Игры третьего рода

Глава 5

В город они вернулись только поздно вечером. Гончарову и Семёну Ефимовичу идти было некуда: их квартиры разгромили бандиты, а Фёдору не имело смысла на ночь глядя отправляться в свою деревню. Поэтому Домашников предложил новым друзьям переночевать у него.

Вскоре после Катастрофы Пётр с дочкой перебрался в один из опустевших частных домов около огромного химмашевского пруда. За пару лет грязноватый городской водоём существенно очистился, и рыба теперь ловилась прямо с огорода, выходившего на берег.

Когда дочка умерла, Домашников остался там совершенно один, если не считать жителей соседних домов. Одна из соседок, крепкая, статная Алёна, женщина лет сорока, явно благоволила к Петру. Она тоже похоронила и мужа, и ребёнка, и сейчас жила с братом и младшей сестрой. Домашников водил с Алёной близкие отношения, но домами объединяться не спешил.

Как уже рассказывал Гончарову Пётр, арестовали его на митинге, который Лобстер устраивал для пропаганды своих идей и где Домашников саркастически, а главное – громко, высказался про новый режим князя-уголовника. Его скрутили, немного побили и тут же, назначив месяц земляных работ, сразу отправили в лагерь. Поскольку никто в неразберихе даже не выяснял, где он живёт, его имущество целенаправленно конфисковать в пользу «новой» власти просто не успели, а от случайных разграблений шлявшимися побирушками-мародёрчиками спасали добрые соседи.

Вообще, надо сказать, что после Катастрофы число разного рода бомжей и бездомных стало несравнимо меньше, чем ранее, в эпоху строительства капитализма в России, и этому имелись абсолютно естественные причины. Во-первых, многие из жителей после первого голодного года в городе сразу же отхлынули в сельские районы. Во-вторых, в тот же первый, да и во второй год эпидемии выкосили изрядное количество народа, так что пустующего жилья появилось в избытке и предложение явно превышало спрос. В общем, уже просто невозможно стало пропить свою квартиру – исчезли покупатели.

В принципе, и Комитет Чрезвычайной Ситуации, низвергнутый Лобстером, старался привлекать людей к общественно-полезным работам и обеспечивать за это вполне сносную кормёжку, а также вещевое довольствие. Посему даже выжившим прежним бомжам стало просто невыгодно бродяжничать. Ведь, в принципе, бомжи могли кормиться и существовать на теле достаточно развитой цивилизации, где имелось много отходов и объедков на помойках. Разумеется, брошенные вещи и сейчас ещё можно найти, но еды нигде не валялось: её надо было как-то создавать, например – выращивать, то есть работать для прокорма, а потому и бомжей как таковых практически не стало.

Их, правда, заменили мародёры, устраивавшие набеги за разного рода добром, но такое происходило не слишком часто. Кроме того, владельцы любого имущества теперь расправлялись с ворьём куда суровее, чем в прежние времена: хотя КЧС заставил всех сдать нарезное оружие, но гладкостволки с патронами у многих ещё остались. Пристрелят воров или дубинками забьют на месте – и всё! Суд Линча очень действенная штука в нужном месте и в нужное время, особенно если вина очевидна и не требует доказательства.

После экзотики вонючего барака Домашников, Гончаров, Фёдор и Семён Ефимович с удовольствием вымылись в бане, побрились и уже за полночь расположились за большим круглым столом в комнате, освещаемой слабоватой электрической лампочкой. Электричество подавалось от гидроэлектростанции, которую бывшая власть сумела построить на не слишком полноводной местной реке. Основную мощность потреблял, конечно, «Химмаш», поскольку это был единственный крупный завод в этой части города, не считая специализированного «Вторчермета», без которого цивилизация вообще бы откатилась в далёкое прошлое. Здесь даже наладили выпуск лампочек накаливания, но нужного сырья не хватало, и светильники получались маломощными, да и напряжение в сети было невысоким. Поэтому сейчас у Петра в комнате на столе горела ещё пара восковых свечей.

