Игры третьего рода

Глава 1

Его разбудили далёкие выстрелы, и ничего странного тут не было: времена такие, что по ночам стреляли довольно часто.

Гончаров прислушался. Пальба шла интенсивная, но не рядом со зданием, где он обосновался в покинутой квартире. Неизвестно, что стало с хозяевами этого жилища – квартира пустовала, однако явных следов разграбления не наблюдалось: похоже, большинство вещей просто спокойно вывезли. Возможно, хозяева подались куда-то в деревню, где сейчас легче прокормиться, чем в постепенно деградирующих каменных джунглях.

В скромных железобетонных хоромах остался колченогий, но вполне приличный диван и рассохшийся платяной шкаф, в котором Гончаров даже нашёл почти не рваную и совсем не грязную простыню. Собственно, это и явилось причиной, почему он решил отоспаться здесь с неким минимумом удобств, а на следующую ночь всё-таки постараться выбраться из города. Путь майор собирался держать в Тюбук, где командир местной воинской части сумел установить жёсткий военный режим, который самому Гончарову представлялся всё более оптимальным в сложившейся обстановке.

Власть Чрезвычайного Комитета Нового Екатеринбурга чуть ли не с самого начала держалась на честном слове – народ медленно, но верно разбегался по деревням, и фактически везде царила анархия. Гончаров предлагал правительству ввести жёсткое управление хотя бы на территории, которую пока реально контролировал Комитет, но слишком либеральный председатель Филимонов отнекивался, считая, что майор предлагает возродить ненавистную тоталитарную систему. Гончаров только плевался: ну вот, и сейчас играют в «дерьмократию», не наигрались!

Кончилось всё именно так, как и следовало ожидать: в конце концов, бандиты и какое-то уголовное отребье, крутившееся в окрестностях, захватили город. Вот они по-своему действовали жёстко – сейчас уже пятый день методично вылавливали всех деятелей бывшего правительства, и Александр знал, что персонально к нему у Главаря банды будет совершенно особый интерес…

Автоматная очередь ударила уже близко – послышалось даже вибрирующее подвывание срикошетировавших пуль.

– Суки, – с усталым чувством вздохнул Гончаров и стал натягивать штаны.

Но не успел он даже застегнуть все пуговицы, как в коридоре забухали сапоги, а в дверь забарабанили. Александр замер, рассчитывая, что колотят просто во все двери подряд.

– Открывай! – потребовали из коридора.

Гончаров замер, ожидая, что скажут ещё.

– Знаем, что ты здесь, морда ментовская! Открывай!

– Ну и кто это? – спросил майор, мгновенно стряхнув ещё болтавшиеся в глазах остатки сна.

– Дед Пихто, – элегантно пошутили из-за двери. – Проворонил ты всё, мент. Лучше сам выходи, а то дверь взорвём – тебе же хуже будет! А мы тебя целого пока хотим, ха-ха!

Александр схватил пистолет и метнулся к окну: на решётках висели замки, но их можно легко отстрелить.

В предрассветных сумерках со двора в окно смотрели два автоматных ствола. Лиц Гончаров разобрать не мог, но по бородам и длинным волосам понял: бандиты. Когда-то они чуть ли не все поголовно брили черепа, а вот сейчас патлатыми бегали. Да, времена меняются – и мы вместе с ними!

Тот, что повыше, красноречиво мотнул АКМом.

– Дьявол, что ж за невезуха такая?! – пробормотал Гончаров, снова отступая в глубь комнаты.

Видать, какая-то сволочь его заметила и донесла – надо же, как вляпался! Отоспаться хотел, идиот!

– Долго, что ли, тебя ждать? – преувеличенно спокойно поинтересовались из-за двери. – Всё равно ведь выкурим, волчара!

Майор прикинул расклад: патронов хватает, но «стечкин», хоть и приличный агрегат, однако не АКМ. Помещение будут простреливать с двух сторон – от двери и из окон. Дверь, в конце концов, взорвут, и он в этой маленькой квартире получит контузию как минимум. А с лазаретами сейчас плохо.

Сдаваться Гончарову было «западло», говоря языком этих уголовников, но практика показывала, что пленник лучше непокорного раненого, а тем более – трупа, хотя бы уже тем, что пока остаётся относительно цел, имеет шанс вывернуться.

– Ты чего там, обосрался со страха? – хохотнули из коридора. – Чего молчишь?

– Одеваюсь, – коротко бросил Гончаров и, швырнув оружие на кровать, стал до конца застёгиваться. Несмотря на очень тёплую погоду, он надел камуфляжную куртку, после чего отпер дверь.

В комнату ввалились пятеро. Все бородатые, с гривами, схваченными банданами, на рукавах красовались повязки с трафаретным изображением букв М и Л – инициалов Главаря.

– На колени! – крикнул высокий мужик, очень профессионально державший укороченный автомат; он, похоже, выступал тут за старшего.

Гончаров посмотрел на высокого – такое впечатление, что когда-то где-то они встречались, но сейчас не время выяснять, где и когда. Волосы у мужика были тёмные, длинные, но борода, скорее, напоминала просто двухнедельную щетину. Александр вспомнил, что Надя называла такую «гарвардской». Эх, где теперь Надя и Алёшка?…

Вопреки ожиданиям, его не били, лишь деловито обыскали. Один из бандитов, шаря в поисках оружия везде, где возможно, дольше чем нужно мял накачанные ягодицы майора.

Стоя у стены, Гончаров поинтересовался у вожака:

– Вы сейчас уже давно по зонам не мотаетесь, вроде пидоры-то у вас откуда?

Щупавший ягодицы только хихикнул.

– Видать, затесались, – грозно ответил старший, и подозреваемый в склонности к гомосексуализму заткнулся. – Встать!

Гончаров встал. На него надели наручники, заведя руки за спину, а к «браслетам» прицепили карабинами две капроновые парашютные стропы.

