Инициация

Глава 6

Первое, что осознал Николай, придя в себя, — боль в спине — особенно неприятная в контрасте с новым днем. В распахнутом окне виднелись лазурная даль, расчерченная сизыми лентами дыма, птичья стая и золотисто-голубой стяг, трепетавший на ветру. Форстед в повседневной жизни. Мирное исполнение боевой крепости.

Димп привстал на локтях и взглянул на тумбочку у изголовья кровати. На ней вольготно располагались склянки, глиняные миски и пахучие коренья. Разнообразие лекарственных препаратов вызвало у Охотника легкий приступ тревоги. Что за опыты над ним ставили? Он переместился на пол. В углу, за прочертившими воздух полосами солнечного света, притаилось зеркало. К нему он и направился, досадуя на закостенелость тела.

— Ёк ма!

Его недовольство умножилось при виде красноватых пятен обморожений. Рубаха и штаны скроют часть отметин, но как быть с росчерком на щеке? Хотя для кого красоваться? Эдэя зла, а романов в Форстеде он заводить не собирался. Принципиально — в ушах прямо звучал ехидный голос Гранатова. Гораздо значимей боевой потенциал — неизвестные миры всегда таят угрозу. Средоточие перемалывает слабых, иное мнение — лишь сказка.

Руки, ноги и голову переполняла апатичная вялость. Немногим лучше обстояло дело с бэргами. Их в запасе, образно говоря, кот наплакал — полтора с хвостиком, все, что осталось от некогда полного заряда. Энергия испарилась незаметно, приблизив опасный момент воскрешения. Опасный ли? Абстрактность димповской теории не в состоянии низвергнуть практичность Охотника, привыкшего классифицировать опасность. А с классификатором, в нагрузку, шли антиматы… Увидеть — значит поверить. Воскрешений он не видал.

Тихо скрипнула дверь.

Николай метнулся к кровати, юркнул под одеяло и едва не застонал от резкой боли. Крохоборство сейчас не лучший выбор — стоило потратить несколько бэргов на лечение, иначе приходить ему в себя до второго пришествия.

В комнату вошел респектабельный благообразный старец при полном параде. Угловатый камзол, аккуратная круглая шапочка на голове и жезл в правой руке смотрелись весьма презентабельно. «Завидное облачение», — вздохнул Николай. Старец от порога поинтересоваться:

— Что угодно Воину?

— Воину угодно одеться.

— Но вам еще рано вставать с постели!

— А кто мне запретит?

— Ваше состояние…

— К состоянию мне не привыкать, поэтому не затруднит ли вас, любезный…

Заметив готовность собеседника возразить, Николай вежливо улыбнулся и рявкнул:

— Или меня оденут, или я выйду отсюда голым! Пугать и насаждать!

Гостя, как ветром сдуло. Отсутствовал он минут десять, а вернувшись, привел целую делегацию: седую женщину, молодую застенчивую девицу и просто Форстеда. Форстед бегло осмотрел Меченосца и изумленно ухнул:

— Ты поправился.

Седая дама немедленно подбоченилась:

— Решать мне. Веда, повязки…

— Я протестую, — немедля объявил Николай.

Он отпрянул к изголовью койки. Поняв, что гости априори не собираются учитывать его мнение, помрачнел.

— Мне необходимо увидеть Эдэю. И одеться… Да не тяните вы меня!

В панике девушка упустила из рук конец повязки и зарделась алой зарей.

— Терпение, — усмехнулся Мастер крепости. — Позволь Часте осмотреть раны. Ведунья опытная, воинов выходила не счесть.

Николай обреченно кивнул. Ситуация не критическая. Пусть его натрут мазью, сменят бинты… Увидев на месте ран красноватые рубцы, Часта охнула — лечение оказалось чересчур действенным. «Спокойно, ты видела и не такие чудеса», — одернула она себя.

— Я сделала, что могла.

