Интриганки

Глава 672

Вчера, когда её несли через замковую площадь в паланкине, парень попросил аудиенции. Она соблаговолила, основываясь на первом впечатлении от "лица и облика, располагающих в его пользу".

В городской толпе парень выделялся высоким ростом, и было забавно видеть, как он, явно непривычный к многолюдству, старательно исполнял приёмы этикета. На поклоны и приветствия юноша отвечал сообразно достоинству каждого.

Вооруженному бродяге, не то разбойнику, не то солдату, который внимательно разглядывал его, как бы взвешивая про себя, чего можно здесь ждать - богатой добычи или решительного отпора, - он отвечал таким бесстрашным и уверенным взглядом, что тот мигом оставлял злые умыслы и приветствовал его угрюмым: "Здорово, приятель!", на что юноша отвечал столь же воинственным, хотя и менее суровым тоном.

Пилигрима и монаха встречал почтительным приветствием и получал в ответ отеческое благословение; а с молодой черноглазой горожанкой обменялся таким веселым поклоном, что та долго еще оборачивалась и с улыбкой смотрела ему вслед.

Словом, в юноше было что-то привлекавшее внимание: смелость, прямота в соединении с жизнерадостностью, ясным взглядом и приятной внешностью невольно располагали в его пользу. По его поведению чувствовалось, что это человек, бесстрашно вступающий в жизнь, полную неведомых ему зол и опасностей, для борьбы с которыми у него только и есть оружия, что живой ум и молодая отвага - черты, вызывающие симпатии людей молодых и участие поживших и опытных.

Увы, едва он вошёл во дворик, как встретился не с "молодой черноглазой горожанкой", а с молодой черноглазой графинькой. Которая в ответ на весёлый поклон, где смелость, прямота соединялась с жизнерадостностью, ясным взглядом и приятной внешностью, принялась осыпать его ядовитыми насмешками и издевательскими шутками. Всё в нём: белое, чуть тронутое загаром лицо, широкие плечи, высокий рост, голубые глаза, перевязь, пояс, нож на нём, башмаки... - всё было поводом для высмеивания.

Юноша, следуя за приведшим его сюда слугой герцогини, попытался обойти малолетнюю язву, но та ухватила его за рукав и позвала слуг. Все обступили вокруг и принялись находить остатки пищи на губах, грязь за ушами, пятна на одежде (почти невидимые), дырки на чулках (невидные вовсе - на пятках в башмаках).

Наконец, один из лакеев сдёрнул с головы бедняги его гордость - берет с веточкой и пером. Юноша уж собирался наказать наглеца, но тот отдал добычу своей госпоже, а та спрятала за спину, и когда юноша попытался отобрать, обхватив её, принялась вопить, что её мучают, оскорбляют и обижают.

-- Насилуют! - закричала она, наконец.

Парень отскочил как ошпаренный. Растерянно оглянулся и заметил своего проводника у открытой двери в покои герцогини. Тот поманил его пальцем и, оставив в руках придорожного разбойника, в смысле: разбойницы, столь дорогой ему головной убор с символами родины и храбрости, юноша бежал с поля брани.

Брань ещё несколько мгновений неслась ему вслед. Но продолжать высказываться не получая ответа быстро надоело. Графиня зашвырнула сорванный берет в угол, куда сметали мусор, и возвратилась к прерванной беседе со служанками. В смысле: сплетничать.

Герцогиня тайком, через щель приоткрытого окна, ещё наблюдала за опустевшим "полем боя", когда слуга открыл двери в кабинет и провозгласил:

-- Квентин. Д'Орвард. Дворянин. Из Нормандии. По его просьбе. Назначено.

Вошедший ещё не пришёл в себя после столь жаркой встречи во дворике. Красный, несколько растрёпанный, он пытался на ходу навести порядок в одежде, ощупывая шнуровки на рукавах, вырезы и разрезы, вздрагивая каждый раз, когда рука натыкалась на пустые ножны на поясе - оружие потребовали сдать у входа.

