Игры третьего рода

Глава 23

Пригороды Лондона остались позади, и внизу потянулись зелёные, чуть холмистые равнины, изредка оживляемые какими-то постройками. В любом случае, жизни здесь чувствовалось куда больше, чем в городе: зеленела сочная трава и кусты, пестрели цветы, летали птицы. Кое-где маячили люди, обрабатывавшие наделы или пасшие скот, а несколько раз Гончаров и его экипаж видели небольшие группы военных, в основном конных, патрулировавших территорию. Пётр по-прежнему вёл машину в режиме маскировки, так что никто не мог заметить пролетающий гравилёт.

Внешне на местности всё выглядело очень даже спокойно, если не считать пары танков, вкопанных на перекрёстках дорог, и БТРов, стоявших, как правило, в подобных же местах. Вероятно, отряды фанатиков хозяйничали только в некоторых районах Лондона, а за его пределами остатки армии и полиции сумели поддерживать более или менее стабильное положение. Впрочем, это были не самые главные вопросы, которые волновали сейчас майора.

Он почесал переносицу:

– Думаешь, ты справишься с настройками на Шунт и со всем остальным?

– С настройкой на шунтирующий канал всё не просто… – хмыкнул Пётр, – а очень просто. Машина уже сама на него настроилась, отслеживает наше местоположение относительно входа в канал и всё такое. Можно голосом дать команду – и нырнём туда.

– Ну хорошо, в канал-то мы войдём, ну а дальше что ты будешь делать?

Не оборачиваясь, Домашников покачал головой:

– Вот это хороший вопрос! Я пока не знаю, как определить, какая Зона нам нужна, хотя кое-что уже понял в этой системе координат. Не имеет никакого значения, окажемся мы на Базе самого Аввана или Кин, чтобы понять такие нюансы. Но у аввановской берлоги, куда мы можем попасть прямо отсюда, одно большое преимущество: оттуда мы можем сразу оказаться на Земле, в любой Зоне! На Базе Кин нам придётся либо перенастраивать Шунты, а времени может не хватить, если туда кто-то заявится. А может, у меня и вообще не получится перенастройка. В таком случае придётся пробираться ещё через чёрт знает сколько миров. Так что, командир, решай. Если нормальные герои всегда идут в обход, то – как скажешь.

Гончаров усмехнулся и потянулся, хрустнув суставами:

– Не паясничай. Действительно, по твоим словам – без разницы, с какими приборами и где разбираться. Кроме того, у Аввана может всё-таки остаться засада.

– Пресловутый Комитет охотился за Авваном – мы это заметили, верно? Судя по тому, что Авван пропал – они его схватили. Сам же сказал, что засаду, скорее всего, уже сняли. Помочь Аввану мы никак не можем, даже не знаем, где он сейчас. Но мы точно можем попасть на его Базу через Шунт. Вот давайте туда и отправимся, а? Рисковать так рисковать!

– И не боишься на засаду нарваться?! – прищурился Гончаров, глядя в спину инженера, словно тот мог видеть выражение его лица.

Домашников чуть повернулся:

– По большому счёту, чем это опаснее высадки на Базе аввановской подружки? Откуда мы знаем, что после того, как Аввана взяли, тут же не взяли и эту самую Кин? А может, её как раз в тот момент, что мы там появимся, приедут забирать местные энкавэдэшники? Сейчас можно вообще предполагать, что комитетчики и этот, как его – Китаан, – уже знают и про нас. Так что нас везде могут ждать.

– Тоже, кстати, может и такое быть, – вставил Исмагилов.

– Не спорю, не застрахованы, – согласился майор.

– Но! – Пётр поднял указательный палец. – Заметьте: нас не взяли сразу же у Арки в мире маратов. Это свидетельствует, что Авван, по крайней мере, в течение некоторого времени комитетчикам про нас ничего не сказал! Может, и скажет позже, но у нас, видимо, есть шанс, если поторопимся. Повторяю, что до конца разбираться с действием всех штучек придётся в любом случае, но дорога домой с Базы Аввана получается явно короче и проще.

Он помолчал и добавил:

– Правда, если откровенно, мне, в отличие от вас, на Земле-то и делать нечего. То, что здесь происходит, куда интереснее.

Ни майор, ни Фёдор ничего не ответили. Да и что они могли сказать? У Исмагилова в земной Зоне остались жена и дети, и Фёдору, мягко говоря, были до лампочки таинственные тарлане и ещё более таинственные Предтечи.

Живы ли после всей круговерти жена и сын Гончарова, не могли бы сказать ни исчезнувший Авван, ни таинственный начальник Комитета Коулл Цансиин, ни сам не менее таинственный главком. Однако, не имея прямых сведений о гибели родных, майор твёрдо решил искать их. Он ничего не мог предпринять четыре года, но сейчас, когда появилась возможность передвигаться по Зонам, Александр поклялся, что доберётся до жены и сына – до живых или мёртвых во что бы то ни стало, и только потом будет думать, что делать дальше. Майор Гончаров не слишком много рассуждал о своих чувствах вслух, но сам для себя он давно решил именно так…

– Хорошо! – решительно сказал Александр. – Летим к твоему чёртову каналу!

– Ага, – хмыкнул Пётр.

Он побарабанил пальцами по краю пульта управления и, обернувшись, посмотрел прямо в глаза командиру с хитроватой улыбкой:

– Что я, впрочем, уже и делаю.

Майор молча кивнул.

– Ребята, – попросил Исмагилов, – хорошо бы опуститься где-нибудь на землю – отлить хочу, уже терпежу нет. А в этой машинке туалета не предусмотрено.

– Дверь открой да мочись себе, – хмыкнул Гончаров. – Садиться не стоит.

– А чего не сесть? – сказал Пётр. – Тут вроде довольно пустынные места, а мы ещё и невидимые ко всему прочему. Вон там, заросли, кусты всякие. Я, кстати, тоже бы и отлил, и посерьёзнее бы чего сделал.