— Удовлетворены? — буркнул Николай, отбирая у старца принесенный костюм. Хватит с него медицины, знахарей и утомительных процедур. Он всего лишь хочет навестить родственницу и более ничего. Решить проблему, как привык — на острие.

Костюм налез с трудом. Токи боли миролюбия не добавили. Он решительно двинулся на выход и был остановлен Форстедом.

— Куда ты, Меченосец?

— По грибы, — процедил Николай. — Я что, не вправе узнать о самочувствии Эдэи?

— Не горячись, — примирительно сказал Мастер. — Позволь, провожу. Ты спас Великую и, разумеется, достоин лицезреть ее.

— Точно? Уверены? — осведомился Николай, следуя за Форстедом. Спохватившись, хлопнул себя по бедру. — А где железка?

— В кузнице, — ответил мужчина. — Ты изрядно притупил клинок. Часть лезвия просто изъедена неведомой силой…

Рос молча проглотил информацию. Меч — его забота, но коли хозяева столь предусмотрительны, грех останавливать. И все же без оружия он испытывал легкий дискомфорт, не умея безоговорочно доверять случайному окружению. Два-три стационарных аннигилятора, тяжелый пульсатор с боевым модулятором и секционное минирование всегда способствовали добропорядочной беседе.

— Могу я задать несколько вопросов? — нарушил молчание Форстед. — Или ты не любишь рассказывать о себе?

— Не люблю.

Они вновь замолчали.

— Прибыли, — остановился Али Форстед перед ладно сработанной дверью. На цыпочках миновал порог.

То, что Охотник увидел в комнате, ему крайне не понравилось. Эдэя осунулась, похудела, на щеках играл лихорадочный румянец. Хрипло дыша, она изредка вздрагивала, и тогда Николай понимал, каких трудов ей стоило подняться из бездны. Счет велся на тысячные доли бэрга.

— Приветствую. — У кровати раненной сидел неизменный Олит. Отвечая на взгляд повелителя, качнул головой: — Без изменений.

— Жар немного спал, — раздался новый голос. Из-за спины Николая появилась Веда. Встав рядом, она искоса посмотрела на гостя и пояснила: — Ты и Великая на попечении Часты, а значит и меня.

— Ценю.

Он присел в ногах у Эдэи. Смекнув, что к чему, Форстед приказал лишним удалиться, а затем и сам покинул апартаменты. Правильный выбор.

Николай прикоснулся ко лбу женщины. В пальцы толкнулся жар — беда. Отыскав взглядом кувшин, рискнул напоить родственницу. Сидеть и ничего не делать слишком мучительно. Ее рука тут же уцепилась за его локоть, стукнули о край кружки зубы.

— Ник, — ударил димпа горячий шепот.

— Я здесь, — откликнулся он.

Эдэя незамедлительно ухватила его за вторую руку. Издав короткий стон, повернулась, ткнулась щекой в мужскую ладонь и… успокоилась. Ее дыхание выровнялось, избавившись от хриплых ноток. И все же ситуация чуть усложнилась. Боясь нарушить покой леди, Николай уподобился изваянию, что объяснимо привело к неприятным последствиям. Через некоторое время заныли спина и бок, руки и ноги сковало онемение.

Охотник скосил глаза на окно, проверяя, какую часть подоконника освещали солнечные лучи. День клонился к закату, о чем говорило и урчание в желудке. По закону подлости, вокруг никого…

В дверь на пару с Олитом протиснулась Веда. Так и не решив, кому сказать первое слово, они молча уставились на Меченосца. Николай, по мере возможности, оглянулся:

— Не все разом…

Олит быстро кивнул и пулей вылетел за дверь, пулей же и вернулся, принеся поднос с аппетитным блюдом под легким парком. Зелень, рагу, соус и горячительные напитки явились райским видом для Охотника, готового переварить любую органику. И не органику тоже.

