Инициация

Глава 8

Полупрозрачная дымка тумана белесыми языками омывала сапоги Николая, который расположился у начала тропы и созерцал размытые утренние пейзажи. Холодок неприятно скользнул под куртку, заставил поежиться. Неподалеку раздался шум оползня. Тихий шорох мгновенно затих, вернув природе безмолвие предрассветной поры. Серая пелена неба чуть посветлела.

Глянув на Эдэю, мирно спавшую у остатков костра, Охотник приступил к спуску в долину. Намеченная по личной инициативе утренняя программа сама себя не реализует. Двигаться приходилось с осторожностью — прикрытые желтоватыми вьюнами и мхом трещины сотворили из тропы полосу препятствий. Прыжок — шаг — баланс. Раз за разом.

Краски мира потускнели в свете надвигавшегося унылого дня. Низкие свинцовые тучи, промозглый ветер. Для полноты ощущений не хватало только дождя, накрапывающего с неумолимым постоянством, или… хищника. Близкий утробный рев заставил Николая одним прыжком преодолеть остаток спуска. Приземлился удачно — у мшистой каменной россыпи, что защищала правый фланг. Угроза чуть впереди и слева.

Слитное движение — меч из ножен, удар… И вновь тишина. Отсеченная голова напавшего зверя канула в зарослях кустарника, чего нельзя сказать о меховом комке тела, рухнувшего у ног Охотника. Нечто среднее между тигром и гориллой — сойдет на завтрак. Едали и не такие деликатесы. Довеском надо бы набрать дров и запалить костерок. Придется совершить пару ходок — за мясом и топливом, как говаривал мудрый Крейн перед походом в охотничий бар.

Достаточно быстро Николай понял — теория без практики влечет печаль и непотребство. Самоотверженная работа по разделке туши превратила поляну в бойню. И как Эдэя без лишней суеты свежевала дичь? Магия? Наблюдая за вертелом и жарким, Николай пообещал себе, что при первом удобном случае возьмет у родственницы несколько уроков кулинарного искусства. Сдается, ему не раз еще придется выживать на минимализме бытового комфорта — в первозданной дикости, где только навык отделяет от небытия.

Треснула ветка. Шепотом ругаясь, на поляну выбралась недовольная Эдэя. Серость утра, неизвестность, прохлада и запахи лесной сырости повергали в депрессию. Женщина принюхалась. Пахло дымом, кровью и едой. Она недоуменно приподняла брови в немом вопросе.

— Нюх на пожрать, одобряю. Доброе утро, — встретил спутницу Николай. Протянул руки к огню. — Прикинь, зверюга со скалы рухнула — прям на кусочки разлетелась. Кишки там сям, кровища…

— Походу долго летела.

— Я в местной фауне не спец.

— Ты идиот.

— Грубо, однобоко, не раскрывает сути, — пожал плечами Рос.

Эдэя запахнулась в плащ, молча присела на полешко и нахохлилась в ожидании. Подрумянившаяся вырезка выглядела достойно, но аппетита не было. В молчании дружно поглотили ранний завтрак и с кислыми выражениями лиц принялись обдумывать перспективу близкого похода к гробнице. Мысли не шли — прятались по закоулкам в надежде отложить неизбежность. Сидение у жаркого огонька в приятной компании Николая устраивало, Эдэю — нет.

— Хватит рассиживаться.

Женщина затоптала костер и решительно ступила на тропу; не поторопись Николай, она бы скрылась в полумраке леса обманчивым призраком счастья. Она словно бежала к неведомой цели — без оглядки и рефлексий. Целеустремленная натура, которой бездействие в тягость. То маска или близкое к оной — оценил Николай, но особого значения не придал. Тревога грызла все сильней.

В игру зеленых теней они ступили вместе. Путь намечен, слабо проторен, но упорство и близость цели выведут. Лес тих, уныл — без изюминки. Ковер прелой листвы, на отдельных проплешинах — грязь под сапогами. Какой предстанет усыпальница Фадала в свете общей минорности? Мрачной, древней и заброшенной. В неплотных стыках плит дорожки, ведущей к портику входа, застряли жухлые листья, разводы трещин украшали стены. Скользила по ступеням песчаная поземка. Шорохи тысячелетий.

— Странный запашок, — принюхался Николай. Пахло чем-то сладковато-горьким. Без видимых причин.

Он ткнул мечом опрокинутую статую. Развалины приелись. Сперва храм Старых, теперь эта чахлая гробница… Вторые ископаемые за столь короткий срок — уже тенденция. Боги любят повторяться.

