Инсектариум

Ах, вновь, мой брат, Вы были неловки!

Однако ж чудно отплясали польку!..

Уймись, глупец! И впрямь — кривляться только

Безумные горазды дураки,

Тебе подобные!

     Умерь свой пыл! Игра —

Блистать не повод мнимою отвагой…

Следи-ка лучше за своею шпагой,

Посмешище отцовского двора.

А коли не плеваться желчной влагой?..

…То рот прикрыть давно б тебе пора!

Да полно Вам! Что в гневе-то пустом

Искать ответа незлобивой шутке?

Уж лучше мне поведайте о том,

Как проводили светлые минутки

Вчера Вы с девой милою в полях…

Нахальный врун! Там не был я давече!..

…Ах, верно, вы скакали на конях

С Алисою!..

   Твои противны речи!

Лишь вслушайся: Кларисса — имя ей!

Не все ль равно? Ведь матери сильней

Я эту нимфу не люблю. Подумай:

В каретах — к нам, живет уже дня три —

С отцом-бароном, с нянюшкой угрюмой,

Проклятой ведьмой, черт ее дери…

Кто звал сюда?.. Тогда — почто явились?!

В соседних землях властвует барон.

А ехал-то — в Туманный Альбион!..

Они, гляди, дорогой утомились.

Ах, не смеши! До нас рукой подать

От их владений… Просто мы богаты!

Отец наш, граф, мне говорил когда-то:

В сравненье с ним нища «святая» знать!

А что барон? Лишь титул без гроша

Да родственные узы с королем!..

Неплохо!..

Нет наследника — облом.

Зато как дочь барона хороша…

Пожалуй, правда: выдать замуж можно,

Чтоб гнусное поправить положенье!

Ты говори — да только осторожно!

Мизерос, право — обуздай смущенье!

Что ты влюблен — у всех на языках;

Давай же, расскажи про те дела,

Как был вчера с Клариссой в седоках,

Да ненароком выпал из седла!..

Да как посмел с наследником престола

Ты графского вести такую речь!

Дай руку — помогу подняться с пола,

О, мой Виконт!..

Себя изволь беречь!

О, гнусный Фатум! Отчего жесток

Бываешь ты? Мои правдивы речи:

К чему одним, как шелковый платок,

Кладешь ладони ласково на плечи,

В то время как не жалуешь иных,

Натравливая рой невзгод на них?

Я знаю: некто, немощный бедняк,

Моим прискорбным возмущенный взором

Промолвит лишь, кривя лицо укором:

«Печаль твоя — неслыханный пустяк!»

И впрямь, представить: в графском вырос доме

Владел, казалось, всем. Быть может, кроме

Отцовской дружбы и его любви…

Но прочее — хоть шапкою лови.

Ах, мой бедняк любезный!.. Я с отрадой

Тебе б свой чудный уступил покой,

Когда б за то — заботою людской

Смог насладиться, будто бы наградой…

Рычу, как зверь, я, в клетке золотой

Томясь на обозренье всенародном;

Но всяк, желая Графу быть угодным,

В том слышит рёве только звон пустой.

Лишь, долг перед природой исполняя,

Ко мне добра сердечно мать родная.

Я помню, был шести годов от роду,

Когда, привлечь желая графский взор,

Помчался на коне во весь опор:

Отец мой чтит неписаную моду

И грации вершину видит в том.

Но что поделать, коли под конем

Тропинка вкось пошла: наездник пал в кювет…

До сей поры едва сгибает спину.

…А графу обратить вниманье к сыну

Не разрешил суровый этикет.

Бессменно статен на приемах, балах,

В своих покоях и дворцовых залах,

Отец наш, Граф — великосветский муж.

Родился сын — второй уже к тому ж,

Прелестный Пассий!.. Он обласкан был,

А я — забыт, как сорное растенье,

И искалечен, нелюбим — в ученье

Направил свой внутри кипящий пыл.

И все же — есть на свете справедливость!..

Всевышний щедро наградил умом

Меня — бесценным! — за порыв, за живость…

И я ведь старше Пассия притом!

Пусть брат красивей, лучше сложен, но

Мне править по закону суждено.

Пускай отец с пелен лелеет брата:

На свете есть за все, за все расплата!..

О, Фатум, да: тебе не все равно!..

Ей-богу, граф. Я возражать не смею,

Но ты уверен, дорогой супруг,

Что выдержит Мизерос?..

          Право, дядя,

Сказал бы я Вам, на кузена глядя,

Должно быть, как его ближайший друг,

Что с детства гнул он над наукой шею,

Заменой Вам стремясь достойной стать,

О графском лишь престоле мог мечтать…

Довольно, Бенедикт. И без тебя

Все ясно стало мне в одно мгновенье.

Что до Мизероса — давно уверен я.

Родитель мой!

     Как смог бы он решенье

Отцовское оспорить? Нет причин!

Ведь графский стол — для доблестных мужчин.

Ах, кто отца мудрее моего!

Я здесь — царю. Мне и решать, кого

Своим считать наследником достойным:

Я жизнью клялся пред отцом покойным,

Что избран будет самый верный сын.

К чему скорбеть?..

     …На это нет причин!..

На лад пошло дышавшее на ладан

Моё-то дело!..

     Что, жена, — не рада?

Обоим вам мое противно слово!..

Вразрез пойдете?!

     О, мой сударь, что Вы!..

Не мы — король бы нынче против был!

Что мне король в кругу придворных рыл?

Что — нам король? О, ангельская рать!

Я гордый граф! Нет больше сил стоять!..

Милорд, милорд!.. Ведь то — его земля!

Его всесилье, и закон, и слава…

Уймись, жена. Плевать на короля!

Ваш бедный сын…

     Жалейте: ваше право;

Но в третий раз не стану повторять:

Мизеросу у власти не бывать!..

Кларисса быть должна его женой!

Мизерос троном завладеть обязан!..

Не видишь сути — топай стороной!

Путь первенца ж давно был мной предсказан.

Пускай хоть на столетье старше он —

Я здесь правитель! Я же — и закон.

Мой Пассий смел, любим придворным светом,

А скверный шут и жалок, и смешон.

Нелепо даже толковать об этом!..

И, кстати, разве выдаст наш барон

Клариссу за несчастного урода?

Прощай навеки, королевский трон

И связи императорского рода!..

За Пассия ж готов он дочь отдать.

Мечта моя! Нет больше сил стоять!..

Мизерос должен руки целовать

Всем нам за то, что при дворе остался —

Народ своей наружностью пугать!

И тут — он граф. Вот смех-то! Я б расстался

Уж с ним давно — да сплетни не нужны.

Как ты жесток!..

     Моей в том нет вины.

Высокий круг ошибок не прощает,

И это крепко я усвоил сам.

Мизерос не снесет, когда узнает…

Меня ты утомил! Ступай во храм,

Тебя давно заждались прихожане.

А прежде… Стой. Бумагу Божьей длани

Предай вот эту.

     Бережно держи!

В Евангелье старинное вложи

У алтаря мое ты завещанье.

Прелестный Пассий! Ждет его признанье;

Я чувствую, что сын прославит род.

Иди же: нынче дел невпроворот.

Ей-богу, возражать я не посмею…

Но, граф…

Вот и ступай к себе, жена.

Твоя поддержка мне была нужна,

А нынче — умоляй любую Фею,

Чтоб мой погас вовсю горящий гнев!

Ступай к себе — да наряжайся к балу,

Чтоб не кружить, одеться не успев,

Среди гостей светлейших — в чем попало.

Ужель успел ты всех уже созвать?!

Сегодня празднуем! А что — Вам рано знать.

Уж не женить ли Пассия решили?..

Ступайте, сколько можно повторять!..

О, женщины, всегда такими были!..

О Господи! Нет больше сил стоять!..

Прости, кузен. Желал помочь на деле

Тебе я нынче. Верно, ты и сам

Свидетель.

     В чем изрядно преуспели!

И как на ум пришло такое Вам?

Мне шпаг давно уже не подавали!..

А сам я б, верно, справился едва ли!

За что, Господь, мечты был отнят дар?

Несчастный! Сможет ли снести удар

Или падет, бессильный от печали?..

Кузен-кузен, ты выдержишь едва ли!..

Проклятая бумага! Что ж такое

Здесь писано надменною рукою?

«…Свой титул я по смерти предаю

Меньшому сыну, и любовь мою

Наследством драгоценным подкрепляю…»

А как же старший? Бессердечный граф!

Как мог он так, святой закон поправ…

«…К тому же я до нынешнего маю

Пред Божьим ликом всей душой клянусь

Венчать роскошно Пассия с Клариссой,

О чем имел с бароном уговор,

Ее отцом…» Коварный хитрый гусь!

Она с таким не вздумает мириться,

Бьюсь об заклад — пойдет наперекор!

«…Коль дева против свадьбы и веселья —

Тогда уже, по воле двух отцов,

В монастыре для ней заменит келья

Родного замка драгоценный кров!»

«А после свадьбы сторона невесты

Получит злата графского сундук

Да серебра — в честь дружеского жеста…» —

В честь дружеского? Вероломный трюк!

А что же граф себе возьмет в награду,

Коль у барона — поле да соха?..

«…Наследником своим сердечно рады

За то барон представить жениха».

О небо… Все мне ясно наконец:

Как некогда Христа — скупой Иуда

Продал Клариссу за казну отец!

А граф-то, граф и сам черпнул из блюда!

Позарился на королевский трон,

Коль скоро сына не прижил барон,

Родство прямое с королем имея.

Король бездетен, стар, а значит — есть

И шанс облагородить (чудо-весть)

Хоть бороду, хоть брадобрея!

Теперь… Теперь молиться должен я!

И, боль души пред Богом не тая,

Все выскажу в бессмертном искони:

«Всесильнейший! Спаси и сохрани!..»

Спаси и сохрани.

И сохрани.

Да здравствует мой будущий властитель!

Ну, полно оскорбляться самому:

Я не соперник, но сторонний зритель —

Которому Ваш титул ни к чему!

О нет — с довеском в сотню сот монет

И то пошло б княженье мне во вред.

С твоею тягой глупости болтать

Давно пора б ослиный сан принять!

Остынь! Не то со смеху погибать,

Начну я вновь — ты в гневе, брат, тако-о-ов!

Спросить не смею, неужель видал

Ты сам себе подобных дураков.

Ответ грядет — ты б зеркало мне дал!

Но полно! Лучше музыку в покое

Послушай! Я ее ведь сам писал

От делать нечего — одной рукою.

Представить страшно, чем в тот миг другою

Настолько ты, приятель, занят был!

Известно, чем — я ею мух давил.

Послушай же! Иль хочешь оскорбленье

Ты мне нанесть?!

     Чем заслужил я муки?!

Молчи и слушай ангельские звуки!

Какая честь!

Не жизнь, а праздник! Батюшка-барон,

Как жаль, что с графом вы в делах, заботах…

Но, хоть без Вас, — сердечный Вам поклон

За третий день, и все в мажорных нотах!

А мы ведь не сюда держали путь!

Но — Англия к чему, когда вдохнуть

Я здесь едва от радости умею,

Меня полнящей… Надо же — махнуть

В соседский замок! Отлежали шею

В карете Вы, а муки не поняв,

Я против говорила поначалу

Ухода с курса. Но свернули! Граф,

Казалось, рад был нашему причалу

И на мгновенье им не удивлен.

Радушно встретил, выделил покои…

А ведь в ночи нагрянули! Барон

Отец о нем говаривал такое:

Мол, щедр и добр, богат… Ох, как богат!

Но для чего мне эти горы злат?

Спасибо, милый мой отец-барон,

За то… За то, что здесь нашелся Он!

День третий кряду жжет любовью алой

Одна лишь только мысль о…

          О Боже правый!

О чем сейчас заговорит она?!

Взаимностью неужто обнадежен?

Ах, нет: молю. Твой путь уже проложен:

С другим обручена, обречена

Коварными отцами!..

     Я пьяна!

Любовью, как вином. А вправду — Вами!

Где Вы — теперь? Господь, яви ответ!

О, Бенедикт!

Вы слышали?

          О нет!

Я мимо только брел, Кларисса, мимо!..

«Иду к тебе дорогой пилигрима…»

Что правит мной?

     О, силу, Бог, утрой!..

Вы слышали!.. Но я бутоны вижу

Чудесные, что нежный запах свой

Льют ярче роз на улицах Парижа!..

Мой друг, мой друг! Теперь всю жизнь мою

Хранить их буду. От души…

Влюбленной!..

Я Вас благодарю!..

          Благодарю!..

Счастливый день!..

Покончить с этим должен я сейчас.

В чем дело?

     О, могу ли я ответить?..

Простите, друг. Я должен ранить Вас,

Меня бы не должны Вы были встретить.

Вы сердитесь! Но мучил сердце груз!

Поверьте: Вас обидеть не желала…

О, видит Бог: нимало не сержусь.