– Пошли! – так же коротко и спокойно скомандовал старший, берясь за одну верёвку.

Гончаров пошёл, как собака на поводке – даже на двух.

– Слушай, – спросил он темноволосого, – объясни хоть, что происходит?

– Во менты! – заржал плотненький прыщеватый парень, и по голосу Гончаров понял, что это именно он орал из-за двери. – Даже ничего ещё и не поняли! Конкретно Лобстер всё сбацал.

– Заткнись, Хомяк, – коротко бросил высокий. – И не Лобстер, а Князь, запомни!

– Князь? – искренне удивился Гончаров. – Значит, он теперь ещё и князь? Ну надо же!

Он усмехнулся, впрочем, понимая, что смешного тут, судя по всему, ничего нет. Наоборот, плакать хотелось, но все слёзы у майора высохли давно.

Предупредительный рывок верёвки заставил его замолчать.

– Ничего смешного, – деревянным голосом сказал высокий.

– Да уж, – негромко согласился майор. – Чего это я?…

В соседнем дворе стояла машина – «зилок» с уродливым цилиндром газогенератора в кузове.

Гончаров догадывался, куда его повезут. Лобстер устроил штаб-квартиру в микрорайоне Уктусский, который располагался в черте города и примыкал к сохранившемуся участку когда-то почти нетронутого леса. Сейчас же, когда иное топливо, кроме дров, практически отсутствовало, такое расположение оказывалось более чем удобным, ведь уцелевшие городские коробки превратились просто в многоэтажные норы без воды, канализации и тепла.

Сам микрорайон ещё до Катастрофы, облюбовали цыганские кланы, торговавшие наркотиками. Здесь они выстроили много добротных коттеджей с автономным водоснабжением из скважин и колодцев. От Барьера здесь было достаточно далеко, и ни одно здание изначально сильно не пострадало. С электричеством, правда, существовали проблемы, как и в большинстве мест, но дрова, по крайней мере, находились под боком.

В первый год после Катастрофы, поняв, что восстановления прежнего порядка не предвидится, а новая власть стоит на ногах не слишком крепко, наркобароны попытались установить свой режим, для начала нагло возобновив торговлю зельем, которого у них оказалось в запасах видимо-невидимо.

Тут Гончарову удалось отыграться на ненавистных «торговцах белой смертью». В уже сформированном тогда Чрезвычайном Комитете, который управлял делами, всё-таки приняли одно из немногих жёстких решений: расстреливать за любую попытку менять наркотики на продовольствие, горючее или предметы потребления, многие из которых после Катастрофы быстро становились дефицитом.

Однако унять паразитов оказалось не просто: в подвалах обширных особняков, выстроенных во времена оны на преступные деньги, нашлась не только припасённая «наркота», но и много оружия. И тогда майор Гончаров вместе с остатками своих омоновцев и солдатами подполковника Матвеева вступили в настоящую войну.

Цыгане дрались отчаянно, но до чеченцев, с которыми ему приходилось сталкиваться, им было далеко. Майор Гончаров так и не понял, на что рассчитывали наркобароны, затевая захват административного центра Бурга, как в обиходе стали называть оставшийся кусок города. Вероятно, на собственную извечную черту – наглость, ведь даже просто численно цыган было не так уж и много.

В конце концов, хорошо вооружённые, но небольшие отряды боевиков разгромили, а остатки, сбившись в таборы, бежали искать нового пристанища на просторах стошестидесятикилометрового квадрата, ограниченного небесными стенами Барьера.

– Вернулись к естественному кочевому образу жизни, – пошутил тогда подполковник Матвеев.

Впрочем, теперь, три года спустя, то, что не смогли провернуть цыгане, удалось простым бандитам. Власть, так и не успевшая окрепнуть, деградировала, поскольку деградировала экономика. Не хватало горючего, запасных частей, нужного сырья, лекарств, но, главное, не хватало властного и грамотного руководства. В общем, как новая администрация ни старалась, жизнь постепенно, но верно скатывалась к основным принципам натурального хозяйства.

Гончаров решил, что доставят его в личную резиденцию нового главы, а точнее Главаря, этих мест. Но он ошибся: грузовик поехал на юго-восток, и вскоре Александр понял, что везут его в знакомое здание, где располагалось бывшее правительство.

Там он долго просидел, запертый в полуподвальной каморке, и даже неплохо поспал, а на допрос потащили лишь к полудню, всё так же пристегнув наручники к поводкам.

Лобстер лениво развалился на неком подобии трона, который ему спешно соорудили «шестёрки», выжившие в катаклизме и удивительным образом не сгинувшие в течение, казавшихся сейчас ужасно долгими, четырёх лет. Двое из таких вот прихлебателей, картинно держали майора Гончарова перед Главарём на верёвках, натягивая их в разные стороны, хотя пленник и не сопротивлялся.

Настоящее имя Главаря было Михаил Сергеевич Лобанов, и когда-то давно, уже можно сказать в ином мире, Гончаров имел сомнительное удовольствие жить с ним не только в одном доме, но даже в одном подъезде.

Собственно, в прежние времена Лобанов даже не являлся крупным бандитом – так, средней дерзости взломы, отсидка всего три года, благодаря ушлым адвокатам, затем уже торговля наркотиками на подхвате у тех же цыган, покупка пары магазинчиков на эти деньги – и новый арест незадолго до Катастрофы. Майор так и не знал, осудили его в тот раз или не успели. Гончаров видел Лобанова мельком в РУВД сразу после ареста, и Мишка попытался предложить бывшему соседу взятку за «содействие в решении вопроса».

– А я бы так вообще всех вас, ублюдков, расстреливал! – сказал тогда майор. – И вас, шелупень, и хозяев ваших, в первую очередь!

Лобанов, конечно, это хорошо запомнил.

Александр вздохнул: растут люди! Ни дать ни взять, прямо вождь какого-нибудь племени мумба-юмбе! Правда, не на копьё опирается, а на автомат Калашникова. А вообще-то, кажется в Мозамбике, АК даже на государственном флаге есть!