Ростислава рассматривала бестолково суетящегося юношу. Потом подошла к столу и позвонила в колокольчик:

-- Фрида, у нас есть горячее рейнское? С имбирем? Большой кубок господину из Нормандии. И маленький мозельского мне.

Уселась в кресло и напомнила:

-- Ты просил о встрече. Я слушаю.

Квентин ещё немного подёргал портупею: крючок окончательно разломался в его руках. Теперь хвост ремешка приходилось незаметно удерживать в кулаке.

-- Мадам. Я слышал, что вы набираете воинов в свою стражу. "Верорднунг". Но люди, которые занимаются этим делом, не говорят ни на шотландском, ни на французском. А то что они говорят на немецком... Звучит как глупая шутка. Поэтому я решил обратиться прямо к вам.

Взгляд его блестящих голубых глаз избавлялся от растерянности и всё более наполнялся решимостью.

Мда... молоденький. Хорошенький. Зелёненький. Точнее - голубенький, судя по цвету глаз. Хотя на Руси говорят - жёлтенький, по цвету цыплят. "Лицо и весь облик сразу располагают в его пользу". И нижняя губа... большая. Даже интересно... Но сперва о деле:

-- Что же ты нашёл смешного в словах моих людей?

-- Они говорят, что жалование - пенни в месяц! Даже пехотинцам платят пенни в день. А рыцарям - двенадцать!

-- Ты рыцарь?

-- Н-нет. Пока. Но я добуду золотые шпоры в первом же сражении!

-- Тогда и будем говорить о жаловании для рыцарей. У тебя нет ни коня, ни доспеха. Так что - даже не сержант. Только в копейщики. Зачем пехотинцу жалование? Что ты смотришь? Ответь.

-- Э-э-э... ну... Но это же каждый знает! Купить еды, вина, оружие... разные развлечения.

Юноша покраснел, очевидно, представив себе "разные развлечения" наёмников.

-- Еду, вино, оружие и многие "разные развлечения" даёт казна. Она же даёт надел земли по истечению срока службы или ранению. Для оставшихся развлечений... достаточно одного пенни в месяц.

-- Нет, мадам, так не делается!

И юноша принялся весьма экспрессивно учить герцогиню Саксонии жизни. Как это делается в Брабанте, где нынче более всего развито наёмничество, где пехота-брабансоны со своими длинными копьями известны не только устойчивостью в отражении атак конницы, успешностью в осаде и в штурмах, но и беспощадным мародёрством.

Аналогично - во Франции, Нормандии, Англии и Шотландии.

Знания его о предмете были обширны и разнообразны, но носили характер... умозрительный. Явно не подкреплённый практическим опытом.

Воин-заочник. Но - любитель. В смысле: заочно любит это дело.

Герцогиня слушала увлечённый сравнительный анализ северо-западно-европейских школ наёмничества и вспоминала многократно повторённый мудрецами человечества на разных языках совет:

"Храни свои слова надёжнее монет.

Дослушай до конца, потом давай ответ.

Тебе при двух ушах язык один достался,

Чтоб выслушать двоих и дать один совет".

***

"Верорднунг" - калька на немецкий с французского "ордонанс" (приказ). Слово уже не новость: первый ордонанс издан в 1155 г. Людовиком VII, ныне здравствующим. Провозглашён "божий мир" на 10 лет, запрещены частные войны. Но я вспоминал словосочетание "ордонансные роты". Вот тут лет триста опережения.

Понятно, что княгиням, пока они жили у меня во Всеволжске, все эти "мальчуковые игры" были неинтересны. Есть мужчины - пусть они и воюют. Оказавшись, однако, в роли не только содержанок, но и правительниц, они вынужденно поняли, что без своих вооружённых сил палитра их методов недостаточна.

Феодальная армия - территориальная. Ополчение конкретной местности. Княгини в этой системе... "сбоку, с припёку". Точнее: снизу, "под Львом". Могут морочить мозги конкретному герцогу, но управлять феодальной армией - только через него. Дополнительное передаточное звено. Временами - очень капризное.