Что говорю! Она бледнее стала!

Но разве можно — чтоб сейчас, постригом

Была свободы лишена? Я мигом

Спалю мосты… Хотя душа — пылала.

Когда б Вы знали, что за страшный груз…

Теперь — позор. От светских, от дурацких!..

Пора!

    Простите, друг, но кроме братских

Меж нами быть иных не может уз:

Я с церковью свой путь свести обязан,

Коль скоро с нею от рожденья связан

Судьбинной нитью.

     Так велел отец

Пред смертью ранней.

     О, безумный лжец!..

Я чувствовала, знала… Горе мне.

Позор — признаться первой. Боже, не…

Не дал бы никогда Господь того,

Что сам ты рвешь себе из рук его,

Назойливость моя меня сгубила.

Ах нет же, нет… Все по-иному было.

Молчите! Это лишь моя вина.

Кларисса!

     С глаз упала пелена.

Кларисса!

     Боже, если б только знала,

Что б сделал граф, когда б со мной была!

Молю, простите: Вас я задержала;

Ступайте в церковь — бьют колокола.

Пришел конец! Теперь завершена

Ты, жизнь моя! Как просишься к исходу,

Как рвешься в вечность с этого окна.

Я влюблена!

          Отец, прости. Народу

Сказать изволь, что… дочь была больна;

То будет правдой. Тасовал колоду

Судьбы моей, должно быть, Сатана.

Как тянет к небу с этого окна…

Нырнуть бесстыдно.

          Вовсе не обидно

Погибнуть, испытав любви тоску.

Но я с собой мечту не увлеку:

Слечу одна в бездонные глубины.

Пусть только мой возлюбленный безвинный

Помолится распятью обо мне.

А грешнице — пылать в огне, на дне…

На горе папеньке — на радость Сатане!

О… Вот и он уже, гляди, встречает

Мой скверный дух… тлетворным смрадом труб.

Позвольте-ка! Не понял!

          Слишком туп

Мой братец, право, дева.

          Ярый бред!

Проклятое хитросплетенье бед!

Не у тебя одной, прелестный друг.

Не надо рук!

И так — горяч недуг.

Меня, стрелу, что смазана отравой

Любви — пусти, о лук окна, лететь!.. И с лавой

Смешаться адовой, и раствориться вдруг…

…Чтоб этот сорный лишь не слышать звук!

Злословница! Сколь гадкий поворот!

На мой этюд бесстыдно посягнула!

Как вспомню — мигом оторопь берет!

Последним станет следующий шаг!.. Дурак!..

Вот как? Так в руки — флаг!

Вперед!

     Сначала пусть настанет твой черед

Включиться в битву!

     Живо сменит бритву

Язык твой вострый с помощью моей

Последнему разбойнику, злодей!

Спляши, спляши под дудочку мою!

Сгною!

     Мои вы голубки!..

          Подуло

Признаться, холодом внезапным, вопреки

Полудню летнему…

          Мои же вы друзья!

Признаться, вас искал нарочно я!

И, к счастью, не бесплодно. Милый сын!

Да-да?

В твои года

Женой обзавестися — вот вопрос!

Прошу принять на вид:

Я новость добрую сегодня вам принес!

Заранее тошнит.

И первенец сидеть изволит здесь!

Но — к черту спесь,

Коль к вечеру признать обязан весь

Высокий двор…

     Вас мужем и женой!

Бог мой!..

То будет чудо-смесь…

Баронограф появится на свет!

Нет-нет!..

Мое дитя!.. Итак, сегодня пир

В честь вашу затрезвонит хором лир.

Но, кажется, Мизерос приуныл?..

Там будет Бенедикт?

     Бесспорно. Резок был

Со мной племянник, но его простит

Великодушный граф. Прошу принять на вид!

Придет ли точно он?

Был, доченька, первейшим приглашен,

А далее — решение за ним.

Постой. Уж не влюбилась ли в святошу?

Гляди!.. Я, друг, не брошу

На ветер слова!

     Дорожа своим

Авторитетом!

     Жребий твой простой:

Иль под венец — иль в келью, на постой!

Да, в монастырь. О том не говорил?

Отец твой, кстати, солидарен был.

Она отнюдь не к этому спросила

О Бенедикте! Быть у алтаря

Священник должен!..

     Чтенье мыслей — сила.

Однако, дочка, волновалась зря:

Я загодя условил все детали!

Бесспорнейше, барон мне в том помог…

Поверьте старику: венчанье впрок

Пойдет. Алтарь? О, все мы там бывали!..

Но вестнику — раскланиваться час.

Кларисса, Пассий — рад усталый глаз

В объятьях нынче вас глядеть премилых.

Полудень прибыл. Чай, встречать пора!..

Смутьян, не обессудь — папа не в силах

С тобой пускаться полулежа в пляс…

Вставай, нелепый!

     Тьфу!.. да ЧЕРТ с тобой.

Швырнул же случай сына мне такого.

За эти только сутки — не впервой

Мне слышать это!

     Да, родной: не ново

И то, что в тех словах заключено.

За годом год, о, Дьявол, все одно!

Отец!

Да, чудный мой?

Спешу сердечно Вас уведомить:

Решил я нынче свой сонат исполнить

Пред знатию на свадебном пиру.

Сонату!.. Мрак.

     Хотя бы поутру

Любовью к младшему свою б ты смерил прыть!

Смогу ль тебя до смерти научить

Я этой добродетели?..

     Едва ль.

И отчего ж?!

     Коль скоро сам ты в ней не

               преуспел!

Бесстыдный враль!

     Таков уж мой удел.

Подумать только. Первенец!..

               Папа!

Свою сонату я решил исполнить

Сегодня вечером!

     Засим мой долг теперь

В аплодисментах изойтись мгновенных

Слезами радости?!..

     Я… Ты… Не мог припомнить

Из прежних лет таких речей надменных

Я от кого-то! Ты, отец, порой

Бываешь сносным; нынче — сам не свой.

Щенок! Свою ты спесь умерь!

Безбожный зверь!..

И впрямь, был прав наследник вещий мой!..

Я — зло. Я — Вельзевул. Я гул. Я зной.

Подобно демону мой разум бушевал,

Безумием объятый. Но к чему

Греметь пристало старому уму?

С чего звенят в висках, подобно стали,

Горячечные пламенные дали?

С чего мой разум вьюгой бушевал?

Кого призвали — тот и правит бал!..

Кого призвали — тот и правит бал!..

Господь! Будь проклят!..

Бог — гори в аду!

Моя судьба — ползла, ползла по льду,

Но хрустнул лед — и жизнь ушла под воду!..

Тони со мной! Гори, гори в аду!..

О, славный дом…

     Явился рок всесильный!..

Карай меня, геенного, карай!

Тебе я покорюсь.

     Толкуешь, пыльный,

Ты лицемерно с адом, метя в рай

Напрасно. Тщетно: вожделенный край

Давно порос слепыми древесами;

Подернут паутиною, гниет.

Не там тебе бродить, посмертный ссыльный,

Суя святым свиней своих сует!

Растить должны вы в сердце Бога сами…

В твоем его — в помине нет.

…Проглядна ль бездна?..

     Настало время бить челом!

Любезно

часы напомнили о том, отбив

Задорно дробь полудню по забралу.

Ты ж, монсиньор, чрезмерно сух да сив.

Ползи, не мешкай! Подготовься к балу.

Долой! Долой! Схлопочешь поделом

В противном случае!.. Хотя — изволь сперва

Меня катать, родная голова!

Катать, покуда не пущу

Остановиться!..

Освободиться!..

Дай раскрылиться моему плащу!..

Лечу-у-у-у!

Цветы… Как дух, не удержавшись в теле,

За грань во тьму стрекозами слетели,

В небесной крови растворясь. Коль так —

То с ними сласть любовной канители

Несется смыслу вопреки — во мрак,

Хоть силы разума и памяти б хотели

Сдержать и отдалить ее отлет.

О море странных чувств… Тебя пройдешь ли вброд?

В пучине сгинешь. И наоборот:

Запасшись судном — не избегнешь мели.

Так гибнет испокон веков народ:

Пугает глубь и вместе с тем — влечет.

Который нынче день?

     Глаза честны:

Тот, что блестит во всей красе разгула

Венцом второго месяца весны.

Так завтра май. А час?

     Неполный поворот

Стрела секундная прошла. А с ней минула

Минута пополудни.

     То, дитя,

Как знаешь ты?

     Как небосклон, сутуло

Склонившийся над почвою, вертя

Светилом вкруг нее. А он-то всех верней

Счет времени ведет. В груди моей

Небес надземных заключен двойник.

Тянулась страшно вечность.

     Только миг.

Миг меж губами горного ущелья —

Есть тот полёт, который очищенье.

А кто труслив — тому наоборот:

В горах — лишь горе; в сне одном — полёт.

О сон!.. Забыться б. Хоть и наяву,

Возьми, как Трою, гордую главу,

Пойдя конем. И будешь на коне:

Ведь на кону — победа в сей войне.

Что на кону — то я не потяну.

Так дай млеть разуму в твоем плену,

О сон.

Останься там, мой упорхнувший стон,

Погаснув, словно колокольный звон.

В грудную клеть не возвратись: кто рвался вон —

Но, вырвавшись, решил вернуться вспять, —

Тому — в дому ночлег, не благодать;

Тот часто принят — никогда прощен.

Мизерос, милый!.. Холоден-то как…

О, где уста твои. Являли Богу знак

Они доныне… В прелюбой печали!

Припомни друг! Они меня ласкали,

Они меня, святую, источали…

Припомни кожей обожженной — быль.

Молитва, ты ль?

То я — таюсь и таю.

Оплот, залог душевного здоровья,

Твой сладкий трепет с жадностью глотаю!..

О, как щедры уста на яд злословья!..

Какого зла они наговорили…

И было зло не громче звёздной пыли;

Подуешь — разлетится без следа

Зари боясь.

     Боюсь зари: я — пыль.

Поведай: предо мной, рассвет, не ты ль?

Ты вышепчи лишь шелковые строки

Мои — и как фонтанная вода

Ввысь вырвешься; как солнце на востоке —

Зарею потеплеешь.

В правду ль?

Да!..

Стыда не оберешься, как очнешься

От ушлой лжи слепого сновиденья!

А тело — в пролежнях найдешь, в следах гниенья,

Ты, Лени муж; ты, шурин Промедленья!

Не дернуться? Куда тебе… Куда!

Я словно в путах.

     С горла — до пяты.

«Помолишься!..» — подумать можно, ты

Вот ею злую победишь тревогу!

«О, будь смиренен! Восслюнявься к Богу!»

Блажен залог постыдной нищеты,

Считай его щитом своим, ничтоже

Сумняшеся.

Не слушай!

Делать что же?

Известно, что: контрактик заключим.

Тебе изрядно подсоблю я им.

Уверен ли?

Ты у меня не первый.

Молю, остановись, мой отрок верный!

Хотя… За ней! Мольба — добро приносит;

Убог — равно «у Бога под крылом»…

Не слушай, нет, Мизерос мой! Идём!

…Зато с души никто, никто не спросит!

Последуй с той, что помогала прежде…

Мизерос!

Прочь!

Кинжалом в плоть надежде…

Не стоит жарко жертвовать душой:

Прок с этого — не больно и большой.

Я все обдумал: я с тобой иду.

В беду бредешь; в беду, в беду, в беду…

Имей в виду: гореть тебе в аду.

Здесь — адовей. А, коли это рай, —

То ад блаженным станет облегченьем.

Коль скоро так, то выбор твой: дерзай!

Верши судьбу.

     Сам стану дерзновеньем!

Что делать должен, просвети, мой спас!

Сперва… Долой, убогая невеста!

Коль бес в душе — мне там не сыщешь места.

Долою с глаз! Долою с наших глаз!

«Ступайте в церковь, бьют колокола!»…

Ну, вот я здесь — во лжи заблудший грешник.

Поверишь ли? Как темноты приспешник,

Обидел деву я, что всей душе — мила.

Злосчастие! Взаимностью девица

Ко мне горела; первою дала

Любовному признанию пролиться…

Она — горела; я — спалил дотла

Ее надежд пресветлые страницы…

Как рукопись охотней сжег бы эту!

Гляди, гляди ж, бескровная сестрица:

Достоин ли священник неги света,

Коль распаляет пламя инквизиций

На неповинных? Хоть и поневоле.

Ты, распалив, сусально-чист, доколе

Грехи твои родятся не от зла.

И если ложь спасительной была.

Спасительной? Едва ли, друг святой.

Спасительность не грызла б львиной пастью

Моё нутро, а также мысли той,

Что полюбила — к своему несчастью.

Похоже, дева искренне рыдала.

И этого тебе, похоже, мало?!

Я человек, я слаб.

И счастлив с девой?

Спешить не рвись, но верный выбор сделай,

Ведь это, мне поверь, всего верней.

Коль то, коль это… Сплошь одни условья!

