Игры третьего рода

Глава 8

Борт корабля постепенно приближался. Домашников осторожно подгребал, а Гончаров сидел на носу лодки с автоматом. Было не похоже, что в этих холодных водах может водиться в изобилии крупная живность, но даже в полярных морях, например, на Земле встречались тюлени и белые медведи – серьёзные хищники. Кроме того, плавала же в относительно неширокой реке какая-то большая рыба.

Наконец, резина коснулась корпуса чужого корабля, сделанного из плотно пригнанных друг к другу досок. Стыки оказались промазаны какой-то темно-коричневой субстанцией – ни дать ни взять, дёготь.

Отвесная деревянная стенка вздымалась перед людьми метра на два с половиной, а качающаяся резиновая лодка не давала хорошего упора, чтобы оттолкнуться и вскарабкаться по доскам борта, на которых ухватиться было просто не за что.

В тёмных квадратах окошек кое-где торчали явно отлитые каким-то методом стволы.

– Орудия, я так и думал, – кивнул сам себе Гончаров.

– Чёрт, – сказал Пётр, – а я и не подумал! Как же мы туда влезем?

– Всегда надо думать о таких вещах заранее, – сказал майор, разворачивая прихваченный брезентовый мешок, в котором оказалась стальная «кошка» с несколькими метрами прочной верёвки, на которой через равные промежутки следовали узлы.

– Есть опасность, что на корабле может быть засада или что-то такое. Для начала проплыви-ка вокруг.

Они обогнули корабль, и стало ясно, что пользоваться «кошкой» не придётся: с этой стороны ближе к носу в борту зияла огромная, словно прожжённая, дыра. Она начиналась от уровня палубы и открывала внутренности трюма или каких-то иных помещений. Нижний край отверстия был всего на полметра выше уровня воды.

– Интересно, чем это так? – пробормотал майор.

– Вряд ли «конфетница», – заметил Пётр. – Во-первых, она бы сюда и не долетела, а кроме того, не видели мы на борту той машины оружия, которое может сделать такое. Вдруг тут просто что-то взорвалось?

– Судя по пушкам, тут есть или был порох, – согласился Гончаров, – но если бы рванул он, то такой почти круглой дыры не было – просто разворотило бы палубу. Ладно, пошли, прикрываем друг друга.

«Кошка» всё-таки пригодилась для того, чтобы надёжно закрепить лодку у борта корабля. Стараясь не поскользнуться на мокрых, чуть подмёрзших краях досок, люди взобрались на палубу. Домашников, чтобы лучше осматриваться, при этом откинул капюшон «аляски» и остался с непокрытой головой.

Крен составлял не более пяти градусов, но поскольку большую часть палубы сейчас припорошил снег, стоять было неудобно. Картина, которая развернулась перед людьми, могла напоминать ситуацию на земном парусном судне, потерпевшем крушение.

Из-под тонкого налёта снега выглядывали нагромождения ящиков, бочек, тряпок и перепутанных канатов. Среди разнообразного хлама люди заметили изрядное количество брошенного оружия вроде длинных сабель, кинжалов и алебард. Нигде не было видно ни одной живой души. Уныло в унисон общему «натюрморту» поскрипывала на ветру какая-то провисшая снасть.

Гончаров вытащил ручную рацию и вызвал БТР, сообщив, что они благополучно поднялись на борт и начинают осмотр судна.

– Прикрывай меня сзади, – тихо сказал Александр и, стараясь не поскальзываться, стал продвигаться в сторону кормовой части.

Домашников пятился за ним, следя за носовой надстройкой. Вдруг Гончаров остановился – за ящиком, который он обогнул, валялась куча обглоданных костей, рядом с которой сквозь кое-где подтаявший снег проступали бурые пятна.

Пётр быстро взглянул туда, куда указал майор.

– Смотри-ка, похожи на человеческие по размеру и форме, – сказал Александр. – И, кстати, по их виду – тут кушали не так давно. Как, не расхотелось дальше осматривать?

Домашников что-то хмыкнул в ответ.

– Правильно, – согласился Гончаров. – Теперь уже деться некуда. Двигаемся к корме, по идее, каюты должны быть там.

Как раз миновали середину палубы, когда Домашников, шедший сзади, услышал звук, похожий на царапанье. Он тут же сделал шаг в сторону, чтобы выглянуть из-за загораживающих обзор ящиков, и увидел, как из трюма в том самом месте, где в корпусе судна была прожжена дыра, вылез «некто».