Он нахмурился:

— Если вы не заметили, руки у меня заняты. Обе.

— Не беспокойся.

Веда опустилась в кресло, стоявшее близ постели. Пристроила поднос на колени и уведомила:

— Я каждый день проделываю это с раненными.

Николай попробовал освободиться, чтобы спустя мгновение устало вздохнуть и капитулировать. Веда с готовностью протянула ложку.

***

Ночь. Со двора доносились мерные скрипы и звон, одиноко трепетал светильник. Николай изучал лицо Эдэи и думал о вечном. Как изменилась его жизнь после встречи с Белокурой Леди. Благодарен ли он ей?

В окно заглянул полумесяц луны.

— Ник…

Охотник принялся шепотом напевать полузабытую детскую песенку. Смутным видением вспомнился Мегос, уютные вечера, когда они с матерью устраивались перед телевизором и смотрели все подряд… Усилием воли подавил всплеск памяти. Так и до пятиминутки боли недалеко. Он зевнул, пошевелился. Через несколько часов наступит рассвет. Алым холмом разрастется восход, утреннюю дымку наполнит повизгивание выгуливаемых животных… Крепость проснется в круговерти утренних дел.

Охотник не ошибся.

Ресницы Эдэи дрогнули под лучами утреннего светила. Пробормотав несколько нечленораздельных слов, она перевернулась на другой бок. Вновь обретенная свобода крайне удивила Николая. Ему просто не верилось в то, что он способен подняться на ноги… И правильно не верил — встал и безвольным кулем ссыпался на пол.

— Спал? — появился в комнате Олит. Вояка неусыпно бдел за дверью, не иначе. Убедившись в безопасности Спасительницы, несколько расслабился.

— Сопел, как младенец, — согласился Николай. Со второй попытки ему удалось достичь кресла. Он помассировал веки, шею. Спать хотелось неимоверно, но, отбыв на покой, он рисковал пропустить возвращение Эдэи. С другой стороны, превращение в бесчувственный чемоданчик — не велика радость…

Огоньки мыслей гасли. Их тлению не способствовали ни вопросы Олита Любопытного, ни появление Часты, ни ее лекарское ворчание. Она удалилась, звеня склянками, а вместе с ней комнату покинули и запахи трав. Далее — провал, по выходу из которого Николай установил, что на него пристально смотрит Эдэя. Судя по взгляду, она испытывала легкое недовольство.

— Великая, — торжественно сказал Олит. — Мы благодарны Повелителю Неба за то, что вернул Вас.

Николай подавил зевок и кивнул:

— Аминь.

— Могу я попросить тебя, Олит? — Эдэя устроилась поудобнее. — Будь любезен, выведи этого мужчину за дверь.

— Но…

— Прошу тебя.

— Вы должны удалиться, — несколько растерялся мужчина. — Мой долг…

— Эдэя, с какого перепуга? Я приехал за миром…

Николай вдруг осознал, что его подталкивают к дверным створкам. Пытаясь возразить, глянул на новоиспеченного охранника Великой и от толчка в спину крайне быстро переместился в коридор. Рванулся обратно, ударился о торопливо закрытую дверь и проклял Олита на трех языках. Фанатик задел рубец на спине.

— Хетч с вами, болезные!

Охотник решительно двинулся прочь. Сегодня он не склонен к разбирательствам. Ни с кем.

— Что стряслось? — Веда заняла подступы к охотничьим апартаментам. — Белая Дама очнулась?

— Да. Более того, успела выставить меня. — Он приготовился нырнуть в отведенную ему комнату. Там спасение. — Позвольте…

— Вы что, поругались?

— Нет.

— Это плохо. — Она задумчиво прикусила губу. — Тебе необходимо поговорить с Форстедом.