Коль так — то не причина для злословья.

Я человек!

     До искончанья дней;

А после духи, не взрыдав над телом,

Глядят в лазурь — затем взмывают к ней…

Иль падают в бессчастный мир теней,

Где мука их становится уделом.

Я ведаю.

     Судьба — проверка, бремя;

Об этом помнить следует все время.

Борись, люби… И помни до конца:

Душа — свобода за окном, а тело — рама

Оконная. Сломали — нет беды;

Испепелили раму — те же льды

И горы-города стоят упрямо,

Сквозь пепелище чахлое глядят

Свежей, чем до. Душе не страшен яд.

«От терний прятать не умей лица» —

Меня тому учила в детстве мама.

Спасибо, свет, за этот теплый опыт,

Что мною нынче был повторно нажит!

Живи, как совесть разуму прикажет.

А мне — пора: мне слышен, слышен топот,

Что тихим стать стремится неспроста.

Прощай!..

     Входите именем Христа!

Мизерос, ты…

     Ты, верно, ждал гостей

Иных — да помилее?

     Отчего же?

Я рад тебе. Ты это знаешь сам.

Но отчего пурга по волосам

Да расползается озноб по коже?

К тебе, должно быть, так входить негоже,

Но мысли, братец, скачут там и сям.

Покайся, брат. Покайся нынче.

          Боже!..

Дай поглядеть мне. Что с твоей рукой?

Мы с Пассием сегодня фехтовали:

Я даже не успел сменить наряд.

И шрам, хотя немножечко другой, —

Но славный след вовсю гремевшей стали!..

Я верю, верю… Ты покайся, брат.

Мне не в чем открываться пред тобой!

Как жить — от совести всегда узнает разум.

Не хочешь исповедаться — воды

Святой хотя б, Мизерос, выпей ты,

Сраженный, кажется, серьезным сглазом.

К чему пенять на пресловутый сглаз!

Я утомлен… Да и расстроен, к слову…

И все ж — испей. Да обратись к Иову

Многострадальному — с молитвою сейчас.

Кузен, ведь этим душу облегчишь.

Дождись меня; я, верно, ненадолго.

Подумать: плюс еще мгновенье лишь —

И труд бы всякого лишился толку!

Подумать: только дверь не постучи —

И слезы острадаленного Мизи,

Как у…тварь эта были б горячи!..

Конечно же, я помню. Не в капризе

Бездумном суть — но страх меня объял

И до сих пор, подлец, не отпускает!

Что делать, коль сюжет не так пойдет?

В какую я историю попал:

Ей-богу, миленький, сегодня бал:

Грехи бы отпустить!

     Как время тает!

По плану все — но дьявольский цейтнот!

Успел!..

Бесспорно!.. Время делать ноги!     

Того доселе праведные боги

Являть не смели в церкови святой!

Гляди, племянник: за окном густой

Туман. А в нем — хохочет черт рогатый!..

Помилуй, ты, премудрая труха!..

Гляди, войдет! Влетит в сии палаты!

Любезнейший, очисть же от греха

Им словно прокопченную личину!

Ох, дядя… Вас придворные интриги

Совсем свели, гляжу, в тартарары!..

Спаси, молю!

     Благочестивей мину

Все корчишь! О, подумай о постриге!..

В монахи?.. Нет: душе моей пиры

Милей обеден. Графу не по чину…

Окститесь!

     О, спаси меня, спаси!..

Здесь ни души помимо нас.

          Известно.

Но он за мною — всюду!

          Говорит

Такое, что… Хоть в страхе голоси!..

Беседуя с тобой — признаюсь честно —

Порой взгляну: не ты, но черт стоит!

Во храме — нечисть?!

     Так узреть дано.

От этой лести — даже мне смешно.

За чем же дело стало? Смейся, Тень!

И я — с тобою! Над тобой!..

     Довольно.

Вы шли на исповедь? Решились добровольно.

Начать извольте!..

Эка дребедень!

Я, телом холодея, горячась

Умом — и так рыдался битый час —

Ты глух к моим стенаньям!

     В чем же мне

Покаяться изволили? Хоть слово

О том скажите, что Вы, граф, дурного

Свершили? Что за грех влечет на дно,

По разуменью Вашему?

          Оно

Для графского мышленья — все одно!

А, значит, кончен разговор о дне.

Однако, дядя, Вы ведь сами, сами…

Пришел к тебе я совесть подлатать:

Нравоученья на уши мотать — Не для меня.

     Но как же быть с грехами?

Едва ль моих то сфера интересов!

И вместе с тем — им стала слободой

Душа, поместьем разномастных бесов,

Что в ней глумливо воют голосами

Сумасхожденья!.. Лютая юдоль —

Чертями, чую, сам исчерчен вдоль

И поперек я. Да, изборожден,

С изнанки изуродован, коль скоро…

Снаружи — фальшь. Внутри покоя ждем?

   За лоском светским видишь суть раскола

Душевного? Быть это правдой может.

Однако же, иное жалом гложет.

И что же?

     Погляди в глаза.

Могильным гомоном по коже.

Боюсь я смерти. Что наступит за…

Бесстыдством жизни!

Мысли, точно слизни,

В кромешной копошатся пустоте.

Искать успокоение в Христе —

Вот истина-спасенье.

Я — сомненье.

В ночи за днем — плыву беспечным сном,

Но странным горем мучаюсь притом.

Открылись, дядя! Это не напрасно!

Во храме, тут — всегда найдете дом.

Теперь же мне и вправду стало ясно,

Как Вам помочь. Коль скоро службе быть,

На ней останьтесь. После просветленья

Такого рода — станет крепче нить

И Веры, и духовного смиренья.

Идемте же!

     Согласен — всей душой!

Послушаю псалмов да дивных хоров —

Оковами спадет томленья зной…

И ты, нечистый, поприпрячешь норов!

Ты будешь удивлен: мне жаль отца:

Заметил ли его ты благочестье?

Изрядно жалкое.

Но мог бы и учесть я:

Страсть к милосердию не тлеет до конца —

Ты весь — в своих словах великодушных.

Хвалил я не себя.

     Знавал я подлеца

Когда-то. Горячей богопослушных

Сирот молился он однажды встарь

В преддверье смерти.

     Кто он был?

          Не царь,

Но не из бедных мытарей, однако.

Что сталось с ним?

     Четыре брака

Да дюжина детей — на произвол

Судьбы. Всего и не упомнишь, мальчик милый.

Но точно — редкий гад, по мне как раз…

Я не о том. Как исповедь прошел?

Переродился ль?

     Он теперь у нас.

Преставился — и схвачен темной силой?

Любезнейший, хватать-то для чего?

От нас он сам уйти не пожелает.

Ты лжешь!

     Нимало.

     Пламя, крючья, цепь…

О ад, окрестно-горестная степь!..

Ветришко дует — пес, простите, лает.

Глупец же дерзко дом мой теплый хает,

Не видевши воочию его!

Тот грешник на цепи изнемогает!..

Коль цепь — ленивое да злое естество.

Для света, братец, нужно потрудиться;

В аду ж для душ — бесплатная водица,

Их мертвость можно лишь ценой считать.

Моленье — тщетно, коли алчет тать

Спасенья легкого, решая помолиться!..

И все ж, ты прогадал.

Ведь граф-то яду пить не пожелал!

Скорей — не ведал о такой забаве.

Запомни: месса подойдет к венцу —

Наскучит пыл молельный молодцу.

Насквозь ленивый — выбирать не вправе.

И тех, кто в праздности проводит дни,

Всесильный Бог — спаси и сохрани;

И тех, кому сдавили грудь ремни

Греха и жгут тлетворные огни,

Всесильный Бог — спаси и сохрани;

И тех, кто у креста кричал: «Распни»,

Всесильный Бог — спаси и сохрани.

Наскучит скоро Божьей неги стынь!

Господь, помилуй! Укрепи! Аминь.

Барон, не правда ль: месса — первый сорт?

Изысканно-премилый натюрморт!

Согласен. Только скоро свадьбе быть!

Нам не пора ль порядок обсудить

Совместно, сударь?

Завсегда готов!

Священник здесь; помолвку ввечеру

Отметим балом. Только не совру,

Сказав о том, что завтра же — венчанье.

Да, Бенедикт?

     И так довольно слов.

Благодарю. И вопреки желанью

Спешу за дочерью — она теперь спешит.

Племянник! Двор тебя благодарит.

Священнодейство совершилось мило!

Похоже, милость Ваша позабыла:

Здесь, сударь, церковь; Божий храм, а не

Театр придворный.

     Светик, наравне

С любой комедиею месса осветила

Святые чувства сердца моего

И в самое проникла естество!..

Едва ли

Веселость праздную я в Вас вселить желал,

Когда на службу столь упорно звал.

Помилуйте! Причем веселье здесь?

О нем звонить — великонравна лесть!

Куда ни глянешь — двор зевает весь!

И их великонравие (указывает на графа) — зевали!

Ужели был наш разговор напрасен?

Я помню, граф о столь срамной беде

Вы в сих стенах стенали непритворно,

Что верил Вам я.

     Баста! Хватит басен.

Я искренность подобную нигде

Не обнаруживал.

     Храм — место чудотворно.

То мне известно! Потому прошу,

Чтоб впредь меня пред Богом не порочил

И пред друзьями ты.

Не то лишу,

Глядишь, прихода, не взглянувши в очи

Обласканной изрядно сироты.

Меня угрозой Вы не устрашите!

Коль Бог решит — так все отнимет сам.

У сердца не отнять свободы Вам:

Его вовек Вы веры не лишите!

Ты бросил вскользь, что я забывчив стал,

Однако сам, по-видимому, боле

Меня страдаешь памятью худой.

Кем взращен ты? Кто благодетель твой,

Кто, коль не граф? Средь вечных богомолий

Ты главному утечь сквозь пальцы дал.

Но я напомню! В доме ты моем —

Лишь гость, и дерзкий чересчур притом!

Коль так, его покину добровольно:

Уеду в странствие.

     Постой! Мои друзья

Вообразят, что в гневе выгнал я

Племянника несчастного — крамольно!

Жесткосердечным примутся считать;

Родятся толки!..

     И к тому ж отдать

Племяннику отцовское наследство

Придется, что уже давно в казне!

Приятно, сударь, всем твое соседство!

Вот только, милый, посоветуй мне…

Благодарю!..

     Я не раскрыл и рта.

О, ангельская чудо-чистота

По телу льется благостным напитком!..

Я чувствую, что искупил с избытком

Одним глотком — все горькие грехи…

О, я свободен!

     Дядя, Вы глухи:

Тот не найдет в святой воде спасенья,

Кто легкого в ней ищет просветленья.

О чем ты?

     Справедливо говорят:

Лишь в чистой вере — Божья панацея.

Что праведнику — манна, прочим — яд.

Вновь мысли хороводят невпопад!

До вечера, племянник! Встрече рад,

Но мне пора — иначе не успею

На праздничный прибраться маскарад!

Сказать по правде: знатный молодец

У Пассия счастливого отец!

Едва поверишь: мальчиком вчерашним

Отправлен графский отрок под венец!

Так выпьем же за Графа наконец!

Наполнили меня смущеньем страшным

Вы, господа!

     Но ни к чему смущаться!

Со славою отныне не расстаться,

Поверьте, Вам.

     И впрямь: козырный туз —

Великосветской пары душ союз!

Чета успешной станет, без сомненья.

Примите, друг, от сердца поздравленья!

Жених изнемогает от волненья!

О сладостное чувство предвкушенья!

Каким же скверным, значит, будет вкус!..

Заранее тоска одолевает.

А ты потанцевал бы, мой сынок!

Посмаковать предсмертный час свободы?

А не сложить ли мне надгробной оды

Ей, гибнущей? Уж рифма поспевает!..

Плясать не стану — больно жалко ног!

Едва ль тебе пошла забота впрок!

…Плясать жених не будет, но сыграет

На клавесине для своих гостей,

Собравшихся толпою похоронной

Поминки справить юности моей!

Вот только — где мой брат неугомонный

Изволит шастать, коли пиром пренебрег?

Ни за столом я разглядеть, ни в туче

Танцующих Мизероса не смог!

Должно быть, этикету не обучен

Был Вами старший сын, коль он не сел за стол

Всеобщий — в светлый день помолвки брата.

Какой невероятный произвол!

До белого каления довел

Проступок сей, как горькая утрата,

Глядите, Пассия!

     Извольте уступить

Местечко прирожденному таланту!

Вам по душе?

     Прелестнейшая прыть

Искусных пальцев!

     Золотая нить

Так тонко вьется по цветному банту —

Как музыка для чувства хороша!

Прошу заметить: мы у рубежа!

Аплодисменты чудо-музыканту!

Мои друзья! Так выпьем же опять —

Но в этот раз за гордого героя,

Который, пылкостью смущенье кроя,

Нас музыкой изволил баловать!

Так выпьем всею бурною толпою,

Чтоб дарованью должное отдать!