С минуту новоиспечённый «князь» рассматривал майора. Гончаров ответил ему долгим, спокойным и обидно презрительным взглядом – а что ему было терять? Если смерть есть, то она всё равно одна. Но почему-то ему уже казалось, что сразу его не кончат.

– Ну как, – спросил наконец Лобстер, – набегался?

Александр просто пожал плечами.

Лобстер покивал, словно соглашаясь с молчаливым ответом:

– Что, не думал, Александр Яковлевич, свидеться?

– Рассчитывал, – хмыкнул Гончаров и криво усмехнулся, – но при других обстоятельствах.

– Ну ясно-понятно, – с довольным видом осклабился Лобстер, – только карты иначе выпали! Твой председатель оказался чмо полное, а если бы ты мозгов поболее имел, то давно сместил его и сам стал бы тут править. Дурак ты, мент, гадом буду: полный идиот!

– Обзываться не надо, – всё так же спокойно заметил Александр. – А вот ты, стало быть, себя крупным деятелем возомнил? Смешно – князь! Как фраер какой-то, ей-богу. Не по понятиям же вроде, а? Почему бы тебе паханом самого себя не назначить? Паханом бы тебе больше пошло. И сходняк тут весь свой – точно утвердят!

Лобстер слегка покраснел, но сидел пока спокойно.

– В расход, что ли, напрашиваешься? Учти, патронов тратить на вас не будем – вон, просто вздёрнем!

– Быть повешенным куда страшнее… – скривился майор.

– Покажи ему! – приказал Лобстер своему старому приятелю Витьке по дворовой ещё кличке Мазок и кивнул куда-то за стену здания.

Мазок кинулся к окну и картинно откинул штору. В сквере возле здания правительства Гончаров увидел большую перекладину, одним концом прикрученную к фонарному столбу, а другим – опиравшуюся на развилку соседнего дерева. На перекладине болталось несколько трупов, среди которых Александр узнал председателя Филимонова и подполковника Матвеева.

– Хочешь вот так повисеть? А народ полюбуется!

– Эсэсовец, – констатировал майор. – Ну а что ж меня не вешаешь?

– Да вот, побеседовать захотел, – улыбнулся Лобстер. – Побазарить, как говорится.

– И о чём же мне с тобой говорить? – удивился Гончаров.

Лобстер помотал в воздухе указательным пальцем, словно показывая, что есть у него кое-что на уме.

– Имеется грандиозный замысел, – пояснил Главарь. – Неделю назад, только мы власть, значит, взяли, попался мне тут один учёный тип. Так вот, он стал гундосить, что наша Зона не одна сама по себе, а вся Земля, мол, на такие зоны разбита.

– Давно уж слышали такие гипотезы, – кивнул Гончаров. – Но я-то тебе на хера?

– Видишь, майор, можно попробовать попасть в другие зоны – что нам сидеть, как запертым в клетке?

– Через Барьер не пройти – много раз пытались.

– Пытались просто пробить, не вышло. Но не бесконечный же он, этот Барьер, я имею в виду – вглубь. Вот и попробуем мы сделать подкоп, чтобы попасть на другую сторону.

Александр со снисходительной усмешкой посмотрел на Лобстера:

– Идиотизм! Это пытались сделать практически сразу: копали, даже бурили…

– Может, плохо пытались? Чувствуешь?

– Бред собачий! – коротко ответил пленник.

– Это мы посмотрим. В общем, будем рыть большой подкоп, конкретный, так сказать.

– Копайте на здоровье, – согласился Гончаров. – Но зачем я тебе сдался? Я не экскаватор!

Лобстер засмеялся вполне искренне, а вслед за ним захихикали почти все «шестёрки».

– Ладно, не прикидывайся бакланом, всё ты понимаешь! Любое большое дело требует, чтобы его защищали. Мне же не воевать надо, а подкоп рыть, и рыть, возможно, придётся долго. Значит – нужна достойная армия, чтобы не мешали, чтобы порядок был. У меня много хороших ребят, но они, если честно, раздолбаи неорганизованные. Потому, считай, масть тебе попёрла, майор: я готов, так и быть, похерить всё старое и назначить тебя главным военным инструктором. Будешь ребят моих учить как специалист. Генералом у меня станешь, майор, сечёшь?

Гончаров, прищурившись, посмотрел на бандита. Он не мог сказать, что ожидал услышать подобное, но и не слишком удивился: присвоение самому себе княжеского титула наверняка говорило о значительных амбициях Лобстера, так что почему бы ему не возжелать иметь собственную регулярную армию с генералами во главе?

Почему же в жизни всё происходит именно так? Хороших людей вроде хватает, но наверх вылезает всякое отребье, что раньше, что теперь! Поговорка про дерьмо, плавающее всегда сверху, неспроста появилась – неужели она реально отражает положение дел в обществе?…

«Может, я слишком много от людей требую? – подумал Гончаров. – Но ведь не больше, чем от себя самого…»

В принципе, предложение Главаря предоставляло возможность выбраться: в конце концов, инструктору вынуждены будут дать доступ к оружию, а уж воспользоваться им Гончаров сумеет. Главное, жив останется. Но где-то тут, без сомнения, должен присутствовать подвох!

– Что ж, – сказал как бы нехотя майор, – если и правда хочешь порядок навести и дело серьёзно поставить – почему нет? В нынешних условиях хорошая армия нужна куда больше, чем раньше. Я, в принципе, согласен.

– Смотри-ка ты?! – Лобанов весело переглянулся с Витьком и тем высоким темноволосым бандитом, что арестовывал майора, привёл его сюда, а теперь стоял по одну сторону от «трона». – А я думал, он артачиться будет!

Он положил на колени автомат и наклонился вперёд к майору:

– Только учти, если думаешь фуфло мне пропихнуть – не выйдет!

Гончаров пожал плечами:

– Какое фуфло, я и не думаю.