— Ты пахнешь хуже, — уведомила Эдэя.

Решив понапрасну не медлить, она бодро зашагала внутрь строения. Преодолела узкий коридор и ряд пустых угрюмых залов, по ветхой лестнице спустилась вниз, к абсолютной мертвой тишине. Судя по целеустремленности и отсутствию поисковых метаний, Али Форстед объяснил ей что к чему — двигалась споро, уверенно, в итоге приведя их к подземелью. Николай методично осмотрел черную коробку помещения. Минимум декора — голые стены, седой от пыли пол. Из потолка сочился непонятный рассеянный свет, выхватывавший из полумрака трехметровое гранитное яйцо — единственный элемент, вызывавший вопросы. Свет беспокоил — напоминал остаточную радиацию, если к каноничному миру магии применить толику науки.

— Гроб? — на всякий случай поинтересовался Охотник. Зря спросил.

Голос вернулся эхом и треском камней. Бледно-желтые щупальца, рубанув плиты пола, взметнули к мерцавшему потолку фонтан осколков. На миг Николаю показалось, что по нему выстрелили из пульсатора. Выползая из-за яйца, тварь сродни осьминогу подобрала конечности, взглянула на димпов блюдцами гипнотических глаз и атаковала.

Эдэя метнулась вправо, Николай — влево. Оставив позади борозду, проделанную Хранителем гробницы, кубарем откатились к стене и, не сговариваясь, вскочили. Желтыми копьями к ним устремились щупальца.

Осознав, что на него движется, Николай молниеносно отклонился в сторону… и от удара по ногам грохнулся на спину. Ребра стиснули живые тиски. За такое инструктора вкатили бы внеплановый полигон, а то и два; различные эшелоны атаки — азы подготовки.

Огненной плоскостью подземелье рассекло заклинание «Листа Харда». Рассекло удачно, обрубив у твари пяток рук-ног и позволив Эдэе перейти к близкому контакту. Она в стремительном движении выбрала цель и виртуозным финтом погрузила меч в серебристый глаз.

От рева чудовища дрогнули камни, заколебались стены.

Женщина в падении удовлетворенно кивнула — не промахнулась, о чем свидетельствовало беснование зеолова прихвостня. И если речь зашла о прихвостне… Куда выродок ее забросил?

Поверхность яйца-усыпальницы непозволительно тверда — сбила Эдэе дыхание и наполнила мир тупой болью.

Ошибки учтены, вектора скорректированы. Николай увернулся и отхватил у твари еще кусочек щупальца. Помнится, в ЦУКОБе Атрат гонял его на схожем сценарии, именуемом «Лезвие». Он уклонялся от пик и прочего колюще-режущего, подсчитывал царапины и костерил техников. Имитация впечатляла, но тогда помогало осознание псевдо-реальности.

Желтоватая плоть глухо ударилась о пол. Это шанс! Охотник по рукоять вогнал клинок в уцелевший глаз демона и благоразумно отпрыгнул к стене. Он не жадный — спарка атаки подразумевала командную работу. «Научился что ли?», — удивилась Эдэя, расцепив пальцы. Могучим потоком комнату накрыли останки разорванной твари. Несправедливо, кроваво и погано…

— Хетч!

Николай поскользнулся и весьма комично сел на копчик. Выругался, понося местных небожителей, и заметил ухмылку Эдэи.

— Тебе весело?

— Угм, — кивнула женщина.

— Шапито или просто настроение хорошее?

— Просто мастер риторических вопросов.

Отряхнув для проформы куртку, Эдэя принялась деловито исследовать помещение. Через минуту раздался ее призывный голос:

— Охотник, будь любезен.

Николай горько вздохнул, обогнул яйцо и присоединился к родственнице. Стоя перед яркой, до боли контрастной фреской, она задумчиво покачивалась на каблуках. Картина изображала сиреневую бесконечность пространства, черный островок земной тверди и непередаваемо белый змеиный череп на нем. От реалистичности рисунка Николай поежился. Он бы предпочел вернуться ко входу и повторить бой — желание глупое, несвойственное, взывающее к переоценке охотничьей подготовки. Просто рисунок… Угроза.

— Ты знаешь, что это? — спросила Эдэя, проведя ладонью по рисунку.

— Рембрандт, Пикассо?

— Мандражируешь?

— Говорил ведь — не переношу змей.

— Смотрю, тебя готовили по урезанной программе…

Николай задумчиво склонил голову набок:

— Разбираешься в десантной подготовке?