Странное существо не смотрело в сторону людей, а разглядывало что-то внизу за бортом – очевидно лодку. Оно стояло на двух ногах и куталось в парусиноподобную ткань. Со спины существо могло вполне сойти за человека, если бы не плотная светло-коричневая, как у эрдельтерьера, шерсть, покрывавшая участки тела, высовывавшиеся из-под импровизированного плаща.

– Эй, товарищ! – позвал Домашников.

Странное создание на секунду замерло и затем сигануло вниз. Почти сразу же раздалось сильное шипение, и существо вдруг пронзительно завизжало.

Гончаров и Домашников, скользя, кинулись к борту и выглянули из-за него. Лодка тонула, уже зачёрпывая воду, а в ней бесновался и визжал человекообразный зверь. Сейчас люди могли рассмотреть его так, что даже увидеть лицо. Ростом с крупного мужчину, существо сильно смахивало на вставшую на задние лапы помесь свиньи и тигра. Почти кошачья морда переходила в неожиданный розоватый свинячий пятачок, из-под которого торчали вниз солидные клыки. Сходство с тигром особенно придавали полосы более светлого меха, располагавшиеся, правда, только на морде. Большие, выпученные, какие-то белёсо-кровавые глаза резко выделялись на этом фоне.

В целом зверюга имела удивительно человеческие пропорции тела, пожалуй, даже более правильные, чем у самых человекообразных обезьян. Серьёзное отличие, правда, состояло в том, что на руках и ногах росли длинные острые когти, которыми и был буквально располосован борт лодки.

Свинотигровый обезьян приплясывал, вцепившись в край прожжённой дыры, словно вода, быстро наполнявшая резиновую посудинку, пробуждала у него неимоверное отвращение и страх. Майор и Пётр смотрели и не знали, что делать: внешний вид существа в совокупности с обглоданными костями, валявшимися на палубе, не вызывал желания протянуть руку помощи.

Когда ноги невиданного зверя вместе с тонущей лодкой погрузились в воду выше колен, он издал истошный вопль, переходящий в неожиданный рык и, помогая себе когтями, бросился карабкаться по почти отвесному борту прямо к людям.

Майор и Пётр отскочили в разные стороны. Это было непроизвольным, но очень верным решением, поскольку через секунду, когда зверь забрался на палубу, он замешкался, не зная, на кого кинуться первым. Почти сразу две автоматные очереди отшвырнули странное существо к перилам борта. Зверь дёрнулся несколько раз, испустил скулящий вой и затих.

– Ну и зверюга! Как думаешь, это она кого-то здесь сожрала? – пробормотал Домашников, нервно сжимая автомат.

– Вполне возможно, – кивнул майор, оглядываясь. – Смотри, а кровь тоже красная!

Над открытыми ранами поднимался парок, их них вытекала жидкость, напоминавшая кровь земных существ, ярко выделяясь в белом снегу. От самого трупа ощутимо воняло.

– Неужели это кто-то из команды корабля? Трудно представить, чтобы такие монстры делали настолько схожие с людскими вещи, – сказал Домашников, обводя рукой палубу.

– Меня пока больше всего волнует, не прячется ли здесь ещё некто подобный?

– А заметил, что тварь явно не лишена разума – она была одета и сообразила, для чего может служить лодка? Только резиновых она точно никогда не видела – и сразу пропорола своими «кинжалами», – Пётр кивнул на откинутую в сторону руку трупа с острыми когтями.

– И почему-то очень боится воды, – продолжил мысль майор. – Визжал как недорезанный, когда лодку стало заливать!

– Ты думаешь, это – он?

– Может, и она, только рожа уж очень мерзкая. Даже у самки такой твари выражение должно быть помягче, – пошутил Гончаров. – Сейчас глянем.

Александр поставил автомат на одиночный огонь и сделал контрольный выстрел в голову существа. Затем он подобрал валявшуюся на палубе саблю с рукояткой, которую вполне мог держать человек, и концом клинка развернул обматывающую монстра ткань. Взору представилось покрытое такой же, как и руки, шерстью тело и абсолютно голые, несомненно, мужские гениталии. Правда в данном случае мошонка как таковая отсутствовала, а вокруг свесившегося набок длинного, но неожиданно тонкого полового члена шёл какой-то валик.

– Малчик, однако, – с кавказским акцентом молвил майор.

– Ба-алшой малчик, – в тон ему ответил Пётр, вспоминая известный когда-то анекдот. – Лет на трыдцат тянэт!

– Ладно, не расслабляться! – прервал неуместно-нервное веселье Гончаров. – Продолжаем осмотр!