Сказать по правде: граф-то молодец,

Вот только превзошел отца — юнец!

Признаюсь вам: сей пир — лишь пробный пир,

Коль скоро завтра грянет пир главнейший!

Нас посетит — не больше и не меньше —

Всеобщий наш властитель и кумир!

Его Величество — да собственной персоной!

Видать, отягощенное короной?

Всенепременнейше! С супругой наряду!

С наследниками?

     С этим не в ладу,

К несчастью, августейшее семейство…

Неужто?

Так, о, друг мой заграничный!

Скорблю о том без тени лицедейства.

Нежнейшую мы с Вами дружбу водим!

В который год встречались в прошлый раз?

Выдумывать придется на ходу!

Когда успел позвать сию чету

Сюда я? Чую, на свою беду — Мне лица незнакомы.

          Стал негоден

Я памятью, но помню светлый час

Отчетливо весьма: был бал столичный,

С моей женой Вы танцевали вальс…

Тогда-то я сумел приметить Вас,

Затем мы говорили, говорили…

Должно быть, о столичных новостях?

Ты, граф, в своих запутался сетях!

Гостей не счесть — но, напустивши пыли,

Как мало правды знаешь о гостях!

Клянусь душой: мне не знаком нимало

Мой собеседник! Светский круг — широк;

Тому свидетельство передо мной предстало…

Ах, как ты, граф, взаправду уважаем!

Всех прибывших на скромный наш пирок

С женою мы в лицо едва ли знаем…

О чем бишь я? Бишь мы… То был успех!

О новостях, столичнейших из всех!

С супругом прибыли из дальних мы краев

Под Ваше крылышко!

     Участье ваше лестно!

Нам оттого безмерно интересно

Все то, что происходит здесь.

          Готов

Явить ответы к Вашим я вопросам!

И к нашенским явите, господин!

Действительно! Не поглядите косо,

Но отчего наш государь — один?

…Бездетен, это я в виду имею.

Представить должно — не женат король?

Напротив, при супруге. Связан с нею

Одной бедой примерный семьянин.

Быть матерью не может королева!

Так отчего ж король нейдет налево?!

Наследников прижить на стороне?

А в этом крепче рок его вдвойне:

В родстве его супруга с Папой Римским,

А коль узнает об измене Тот —

К разладу с Ватиканом приведет

Страну король своим поступком низким.

Прощай страна — коль церковь супротив!

И впрямь: прощай. Вот так.

Скажу я вам: чума, холера, тиф —

Ничто в сравненьи с тою пляской зла,

К которой бы измена привела!

Но ведь король уж далеко не молод!

Кто примет трон от чудо-короля?

Давайте то обсудим опосля:

Мы на пиру!..

     Проснулся странный голод

В Вас, сэр барон, до истины простой:

Наследует вельможа холостой,

Который непременно вступит в брак

С прекрасной Вашей дочерью, коль скоро

Сама судьба распорядилась так:

Племянницей приходится она

Народному властителю родною!

Заметить должен здесь не без укора

По адресу Царя — прости Господь! —

Сестрой ему была моя жена.

Но смертный час как пробил над женою,

Так тотчас же — простите слабость! — хоть

Отчаянно мы с дочерью нуждались,

Участья королёва не дождались!

Ведь с похорон не видели в глаза

Мы дядю — августейшего туза!

Племянницу — представьте? — он обрек

На смерть голодную, что крайне неприятно!

С отцом сродни тебе — довольно вероятна

Судьба подобная; подмога вся не впрок

Тому, кто сам — кутила да игрок!

Согласен полностью. Таким полезно, коль

В кармане свищет легкий ветерок.

Как можно — без гроша? Безгрошье — боль!

Водиться с ними — страшная юдоль:

Не тратят — сеют, знай, неаккуратно!

Подашь однажды, вновь — ведь женин брат! Но

Раз отказал — и поняли превратно.

Должно быть, это понял и король…

Вестимо, сударь так. Вот только дочь

Монарху-то единственной кровинкой

Родимою пришлась!

     Сомненья — прочь!

Наследница — она; а в эту ночь

Тот, кто ее второю половинкой

Был избран — станет непременно

Грядущим королем одновременно

С лишением свободы холостой!

И это кто-то — мой прелестный сын!

В честь нашу приручивший клавесин!

…И утомленный светской суетой.

Так выпьем — безоглядно — до конца

И за отца!..

     И, впрочем, за юнца.

Душа святая присоединилась!..

     Какая радость!

То Господня милость!

Глядите: дочка блудная явилась!..

Кларисса-а-а-а!

     Вы изрядно опоздали…

Изрядно гости танцевать устали

Пред Вашим появлением в кругу,

Милорд!

     Сынок, тебя с томленьем ждали!..

С неискренним!

     Поклеп!

     Ой, не могу!

В разгар сего предсвадебного бала

Кого-то нам дослезно не хватало!

Твоя бы это подтвердила мать…

Невесты, надо полагать!

Та прав, наверно, мой племянник милый!

Поверить я едва могу глазам:

Не вижу девы, оглядевши зал!

Все правильно, не мешкай только сам!

Не стой, болван, с такою глупой миной!

Что делать?

     Говори, как я учил!

Где ж дочь моя? Ответствуй, будь так мил!

Горюет по своей любви постылой!..

И под венец теперь стремится мало.

Она к нему и прежде не бежала!

Но отчего ж?

     Коль скоро не любила!

Сердечком к Пассию по правде — не рвалась!

Ваш гнусный план — он есть тому порука!

Для-ради цели парой жизней править!..

Противна ложь ушам моим! Ни звука!

Молчать — меня и черту не заставить!

И это правда; я бессилен тут —

Слова чисты и силой чести льются.

Но все же графу времени впритык!

По адресу ль угрозы раздаются?!

Пусть сей же миг невесту приведут!

…Чтоб обвиненья не смотрелись куцо!

Вино развяжет девице язык:

Достойны ли отцы постыдных козней?

Пусть молвит дева: любит ли? Иль был

Привязан к ней канатами корысти

Отцовской — Пассий?

     Пусть молвит дева то, что ты провыл

О свекре злом ее, отце-авантюристе…

Пусть молвит!

     Час тому — не слишком поздний?

Трусливые — долою предрассудки!

Свершится суд — коль правда грянет вмиг!

Сюда — Клариссу!

     Щелкают минутки…

Однако, сквозняки под вечер — жутки…

Согласен! Гляньте — по тарелкам дрожь…

Долой, родимый, жалобы да шутки!

Вот ты-то Клару к нам и приведешь.

Не ровен час — воткнешь под горло нож

Кому-нибудь. На сердце — буря лиха!

Ступай, дурак!..

     Отец, прости…

          Скорей!

Не все ль одно? Мгновенье — до дверей.

Пусть гибнет миг! Веди невесту!

          Тихо!..

Враг пред тобою! Приглядись!

          Вперед!

Да сплетницу доставь под взор господ!

Клариссу — в зал!

          Ты сделал все, что мог,

Однако, ни черта, пардон, не впрок.

Ступай — не по добру, так поздорову!

Чтоб я себя в руках и впредь держал.

С тобой же мы продолжим разговор!

Мгновений бег погибелен и скор…

Морозный вихрь — нутра круговорот!

Теперь я вижу…

     Не стыдясь господ,

Молитесь сердцем! Близок Ваш черед!..

Иначе — спесь зачтется там — виною…

По плану все, но дьявольский цейтнот!..

Убивец предо мною, предо мною!..

Еще во храме он пугал меня

Гримасами, как пляскою огня!..

Ведь помнишь? Помнишь? Злое наважденье…

Прощай навеки… Я храню смиренье.

Я чашу, верьте, всю испил до дна,

Ни капельки на стенках не оставил!..

Твои гримасы — вот что против правил!

Несчастный граф белее полотна!

Давайте выпьем, скорбно опечалясь,

За то, что их высочество… скончались.

Что это было?

     О, прелестный друг!

То воплотило время в жизнь наш трюк!

Отец погиб?

     Порвалась оболочка.

Последний хрип — и точка.

По милости твоей свершилось зло!

Но радугой исходит настроенье

Злодеево!..

     Оно всегда нейтрально.

А зло, а зло… Мое то ремесло,

И ты об этом ведал изначально!

С отцом, коль хочешь, можешь попрощаться,

Однако — без словесной суеты:

С ним разговора не достоин ты!..

К чему при жизни я успел привыкнуть.

Но тени, тени… объясните вы хоть,

Что может на земле сильней караться,

Чем невезенье черное мое?

Судьба умней: спросил бы у нее.

А я отвечу так: трусиха-лень

Способна омрачить финальный день.

Ленив не я, но ты, шальной подлец!

Отец убит — рукою грешной сына…

На это у меня была причина:

Контрактик помнишь?

     Глупости трясина

Тебя, видать, опутала вконец!

Ведь смерти не желал я никому!

Конечно! Лишь, не надрывая спину,

Всевластвовать — хотелось одному

Тебе.

Теперь — в вонючем я дыму.

В моих руках — уже наполовину!

Еще чуть-чуть — и целиком возьму.

И ты об этом был предупрежден!..

Я с радостью бы нынче вышел вон.

Ах, нет, мой друг! Ведь тут — не богадельня.

Кому спасибо за грехопаденье

Сказать? За то, что я во всем повинен?

Ни дать ни взять — своей гордыне.

А то, что кровью писано — закон!

До цели помогаю я дойти,

Но адово бурлит финал пути!

Финал бурлит, просвет — и тот не виден.

Молиться, что ли?

     В путь. Я не в обиде.

Но ждет еще чреда насущных дел!

Пойдем, пойдем.

     Потерян путь иной!

Куда, коль не с тобой, мучитель мой!..

В конце концов, — еще далек предел…

Есть время вожделенным насладиться,

Пойдем, Мизерос. Ждет тебя девица!..

…С которой быть я счастлив не сумел.

А счастье — в чем?

Не в счастье ль той,

Что для тебя — весь мир затмить достойна?

Безвластен черт,

Коль за чертой

Вдохнешь спокойно.

Девица — свет,

Власть — бренный дым,

Что планы рушит.

Вот мой совет:

Расслабь черты —

Очистив душу.

Прости себя,

Простись с пустым,

Который душит.

Объятый тьмой,

Ты для меня

Недосягаем.

Родимый мой!

Ее гоня —

Мы воскресаем!

Да будет крах

Того, что столь

Противно чуду.

Падет контракт,

Я вновь с тобой

Навечно буду.

Свободу — сердцу, Деве…

Бой — греху и блуду.

Молись, я плакать над тобой,

Воскресшим, буду.

Молись, молись.

Еще пока не поздно.

Пусть ночь мрачна,

Но небо нынче звездно.

Оно, мой грешник, бесконечно грозно

Не на тебя — на спутника глядит.

Освободись, мой изможденный, грешный,

Так расцветают почки звезд черешней,

Бутонов бель — геенну охладит…

Прохладой сладкоцветья наградит

Как всполохом — средь сонма тьмы кромешной.

Освободись, воскресни, мытарь грешный!

И пустота распустится черешней,

И светлоцветьем сам покой безбрежный

Тебя укроет и освободит.

Ах, на кого же граф покинул нас?

Повинен в этом, верно, черный сглаз!

Еще с утра в нем жизнь едва горела…

А нынче пламень и совсем погас!..

Как будто ведьма косо поглядела…

Не среди нас такая ли нашлась?

Какое горе! Тело опустело…

Кто виноват — что пробил смертный час

Для друга дорогого столь досрочно?

Чтобы сие теперь установить,

Мы, господа, уверенными быть

Обязаны в виновности персоны,

Которая, все обойдя препоны,

Какие честь должна бы учинить,

Желала бы развязки скорбной точно.

Такая личность — дырчато-порочна!

Согласен полностью.

     Возненавидев очно

Того, кто звался дядею моим,

Свершил убивец самосуд над ним,

Врастая с жертвою во мрак гниенья прочно.

Как будто змей, созревший для прыжка,

Ударил враг того исподтишка,

На чьей груди пригрелся сам когда-то.

Но, люди, неминуема расплата:

Кто измарал ладони во крови,

Их не очистит, длань умыв, — трави

Рубинный след хоть самым страшным зельем.

А враг-то — и поныне в нашем зале!

С каким постыдным в голосе весельем

Вы это, скверный человек, сказали!..

Родная, мы ж — почти одна семья!..

…Коль спутано былое с настоящим.

Считаю это делом я пропащим!

Высокая компания моя,

Извольте к правде перепрыгнуть тотчас:

По свеженьким следам-то всяко проще

Отыскивать злодея.

          Сыновья

Замешаны — вне всякого сомненья.

Мизерос, в частности: любим он графом не был!

Обида детства — ревности исток.

Возможно ли?

Мне выгоды в том нет!..

Вы к графу ластились! Лежали на груди

Его своею головой во время службы

И пира нынешнего!..