— Прежде всего, мне необходим отдых. Потом пожрать, потом возьму чего потяжелее…

— Глупости, — подбоченилась Веда. — Ты едва оправился от ран. Пусть я менее опытна чем Часта, но я знаю…

Девушка поняла, что разговаривает с пустотой, и осеклась. С досадой фыркнув, не придумала ничего лучше пинка невинной стене.

— Грубо, — донеслось сонное бормотание из комнаты. — Не, правда, грубо…

Мерное потрескивание факелов заглушило остаток фразы.

***

Двор изменился с тех пор, как Николай выходил последний раз. Исчезли трупы, обломки лестниц, мечей, копий и доспехов. Камни поблескивали влагой и крупинками песка. Люди перестали дергаться по пустякам. Некоторые беспричинно улыбались.

«А я только выспался», — констатировал Рос, останавливаясь на крыльце замка. Двенадцать часов отдыха прибавили лени. Но воля незыблема и отточена годами муштры. Он решил устроить внеплановую тренировку — проверить себя на потенциал.

Ориентируясь на звон клинков и характерные щелчки арбалетов, достиг уголка плаца, отведенного для ратных учений. По утру уголок занимали шестеро пехотинцев и трое арбалетчиков. Переругиваясь и травя байки, они небрежно демонстрировали мастерство группе довольных пацанов. Герои светлого завтра. Николай скинул перевязь. Рассекший воздух меч гулом резанул слух опытных бойцов. Прервав затяжной бой, воины развернулись к Росу и одобрительно кивнули, увидев начертанный стальной узор.

— Поединок? — предложил один из солдат. Он улыбался, подкидывая и ловя на лету клинок. — Меня Ветром кличут, иногда мастером.

— Согласен. Возьму двоих. — Николай принял стойку, более-менее отвечавшую его скудным представлениям о фехтовании.

— Возьмешь?

— Поднимайте железо и сильвупле.

Два тусклых лезвия незамедлительно прошелестели над головой Охотника. Он пригнулся, не дожидаясь контакта, закрутился волчком и вынырнул из-под руки напарника Ветра. Боец описал мечом широкий полукруг.

Кончик лезвия чиркнул Николая по ремню.

Двор притих. Затаила дыхание ребятня, перестали щелкать тетивы арбалетов.

Правого или левого? Николай откинулся назад и тут же распрямился, высчитывая дистанцию контратаки. Противники слегка развернулись в промахе, чем он и воспользовался — выполнил двойной удар с разницей в мгновение. Бойцы растерялись, любуясь на обломки мечей в руках.

— Я… поговорю… с оружейником за сталь, — в три приема выдохнул мастер. — Ты истинный воин Меченосец.

— Мне не хватает мастерства и опыта, — честно признал Николай. — Но сломать я завсегда…

Он отлепил рубаху от спины, взмахнул руками, присел. Усталость вялыми токами струилась по мышцам. Короткий бой показал достойные результаты, но ведунья права — надорваться легко, восстановиться сложнее. Он пристроился у замковой стены, на аккуратном штабеле бревен. Закрыл глаза. Упоительно пахло нагретой смолой и хлебом, встревоженная чем-то мать бранила сына, скрипели ворота. Под перестук копыт в Форстед въехали четыре десятка пропыленных, усталых солдат. Спешились и молча устремились к бадье у колодца.

Из-за их спин появилась Веда. Преисполненная серьезности медленно приблизилась к Охотнику.

— Упражнялись?

Девушка присела рядом. Подперла голову руками, давая понять, что вопрос риторический.

— Как дела?

— Раненный умер. Их было пятеро на моем попечении, теперь четверо… — Она поникла. — Никудышная из меня знахарка.

— Нас с Эдэей ты выходила, — не согласился Николай. — Эдэя поправилась, я прав?

Сердце замерло. Веда грустно улыбнулась:

— Суровый и ранимый, да, Ник?

— Опаньки, — сел прямо Охотник. В крепости знали его имя. — С Белой разговаривала?