Соседка Алёна, присматривавшая за домом, на радостях от возвращения живого и невредимого друга притащила много всякой снеди: рыбный пирог, шанежки со сметаной, варёную картошку и свежие огурцы. Покрутившись немного, она, явно рассчитывавшая, что и её пригласят за стол, в конце концов, оказалась выставлена Петром за дверь.

– Ты уж извини, – мягко сказал Домашников, похлопывая её по внушительно-упругому заду. – У нас сугубо деловой разговор, мужской.

Гончаров проводил взглядом статную фигуру женщины и с сожалением сказал:

– А не резковато ты с ней? Старалась всё-таки и тебя рада живого видеть.

– Но у нас же действительно разговор по делу, – буркнул Пётр. – Или как?…

Александр только пожал плечами, и Домашников вытащил из погреба бутыль вполне приличного самогона, который разлил в невероятно как уцелевшие за лихие времена изящные хрустальные рюмки.

Опрокинув первую, майор крякнул:

– Однако хорошо! Прямо, Менделеев, химик ты наш!

– Я – простой инженер, – с деланой скромностью молвил Пётр, очищая картошку в мундире.

– А вот с женщиной ты поступаешь неправильно, – снова сказал Гончаров. – Видно же, Петя, видно, что всей душой она к тебе, а ты… Да и женщина, надо отдать должное – первый сорт!

– Давай, Саша, оставим эту тему, а?

– Действительно, господин майор, – негромко заметил Семён Ефимович, который пил самогон маленькими глоточками, – наверное, не надо…

– Почему же, Семён Ефимович?! А ты, Петя, меня извини: ты же здоровый и нормальный вроде мужик. Ну случилось такое – семью ты потерял, я сочувствую тебе, слов нет. Я сам почти в таком же положении, можно сказать. Но что теперь-то – так и будешь один жить? Ты бы тогда уж вообще к бабам не подходил.

– Слушай, у нас другой темы нет для разговора? – уже резко сказал Домашников. – Что ты прицепился, ей-богу?!

Фёдор хихикнул:

– Смотри, Петро, Александр Яковлевич уведёт у тебя даму-то! Он уж глаз положил.

Гончаров сообразил, что слишком активно и не к месту начал будировать явно больную для Домашникова тему. И в самом деле, выглядит странно да и просто глупо.

Он посмотрел на ухмыляющегося Фёдора:

– Ерунду не говори, а Петру я просто добра желаю. Я бы ещё понял вот такого, как я: тут не знаешь, цела семья или нет, а потому надежда какая-то есть, что встретишь снова, кто знает? Вот и пробавляешься потаскушками разными, ясно, не без этого. А ты, Петя, неправильно делаешь!

– А ты, значит, правильно, – усмехнулся Домашников и примирительно сказал: – Ладно, чего попусту базарить, как сказал бы великий князёк Лобстер. Давайте лучше ещё накатим и обсудим ситуацию.

Они снова опрокинули по стопке, и, в конце концов, разговор сам собой вернулся к странным чёрным машинам и аркам, через которые те вылетели то ли из параллельной вселенной, то ли ещё откуда-то.

– Завтра, если твой Черноскутов обеспечит поддержку техникой, – сказал Домашников, – я соберу кое-каких людей из заводской лаборатории, и мы осмотрим этот аппарат как следует. Здорово ты его, майор, изрешетил, но думаю, что-нибудь интересное там уцелело!

– Ну вот, я же виноват! – шутливо сказал Гончаров, стараясь быстрее вернуть за стол весёлую атмосферу.

– Да не то чтобы очень, конечно… – Пётр покрутил пальцами в воздухе, – но хорошо бы он целее был.

Семён Ефимович почесал аккуратную, просвечивающую, как луна сквозь облачка, лысинку на седом кучерявом затылке.

