Императрица Ядов

27

Елена Фальконе

Солнце окрасило небо в розовые и золотые тона, когда начался новый день. Я свернулась калачиком под окном, держа книгу на коленях. Слова были забыты в обмен на наблюдение... Не за прекрасным просыпающимся горизонтом, а за Константином и Николаем. Они мирно спали, когда в комнате стало светлеть, голова Нико покоилась на сгибе руки Константина. У обоих были одинаковые выражения лиц. Они никогда еще не были так похожи.

Дом.

Это слово сидело у меня в голове, как луковица цветка, расцветая каждый раз, когда я видела своего сына и мужчину, которого любила.

Дом, дом, дом.

Наконец-то я дома.

Глаза Константина распахнулись, темные радужки тут же впились в меня. На его лице появилась медленная сонная улыбка.

— Как долго ты не спишь? — проворчал он, протирая глаза.

Я прислонилась головой к стене, нежность согревала мою грудь, когда я смотрела на него.

— Всего пару часов.

— Ты меня не разбудила?

— И рисковать нарушить мой покой?

— Жестокая женщина. — Константин поднял голову и увидел Нико, спящего у него на руках. Все выражение его лица смягчилось, он смотрел на нашего сына с такой любовью и преданностью, что я вновь влюбилась в него в этот тихий момент. — У него слюнки текут.

— Такое и раньше было.

— Маленький дьяволенок.

Кон поцеловал его в голову, прежде чем осторожно убрать руку. Нико не пошевелился, когда его отец встал с кровати, просто зарывшись в теплое пространство, оставшееся позади.

— Ты не устала?

Он подошел ко мне. Я вздернула подбородок, он посмотрел на меня сверху вниз, воздух покинул мои легкие, когда его присутствие нависло надо мной. Татуировки поблескивали в золотом свете, изображения ножей, шрамов и змей выглядели более угрожающе.

Я прижалась поцелуем к его груди, прямо над головой змеи.

Кон провел пальцами по моим волосам.

— Давай выйдем на улицу, — тихо сказал он.

— Там слишком холодно.

— Я согрею тебя.

Я вспомнила рассветы до того, как встретила Константина. Холод никогда меня не беспокоил, большую часть дней я его почти не ощущала. Теперь я чувствовала холод, чувствовала, как он пробирает до костей, когда роса таяла на лепестках в утреннем свете. Это забавно. Почти так же, как научиться любить, научиться больше заботиться о себе, также позволило мне почувствовать холод... и тепло.

Я взяла протянутую ладонь Кона, сплетя свои пальцы с его.

— Что значит «грязь»? — он поцеловал слово.

— Липкая смесь, образовавшаяся в результате земли и дождя.

Его глаза заблестели.

— Не буквальное определение, lyubimaya — любимая. Что для тебя значит «грязь»?

Слова Нико заплясали у меня в голове. Да, мама. Я счастлив.

— Кое-что, что Нико сказал мне, когда мы играли на улице.

— До того, как ты прошлась в грязи по всему дому? — Кон слабо улыбнулся. — Вы оба скоро заболеете.

Я уже чувствовала, как у меня начинает болеть голова и забиваются носовые пазухи, но я не собиралась признаваться в этом.

— С нами все будет хорошо.

Он покачал головой, сдерживая смех, чтобы не разбудить нашего сына.

Мы рискнули выйти наружу, стараясь не хлопать дверями и не производить слишком много шума.

В доме было тихо, и только Бабушка бодрствовала. Она сидела на подоконнике у входной двери, охраняя нас, пока мы спали. Ее хвост раздраженно завилял, когда она увидела нас, но она не возражала, когда мы выскользнули за дверь.

Трава хрустела под нашими ногами, когда Кон повел меня дальше в запутанную флору.

— Куда ты меня ведешь?

— Увидишь.

Я вздохнула.

— Я ненавижу сюрприз.

Он только улыбнулся.

В саду была спрятана старая теплица. Внутренняя часть давным-давно была занята садом, что делало невозможным открыть дверь и войти; мы с Даникой пытались несколько раз. Она порезалась о битое стекло, и мы сдались.

Я заметила, что около теплицы было сразу же все скошено. Дверь была открыта, стекла на окнах заменены.

— Что это?

Константин прижал руку к моей спине, подталкивая вперед.

— Взгляни.