— А что? — моментально взвилась она. — Будто нельзя… Великая рассказала мне о вашей ссоре и я, между прочим, ее понимаю. Она вернулась с того света, а ты не сказал ни единого ласкового слова. Ты сидел, как бесчувственный чурбан… Это я дословно передаю. Великая добавила еще какое-то незнакомое слово…

— Обругала значит, — кивнул Николай. — Интересно кони ходят… Для того, кто не спал несколько суток, я держался великолепно. Так и передай.

— Лучше, расскажу о твоей заботе и боли.

— Не вздумай. Я разберусь сам… когда придет время.

— Ну и глупо!

Она резво вскочила и удалилась с видом гордым и неприступным. Охотник поморщился — то ли еще будет. Канет в небытие пара дней и ночь, вспыхнет очередной рассвет…

…Николай ожесточенно потряс сапог, пытаясь вытряхнуть гальку, едва не лишившую его ногтя — спросонья он обувался несколько спонтанно. Хваленая димповская сила не смогла воспротивиться крохотному кусочку камня, а ведь он почти привык к дару Вечности. Регулярные тренировки и здоровая еда нивелировали последствия битвы с Палием, Одеоном и иже с ними. Да и бэргов поднакопил на зависть — самое время грянуть Переменам.

Легкие дуновения ветерка из распахнутого окна отмеряли мгновения, чуть колыхался балдахин. Покой и проза жизни. Как видно Охотнику придется заняться активным поиском.

Он расстался с кроватью, оделся… и переместился в кресло — наблюдать за Ведой. Она уныло промаршировала к низкому диванчику, устроилась там и принялась изучать стены. Загадка, а не человек. Ее забота беспокоила Охотника по три раза на дню — во время завтрака, перед обедом и после ужина.

Теребя рукав платья, она удрученно вздохнула:

— Странно.

Кое-что Николай понял:

— Ты рассказала Эдэе о славной мисси во спасение.

— Да. А она…

— Сказала «отлично» и удалилась.

— «Превосходно»… сказала, — окончательно поникла Веда. — Может подарить ей цветы?

— Кактус ей надо подарить. Цветущий, — буркнул Охотник. — Забудь, мы ссорились и раньше. Конечно, не так сильно…

— Из-за дурацкой гордости вы потеряете друг друга.

— И к психологу не надо…

Николай поднялся. Глянул на солнце, определяя скоро ли завтрак, и направился к двери. В запасе час, которого сполна хватит на легкий комплекс упражнений с мечом. И видит небо, он не потеряет ни минуты. Пусть в фарватере плетется девушка, ворча о нравах чужестранцев, городских умников и прочих гостей крепости, пусть Али Форстед со свитой в очередной раз попытается задать сотню вопросов. Он ускользнет от них, ведомый призраком незамысловатого счастья физической нагрузки.

Торопился он зря.

В излюбленном уголке занималась несравненная Эдэя. Будучи одетой в тесноватый наряд из потертой кожи, она накрепко приковала внимание мужчин. Раны ее явно не тяготили. Николай и раньше — от Веды — знал, что дела у Великой Леди обстоят неплохо. Близко к пику формы она смотрелась на миллион без придворного лоска и дворянской мишуры.

Некое чувство трепыхнулось внутри Охотника. Он перевел взгляд на флегматичного Олита, который восседал на бревне и обстругивал узкую дощечку непомерно огромным кинжалом. Из-под рук форстедца сыпалась золотистая стружка. Позвякивала сталь, говор и смех витали меж замковых стен. Не хватало только ощущения сытости.

Найдя повод удалиться, Охотник устремился обратно под своды крепостного холла. Совместным тренировкам не бывать. Точеный лик Эдэи начисто лишал сосредоточенности.

Хетч. Полный.

***

— Полный хетч, — определился Николай.

