Художник, что рисует…

Глава 30

В Генуе, потребовалось, чтобы Яна находилась в Академии Целительства, как минимум месяц. С чем это было связано, я узнал много позже, пока же, пришлось согласиться с тем, что пребывание в ее стенах, пойдет моей подруге, только на пользу. В связи с тем, что Яна не захотела в будущем отрабатывать полученные навыки, пришлось заплатить почти миллион итальянских лир, что в пересчете составило почти тысячу долларов. С этого момента, Яна оказалась практически на казарменном положении. Мне же не оставалось ничего иного, как заняться своими делами. И поэтому, сдав автомобиль хозяину, и рассчитавшись с отелем, я перешел в Ташкент.

Нужно было, во-первых, узнать все, что произошло после моего последнего появления там. К тому же так получилось, что я просто забыл о человеке, которого перенес в душевую кабину, моей бывшей мастерской. И очень хотелось бы узнать его судьбу.

Оказалось, что его обнаружили уже на третий день пребывания в том закутке. Судя по разговорам, кому-то из начальства прилетел немалый штраф от пожарной инспекции, обнаружившей склад списанной деревянной мебели в подвале учебного корпуса. В тот же день начали разборку этой рухляди, и как итог, обнаружили в душевой кабине, сильно помятого человека, и с десяток разодранных крысиных шкурок неподалеку от него. Кто-то решил, что это местный бездомный, живущий здесь и питающийся крысами. К моменту его обнаружения, мужчина был слегка не в себе, и беспрестанно повторял одну и ту же фразу, не обращая ни на кого своего внимания: «I’m Sherlok Holmes, from St. Patrick’s Orphanage». То, что человек, называет себя Шерлоком Холмсом, уже вызывало улыбку. Никто, просто не поверил в то, что у человека может быть имя знаменитого сыщика. Да и откуда мог взяться такой, в Узбекистане, когда все англичане находятся под контролем Госбезопасности, и никто из них не покидал Москву. А то, что некто решил себя назвать Шерлоком Холмсом, ясно говорило о вялотекущей шизофрении, тем более в свете съеденых крыс. Поэтому вызванные санитары, без лишних возражений забрали его с собой, для последующего лечения.

Чтож, радовало хотя бы то, что он остался жив. Ну, а то, что закончит свою жизнь в Психиатрической Клинике, виноват он сам. Не стоило связываться с торговлей документами бедных сироток. Не я, так кто-то другой, сделал бы тоже самое, а то и похуже. Так что можно сказать, что ему еще повезло.

На той же стоянке такси, увидел того же самого парня, что подвозил меня в прошлый раз до гаражей. Судя по его измученному виду, и постоянному поглаживанию колена, осколок, засевший там, причинял ему немалую боль. Поздоровался с ним, как со старым знакомым. Похоже, и он сразу же узнал меня, хоть и видел меня всего однажды, недаром же говорят, что таксисты хорошо запоминают своих клиентов.

— На этот раз ничего не получится. — Произнес он улыбнувшись.

— Вы о чем? — Удивленно переспросил я.

— О Баходыре. Вы же в прошлый раз просили показать где его гараж.

— А. ну да. А что случилось?

— Посадили. По слухам дали десять лет. Вроде-бы ограбление инкассатора и изнасилование.

— Он еще и насильник? Тогда он там недолго проживет. На зоне таких просто «обожают».

— Был слух, что это дочь прокурора города.

— Тогда тем более. И хотя ментов отправляют в свою зону, но насильников «любят» и там.

Мы ехали по проспекту Шота Руставели, когда я заметил, как парень морщится от боли в колене.

— Сильно беспокоит? — Спросил я.

— А вы откуда знаете?

— Я вижу его, и второй тоже, такой у меня дар, видеть металлы.

Таксист удивленно посмотрел на меня, а затем обшарил взглядом мою одежду.

— А, где-же знак одаренного?

— А, я не местный. За границей не принято показывать всем подряд свои способности. Это здесь Одаренные психи, потому и требуют с них ношение специальных знаков. А там маги и колдуны уважаемые люди.