– А вот всё-таки, Петя, что вы думаете по поводу этого? У вас гипотеза имелась какая-то.

Домашников пожал плечами, наливая всем по третьей:

– По поводу чего – этого, Семён Ефимович?! Есть у меня соображения, конечно, но я, в общем-то, довольно средний инженер. Ну закончил физтех, но я куда больше практик, чем теоретик. Но, конечно, какие-то соображения есть.

– Вот-вот, – кивнул Альтшуллер. – Так и поделитесь – нам же интересно.

– Действительно, ты что-то говорил о причинах случившегося, – поддержал его Гончаров. – Изложи-ка.

– Да это и не совсем моя гипотеза. Просто в своё время мы на заводе строили всякие предположения. Вот, смотрите, какие факты мы имеем? Пойдём с самого начала. Случился некий очень странный катаклизм – все помнят, как это происходило, верно? Думаю, рады бы забыть, но не забыли…

Домашников посмотрел внимательным взглядом на людей, с которыми за пару-тройку дней они стали близкими друзьями.

– Так вот. – Пётр поднял вверх указательный палец. – Тогда пришла странная ударная волна…

При этих словах Гончаров ясно вспомнил свои ощущения в то раннее утро, когда почти на его глазах город перегородил небесный Барьер.

– …После чего мы оказались отрезанными от прежнего, большого, скажем так, мира, – продолжал Домашников. – Мы попали в какой-то мешок, Зону, как стали называть это безобразие с чьей-то лёгкой руки. Барьер огораживает её с четырёх сторон, сверху и, судя по всему, снизу, поскольку подкопаться невозможно. Зона – ровный квадрат, точнее – куб, в который нет входа и выхода.

– «…И в терем тот высокий нет хода никому…» – несколько фальшиво пропел Федя.

Пётр криво усмехнулся.

– Да уж… Но что из всего этого следует? Природное явление? Не может быть, ерунда полная, верно? Значит – искусственное вмешательство, никаких сомнений! Вот вам тот самый контакт третьего рода.

Гончаров шумно откусил крепенький огурчик и, с хрустом прожёвывая, поинтересовался:

– И чего нам твоё глубокомысленное заключение даёт?

– Само по себе мало чего даёт, – согласился Домашников. – Одно ясно: этот катаклизм – рукотворный. Это – встреча с иным разумом, и он как-то не слишком дружелюбен. Иначе – зачем же такие напасти на людей вываливать?

– Ты имеешь в виду чёрные машины? – спросил Исмагилов.

– Да нет, конечно! Скорее всего, они и никак не связаны с Катастрофой непосредственно. Я же сказал, что подозреваю, что хозяева «конфетниц» – назовём их так условно – сами такие же жертвы, как и мы. Вполне вероятно, что они оказались в Зоне, подобной нашей, но только в собственном мире, само собой. Какое-то время между нашей и их Зонами проходы отсутствовали, но позавчера они появились. Причём проходы эти соединяют разные миры, а не Зоны одного и того же мира. И через Арки хозяева «конфетниц» послали автоматические разведчики – тут, я уверен, всё почти понятно. Они просто раньше нас сообразили, как можно попасть на «другую сторону». Кстати, и нам тоже можно послать разведывательную экспедицию, понимаете?

Пётр проглотил слюну и сделал несколько больших глотков морса из зелёной эмалированной кружки с отбитым краешком. Все молча смотрели, как двигается едва выступающий кадык Домашникова, и ждали продолжения.

– Но пока я даже не об этом. – Пётр поставил кружку на стол и обтёр рот согнутым указательным пальцем. – Я говорю о первопричине, о тех, кто, возможно, устроил этот катаклизм. Нам важно на основе имеющихся фактов попытаться представить хотя бы модель того, что произошло, что с нами сделали, и даже вопрос «зачем» пока второстепенный. В своё время у нас с ребятами возникло предположение, что мы – не уникальный выхваченный кусок поверхности, и что такая же участь постигла всех: вся Земля, возможно, поделена на подобные квадраты. А теперь есть очевидное, на мой взгляд, свидетельство, что и не только Земля подверглась такому эксперименту.