– Ну всем приспичило! – развёл руками Александр.

– Чего уж ты, всякое бывает, – фыркнул Исмагилов. – Набить и потом опростать живот – первое дело для солдата, сам же, поди, лучше нас знаешь.

– Вот-вот, – поддержал его Домашников. – Особенно перед вылазкой на Базу Аввана.

– Да я бы тоже отлил, – ухмыльнулся майор, – но могу аккуратно и отсюда всё сделать. Хотя вот гадить с высоты в открытую дверь не рекомендую, особенно если у тебя понос.

Фёдор немного удивлённо посмотрел на командира:

– Это почему же? – подозрительно спросил он. – При чём здесь высота?

– С высоты-то можно, без разницы, но не в полёте, когда воздух задувает. Особенно если у тебя и в правду понос. И ты, Петя, это говоришь! А ещё инженер!

Домашников вдруг захохотал:

– Действительно!

– Знаешь такие приколы? – покосился на него майор.

– Слышал, – отсмеявшись, кивнул Пётр. – Точно: поносить на лету нельзя. У меня было родственник, вертолётчик, работал на Севере. Он мне и рассказывал случай. Летят они, а в экипаже новичок-бортмеханик, у которого прихватило живот. Если делать незапланированную посадку, то нужно потом строчить объяснительную и всё такое. Второй пилот с серьёзной рожей и говорит: сейчас, мол, решим проблему, и уводит новичка из кабины в салон, где лежал груз. Ну, мой шурин думал, что он ему даст какую-то коробку или что-то подобное – куда нужду справить. А второй пилот, придурок, решил новичка проучить, чтобы, значит, думал, что кушать и пить перед полётом. Возвращаются – второй хохочет, а новичок весь дерьмом забрызганный. Оказалось, второй ему посоветовал: «Да ты, типа, Вася, иди, люк нижний открой и оправься прямо в него». Шурин говорил, что чуть второго не убил: лететь-то ещё почти час оставалось! И самим же дерьмо нюхать!

– Вот-вот, – кивнул Гончаров. – Давайте сядем где-нибудь.

– Кстати, если мочиться, – заметил Домашников, – по-моему, такой же эффект будет. Типа, как в анекдоте: На улице что – дождь? Нет, ветер, поручик!

Все посмеялись.

– А можно ведь просто зависнуть? – предложил Пётр.

– Садись, садись, – кивнул майор. – Нюхать тут тебя!..

Домашников осмотрелся и снизился над каким-то сгоревшим хуторком возле зарослей кустов, напоминавших акацию. Мимо полуразрушенных домиков с когда-то красной, а теперь, там, где не рухнула кровля, почерневшей черепицей, вилась хорошая, по российским меркам, дорога. Было безлюдно, только стайка птиц вспорхнула с ближайших кустов.

– Ты не отключай режим невидимости, – посоветовал майор.

– Понимаю, – кивнул Пётр, – и пока не отключаю. Правда, человека, отошедшего от гравилёта, всё равно увидят. Так что… Да и представь себе: мы оставили режим невидимости, а сами пошли писать. И как вернуться? Руками в воздухе шарить?

– Хм, ты прав, – согласился Гончаров. – Ладно, тут вроде спокойно.

Они вылезли из машины, разминая ноги. Лёгкий ветерок шевелил ветки кустов, вплотную к которым Пётр посадил гравилёт. Растения оказались именно знакомой колючей акацией, росшей даже на Урале, а высота зарослей надёжно скрывала машину и людей от возможных наблюдателей со стороны проходившей рядом дороги.

Первый дом, наименее пострадавший от пожара, стоял метрах в двадцати. Поскрипывала, покачиваясь, ставня на пустой глазнице окна. Умиротворение летнего дня нарушал только этот тихий скрип да вид заброшенного человеческого жилья, который сразу давал понять, что нынешний покой достался ценой несчастий.

Гончаров посмотрел на свой экипаж – все, кроме него, вылезли без оружия. Сам Александр не выпускал из рук так хорошо зарекомендовавший себя гравистрел. Он с сомнением покачал головой, но вокруг было так спокойно, что майор решил не напрягать ребят зря.

Домашников сразу же нырнул в кусты, прихватив пару листков из своего неразлучного альбома. Фёдор и Гончаров пристроились рядом у акации и весело зажурчали искрящимися на солнце струями, поливая яркую зелёную травку, росшую уже явно не по английским стандартам: газон давно никто не подстригал.

Фёдор пробормотал:

– Травка зеленеет, солнышко блестит… Хорошо! И откуда эта херня взялась?

Было понятно, что Исмагилов имеет в виду.

Фёдор снял шлем и, взъерошив лохматые чёрные волосы, подставил лицо солнцу – и стоял, закрыв глаза. Гончаров с «максимом» на плече с улыбкой посмотрел на бывшего водителя БТРа.

– Вот, жили люди, – продолжал Исмагилов, перестав жмуриться и оглядываясь по сторонам, – хозяйство имели, всё ухоженное. Одно слово – Европа! А включилась какая-то ерунда – и нормальная жизнь закончилась.

– Да была ли она тут у них такая вот спокойная? – хмыкнул майор.

Фёдор пожал плечами, а в кустах смачно пустил ветры Домашников.

– Вот-вот, – продолжал майор, – помнишь, что Петя говорил? О том, какие демонстрации разных религиозных экстремистов проходили в Лондоне, и всё такое? А то, что мы там только что увидели, а? Не на пустом же месте это всё сейчас происходит!