Другое - качество. Сбор ополчения - не менее шести недель, срок службы - не более шести недель. Эти шесть недель ленникам надо ещё и платить. Такое плохо вообще и особенно плохо потому, что все это знают. Например - продолжительность осады. Перетерпел 42 дня - вражьё осаждающее разошлось по домам.

Бывают долговременные осады. Но это всегда что-то исключительное. Типа: пришли крестоносцы. Это вообще - не только не арьербан (призыв вассалов с их вассалами), но и не бан (призыв своих вассалов).

Есть наёмные отряды, которые служат по контракту. Стоят совершенно безумных денег.

Княгини продолжали бы чисто интриговать и дипломатничать, но опыт Всеволжска...

"А вот у Ванечки не так".

Две простых идеи: воин должен получать всё необходимое для войны даром и оплата земельным наделом по окончанию службы - не сходились одновременно в истории человечества. Или то, или другое, или ничего. Из трёх вариантов я выбрал четвёртый и, хоть такое и тяжело, требует постоянного внимания, определённых условий внутри и снаружи общества, но получается.

Прикинем цену "ордонансной роты".

Сто "копий". "Копьё" - отделение, шесть человек: рыцарь, сержант, два лучника, слуга, паж. Все - верхами. Ещё пара вьючных коней. Структура в разных местах-эпохах немножко отличалась.

"Рыцарь" и "сержант", вне зависимости от их "золотых шпор" - два тяжёлых конных копейщика. "Стрелки" - по сути, драгуны. Всегда с мечами, бывают без луков - со щитами и копьями.

Всадник ("сержант") получает 6 пенсов в день (ок. 10 гр. серебра). Основной расход - корм. Себе и коню. Ещё: кров и снаряжение.

Хорошо видно, что эксплуатация строевого коня в разы дороже содержания воина. Шесть сотен всадников - 6 кг./день. В год...? - 2.4 т. Серебра. В марках - 10 тыс. Для сравнения: весь королевский годовой бюджет Англии при Ричарде Львином Сердце - 20 тыс. марок. 1.5 млн. жителей в 35 графствах.

Понятно, что при таких расходах/доходах никто подобные формирования не создаёт. Только через три века в богатейшем регионе Европе - Франции (14-15 млн. жителей) - после (!) освобождения от англичан большей части, стали возможны "ордонансные роты".

Для Саксонии 10 тыс. - весь гос.бюджет в хороший год. Говорить не о чём.

Княгини не сильны в технологиях промышленных. Точнее: вообще никак. Несколько экспертов в их свите полезны только в узких областях. Софья и, отчасти, Ростислава интересовались технологиями межличностного общения. Но и кое-что из технологий общественных - было услышано. Армия - это же часть общества? - Во-от...

Понимание необходимости собственных вооружённых отрядов, стремление сделать их более эффективными, нежели здешние обычные, и невозможность при существующих ресурсах, привели к "верорднунг".

***

Прежде всего: а где денег взять?

По началу, для придворных игр, княгиням хватало собственного "золотого запасу". В форме товаров, привезённых с собой. И умелой, осторожной их реализации. Обеспечиваемой Беней.

Другой источник: "милость Генриха". Обеспечивается "талантами" Софьи. Прямо говоря: обе княгини были содержанками - их содержал герцог.

Увы, и то, и другое - не бесконечно. Во времени и в размере.

Хохмочки, вроде "раздевания" епископа Миндена, давали лишь передышку, некоторый запасец для оперативной деятельности. Софье бы этого и хватило. Но Ростиславе было скучно, она искала себе занятие. А "своё дело" требует "своих денег".

И тут Матильда Голштинская пошла погулять с любовником. Инкогнито. Дальше сработали законы Саксонии, "бесстыдность" и "бесстрашие" Ростиславы и таланты Софьи. Графство попало в руки герцогини. В режиме "заплати всё и спи спокойно". "Выкрутить досуха", "содрать три шкуры" - обеспечивалось Гунцелином фон Хагеном.