— Почему психи-то?

— Да все просто, вы же учились в школе, наверняка слышали, что советская наука не признает управление потусторонними силами. Но в тоже время существуют так называемые Одаренные, которые этими энергиями управляют. Следовательно, они не слишком нормальные, так?

— Наверное, так… — Осторожно произнес водитель.

— Ну, а раз ненормальные, следовательно, их либо нужно содержать в психиатрических лечебницах, либо как-то выделять среди обычных, нормальных людей. А то мало ли что. Вдруг совсем свихнется и натворит каких-нибудь глупостей. А так сразу понятно. Псих, что с него возьмешь?

— Да уж, вывернул все на ровном месте.

— Это не я вывернул. Это ваша власть вывернула. Это вы еще не знаете, что все они находятся на спец учете в тех же психиатрических диспансерах. Ну, да ладно. Нога сильно беспокоит?

— Вы не представляете как.

— Остановитесь вон под тем деревом.

После того, как машина остановилась, я положил руку ему на колено. Парень хотел было возмущенно убрать ее, но я заметив его желание, попросил потерпеть минуту, и вскоре, у меня на ладони лежал небольшой почерневший, угловатый осколок металла, который я и протянул водителю.

— Извини, друг, попортил твои штаны, просто не подумал о том. — Извиняющимся тоном произнес я.

— Это, осколок?

— Да. Дня два еще поболит, пока ткани не сойдутся в изначальное положение, а там все будет нормально. От сердца извини, не смогу. Там вокруг столько всего, что одно неверное движение и всё. Ну бывай, что смог сделал. Все же съезди в рентген кабинет сделай снимок, чтобы сам был уверен, что там ничего нет. А то ведь, мало ли, что я там нагодврил. Когда сам об этом знаешь и на душе спокойнее. Ну прощай.

Оставив на сидении один рубль за проезд, я вышел из машины, и отправился по своим делам. Времени, было хоть отбавляй, до окончания Яной курса был еще почти целый месяц, и поэтому я решил наведаться в Красноярский край, так сказать на рекогносцировку. Такие дела не делаются с наскока. Нужно было узнать где товарищ Шаповалов, живёт, где ходит, есть ли у него охрана, и все остальное, чтобы в один прекрасный момент, ударить наверняка, и точно в цель.

Мой теперешний вид был совсем непохож на Семена Степанова, да и документы, я переделал, удалив с них все старые записи и вписав новые данные. Все же появление в Красноярском крае под именем Баходдыра Юлдашева могло привлечь к себе внимание органов. СССР относительно свободная страна и появление узбека в России никого не удивляет. Но с другой стороны если Ваня Иванов, обычное русское имя, то Баходдыр Юлдашев, как мне кажется запомниться быстрее. К тому же именно такого милиционера совсем недавно отправили за решётку. И кто знает, а вдруг о его осуждении сообщили во всех подразделениях милиции? Ведь на той же железной дороге, о любом происшествии случившимся в стране, тут же известно во всех подразделениях. Кто-то уронил шпалу на ногу, на Дальнем Востоке, и тут же проводится инструктаж по технике безопасности везде, где только можно. Кто знает, может в милиции такие же порядки?

Поэтому, когда я работал над паспортом, то вписал в него имя Александра Николаевича Ершова. То есть нечто привычно-среднее. Не особенно выделяющееся, из общего числа популярных имен этого времени.

Тащиться трое суток на поезде совсем не хотелось, К тому же если здесь в Ташкенте осень почти не чувствовалась, то в Сибири наверняка скоро выпадет снег и будет холодно. Мне привыкшему к теплым краям такое совсем не нравилось, и хотелось завершить с этим, как можно быстрее. Поэтому экипировавшись с учетом скорой зимы, я перешел в Новосибирск, в небольшой закуток, между забором и камерами хранения на том полустанке, где когда-то я хранил свой чемодан. Туалета на этом полустанке не имелось, поэтому сюда бывало, забредали мужички, чтобы оправиться. И мое появление пришлось как нельзя вовремя. Мужичок, забредший сюда по своим делам, только-только собрался заняться нужным делом, как с легким хлопком, чуть в стороне от него появился я с чемоданчиком в руке. Похоже, мое появление для него было столь неожиданно, что он намочил свои штаны, и еще долго матюкался мне вслед, ругая на все лады, долбанутых на всю голову Одаренных, появляющихся из воздуха в самый неожиданный момент, и не дающих простым людям нормально поссать.