Исмагилов кивнул:

– Всё верно, но только это в большом городе так. В больших городах всегда всякая грязь бродила, а на селе – насущная работа. Я не про спившихся козлов говорю, каких в наших деревнях всегда было вагон и маленькая тележка, а про нормальных мужиков. Там не до глупостей, если хочешь хозяйство иметь: надо землю пахать, за скотиной ухаживать. Корове же или овце нет разницы, какие политические взгляды у её хозяина. Жизнь – это хлеб, мясо и молоко, а всякие Библии, Кораны или уставы партий – дело двадцатое. Учения разные придумывают и народ мутят всякие проходимцы, кто себя хлебом халявским уже обеспечил или только ещё халявы урвать хочет. А ты народу дай земли, домик собственный, коровку – и наплевать ему будет на разные религиозные и политические дрязги. Ведь ты посмотри, Саша, где такие проблемы существовали? Только, где народ жил плохо!

Гончаров покачал головой: он редко слышал, чтобы Фёдор выдавал такие длинные рассуждения. Глядя на полуразрушенный, но когда-то явно более чем добротный дом, майор заметил:

– Вот в этой самой Европе жили очень неплохо: домики имели, машинки и всё такое. А проблемы были и раньше, до Катастрофы.

Исмагилов хмыкнул:

– Наверное, были, не спорю. Да только это уже от другой крайности: от дури и с жиру, как говорится, их проблемы.

– Тоже верно, – кивнул майор. – Но не всё так просто.

В кустах снова от души закряхтел Пётр. Гончаров усмехнулся:

– Ну, Петька по полной программе оттягивается!

Они посмеялись.

– Пока там Петя облегчается, пойду я дом посмотрю, – сказал Фёдор. – Интересно же!

– Оружие возьми, на всякий случай, – посоветовал Гончаров.

– Да тут тихо, а пистолет-то у меня есть, – махнул рукой Исмагилов.

Он прошёлся вдоль стены домика, увитой местами сгоревшим при пожаре плющом, и повернул на угол, туда, где располагались хозяйственные постройки.

Гончаров обогнул стоявший на лужайке гравилёт и, осторожно ступая, вышел на проезд, который вёл от группы домиков к просёлку, если его можно было так здесь назвать. У обочины ржавел пыльный остов мини-вэна, с которого давно сняли колёса и вообще всё, что можно снять. В обе стороны на дороге, покрытой несколько потрескавшимся, но всё ещё очень приличным асфальтом, не было видно ни души – лишь дрожал над ней хорошо прогретый воздух.

Гончаров посмотрел ещё раз на местность через систему оптического слежения костюма и удовлетворённо кивнул сам себе: всё спокойно.

«Стоп, – вдруг вспомнил он, – тут же есть система регистрации биологических объектов!»

Открыв заглушку на левом предплечье, он включил соответствующий режим, опустил чёрный щиток и посмотрел вокруг «другими глазами». За ширмой кустов Гончаров увидел силуэт Петра, завершающего своё серьёзное дело, а за домом…

За домом были видны три фигуры! Александр видел их как цветные ореолы, маячившие через схематичное изображение стены здания, но вполне мог узнать голубоватый контур Исмагилова, а вот две другие, отмеченные красным, находились в скрюченных, присевших позах на расстоянии метров десяти от Фёдора. В руках у этих двух фигур угадывались палки.

В следующее мгновение майор понял, что никакие это не палки. Понимая, что просто кричать сейчас – не самый лучший вариант решения проблемы, а вызывать Фёдора по связи поздно, тем более что Исмагилов был без шлема, Александр, не рассуждая, вскинул «максим».

«Ду-ут, ду-ут!» – протукало с противоположной стороны дома, и Гончаров увидел, как фигура Фёдора повалилась на землю, одновременно тускнея спектром красок.

С ужасом осознавая, что значит это изменение красок в поле обзора шлема, майор, выкрикивая проклятия, нажал на спуск.

Беззвучные выстрелы прошили дом, оставляя тем не менее совершенно круглые пробоины в когда-то отштукатуренных стенах: ветхий материал не выдерживал гравиударов. Две радужные фигуры, которые уже встали из-за укрытия, свалились на землю, и их ореолы сразу погасли. Бросив быстрый взгляд из стороны в сторону и увидев только распластавшегося на земле явно живого по цвету красок Домашникова, Гончаров побежал на задний двор усадьбы.

Прямо за домом стоял невысокий, мало пострадавший за годы лихолетья сарай, а перед его распахнутыми воротами на заросшей травкой земле лежал Фёдор. Шлем его валялся немного в стороне.

Больше никого не было видно, но майор помнил по примерному расположению фигур, что те, в кого стрелял он, должны скрываться у самых ворот.

«Аура» Фёдора исчезла с поля обзора шлема окончательно, но даже просто по внешним признакам Александр видел, что помочь другу уже невозможно: пули попали прямо в неприкрытую голову.

Ещё раз взглянув вокруг, Гончаров убедился, что больше живых человеческих фигур нигде не видно. У самых ворот внутри сарая лежали те, кто стрелял в Исмагилова. Сначала майор с вполне естественным предубеждением подумал, что это исламисты, но вряд ли у извращённых последователей пророка Мохаммеда могли иметься такие типично англосаксонские морды.

Одеты люди, точнее – трупы, были в замызганные куртки военного образца и такие же грязные штаны. На голове одного красовалась каска, которая не слетела только благодаря ремешку под подбородком. Второй носил бейсболку неопределённого цвета, на материале которой выступал жирный ободок от давно не мытых волос. Рядом валялось оружие: знакомая Гончарову бельгийская автоматическая винтовка или, возможно, её английский аналог, и какое-то помповое ружьё.

Выстрелы гравистрела, пробив и стены дома, и сарай, вырвали из обоих тел куски кровавого мяса. Сгустки гравитационного поля, проходя через преграды, несколько теряли фокусировку, поэтому неизвестных бандитов они достигли расширенными пучками. Одному, тому, что находился дальше, практически оторвало обе ноги, и бандит плавал в луже крови. У второго из развороченного живота вывалились измочаленные внутренности, от которых исходил зловонный запах каловых масс.