– Ты меня за идиота не держи, майор. А чтобы тебя повязать, как говорится, сейчас ты нам пристрелишь парочку особо ретивых сторонников председателя…

«Ну конечно же! – с горечью подумал Александр. – Мог бы догадаться».

– Шмальнёшь их на публике – я велю народу собрать побольше, кто ещё из города не разбежался. Ну а после конкретно по делу толковать будем.

Замысел Лобанова, разумеется, был до крайности прост, но нельзя не признать, что эффективен: после подобной публичной казни майор уже действительно никогда не отмоется в глазах людей. И останется ему только верой и правдой служить новой власти.

Как любой человек, много раз бывавший в смертельно опасных ситуациях, Гончаров готов был идти на разнообразные сделки с совестью для спасения жизни, кроме случая, когда нужно расстреливать невиновных.

– Вижу, ты не в восторге? – сказал неплохо читавший по лицу бандит.

– Что от тебя ещё ожидать? – Гончаров сплюнул. – Скоты и есть скоты!

– Та-ак!.. – Лобстер сел прямо и погладил лежавший на коленях автомат. – Ну будет у тебя весёлая жизнь, ментяра.

– Весёлая смерть, хочешь сказать? Что же, кончай меня, бандюган, – сказал Александр, с сожалением думая, что, похоже, не так уж много времени он и выиграл: стоило, наверное, пострелять напоследок в той квартирке, душу отвести.

– Конечно, я тебя кончу, но не сразу, – покачал головой Лобанов. – Про мой проект подкопа я уже говорил…

– Придурок ты: вместо того чтобы хоть как-то пытаться хозяйство восстановить, ты собрался в земле копаться – ради чего?

– Я знаю, ради чего! – возразил Главарь банды и заверил: – А вот, тебя, ментовская рожа, я заставлю копать больше и дольше всех!

– И, в натуре, пусть просто руками копает, Лоб, – вставился Витька-Мазок, – чтобы ногти свои поганые до костей стёр, чтобы у него из жопы кровь пошла…

– Не-ет, Витёк, ты не прав, – философски скривился новоиспечённый пахан-князь, позволявший лишь Витьке, одному из немногих, звать себя старой, да ещё и укороченной кличкой. – Так мент слишком быстро загнётся. Нет, копать он будет лопаткой, как положено. Больше пользы принесёт, ну и дольше промучается, само собой.

– Неужели ты серьёзно думаешь подкопаться под Барьер? – вздохнул Гончаров.

Лобстер утвердительно кивнул:

– Говорю же, сколько можно тут так сидеть? Это вы, козлы, чего-то ждали, а я своё отсидел…

Гончаров ухмыльнулся невольному каламбуру Лобанова – по мнению майора, тот отсидел слишком мало.

– Ну а что же ты лыбишься, су-ука? – наигранно ласково протянул Лобстер.

– Да вот, думаю, – в тон бандиту ответил майор, – что будет, если всё-таки под Барьер подкопаемся?

Лобстер осклабился:

– Небось, рассчитываешь, что там тебя подкрепление из ГУВД будет ждать?

– Почему бы и нет? – тоже почти весело ответил Гончаров. – Кто его знает, как тогда всё обернётся? Ты бы подумал!..

– Сам же в это не веришь, козёл! – Лобстер сплюнул под ноги стоявшему на растяжках майору и махнул рукой: – Увозите его, в жопу.

– Какое у вас к жопам-то пристрастие… – пробормотал Гончаров, но бандиты не обратили внимания на его реплику.

– Куда его, Михал Сергеевич? – басовито прогудел высокий мужик, показавшийся Гончарову ранее знакомым.

– Черноскутов, ты тупой, что ли?! – заорал вдруг Лобанов, нервно дёргая рукой. – Чего тебе непонятно?! Я тебя зря, что ли, начальником охраны сделал?! Куда-куда, на котлован, конечно, на Яму! Везите его вместе с остальными диссидентами – лично доставишь! И глаз пусть там не спускают!

– Есть! – по-военному пробасил Черноскутов.

Гончарову определённо казалось, что он когда-то видел этого человека, но и услышанная фамилия не помогала вспомнить – где.

Майор бросил ещё один взгляд на Лобанова – новоиспечённый «князёк», уже улыбаясь, смотрел ему вслед. Длинные и, надо сказать, неплохие локоны бандита охватывал кожаный ремешок с какой-то, кажется золотой, бляшкой.

«Ну надо же, – подумал Гончаров, – откуда он этого набрался? Ричард, мать его, Львиное Сердце!»

Гончарова затолкали в крытый грузовик, у которого колонка газогенератора стояла сбоку. В фургоне без единого окошка было темно. Пока дверь оставалась открытой, майор заметил, что в кузове скамеек нет, а на полу в разных местах сидит ещё человек шесть-семь. Гончаров выбрал один из оказавшихся свободным углов, чтобы не так бросало при езде по разбитой дороге, и привалился спиной к доскам бортов, упираясь ногами.

Когда грузовик тронулся, майор поинтересовался в темноту:

– Кто хоть тут есть кто?

– А ты-то сам кто? – ответил справа немного взволнованный, но сохранивший остатки бойкости насмешливый голос.

– Бывший майор Гончаров, бывший член Комитета, – в тон ответил Александр.

– А-а, вот мне и показалось, что знакомый, – радостно произнёс тот же голос, и рядом завозились.

Чья-то рука нащупала бок Гончарова, и он понял, что говоривший ощупью пролез к нему:

– Я же Исмагилов, помните, товарищ майор?

– Фёдор! – обрадовался Гончаров, припоминая весёлого шофёра из милицейского гаража, которого все звали чаще просто Федей. – Когда же мы последний раз виделись?

– Да, считайте, где-то перед самой этой свистопляской.

– Надо же, столько не встречались и вот при таких обстоятельствах свиделись. Видишь, как всё повернулось?

