что она не висела неподвижно, а клубилась и ворочалась, непрерывно меняя форму, и не было за ней ни земли, ни неба.

Нюсик появилась как всегда внезапно, большая, шумная, в облаке рюш и пышных юбок, и в комнатке у Ри сразу стало тесно.

— Смотрю, тебе жить надоело! — сказала она, плюхаясь на табурет. — Дверь не заперта, и замку ты даже полслова не шепнула.

— Не шепнула, — ответила Ри, закрывая тетрадку. Работать в присутствии Нюсик всё равно было невозможно. — Я опять с родителями разговаривала. Сама понимаешь.

— Понимаю. А дверь всё равно запирай. Слышала, что с Манон случилось?

— Нет, а что там? — Ри налила питьевую воду из большой бутыли в чайник и щёлкнула кнопкой.

— Ограбили. Полквартиры вынесли. А ей самой бошку проломили.

— Пипец! И чо, как она?

— Ну так… Жива, приходила ко мне, я ей кровь заговорила и в больницу отвела. Больше пока никаких новостей.

— Ты какой чай будешь? У меня ромашка есть, — тут Ри вспомнила мерзкий привкус зверобоя во рту, — зверобой, немного чабреца осталось.

— Ромашку давай. Я к тебе чего пришла-то… Васильчиковы сегодня утром уехали…

Засвистел чайник. Ри насыпала в заварочник ложку сухой ромашки, залила кипятком и оставила настаиваться. В груде хлама на столе нашла вторую чашку, кажется, чистую, поставила её перед гостьей.

— Уехали, значит…

— Да. Сказали, надоело под Дамокловым мечом жить. У них же там туман уже в двух кварталах плещется. Ну и они решили больше не тянуть.

Ри замерла перед старым буфетом, как полезла за остатками рафинада, так и замерла.

— Прям реально так близко?

— А то! Ты ж в центре живёшь, на нашу окраину и внимания не обращаешь. А у нас там жопа…

— Жопа… Но ты ж сюда не за этим пришла?

— Исессена. Васильчиковы мне ключи оставили. Сказали, можно забрать всё, что найду полезного. Пойдёшь со мной?

Ри наконец ожила, достала жестянку с рафинадом и выставила на стол и её.

— Даже и не знаю. Вот так вот, как стервятники…

— Так и знала, сейчас начнутся эти твои интеллигентские метания! — Нюсик картинно хлопнула себя по лбу. — Хочу ли я, могу ли я, говно ли я, магнолия…

— Ну неудобно же…

— Неудобно спать на потолке. Если мы сейчас туда не придём, туда прилетят настоящие стервятники. А дня через два всё накроет туманом, и будет вообще пофиг, кто тут и чего думал.

— Хорошо, даваай. Только сначала — чай.

Дому Васильчиковых, деревянному, с резными наличниками, крашеному в зелёный вагонной краской, было лет сто, не меньше. Он казался настолько крепким, что, наверно, простоял бы ещё столько же, но Ри, глядя на него, понимала, что счёт идёт даже не на дни, а на часы.

Слева от Васильчиковых смотрела в небо почерневшая печная труба. Обгоревшие стены рухнули под собственной тяжестью, по траве разлетелись осколки стёкол.

Ри совершенно неожиданно для себя присела перед развалинами на корточки и позвала:

— Кис-кис-кис!

Через мгновение по невидимым ступеням в том месте, где когда-то было крыльцо, спустился призрачный кот, большой и косматый. Едва лапы его коснулись земли, во все стороны брызнули серебристые искры.

— Ко-о-о-тик! Хороший мой! — Ри протянула руку, и кот ткнулся в неё лбом. Ладонь на несколько секунд онемела, но Ри даже не обратила на это внимание.

— Эй, мы вообще зачем сюда пришли? — крикнула Нюсик. Она уже стояла у Васильчиковых на крыльце и выставляла следящее заклинание.