Он отодвинул тарелку, в которой несочетаемым контрастом присутствовали тушеное мясо и отвратная приправа. Повар вознамерился изумить гостей на четвертый день радушия Форстеда. Зря — эксперимент, мягко говоря, не удался. Рос осушил бокал вина, заглушая неприятный привкус во рту. Вот чего у замка не отнять — это мастерски выдержанного хмельного напитка.

— Приветствую, — нарушил тишину голос Форстеда. Николай отыскал на столе непочатое блюдо.

Мастер крепости секунду наблюдал за работой димповских челюстей. Хмурился.

— Великая уехала. Просила никому не сообщать. Но я думаю, ей намного безопаснее с тобой, нежели без тебя.

— Угм, — согласился Николай, поглощая благословенную порцию салата. Отдых закончился. А салат — нет. — Куда подалась?

— На поиски меча безумного Зеола. В охоте за клинком я провел большую часть жизни. Мне удалось найти гробницу Фадала, по легендам убившего змея Аздеса. Зеол использовал змеиный череп для хранения Иллитерия…

— Меч Судьбы, — перевел Николай. — Полагаете, гробница укажет путь к черепу твари?

— Возможно… не успел разобраться. В усыпальнице меня встретил зеолов прихвостень. В схватке погибли мои сыновья.

Форстед сквозь багрянец наполненного вином бокала осматривал ряды красочных доспехов, установленных вдоль стен. Шепотом добавил:

— Одни Великие знают, как я мечтал найти Иллитерий. Разбить серые орды…

— Благие планы… Невозможно охватить все на свете, — заметил Охотник.

Он выбрался из-за стола и потянулся. Что у него при себе? Будничная экипировка, вооружение и конец списка. Он двигался по Средоточию, как тополиный пух, — налегке, что не всегда приемлемо.

— Мне необходимы…

— Лошадь, походная сума на седмицу, деньги…

Форстед разразился чередой приказов. Понаблюдал за беготней слуг и вернулся к разговору:

— Езжай по северной дороге и к ночи прибудешь в город Опперат. Великая опередит тебя на час-два, но дальше вряд ли отправится в путь при звездах. Ей придется заночевать в гостевом доме, а их в городе по пальцам счесть. Перехватишь ее там. Если нет, спроси, как проехать к часовне Синих Лидов. Часовня — первая веха. От нее поедешь по направлению к двум горным пикам, похожим на иглы, и упрешься в реку. Далее следуй вниз по течению… И придерживайся берега, чтобы не пропустить каменную пирамиду, в которой мы укрыли лодку. Лодка справная, обветшать не должна. Да и плыть недалеко — до тоннеля в алой скале. Там река распадется на десятки протоков. Запомни, твой второй, правый. Скорее даже не приток, а заводь с пристанью. Заблудиться трудно. С пристани ход один — в долину, где находится усыпальница.

Последние слова Форстед произнес, уже достигнув крепостных ворот. Ему вторили поскрипывание сбруи и ржание лошади.

Рывками опустился навесной мост.

Морщась, точно от зубной боли, Веда пристроилась в тени мастерской. Отсюда ей хорошо виден Ник. Он уезжал навсегда, безоглядно покидая замок. Девушка сердито провела по глазам рукой. Она не могла остановить его, никто не мог…

Николай глянул на лесистые кряжи, наполненные танцем изумрудно-коричневатых оттенков. Стелилась под копытами дорожная колея, за спиной тянулся шлейф пыли. Неудобное седло в такт дробному перестуку било под зад.

Час, второй… Долина трех холмов сузилась, превратившись в отлогое ущелье. Окутанные тишиной скалы, вкупе с могучими деревьями, сократили горизонт до узкой полоски.

Тишина недолговечна…

Посреди дороги лежали пятеро Серых и пробитая стрелами лошадь. Воздух полнился хриплым клекотом стервятников. Черные птицы комьями падали на трупы и вновь взмывали к небу.

Боясь увидеть среди павших Эдэю, Николай коснулся рукояти меча. Сильный удар в грудь выбил его из седла.