– Обкакался ваш Комитет, вы уж извините, товарищ майор.

Гончаров потёр жёсткий ёжик волос и шумно втянул носом воздух:

– Я и без тебя понял…

– Вы вот всё подстраивались под Филимонова, – критически продолжал Федя, демонстрируя знание местной политики последних лет. – Хороший мужик, он, конечно… был. Но для нынешних времён мягкий. А чего вы сами власть в свои руки не взяли?

– Твою мать! – чуть не взорвался Гончаров. – Мне только что один придурок это же советовал! Значит, вам всем точно диктатура нужна?

Федя вздохнул в темноте:

– А это смотря какая диктатура! Иная, если человек хороший, даже очень может быть нужна.

Майор тоже вздохнул:

– Вот и мне сейчас уже кажется, что, может, и нужна. Правда, ещё больше закон жёсткий нужен, а это – немного иное, чем диктатура, я так понимаю.

– Хм… – Фёдор шумно почесался. – Может, и так. А то ведь вы посмотрите, что творится, блин…

Гончаров ничего не ответил, и какое-то время они молча болтались в темноте в такт подскокам машины на ухабах.

– Вы-то, как сами, товарищ майор? – поинтересовался наконец Фёдор.

– Да что я, – вздохнул Гончаров, машинально пожимая плечами. – Квартира-то у меня в Юго-Западном районе была, на Белореченской. Таким образом, семья осталась за Барьером. Вот так, в общем.

– Ах ты, чёрт! – с искренней досадой сказал Федя. – То есть вы даже про них ничего и не знаете?

– Откуда же знать?! Вон, Лобстер хочет помочь – подкоп туда сделать.

– Да, – неопределённо протянул Федя, которому нечем было приободрить майора, – бес бы побрал этот Барьер.

Странный феномен, прозванный «Барьером», возникший, как уверяли выжившие очевидцы, практически в момент первого удара, отсёк северо-запад и северо-восток областного центра от места службы Гончарова, а потому майор, да и любой другой, мог лишь гадать, что происходит там, с другой стороны упавшего на землю неба.

С этой же стороны примерно на полкилометра от самого Барьера не выдержал почти ни один дом, и в черте города там простиралась полоса завалов, почти как на картинках из пособий по гражданской обороне, демонстрировавших последствия ударной волны после ядерного взрыва. К счастью, никаких иных поражающих факторов, например радиоактивного заражения местности, в данном случае не наблюдалось.

Вообще свойства Барьера оставались совершенно необъяснимыми даже в отношении простых, казалось, вещей. Часто Гончаров слышал высказывания, насколько, мол, им повезло, что Белоярская АЭС, располагавшаяся не слишком далеко от города, не попала в этот квадрат. Ведь наверняка при таком толчке на станции могла начаться утечка радиоактивности, если не более серьёзная авария. А на практике даже на станции Мезенское, откуда до АЭС оставалось всего километров десять по прямой, никакого повышения радиационного фона не отмечалось. То ли аварии на станции, к счастью, всё-таки не случилось, то ли Барьер не пропускал радиацию так же, как он не пропускал свет, радиоволны или дым, хотя ветер дул через него, похоже, свободно, и облака, когда они проплывали сверху, выливали на землю дождь, как обычно, без помех.

– Ну а ты где обитаешь, Фёдор? – поинтересовался Гончаров. – Куда прибился? Как-то пропал с глаз долой вскоре после Катастрофы.

– Да вот такие пироги, товарищ майор: я же тут вроде как фермером заделался! Семью в деревню почти сразу же вывез, а потом и сам туда окончательно подался.

Фёдор поведал Гончарову, что устроился в Кадниково, где у его матери имелся добротный дом со всеми нужными надворными постройками. Исмагилов развернул приличное хозяйство, заимел несколько коров и лошадей, дальновидно предвидя в самом скором будущем полное исчезновение горючего.

В общем, дела у него шли неплохо, хотя многое приходилось делать уже почти по старинке – без моторов и электричества. Впрочем, расторопный Фёдор нашёл где-то даже брошенный бензовоз с почти полной цистерной солярки, так что ему одному хватило бы её надолго. Иногда, правда, появлялись мародёры, но, к счастью, небольшими отрядами, до недавнего времени совершенно неорганизованными, и совместно с соседями удавалось отстреливаться – оружием новоиспечённый фермер тоже запасся.

Вчера Фёдор, который уже давно махнул рукой на власть и дальше своих крестьянских забот не высовывался, привёз кое-что на продажу на городской рынок. Загреб его так называемый «отряд охраны порядка» за отказ добровольно сдать продукты в пользу князя Лобстера. За препирательства Исмагилов на месте получил три месяца принудительных работ – возможно, повезло, что не просто пулю в лоб.

– Чего он сейчас добиться-то хочет? – сказал Федя, имея в виду Главаря банды.

– Как чего? – ухмыльнулся сам себе в темноте Гончаров. – Неограниченной власти, как и большинство подонков.

– Я слышал, что он говорил, будто прежнее правительство не хотело вывести народ в большой мир, а он, мол, это сделает.

– Ага, как же, козёл он хренов! – со злой иронией заметил Гончаров.

В передней стенке фургона открылось окошко, и противный, надтреснутый голос посоветовал:

– Вы, суки, базар-то фильтруйте! А то пущу в расход и потом скажу Князю, что при попытке к бегству.

В свете, просачивавшемся из кабины водителя, Гончаров постарался ещё раз рассмотреть, кто сидел вместе с ним в кузове. Справа маячило лицо Исмагилова, сейчас заросшее бородой, а прямо напротив притулился немолодой уже, как показалось, мужчина в какой-то полувоенной куртке. Он поднял голову, встретился глазами с Гончаровым и почти сразу же отвёл взгляд.

– А что же я такого сказал? – наивно поинтересовался Гончаров у охранника. – Я вашему хозяину прямо говорил, что дурак он и что людям врёт: под Барьер не подкопаться. Ты хоть на секунду прикинь: это же явно инопланетяне какие-то сделали, и дурацкий подкоп никак не поможет.