Эдэя вновь коснулась наскальной живописи.

— Спектр отпечаток. Полные координаты места, где хранится Иллитерий. А у нас достаточно бэргов, чтобы переместиться.

— Нас? — хмыкнул Николай.

— Воля твоя.

Силуэт Эдэи вспыхнул радугой и потерял четкие контуры.

Хрустальный тоннель перехода встретил димпов обыденностью. Николай разбил вуаль стеклянных нитей, грудью рассек сиреневый всполох энергии и вывалился на базальтовый островок, служивший опорой змеиному черепу. Помотал головой, наводя фокусировку. Колупнул скальную твердь. Пусть будет базальт, для определенности. Важны не геологические характеристики породы, а упертость спутницы. Закипая, поспешил за Эдэей, которая без оглядки стремилась разорвать дистанцию. Точно спринтерский забег — победитель получит лавры и люлей. Возможно, в обратном порядке. Миновал колонны ядовитых зубов и остановился перед пустым алтарем. Хваленый Меч Судьбы отсутствовал. Финиш. Тишина.

— Комментарии будут? — обратился он к спине Белой Леди. — Желательно…

Клин яркого света, возникший над постаментом, прервал задуманную фразу. Николай прищурился и выставил перед собой клинок — без изысков, на удачу. Сияние померкло, открыв вид на шестирукого гиганта, облаченного в тогу. Шесть мечей, безумный оскал и дикие блики огня в единственном глазу не оставляли никаких сомнений…

— Зеол, — выдохнула Эдэя.

Николай, не отрывая взгляда от бога, украдкой спросил:

— А он, собственно говоря, бог чего?

— Войны.

На сей раз Охотник развернулся к спутнице всем корпусом:

— Чего?!

Время ответов истекло, бог проявил себя.

— Я знаю тебя! — взревел Зеол.

Взвихрив мечами воздух, он устремился к непрошеным гостям. Стремительная, облаченная в плоть машина для убийства, которая резала, колола и рубила одновременно.

— Левый верхний клинок Иллитерий! — только и успел крикнуть Николай, прежде чем сталь ограничила панораму обзора.

Куда не глянь, везде мелькали лезвия, рождая плоскости ударов. Вверху, внизу, там, где никто не ждал и не чаял увидеть. Пространство обратилось темной клеткой, меняя форму в такт движениям бога, корчась от свиста и звона.

Анализ излишен, Зеол — первоклассный боец. Ткнувшись плечом в алтарь после минутной схватки, Николай подсчитал раны, оставленные противником, и огорчился. Он катастрофически не успевал с защитой. Грудь, плечо, левую кисть и бедро украсили алые полосы, из которых, лишая сил и энергии, по каплям сочилась жизнь. Но разум чист, а цель ясна. Как говаривал Крейн — ты жив, покуда видишь цель, когда не видишь — просто бей, Управление разберется. Прошипев нечто яростное, Охотник метнулся к силуэту врага и… распластался на черепной кости, заменяющей пол. Волосы на затылке тронул поток воздуха, сотворенный клинком. Эдак и в парикмахерскую ходить не придется. Враз — на кладбище, под духовой оркестр.

Необходимо встать…

Меч пал гильотиной.

Используя занятость противника, Эдэя на время забыла о стали. Прежде всего, она маг. И пусть заклинаний в арсенале осталось до смехотворного мало, она сумеет преподнести богу парочку сюрпризов. Например, «Грозовой День» — подарок Т’хара по случаю годовщины победы в Эстар-лимбо. Они тогда чудом выжили, сами удивлялись, как выбрались из пост-апокалиптического мира… Черные молнии скользнули понизу, подобно атакующей кобре встали на дыбы, на секунду застыли и копьями устремились к своевременно подставленному Иллитерию. Без труда впитав смерть, Меч Судьбы полыхнул белой звездой.

Зеол с громоподобным рыком пустил демонический клинок в ход. Промахнулся на миллиметр, вместо Эдэи поразив череп Змея. Мир дрогнул в подобии землетрясения. Десять баллов по шкале Рихтера Женщина торопливо огляделась в поисках опоры. Не найдя таковой, покачнулась, теряя равновесие и контроль. Где цель?!

Тяжкий искристый контакт двух лезвий разбил хватку Белой Леди. Она потеряла меч — пальцы не сдюжили, разжались. Магия? Для реализации заклинания требовался хотя бы миг покоя. Увернувшись от губительного металла, она отступила к стене… Тупик!