Вместо тысячи марок, которую вагры - основная налогооблагаемая часть тамошнего населения - платили герцогу, жалобу славянского князя в Стариграде по этому поводу епископу, сохранил немецкий хронист - были взысканы четыре тысячи. За четыре года, когда графство вообще ничего не платило. Дальше сумма постепенно уменьшалась, но оставалась выше двух тысяч. Потому что герцогиня получала и платежи графства герцогу, и собственно платежи графу: опекун получает все доходы от опекаемого имущества. А необходимые расходы "по месту" фон Хаген покрывал конфискациями у... у разных.

Другим источником стали два городка в Гарце вблизи Гослара, переданные Барбороссой Саксонии по результатам успешного участия Софьи в заключении перемирия в Магдебурге. И, конечно, успехи выучеников Изи в части выплавления серебра из руды.

Масса денег, вдруг оказавшихся в руках у княгинь, провоцировала на разные... проекты.

-- А давай шёлковых платьев накупим!

Напомню: шёлк, даже в Византии, идёт по весу золота.

-- Может, лучше дорогое распятие в местный собор?

-- Да ну... Я недавно такой гарнитур высмотрела. Из бриллиантов!

***

Эмигрантам в ходе адаптационных курсов, частенько предлагают написать сочинения на тему: "Если я выиграю миллион - что я сделаю".

Задание позволяет проверять уровень усвоения языка. И выявлять цели и приоритеты индивидуума. Однако бывают и обломы. Вместо ожидаемого списка мечтаемых "плюшек", последовал ответ:

-- Отдам жене.

-- А она?

-- А она найдёт куда. Одна беда: потребует следующий. Миллион.

***

Одним из таких капиталоёмких проектов и была "ордонансная рота". То, что денег не хватит, а делать надо, было понятно сразу. Софья, в грусти от пролетевшего мимо шёлкового платья, предложила сделать отряд как-то... подешевле.

-- Матушка, да как же? Дешевое - значит плохое.

-- Фигня. Плохо смотрела, мало знаешь. Давай сделаем как у Ванечки.

Волшебные слова "как у Ванечки" - произвели впечатление.

Централизованное обеспечение требовало жёсткой организации. Пяток "мастеров" - ядро - у княгинь были. Расширение сопровождалось... эксцессами. Типа повешенных интендантов и субподрядчиков. Админ.ресурс в форме герцогства Саксонского и четырёх "сетевых структур" позволял "решать вопросы". Централизация, массовость, единообразие снижали стоимость воина раза в три, казарменность в глухой провинции - ещё вдвое. Ожидаемый годовой бюджет сократился до пары тысяч. Всё равно - огромные деньги. Но Голштиния давала. Пока.

Летом 1169 г. началось формирование. Из своих и уже подобранных местных. На севере, у Эльбы. Такое удалённое размещение не только позволяло экономить на корме для людей и коней, но и исключало глупые мысли у придворных. "Чего не видно, того и нет".

По штату подразделение должно состоять из семи сотен душ и тысячи коней. Напомню: строевому коню, кроме прочего, в день надо 4 кг. зерна. Понятно, что не все кони - под седло. И не каждый день на марше. И нормативов русских кирасир, запрещающих двигаться иначе, чем шагом, "а то кони худеют" - здесь нет. Но объём потребного хлеба огромен. Долины Эльбы и её правых притоков, после немецкой колонизации последних десятилетий, дают дешёвый хлеб. Одна из причин возвышения Гамбурга в эту эпоху - хлеботорговля.

Набор свободный - кто хочет.

Сперва был ажиотаж.

Всё - дают! Оружие, одежду, еду, койку. Коня! Доспех! После первого пролития крови - посвятят в рыцари. После службы - дадут землю. Аллод!

