Художник, что рисует…

Глава 22

Стоило только заикнуться о том, что я видел крест, как сразу в соборе возникла нездоровая суета. Хотя меня довольно вежливо пригласили в кабинет настоятеля, я только по его тону, понял, что просто так, все это не закончится. И действительно, уже через какие-то десять минут сюда ворвались полицейские, и сходу начали сыпать угрозами, требуя возвращения реликвии и грозя всяческими карами на мою голову. Поняв, что ничем хорошим это не закончится, я потребовал вызвать сюда представителя Соединенных Штатов, сказав, что так как являюсь гражданином этой страны, буду говорить только в его присутствии.

Окончательно замолчав, я сел на один из стульев в приемной, и больше не реагировал ни на один из провокационных вопросов в мою сторону. Не знаю, что повлияло на их решение, но в итоге все же представитель консульства США появился в соборе Сан-Августина. Тут же подойдя ко мне он спросил, что произошло, и почему меня обвиняют в краже реликвии. Как оказалось, его вызвали именно по поводу того, что якобы один из граждан США подозревается в краже или вернее в сокрытии места нахождения украденного подлинного креста Святого Августина. На вопрос, когда именно была украдена реликвия, мнения разделились. Настоятель говорил за XV век, а по сведениям архивариуса последнее упоминание о нем имело место в одной из рукописей XIV века.

— Если крест был утерян пять столетий назад, почему вы обвиняете этого человека в краже реликвии? — Спросил представитель консульства.

Оказалось, что я не мог его видеть по той простой причине, что реликвия была давно украдена. А если видел, значит, скрываю ее местонахождение, и соответственно являюсь соучастником преступления. Честно говоря, подобное утверждение вызвало у меня улыбку, которая тут же была замечена. И от меня потребовали объяснений.

— Мне вот интересно. Если я действительно являюсь соучастником преступления, зачем мне было приходить в собор и рассказывать о том, что я где-то видел этот крест? Не проще ли было бы молчать об этом?

— Действительно. — Произнес консул. — Человек пришел оказать вам помощь, а вы обвиняете его во всех смертных грехах!

— Почему-бы тогда ему просто не принести крест в обитель, а не разыгрывать здесь представление о том, что он якобы, что-то знает?

— Точно! Именно так, я и должен был поступить, и встретить следующий рассвет за решеткой, с обвинением в краже реликвии! Уж если только слова о том, что я видел крест, вызвали такую реакцию, чтобы произошло, принеси я сюда саму реликвию⁈

После моих слов настоятель несколько смутился, а после сказал, что известие о том, что утерянный артефакт кто-то где-то видел, просто выбила его из колеи, и потому он поспешил вызвать полицию, чтобы разобраться с этим делом, боясь упустить единственную возможность возвращения реликвии в лоно церкви.

Пока он произносил свою речь, я вполголоса спросил у консула, компенсируются ли здесь подобные находки, и в каком размере. А после просто показал ему отметку в собственном паспорте, где было указано, что я гражданин Соединенных Штатов Америки, Эндрю Б. Маркс являюсь признанным магом-огня, и имею возможность видеть металлы и сплавы за толщей различных поверхностей. Последнее привело консула в благодушное настроение, потому что одна эта способность говорила о том, что я просто увидел утерянную реликвию, либо спрятанной где-то в стене, земле, или где-то еще, на достаточной глубине от поверхности. Для меня это достаточно просто, и сразу же снимает все возможные обвинения.

Да сейчас я называюсь иначе, чем тогда, когда только появился в США. Оказывается в тот момент, когда человек регистрирует в департаменте свои магические способности, ему дается право сменить свое имя. Все документы, находящиеся у него на тот момент, просто пропускаются через шредер, и уничтожаются. А взамен них выдаются новые, на выбранное им имя. Это было просто прекрасно. Старые документы, хоть и не вызывали никаких подозрений, но все же были поддельными. А сменив официально имя, я получил взамен настоящие, выписанные по всем правилам, и зарегестрированные там где необходимо. А кроме того вернул свое имя, пусть и с некоторыми изменениями, хотя бы из-за того, чтобы меня нельзя было соотнести со сбежавшим из СССР человеком. Разумеется отпечатки пальцев позволят это сделать, но надеюсь до этого не дойдет.

Следующими словами консула были те, что он объявил о моей принадлежности к ковену магов огня. И сообщил о том, что я имею возможность видеть предметы, упрятанные глубоко под землей.