Солнечный свет пробивался сквозь стекла, освещая ряды столов и пустые горшки. К стенам были прислонены лейки и пакеты с землей, а также небольшая зона отдыха. Простой, но не скучный способ, подразумевающий, что оранжерея ждала, когда кто-нибудь придет и создаст жизнь в ее стенах.

Слезы навернулись мне на глаза.

— Константин...

Рос только один цветок, горшок стоял посередине.

Фиолетовая наперстянка.

— Для тебя, моя Елена, — сказал он у меня за спиной. — Место, где ты сможешь выращивать свои ядовитые растения, там, где домашние животные и дети не смогут до них добраться.

Я прикрыла рот рукой. Бурю эмоций внутри меня нельзя было описать одним словом, не было набора из 26 букв алфавита, который мог бы точно объяснить боль, счастье и любовь внутри меня.

— Повернись, — тихо сказал он.

Я повернулась.

Его руки сжимали маленькую бархатную коробочку.

— Моя Елена. — его голос был душераздирающе мягким. — С того момента, как я прочитал твои слова, я полюбил тебя. Ты была тайной, которую я не мог разгадать, волшебным существом, пришедшим, чтобы заманить меня в лес. Ты была мне ровней, моим противником. Для меня никогда не было никого другого и никогда не будет. — он открыл коробочку, показывая красивое кольцо внутри. — Для меня было бы честью стать твоим мужем.

Я почувствовала, как губы задрожали, когда слезы потекли по щекам.

Мне удалось прошептать:

— Встань на одно колено.

Константин выглядел нервным, но спросил:

— На одно колено?

Я кивнула.

— Я не завоевание, Константин. Я не территория, на которую можно вторгнуться.

Если ты хочешь меня, тогда встань на колено и отдайся мне. Возможно, я позволю тебе войти.

Затем Король Тарханов, Пахан самой страшной Братвы в истории, опустился передо мной на одно колено. Он преподнес кольцо, как рыцарь, предлагающий королеве в знак своей любви.

— Lyubimaya — Любимая, любовь моя, моя императрица, — сказал он. — Стань моим консультантом, Sovietnik — Советником и партнером. Никогда не позволяй наступить другому дню, когда мы будем разлучены.

Я обхватила его лицо ладонями.

Этот вопрос заставил все внутри меня разлететься вдребезги.

— Елена, не окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

Слова подвели меня. Вместо этого я разрыдалась и упала в его объятия. Его сильные руки обняли меня, прижимая к груди с нежностью и любовью.

— Это значит «да», lyubimaya — любимая?

Я кивнула сквозь рыдания.

— Да, да, я выйду за тебя.

Константин надел кольцо мне на палец. Сквозь слезы я смогла разглядеть прекрасное украшение. Изумруд грушевидной формы, окруженный белыми камнями, покоящийся на золотой полосе.

— Наташа привезла. — он поцеловал мои пальцы, один за другим. — Это семейная реликвия. Как только она узнала, что ты вернулась, она нашла его. — мы нежно поцеловались. — Я думал, ты собираешься сказать «нет», — произнёс он мне между поцелуями.

Я рассмеялась и снова прижалась губами к его губам.

— Я думала, ты никогда не спросишь.

Мы с Константином занимались сладкой медленной любовью на грязи, забыв о любой заботе о беспорядке и пятнах, закрепляя наши чувства друг к другу. Потом он прижал меня к груди, и мы смотрели, как солнце освещает теплицу, превращая ее из нежно-голубого в золотое сияние.

— Какое первое растение ты планируешь посадить? — он спросил. — Кроме очевидного.

Я улыбнулась.

— Я не знаю. Хотя это будет что-то ядовитое.

Его смех разнесся по теплице, танцуя на стеклах.

— Я не ожидал ничего меньшего.

Сначала мы рассказали Николаю. Он все еще спал, когда мы вернулись, попой вверх. Я не хотела его беспокоить; он напоминал дремлющего медвежонка. Его спокойствие длилось недолго, вскоре он слегка пукнул и испуганно проснулся.

Мальчики, я рассмеялась про себя.

— Мы с твоим папой хотим поделиться с тобой некоторыми новостями. — я забралась на кровать и скрестила ноги. Константин перестал надевать рубашку. — Ты хочешь узнать?

— Узнать? — повторил Нико. Он вылез из-под одеяла и забрался ко мне на колени. Я обняла его и осыпала поцелуями. — Узнать что?