Гончаров сплюнул и, проклиная себя за беспечность, вернулся к убитому другу.

– Господи, Федя, – пробормотал он, опускаясь рядом на колени. – И я, идиот, боевой офицер…

Одна пуля по касательной чиркнула по голове Исмагилова, вырвав, судя по всему, лишь клок волос, но вторая попала рядом с правым глазом. Выбитое из орбиты, глазное яблоко валялось рядом в траве.

Сзади раздался топот, но Гончаров знал, что бежит Домашников.

– Саша, что случилось?! – Пётр уже натянул комбинезон и сжимал в руках деструктор.

Гончаров повернулся и хотел ответить что-то резкое по поводу существа вопроса, но тут же взял себя в руки: винить в случившемся стоило кого угодно, но только не Домашникова.

– Как видишь… – ответил он.

– Кто же мог подумать… – пролепетал Пётр. – Всё было тихо.

– Тут тоже война, а на войне не может быть тихо, – раздражённо проговорил Гончаров. – Мы же знали про возможности костюмов – и не использовали их. Ты, инженер, с гравилётом разобрался, а тут… – начал, он, но снова спохватился, что Пётр виноват куда меньше его самого. – Я-то первый должен был об этом подумать, козёл старый!

Домашников молчал, опустив голову…

Они похоронили Исмагилова прямо на лужайке перед заброшенным домом. В багажном отсеке гравилёта ничего пригодного для рытья могил не оказалось, но кое-какой инструмент нашёлся в сарае: кирка и заступ со сломанной ручкой, которую они восстановили, использовав ствол небольшой осинки. Кроме того, подтвердилось предположение Петра, что выстрелы из гравистрела по касательной должны неплохо рыхлить почву, и всего за час с небольшим малоприятную работу закончили. На куске найденной фанеры имевшимися у него карандашами Домашников сделал две надписи – по-русски и по-английски.

Тёплое летнее солнце стало клониться к горизонту. Молча они подняли «калашниковы», майор осмотрелся вокруг ещё раз и всё-таки снял шлем. Домашников последовал его примеру.

Тишину вечера в полусотне миль от Лондона нарушили две очереди из русских автоматов, а в пятистах метрах вверху пули вспыхнули прощальным салютом, сгорая в невидимой преграде Барьера.

Люди вернулись к машине и, забравшись внутрь, несколько минут сидели в молчании. Гончаров достал сигареты, которыми он запасся на «заимке» Аввана, и закурил.

– Жалко водки нет, – сказал он.

Пётр пожал плечами.

– Почему нет, вот… – Он протянул бутылку текилы, прихваченную с заимки, и они хлебнули прямо из горлышка.

– Что будем дальше делать? – спросил Домашников.

Александр со вздохом выпустил струю дыма в открытую дверь.

– Сволочь я, – сказал он. – Я же, получается, Федьку сманил…

Домашников попросил у него сигарету.

– Знаешь, – сказал Пётр, стряхивая пепел наружу, – ты же вроде прошёл Афганистан, Чечню и так далее…

– Афганистан я уже не застал, – поправил майор. – Был рядом, но по таджикскую сторону границы.

– Да неважно, – махнул рукой Домашников. – Я к тому, что почему ты себя сейчас коришь за то, что Фёдора взял в эту экспедицию? И за Семёна Ефимовича, я тоже вижу, ты себя считаешь виноватым. Но ты же не мог пойти в Арку один, а значит, с тобой обязательно пошли бы какие-то другие люди, и они, как и ты сам, могли там погибнуть где угодно. Как бы ты выбирал, кому лучше погибать, а кому – нет?

– У Федьки осталась семья… – покачал головой майор.

– Ну да, – кивнул Пётр, – семья. А мне перед самой Катастрофой, буквально за неделю, предлагали поехать с семьёй в отпуск на Кипр. Я не поехал – работы было много, хотел в сентябре съездить: говорили, там это самый замечательный сезон. Вполне возможно, что если бы мы уехали из Екатеринбурга, мои жена и дочь сейчас остались бы живы… Смотря, конечно, где бы там Барьер прошёл, на Кипре. Там тоже была так называемая «северная часть», которая под турецкой оккупацией находилась, так что, возможно, если их не разделило Барьером, то и там имела бы место религиозная резня. Но в целом остров очень спокойный, как говорили: одна тюрьма была, и та только в столице. Климат благодатный – если бы не погибли сразу, то зимой бы не мёрзли. Но – никто же не знает, с какой вероятностью выжили бы. Знал бы, где упасть… понимаешь?

– К чему ты всё это талдычишь? – с раздражением спросил майор.

– Да я не талдычу, а пытаюсь тебя успокоить… и себя, наверное. Жалеть, повторяю, можно только о том, что ни я, ни ты не сообразили использовать возможности аппаратуры, которая нам досталась, хотя уже как бы и знали о таковых. Но что жалеть о том, что уже случилось? Ты сейчас хоть удавись, но ни Федю, ни дядю Сёму не вернёшь. И мою семью не вернёшь! Вот потому я и спрашиваю – что будем делать? Если ты считаешь, что нам нужно вернуться в нашу бывшую Зону Екатеринбурга, где ты сделаешь долгом оставшейся жизни помощь осиротевшей семье Фёдора – то давай я пойду с тобой, разумеется…

Гончаров поднял глаза и посмотрел на Петра – не издевается ли тот? Но Домашников был серьёзен, как никогда.

– Ты меня прости, Саша, – сказал Пётр, – мой жизненный опыт, безусловно, не чета твоему: я в боях никогда не был, да и людей я убивал даже у нас после Катастрофы только два раза. Одного цыгана, когда бои с ними шли, и вора-мародёра застрелил, когда тот Алёнку насиловал и на меня с ножом кинулся – так и познакомились с ней, кстати. Ну, ещё можно считать, что какие-то солдаты этого тарланского Комитета, благодаря моей пальбе из гранатомёта, в той «тарелке» испеклись заживо.