— В связи с этим, хотелось бы уточнить, какую именно компенсацию получит гражданин моей страны, за возвращение реликвии в лоно Собора Святого Августина. Кроме этого вы будете обязаны принести официальные извинения, гражданину США. В противном случае, дело перейдет в юрисдикцию президента страны, и поверьте, компенсация за неудобства возрастет на порядок.

Такой оборот дела, поверг в шок представителей собора. А полицейские, услышав слова консула, вообще извинились за ложный вызов и поспешили покинуть собор, пока дело не зашло слишком далеко. Представителей США здесь если и не уважали, то точно побаивались, прекрасно осознавая, что разносчики демократии, только в целях рекламы, вывернут все с ног на голову, и все равно окажутся правы, а отвечать за это придется обычным полицейским.

Настоятель тут же побледнел, что-то сказал находящемуся возле него другому монаху и робко озвучил некоторую сумму вознаграждения, которую собор готов выплатить мне за находку. Услышав озвученную цифру, консул повернулся ко мне и предложил согласиться. Учитывая, что тот лучше знает местные порядки, я дал свое согласие. После чего, предложил показать место, где находится крест.

К моему удивлению, у выхода уже толпилась куча народу, большей частью состоящая из представителей СМИ. При этом подобное столпотворение, ничуть не удивило представителя консульства, он совершенно спокойно отвечал на вопросы, задаваемые ему, при этом, указывая на то, что нашедший реликвию является гражданином США, упирая на мою честность, и великодушие. Было отмечено и то, что я признанный маг. Обеспеченный человек и меценат. В общем, реклама и славословия в адрес США текла полноводной рекой. А я занимал в этом течении почетное место.

Дойдя до места, где я обнаружил крест, я указал на него представителю собора и даже нарисовал на земле, в каком положении находится крест, указав глубину от поверхности земли. Все это происходило под объективами телевизионных камер. Тут же начались раскопки и буквально через десять минут, реликвия оказалась в руках настоятеля. Который сразу же после того как у него в руках оказался крест, вручил мне заранее оговоренный чек на пятьдесят тысяч долларов.

Еще по дороге сюда, представитель консульства, тихо предложил мне вернуть чек обратно, сказав, что-нибудь пафосно-благородное, сказав, что компенсирует мне эту сумму из фонда консульства. Я понял, что отказывать не стоит. И даже если компенсация будет меньше, мне это только пойдет на пользу. В конце концов, известность в Америке значит очень многое, и приносит очень неплохие дивиденды. А благотворительность, вдобавок ко всему, позволяет сократить налоги. А известности одной только находкой я уже получил довольно много. А если еще и передам этот чек на благотворительность, то наверняка это пойдет мне только на пользу.

Поэтому едва получив чек на руки, я поднял правую руку призывая к молчанию толпы, и как только шум слегка поутих, произнес в поднесенные кол мне микрофоны следующее:

— Я понимаю, что Филиппины, не слишком богатая страна. И потому я рад тому, что мои действия вернули собору Святого Августина утерянную пять веков назад драгоценную реликвию. Надеюсь отцы-настоятели собора, не спрячут вновь обретенную реликвию от собственных граждан, и любой желающий сможет взглянуть на чудесный крест принадлежащий отцу-основателю этого Собора. Пусть же и мой скромный вклад послужит возвеличиванию нашей матери-церкви, даст возможность приобщиться к ее дарам юным прихожанам этой страны. И если эти деньги позволят накормить и одеть хотя бы несколько десятков детей сирот, я и моя страны, будем счастливы, что сумели привнести свой скромный вклад в это благое дело.

С этим словами я протянул чек, врученный мне отцом-настоятелем, опускаясь на колено и прося благословить меня. Вообще-то я хоть и крещеный хрисианин, но по большому счету атеист, коим меня воспитали в СССР, поэтому получить благословение от католиканской церкви, было для меня, сродни качественного исполнения своей роли в местном театре.

— Эндрю, честное слово, ты мне сделал сегодняшний день! — Подвозивший меня до отеля представитель консульства не просто улыбался, он был доволен как кот, обожравшийся дармовой сметены.

— Будь уверен, еще больший почет тебя ожидает в США. — В какой-то момент он притормозил, на минуту задумался, а после произнес. — Слушай, а может тебе стоит побродить по землям Филиппин, и поискать «Золото Малайского тигра»? Хотя это скорее легенды. Уже столько перекопали, а нашли всего ничего. Но если, вдруг появится такое желание, только шепни. Разыщу все сведения и карты, какие только есть, и обеспечу вывоз всего этого в США, за 50 %, устроит? — Он оглушительно расхохотался — Ладно, не обижайся это шутка.