Он достал из кармана фонарик и стал светить в пролом трюма, где громоздились тюки, мешки, ящики и даже, как показалось, бруски какого-то металла.

– Вроде тихо, но кто знает? – сказал наконец он. – Уходить бы надо, но… любопытно.

– Слушай, у меня такое предположение: этот тип – единственный выживший член команды. Сидел здесь, возможно съел с голода кого-то из товарищей. Лодки переправиться на берег нет, воды он, видимо, боится. Конечно, тронулся умом…

– Сумасшедший моряк, который боится воды? – Александр скривился в недоверчивой усмешке.

– Ну, может, он был не моряк, а пассажир.

– Представь себе человека в такой ситуации, пусть даже и не умеющего плавать, пусть вода холодная. Но на корабле полно подручных материалов, чтобы сделать какое-то плавсредство и добраться до суши – берег совсем рядом! Нет, это не член команды, по-моему.

Домашников почесал затылок:

– Согласен, но тогда кто это?

– Опять ты меня спрашиваешь?! – с сарказмом хмыкнул Гончаров.

Осторожно ступая, они добрались до кормовой надстройки, напоминавшей по конструкции домик. Стволом автомата майор толкнул одну половинку двустворчатой с полукруглым верхом двери.

Коридор, расположенный прямо за дверью, был пуст. Проход вёл до самой кормы с большим окном, в переплётах рамы которого торчали осколки стёкол. В помещениях надстройки располагались каюты, но сейчас там царил страшный беспорядок: везде валялись раскиданные вещи, рваная одежда и, к радости Гончарова, много листов почти сухой и тонкой, словно папиросная, бумаги.

– На самокрутки нужно забрать, – заметил он, сворачивая пачку листов в толстую трубку и запихивая её за ремень. – А то и газет-то уже почти не осталось.

Все двери свободно открывались, и только последняя, находившаяся у лестницы, ведущая куда-то вниз, не поддалась.

– Что за чёрт! – тихо сказал майор, осматривая пустые проушины навесного замка. – Закрыто изнутри! Взломаем?

Он с силой ударил плечом в филёнку, но запоры держались крепко. Гончаров примерился, прикидывая, как дать очередь, как вдруг из-за двери послышался слабый звук.

Люди замерли: это явно был голос, голос больного или раненого существа, которое тем не менее говорило со злобными интонациями.

Пока Александр и Пётр переглядывались, соображая, как быть, за дверью что-то щёлкнуло, и Гончаров каким-то, выработанным в таджикских и чеченских кампаниях чутьём, дёрнул Домашникова в сторону.

В то же самое мгновение оглушительно грохнуло, брызнули щепки, и в двери, почти на уровне голов людей, появилась дырка.

Потянуло пороховой гарью. Из-за двери снова раздался тихий, но злобно-гневный голос, перешедший в кашель.

– Эй, приятель! – крикнул Гончаров. – А как же насчёт предупредительного выстрела? Чего сразу на поражение бьёшь?

Воцарилась тишина, а через несколько секунд снова прозвучал тот же слабый голос, но уже с различимой ноткой удивления и вопроса.

– Извини, переводчика у нас нет, – как можно более спокойно, но громко сказал Гончаров. – Открой, давай поговорим.

Несмотря на совсем некомичную ситуацию, Домашников улыбнулся:

– Саша, ты, как в «Особенностях национальной охоты», честное слово. Помнишь, как Кузьмич финну кричал, думая, что тот лучше поймёт?

– Всё правильно, – кивнул майор. – Но что делать – молчать? Так он хоть стрелять перестал.

За дверью опять что-то сказали.

– Гадом буду, – покачал головой Пётр, – словно спрашивают: «Вы кто?»

Существо за дверью в который раз заперхало и долго кашляло.

– Болеет. – Гончаров кивнул за деревянную переборку и снова крикнул неизвестному: – Слушай, ты бы открыл. Может, мы тебя вылечим…

Домашников только головой покачал.

На сей раз молчание, прерываемое кашлем, длилось долго. Потом люди услышали нетвёрдые шаркающие шаги и шуршание. Свет, пробивавшийся в отверстие, пробитое пулей, закрылся – кто-то с другой стороны наблюдал за ними, как в глазок.

Раздался тихий сдавленный возглас, какое-то бормотание, возня, постукивание, и вдруг деревянная створка распахнулась внутрь каюты. Непроизвольно, люди поморщились от отвратительного запаха.