– И в чём же смысл подобного эксперимента? – спросил Семён Ефимович, тоже прихлёбывая морс.

Пётр пожал плечами:

– Повторяю: для нас это пока не самый главный вопрос – мы вообще знаем очень мало. Следует понять хотя бы структуру изменений. Например, я предполагаю, что Зоны существуют по всей Земле и, по крайней мере, в одном ином мире, куда ведут Арки. Что касается цели, то, конечно, это какой-то эксперимент, но чего хотят экспериментаторы – пока непонятно. Хотят захватить Землю и для этого раздробили всю инфраструктуру цивилизации на куски? Да, конечно, технический потенциал зарубили под корень, но с подобными возможностями им и не нужно было бы идти таким сложным путём, чтобы покорить планету. В общем, данный момент остаётся абсолютно непонятным. Но вот сегодня у меня возникло немного иное предположение. Я уже говорил: хозяева чёрных летающих машин такие же пострадавшие, как и мы!

– Ну и?… – аккуратно слюнявя самокрутку, спросил майор.

– Смотрите, – сказал Пётр, – если бы мы оказались выхваченной единичной Зоной, то даже и не могли бы пытаться что-то узнать. Нас держали бы под этим колпаком – и всё. Я, признаться, уже почти так и начал думать – шутка ли, четыре года сидим без какого-то намёка извне! Но вот появились какие-то арки… Арки, скажем так, с большой буквы, Переходы…

– И вы думаете, что эти Арки соединяют куски, как вы сказали, выхваченные из разных миров? – снова подал голос Семён Ефимович. – В общем-то, ничего удивительного с точки зрения фантастики. Я фантастики много читал – там и не такое описывали.

– Вполне допускаю, но это уже какая-то связь с каким-то внешним миром, пусть даже и с куском чужого мира, но с внешним! Сцена действия расширяется! Далее, из этих Арок, как джинн из бутылки, выскочили некие роботы инопланетян, явно не слишком понимая и ориентируясь, куда они попали. Я сразу подумал, что на хозяев положения они не похожи. Значит, возможно, что кто-то вот только прямо сейчас взял и создал Арки, которые соединяют разные миры, возможно, поделенные на такие же квадраты. То есть, повторяю, весьма вероятно, что кто-то создал такое дробление не только на Земле, а потом вдобавок стал соединять разные квадраты некими переходами…

– Ты уж прости, но долго как-то объясняешь, – проговорил Александр, прикуривая от свечки и сплёвывая на пол прилипшие на язык табачные крошки. – Короче бы изложил, а смысл-то в этом какой, по-твоему?

Домашников пожал плечами и усмехнулся:

– Я тоже уже говорил: вот бы знать, какой смысл! Пока мы можем только теоретизировать. Но, если гипотеза верна, то, повторяю, эти, с чёрными машинами, как и мы – тоже представители некой уже приходящей в упадок цивилизации…

– Увидели появившуюся Арку и решили посмотреть, что там, за ней? – скептически, но совершенно серьёзно спросил Гончаров.

– Да, именно так, почему нет? Вполне возможно, что мы могли бы установить с ними нормальный контакт – пусть и через эти автоматические устройства – и узнали бы много интересного. Если бы только бандюганы Лобстера не стали стрелять!

– Те, кто стрелял, уже и сами об этом жалеют, – сострил майор. – На том свете!

За столом посмеялись, но не слишком весело, и Гончаров снова наполнил рюмки.

– Вы закусывайте, закусывайте, – посоветовал Пётр. – Штучка получилась такая: пьёшь вроде бы и ничего, а потом резкий эффект – валит с ног.