О компенсации было благополучно забыто, впрочем, я и не настаивал, прекрасно понимая, что ничего с этого дела заиметь не получится. Хорошо хоть оставили в покое, и выдали в консульстве бумагу, подтверждающую то, что мною было порачено 50 000$ на благотворительность. Да и кое-какая известность тоже не помешает. В Америке это приносит неплохие плоды. Но дело совсем в другом. Например в том, что если я раньше, для того чтобы вытянуть из-под земли кусок металла, носил с собою строительную кельму, то сейчас, благодаря наблюдению за хиллером, научился вытягивать металл только с помощью своих способностей. А это уже огромный плюс.

Похоже известность это не только плюс, но и минус, и подчас довольно большой. Едва успел вернуться на Оаху, как прямо в аэропорту, ко мне прицепилась какая-то пьяная негритянка, требуя от меня денег.

— С какого перепугу, я тебе должен денег? — удивленно спросил я.

— Ну ты же раздаешь по полсотни тысяч грязным Филиппинцам, почему бы не поддержать собственных граждан.

— А ты значит собственный гражданин? — переспросил я.

— Типа, да. А не дашь, щас закричу, и обвиню тебя в домогательстве.

Да, такое здесь иногда происходит. Сейчас, разумеется, пока еще не особенно сильно, потому как закону об отмене сегрегации всего чуть больше десяти лет. И если и сняли таблички поясняющие о том, можно ли заходить сюда цветным или нет, но тем не менее отношение к ним все еще оставляет желать лучшего. Даже если эта дура попробует закричать и обвинить меня в чем-то предосудительном, то с этим довольно быстро разберутся, и пострадает скорее она, чем я. И до нее это не доходит по той простой причине, что она просто либо пьяна, либо заглотила какие-то вещества. Впрочем, любому человеку, можно найти применение.

— Ты хочешь денег? Может тебе еще и мужика подогнать? — с улыбкой задаю вопрос.

— А, что-о-о-о? — произносит она, жеманясь и оглядывая меня с ног до головы. — Ты мне тоже нравишься.

— Ну, пойдем. — Отвечаю я и, открыв дверь предлагаю ей выйти из здания аэропорта. Думаю, барон будет рад за то, что я нашел ему прелестную Черную Пятницу. Мне даже понравился этот каламбур. Черная Пятница, это звучит лихо, даст бесплатно, да еще и со скидками. Особенно в свете полугодового воздержания. Заодно и слегка перевоспитает своего будущего сожителя.

Дома все было почти по-прежнему, разве что местный полицейский поздравил меня с находкой, и слегка позавидовал моей удаче. Здесь очень ревностно относятся к удаче, стараясь при этом не упустить свою, используя для того любой подходящий момент. И хотя тебе будут изо всех сил завидовать, искать твоего расположения, и стараться быть ближе к тебе, но только для того, чтобы перехватить твою удачу. Перехватить и сразу же забыть о твоем существовании, опять же для того, чтобы эту удачу не бай бог, не спугнуть. Может именно потому все американцы и ярые индивидуалисты.

Здесь невозможно вызвать никого на откровенность, поговорить по душам, или просто нажраться до поросячьего визга, и по-человечески пообщаться с кем-то, заодно выяснив, уважает ли меня собеседник, или нет. Разумеется, напиваются и здесь, вот только если у нас это заканчивается задушевными разговорами или дракой, здесь чаще всего просто засыпают. А попробуй, признайся любому из них в чем-то противозаконном на его взгляд, об этом тут же станет известно полиции. Любой наш, в лучшем случае позавидует твоей удаче, а если будет против таких действий, то постарается забыть об этом разговоре. Здесь все иначе. При этом твой собеседник будет абсолютно уверен в том, что поступил правильно, доложив о совершонном или готовящемся правонарушении. И даже тебе в глаза скажет, что это сделал именно он, искренне дожидаясь благодарности от тебя.

Здесь можно поговорить о погоде, о просмотренном фильме, о недавно услышанном концерте или матче любимой команды. Все остальное только внутри семьи, и то, если ты будешь уверен в том, что это там и останется, что тоже происходит далеко не всегда. Мне же очень не хватало подобного общения, и хотя бы, поэтому хотелось отправиться домой. Ненадолго, просто посмотреть, как изменился город в мое отсутствие, что появилось нового. Посидеть под раскидистой чинарой, с пиалой чая возле журчащего арыка, послушать неспешную беседу аксакалов, самому сказать, что-то подобающее, если разумеется тебе дадут такую возможность. Просто пройтись по шумным улицам, навестить старых приятелей, или завести себе новых. Сейчас у меня была такая возможность. Можно было попасть в союз просто в качестве туриста. Учитывая смену имени, облика, и всего остального вряд ли меня кто-то сможет узнать. К тому же я не думаю, что на въезде в страну, у меня будут брать отпечатки пальцев и сравнивать с имеющимися в картотеке.