— Новости, которые есть у нас с твоим отцом.

Константин подошел к нам.

— Это очень волнующе.

— В чем дело?

Он выжидающе посмотрел на нас обоих.

Мы обменялись нежным взглядом, прежде чем снова переключить внимание на нашего сына.

— Мы собираемся пожениться.

Нико на самом деле никак не отреагировал. Он сморщил нос.

— Время для завтрака?

Я рассмеялась.

— Ты понесёшь кольца на церемонии, дикий мальчик.

Он несколько мгновений глубоко задумался, прежде чем спросить:

— Блинчики с черникой?

Мы с Константином обменялись веселыми взглядами поверх его головы.

Малыши не были известны своей способностью понимать монументальные события — особенно когда тема «что на завтрак?» гораздо интереснее.

Роксана была следующей, кто узнала об этом. Она поймала нас в коридоре по дороге на завтрак, разрыдавшись, как только увидела кольцо.

— Ох, Елена, Костя. — она поцеловала нас обоих в щеки, прежде чем обнять Нико. — Я так рада за вас обоих. Это сбывшаяся мечта, у меня нет слов.

Остальная часть дома быстро узнала об этом после. Нас осыпали объятиями, поцелуями и поздравлениями. Даты и цветочные композиции обсуждались небрежно. Все уже знали, что торжество будет небольшим и неожиданным, словно мы проснемся однажды утром, выведем всех во двор и заставим Артема провести церемонию после того, как он будет посвящён в это онлайн.

Чтобы отпраздновать это, Дмитрий испек нам фруктовый торт. Для такого холодного и пугающего человека у него был чистый и искренний способ показать свою любовь.

Радость роилась в каждом коридоре и дверном проеме, заполняя дом до краев. Не было никаких мыслей о Татьяне, или боли, или о том, что должно произойти. Вместо этого я сидела со своей семьей плечом к плечу, держа Константина за руку, а мой сын уютно устроился у меня на коленях. Кольцо поблескивало в свете ламп.

Я все время ловила себя на том, что смотрю на него. Не в тщеславном смысле. Я никогда не умела хорошо оценивать цену или стоимость металла и ювелирных изделий. Вместо этого я покрутила кольцо между пальцами со странным чувством в груди.

Какое-то время я носила кольцо Фальконе. Я ненавидела это. Раньше я видела, как часто мне сходило с рук, что я его не ношу. Я даже несколько раз притворялась, что потеряла его в саду.

Я не возражала против этого кольца Тарханова. На самом деле, иногда, когда я оставалась одна, я восхищалась изумрудом. Зеленый цвет соответствовал моим глазам — факт, который очень понравился Кону.

Как будто это было сделано для тебя, сказал он мне после завтрака. Как будто мои предки знали, что ты собираешься присоединиться к нашей семье, и сделали кольцо, подходящее для тебя.

Я закатила глаза, но втайне была довольна. Агостино, Фальконе, Стриндберг. Все эти фамилии я носила как шляпы, меняя их всякий раз, когда менялась погода. Но теперь у меня новая фамилия.

Встретившись взглядом с Натальей через стол, она подняла свою кружку.

— Тарханова, — одними губами произнесла она, слово было тихим, но сильным, как крик.

***

Радость, как и многое другое, длилась недолго.

Татьяна нанесла еще один удар в тот же вечер.

— Лошадей назвали незаконнорожденными. — сказал Артем.

Константин помог всем, объяснив.

— Скаковые лошади гордятся своим хорошим воспитанием. Быть обвиненным в фальшивом происхождении, особенно с тех пор, как обучался Иларион, это большой позор. Наши титулы отобрали, и инвесторы просят вернуть им деньги.

Он смотрел в окно, глубоко задумавшись. Я раскачивалась на его рабочем кресле, глядя на нашу семью, которая раскинулась по комнате.

— Татьяна охотится за моими инвестициями и моей репутацией, — сказал он. — Грязный способ борьбы, но эффективный. Способ сражения, в котором я принимал участие.

— Почему это? — спросила Даника.

Она сидела на полу рядом с Дмитрием. Он по-отцовски положил руку ей на голову.

— Если у нас нет денег и союзников, мы уязвимы, — объяснил Кон. — Похоже, она крутит нож.

— Не хочу говорить, что я тебе говорила...