– А вот Князь и покажет этим инопланетянам, а заодно и всяким мудакам вроде вас! – Охранник хохотнул как бы для поддержания собственного духа. – В общем, я сказал: не гоните туфту и не наезжайте на Князя, понятно?

– Да бог с ним, не будем, – пообещал Гончаров. – А ты прямо за своего атамана готов костьми лечь. Что, будешь гранату нам кидать, если не перестанем твоего «князя» ругать, как в одном фильме обещали, или иначе наказывать станешь?

Парень несколько секунд всматривался в полумрак кузова, выставив через окошко острый нос, за который Гончарову очень хотелось его схватить, и сказал, как сплюнул:

– Гранату кидать не буду, но вот прикладом тебе по зубам с удовольствием садану. А зубных врачей сейчас мало осталось – без фикс походишь! – И он захохотал, довольный собственной шуткой.

– Уймись, Олежка, – донёсся голос человека, сидевшего рядом с водителем, и Гончаров узнал Черноскутова. – Балаболишь без дела.

– Слушай, – почти примирительно спросил Гончаров, – скажи хоть, куда нас точно сейчас везут?

– Куда ж ещё, – почти удивился остроносый Олежка, – на станцию, потом к Яме. А ты что, лох, решил, что тебя на машине прямиком туда повезут? Горючее на тебя жечь, мясо?

– Понял, спасибо, кость, – совершенно серьёзным голосом сказал Гончаров, прозрачно намекая на испитой вид парня, который во времен оные вполне сошёл бы за завзятого наркомана.

– Чего-чего? – настороженно-угрожающе поинтересовался Олежка.

– Костя, говорю, – спокойно сказал Гончаров. – Мне послышалось, тебя Костей зовут?

– Я Олег, понял, в натуре? Тебе чё, объяснить надо?! – Парень изобразил движение, словно собирался впрыгнуть внутрь фургона и разобраться с Гончаровым.

– Уймись, тебе говорят, – повторил Черноскутов.

Олежка ещё несколько секунд сверлил Гончарова глазками, но, в конце концов, убрался, захлопнул окошко, и снова стало совсем темно.

– Зря вы их заводите, товарищ майор, – сказал шёпотом Фёдор.

– Да пошёл он, тварь! – Гончаров только сильнее упёрся ногами в пол.

Из-за плохих дорог от здания правительства до станции грузовик трясся целых полчаса, объезжая кое-где так и не расчищенные до конца завалы и перебираясь через выбоины в асфальте. Рытьё подкопа, задуманного Лобстером, развернулось у разрушенного и давно заброшенного посёлка Полеводство. Сейчас с железнодорожной станции Уктус, находившейся ещё в черте города, туда возила людей мотодрезина, переделанная под питание дровами.

На платформе всех под дулами автоматов перегрузили в вагончик-скотовоз, в котором после наглухо закрытого кузова казалось намного светлее. Майор оценил состояние людей, оказавшихся вместе с ним «на этапе» – все, кроме Фёдора и одного мужчины, того, что сидел в фургоне напротив Гончарова, выглядели понурыми и явно сломленными ситуацией.

Этот давешний мужчина и тут устроился рядом – при нормальном свете майор смог хорошо его рассмотреть. Высокий шатен, чуть вытянутое лицо, но с правильными чертами, серые живые глаза, и внешне достаточно крепкий: такой «подельник» мог быть полезен. Сейчас Гончаров увидел, что на самом деле мужчина куда моложе: несмотря на глубокие морщины на лбу и у глаз, он вряд ли старше сорока.

Александр дождался, пока охрана задвинет дверь вагона, после чего исследовал запоры на ней, а также лючки в крыше и маленькие оконца под потолком. Окончательно поняв, что пока выбраться не удастся, он сел на не слишком чистую солому.

Наконец, дрезина, надсадно вздрогнув, поволокла вагон в сторону места принудительных работ.

– А чего, вы тоже думаете, что это всё-таки инопланетяне, товарищ майор? – подал голос Исмагилов, продолжая прерванную тему.

– Знаешь, Федя, – сказал Гончаров вместо ответа на всем уже давным-давно надоевший вопрос, на который ответа ни у кого и быть не могло, – что ты всё заладил: «товарищ майор», «товарищ майор»?! Давай запросто, на «ты»!

– Да как-то… – немного замялся Фёдор.

– Все «как-то» остались в прошлой жизни, – вздохнул Гончаров. – Будь проще.

– Да уж. – Фёдор тряхнул патлатой головой и негромко сказал: – Ну ладно… Но всё-таки интересно, кто мог это устроить?

– Что – это? – не понял майор, уже думая о своём.

– Да Барьер, будь он неладен.

Гончаров хмыкнул:

– Одно могу сказать – не заморские наши враги и не чеченские террористы.

– Ага, – со значением молвил Федя, словно такое подтверждение факта неземного происхождения Барьера его успокоило.

Сероглазый шатен, севший рядом с Гончаровым, шумно вздохнул.

– Если это работа инопланетян, то почему больше четырёх лет никто из них не объявился? – подал он голос. – Не находите, что слишком странная попытка установить контакт?

– Это в каком смысле – установить контакт? – удивился Фёдор.

Мужчина секунду-другую смотрел на Исмагилова, а потом пояснил без тени иронии:

– Ну так говорят про взаимодействие с инопланетянами: «установить контакт».

– Да уж, – с готовностью подтвердил Федя, – взаимодействие вроде как налицо.

Гончаров невесело усмехнулся.

– Получается, – продолжал Исмагилов, – нас заперли, как в большой клетке, и как курей держат…

– Почему вы думаете, что как курей? – мужчина говорил вполне серьёзно, и лишь в глазах его Гончаров уловил смешинку. – Нас ведь не откармливают!