     Правда ли?!

          Мне чуждо

Такое поведенье! Клевета —

Обидна ваша мне, и ею я сыта.

Любила графа я, а что не отвечал

Взаимностью — так это этикет

И мужний долг ему не позволял;

А я сама к бесчестью не склоняла

Свою любовь! И так довольно бед —

Тем паче, коль ревнуя и желала

Я графу смерти, — трудно воплотить

В реальность план: меня опередили!..

Не верю.

Поглядите: мой стилет!..

Глядите, вы… Что сходу осудили

Невинную! Он, словно дева, чист…

Безвинно гений в Вас погиб, артист!..

Покаюсь, что свести планировала счеты,

Но недооценила я кого-то,

Кто был сегодня малость пошустрей.

Нерасторопность вознаграждена.

И оттого не капает вина

С ладоней белых. Но протяжно трель

Греха звенит…

     Со дна души моей,

Созревши там зародышем кошмарным!

Кто ж виноват? Давайте популярным

То способом скорее обнаружим:

Обряд голосованья нынче нужен!

С чего решили все, что граф — убит?

Свое, быть может, просто возраст взял?

С того, что смерть внезапна! И пылал

Еще к тому же молодости уголь

У графа в сердце, киноварно ал!..

И сила в нем цвела январской вьюгой!

Догадывался, черт возьми! Я знал!

Считал, всему виной — мои догадки!..

Твои догадки — всевременно гадки.

Однако же, правдивы — вот те на!

Моя жена — предатель, сатана!

Извольте объясниться!

     Нет нужды:

И без того пред вами мы нагими

Стоим, как будто. Речи не важны.

И все-таки!

     Спросите у жены

Моей!

     Ах, нет, скорей — у герцогини:

Мы с нею общей связаны бедой!

И Вы? Богат у графа был удой

Прельщенных женщин.

     Мне прельщаться нечем!

Иной печалью был мой путь отмечен.

Какою же?

     Супруг извечно пьян!

Все золото — в трубу. А граф — отнюдь!

Корыстью горькой выстелен твой путь;

А цель — богатством пухнущий карман!

Что за душа — до человечьего глуха?

Столь острый слух доводит до греха.

Язык — к разоблаченью неумех

Ведет. Подруга, ты была лиха;

Болтливость — вот главнейший женский грех!

И умысел под руку с нею — грязный.

Убила графа ты — в том я уверен!

И согласится свет с идеей фразы.

С тобой тягаться — только сивый мерин

По части дури смог бы безобразной.

И впрямь, не вижу умысла я в том:

Положим, что виновна Ваша дама —

Но не сулит ни графских ей хором,

Ни золота финалом эта драма.

Я видеть вместе их частенько мог!

Вестимо, зренье не сыграло впрок.

Раз дама жертву страстно не любила —

То в преступленье проку мало было.

Для ревности не отыскать причин.

Корысть!

Логичность — вечный бич мужчин,

Который Вас помиловал, вестимо.

Очередное обвиненье мимо!

Гипотеза растаяла, как флюс.

С чего ж?

     Желая обвинить упрямо

Свою жену, забыли Вы, что дама

Не обрела б от жертвы состоянья,

Женой не графу будучи…

          Смеюсь!

…Но Вам!

     Несправедливо завещанье!..

С тобой убитый не вступал в союз.

А я — вступил! В чем прав, по правде, не был.

Душа моя чиста.

     Благое небо!

Я слушала сырбор доныне немо,

Но мысленно — на стороне защиты.

Вы, женщины…

     Отнюдь не лыком шиты!

В отличье от иных мужей.

          О боль!..

Твои запутал мысли алкоголь!..

Виной — вино тому, что темя — сито,

Рассыпавшее все блага. Изволь

Признаться сам прилюдно, что злодейство —

Есть плод твоих неправедных трудов.

Открыться? Что ж. Готов, жена, готов!..

Скажу, во избежанье фарисейства:

Могу причастен, вправду, быть к сему.

Граф верил мне. Я подарил ему

Пред пиром лишь нательную рубаху,

Что кружевом, отравленным насквозь,

Отделана. Супружьей злобы гвоздь,

Любовь к тебе — суть горький корень краха,

Неверная.

     Упреками дал маху.

Веди, тащи на плаху!

Виновен — я! Убийца — я! Веди…

Не видно что-то кружев на груди

На графовой.

     Прикрыты, верно, ловко.

Но как успела жертва приодеться?

Кто видел, что б одел отраву граф?

Дотошность Ваша — злее всех отрав.

От правосудья никуда не деться!

Так что же? Ткань вредить успела коже

Иль дар не вскрыт? Спросить, быть может, строже?

Простите, Вы, маэстро Вопроситель,

Посмею вздумать, — сами отравитель!

Уж больно пылок суетливый жар!

Один момент! Что это?

     Не держал

В руках своих, в глаза не видел!

     Ловко!..

Ведь это он и есть, проклятый дар!..

Все верно. «Графу…» — некто здесь проворный!

«…В день свадьбы сына… Ваш слуга покорный…»

Здесь дарственная надпись! Упаковка

Цела. И содержание — внутри!..

Барон! К чему Вы спрятали сие?

Теперь хоть со стыда сгори!

О житие злосчастное мое!

Искуснейшее кружево и лен

Изящно выбелен! Даритель сладко пел…

Я был его речами совращен!

И ты украл!

     Тем обреченный — цел!

Ах… то есть — нет. Но Ваше горло — цело!

Не я — ему б не избежать беды:

Палач точить свои орудья дюж!..

И должником нахально кличешь ты

Меня к тому ж, скверноязыкий муж!

Рубаха — роскошь!.. Гневу нет предела!

Как жаль, что Ваша милость не надела

В победный миг ворованный трофей!

Кончайте с дифирамбами, Орфей:

Вас арфою судьбина обделила!

Священник, раздобыли бы кадило

Да усмирили б спорщиков, мой брат!..

Не разобравшись, кто тут виноват,

Я утомился. Суд — содом, разврат!

Вините, господа, кого хотите.

Объята горем бедная вдова;

Я и сама теперь жива едва.

Ступайте, дорогая. Отдохните!

Моя еще здорова голова

Достаточно, чтоб Вашей лжи не верить.

Я изначально супротив была

Престранной свадьбы, что безбожно жгла

Мой разум. Нынче жженья не измерить:

Супруг погиб. По нервам — суховей…

А вы злословьте, на кого хотите,

Вот только не ищите в Бенедикте,

Коль с совестью дружны, — клейма греха.

Все разговоры прочие — труха.

О, голова! Пылает так она,

Что углями внутри начинена

Пылающими, думается. Чую,

Заканчивать с судилищем пора.

В хитросплетеньях графского двора

Тону я, время рассыпая всуе

Между перстами честного суда.

Он здесь — трудней Сизифова труда,

Бессмысленней работы этой втрое,

Коль отыскать виновного героя

Мешает черных чаяний уда,

Которой все до одного поймались

Присутствующие. Корысть и зависть,

И ревность, и измена без стыда…

Но должен я повинного найти!

Грехи свои от сердца отвести

Благодеяньем этим. Коль, к стыду,

Убийцу графа вовсе не найду —

Истлею! Совесть, приговор твой дик…

Кем — стану?!.. Стойте. Кто есть — Бенедикт,

О коем нам графиня говорила?

Его щадить — предупрежденье было!

О, без вины, в пощаде ли нужда?

А коль виновен — истина ль в пощаде?

Вы правы. Ну-ка, Бога ради,

Его мне покажите, господа.

Да, кто таков, толкуйте без утайки!

Помешкайте, руководитель шайки

Испуганных возмездием овец.

Быть может, объяснитесь, наконец?

Кто наделил судебным полномочьем

Вас — да с привычкой к власти наряду?

Скажу, пренебрегая многоточьем

Многозначительным. То, леди, на роду

Написано судьбой у господина

Сего. Не торопитесь спорить Вы картинно!

Таков его удел, святая роль.

Вас посетить изволил сам король!

Пред вами я. И гость, надеюсь, прочий

Не усомнится в силе полномочий

Отныне.

О наш царь и Бог!.. Владыка!..

Мне Ваши комплименты, словно пика,

Впиваются в окровавлённый мозг,

Что вздернут дыбой Вашего паденья!

О, горе мне! Сюда приехал я,

Как будто черт на всех парах принес,

Взглянуть на жениха без промедленья…

Племянницына. Это колея!

Не вырваться! Решили под личиной

Неведомой с женой предстать пред вами,

Чтоб не стеснять беседы вашей чинной.

А оказались — во змеиной яме,

Где грех и блуд — всему первопричиной!

Жених Клариссы — будущий король:

Такую клятву дал сестре любимой

Пред гибелью ее я, чтоб юдоль

Нарочно гарантировать Клариссе

Счастливую. Прошли годины мимо —

С женою за увеличеньем чисел

Незамедлимым наших возрастов

Следим, вскипая безысходно кровью:

Кто на престоле нас сменить готов?

Племянницу супружеской любовью

Сумеет окружить? Ведь старой девой

Не стать бы ей по праву королевой:

У нас в стране цветет патриархат!..

Поближе к сути.

     Буду очень рад.

Каким же счастьем были мы объяты,

Когда узнали: сын такой четы

На трон и на девицу претендует!

Сын женщины редчайшей красоты

И добродетели…

     …исполненного мужа.

Кто знал тогда, что в океан раздует

Свое нутро — земных несчастий лужа!

Затягивая трон в кровавый ил…

Наш свёкор и до свадьбы не дожил,

На празднике почивши предвенчальном

Навечным сном — внезапным и печальным.

С волненьем стану небеса молить я,

Чтоб это лишь прискорбное событье

Ваш омрачило нынешний приезд,

Величества!

Ужели никогда не надоест

Вам, истинно презренный егоза,

Хвалить в глаза и хаять за глаза

Того — кто власть?! Ведь то — повадка крысья!

Иначе — как, от сильного завися,

И лишь на тонком волоске вися,

Все той же силе полностью подвластном?

Судьба слуги любого в этом вся.

Властителя в покое безучастном

Оставит ли предательство одно?

Едва ль. В чем заключается оно?

Барону, я гляжу, не все равно,

С кем дочери венчаться суждено.

Однако — не об этом нынче речь.

Подобно Вам, желая уберечь

Клариссу от того из сыновей,

Кто — старший отпрыск графовых кровей,

Но рос, отцовской лаской не согретым,

Бедняга-граф меньшому предпочел

Отдать невесту, славу и престол

С надеждой вкупе на мою корону,

Однако ж — вопреки моим декретам!..

Мизерос не у дел не по закону!

Как точит камень хитрая вода —

Так брешь проесть способна без труда

В законе — не страшась его величья —

Горячая, как жизнь, слеза девичья!..

Отцовское умыла сердце жалость:

О, как оно из состраданья сжалось!..

Клариссе за Мизероса желалось —

Как мне на гильотину!

     Женихом

И Пассий вряд ли был для ней желанным.

Инкогнито я несся к вам верхом.

Узрел ли тех на ужине я званом,

В чью честь сам пир по сути созван был?

Не тронул жениха любовный пыл,

Невеста же и вовсе не явилась,

От люда пряча полный скорби взгляд.

Быть может, с ней несчастье приключилось?

Бесспорно. Восемнадцать лет назад,

Когда пребезрассудно в свет явилась,

Чтобы вкусить обманов и утрат.

Она любила Пассия!

     Контракт

Меж графом и бароном — подтвержденье

Тому.

О нем наслышан.

     От кого?

Трусливо это злое шутовство,

Что выдало шута без снисхожденья.

Себя Вы сами выдали с запасом.

Чем?

   Бледностью внезапною своей!

Но не тряситесь: под изящным глазом

Порядком натерпевшихся гостей

Уверю Вас: для казни нет предлога.

Гуляйте на свободе ради Бога,

Чтоб совесть Вас терзала посильней.

Ломать судьбу дочурке до конца —

Для-ради выгоды — призвание отца.

Быть может, так. Но бедность не порок.

Лишь титулом располагать я мог

Да Вашей клятвой, что дана сестрице

Была на смертном сестрином одре.

Располагать? Смогли расположиться

Вы при дворе на золотой горе!

А соучастник — с горя, на ковре

Ему теперь, наверно, сладко спится!

Гор золотых барону не видать:

Чтоб графским состояньем обладать,

Необходимо свадебку сыграть,

Которую благословлять не стану.

Душевную лечить Клариссе рану

Я помогу, коль скоро не боюсь

Найти ей мужа на ее же вкус.

С Мизеросом же после расплачусь:

Вознагражу его за те мытарства

Сердечные, что разум пеленой

Сокрыли с томной ревностью обиды.

Имей в виду: еще имею виды

Я, несмотря на все твое ухарство,

На то, что в сердце возбуждало зной

Не только лишь моем: богатство графа,

Желанное и для вельможных рож,

И для того, кого, барон, зовешь

Его величеством!