В проёме стояла человеческая фигура, но так могло показаться только на первый взгляд. Рост существа не превышал примерно метра шестидесяти, и, в отличие от убитого на палубе, оно имело розовую кожу. Впрочем, спустя секунду-другую люди уже сообразили, что это, скорее, не кожа, а очень короткая, похожая на плюш, густая шёрстка.

Лицом обитатель каюты отдалённо походил на свинотигровую обезьяну, только рыльце с тёмно-коричневым пятачком выдавалось вперёд совсем немного. Безобразные клыки отсутствовали, и впечатление создавалось не ужасное, а скорее забавное. Домашникову существо чем-то напомнило похудевшего и осунувшегося Пятачка из советского мультфильма про Винни-Пуха.

Одет свиночеловечек был в тёмные широкие шаровары с бантиками у щиколоток и в подобие вязаной куртки с высоким воротником, плотно облегающим шею.

Одной рукой «Пятачок» опирался о косяк двери, а второй сжимал устройство вроде дуэльного пистолета с разлапистым курком и массивной, инкрустированной чем-то блестящим рукояткой.

Домашников, тоже направивший автомат на инопланетянина, даже при не слишком ярком свете внутри корабельного помещения сумел рассмотреть его пальцы, державшие оружие. Рука казалась почти человеческой, за тем лишь исключением, что ногти являлись, скорее, срезанными или очень коротко подпиленными коготками.

Несколько секунд обе стороны внимательно изучали друг друга, а потом свиночеловек медленно, словно в изнеможении, опустил пистолет и что-то сказал, закатывая глаза, словно взывая к небесам.

Вдруг он мелко задрожал и осел на пол. Гончаров и Домашников переглянулись, не зная, что делать. Свиночеловек лежал на пороге лицом вниз и тихо постанывал.

Александр аккуратно перешагнул через тело внутрь каюты. Пётр оглянулся – в коридоре палубной надстройки всё было спокойно – и тоже двинулся следом за майором.

Небольшое помещение представляло собой комнатушку размером не более семи-восьми квадратных метров. У одной стены имелась откидная кровать, а у другой – большой шкаф и какие-то полки. Рядом прилепился тоже откидной столик с беспорядочно разбросанной пустой посудой. Кроме того, в комнате стоял бак или большая кастрюля, переполненная какой-то жидкой массой, от которой как раз и воняло.

Свет снаружи проникал через квадратное, совершенно целое окно. Инженер присмотрелся – стекло вполне приличного качества, прозрачное, и через него в воде, у берега, хорошо был виден БТР. Из люка высовывался Семён Ефимович, а на башне устроился Фёдор, припавший к оптике винтовки.

Майор вытащил рацию и сообщил в двух словах о происшествии. Их товарищи, разумеется, слышали автоматные очереди и сильно переживали, что случилось.

Потом Александр подошёл, пошарил пальцами по раме окна и, сообразив, как оно открывается, откинул запоры. В распахнутые створки ворвался свежий холодный воздух, продувая застоявшуюся вонь каюты.

Гончаров высунулся наружу и помахал друзьям, лишний раз подтверждая, что у них всё в порядке.

Свиночеловек на сквозняке застонал сильнее.

– Он, кажется, на самом деле болен, – сказал Домашников. – А вот ран у него не видно.

– Знаешь что? – задумчиво сказал Гончаров. – Он, судя по всему, ослаб и сидел здесь взаперти, скрываясь от того монстрика. Он даже оправлялся тут же – в этот бачок.

– Непонятно, неужели эта образина ждала нашей лодки, чтобы уплыть? – сказал, рассуждая, Пётр.

– Кого ты имеешь в виду? – поинтересовался майор. – Того или этого? Этот, между прочим, тоже не Антонио Бандерас.

– Брось, командир, – ухмыльнулся Домашников. – Уверяю, что и мы для него чучелами выглядим. Не будь расистом.

– Ладно, ты расистов не видел! – махнул рукой Гончаров. – Давай «поросёнка» на кровать перетащим. Натуральный Пятачок.

– Вот-вот, и я об этом же подумал, – фыркнул Пётр.

Вдвоём они подняли свиночеловека, который оказался не слишком тяжёлым, и уложили на койку. Домашников прикоснулся к открытым участкам тела и невольно вздрогнул – ведь это было, возможно, первое прикосновение человека к инопланетянину. Пётр невольно отдёрнул руку, но тут же признался сам себе, что сама шкурка на ощупь была словно велюровая, и прикосновение не вызывало брезгливого чувства.

