Интриганки

Глава 671

Генрих сорвал с головы подол платья своей сегодняшней милашки и, неудобно выворачиваясь через плечо, попытался оглянуться на жену. Но милашка развернула его за подбородок к себе и страстно сообщила:

-- Нет! Никому тебя не отдам! Не сегодня! Сегодня ты мой! Весь! О, мой свирепый лев!

При этом, она всё ускоряясь, продолжала подпрыгивать. Вполне успешно: Лев издал свой характерный рык, придавил милашку за плечи. И подержав пару мгновений, отпустил. С чувством глубокого самоудовлетворения.

После чего отставил этот... тренажёр с ляжками в сторонку, пошевелил ногами и, оттянув на себе платье, сообщил:

-- Вы тут... а я пойду ополоснусь.

Так и не удостоив супругу взглядом, Генрих отправился к дальней стенке, за которой, как герцогиня уже знала, находится... м-м-м... комната личной гигиены.

Девица же, вполне уверенно уселась на край супружеского ложа герцога Саксонского, откинулась вольготно навзничь и, окинув взглядом помещение, поделилась планами:

-- Я думаю тут кое-что переделать. Вон тот столик надо в угол. Сюда - два кресла. Я люблю с утра поболтать с друзьями. Не вылезая из постели. Это так мило!

Оглядев каменную, постепенно наливающуюся красным физиономию Ростиславы, дружелюбно продолжила:

-- Я думаю, ты не будешь возражать. Ты же здесь не бываешь? А я сделаю уютный уголок. Чтобы встречать моего Льва в подобающем месте. А не в этом... убожестве.

Потом, перевернувшись, забравшись на кровать с ногами, подперла щёку рукой и принялась оценивающе разглядывать стоящих перед ней женщин.

-- Я слышала, ты умеешь делать... "русский поцелуй". Я пробовала - ничего сложного. Но у тебя, говорят, как-то особенно. Научишь?

-- Нет!

-- Фу. Злюка. Ну, тогда... твоя служанка. Она же умеет? Подари её мне. На время. У меня тут шестеро слуг. Я посмотрю разные варианты, выберу самое понравившееся мужчинам. И верну.

За спиной чуть слышно заскулила Фрида.

Плеск воды прекратился, из-за перегородки вышел довольный Генрих.

-- О, а вы уже познакомились? Это хорошо. Вам следует дружить. Возьми её под своё крылышко. Фрейлиной. Покажи замок, познакомь с людьми. Бедняжка Изабо осталась сиротой. Ты же заботишься о сиротках? Вот тебе ещё одна. Графиня де Коридор. А это у тебя что? Передача города для создания там сиротского приюта? А не жирно ли? Хотя... если там будут ещё такие... изабелки...

Герцог потрепал по щёчке старательно подставляемую мордашку своей новой... привязанности, смотревшей на него радостным, восторженно-собачьим взглядом.

-- Перо? На, забирай. Печать у канцлера. Дозволяю вам удалиться.

Ростислава сделал правильный, вполне комплектный книксен, с фиксированием пауз в требуемым этикетом местах, и отправилась искать канцлера. Конечно, это можно было бы поручить кому-нибудь из советников. Но ей надо было... двигаться. Она вся кипела от ярости. Бурлила. Сохраняя полное внешнее спокойствие. Только краска постепенно уходила с лица.

По возвращению в свои покои она узнала, что нахалка заняла четыре комнаты на первом этаже северного здания, обругала и надавала пощёчин слугам. Отчего те совершенно растерялись - такие манеры не приняты при дворе герцогини. Потребовала себе обед в апартаменты. А потом выкинула еду во двор и заставила слуг Ростиславы на коленях убирать, ободрала портьеры с окон и приказала заменить "это убожество", велела подать ей паланкин для прогулки...

Вот тут непрерывно повторяемые уверения в особой благосклонности государя и угрозы её (благосклонности) применения получили отпор: Ивашко сказал "нет".

-- Да ты знаешь что с тобой сделает Лев?! От тебе голову оторвёт!

-- Внешний периметр. Не нарушать.

-- Да ты хоть знаешь кто я?!

-- Периметр.

С Ивашкой тяжело разговаривать. Особенно - на его немецком.

Тут на глаза "истинной сердечной привязанности государя", как она себя называла, попался Конрад. И - до самого вечера он был занят. Сперва его допрашивали о порядках в замке. Причём каждое установление характеризовалось как глупость. О людях, здесь живущих. Со сходными оценками.

Очень въедливо, неоднократно, с разных сторон, пытались выяснить вопрос с "плотскими утехами" герцогини.

-- У неё нет любовника?! Ни за что не поверю! Она такая уродина под платьем? Как - "нет"? А ты откуда знаешь? Или - больная? Проверял? Ну, овца!