     Любезный сударь, друг,

Мой родственник, мой августейший братец!

Во мгле разворошенных неурядиц

Не упустить бы, милый, нам из рук

Убийцу, что доныне не был найден;

Тем более — разоблачен!

          Теперь

Что предложить изволите вниманью?

О, то не человек: гадюка, зверь…

Таких — на плаху, да осыпав бранью!

Слова мои примите, не кляня

Порыва — я под страшным впечатленьем.

В руках держаться — требует усилий!

Успокоенья мне! О, мне успокоенья!..

К сути.

     Вы меня

Представить Бенедикта Вам просили —

Я повинуюсь.

Я, мой сударь, тот,

О ком барон свой монолог ведет.

Тот, на кого пред смертью указуя,

Провозгласила жертва в темень злую…

«Врага узрел я! Вот он предо мною!..»)

Вот так и было в точности, милорд.

Милорд, а понятые — первый сорт!

Копаться в правде — всякий больно горд.

Признаться, удивления не скрою:

Графиня щедро окружила Вас

Защитой, со спокойствием на лике.

И все же — очевиднейшей улики

Ей скрыть не удалось от наших глаз.

Вы ведаете ли, что говорите?

В водовороте дьявольских событий

Обезоружьте жертву поскорей!

Не мешкай! В бой, мой славный обвинитель!

Мороз!..

     Кто — ты?..

     Из ножен

Меч кривосудья! Рыцарь — упрочи

Свое влиянье! Чтобы уничтожен

Был тот, кто благородством жжет! И мучит

Душонку угрызеньями твою!

Долой Христа!

     Спросить, быть может, строже?

Кто есть ты? Дай ответ, не промолчи —

Не то клинок тебя, болтун, научит

Монарха чтить!

     Ты явно безнадежен.

С кем говорит король?

          Им ли постичь,

Когда от света тьму не отделают?

И в этом не пороки им мешают,

Но слепота, безверье — худший бич

Любой бессловной, слабосильной пешки.

Таким я — лишь сквознячный холод; ад —

Рассказ, пустой, как их же мертвый взгляд.

Помрут — толпою в пустоту летят:

Она страшней любой моей насмешки.

О, мой король. Им ли узреть меня?

Упасть в загробные объятья ада,

Коль отвергают бытие его огня?

Бытье той веры, что дари́т отраду

Существования за гробовой доской,

Существовать! — блаженствуя иль мучась…

Но веру их пожрала пустота.

Они отгородились от Христа,

Они недосягаемы для ада…

Не это ли — постыднейшая участь?!

Но — в сторону смятенье. Не хандри!

Живее к казни ты приговори

Виновника. Я до расправы жаден!..

О, искуситель! О, будь он неладен!..

Улики против Вас!

     Убийца найден!

Иного нужно ль ждать от грешных гадин,

Которым радость, где беда и блуд.

Суди, король! Король, по сути, — суд.

А суд любой сочится желчью ссадин

Порока, совесть скрывших с головой!

Чего ты ждешь? Виновника — долой!

Ваш пьяный разум застлан адской мглой,

Но не страшусь расправы нечестивой.

Лишь знайте: коль невинен я, глумливой

Толпе Бог явит этому знаменье.

Заколосится небо хлебной нивой —

И не колосьями, но звоном — светлым пеньем

Христовых ангелов!..

     Взгляните, что за диво!

Все вправду сказано!..

О, сказано красиво.

Святой!..

     От вас не милости ищу,

Не жалкой снисходительной пощады;

Я не бегу от дыбы и огня.

Но боль души в молитву обращу,

А прочее страданье вам прощу…

Вы обратите ввысь слепые взгляды!

Прозрейте! Свет извергнет водопады,

И выскажется Вера за меня.

Душещипательней звучанья слов прощальных

Не сыщешь ничего.

     За исключеньем

Пиров, как оказалось, обручальных.

Мой друг! Мы не обидим Вас забвеньем,

Хоть Вашим злободневным преступленьем

Застуканы врасплох.

     Итог неплох:

Тебя спасет, святоша, только Бог

Иль чудо, что сюда заходит редко.

Прощай, вконец наскучившая клетка!

Тебя покинуть я безмерно рад!..

Довольно светских козней и утрат!

Слезам довольно жечь мне очи едко!

Все знаю! Жениха несчастный брат

Поведал: граф убит! Но от руки

Не вами обвиненного!

     Кларисса!..

Здесь всякий — шут иль славная актриса,

Здесь вся игра — чумные поддавки!..

Откуда знал Мизерос, Бога ради?..

Он не был здесь в миг смерти графа, к счастью:

Заране вышел за тобою!

          Дядя…

Вы как дитя — при всей монаршей власти!..

О смерти ведал он уверенно, как Вы

Знать можете о завтрашнем восходе

Иль цвете распустившейся травы.

Я вам скажу, скажу при всем народе:

Яд был силен, чрез пять часов — конец.

По плану первенца — погиб отец!..

Я изумлен: впервой за столько лет

Здесь чудо объявило свой привет!..

Влюбленный где ж отцеубийца наш?

Покинут мной, он брал на абордаж

Фортецию!

     Спаслось, похоже, диво.

Похоже, слово девы справедливо!

Не Ангела ль прислали во спасенье

Души свободной?

     Небу то по силам.

Кларисса, говори без промедленья:

Каков был план, что стынет кровь по жилам

От цели окончательной?

     Поведай!

Узнала нынче судьбоносной. Хилым

Казался мне вошедший в погреб тот,

Где я в слезах ждала: вот-вот придет

Отец и поведет к венцу с немилым.

И он — вошел…

Мизерос?

     Смертно бел,

Как будто он со мною мой удел

Оплакал. Мрак его глаза проел,

И черт ретиво взмахивал кадилом,

Казалось, в каждом из шальных очей.

Он выглядел, как древний чародей,

Примчавшийся на черте чернокрылом…

Узнать нетрудно.

Бедный сын…

     Затем?..

Что было после с мытарем несчастным?

Он бросился ко мне, морозно-нем,

Ведомый странным вихрем, непричастным

К земной материи. Как будто овладеть

Сам дьявол повелел мной против воли

Моей — ему.

     Ах, дальше!..

          Сколько боли

Цвело в лице бутонами разврата…

Пожаром лихорадочная медь

Сквозь бледность полусмерти проступала.

Но вдруг безумья вздернулось забрало!

Стегнула по слепому взору плеть:

Проснувшегося разума расплата!

И демон, как из праведного дома,

Из тела выскочил, что было им ведомо.

О, дома у ведомого — не все!

Под крышей съехавшей — как в житнице Содома…

А, впрочем — речь теперь не о красе

Чертогов черта! Был покинут мной

Мизерос за мгновение до цели,

Коль скоро славен скромностью нрав мой —

От сотворенья мира и доселе

Мне не вредила эта добродетель.

И впрямь — в делах любви любой свидетель

Мешает неге, как нарыв на теле.

Вот оттого-то мы и не глядели,

Исчезнувши в момент. Выходит — зря!..

Покинут дом; через глазные щели

Зрит в корень зла невинная заря.

Узревшая, незрелая — яви

Нам суть, замешанную на крови!..

И на любви несчастья к непричастной.

Дочь, сказывай, что сделал графский сын

Засим? Тебя не обесчестил ли?

          Причин

О том и заикнуться не явил.

Лишь напугал.

     Гримасою напрасной.

Лишаясь сил, Мизерос говорил

Мне после речью, жуткой и бессвязной,

О сладострастном помысле и зле

Отцеубийства лютого. При этом

Признание подкреплено советом

На горло всякой наступить хуле,

Беспочвенно порочить Бенедикта

Нацеленной. Хоть стал последним он

Для графа собеседником до бала

И ссоры их из вас свидетель каждый —

Остерегайтесь ложного вердикта!

Поскольку вероломно подменен

Святой воды хрусталь. И зельем стало

Питье святое… Истомленный жаждой

Духовной, выпил граф смурных наук

Нектар, что подан был ему судьбой

Насмешливо из самых чистых рук…

Из честных рук единственного друга —

Роскошный трюк.

А нынче этот друг

В силках, в капкане замкнутого круга,

Куда был загнан жадною толпой!

А граф убит сыновней ворожбой.

Как мысли льются ладно да упруго

Под теменем, незнающем потуга

Свободной чести и вельможной лести

Подвластным! Странное известье,

Которое представило подруга,

Повергло в шок монарха!..

Сердце! Жарко, жарко!..

У, ад… У, обвинительство!.. Горю!..

У… Так ли подобает выть царю?

Изыди, ты, проклятие!..

     Мой дядя!..

Сей стон об аде,

Том, что предо мной

Раскинулся во всей тлетворной мощи!..

Безумец!..

Я молю, скажите проще!

Душа августа к простоте глуха.

Безвинен, люди! Клевета — труха!..

Свершил злодейство человек иной —

Несчастный первенец!

     Он дал мне подтвержденье

К словам своим ужасным. Пузырек

Для яда, в грешный час опорожненный.

Сосудец пуст. Лишь капля в этой яме.

Мы говорили пред молебном в храме

С кузеном. Только вышел он, я смог

Испачкать зельем тот стакан червленый,

Что моего же ради очищенья

Кузен святой водой наполнил, дал

Мне выпить, но бокал на землю пал,

Ладони обжигая. Нет прощенья!

Приход отца предчувствуя, влеком

Внутри горящим буйственным огнем,

Я план отмщенья скоро воплотил!

Отравою напиток подменил

И водрузил сосуд на видном месте,

О чем поведал не своей невесте!

Прощай, осел! Прощай шальной дурак.

Гляжу, нашел ты путь — порвать контракт!

Разрушив все признанием своим,

Ступай, осел, к другим ослам святым.

О, как я зол! О, буря, адский дым!..

Покаялся-таки…

Как путы зла туги

Замысленного. Только много туже

Тужить о сотворенном.

     Милый друже!

Невмоготу душнее те грехи,

Что изначально разум негой кружат,

А после — хвать в оковы смертных пут!

Кокетство флирта порождает блуд.

О чем Вы, муж?

     Не сыщешь крепче душ,

Чем у Мизероса. Сознаться я не дюж.

Виновного привесть — нужда поспела!

Пошлите за Мизеросом туда,

Где змей укрылся, чтобы между делом

В бега он не подался.

     Без труда!

Не бабий это труд! Я сам пойду!

Иль я?

     Да Вы, супруг, в бреду!..

Что ж сам не явится, коль сдался с потрохами?

Что ж сам нам речи пламенной своей

Не предъявил, сей скорбный долг на плечи

Невинной девы скинув?

          Коль узрели сами

Признанье августейшими глазами,

Так ясно ведь: поверили б скорей

Вы в те душещипательные речи

В условиях подобной личной встречи

С преступником покаявшимся!

          Хил

Мизерос был. Но вовсе истощил

Его горячий пыл свободы груди,

Не сдавленной грехом!

          О люди, люди…

Несите ж на руках: я поглядеть

Желаю напоследок на него.

     Успеть

Бы взять живым, коль дело столь темно.

Боясь суда — с житьем не свел бы счеты!

Иль сам откинется — по сути, все одно.

Одно иль дно?

     И это равнозначно.

Но значимо — кто там!

          Убийца?

          То-то!

Одумался — и сам с повинной!

          Но

Бежит-то резво!

Пассий?

          Неудачно

В подвал зашел я залечить вином

Печаль женитьбы неизбежной! Там

По погребам — бедлам, все кверху дном!

Война такой едва б явила вид!

Вам голову на отсеченье дам:

С недвижным взором, со стальным клинком,

Вонзенным в грудь, вцепившись в рукоять

Смертельным хватом; там, на камне хладных плит,

Любимый мною человек лежит.

Лежит один. Лежит, совсем не дышит…

Мизерос ли?

     Мой брат — ни дать, ни взять!..

Несчастный брат, не ведавший похвал!

Он ласкового слова не слыхал

Из уст моих — теперь уж не услышит

И впредь, хоть вырви их из горла вон!

Ногтями!.. Не затихнет горький звон

Краев, где брат — теперь!.. Там нас не слышат…

С собой покончил, как и ожидалось.

Отмучился.

…Как трус! Какая жалость,

Что предан не был он суду!

     Зато

В аду сгорит наверняка.

     Сквозь решето

Утек от правосудья!

     Слушать больно!

Мой брат! Отец… Довольно!..

     Сердце сжалось!..

Пусть небо говорит!..

Его Величество — упало!..

          Отойдите!

Дорогу королеве к мужу! Ну же!

На ложе — короля несите!

     Боже!

     Поди измерь

Несчастья вес!

     О страсти — сущий стресс.

Судья исчах, ведь от суда исчез

Возмездия достойный…

          Люди, люди…

Исток всех бед-то — в смуте.

Корень сути —

Ваш дельный неподдельный интерес

К короне; костью в горле служит касте

Дворянской — скипетр. Технический прогресс

Бессилен, люди: трон под вами весь

Трещит, трещит и рушится на части.