– Ну и?… – вопросительно поднял бровь Гончаров.

– Я к тому, что возможно, потеря семьи сделала меня толстокожим. Да, погиб Федя – и мне его очень жаль. Но так же точно в данной ситуации могли погибнуть ты или я. Умнее надо быть, пользоваться тем, чем можно пользоваться – и стараться выжить, естественно, помогая друг другу. А сходить с ума по погибшему другу глупо. Вспоминать его – да, и мы его будем вспоминать. Но нам надо жить дальше!.. Пока мы живы.

Майор продолжал смотреть на инженера в упор, но Пётр не отвёл взгляд.

– Это ты мне говоришь? – спросил Гончаров, чувствуя сухость в горле. – Что жить надо?

– Тебе, – кивнул Пётр. – Тем более у тебя-то есть ради кого жить! Прости, если что не так! Нас судьба уже связала, как говорится, и я пойду с тобой до конца. Просто мне некуда больше и не с кем.

– Но убиваться по мне на моей могилке ты не будешь? – вдруг саркастически усмехнулся майор.

– Убиваться не буду, – подтвердил Домашников. – Не дай Бог, случится что – похороню, залп на могиле дам, и дело, которое вместе начали, продолжу. Но убиваться, как ты выразился, не буду.

– Дело, которое мы с тобой начали? – удивлённо переспросил Александр. – А какое, собственно, дело-то?

– А разве нет?! Разве мы ничего не начали?! Помогать осиротевшим детям Фёдора, как и многим другим, можно, но это не даст ответа на вопрос, который волнует и меня, и, уверен, тебя: кто всё-таки и как заварил эту кашу? Я думаю, что твой Черноскутов, дай бог, сейчас наведёт относительный порядок в нашей Зоне, поэтому дети Фёдора и без тебя не пропадут.

– А ты думаешь, что мы сможем найти ответ, кто действительно за этой Катастрофой стоит? – спросил Гончаров, доставая новую сигарету.

Домашников искренне удивился.

– Господи, Саша, да ты на это посмотри! – Он ткнул рукой в обшивку гравилёта. – На костюм, который на тебе надет! На то, что ты в руке держишь! Мы разговаривали с существом, которое внешне не отличить от человека, и даже действовали с ним заодно! Мы очутились где-то совсем рядом с возможной разгадкой, и я не поручусь, что мы пока не единственные такие на всей Земле! Ты представляешь, какой нам выпал шанс?! Если мы сможем с этим разобраться, то в какой-то мере расквитаемся за всех погибших землян, понимаешь?

Гончаров прикурил и какое-то время молчал, периодически стряхивая пепел, а потом отбросил окурок и спросил:

– Ты считаешь, что мне не стоит искать своих?

Пётр развёл руками:

– Я разве так сказал? Давай выясним, что с ними, мы сейчас, уверен, сможем это сделать. Тебе станет легче на душе в любом случае – я вполне могу себе представить, что творилось бы со мной, если бы я не знал, как там жена и дочка.

– Так ты согласен?!.

Домашников пожал плечами:

– Я же сказал: я с тобой в любом случае и до конца. Давай дознаемся, что с твоими, а дальше будем разбираться со всем остальным.

Гончаров вздохнул:

– Ты прямо мои мысли читаешь!

Пару секунд Домашников молчал, словно ожидая продолжения от Гончарова, и вдруг тихо сказал:

– Саша, у меня же вообще никого не осталось, понимаешь? Никого, кроме тебя. Хотя мы и месяца с тобой не знакомы…

Майор посмотрел на Домашникова – Пётр как-то подозрительно часто моргал, глядя в пол.

Гончаров молча протянул руку, и Пётр пожал жёсткую ладонь майора, так же молча кивнув ему.

Разве тут требовалось что-то говорить? Двое мужчин всегда понимают друг друга без слов, особенно если жизнь серьёзно связала их – и трудностями, через которые прошли вместе, и памятью о потерянных близких, и кровью друзей, и просто ощущением, что они делают какое-то очень важное дело.

В чём это важное дело состоит, а самое главное, как его выполнить, пока было неясно, но уверенность, что они не отступят, придавала силы узнать то, не знаю что, и дойти туда, не знаю куда…

Домашников свечой поднял гравилёт в воздух и холмик с квадратиком фанеры, нёсшим надпись на двух языках, остался позади. Друзья решили, что совершат прыжок на Базу Аввана, и, если хоть что-то покажется подозрительным, сразу прыгают обратно в Зоны, и там уже будут обдумывать все тактические и стратегические вопросы.

– Ну, – сказал Пётр чуть дрогнувшим голосом, несмотря на всё его философствование о смысле жизни, – входим в так называемый шунтирующий канал. Только бы он мочеиспускательным оказался!

Всё происходило секунду, не больше. Зазвучал певучий, но вместе с тем не слишком приятный сигнал, и свет вокруг мигнул. Послышалось слабое гудение, а в животе создалось ощущение падения – в самом солнечном сплетении на секунду словно сжался ноющий комок с воткнутой тупой иголкой.

Гравилёт перенёсся в круглое полусферическое помещение, залитое ярким, но приятным для глаза тёплым желтовато-янтарным светом. Купол с чуть заметными ребристыми меридиональными выступами вздымался над ними на высоту не менее трёх этажей.

Машина возникла точно в центре этого купола над какой-то круглой ареной. До ближайшей стены ангара, или как там следовало данное помещение называть, от круглого невысокого бортика оставалось метров двадцать. По периметру зала в нескольких местах стояли ещё три гравилёта: один такой же, на котором прибыли земляне, и два – точные копии «тарелки», уничтоженной в технополисе. С одной стороны находилась большая утопленная в стену ангара панель, с другой, в промежутке между «рёбрами» купола, красовался крупный синий знак – ни дать ни взять, знак умножения. В стене, прорезанной выступами через каждые три-четыре метра, двери отсутствовали.