Впрочем, все эти инсинуации были мне побоку, и я посмеиваясь уходил от него по улице Революции в сторону знакомой столовой, которую когда-то разыскал среди местных жилых домов. Нужно было перекусить, и ехать на вокзал, приобретать билеты в Красноярск, где по моим сведениям и жил товарищ Шаповалов со своей семьей. К тому же именно на Красноярск, у меня было выписано командировочное удостоверение, о котором я позаботился еще в Ташкенте. Разумеется, можно было этим не заморачиваться, и ночевать у себя дома, просто переходя порталом, но рано или поздно, подобное могли заметить, и тогда появились бы вопросы, на которые не очень хотелось отвечать.

А так, все вполне законно, я нахожусь в командировке, от предприятия «Узвторцветмет» и пытаюсь решить вопросы с поставками первичного алюминия в чушках на Ташкентский Завод Алюминиевых Сплавов. Разумеется ни на какой Красноярский Алюминиевый завод, я ехать не собирался, и уж тем более, что-то там выбивать и договариваться тоже мне было совершенно не интересно. Зато благодаря командировочному удостоверению, для меня был на три недели забронирован отдельный номер в Красноярской гостинице с одноименным названием, собственно только ради этого и затевалась вся катавасия с этими командировочными. Но ведь не зря же говорят, что Ташкент, город хлебный. И это касается не только гостеприимства, но и того, что здесь можно выправить любую бумажку, которую только пожелаешь, за весьма скромные деньги. Например, бронь и гарантия того, что мне предоставят номер в гостинице, мне обошлись всего за пятьдесят рублей.

Как оказалось, через Новосибирск, в сторону Красноярска проходило как минимум два поезда ежедневно, и потому проблем с билетами не было никаких. Решив, что двенадцать часов дороги, вполне смогу провести и в обычном купе, не задумываясь, взял билеты на нижнюю полку, и начал готовиться к посадке. Вполне нормально перекусив в столовой, я был уже сыт, кофе был у меня с собой в сумке, оставалось прикупить пару булочек или пирожков на ужин, и что-то для легкого завтрака. Больше мне ничего не требовалось.

Уже разложившись в купе, и открыв взятую в дорогу какую-то книжку купленную в киоске «Союзпечать» на вокзале, я приготовился, чуть позже попить чаю, с булочкой и спокойно поспать одну ночь, как у меня в купе, появились двое мужчин занявших соседние полки, и приготовившиеся, весело провести следующую ночь. На столе, тут же появилась бутылочка водки, завернутая в плотную бумагу сельдь иваси, пара головок лука и полбуханки хлеба. Дорожный набор советского командировочного. Меня, попытались было присоединиться, но после того, как я отказался, сказав, что не хочу дышать перегаром, потому что завтра предстоит важная встреча, меня тут же почти в приказном порядке отправили на верхнюю полку.

— Не, мужики. Я покупал билет на нижнюю, и потому буду спать здесь. Вполне поместитесь вдвоем на соседней. И давайте договоримся, чтобы без шума. Я устал, и хочу отдохнуть.

Те вроде притихли, но не прошло и часа, как в купе появились еще двое. Разумеется, ни о каком сне уже не было и речи. Причем последние двое меня грубо растолкали, и предложили или убираться наверх, или в соседнее купе. Якобы у них праздник, и они будут отмечать его здесь. А недовольные, пусть идут лесом. Ссориться не очень хотелось, но и бегать в поисках нового места тоже. Поэтому поднявшись, я обулся, достал сигарету и произнес.

— Я на перекур. Если приду, и здесь будут посторонние, разговор будет идти по-другому. Мне насрать праздник у вас или поминки. Не поймете по хорошему, будет по плохому. — И не дожидаясь ответа, вышел из купе.