Майор занюхал куском пирога и, круто посолив его, откусил. Смачно жуя и чуть прищурившись, он смотрел на Домашникова, словно в голове у него созревала некая мысль.

– Слушай, Петро, – сказал он, делая протяжный глоток, – я вот чего подумал. Значит, ты считаешь, что через Арки мы сейчас попадём не на соседнюю Зону на Земле, а в какой-то иной мир, да?

Пётр энергично закивал:

– А то куда же! К нам же не бывший Глава города явился, а «конфетницы» прилетели. На сто процентов, естественно, не уверен, но – на девяносто девять и девять десятых – да!

– Тогда, если твоя гипотеза верна, то может статься и так, что другая Арка в этом ином мире открывается в другую Зону на Земле? Как считаешь?

Домашников пожевал губами.

– Хм, свежая голова, – сказал он. – Мысль интересная…

– Я имею в виду вот чего, – продолжал Гончаров. – Нельзя ли через другие Зоны другого мира или там миров попасть снова на Землю? Если они есть, эти другие Зоны, конечно. Вдруг разные проходы ведут оттуда тоже на Землю или как-то так?

– Ты меня спрашиваешь, словно я всё это конструировал, – усмехнулся Домашников. – Откуда же я знаю? Собственно, что ты имеешь в виду – попасть на Землю?

– Я подумал, вот чего. Есть Арка в нашей Зоне – через неё мы выходим в другую Зону другого мира. Вдруг там есть ещё Арки – у нас же и вторая есть! И если через ту, другую Арку можно выйти в другую Зону на Земле? Не назад в нашу, а вообще в другую! Я как-то с сынишкой читал книжку, он у меня тоже фантастикой увлекался и мне подсовывал. – Гончаров посмотрел на Альтшуллера. – Мы с ним ещё много фильмов всяких фантастических смотрели. Так вот, я уж не помню названия, но там что-то такое описывали: серии разных параллельных миров, герои то в один мир прыгали, то в другой… А, вспомнил – это точно кино было, «Путешествие в параллельные миры», сериал.

– Смотрел, – кивнул Домашников, – только там несколько иное имелось в виду: там же были показаны параллельные Земли с разными цивилизациями на них.

– Мне так не подходит, – немного разочарованно сказал Гончаров.

Исмагилов почесал голову:

– Понимаю, – сказал практичный и догадливый Федя, – ты до своей семьи хочешь добраться?

– Я бы попробовал! – Майор чуть не стукнул кулаком по столу, но вовремя сдержался. – Только, если тут параллельные миры, то понимаю, что это не то…

– Странные вы, мужики, – усмехнулся Домашников немного виновато из-за того, что не он первый догадался о главной причине интереса Гончарова. – Да никто же не знает, что с нами на самом деле происходит. Потому я и хочу предложить тебе, Саша, завтра взять Черноскутова за жабры, коли он твой знакомый, да и в новом правительстве, похоже, заделался крупной шишкой…

– Во-первых, не такой уж он мой знакомый, – сказал майор, – а во-вторых, в каком смысле – «за жабры»?

Пётр хитро посмотрел на него:

– Организацию экспедиции у него надо выбить, вот что! Материальное обеспечение! Мы тоже можем пройти через Арки. Мне страшно интересно, и я боюсь, что найдутся люди, которые предложат это первыми. Тогда я туда вообще могу не попасть. А так – как всегда: кто стоит у истоков практического воплощения идеи, тот, как правило, и рулит дальше. И мы можем оказаться тут первыми!

– А тебе не боязно соваться чёрт-те куда? – с сомнением спросил Фёдор.

– Ну не то чтобы совсем не страшно, но что мне терять? Я один на белом свете.

Гончаров с некоторым сомнением посмотрел на Петра, но промолчал.

– А попытаться узнать, что же на самом деле произошло со всеми нами – это то, по-моему, ради чего стоит прожить остаток нашей теперешней жизни, – продолжал Домашников. – Разве нет?