Больше под куполом не было ничего, что могло привлечь внимание.

И никого, самое главное.

Внешние микрофоны уловили сигнал, сродни тому, что прозвучал внутри машины при входе в Шунт – и снова стало тихо.

Гончаров и Домашников переглянулись.

– Приготовимся, – с лёгкой злостью в голосе сказал майор.

Он ещё раз проверил оружие – своё и Петра, заставил того взять ещё пистолет и гранаты, после чего распахнул дверь.

Ничего не изменилось. В ангаре по-прежнему царила полная тишина.

Если за ними кто-то и наблюдал, то, безусловно, мог это делать иными способами, чем спрятавшись за невысоким парапетиком, отделявшим место появления гравилётов от остального помещения.

– Будь готов стартануть, если что, – сказал Гончаров.

– Понял. – Домашников снова подсел к пульту, придерживая деструктор одной рукой. – Я пока в их компьютере поковыряюсь – гравилёт связался с ним, там как бы локальная сетка.

Прошло томительных пять минут, потом десять. Ничего не происходило.

Домашников возился у пульта и даже отставил оружие в сторону. Несколько раз он задавал вслух вопросы, на которые система гравилёта что-то отвечала, но переводчик работал только на костюм пилота.

Наконец майор не выдержал и спросил, что выяснил Пётр.

– В принципе, как ни странно, почти всё, – ответил инженер. – Мы находимся на Базе Аввана, коды доступа, которые он оставил, оказались очень полезны. Правда, на поиск нужной нам Зоны уйдёт не менее получаса. Дело в том, что я, естественно, не знаю её специальный номер, а судя по всему, этой системе при последовательном поиске нужно перелопатить просто фантастический массив информации. Примерно через полчаса мы будем знать, есть ли Шунт в нужной нам Зоне, и если его нет, то каким оптимальным маршрутом через простые Переходы туда можно попасть.

– Ага, – кивнул майор, – тогда пока посидим и подождём здесь.

– Тебе не хочется осмотреть помещение? – удивился Пётр.

– Хочется, но не стоит нарываться на неприятности. От добра добра не ищут.

Домашников почесал переносицу:

– Саш, – сказал он, – если бы здесь ждали неприятности, мы бы уже на них нарвались. Нам необходимо ознакомиться с Базой.

– Что ты предлагаешь? – проворчал Гончаров, который понимал, что разведка на территории врага, безусловно, может дать неоценимые знания; правда, она может стать и последней вылазкой вообще.

– Мы можем либо ждать, либо обследовать хотя бы ангар, – предложил Пётр.

– Ладно, – согласился после короткого раздумья Гончаров, – ты прав. Я выйду первым и обследую периметр зала. Если всё нормально, то выйдешь и ты.

– Не говори ерунду! – вскинулся Домашников. – Что мне одному делать в гравилёте? Компьютер пока сам считает, а всю нужную информацию он передаст на процессор моего костюма, как выполнявшего роль пилота в момент запроса. Выйдем вместе. Один за всех…

Александр пожал плечами – в общем-то, он и сам на месте Петра поступил бы точно так же.

– Хорошо, – согласился он и, не удержавшись, улыбнулся: – И все за одного! Правда, нас только двое осталось… Пойдём по часовой стрелке, прикрывая спины. Сразу же включи систему слежения за живыми объектами.

– Так точно! – не совсем впопад ответил Пётр.

Они выбрались наружу, остро ощущая незащищённость, несмотря на УЗК. Вспоминая слова Аввана, люди понимали, что если неизвестные враги тут есть, то они могут быть вооружены и так называемыми индукторами, против которых индивидуальные защитные средства бессильны, да и гравилёт – тоже не защита.

Ровный пол под ногами по характеру покрытия больше всего напоминал шероховатую керамическую плитку. Материал бортов ограждения был чуть другого оттенка, чем пол, но на вид имел очень схожую структуру.

Люди уже стали прикидывать, как удобнее перемахнуть через борта, как вдруг прямо напротив них ограждение раздвинулось, словно часть его втянулась в остальной массив. Выглядело это несколько непривычно, поскольку вся остальная техника, которую люди наблюдали у Аввана, хоть и была достаточно впечатляющей, но не нарушала никаких известных принципов, присущих вполне понятным механизмам. Здесь же создалось впечатление, что бортик арены – некое живое образование, типа амёбы, которое просто немного сократилось, открывая разрыв в собственном теле.

Они обошли зал по периметру. В том месте, где красовался «знак умножения» стена была как стена – гладкая и ровная. Панель же, немного утопленная в стену ангара, очень походила на ворота и даже имела несколько выступов, напоминавших ручки, но не открывалась. Домашников хотел посоветовать использовать декодер Аввана, но Гончаров и сам догадался.

Люди почти не удивились, когда после поднесения пластинки к одной из «ручек», часть панели скользнула вверх, раздвигаясь на манер бортика ограждения посадочной площадки. Однако они ошиблись в одном: это были не двери в другое помещение или куда-то наружу, а просто стенные шкафы, набитые разнообразным снаряжением. Кроме защитных костюмов здесь находилось уже знакомое оружие, и ещё куча всяких предметов, о назначении которых люди могли только гадать. Правда, они прекрасно узнали запасные заряды к энергетическому и гравитационному оружию и прихватили их про запас, а также уложили в гравилёт ещё по паре «максимов», деструкторов и тупорылых коротких пистолетов.

Ни Гончаров, ни Домашников не сомневались, что выход из помещения должен существовать. Поэтому они, не сговариваясь, вернулись к синему знаку на стене, и майор снова приложил к нему пластинку декодера.