Домашников почувствовал, что инопланетянин очень горячий – то ли у него был жар, вызванный болезнью, то ли просто температура тела этих существ отличалась от человеческой. В конце концов, Пётр решил, что первое предположение вернее.

Свиночеловек стонал и, чуть приоткрыв глаза, смотрел на людей. Так продолжалось какое-то время, а затем он вдруг приподнял руку и стал что-то тихо говорить, показывая ладонью на рот, словно наливая ковшом жидкость.

– Дьявол. – Майор почесал затылок. – Он здесь ещё и от жажды загибался. Но где же ему воду взять, разве что за бортом?

– Сбегать? – предложил Домашников.

– Нет, – остановил его Гончаров, – разделяться не будем.

Он пошарил в кармане и вытащил моточек шнура. Поискав глазами по комнате, майор взял флягу, вытащил резную пробку-затычку и привязал шнур к горлышку сосуда, после чего бросил его из окна в волны моря.

– А если тут вода солёная? – спросил Пётр.

Майор пожал плечами:

– Выхода-то нет, мы же не пробовали, какая она, но других родников здесь нету.

Вытащив наполовину набравшуюся флягу, Гончаров присел на койку и поднёс горлышко к губам Пятачка. Тот потянул носом и, жадно припав губами, стал пить, вылакав зараз почти четверть объёмистого сосуда.

– Скорее всего, у него верёвки не было, чтобы воду доставать, – предположил майор, наблюдая, как свиночеловек удовлетворённо откинулся на некое подобие довольно грязной подушки.

– Что с ним делать будем? – спросил Домашников. – Солнце – вон уже, потихонечку садится.

– М-да, задача… – сокрушённо покачал головой Александр. – Бросать вроде как нельзя. Может, пусть наш фельдшер взглянет? Аптечка-то есть.

– Ты понимаешь, что говоришь? – поднял брови Пётр. – Это же инопланетянин! Наши лекарства для него могут ядом оказаться.

Гончаров озадаченно нахмурился и пожевал губами:

– Да, конечно, но что же с ним делать? Он может много всякого рассказать.

– Точно, – вздохнул Домашников. – Его бы к нам доставить.

– Да, идея шикарная: живой инопланетянин, – согласился майор. – Если, конечно, доживёт.

Неожиданно Пятачок что-то сказал довольно внятным и более сильным, чем раньше, голосом. Одновременно он попытался приподняться на подушке, указывая рукой на шкаф.

– Что он хочет? – Гончаров озадаченно посмотрел на Домашникова.

Свиночеловек ещё раз что-то сказал – всего лишь одно слово.

– Матана? – переспросил Пётр, стараясь как можно точнее воспроизвести звучание.

Пятачок слабо, но часто закивал и сделал движение рукой, словно писал или рисовал на невидимой поверхности.

Домашников бросился к шкафу и стал рыться среди книг в толстых кожаных переплётах и папок с бумагами. Наконец, он нашёл оправленный в дерево угольный карандашик и пачку плотных листов желтоватой бумаги, прошитых шнурком наподобие альбома.

– Тебе это нужно? – показал он рисовальные принадлежности Пятачку.

Свиночеловек изобразил на лице нечто вроде болезненной комичной улыбки и несколько раз мелко кивнул, после чего знаками попросил Петра поддерживать альбом, а сам начал рисовать на первой странице. Майор и инженер с интересом смотрели, как на листе бумаги, сделанной руками неземных существ, рука именно такого существа неземным карандашом выводит вполне понятные землянам рисунки.

Сначала Пятачок схематично изобразил море с плывущим кораблём, в котором Александр и Пётр узнали очертания того, на борту которого они сейчас находились. Потом инопланетянин прямо среди волн начертил Арку и стрелкой обозначил движение корабля сквозь неё.

– Значит, ты так сюда попал? – Пётр тоже знаками, как мог, показал, что вот, мол, сейчас свиночеловек находится здесь, в этом месте.

Пятачок кивнул и ткнул коротковатым пальчиком с отпиленным когтем куда-то в море.

– Значит всё правильно, карта не врёт, – сказал майор. – Вторая Арка стоит здесь прямо в воде.

– И в его мире, получается, тоже. Возможно, в таком вопросе у таинственных устроителей этого вселенского бардака есть согласование, и Переходы, располагающиеся в одном мире где-то на водном пространстве, открываются в другой мир тоже только в море или океан, как мы и предполагали.

Пятачок тем временем, явно из последних сил, продолжал рисовать. Он изобразил, как корабль некоторое время плавал вокруг Арки, а затем поплыл к берегу. Из рисунков можно было догадаться, что соплеменники Пятачка пытались ловить рыбу, но улов не получился, и команда начала голодать. Судя по всему, в этом мире для них не нашлось съедобных растений или животных.