Выйдя в тамбур, выкурил сигарету и вернулся обратно в купе. Тут уже был дым коромыслом. Мало того, что на столе добавилось бутылок, и закусок, так еще и мои вещи были вытащены из рундука, и один из мужиков, как раз пытался расстегнуть молнию на моей сумке, чтобы посмотреть содержимое. Мне это совсем не понравилось, сходу пробив кулаком, по наглой роже, схватил его же, за воротник и вышвырнул из купе за пределы вагона, не особенно заморачиваясь с конечной точкой приземления, или приводнения.

Из движущегося транспорта, вообще трудно строить портал. В принципе из, еще как-то получается, просто не всегда угадываешь с высотой. Можно выйти ровно, а можно и не угадать и придется падать. Сейчас, я особенно не заморачивался, просто отправил туда, что было видно за окном и все. Останутся здоровы их счастье, покалечатся их проблемы. Третий вообще, попер на меня с ножом. Ухватившись обеими руками за верхние полки, как на качелях обеими ногами въехал ему по яйцам, И пока, тот приходил согнувшись в себя вышвырнул его из купе. Последний был наверное самым умным. Сразу же поднял руки, и постарался меня успокоить.

— Всё-всё, я уже ухожу, не надо крови. — Спокойно дошел до двери из купе, выглянул за нее и удивленно спросил. — А где все?

— А вот выйдешь и найдешь. — Ответил я, помогая ему оказаться за дверью. Прекрасно понимая, что не сделать этого будет неправильным.

Все, что находилось на столе, сгреб на соседнюю полку, и увязав в лежащую на ней простыню, вышвырнул вслед за мужиками, туда же полетели и остальные вещи принадлежащие им. Наконец освободив купе от непрошенных гостей, я прикрыл дверь, на защелку, подумав, что вряд ли кого-то сюда подселят, учитывая, мои недавние соседи ехали, скорее всего, с билетами, и как я понял из разговоров, в ту же сторону, что и я. В крайнем случае, постучат. И раздевшись, спокойно улегся отдыхать.

Утром было все вполне благопристойно, разве, что проводница, заглянув ко мне в купе, предлагая утренний чай, удивилась отсутствию моих соседей. Я, просто пожав плечами, ответил, что они куда-то вышли посреди ночи и с вещами. Учитывая, что поезд несколько раз останавливался, где именно сошли, пассажиры было неясно, да и не интересно по большому счету. От чая я отказался, но дав проводнице рубль и большую кружку, которую взял с собой, попросил наполнить ее кипятком, покруче, сказав, что привык с утра пить кофе и оно у меня есть.

Пока проводница ходила за кипятком, достал из сумки кофе, купленный еще в Италии, пачку рафинада и беляшей, взятых в привокзальном ресторанчике Новосибирска. И после доставки кипятка, прекрасно позавтракал, заодно угостив кофе и проводницу. И собрав сумку, вновь уселся перед окном, разглядывая местные пейзажи. Поезд тем временем подходил к Красноярску.

Ближе к выходу, проводница заглянула вновь, собирая постель, и возмущаясь тем, что мои соседи, видимо выходили через соседний вагон, и прихватили с собою простыню. Всеми силами постарался не выдать самого себя, вспомнив, что это именно я в порыве негодования, сгреб все что находилось на столе в простыню, и выбросил вместе с их вещами из вагона. Уже поднявшись и выходя из купе, потому как увидел, что поезд въезжает на вокзал Красноярска. Услышал голос проводницы.

— Гражданин, вы забыли вещи. — И очень удивился тому, что мне протягивают приличный кожаный «дипломат», похоже, незамеченный мною, из вещей моих соседей по купе. Вначале, хотел было отказаться, но вместо этого поблагодарил проводницу и даже сунул ей рубль. После чего взяв «дипломат» в руку вышел в тамбур вагона, где и стоя у одной из дверей ведущих наружу, выкурил сигарету, дожидаясь пока поезд остановится и меня выпустят на перрон.