О, люди! Там, где речь идет о власти,

Всегда гремят нешуточные страсти!..

Твоей свободе подошел конец,

Как минимум, в чистейшем из сердец.

Чертоги пали. Мука, уходи

Другие горе-головы морочить!..

В иной хрипеть груди, в иных домах

Рождать болезный чад гниеньем боли!..

Достаточную высказали почесть

Тебе меж этих стен.

     Уйди впотьмах!..

Рассейся в дым. Сокройся в волнах моря слезной

соли.

Измученный тобой — совсем на воле,

И небо, небо — слезы льет над ним.

Да будет так.

Конец темнице — телу, коли

Душа вольна в небесном поле.

Освобожден. Но прежде — осужден

Судом иным на исповедь был он;

Судила та, что судей всех страшней

И неподкупней — совесть имя ей.

Недремлющая совесть — имя ей…

Глаз не сомкнет за столько страшных лет!..

Ты победила;

Вижу — присудила

Мне обнажить пред вами свой секрет.

Мой сын! Мой Пассий!

     Матушка?

          Один

Чем, мальчик мой, в столь поздний час ты занят?

Ответ правдивый Вас изрядно ранит.

А лгать — нет сил…

     Мой слух не хочет лжи

Убежищем явиться! Расскажи

Мне все как есть. То — лишь слова. Как станет

Терзать меня их звук?

     Слова — ножи?

Нет… злей они. Пример неверно взят!

Два острия в ноже? О нет! Но в слове —

Один клинок — для жертвы наготове,

Другим концом, чужой желая крови,

Самих себя обидчики разят.

Ты прав. Слова дурные свойством этим

Отмечены.

     Ударим — не заметим.

Клинок в крови? Из сердца хлещет кровь

Из твоего. А вывод: не злословь!..

Так мал, так светел разумом… К чему же

Прелюдья?

     К неприлюдной только боли

Души.

    Хотела б видеть речь я эту в роли

Последнего аккорда песни горя.

          Мужа

Вы потеряли; я — отца родного!..

И брата, хоть теперь мне это слово

Врезается в нутро напоминаньем

О черноте, неистово глубинной.

Другую должно грудь считать собраньем

Сей тьмы подсудной!

          В муках я повинный

Мизероса! Лишь я — иной никто!

Мои слова, исполненные злобы

Насмешливой, доведшие до гроба

Несчастного — сквозь частокол густой

Ощерившейся ревности. На то

Ли были мы — сыны одной утробы?

На то ль — Господний замысел простой?

Но нет — я сам погибели причина:

О, зуботычины мои, моя личина!

Мой брат, мой брат… К чему твоя кончина,

Запятнанная язвой преступленья

Тягчайшего?

     Ты что-то говорил?

Я не расслышала.

     О, крыл

Бы пару — музыке моей!..

Чтоб обрести она смогла уменье

К тем возлетать, кто горькой смертью взят.

Предстала б тотчас пред судом теней,

Которых нам с земли — не видно…

Теней, унесшихся в простор иных полей.

Ты вновь писал?

     Не вновь, но в первый раз.

Все прежнее назвать и шумом стыдно.

Не музыка и это, впрочем: час

Для реквиема пробил.

     По отцу?

И по тому, кого считал я братом.

Ты с ним в родстве остался и поныне.

Такая связь — награда подлецу!

Брат — не подлец: зверь загнанный! К кончине

Его причастный, пусть невольно, я — чумной.

Пятнать Мизероса родством со мной

Стыжусь.

     Напрасно брата обвинять

Не торопись: он чист и перед нами,

И пред отцом, и перед Богом.

          Мать!

Я обвинитель — для себя лишь.

          В гаме

Сумбурных слов мне слышалось одно:

«Подлец».

     Меня им небо звать должно.

Не брата так нарек ты?

     Как бы смел —

Обиженного мною многократно?

Ты добр.

     Дела обратное твердят.

Коришь себя!

     За зло своих же дел.

А стрел греха не повернешь обратно!..

То — истина.

     Ее познал мой брат

На шкуре собственной, что много поредела

От града злых моих… предательских нападок!..

Горою гор мое дурное дело

С твоим сравнившись, рядом встало.

          Гадок

Себе я, мама…

     Коли так, то я

Противна раю, аду — посмеянье!

Я пил сегодня: нет житья.

Я пьян. Жених — натура обезьянья.

Кларисса, ты…

     Словами сор я сею!..

Мизерос полюбил душою всею

Мою невесту!.. Я ж — сам не пойму! —

К ней холоден в противовес ему,

Ведь Фатум — инквизитор. Отчего

Мизеросу б не подарить венчанье?

Он старше, он влюблен — вперед всего.

Тому и быть.

     Теперь?

     Теперь скажу

Я все тебе. Но, милый, как пажу,

Велю!.. молю: храни, храни молчанье!

Рассказ? О чем?

     Тебе опишет мать,

Скрепивши сердце, черное насквозь,

Свою беду, что не гуляет врозь

С твоею холодностью к деве. Не бывать

Постыдной свадьбе, милый мальчик мой,

Твоей — с твоею сводною сестрой!

Что слышу я! Вы не больны?

          Больна!

Мой голод умственный сглушила белена!

Срамная весть! Дожить бы до утра!

Барон — отец мне?

     Дочь его — сестра.

Барон — отец!..

     Не тот, который звался

Родителем — всю жизнь твою!

          Ветра!

Ужель и ваш ход прежним не остался!

Ужель и вы пошли внезапно вспять

С теченьем крови в этих жилах! Мать!..

Мой сын!

     О, Ваш ли?

          Пассий!

Знал ли граф?

     Твое происхожденье было тайной

Для моего супруга. Моментально

Меня бы жизни он лишил, и прав

Ведь был бы! Трусость, малодушье

Сподвигли на обман!.. Король, король…

Его раскрыл, как темную шкатулку

С замком нехитрым.

     Муками удушье

Мне горло давит!..

     Разгадав пароль

Бесчестья обоюдного, прогулку

С вдовцом своей сестры король затеял

И выяснил там все наверняка.

Он замка, отгадав секрет замка

Лишил того, кто к замку страсть лелеял.

И нищ Барон с тех пор, как вор иль плут,

Которого объятьями не ждут.

Но слушай, мальчик, дальше — все поймешь!

С понятьем — глубже в разум входит нож.

Не вырезать иначе суть идеи.

Я весь вниманье.

     Граф устроил пир

По случаю какому-то. Барон

Там с дочкой был. Там был он мной пленен.

Суть я постиг! С деталей — холодею…

  Чрез нужный срок — не много и не мало,

Твое рожденье ознаменовало

Мой быт сияньем радостным!

          Владею

Достаточным воображеньем.

     Чин,

Высокий сан, испуг — толпой причин

Задушена была — на мой позор! —

Пред графом правда. Да наперекор

Суровой совести!..

     «О стыд, судьбу не рушь!..»

Дитя второго не простил бы муж

Мне чопорный, прижитого не в браке!..

Поверить не могу! Мизерос ту ж

Юдоль избрал, не виноватый в том!..

Явленный в мир бесславным шутовством

Судьбы презренной!.. Видно там, где раки

Привыкли зимовать, — был прежний дом

У нас до появления на свет.

Но коль барон впервые с Вами встречу

Перед моим рождением имел…

          Отвечу,

Вопрос предугадав.

          Где корень бед?

Король — отец Мизероса — ответ.

Отсюда и ревнивый пыл, барона

Кромешной наказавший нищетой:

Король поддержкой окружал до той

Поры сего бездумного кутилу;

Открылась тайна — всё, пора урона,

Как состоянье жёнушки спустил он

Покойной — и отцовское в трубу.

«Ваше Величество!» — не тут-то было;

О том в письме пускал слезу барон.

Откликнулись?

     Едва ль достоин он.

Король — мудрец: ему, видать, видней.

Влюбился в деву — распрощался с ней,

С ребёнком в ручках под венец послав.

Невеста — я. Жених — немилый граф.

Вина тому зовется Римским Папой,

С бездетной королевой тихой сапой

Он вместе козни строил. Втихаря,

Наверное, и припугнул царя

Развалом католической державы,

Что за изменой двинется вослед.

У королей податливые нравы:

Мизероса произвела на свет —

Положено начало горьких бед.

А мне ведь было — лишь шестнадцать лет,

Граф — старше втрое! Зная изначально

О том, кого в подоле я несла,

Сжить со свету страшился. Но числа

Упрёков и насмешек — не измерил

Бы звездочёт дотошный.

          Как печально!

А я сперва своим глазам не верил,

Когда глядел на ненависть отцову

К Мизеросу. Лазурь бы не простила

Небесная — но, к слову,

Сказать хочу: мне эта мерзость льстила,

Любовью графа в адрес мой стократ

Умноженная. Эгоизм — ты сила!..

Но сила разрушения и зла.

Тропа, что в горе издревле вела,

Отнюдь не под защиту райских врат.

Нет, пасынка любить умел ли граф?

Ни на мгновенье. Хоть и больше прав,

Чем у тебя, у старшего имелось,

Найдя в себе недюжинную смелость,

Граф ими пренебрег. И видит Бог —

Себе во вред, ведь сына королёва он признал

Своим исчадьем по монаршей воле,

Но королю наследников не дал

Других Господь после Бастарда боле,

Да дочери сестрицыной, кого

Он обещался сделать королевой

В грядущем непременно. Оттого

Некто, любимый столь завидной девой,

С ней обвенчавшись, прямо в короли

Бы сразу вышел. Трон своей земли

Желая сыну, только не имея

К тому возможности (не ведала жена

Августа об измене, граф признал

К тому ж своим сынка его) — считал

Король один возможный путь идеей

Неглупой, чтоб Мизероса со дна

Поднять в тузы — а помогли бы узы

Гименевы меж Кларою и ним,

Сыночком неприкаянным моим.

Решили с королем мы так, обузы

Тем самым графу не чиня нисколько.

Но графу оскорбительная ролька

В наследники царя вести того,

Кто пасынком являлся нелюбимым,

Не по душе пришлась. Сокрыто дымом

Его протеста, плана торжество

Померкло и утратило свой трепет.

«Мой сын наследует! Принц будет Пассий!» — лепит

Ошибку за ошибкою милорд…

Мой дорогой, супруг был слишком горд,

Чтобы твое рождение омрачать

По поводу отцовства размышленьем.

Ошибка за ошибкою. Прошеньем

Вас не женить — как жгла я графский слух!..

Но муж к тому, что говорила мать

Его сынов двусмысленно — был глух.

Я обходными тропами вела

К согласью (графа) с планом государя,

В душе супруга безуспешно шаря:

Был тщетен поиск отчего тепла.

И состраданья к младости твоей,

Сочувствия к мизеросовой доле.

О, граф и к слову сотни королей,

К мольбам графинь, меня стократ милей,

Глух был бы, не меняя гневной воли:

Тебя женить, желанья супротив,

А пасынка швырнуть на острый риф

Бесславной обделенности.

          Взбодрив

Мой ум своим безрадостным рассказом,

Вы, мама, сыну объяснили разом

Отцеубийства братнего мотив.

О, слушай дале эту злую повесть.

Граф жертвой пал, но дышит вольно совесть

Приёмыша.

     Причина — покаянье?

Да. Исповедаюсь — конец наступит тайне.

Наступит ей — на горло. И взметнет

Из уст ее искривленных — признанье

Предсмертное. Убийца графа — тот,

Чьи губы — мёд.

А сердце, верно, лёд.

Растоплен жаром совестных лучин,

От муки крови он неотличим.

Но слушай, слушай, исповедник, чьим

Был умыслом твой отчим уничтожен.

Бедняк однажды стал неосторожен

В желаниях, до власти жадный. Что ж:

Был до того на нищий хлев похож

Его домишко. Опосля — разрушен

Порывом урагана сердной спеси

Хозяина.

Себя мы сами душим,

Чрезмерно разгулявшись в интересе.

Что скажешь — в точку. В дочку — так точней.

Барона дочь была к короне нитью.

Воспользоваться тем, с его-то прытью,

Мой муж не преминул. Как лучший клей,

Его богатств злокозненные горы

Барона захватили за живое,

И, радостно от предвкушенья воя

(Один — казны, другой — законных благ

Сыновней коронации), укоры

Стыда отвергнув, — скоро эти двое

Спланировали выгоднейший брак:

Отец невесты станет богачом,

Ты — королем, Мизерос — не причем.

(Ни с чем зловредный пасынок, точнее:

Не при невесте, хоть венчаться с нею

Был должен он по воле королёвой,

Которая — и правда, и закон).

Но граф, проклятый, портил всю погоду,

На чистом небе учинив невзгоду

Строптивости, тлетворной и суровой.

Находчивость — гордился ею он,

И был готов всегда в глаза народу

Хвалиться.

     Был находчив и осёл:

Ушел я с бала; на дворе — толпа.