На некоторое время за столом воцарилось молчание. Исмагилов тёр гладковыбритый подбородок и цыкал зубом, а Семён Ефимович вращал в пальцах рюмку, которую, в конце концов, чуть не разбил, после чего осторожно отставил в сторонку.

Александр задумался. А ведь если разобраться, то что терять ему? Тоже совершенно нечего. Вдруг, действительно, всё так и есть, и через Арки он сможет добраться до Алешки и Нади? Если они ещё живы, конечно. Но думать иначе майор не желал, хотя и понимал, что если его родные тоже находятся в аналогичной квадратной Зоне, то надо быть реалистом: вероятность трагических событий за прошедшие четыре года и там очень велика. Вон здесь, сколько народа погибло сразу, и от болезней умерло, особенно сначала!

Но получить шанс, хотя бы мизерный, увидеть семью снова – да ради этого он готов через любые Зоны продираться! А уж если удастся, то никакие испытания не покажутся слишком тяжёлыми. В конце концов, разве там может быть страшнее, чем в 95-м году в Грозном? Повидав отрезанные головы гражданских русских жителей, кастрированных солдатиков и трупы с «чеченскими галстуками», он, майор Гончаров, вряд ли уже испугается кого-то или чего-то на этом свете, а на том– тем более!

– Завтра сразу же нужно будет организовать детальный осмотр подбитой машины, – нарушил молчание Домашников. – Сначала медиков послать взять пробы, а потом проверить, что там ещё целое осталось. Может, кое-что полезное для себя найдём.

– Так это уже не завтра, Петя, – напомнил Семён Ефимович, – это уже сегодня.

– Да, – спохватился Домашников, взглянув на часы, – давайте-ка поспим хоть немного, ведь встать нужно рано.

– А что если мы всё-таки какую-то заразу подхватили? – спокойно полюбопытствовал Фёдор.

Домашников пожал плечами:

– Вот медики посмотрят – может, чего и скажут. А вообще-то, я думаю, что микробов мы можем не бояться. Я потому и не противился, чтобы мы лазили осматривать «конфетницу», что такая гипотеза у меня тоже есть – я же не смертник сознательный.

– Как тебя понимать?

– Да и вслух об этом много говорили, особенно в самом начале, после Катастрофы. Что, мол, сам Барьер обладает какими-то бактерицидными и всякими прочими защитными свойствами. Ведь если предполагать, что за Барьером – наши земные зоны, то Белоярская атомная совсем рядом. От той ударной волны она, безусловно, должна была сильно пострадать – она же возле Барьера находится, но радиоактивного заражения-то у нас нет! Если там авария произошла, значит, заражение локализовано только в той Зоне.

– А люди там как же? – спросил Фёдор.

Пётр развёл руками:

– Если всё так, как я думаю, то людям там, конечно, паршиво пришлось… – Он покачал головой, одновременно выпятив нижнюю губу. – Но, как это ни печально, я не об этом. Если так, то, получается, что все последствия аварий локализованы в конкретных Зонах и никуда не распространяются – через Барьер ничего не проникает, кроме чистого воздуха и воды, которая течёт в реках. А если радиация не проходит, то какие уж там бактерии!

Секунду-другую все молчали.

– Так, ну и что? – сказал наконец майор. – Машины же эти не через Барьер проходили, а через Арки.

– Я понимаю, – кивнул Пётр. – А кто его знает, возможно, в Арках работает какое-то специальное поле, сродни тому, что формирует Барьер? Оно то пропускает материальные тела между Зонами, то не пропускает. Если считать, что Арки открываются в иной мир, неизвестные экспериментаторы, мать их за ногу, вполне могли предусмотреть, чтобы это поле как-то фильтровало или уничтожало опасные чужие бактерии и вирусы. В противном случае можно было бы всех подопытных сразу просто уничтожить.

– А может быть, Петя, они экспериментируют с воздействием разных микроорганизмов на разные существа? – предположил Семён Ефимович.