Потом пошёл отсев, а конкурс упал: приём означал жёсткую физ.подготовку и муштру. В сочетании с казармой, глушью и практически отсутствующим жалованием... не привлекало.

Тем временем возникали всё новые непредвиденные расходы. Голландия, например - просто бездонная дыра. Формирование "роты" шло медленно, но желающие появлялись постоянно. Вот и ещё один.

-- Твои суждения выдают обширный опыт. В каких войнах ты воевал?

Парень, несколько раскрасневшийся от вина и собственного рассказа, споткнулся на полуслове.

-- Я? Э... нет. Не успел ещё. Но мой дядя Людовик... он много рассказывал о своей службе разным государям.

-- Вот как? А ты сам кто?

-- Я? Я - шотландец! Хайлендер!

Это было произнесено с такой гордостью, с такой уверенностью, что все остальные, не имеющие счастья родиться на продуваемых ветрами скудных горных пастбищах, должны немедленно пасть на колени и вознести благодарение Творцу, за то, что тот сподобил их лицезреть "Настоящего Мужчину"! Да ещё из самых настоящих - из хайлендеров!

-- Глен-хулакин - название нашего старинного родового поместья, сударыня, - сообщил д'Орвард, - в переводе на ваш язык означает "Долина мошек". Мне было десять лет во время разгрома. Отец, два дяди, два старших брата, семеро других наших родственников, наш управляющий, и шестеро слуг были убиты, защищая замок от нападения Огилви. Теперь там не осталось камня на камне. Настоящий разгром, мадам, клянусь крестом святого Андрея! Эти Огилви всегда были опасными соседями для Глен-хулакина.

-- Какое несчастье! Впрочем, на то и война. А дальше?

-- Огильви утомились резней, и матушке удалось упросить их пощадить хоть меня. За это они принудили матушку дать обещание, что я пойду в монахи.

-- Для чего же?!

-- Чтобы заставить род моего отца угаснуть вместе со мной в монастыре или в могиле, - ответил д'Орвард с глубоким волнением.

-- Да-да, теперь понимаю. Ловко придумано! Ах они негодяи!

-- Остается только прибавить, что моя матушка родом из Нормандии. К её семье мы и отправились. Увы, родственники не питали ко мне добрых чувств. Они были... очень экономны. Экономили на всём. И на мне. Сверстники насмехались над моим говором, издевались над моими рассказами о Шотландии. Пытались побить меня, отобрать дорогие сердцу памятные вещицы. Тупые грубые невежественные люди, не бывавшие далее своей округи. По счастью, недалеко от нас жил давний добрый знакомец матушки - дядя Людовик. Старый воин, получивший тяжёлую рану в Святой Земле, он научил меня владеть оружием, ездить верхом и превыше всего ценить честь дворянина!

Пафос, звучавший в звонком сильном голосе юноши, хоть и был чуть подогрет подогретым рейнским, но казался вполне искренним.

-- Потом?

Д'Орвард сбился с тона, начал перебирать, передёргивать свою отцепившуюся портупею, искать - куда бы поставить кубок...

-- Квентин, мне будет очень грустно. Если такой добрый, прямой юноша опорочит себя словами лжи.

Прекрасные честные голубые глаза, полные слёз, поднялись на герцогиню:

-- Потом я узнал. Что моя мать... любовница дядюшки Людовика. С детства. Её отправили в Шотландию и выдали за моего отца потому... что она была уже... грешна. Дядя приютил нас, спас от ежедневной злобы родственников не от доброго сердца, сочувствия к сироте и вдове, любви ко мне. А за ради своей старой... похоти.

-- Ты убил их?

-- А? Нет! Ну что вы! Я узнал это на смертном одре матушки. Она простудилась и умерла. После её похорон я тайком взял оружие, одежду, немного денег и пошёл. В Париж.

-- Почему?

-- Я... я возненавидел нормандцев. Злые, жестокие, лживые людей. Даже лучший из них... использовал меня как ширму. Для разврата.

-- Париж?