— А вы кто такие будете? — раздался справа скрипучий голосок. Нюсик и Ри одновременно вздрогнули и обернулись на звук. На скамейке перед покосившимся домишком сидела старуха в коричневом пальто и платке.

— К Васильчиковым мы! — откликнулась Нюсик.

— Так уехали они с утра.

— Знаю, — Нюсик потрясла ключами. — Они разрешили.

Старуха пробормотала что-то неодобрительно-неразборчивое, но больше ничего спрашивать не стала. Ри поднялась на крыльцо. Одна доска противно хрустнула под ногой, Ри постаралась запомнить, какая.

Из кармана необъятной юбки Нюсик вытащила карандаш и маленькую тряпичную куклу, быстро нарисовала на её гладком полотняном лице глаза и рот и, шепнув что-то на ушко, усадила её на перила рядом с дверью.

Внутри дом ещё не успел измениться. Он ещё пах хозяевами, едой, приготовленной с утра, травами, которые сушились на кухне, мылом и — слабенько — умершими духами, которыми отгоняли моль в шкафу. Вещи были сдвинуты, одежда — разбросана по полу, но алый дулёвский сервиз в стеклянной горке был ещё нетронут, и стояла на своём высоком месте Хозяйка медной горы в оранжевом сарафане.

Пока Ри оглядывалась по сторонам, Нюсик взялась за дело: плюнула по четырём углам комнаты, шепнула что-то зеркалу и вытащила из комода первый ящик.

— Не стой, как хрен на именинах! Бери, что приглянется, и пойдём, пока стервятники не налетели.

Ри отправилась на кухню. Проверила пучки лекарственных трав, понюхала, решила, что внимания они не стоят, и переключилась на шкафы. Она быстро закидывала в рюкзак пакеты с крупой и макаронами, банки консервов, коробку с чаем, когда Нюсик окрикнула её:

— Над чем ты там, говоришь, работаешь?

— Амулет. От опьянения.

— От похмелья, что ли?..

— Да нет, именно от опьянения.

— И кому он только нужен…

— Я не спрашивала. Меньше знаешь — крепче спишь.

— И то правда. Я тут аптечку нашла. Может, пригодится чего?

— А зачем?

— Потом объясню.

Ри залезла в ящик со столовыми приборами, повертела в руках вилки-ложки, задвинула обратно. Опустилась на колени, вытащила с нижних полок все кастрюли — эмалированные, потёртые и облупившиеся, с миленькими цветочками на боку. Почему-то от этих цветочков ей захотелось плакать.

Она уже собиралась уходить с кухни, уже проверила, дотащит ли до дома рюкзак, как вдруг взгляд её упал на банку с водой, в которой стояла ложка. Старинная, почерневшая от времени, с вензелями на ручке. Ри вытащила её из воды, обтёрла об рукав и внимательно осмотрела. В положенном месте конечно же нашлось почти неразличимое клеймо. Ри удовлетворённо хмыкнула и сунула ложку в карман.

Больше ничего интересного здесь не осталось.

Она уже собралась пойти и помочь Нюсик в комнате, как в уши ей ударил надрывный визг: сработала куколка; а несколько секунд спустя раздался звон разбитого стекла — кто-то запустил в окно камнем.

Ри быстро закинула рюкзак за спину и бросилась к дверям. За спиной звучали тяжёлые шаги Нюсик.

— Соль? — спросила она у Ри.

— Соль.

— Значит так. Сейчас открываем дверь, на счёт три — кидаем и бежим.

Перед броском они успели заметить у крыльца трёх крепких парней в чёрном и в балаклавах, закрывающих лица. Потом заговорённая соль взорвалась в воздухе, Ри кинулась с лестницы, но застряла между досок прогнившей ступеньки. Один из парней — ему досталось меньше всего осколков и солёных крупинок — кинулся на неё, но Нюсик успела запустить в него чем-то большим и ярким. Ри дёрнулась, освободила ногу и побежала. За ней, громко и отчаянно матерясь, летела Нюсик.