– Давай спросим, а кто этот ублюдок, которого мы застрелили? – сказал майор.

Домашников, прилагая всё своё невеликое искусство художника, изобразил свинотигра, его нападение на людей и стал мимикой делать Пятачку вопросительные знаки. Из ответных рисунков инопланетянина люди поняли, что свинотигр содержался в клетке, из которой то ли выбрался сам, то ли когда его собирались пустить в пищу. Но оказалось наоборот – большая часть уцелевшей команды стала его добычей.

– Более или менее понятно, – кивнул Домашников. – Вполне возможно, что этот зверь – нечто вроде их обезьян. Заметь, даже сходство есть, верно? Возможно, их приматы – существа злобные и боятся воды. Он видел, как пользовались лодками, но сам до берега добраться не мог. А тут появились мы!

– Хм, всё возможно. Кстати, а дыра-то в борту откуда?

На заданный в очередной раз рисунком вопрос Пятачок нарисовал свой корабль, в небе над ним странный объект в форме чечевицы и провёл линию, упирающуюся в борт судна. В точке соприкосновения этой линии и борта свиночеловек изобразил какие-то волнистые короткие штрихи, поднимающиеся вверх, – очевидно пламя или дым.

Домашников стал пытаться попросить нарисовать объект в небе поточнее, но Пятачок совсем обессилел, и его рука уже просто не держала карандаш.

– Делать нечего, Петя, – сказал майор. – Надо будет вызывать сюда БТР и везти его к нам. Авось, доктора в Бурге вытащат поросёночка с того света.

Пётр попытался знаками объяснить Пятачку, что они заберут его отсюда, но свиночеловек неожиданно стал делать отрицательные жесты в ответ, как-то очень знакомо показывая большим пальцем руки вниз, несколько раз что-то слабо пролепетав.

– Говорит, что не жилец, – прокомментировал Гончаров.

Неожиданно инопланетянин, собрав остаток сил, потянулся к карандашу и изобразил книгу, на обложке которой нарисовал значок, очень похожий на кружок с мерседесовской звездой. Уронив карандаш, Пятачок ткнул пальцем в сторону книжной полки.

После недолгих поисков Пётр нашёл указанный томик. Открыв его, он увидел, что все страницы испещрены мелкими буковками. Текст, без сомнения, был печатный, а сам шрифт имел сходство с грузинским или армянским, но, судя по всему, строчки располагались вертикально. Получив книгу, инопланетянин благодарно кивнул, положил томик на грудь, а поверх него сложил руки.

– Что будем делать? – поинтересовался Домашников.

– Судя по всему, он собрался тихо отойти в мир иной, – констатировал майор. – Полагаю, вмешиваться не стоит, хотя… Конечно, можно его и увезти, но стоит ли в такой ситуации? Ведь явно не довезём.

– Что ж, как мне самому ни хотелось бы вернуться вместе с инопланетянином, но такова его воля. В конце концов, кто мы такие тут, чтобы решать за него?

Пятачок лежал, закрыв глаза, и что-то тихо шептал, шевеля сморщенными губками.

– Молится, – уверенно сказал Гончаров. – Книга-то, наверное, вроде Библии.

Домашников кивнул, и они тихо вышли из каюты. Уходя, инженер прихватил несколько книг и альбом, в котором они рисовали.

– А лодку-то нашу – того, почикали! – вдруг вспомнил Пётр. – Всё равно придётся Фёдора вызывать.

– Ясно-понятно!

Майор вызвал Исмагилова по рации и распорядился снять их с борта судна. Сам он пока за верёвку с «кошкой» вытащил пропоротую лодку, и скатал её, чтобы потом по возможности починить.

Домашников тем временем в качестве образцов инопланетной культуры подобрал несколько сабель, какой-то, судя по всему, медный подсвечник и несколько других предметов утвари свинолюдей.

– Слушай, – сказал Гончаров, – а вот штука, которую рисовал Пятачок и которая их подбила, никак на «конфетницу» не похожа. Прямо летающая «тарелка» какая-то. Интересно, кто это и что они тут делают?

– А что у нас делали «конфетницы»? Что здесь делаем мы? Может, тоже какие-то господа из других миров на разведку сунулись?

– И сразу начала стрелять по безобидному кораблю?