В стене возникло отверстие, которое, распространяясь от центра знака, быстро выросло до размеров, вполне приемлемых, чтобы в него мог пройти человек. За отверстием виднелся освещённый короткий коридор, упиравшийся в глухую стену. На всех трёх торцах коридора красовались такие же «знаки умножения» разных цветов: красный, синий и зелёный, причём синий располагался точно напротив двери в ангар.

Люди переглянулись.

– Осмотрим? – предложил Пётр.

Гончаров немного колебался.

– Стоит ли нам соваться дальше? Ты же говоришь, что данные будут переданы на бортовой компьютер гравилёта.

Осмелевший Домашников пожал плечами:

– Стопудово, что на Базе никого, кроме нас, нет – иначе уже бы выскочили.

– Но это не значит, что сюда не могут явиться в любой момент, – резонно возразил майор. – Может, лучше дождаться результата в гравилёте, чтобы в любой момент иметь возможность унести ноги?

Пётр наморщил нос и посмотрел на часы.

– У нас ещё минут пятнадцать до получения результата. Пока всё спокойно. Давай узнаем побольше о Базе, а, командир? Авван говорил, что все они типовые, значит, попав в любую другую, мы уже сможем и там ориентироваться!

Гончаров вздохнул: не использовать возможность собрать сведения о потенциальном противнике – не самое разумное решение.

– Ладно, – скривился майор, словно у него болели зубы, – делаем небольшую вылазку, но потом сразу назад.

– Куда сначала? – деловито поинтересовался Пётр, перехватывая оружие поудобнее. – Я думаю, что синий, как и в ангаре – выход из комплекса или переход на какой-то другой уровень.

Майор кивнул – предположение выглядело здравым.

– Тогда начнём с зелёного, что ли, – решил он.

Стена разошлась уже знакомым образом, и земляне увидели коридор, но куда более привычного вида. Он напомнил помещения в тайном убежище Аввана: вполне домашние двери открывались в комнаты, также очень похожие местами на те, что были на «заимке». Одним словом, за зелёным квадратом располагалась квартира исследователя, прикреплённого к данной Базе. Здесь были оборудованы кабинет, спальня, кухня, сантехнические помещения и нечто вроде лечебного и спортивного блока, оснащенного разнообразной аппаратурой.

– Неплохо, – присвистнул Гончаров. – Посмотрел на кухню – даже жрать захотелось. Жалко, некогда.

Тем не менее, не сговариваясь, они прихватили по паре бутылок разных вкусных напитков, которые нашлись в одном из кухонных шкафов. Гончаров взял классическую водку, а Пётр – любимую текилу и для разнообразия какой-то коньяк в золотых позументах. Он взял бы ещё, но больше двух бутылок не входило в карманы на костюме.

Решив оставить выход с синим крестом напоследок, Гончаров открыл «красную» дверь. Здесь сомнений тоже не возникло, да и Авван упоминал про помещение с пультом управления. На изучение сложного оборудования пока не было времени, тем более что основной вопрос, интересовавший их в настоящий момент, решался с пульта гравилёта.

Когда дошла очередь до синего креста, там обнаружилась шахта лифта – почти точная копия той, которой пользовался Гончаров на планете маратов. Светящаяся стрелка на стене красноречиво указывала, что лифт может только подниматься наверх.

– Ну как? – Майор взглянул на напарника.

Домашников пожал плечами:

– Авван рассказывал, что входы на Базу расположены в уединённых местах, так что вряд ли нам опасно высунуть нос. Особенно когда ясно, что засады нет внутри. Хоть снаружи посмотрим…

– Будем считать, что ты прав, – согласился Александр.

Наверху их не ждало ничего экстраординарного: лифт поднялся в такую же усечённую пирамидку вроде той, что они уже видели. Сооружение стояло в глубине небольшой рощицы из деревьев, напоминавших берёзы с той лишь разницей, что стволы имели чуть розоватый, а листья – бордово-жёлтый оттенок. Впрочем, что касалось листьев, как заметил Пётр, вполне могло статься, что в этом мире сейчас царила осень.

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась чуть холмистая равнина, покрытая густой, колыхающейся на ветру, словно ковыль, травой. По покатым склонам холмов, в разные стороны разбегались такие же рощицы, в живописном беспорядке разбросанные тут и там под глубоким синим небом, красиво сочетающимся с цветом листвы.

По просьбе Домашникова, которому очень хотелось осмотреть местную растительность и живность, они отошли метров на пятьдесят от «капонира» и углубились в рощицу. Вокруг росла хоть и тёмноватая по сравнению с земной, но всё-таки зелёная трава. На ветках «берёз» недалеко от места входа на Базу сидела пара незнакомых птиц, которые тоже могли сойти за земных. Оперение у них переливалось оттенками бордового и тёмно-зелёного, а сами птицы издавали какой-то весёлый скрип вперемешку с посвистыванием на разные тона.

– Представляешь, – глубокомысленно заметил Пётр, – мы же сейчас на Тандее! На планете, где собрались все «верхние» тарлане!

Майор насмешливо посмотрел на Домашникова:

– Вынашиваешь безумный план, как нам вдвоём захватить планету?

Пётр пожал плечами:

– Вовсе нет. Рано нам пока об этом рассуждать, но подумать нужно. Они же не ждут удара с этой стороны!

В небе раздался тихий свист, и Гончаров, вскинув глаза, смачно выругался.

– Сейчас нас заставят подумать! – воскликнул он, дёргая Домашникова под прикрытие «берёзок»: сверху на высокой скорости пикировала летающая «тарелка».

Сразу стало понятно, что добежать до «капонира» и незаметно войти внутрь они просто не успевают.

– Да мать твою! – прошипел Александр. – Послушался тебя, вылезли! Моли Бога, чтобы они не смотрели через свои «живодёровизоры»!