Скотина, что возьмешь с неё, тупа;

Бедняга смерть нелепую нашел —

Съел травки под окном — и был таков.

В Раю для отравлённых ишаков

Теперь. Отравлен. Ведь злодей — трава!

Ты прав, мне сердце ранили слова

Твои. Несчастный ослик.

Только после,

Поплакать будет надобно над ним,

Убитым небрежением людским…

Под окнами?

     Да, праздничного зала.

Вон там, под ними прямо.

          Значит стала,

Десница та ж убийцей ослика, что…

          Впрочем,

Мы разговор теперь с тобою кончим

Прискорбный наш. Сынок, тебе не впрок

Женитьба с нелюбимою. Мы жил

Теперь и рвать не станем понапрасну.

Пускай венчается Мизерос — ясно

Сие, как святость.

     Эдак было б, коль дожил

Бы вами осчастливленный — постфактум.

Что говоришь ты?

     То, что сделать Фатум

Изволил вероломно, освещаю.

Ты смысл таишь, догадки — сплошь ужасны

Мои.

     Как и дела.

          Ты слушал, знаю!

Да. Но не Вашу исповедь. Король

Ваш общий с ним секрет раскрыл прилюдно.

Король? Как знал он?

     Льется пота соль

Льдяного. Зябко!..

     Угадать нетрудно!..

Родился сын. Отцу ль то скроет дым?

Ах, никогда — пусть сын взращен другим.

Речь не о сыне! Разоблачена!

От короля не скрылась вновь вина

Моя. Сперва — измена, а теперь…

О, как черна душа, поди измерь.

Что говорил король?

     О, замер дух!

О том стыжусь я многословить вслух,

Чтоб не порочить Вашу честь повторно.

Как от ответа ускользнул проворно!

Все знает! О, король… Удел чумной

Где мне любовь — там обвинитель мой!

Король вину мою главой врага

Поверженного — всем на обозренье

Представил. Горе!

     Мать, свое решенье

Убийцы имя мне открыть переменили

Вы, очевидно.

          Светлые стога

Накрыла туча трусости. И сшили

Им саван руки дьявола!

          По силе

Тогда сей саван Богу разорвать.

Его пустите в душу, тётя, или

И сами захлебнетесь темнотой.

Сын знает тоже. Специально смог

Любезный вид принять, чтоб суетой

Моей безмерной муки насладиться.

Заранье зная песенки итог —

Охотней слышать голос певчей птицы.

Ну, что ж, откроюсь им на посмеянье.

Убийца — я. Таков конец сказанья.

Ах, нет же, нет!..

     Не верю.

          Ложь — признанье!

Нет, мама, я не верю!

          Я сама

Не верить бы желала.

               Это тьма

Ваш ум застлала. Ведь кузен признался

Клариссе!

     Грех Мизерос совершил!

И доказательства тому явил.

          Нет сил

Для споров.

Споры бесполезны!

Глядите, у меня флакон остался,

В котором яд был заключен.

          Болезный

По части разума, схватил, гляжу, его

Мизерос, мной не видим, наудачу.

Он — Ваш? Сосуд для яда?

          Яд? Чего

Не выдумает только ум больной.

Отрава? Здесь? Не смейтесь надо мной.

Душисто было масло, не иначе,

В моем флаконе.

     Вы ошиблись.

               Нет.

Внимательнее: здесь заметный след

Имеем: сколот угол. Уронила

Я наземь пузырек. Давно то было.

И впрямь.

     Тут капля. Коли это яд, —

То сладок у отравы аромат.

Дар короля! Не яд, но благовонье,

Хоть этим и не сгладишь беззаконье.

Положим. Где тогда конец раздумьям?

К чему самоубийство и признанье

Мизероса, который на закланье

Шел сам и жертвой пал, оклеветавши

Себя?

     Как пахнет!

          Как смердит безумьем

Сыновним от дрянной вещицы!

               Ваши

Умы светлы. Как сытому познать

Печаль голодного! Безумен! Злые тени

Его одолевали. Даже знать…

Ах, что я! Даже челядь замечала

Кошмар его действительных видений.

Внезапно взор и ум пленявших тало

Меня то мучить: и его настрой

Подавленный, и толки с пустотой,

Прижизненной рожденные кончиной!..

Сам видел: вспыхнул взор его лучиной.

Лучиной вспыхнув, и кузен сгорел,

Сражен тоской, как язвенным недугом…

     Как с другом

Мой сын с кромешным мраком говорил.

Мой долг — спасти был. Только дрожи ил

Трусливой ноги путал мне. О Боже!

Шептал мне черт: «Оно само пройдет!»

В то время как пройти решился вброд

Сын море бед — и сгинул посредине.

Смотрите, юные, смотрите строже,

На ту убийцу, что скорбит о сыне,

Когда свой грех корить — ее удел!

Но, отравивши мужа, не рыдаю:

К себе за сына ненависть питаю.

Бездействие — бесовщины предел.

О грудь моя — о, трусости ты ложе!

Вы, руки, подлецы!

          Мороз по коже!

Хочу обнять Вас.

          Отойди, не тронь!

Сожжет тебя греховности огонь!

Встал на дыбы самобиенья конь.

Оставь и вправду.

     Мне ль взлететь со дна?

Бесчинство — сыто. Совесть — голодна.

Грехи глодают, голые пред нами

Ей душу, боль даря на память даме.

Но как помочь?

          Мизерос так же в точь

Терзаем был, коль высекла признанье

В несотворенном — помысла искра

Из кремня сердца.

          Бедный на закланье

Пошел!

          Я знаю, смерть была скора

И ласкова к нему.

Я смерть дала

Супругу на пиру в бутылке винной.

Старинной, знавшей славные пиры,

И славных пировавших. Добела

Ее тупое горло побледнело,

Когда в него я смертный сок лила.

Лиловым стало, правила игры

Понявши странной. Страшным было дело.

Чуть граф отпил — бутылка полетела

Из рук моих в отверстый зев окна.

Плюясь остатком грешного вина —

Слюной змеиной. И поныне, верно

Лежит в траве, куда неслась несмело.

Да, там она отчетливо видна.

Долг выполнив служанкою примерно,

Блестит довольно — дьявол справедлив! —

Нектаром никого не одарив,

За исключеньем беса.

          Дьявол — крут.

Он суд вершит, ослы подспудно мрут.

Несчастное созданье. Только кнут

Привил бы воспитанье! Смертных пут

Избег бы — ищешь пряник ты средь трав,

Находишь многотравие отрав.

Находчивость! Вновь этот корень зла.

Сбит на корню, коль смерть подстерегла.

Беседу с кем ведет? Быть может, граф

Явился к ней, пришел прозрачной тенью

Прижизненного тела?

          Если прав

Ты, мой кузен, то к ней явилась совесть.

Коль нет, то — кто ж?

     Коль нет — печальна повесть.

Друг, отчего?

     Отрезан путь к спасенью,

Лишь волю дай подобному виденью.

Мать, мама! Мама! Слышишь ли меня?

Что, слышишь?

     Ты мне голос подменяешь

Своим — сыновний!

     Я?

          Ты, в смрад огня

Одетый черного. Мой ум — сомнений залежь.

Кто ты?

     На графа, значит, не похож.

Она сама не знает. Мама, мать!

Ответить ли?

     К чему с огнем играть

Ему? Тем паче — с нашенским…

Не видит. Для меня твой сын негож.

От чего ж?

     Твоя душонка — битый грош,

Его душа твоей — стократ дороже.

Твоя земля, моя — одно и то же.

Единственное, в чём уступит ад

С его кругами — злым земным округам —

Так это в том, что нет у нас зарплат!

Тут — грезит всяк о кошельке упругом;

Там — всяк бедняк, скупить бессильный душ.

Твою схватил я! Те — ан нет, не дюж!

Но есть ли толк в святошах-непоседах?

Идём, идём. Умоемся слезами,

Как расскажу о наших я беседах

С Мизером.

     Нет, с Мизеросом.

               Равно.

Различья нет. А вспоминать смешно.

Жаль, он утёк. Идем, века пред нами.

О, мама!

     Стой. Ее душа в крови.

Я вылечу, затянутся все раны!

Я — сын, пускай убийцы, пусть путаны,

Я сын её. Я излечу!..

               Зови

Иль не зови — теперь различья нет.

Проснётся дух, раскаяньем согрет.

Иначе — вечным станет хладный сон.

Раскайся!

     Холод стен со всех сторон.

          То звон. То стон.

          А слышно только эхо.

Прислушайся! Трясется пол от смеха.

О, древний пол — не ты ль от скорби сед?

Не ты ли ряб ордой кровавых пятен —

Из глубины веков цветут… Приятен

Рукам потомка предков каждый след,

Взирающий сквозь суету сует.

Кузен, кузен… На этих плитах впадин —

Не счесть.

     Число с их возрастом в расчете.

Здесь — граф лежал. Он был при жизни жаден.

Теперь же — скуп ли? Или не в почете

Там — жмотство?.. Может, мотовство — секрет

Успеха за чертой? Мизерос — тот

Тогда, бесспорно, славу обретёт…

Обрел. Ведь он уже…

     На рубеже?

За рубежом. Разлука с мясом рвёт.

До — не ценил. Тоскую — опосля.

Такой уж был он несравненный мот —

Себя спустил, отродье короля.

Молю, послушай. Реквием сыграю

По брату горько писанный. Творил

Его волной единою, до краю,

Как будто некто сам — в угоду маю

Явившемуся, мной руководил.

День первый — мая. Верится едва.

Сыграй. Молитве — ни к чему слова.

Меня Вы звали?

          Поблагодарить

Хотел. Хотя — ужель хватило б слов,

Чтоб выразить признательность? Готов

Я сердцем с Вами говорить.

          Довольно

Мне уж того, что сказано. Когда

Изгрудный царь вступает в диалог —

Его рабу, другому сердцу, — больно.

И так всегда.

          Рабу? Но, видит Бог,

Меня спасли Вы. Раб то сделать — волен?

Довольно, брат.

     Сей раб сумел. Доволен

Он тем, что выполнить приказанное смог.

Теперь идет на волю. Потолок

Служения пробит.

     Дрожанье ног.

Раб вырвался, да с корнем, с мясом.

      Ток

По телу.

     А сердечку не прикажешь,

Когда оно свободно.

          От чего?

От чувства, что нежней и злей всего.

От пут, в каких слабеет естество,

Единственною мыслью одержимо.

Любовь — оковам имя?

Было — ране.

Любовь ушла в небытие?

     Не вправе

То смертный хоронить, что вечно живо…

Мертва ли в Вас любовь?..

В упор спрошу,

Душой опроверженья вожделея.

Мертва? Тогда её я призраком дышу:

Его лелею, им, как встарь, хмелея.

Бескрайне слеп, меня тревожит шум:

Срамных теней былого — ассамблея

О, созвана к чему она? К чему —

Услужливою памятью?

     В ответе

Я нынче…

     Вы? За что?

          Нуждаюсь, право,

В ответе Вашем. Дайте мне ответ.

Любовь мертва?

     По сердцу ль, по уму

Сказать? Когда в главе гуляет ветер,

А вместо крови гонит сердце лаву

По жилам — языку и дела нет

Благочестивей, чем хранить молчанье.

О, ангельского голоса звучанье!..

Молю, ответ яви мне!.. Окажись

Столь милосердной!..

     Для чего?

          То плата,

Моя то кара…

     Я люблю, как жизнь, —

Услышь! — как жизнь, тебя!..

     Я Вас — как брата.

Люблю — душа под яростным напором

Такой любви трещит несчастным парусом.

И, захлебнувшись в упоенье полном, —

Очищенной, воскресшей просыпается

Немногим позже. Боже, дрожь по коже!..

Святая глубь в груди разверзлась свято!..

Люблю тебя… любовию такою же,

Какою — …

Жизнь!..

     Ах, нет — какой лишь брата.

Тот, чья мечта — была вот так распята,

Чем утешаться должен?..

Верно, сходством

Её судьбы с судьбой…

     Кого — известно.

Крест на мечте поставлен — иль мечта,

Напротив, на кресте — смирись с сиротством

Подобным, брат, ты кротко, бессловесно…

Тому мирские страсти — не чета,

Кто «с церковью свой путь свезти обязан,

С ней будучи самим рожденьем связан»…

Мечту оставить?

     Пылкостью земною

Пренебреги: она не для тебя.

Молитва, ты ль предстала предо мною

Во всём своём незыблемом величье?

Ужель мечту оставить мне, скорбя?

Оставив, не скорбеть: ведь в том отличье

Служенья миру от служенья Богу.

Идти ли?

     Грех — свернуть, предать дорогу.

Молитва!..

     Звук святой тебе в подмогу.

Кларисса?..

     Да — в невечной ипостаси.

Ступай. Тут — все черны…

Сестра!.. Со мной — уйдём!..

          Заждался Пассий.

Мы с ним — обручены.