– Откуда мы знаем, как всё было на самом деле? Может, свинки взяли да и пальнули по «тарелке» из пушки, как лобстеровские бандиты – по «конфетницам»? Вот и получили в ответ. Я думаю, что надо поскорее отсюда выбираться и готовить более серьёзные экспедиции. Самое главное мы выяснили: тут можно спокойно дышать, хоть и радиационный фон повышенный, и тут есть другие Арки. Да и в нашей Зоне тоже есть другие Арки. Значит, для исследований – непочатый край.

Фырча и буравя воду, подплыл БТР. Фёдор и даже Семён Ефимович хотели взобраться на борт судна, но Гончаров не дал им полюбоваться зрелищем: солнце висело уже совсем низко над лесом.

Во избежание никому не нужных приключений решили возвращаться проверенной дорогой по уже проложенной в лесу просеке, а потом вдоль реки, по которой так неожиданно пришлось плыть. Теперь путь занял гораздо меньше времени – Фёдор ехал значительно быстрее, и каменистую гряду удалось миновать даже ещё засветло. Не останавливаясь, на ходу наскоро перекусили консервами и захваченными из дому овощами.

– Ох, и нахватали мы инопланетных микробов, – покачал головой Пётр, тем не менее с аппетитом жуя тушёнку. – Да и рентгенчиков тоже!

– Чему быть, того не миновать, – напомнил Гончаров. – Сам же говорил.

– Сейчас бы Петиного самогончика… – мечтательно сказал из водительского кресла Фёдор и покосился на одну из пятилитровых канистр, прихваченных Домашниковым «на всякий случай».

– Я тебе дам – самогончика, – шутливо пригрозил Гончаров. – Во-первых, ты за рулём, а во-вторых, наша экспедиция – это фактически боевой рейд на вражескую территорию. Видели же, что тут не всё тишь да гладь? Так что выпивку можем себе позволить, только находясь в безопасном месте, да и то понемногу.

– А кто же говорит, что помногу? – парировал Исмагилов. – Товарищ майор, мы меру знаем.

– Ладно, Фёдор, – прервал Гончаров, – дискуссии на данную тему закончены. Давай я тебя сменю – поешь пока, но никаких выпивок.

– Кстати, алкоголь помогает организму противостоять ионизирующим излучениям, – заметил Пётр. – Нам всем стоит немного выпить, кроме шуток. Вообще надо было с самого начала, я просто как-то забыл.

– Думаешь? – с сомнением спросил Гончаров.

– Уверен, медицинский факт! Разве ты не слышал?

Гончаров усмехнулся – «ну, если факт!» – и налил всем по сто граммов.

В серых унылых сумерках выехали к тому месту, где удалось выбраться из реки на берег. Все уже думали, что возвращаться придётся в свете фар и полной темноте искать Арку, как вдруг из-за горизонта показался край огромного оранжевого серпа. Местная луна выглядела раза в четыре больше, чем земная, и хотя сейчас время приходилось далеко не на местное полнолуние, тундра окрасилась удивительно тёплым янтарным светом.

Стало намного светлее, чем в самые лунные ночи на Земле, что позволяло легко держать направление. Кроме того, прекрасным ориентиром служила река, воды которой поблёскивали справа от машины.

Исмагилов был отличным водителем, да и майор ориентировался на местности великолепно – сказывалась большая боевая практика. Когда оранжевый серп оказался на полпути к зениту, впереди замаячила Арка, которую все встретили как старую знакомую.

Домашников установил датчик на опору Арки, но лампочка индикатора работы Перехода молчала, да и на ощупь никакой вибрации не ощущалось. Поэтому приняли решение караулить момент включения. Поскольку никто пока не знал продолжительность здешней ночи, условились дежурить по два часа, а дальше – как получится.

Радиационный фон в данной местности держался на том же уровне, что и днём, но заметно похолодало – термометр показывал уже минус шесть, и чтобы не мёрзнуть в стальной коробке, оставили работать двигатели БТР на малых оборотах.

Разыграли дежурство по два часа – выпало заступать Исмагилову, потом Гончарову, а Петру досталась третья очередь. Семёна Ефимовича, несмотря на его протесты, не включили в список, приказав отдыхать.

Однако сон ни к кому не шёл. Уже заканчивалось дежурство Фёдора, а люди всё сидели и обсуждали первый день, проведённый в чужом мире, встреченного инопланетянина, который остался умирать на своём судне, и планы возможных будущих экспедиций. Арка всё не включалась, а ночь явно не заканчивалась, и в конце концов майор всё-таки погнал всех спать.

Спали спокойно, но миновала очередь Петра, начался новый цикл дежурства, ночь продолжалась, а Переход не открывался.