– Такое тоже нельзя исключать, но странно, что раньше не начали. Да и вообще, я думаю, что совершенно чужие микроорганизмы не слишком нам страшны: для инопланетян их вирусы опасны, а нам – ничего. И наоборот.

– Ну знаете, – возразил Альтшуллер, – вон даже писали, что могут быть опасны микроорганизмы из древних гробниц – у нас нет на них иммунитета. А тут – иные миры!

Домашников развёл руками:

– Семён Ефимович! Да откуда же я знаю?! Так, предположения строю от нехватки практических знаний. Ну, если заразили нас или мы сами заразились – то куда денемся? Никуда! Предохраниться никак не сможем, выбора нет. Чего нам бояться? Мы уже отбоялись.

– Это точно, – вздохнул майор. – Давайте спать, дел завтра до хрена. Поживём – увидим, помрём или нет.

Наутро Гончаров поднялся раньше всех и первым делом разбудил хозяина дома. Фёдор тоже встал рано – он собирался выехать в Кадниково как можно быстрее, волнуясь за семью и за хозяйство. Семёна Ефимовича они решили не будить – пусть отдохнёт старик, но Альтшуллер уже возился на расстеленном на полу матрасе, продирая глаза.

– Да вы-то спите, – зачем-то шёпотом сказал майор.

Старик сел и потянулся, поворочал шеей и посмотрел вслед вышедшим умываться во двор Петру и Фёдору.

– Остеохондроз и всякие болезни суставов, знаете ли, Саша. Когда-то мне очень хорошо помогал метиндол и фастум-гель, были такие снадобья, а где ж его сейчас возьмёшь?…

– Вот и отдыхайте, Семён Ефимович. – Гончаров сделал жест рукой, словно укладывал кинорежиссёра обратно в постель. – А мы пока двинемся план Домашникова пробивать.

– Сашенька, я вас умоляю! – Альтшуллер достаточно бодро встал и начал натягивать широкие, видавшие виды джинсы с заплаткой между ног. – Мне скоро на том свете будет предоставлен полный покой. А пока я хочу увидеть как можно больше. Вы не против, если и я тоже с вами, а?

Гончаров с сомнением посмотрел на Альтшуллера – в его планы совершенно не входило везде таскать с собой этого старого человека. Да, в концлагере он взял его «под крыло», но теперь проблема позади. В конце концов, пусть далее занимается своими делами – жил же он где-то все эти четыре года!

Альтшуллер надел заштопанную в нескольких местах футболку и посмотрел на Гончарова не по-стариковски ясными глазами. В их карей глубине таилась мольба.

– Саша, – тихо сказал Семён Ефимович, словно читая мысли майора, и оглянулся на раскрытое окно, за которым во дворе шумели, умываясь и поливая друг другу на руки, хозяин дома и Исмагилов. – Не гоните меня, Саша. У меня тоже никого здесь нет, как и у вас. У меня вообще в России никого не осталось…

– То есть ваши… – Гончаров замялся.

– Да нет, – покачал головой Альтшуллер. – Я просто, как и вы, не знаю, что с ними: дочка с мужем и внуком ещё за три года до этого катаклизма уехали в Израиль, а жена умерла за год до него. Так что если мои и погибли, то не здесь, а там, и я ничего об этом знать, как сами понимаете, не могу.

– А вы почему не уехали? – машинально удивился майор.

Семён Ефимович спокойно пожал плечами:

– Они уехали – думали, что там их Родина. Во всяком случае, говорили, что так считают. Может быть, Израиль и мог стать Родиной их детей и моих внуков, которые там бы и родились, не знаю… – Он немного помолчал. – А я родился здесь, вот в этом самом городе, поэтому и Родина моя здесь, в этой стране. Не самая хорошая страна на свете, наверное. Меня тут, и не раз, называли жидовской мордой, вы же понимаете… Но всё равно, как хотите, я – русский еврей, а не израильский…

Гончаров кашлянул и осторожно начал:

– Видите ли, Семён Ефимович…

– Да я знаю, Саша, знаю и вас понимаю, – махнул рукой Альтшуллер. – Вы хотите сказать – зачем вам старый пердун вроде меня?