– Вот это точно, – согласился Фёдор. – Не откармливают: столько народу вообще перемёрло!

– Возможно, задача именно такая: чтобы умерло как можно больше людей и экономика не могла нормально существовать, – предположил мужчина.

– Но я так понимаю, – сказал Федя, и Гончаров не мог не признать обоснованность доводов бывшего шофёра, – что те, кто смогли поставить стенки, которые ни танком не прошибёшь, ни на самолёте не перелетишь, могли бы всех нас и просто передушить, как тех же самых курей. А почему тогда они этого не сделали сразу?

– Вполне вероятно, задача иная, – задумчиво сказал молчавший до сих пор Гончаров.

– Но какая ж такая задача? – не унимался Фёдор.

– Ты меня спрашиваешь? – Майор с сарказмом покосился на Исмагилова. – Хотел бы я увидеть человека, который знает, почёму всё произошло.

– Да, – согласился мужчина, – из людей таковые вряд ли найдутся.

– Слушайте, давайте с вами хоть познакомимся, – предложил Гончаров.

– Простите, – спохватился собеседник, – не представился, – Домашников, Пётр Борисович. В прошлом сотрудник лаборатории физической химии Академии наук, а последние годы работал инженером на «Химмаше».

Они пожали друг другу руки.

– Давайте тоже на «ты», если не возражаете, – предложил мужчина. – Как в одной песенке: «Для простоты, для красоты, прошу со мною быть на „ты“…»

– Не возражаю, – усмехнулся майор.

– Ну тогда и со мной тоже на «ты», – с готовностью протянул ладонь Фёдор. – А ты, Пётр, как тут оказался?

– Что касается вашего, то есть, пардон, твоего вопроса, – поправился Домашников, – так я и жил в этой части города. Всё квартиру хотел поменять поближе к центру, но не успел. Хотя, как я думаю, с той стороны всё очень похоже.

– Значит, у вас хоть семья тут с вами?

– Была. – Инженер нахмурился. – Жена погибла сразу. Глупо так: всего-то пласт штукатурки со стены отвалился – и в висок. А дочка в первый год от чего-то типа кишечной инфекции умерла.

– Прости, – сказал Гончаров.

– Да ну что ты! Разве я один такой, у кого кто-то погиб или умер?

Они немного помолчали.

– Значит, ты тоже считаешь, что по ту сторону Барьера ситуация аналогичная? – спросил Гончаров.

– Да, не сомневаюсь, – кивнул инженер. – Есть, конечно, гипотезы, что мы, мол, находимся на неком, изолированном кем-то куске земной поверхности или нас выбросило в какое-то параллельное пространство…

– Ну уж это, прости, ты что-то загнул, – пробурчал майор.

– Да нет, теоретически-то вполне возможное событие – соприкосновение двух параллельных пространств и кусок нашего может обменяться с куском какого-то другого.

– Как так? – сделал круглые глаза Фёдор.

– Повторяю, теоретически может такое быть, может, – заверил Пётр. – Не читали книжку – «Робинзоны космоса»? Франсис Карсак ещё в прошлом веке описал нечто подобное. Хотя это и фантастика, но гипотеза вполне правдоподобная.

– Нет, не читал, – покачал головой Гончаров. – Фантастику года за три до Катастрофы стал почитывать вместе с сыном, но эту книжку не читал.

– Так это же – фантастика! – несколько разочарованно сказал Фёдор.

– А небо, отгородившее нас от остального мира – это что? – поинтересовался Гончаров.

– Ну… – начал Исмагилов и тут же признался, усмехаясь: – Не знаю!

– Но всё-таки, я почти уверен, что в нашем случае произошло иное, – продолжал Домашников. – Во-первых, при переносе куска пространства разрушений случилось бы куда больше, и мы, вообще, вряд ли остались в живых, а во-вторых, и самое главное – наличие Барьера. Если бы нас перекинуло в какой-то параллельный мир, то мы оказались бы просто куском земной поверхности среди инопланетного ландшафта. А мы Барьером изолированы!

– А это не может быть, например, каким-то свойством этого самого другого пространства, что ли? – спросил майор, тоже демонстрируя определённую способность выдвигать гипотезы. – Что мы про подобные штуки вообще знаем?!

– Конечно, почти ничего не знаем, – слабо улыбнулся Пётр. – Но есть один момент, на мой взгляд, говорящий за целенаправленное искусственное вмешательство – сама форма Барьера. Замеры же формы делали!

Гончаров, как человек, сам участвовавший в подготовке и сопровождении той экспедиции, знал про измерение формы Барьера. Тогда, в первый год, когда стало ясно, что связь с «внешним» миром отсутствует, люди сразу же предприняли попытку установить общую картину происшедшего.

Горючего оставалось пока в достатке, никто не думал серьёзно, что они могли оказаться в абсолютно закрытой зоне, отрезанной от остального мира. Поэтому спешно сложившееся из остатков старой районной администрации руководство снарядило экспедицию для проверки, как далеко простирается странное образование, пропускающее сквозь себя чистый воздух, дождь и облака, но не позволявшее проходить никаким живым существам или машинам.

Телефонная и мобильная связь везде оказалась нарушена, электроснабжение тоже – в этой части города оставались одни генерирующие подстанции нескольких заводов. Связь была возможна только с помощью радиостанций с автономным питанием. Однако таких нашлось немного, в основном у военных, милиции и спасателей МЧС. Из других городов и посёлков приходили противоречивые сообщения, однако стало понятно, что вдали от странной «небесной стены», упиравшейся в землю, катаклизм сопровождался не слишком сильными толчками. В свою очередь, последняя ударная волна, пришедшая сверху, ощущалась везде одинаково, но разрушений вызвала мало.

Экспедиция на нескольких бронемашинах и военных вездеходах двинулась вдоль Барьера. Она столкнулась местами с бандами мародёров, с некими личностями, пытавшимися срочно установить свой местный порядок, сожгла много горючего и, в конце концов, обошла всю Зону по периметру, которая оказалась, насколько выяснили, практически идеальным квадратом.