Кутаясь в одеяло, Пётр вдруг вспомнил жену и дочку. Вот, у майора есть шанс добраться до своих, слабый, но есть, а у него, Петра Домашникова, такого шанса уже нет. «Но я, чёрт побери, постараюсь добраться до тех, кто порезал на куски Землю, – подумал он, засыпая. – До тех, кто, фактически умертвил мою семью и ещё многих и многих людей… Да и за Пятачка тоже стоит поквитаться – мужественный парень, ничего не скажешь, хоть и похож на свинью. И майор явно тоже настроен не одними изысканиями заниматься…»

Ему снилось серое море, по которому он каким-то образом бежал с автоматом в руках, пытаясь догнать летевшую низко над водой «тарелку», очень похожую на те, что любили изображать в фантастических фильмах. Из кабины высовывалась свиная рожа с тигриными клыками и стреляла в Петра шаровыми молниями, которые с электрическим треском взрывались вокруг, местами поджигая серую воду.

Потом море вдруг потемнело и сделалось сушей – ночной, холмистой равниной, над которой, закрывая полнеба, вставал завалившийся набок серп оранжевой луны. Домашников остановился, не понимая, как же он упустил «тарелку» с гнусным свинотигром – ведь именно эта тварь виновата в бедах, постигших все без исключения миры. Свинотигры и поделили миры на Зоны, а всех – и расу людей, и расу «пятачков», и даже расу тех, кто владел чёрными машинами, превратили в этих Зонах в настоящих зэков. Эти инопланетные обезьяны просто прикидывались глупыми, вот Пятачок – он так и не понял, что свинотигр на самом деле виноват во всём, и наивно полагал, что это просто его свиноподобные родичи. Более того, даже сам майор Гончаров на такое купился.

Но теперь люди знают, как проникать за Барьеры, они разберутся со свинотиграми и за всё отомстят!

Неожиданно Домашников сообразил, что опрокинутый гигантский серп – никакая не луна, а Арка, в которую он должен войти. Рядом с Аркой стояли две фигуры в развевающихся на ветру платьицах и махали ему руками. Присмотревшись, Пётр узнал Оленьку и Валентину.

Из тёмного зева Арки вдруг потянуло ледяным воздухом, а почва под ногами закачалась, и раздался рык спрятавшегося недалеко свинотигра. Кто-то закричал за спиной: «Пора! Время!»

Домашников резко обернулся, скользя куда-то и инстинктивно пытаясь сохранить равновесие…

Пётр резко сел – его тряс за плечо майор, а из открытого люка вместе с холодом лился свет серого утра. Мерно фырчали двигатели, и сонный Исмагилов уже сидел на месте водителя, готовый тронуть машину с места. Накануне БТР поставили так, чтобы не терять ни секунды, и нос упирался почти в плоскость Арки. Поскольку теперь возвращались домой, то бронещитки на лобовые стёкла не опускали, и видимость была хорошая. На местном востоке готовилось вот-вот подняться солнце, начинался ещё один день Серого Мира, а лампочка на приборе, подключённом сейчас к бортовой сети БТР, мигала, указывая на работу Перехода.

– Давайте, парни, побыстрее, – приговаривал Гончаров. – Заработали Ворота.

Домашников тряхнул головой, словно пытаясь сбросить остатки сна. Ему вдруг стало грустно: дочь и жена стояли так близко и они были живые. «Вот же чёрт, – подумал он, – давно мне никто не снился. А тут – на тебе!»

– Сон тяжёлый, Петя? – догадался Гончаров, словно прочитав мысли на лице Домашникова.

Ни слова не говоря, Пётр кивнул и несколько раз поморгал почему-то ставшими влажными глазами. Впрочем, они слезились и просто со сна.

Майор смотал кабель с датчиком, забрался внутрь, и Фёдор, включив передачу, въехал в пространство между двумя опорами.

Выведя БТР почти на середину его длины в Арку, Фёдор положил руку на центр рулевого колеса, чтобы громким звуковым сигналом возвестить о благополучном возвращении экспедиции.

Свет за стеклом мигнул, сопровождаясь звуком лопнувшей струны и давлением на уши, наступила темнота. Ещё несколько секунд БТР двигался, а потом Исмагилов нажал педаль тормоза сильнее, чем нужно, и всех бросило вперёд.

Это не мог быть их Бург – там окрестности Арок освещались по ночам, да и просто светили в отдалении огни в самом городе.

Там, где они очутились, царила угольно-чёрная ночь.