-- Да-да, Париж. У меня не было знакомых, влиятельных покровителей, рекомендательных писем... Я пытался наняться в услужение в какой-нибудь благородный дом. Но меня даже на порог не пускали. Деньги кончились. Однажды ночью я столкнулся с парой... пьяных мерзавцев. Которые решили позабавиться. Со мной. Я возражал, они взялись за мечи. Я... оказался быстрее. Снял с них ценное и отдал в уплату долга лавочнику, у которого снимал комнату. А утром прибежала служанка. Она была... неравнодушна ко мне, и сказала, что хозяина схватили на рынке, что вещи, которые он пытался продать, принадлежат каким-то важным особам. Чуть ли не королевского дома.

Парень растерянно посмотрел на герцогиню.

-- И что мне оставалось? Отдаться в руки королевского правосудия? Я... я побежал. Хотел, было, к герцогу Брабантскому. Но... может и показалось... меня искали. А тут услышал про ваш "верорднунг".

Круто. Парень - вор, украл имущество у дяди. И - убийца. Во Франции и Нормандии ему появляться опасно. Вот он и побежал из-под власти Капетов и Плантагенетов в Саксонию. Вполне разумно: в империи его не достанут. Подходящий кандидат: родовые связи оборваны, будет верно служить новому господину. Может быть.

Юноша в сомнении покачал уже опустевший кубок в руке.

-- Зря, наверное, я всё это вам разболтал.

***

"Хоть и не ново, я напомню снова:

Перед лицом и друга, и врага,

Ты - господин несказанного слова,

А сказанного слова ты - слуга".

Все люди - кому-то или чему-то служат. Может быть, служить своему слову - не так уж плохо?

***

-- Зря? Это зависит от тебя. Чего ты больше всего хочешь?

-- Я? Больше всего... Вернуться в Шотландию. В Глен-хулакин. Чтобы моя родина возвысилась и прославилась! Ну, и я вместе с нею.

Ростислава заглянула в своё мозельское. Так и не притронулась. Такое захватывающее повествование. Бедный мальчик. И такой хорошенький. Ему столько пришлось пережить, всё потерять...

"Кто жизнью бит, тот большего добьётся.

Пуд соли съевший выше ценит мёд".

-- Ты хочешь вернуться в свой Глен. Кем? Владельцем? Для этого потребуется решение тамошнего короля. Зачем? Чтобы снова враждовать с соседями? С этими... Огильви. Что бы каждую ночь ожидать нового налёта?

-- Но... а как же? Так же всегда... Хайлендеры - лучшие воины! Потому что всегда готовы к схватке не на жизнь, а насмерть!

-- На смерть твоего отца, братьев, матушки? Всех, кого ты знал и любил? Нет. Ты должен вернуться в Глен не нищим бродягой, вздрагивающим от каждого шороха, но славным, знатным, богатым, могущественным... Ты должен вернуться со множеством верных слуг и проверенных соратников. С благоволением короля и уважением лордов. Ты должен вернуться в Глен... графом.

-- Я?! Графом?! Сударыня, вы смеётесь надо мной. Я открыл вам душу, рассказал всё как на исповеди, а вы...

-- Не спеши думать обо мне плохо.

Герцогиня резво вскочила с кресла и подошла к полуприкрытому окну.

-- Подойди сюда. Что ты видишь?

-- Э-э-э... Мадам. Эта... юная особа насмехалась надо мной, когда я шёл к вам. А теперь... вот мерзавка! Извиняюсь.

-- Не извиняйся. Я вполне понимаю твои чувства.

Конечно, понять чувства патриота Шотландии нетрудно: юная графиня вытащила из мусора берет Квентина с веточкой остролиста и пером орла, повесила на сук кустарника и теперь соревнуется со служанками - кто собьёт шапку камушком.

-- Что они делают?! Это же последняя вещь, которая осталась от моего отца! Госпожа! Молю вас, запретите ей делать это!

-- Увы, Квентин, моей власти - власти герцогини Саксонии - недостаточно, чтобы остановить эту глупую, развратную и злобную девку.