Земляне нырнули в заросли кустов с мелкими колючками и листьями в виде мохнатых треугольников. Между листочками проглядывались плоды, покрытые твёрдой кожисто-ворсистой оболочкой, фиолетовые, как баклажаны.

«Тарелка» опустилась на поляну перед входом на Базу Аввана. Манёвр был произведён настолько резко и виртуозно, что Домашников даже крякнул от зависти.

Из гравилёта вышли четверо в защитных костюмах, щитки на шлемах у всех оказались подняты. Люди заметили на броне знак отличия – ослепительно-белый треугольник, вписанный в круг. Домашников вспомнил, что Авван описывал знаки отличия комитетчиков как круги, вписанные в треугольники. Значит, это были не агенты Цансиина!

Двое шли с пустыми руками, а двое держали оружие, которое земляне пока не видели. Внешне оно напоминало трубы сродни гранатомёту, только развёрнутые выхлопным раструбом вперёд и с большим утолщением у ручек-держателей.

– Чего это у них? – шёпотом задал риторический вопрос майор.

Петр пожал плечами:

– Я не эксперт по оружию Предтечей! Но по описанию Аввана, это, скорее всего, индукторы. Те самые, которые пробивают всё на свете.

– Замечательно, – сказал, как сплюнул, майор. – Полный заебитлз в эбби-роуд, в общем.

Прилетевшие тарлане внутрь войти не спешили. Безоружные начали давать какие-то указания вооружённым, но Домашников не успел использовать дистанционный микрофон костюма: разговор окончился быстро. Двое направились назад к гравилёту, а двое остались.

– Ещё раз предупреждаю, – почему-то просто крикнул, садясь в машину, высокий тарланин, у которого в нагрудном знаке внутри треугольника люди сумели разглядеть две линии, – если появятся люди администратора, доложите немедленно. Ни в чём им не препятствуйте, не вступайте в конфликты, а просто информируйте нас. Каждые полчаса выходите на связь, чтобы мы знали, что у вас всё в порядке. Удачи!

Он махнул рукой, и гравилёт таким же стремительным виражом скрылся в синеве неба.

– Здорово летают, – тихо сказал майор. – Ты бы так смог?

– Практики маловато, – с досадой ответил Домашников. – А с режимом компенсации инерции можно и не такие трюки выделывать, но сноровка и психологическая привычка нужны. Сейчас-то что будем делать, командир?

Гончаров сквозь ветки кустов посмотрел на тарлан, провожавших взглядами удаляющийся гравилёт.

– Вот дьявол, попали в ситуацию. Мышеловка наоборот! Только бы эти придурки не додумались местность своими приборами просматривать. Вот тогда нас сразу засекут… Слушай, а они сказали: «Если появятся люди администратора». Выходит, они сами точно не агенты, которые бегали за Авваном?

– Выходит так, – скорчил гримасу Пётр. – Но в любом случае, нас они с распростёртыми объятиями не ждут.

Гончаров хмыкнул, прикидывая:

– Можно попробовать напасть, но если у них индукторы…

– Да, ошибаться не хочется, – кивнул Пётр и показал пальцем под землю: – А компьютер уже должен выдать все данные!

Майор сплюнул:

– Так-так… Если они войдут внутрь и увидят наш гравилёт, то смогут разобраться, кто и какие данные запрашивал, верно?

– Ясен пень! – вздохнул Пётр.

Не вызывало сомнений, что если тарлане обнаружат, что кто-то, проникнув на одну из Баз, искал путь в конкретную земную Зону, они станут проверять данную Зону на предмет поиска похитителей техники, которую считают своей. Это могло стать угрозой всем жителям там.

– Только странно, – сказал Гончаров, – неужели у них нет какой-то общей системы оповещения о прибытии гравилёта или чего-то подобного?

– Не знаю, – сказал Пётр, – Авван ничего не говорил. Мы можем только гадать – возможно, что и нет ничего такого?

Гончаров задумчиво побарабанил пальцами по корпусу «максима».

– Как говорил тот же Авван, защитный костюм, в принципе, выдерживает один-два выстрела из деструктора, и столько же из гравистрела.

– Смотря на какой мощности и расстоянии, – вставил Домашников. – Мы можем попытаться подстрелить этих ребят, но один промах – и нас точно накроют. А если подбираться ближе для верности, могут заметить – потеряем внезапность…

– Нужна какая-то хитрость, – согласился Александр. – Но почему, интересно, они внутрь не входят?

– А если конкретно у этих просто нет ключа для входа? – предположил Пётр. – Возможно такое, почему нет? Может, их руководство не каждого солдафона впускает в подобные секретные места?

Охранники после того, как гравилёт начальства скрылся из виду, явно расслабились – один присел на траву, а второй потрусил к ближайшей розовой берёзке и, откинув пластину на костюме, стал справлять банальную нужду.

Гончаров невнятно выругался.

– Слушай, – сказал он, – мы можем тут куковать до конца света, который для нас не за горами, если всё так и дальше пойдёт. Давай-ка сделаем вот что…

Он объяснил Домашникову свой план. Пётр недолго колебался и подтвердил, что сам тоже не видит иного: если тут появятся ещё и некие комитетчики, то землянам может уже вообще ничего не светить.

– Ты только держись расслабленно и непринуждённо, – напутствовал Гончаров. – Эти ребята, как я смотрю, понятия не имеют о настоящем патрулировании объекта. В крайнем случае предложи им что-нибудь такое, необычное, ошарашь их дурацким вопросом, ты сможешь придумать что-то такое! Неожиданность и нестандартность решений часто выручают на голом месте. Да поможет нам Бог, как говорится.

Он лег на живот и пополз по-пластунски, перемещаясь за кустами и высокой травой так, чтобы оказаться по другую сторону «капонира».