В очередной раз поднялся клинок бога.

Отдав финальные почести некогда добротным, а теперь распоротым куртке и штанам, Николай прыгнул вверх. На краткий толчок пульса разминулся с опасностью. Гулко забилось сердце, отмеряя последние мгновения…

Беспомощный жест Эдэи, притиснутой к почти мраморной тверди, выглядел прощанием…

— Атакую! — рявкнул Николай.

В падении рубанул возникшую рядом конечность и умудрился попасть. Медленно вращаясь, меч с отсеченной кистью на рукояти рассек воздух. Время — точно патока, губительная для нервной системы. Блики стали в пыльном мареве…

Еще чуть-чуть, совсем немного… Эдэя перехватила оружие. Пальцы легли поверх мертвой плоти, стиснули рукоять.

В отчаянном выпаде она приостановила клинки Зеола на те доли секунды, которых так не хватало Николаю. По выходу из броска он перерубил лезвия, что застыли на мече его родственницы. Бог отпрянул, позволив Охотнику развернуться и выбрать цель. А с Элитой, когда она точно знала, что требовалось, шутки плохи, скоротечны и смертельны. Коротко пропела сталь, и рука Безумного, разделенная надвое, исторгла кровяной фонтан.

Убирая с лица алые капли, Николай попятился… Слишком медленно. Божественный кулак отшвырнул его к стене.

— Ник! — воскликнула Эдэя.

Она превратилась в дикий эпицентр выпадов. Нападала, била, парировала — на пределе скорости и мастерства, и голос Т’хара фоном — соберись, малышка, тебе подвластно все. И вот уже только Иллитерий сопротивляется натиску. Направляемый богом меч теснил, пригибал вниз, резал и убивал.

Багровые всполохи и гул разогнали темноту. Поднявшись на корточки, Охотник встряхнулся, контрастной вспышкой реальности заметил падение леди и сорвался в бросок.

Три метра, два…

Рухнув на женщину, Николай у собственному изумлению зажал лезвие Иллитерия рукой. Острая боль пронзила пальцы и грудь. Лишь бы не дать боли продвинуться дальше… Плевать на Зеола, который горячо дышит в лицо и давит… давит… капает божественной слюной и опять давит…

— Пусти, — забарахталась Эдэя.

В выпученном глазу бога неясными чертами наметилось чье-то отражение. «Потрепан, но в строю», — криво усмехнулся Николай, запуская обратный отчет бэргов. На цифре близкой к единице опомнился. Никому не дано безнаказанно скалиться перед Охотником, взявшим цель.

— Зажри, сука!

Клинок, пройдя меж белых зубов, углубился в разинутую пасть. Пробил небо и рассек мозг, хотя в том, что у Зеола имелся мозг, Рос искренне сомневался. Но факт оставался фактом: с затухавшим криком Зеол отбыл. Без иллюминаций и откровений — по обыденному просто, точно солдат на поле брани. Когда лишь миг — и тебя нет. Божественное тело умерло, а дух… Менее всего Николая интересовала концепция божественной вечности.

— Пусти…

— Да не суетись ты, — поморщился Николай. Вроде как легкое дуновение ветерка коснулось его изнутри. А на задворках сознания едва уловимая брешь в полотне реальности — тонкий муар, за которым что-то белесое…

— Что с тобой?! — В голосе Эдэи проскользнули нотки паники.

— Держу…

— Что?!

— Зеола и меч. Чего-то мне нехорошо…

Он закашлялся. Вокруг растекалась тьма. Холод. Брешь видна все отчетливей.

— Сейчас… я… Ник, пожалуйста…

Тяжесть исчезла, даруя облегчение. Знакомый лик в облаке белокурых волос и нереальное сияние явились достойной сменой мертвецу. Ради такой красоты не жаль и меч отпустить. Кончик лезвия с хрустом уперся в камень.

— Хотел сказать… ты… красива… Е… жжет.

— Потерпи, — вздрогнула Эдэя, берясь за Иллитерий. — Не смей прощаться…

— Да куда ты тянешь?! — дернулся Николай. — Мне на хетч больно совсем…

— Не уходи!

Она вцепилась ему в плечи. Но вот удержать не смогла.

— Ноль, — закрыл счет Охотник. — Ого, там недурственно…

Все закончилось враз — и слова, и мысли. Поняв, что более не чувствует рядом Ника, Эдэя села на пол, судорожно обхватила колени руками и замерла. Из груди ее вырвался единственный всхлип.