Она окинула взглядом растерянного хайлендера.

-- А вот ты - можешь это сделать.

-- Я? Как?! Вы же не думаете, что я - честный благородный дворянин - могу поднять руку на благородную даму?! А слов она не понимает...

-- А она - благородная? Разве благородные дамы, в преклонении которым в образе Прекрасной дамы, ты воспитан, ведут себя так? Издеваются над случайным прохожим, рвут на нём портупею? Или дырявят и втаптывают в грязь символ твоей родины и твоей чести?

Можно добавить описание наглого поведения этой сопливки на коленях у моего мужа? - Нет, парень не поймёт.

Квентин ошарашенно посмотрел на женщину рядом с собой, потом перевёл взгляд на другую во дворе.

-- Но я... я же не могу... поднять руку...

-- Так подыми ногу!

-- Ч-чего?!

-- Женись. На этой... даме. И научи её благородным манерам. Чёрт побери! Ты мужчина или... или облако в штанах. Ветерок подул - оно и рассосалось. Приняло любую форму. В угоду лёгкому движению воздуха.

Ростислава была зла. На этого рослого телка с честным лицом и голубыми глазами. Хотя и понимала, что злиться тут нечему.

Воспитание, полученное Квентином Д'Орвардом, не могло способствовать смягчению его сердца и развитию высоких нравственных чувств. Как и все нормальные аристократы, он считал охоту лучшим развлечением, а войну - единственным серьезным делом. Им с детства внушали, что их первый долг - стойко выносить несчастья и жестоко мстить врагам. Одновременно с этим воспитывалось весьма умозрительное, противоречащее повседневному опыту, возвышенное отношение к женщине романтического характера, часто переходившее, в реальности, в полную разнузданность. Язык странствующего рыцарства, внешние его приемы и формы, распространялись и пропагандировались. Но чувство благородной, возвышенной любви, как и в любые времена, была редкостью, равно как и порожденная ею рыцарская доблесть.

Идеалисты, подобные Квентину, вырастают в любых обществах, во все эпохи. Формулы идеала могут быть разными, но готовность следовать подобным нежизненным образам, тратить на них свой труд и даже жизнь, весьма сходны.

-- Нет, мадам, это невозможно.

-- Ты рассуждаешь о возможном. Подумай о желаемом. Представь: венчание. "Объявляю вас мужем и женой". И ты - граф. Квентин Д'Орвард, граф де Коридор. Она - графиня де Коридор. По закону муж является опекуном жены. Её владения переходят под твоё управление. Владение не столь уж богатое, но... Порванной портупеи - больше не будет. Одежда, сапоги вместо башмаков, пояс... Ты будешь очень хорошо выглядеть, Квентин. Тебе... с твоей внешностью... хорошая одежда - очень к лицу.

Комплимент насчёт внешности вызвал довольную ухмылку на лице юноши. И обнажение двух рядов прекрасных белых зубов в несколько мечтательном духе: да уж... ежели сюркотта тонкого сукна... а сверху мантию с оторочкой из дорогого меха...

-- Но мадам...

-- Теперь подумай о Шотландии. О твоей любимой и страдающей родине. Ты, верно, слышал, что два Генриха, отец и сын Плантагенеты, погибли "в битве на холмах". Сейчас сыновья Короткого Плаща начинают рвать на части владения своего отца. Англичане не смогут получить помощь с континента, у Шотландии есть шанс отомстить за все свои беды.

-- О! Да! Эти наглые, лживые, жадные южане...

-- Во-от! Пришло время отвоевать все захваченные земли, отомстить за все прошлые обиды, за пролитую кровь. Взыскать за причиняемый столетиями ущерб. Восстановить, наконец, справедливость! Вернуть твоей родине славное имя! И самому, в этом благочестивом и благородном деле, заслужить честь, славу и достояние.