Хотя с другой стороны с них станется. Впрочем, можно посетить страну и инкогнито. Насколько я знаю, для повседневной жизни, документы, особо не нужны. Они скорее могут понадобиться если вдруг я вызову какое-то подозрение у милиции, или например, захочу приобрести билет на самолет. Для билета на поезд они пока еще не нужны, хотя могут попросить их предъявления в самом вагоне. Ну и если вдруг мне понадобится снять квартиру или номер в гостинице, здесь тоже необходим паспорт. Впрочем, все это вполне решаемо при наличии денег. А деньги, можно и заработать. Это тогда я думал о том, где же обменять найденное на пляжах золото, сейчас такой проблемы в общем-то нет. Еще находясь в ИТК-7, мне подогнали пару адресов, для этого, да и вообще намекнули, что подобный обмен можно вполне реально осуществить практически в любом такси. Разумеется, можно нарваться и на стукача, но тут уж как повезет. Но в принципе такой обмен возможен. В общем я решил, что подобная поездка мне не помешает.

Доллары сейчас в союзе не нужны. Скажу больше. Стоит мне только засветить их и мне грозит большой срок. Хотя конечно есть и валютчики, и фарцовщики и даже девочки по вызову работающие за валюту. Но все они так или иначе связаны с КГБ, и держат их только до какого-то определенного момента, чтобы после сдать с потрохами, если это принесет хоть какую-то выгоду. Опять же притворяться местным и связываться с любым из них, значит обрекать себя на провал. В принципе тоже самое можно сказать и о таксистах, но здесь хотя бы есть какая-то надежда, что можно вовремя спрыгнуть. Тем более, с моей способностью менять лицо.

Уезжал с острова я вполне официально. То есть предупредил полицию о своем отъезде, по тихому оплатил знакомому офицеру, дополнительное рвение в отношении моего дома. Вообще-то, с взятками здесь строго. И если кто-то узнает о том, что я приплачиваю офицеру за то, что он и так обязан выполнять, мало не покажется никому. Не ему, потому что он тут же окажется на улице с волчьим билетом, ни мне. Как минимум огромный штраф, а скорее и срок. Так что если кто, что-то и берет, то только от хорошо знакомых людей и чаще всего обставляют это так, чтобы деньги не выглядели взяткой. Например, мы с Джоном Крисби, время от времени продаем друг другу библию 1912 года издания. Правда, я покупаю ее как минимум долларов за пятьсот, а он выкупает ее обратно за десятку. Но зато это выглядит именно как бизнес. И подобную сделку никак нельзя пришить к взяткам.

На этот раз я покинул остров, отправившись в Австралию. Посетил Сидней, прогулялся по Мельбурну, заглянул и в столичный округ, а затем просто снял небольшой домик на две недели на побережье, и переодевшись так, чтобы не слишком отличаться от жителей Советского Союза перешел в Ташкент.

Ташкент встретил меня полуденной жарой, и толпами народа спешащими непонятно куда. Что интересно на том же Оаху, после полудня жизнь фактически замирает, и возрождается ближе к вечеру. Считается, что, при такой жаре работать нельзя. Хотя какая там жара, если температура редко когда переваливает за тридцать градусов по Цельсию. Я привык переводить все именно в Цельсия, хотя в США используется шкала Фаренгейта. К фунтам и милям привык достаточно быстро, а вот с градусами, почему-то не получается. Как услышу что температура доходить до девяноста градусов, мне сразу становится жутко, и боязно обвариться таким кипятком, хотя на деле, это всего-лишь чуть больше тридцати градусов, по привычной шкале. В то время как в Ташкенте все лето держится около сорока, что в переводе на Фаренгейта означает 104 градуса. Причем это — «около» чаще всего находится выше этой цифры. Но на это не особенно обращают внимание. Говорят по советским законам нельзя работать на открытом воздухе при температуре ниже тридцати и выше сорока градусов Цельсия. Вот по радио никогда не объявляют температуру выше сорока. Но если говорят сорок, то любой термометр в тени показывает все шестьдесят, а о солнце и говорить не стоит. Но дело в том, что люди, которым нельзя работать при такой температуре, обычно сидят в кабинетах с кондиционированным воздухом. А все остальные, тоже должны стремиться к этому, у нас ведь общество равных возможностей. Ведь не зря же говорят, что: «Советский человек должен ежедневно находить для себя новые трудности, и успешно их преодолевать!»