Дом у Нюсик был сверху донизу завален всяким старьём. Советские трюмо, резные буфеты и комодики давили друг друга. На полочках, накрытых вязаными салфетками, теснились мутные бутылочки с гербами, вазы с известковым осадком на стенках и разнокалиберные статуэтки. По углам висели лоскутные куколки. Одна из них сверкнула на Ри глазами, но Нюсик прикрикнула на неё:

— Свои, не трожь!

Как она оказалась здесь, Ри не помнила. Кажется, они бежали, путая улицы, Ри несколько раз падала, и по голове ей ударял набитый крупой и консервами рюкзак, а Нюсик хватала её под мышки, встряхивала, поднимала и волокла дальше.

И вот теперь Ри сидела на шатком стуле, положив правую ногу на стол, а Нюсик наматывала на распухшую лодыжку красную шерстяную нитку.

— И как тебя только угораздило? Ты вообще под ноги не смотришь?

— Да я смотрела… Там доска треснула…

— Так, потерпи, сейчас будет больно! — Нюсик изо всех сил сдавила лодыжку Ри двумя руками и быстро прочитала заговор от растяжения. — … слово моё крепко! Так, пошевели ногой. Теперь болит?

— Есть немного. Не сильно.

— Это ничего, это остаточное. Завтра нитки снимешь, будешь как новенькая.

Ри опустила ногу, встала, опираясь на стол, постояла, прослушиваясь к ощущениям.

— Стоять вроде могу.

— До дома дойдёшь?

— Не знаю, наверно…

Нюсик посмотрела на резные часы, потом в окно.

— Время позднее, темнеет. Оставайся до завтра.

— Да я дойду, я справлюсь. За кого ты меня держишь?

— За лучшую подругу. Тащи рюкзак, посмотрим, что удалось спасти.

Ри хмыкнула: она уже решила оставить продукты себе, но спорить с Нюсик не стала.

— … Рис, рис, гречка, сгущёнка, голубцы, опять сгущёнка… — Ри выкладывала добычу на стол, а Нюсик делила её на две равные кучки. — Тушёнка говяжья, тушёнка свиная… Ты какую больше любишь? Макароны, макароны, чай…

— И всё? — спросила Нюсик разочарованно.

— И всё. Травы ещё сырые были, больше возни, чем пользы…

— А из предметов?

— Да там фигня была всякая. Кастрюли, сковородки… — Про серебряную ложку Ри решила молчать. — А своё покажешь?

Нюсик замялась, ей, видимо, тоже не хотелось делиться, но свой рюкзак принесла.

— Зачем тебе столько таблеток? — спросила Ри, глядя на горку из блистеров.

— А это не мне. Это тебе.

— А мне зачем? Я, вроде, ничем не болею. А надо — к тебе приду.

Нюсик вздохнула:

— Ты ж сама говорила: тебе амулет заказали. Вот для него таблетки и нужны.

— Это как?

— Ну смотри… Что это тут у нас? — Нюсик порылась в кучке блистеров. — Ну вот, например, Нурофен, он красивенький, красненький. Так вот, берёшь таблеточку, заговариваешь, обматываешь медной проволокой, вешаешь, куда тебе надо.

— Фига се, до чего техника дошла…

— А я о чём? Очень удобно. Главное, на назначение лекарства смотри, чтоб не лечить голову активированным углём. Короче, бери это дело себе.

Нюсик подвинула блистеры к продуктам, которые отложила для Ри, и наклонилась застегнуть свой рюкзак, но Ри её остановила.

— Э, нет, показывай, из-за чего мы к Васильчиковым полезли.

— Да тебе неинтересно будет… Так, безделушки…

— Нас там стервятники чуть не порешили! И я ногу растянула.

На заваленном столе появилось несколько фарфоровых статуэток, пригоршня всякой бижутерии и пара книг — том французских сказок и сборник Гумилёва. Ри лениво пролистала его и заявила:

— Это я тоже заберу себе в качестве моральной компенсации. Тебе ведь не надо?

— Вообще-то… А ладно, бери.