Эмоциональная проповедь Ростиславы находила явный отзвук в душе благодарного слушателя. Не озвучиваемая, но вполне ощущаемая ущербность, второсортность безземельного скотто-нормандского дворянина, никому не нужного, ничего, кроме меча и роста, не имеющего, естественно трансформировалась в надежду на "царство божье", на край, "где было хорошо". Превратила парня, большую часть жизни прожившего в Нормандии, в ярого патриота Скотландии, о которой он судил по своим давним детским воспоминаниям.

Самые яростные патриоты вырастают далеко от патрии. Там, откуда не видно, что и в "земле обетованной" по дорогам, как и везде, валяется дерьмо, скотина вытаптывает "кисельные берега" в грязь, а над "молочными реками" идут дожди, разбавляя продукт.

-- Став графом, ты не только получишь титул, который выдвинет тебя в ближайшее окружение короля Шотландии. Но и доходы. Которые ты, будучи честным благородным человеком, используешь во благо твоей бедной родины. Ты сможешь нанять добрых воинов и явиться спасать отчизну не с твоим единственным мечом, но во главе целого отряда. Конечно, твой король оценит такой вклад в дело священной борьбы всех скоттов. Он будет просто обязан вернуть тебе твой Глен и наказать тех... Огильви. А, возможно, и передать их земли тебе. Твои враги будут унижены и наказаны. Ты отомстишь! За отца, братьев, мать! За всех близких. Ты - станешь победителем! Ты будешь торжествовать. Веселиться. А не ожидать каждую ночь нового набега. Всё - слава, честь, месть, родина, война, победа, богатство... всё там. В словах этой малолетней злючки, в ответе "да" на вопрос: "согласна ли ты взять в мужья этого человека?".

Эмоциональный накал произнесённой проповеди потребовал остужания мозельским. Ростислава глянула на Квентина и хмыкнула в кубок: парень стоял с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами. Смелость, прямота в соединении с жизнерадостностью, ясным взглядом и приятной внешностью - исчезли. Уступив место потрясённой, довольно глупой физиономии. Живой ум и молодая отвага, прежде вызывавшие симпатии, сменились общим ошеломлением.

-- Туповат, - подумала герцогиня, - но ещё молодой, можно научить. О! - снова отметила она про себя, - так я собираюсь заняться его образованием? За один-два урока... не, не получится. А на большее... у меня другие есть.

Парень подобрал далеко упавшую нижнюю челюсть, потряс головой, заглянул в свой пустой уже кубок и уныло сформулировал:

-- Не. Эта... не. Не пойдёт за меня.

-- Это не твоя забота. Твоё дело сказать "да" в ответ на такой же вопрос тебе. А эта... её приведут. К согласию. Твоё дело - ждать. Не мешать, "дакнуть" в нужный момент. Взять графство в свои руки, собрать отряд, спасти Шотландию, заслужить благодарность короля и всего народа, получить Глен и... и ещё чего дадут.

-- Но... брак... без согласия родителей... или опекуна...

-- Да. Нехорошо. Но наша святая римско-католическая церковь последние десятилетия признаёт такие браки. Даже Барбароссе пришлось уступить перед великой силой любви. Выраженной в тайном венчании владетельных особ. Ах, Квентин, это так романтично...

-- Э-э-э... Я должен что-то подписать? Поклясться?

Нет, так не пойдёт. Между мной и этим красавчиком не должно быть письменных документов или публичных церемоний. Максимум - уже случившееся: была аудиенция, просился в роту, не подошёл. Таких - десятки, конкретного даже вспомнить тяжело.

-- Я вижу перед собой честного рыцаря, благородного дворянина. К чему твои клятвы? Мне достаточно просто твоего "да".

-- Да! А... что нужно делать?

-- Спасать родину, Квентин. Остальное тебе расскажут мои люди. Больше мы с тобой некоторое время встречаться не будем. Где ты остановился? Очень хорошо. К тебе придёт человек. Будешь исполнять его команды как мои. Иди, отдыхай. Ночью тебе придётся... поработать.