Гончаров хмыкнул: он так и не смог научиться отвечать на столь прямо поставленные «бытовые» вопросы, тем более, заданные беззащитными людьми. На вопросы террористов или бандитов с оружием в руках он отвечать умел очень легко, но что скажешь человеку, который набивается участвовать в деле, которое они задумали, – и совершенно не годится ни по возрасту, ни даже по состоянию здоровья? Домашников, хоть штатский, но сразу видно, что мужик крепкий, в оружии, похоже, разбирается, а кроме того, специалист, инженер.

– Семён Ефимович. – Гончаров снова откашлялся. – У нас же ещё ничего не решено. Чтобы отправиться в подобную экспедицию, нужно у новых властей выбить необходимое снаряжение, технику и горючее, а сейчас всё в дефиците. Я сам ничего пока не могу сказать – не я же такими вещами распоряжаюсь.

– Саша! – Альтшуллер посмотрел ему прямо в глаза. – Я знаю, что вы своего добьётесь, я сразу понял, когда увидел вас там, в лагере. Такие сильные люди, как вы, могут очень многое. Да и Петя парень пробивной, тоже видно. А я хочу увидеть напоследок как можно больше. Саша, возьмите меня с собой, пожалуйста! Я могу первую медицинскую помощь оказывать, я когда-то фельдшерское училище заканчивал…

Гончаров печально посмотрел на старика и вздохнул. Ну что тут делать? Конечно, следовало прямо сказать, что не для ублажения эгоистических желаний любознательных пожилых людей затевалось данное мероприятие, что тут идёт вопрос о безопасности, по крайней мере, того осколка человечества, который сохранился в их Зоне. Но у Александра не поворачивался язык сказать именно так. Интересы человечества интересами, но ведь майор и сам в первую очередь преследовал собственные корыстные цели: загадки неизвестного мира, лежащего по ту сторону Арки, не были для него самым главным в данном случае. Главным был шанс попасть туда, где, возможно, ещё живёт его семья.

Альтшуллер шумно проглотил слюну и сказал, словно читая мысли майора:

– Кроме того, Саша, вдруг как-то мы выберемся через эти Барьеры… Я не знаю как, но вдруг. И у меня будет хоть и малый, но шанс найти своих.

Гончаров устало вздохнул:

– Неужели вы думаете, что мы доберёмся до Израиля?! Никто вообще пока не знает, куда мы попадём!

– Да и ради бога, Саша! Пожалуйста, но я вам обузой не буду!

– Я же говорю, что пока и сам ни в чём не уверен… – снова попытался объяснить Гончаров, но в дом ввалились Пётр с Фёдором.

– Вы о чём? – поинтересовался Домашников, энергично вытираясь драненьким, но чистым с виду полотенцем.

Альтшуллер предостерегающе посмотрел на Гончарова, и тот понимающе легонько кивнул.

– Да вот, Семён Ефимович сомневается, что экспедицию нам разрешат, – соврал майор.

– А-а, – Пётр покрутил головой, стряхивая капли воды. – Но это же всем нужно, а иначе мы тут будем вариться в собственном соку, как раки в котелке. Надеюсь, разрешат. Вон, Александр Яковлевич нажмёт на новую власть.

– Спокойно вариться нам, скорее всего, теперь уже просто не дадут, – заметил Альтшуллер.

– Вот-вот, – подтвердил Пётр. – Именно поэтому нужно узнать, что делается там, куда ведут Арки. Давайте завтракать – и за дело! Ну что, Александр, займёшься организацией экспедиции?

– Попытаюсь, – кивнул Гончаров, щурясь.