Наталья замолчала, глаза загорелись озорством. Странным поступком со стороны Кона было то, что он пригласил на встречу свою племянницу. Когда-нибудь она станет соратницей правителя и в некотором роде врагом, соперницей, а это означало, что конфиденциальной информацией о Братве и ее слабостях с ней нельзя делиться, но он все равно спросил ее мнение о Татьяне.

Все бросали на нее многозначительные взгляды, отчего она разразилась чередой пронзительных смешков.

— Сад и баня только начало, Костя, — сказала Роксана. — Она хочет отомстить, и она намерена это сделать.

Все взгляды обратились к Данике, которая смотрела на свои руки.

Я знала, что ей снились кошмары о пуле, разрывающей ее плоть. Мне снились кошмары о ее крови на моих руках. Иногда я просыпалась с убеждением, что мои руки липкие от жидкости, и я целую вечность мыла их в раковине, пока Кон не успокаивал меня.

Артем мельком взглянул на меня, его темные глаза были полны расчетов, прежде чем оглянуться на своего Пахана.

— Нам нужно уничтожить ее, Костя... пока она снова не причинила боль одному из нас.

Я перестала раскачиваться.

Константин тут же покачал головой.

— Нет, Елена. Это мое окончательное решение по этому вопросу.

— Она знает твои слабости, Кон, — напомнила я ему. — Она жила с тобой десять лет. Татьяна не знает, что заставляет меня нервничать, и это сводит ее с ума.

— Я не стану повторяться.

Артем сглотнул.

— Босс, возможно...

Взгляд, который послал ему Константин, мог содрать кожу с костей Артема. Артем не выглядел испуганным, человек помельче наложил бы в штаны, но он отступил. Он знал, когда его Пахана не заставить передумать.

Роман выглядел так, будто собирался что-то сказать, но Олежка зажал ему рот рукой, послав предупреждающий взгляд. Я прищурилась, глядя на него для пущего эффекта.

Бабушка ввалилась в комнату, виляя хвостом за спиной. Изящным движением она запрыгнула на стол и растянулась на столе. Было ясно, что мы прерываем ее сон нашей «очень важной встречей».

Я встретилась глазами с Константином, между нами возник спор.

— У тебя есть другой план? — я спросила.

Я не так зла на Кона, как думала. Я знала, что он просто пытается обезопасить меня; я бы сделала то же самое, если бы оказалась на его месте. Даже если я понимала, я бы все равно злилась, что он так ничтожно мало думал о моем уме, что Татьяна могла причинить мне боль.

— Я знаю, что ты способна справиться с Татьяной в одиночку. — он прочел мои мысли. — Но я также знаю, что Татьяна в состоянии причинить тебе боль.

— Со мной все будет в порядке.

— Ты можешь быть беременна, Елена.

— Мы ещё не знаем этого...

Даника ахнула и прижала руку к сердцу.

— Это просто пуля за пулей.

Мы все уставились на нее.

Она застенчиво улыбнулась.

— Слишком рано?

— Это будет слишком рано навсегда, — проворчал Роман.

Даника стала ярко-красной.

Их отношения все еще оставались гремучей змеей, на которую все старались не наступать. Роман почти каждый день едва мог смотреть на Данику, а в ответ Дани не была такой очаровательной, как обычно. Энергия между ними была слабой и напряженной, и заставляла любого, кто находился рядом с ними, чувствовать себя неловко и раздраженно.

Я сказала Кону, что хочу запереть их вместе в комнате, но он не советовал этого делать. Что-то о проблемах со здоровьем и безопасностью.

Наталья переводила взгляд с одного на другого, широко раскрыв карие глаза. В тот момент она была потрясающе похожа на Нико, ее лицо было открытым с мягким любопытством. Именно это сходство подсказало мне, что она собиралась спросить о чем-то невероятно изменчивом.

Она открыла рот:

— Вы двое...

— Наташа, — предупредил Кон.

Она послала ему легкую усмешку.

— Дядя.

Кон стоял рядом, положив руку на спинку. Время от времени его большой палец терся о мою шею, посылая мурашки вверх и вниз по позвоночнику.

— Это план ее убийства?

Тишина.

На секунду я не была уверена, кто задал этот вопрос. Я посмотрела на Романа, потому что этого я ожидала от него, но он смотрел на Дмитрия. Вскоре мы все обратили взор на Дмитрия.