Зона ограничивалась Барьером и сверху – выше пятисот метров не удавалось подняться ни одному из оставшихся летательных аппаратов. Два вертолёта из аэропорта Кольцово, которые снарядили для первых полётов, натолкнулись на невидимую преграду, не фиксировавшуюся радарами, сломали лопасти и разбились. Удивительно, но, судя по посадкам нескольких самолётов в первый час после прихода ударных волн, верхняя «крышка» Зоны закрылась не одновременно с возникновением боковых Барьеров, а позже.

– Ну и?… – спросил Гончаров. – Что следует из формы Зоны?

– Безусловно, то, что она искусственная. Но, понятно, ничего нельзя сказать до тех пор, пока не произойдёт настоящий контакт третьего рода, если только с нами не играют, как в кошки-мышки, – развёл руками инженер.

– Как ты сказал? – наморщил лоб майор, которому словосочетание почему-то показалось знакомым: то ли кино с похожим названием когда-то видел, то ли у Алёшки какая-то книжка фантастическая была. – Контакт третьего рода?

– Контакт третьего рода – термин из науки о неопознанных летающих объектах. Означает контакт с представителями иного разума с вещественными подтверждениями их деятельности.

– Судя по твоим же словам, сам Барьер – куда уж более чем вещественное подтверждение. Но понять мы всё равно ничего не можем!

– И, главное, ничего сделать-то не можем, – очень к месту вставил Федя.

– Это уж точно, – подтвердил Гончаров.

Домашников молча развёл руками.

Мотодрезина долго волочила вагон, колёса которого заунывно постукивали на стыках рельсов, и наконец дотянула его до лагеря. Перед новоиспечёнными зэками предстал начальник – толстопузый и какой-то сальный мужик по фамилии Симак. Тут же, выбрав одну женщину помоложе, он приказал её увести.

– Ну что, быдло, – ухмыляясь, начал начальник, – поздравляю с прибытием. Тут вам не халява, придётся поработать. Запомните: лентяев не потерплю – прикажу шлёпнуть, и дело с концом!

Он говорил долго и нудно, стараясь подавить заключённых угрозами и страхом полной зависимости от его воли. Люди, переминаясь с ноги на ногу, покорно слушали разглагольствования бандита.

Потом всех также долго и нудно переписывали в грязноватую амбарную книгу. Уже почти смеркалось, когда пленников втолкнули в чудом сохранившийся бетонный пакгауз на окраине разрушенного посёлка. Недалеко от этого места имелась большая пустошь, обзора ничто не закрывало, и отсюда хорошо просматривался сам Барьер.

С первого взгляда, особенно в сумерках, могло показаться, что здесь ничего странного нет. Но при свете дня сразу же выделялась основная нелепость пейзажа: визуально Барьер представлял собой продолжение неба, расстилавшегося над головой, которое вдруг резко загибалось вниз, соединяясь с землёй. Впечатление неимоверно усиливалось, когда по небу плыли облака.

Феномен впечатлял, делая горизонт неожиданно близким. Но дойти до такого горизонта не представлялось возможным: примерно метров за тридцать до края видимого участка земли движение останавливала невидимая преграда. Руками она ощущалась как сгустившийся в упругую резину воздух: пешком не пройти, а машины лишь надсадно выли моторами и рвали колёсами землю. Не пролетали через эту преграду даже снаряды артиллерийских орудий – просто взрывались или сгорали.

Впрочем, сейчас Гончарову приходилось рассматривать не столько мало различимый в слабом свете Барьер, сколько место своего заточения. В пакгаузе на высоте почти в два человеческих роста в стене находились окошки, забранные решётками. Стёкла, естественно, давным-давно отсутствовали, но это, в совокупности с горевшим внутри примитивным масляным светильником, позволяло в слабом свете с улицы лучше видеть людей, свезённых новой властью на рытьё подкопа, или попросту Ямы.

Кроме новоприбывших вместе с майором в пакгаузе содержалось ещё человек сорок, которых уже загнали сюда на ночь – Лобстер резво начал выполнение бредового проекта подкопа под Барьер. Люди были грязны и изнурены, многие с кровавыми мозолями на руках и ногах. Все жались к окнам, поскольку в дальнем углу имелось отхожее место, представлявшее собой простое углубление в земле, прикрытое досками, куда ходили по большой и малой нужде все – и немногочисленные женщины тоже. С учётом жары, запах стоял соответствующий, так что отсутствие стёкол в данной ситуации немного помогало терпеть вонь.

Рассчитывать на измученных людей для осуществления своего плана Гончаров счёл вряд ли разумным – оставалось полагаться на мужиков, которые прибыли с ним. Но в любом случае следовало как можно скорее постараться реализовать побег: несколько дней таких работ в сочетании с плохой кормёжкой – и не только его спутники, но и он сам, несмотря на отличные физические данные, будут мало на что пригодны.

– Как бы то ни было, – пробормотал Гончаров, ни к кому особо не обращаясь, – надо устраиваться и здесь.

Не дожидаясь ответа, майор выбрал участок пола почище и улёгся, подложив под голову свёрнутую куртку. Его товарищи по несчастью также молча последовали примеру наметившегося лидера группы.

Довольно долго никто не мог уснуть, слушая периодически доносившийся снаружи хохот расслаблявшихся после «трудового дня» охранников. Часа через два в сарай впихнули давешнюю женщину – еле передвигавшую ноги и совершенно пьяную. Она, что-то бормоча, упала у дверей и почти сразу заснула.

– Сволочи! – сказал Исмагилов и поднялся одновременно с Гончаровым.

Вместе с ним они переложили женщину с голой земли на солому. В неверном свете масляной коптилки майор заметил на её лице синяки.

– Давайте-ка, братцы, всё-таки отдохнём, пока есть возможность, – почти ласково посоветовал Гончаров товарищам по несчастью.