Константин как-то сказал мне, что всегда представлял Дмитрия в виде ледяного черного озера, в глубине которого скрывается замерзшее чудовище. Как что-то из сказки, объяснил он, когда я сморщила лицо. Только в этот момент я полностью согласилась с ним.

Внешность Дмитрия была замерзшей поверхностью, а гнев, клубящийся в его голубых глазах, был чудовищной змеей, которая питалась рыбаками и одинокими детьми.

— Убить ее? — сказала Роксана.

Слова в ее устах звучали неловко и неуместно, будто ее язык никогда раньше не поворачивался, чтобы произнести слово «убить».

Кон оценивающе смотрел на Дмитрия. В выражении его лица был блеск, который я не могла точно определить.

— Она слишком опасна, чтобы оставаться в живых.

Роман приблизился к Кону, в то время как Артем придвинулся к Дмитрию. Оба мужчины готовились к стычке.

Я потянулась назад, обхватывая рукой запястье Кона. Он тут же переплел свои пальцы с моими.

— Я сделаю это, — глухо сказал Дмитрий. — Это моя вина. Я расплачусь за последствия.

— Никто не ожидает, что ты это сделаешь, Дима, — пробормотала Роксана. — Я бы предпочла сделать это и избавить тебя от боли.

Артему эта идея не понравилась. Все его лицо потемнело.

— Давайте обсудим это позже.

Константин увидел, как начали прорастать семена опасений, и вырвал их с корнем своими дипломатическими словами. Комната успокоилась по его команде, но я не пропустила взгляды, решения и вопросы, которые переходили от глаз к глазам.

Наталья потянулась, как кошка.

— Извини, дядя, обсуждение этой суки привело меня в дурное настроение. Я собираюсь пойти и найти детишек.

Она ушла по спирали движения, окликая своих кузенов и кузин.

Комната медленно рассеялась за ее спиной. Даника хотела что-то сказать Роману, но он вытолкнул себя из кабинета, своей решимостью чуть не сбив Роксану. Вскоре остались только Константин и я, я все еще неловко сидела в его кресле, а он маячил рядом со мной.

Прежде чем я успела произнести хоть слово, он сказал:

— Я хочу, чтобы Татьяна умерла.

Я наклонила голову, позволяя ему говорить.

— Я хочу бросить ее собакам и заснуть под ее крики. Хочу сломать каждую косточку в ее теле, пока она не превратится в марионетку, которой можно управлять. — он глубоко вздохнул. — Она отняла у меня, украла у меня. Нет такой боли, которую я мог бы причинить ей, которая утолила бы мою ненависть к ней, и все же я жажду иметь возможность выглянуть в окно и увидеть ее голову на палке.

Я поднесла его руку к своим губам, нежно целуя.

— Она заплатит за то, что сделала с нашей семьей, Кон.

— Я не позволю тебе рисковать своей жизнью. — такая честность, такая мольба. В последний раз он говорил со мной так три года назад. В этой самой комнате. Когда я сказала, что хочу уйти, а он умолял остаться. — Я могу вынести только это, lyubimaya — любимая, и если с тобой что-нибудь случится...

— Ты думаешь, я люблю тебя меньше?

Ноздри Кона раздулись.

— Нет, нет, конечно, нет.

— Думаешь, что я менее умна, чем ты? Менее способна?

— Нет, никогда.

— Ты мне не доверяешь?

Он наклонился, обхватив мое лицо ладонями. Наши дыхания смешались, когда мы потерлись носами. Я могла видеть свое отражение в темноте его зрачка, все мое выражение было уязвимо от любви.

Неужели я так выгляжу для него? Я задумалась. Неужели я выгляжу так, будто влюблена? Являюсь ли я теперь созданием любви, а не апатии?

— Я доверяю тебе больше, чем себе.

Я прижалась лбом к его лбу.

— Покажи мне.

Константин захватил мои губы между своими, нежно целуя. На вкус он был как чай и счастье.

Я могла бы заниматься этим целую вечность, подумала я. Я могла бы целовать этого мужчину тысячу лет, миллион лет.

Мое тело не протянет самое большее еще семьдесят, но я не беспокоилась о предстоящих годах. В этот момент я погрузилась в мгновение ока, опьяненная любовью, которую мы с Коном разделяли, и ощущением его губ на моих.

— Покажи мне, — повторила я, когда наши губы разошлись.

— На всю нашу оставшуюся жизнь, — пообещал он.