Впрочем, Конрад сумел в какой-то момент перехватить управление беседой, и юная прелестница перешла на более интересное - на себя, любимую. Конрад уместно восхищался, восторгался и сочувствовал. Юная соперница Ростиславы явно пыталась очаровать её советника, перетащить на свою сторону. Принялась кокетничать, поглаживать по рукаву, заглядывать в глаза и призывно смеяться. Намекая... разнообразно:

-- Будет грустно, если такой милый... молодой человек останется прозябать в бедности и безвестности при дворе этой..., а не займёт достойное место... у трона.

Наконец, Конрад сбежал. И уже поздним вечером заявившись в спальню к герцогине, собрался дать полный отчёт.

-- Но... э-э-э... Ваше Высочество... давайте перейдём в другую комнату.

-- Почему?

-- Окна выходят во дворик. Свет будет виден. Этой... даме. И она сразу поймёт. Что я... остаюсь верен вам. А это может быть... не полезно. Для ваших интересов.

Ростислава чуть не психанула. Ещё бы, из-за какой-то малолетней приблудной шлюшки ей - Герцогине Саксонской! Дочери Государя Всея Руси Андрея Боголюбского! - нужно в собственной спальне опасаться! Не зажигать света! Прятаться в чулан, чтобы просто поговорить со своим советником!

Но осторожность возобладала. В пятне слабенького света от свечного огарка, блуждая взглядом по мешкам с грязным бельём и ощущая задницей сломанную скамейку, герцогиня узнала что...

***

В 428 г. Хлодион Длинноволосый, король саллических франков, прослышал, что города Белгики - провинции Римской империи - беззащитны: Флавий Аэций забрал большинство солдат, охранявших эти территории, на войну с вестготами. Хлодион с большой армией переправился через Рейн, прошёл "Угольный лес" (часть Арденнского леса от Самбры на северо-запад до Шельды), овладел Турне, Камбре, завоевал всю страну (территорию современной Бельгии) до реки Соммы.

Франки дошли до побережья, где Хлодион с женой решили помыться в море:

"В полдень его женой, которая отправилась искупаться, овладело морское чудовище, похожее на кентавра. С того момента то ли от зверя, то ли от мужа (a bestia aut a viro) она понесла и родила сына, которого нарекли Меровеем. По его имени все франкские короли стали зваться Меровингами".

Совокупление чудовищной твари из морских глубин и жены вождя, положило начало первой франкской королевской династии. Меровей можно перевести как "Рожденный морем", что отражает его происхождение от морской бестии, подобной кентавру.

Ну и фиг с ними со всеми.

Однако "Угольный лес" остался. Франки - саллические и родственные им рипуарские - были германцами. А местные жителями - белгами, романизированными кельтами.

Аборигены остались под защитой леса.

"Арден - первый из лесов. В лесу ошеломляющей красоты растут деревья многих пород, сосны, дубы, клёны, каждое из которых величественно возвышается и приглашает лишь тех посетителей, которым нравится лес".

Валлонам - лес нравился. Там они сохранили своё наречие. "Угольный лес" виден и в 21 в. как граница региона Валлония. А сам лес окончательно свели на дрова через полторы тысячи лет, к середине 19 в.

***

И снова - ну и фиг бы с ними. Но раз есть горы и лес, то есть и проходы. Основные - ещё с римских времён - на востоке и на западе. Дороги, построенные Империей, видны в рельефе и размещении поселений и 21 в. За прошедшие после Хлодиона семь веков в этой части Арден появилось ещё две, относительно пристойных трассы. По которым может пройти не только племенное ополчение, но феодальная конница. Один из таких проходов и называют "Коридор" (Корт-и-дорн).

Каждый такой проход в линии естественных укреплений пользуется, естественно, повышенным вниманием местных правителей. Другой маршрут, выводящий прямо к Намюру - удобнее, основной трафик идёт там. А Коридор - запасной, более аварийно-военный вариант.

Лет двадцать назад, вернувшийся из Второго Крестового похода тогдашний граф Фландрский Тьерри, понимая важность этого прохода, создал здесь графство и поставил своего боевого соратника. Вручил, так сказать, "ключи от ворот". "Ключник" - женился. Потом ещё раз. Потом - ещё. Третья жена родила ему дочку, которая выжила. В отличие от предыдущих жён и детей. Правда, родов тоже не пережила.

Немолодой уже "ключник", понимая, что это, вероятно, его последний ребёнок, баловал девочку безмерно. Матери или других авторитетных родственниц не было. Отец только умилялся, глядя на проказы и шалости. Урезонить, а уж тем более - наказать дочь владетеля, было некому. Изабелла выросла довольно сообразительной, очень подвижной и вполне самостоятельной.

Здесь такое называют врождённым благородством, чувством собственного достоинства, "голубой кровью". А это просто нарциссизм.

***

Нарциссы чувствуют себя выше других, считают, что они имеют право на привилегии и жаждут восхищения. Они думают, что мир был бы намного лучше, если бы вращался вокруг них. Когда видят, что это не так, проявляют агрессию.

Нарциссизм отчасти наследственен, отчасти - результат детских переживаний.

Естественная патология аристократов-землевладельцев, помещиков. Они растут и живут в окружении людей "подлых", зависимых. Имеют право на привилегии, являются выше других, мир поместья вращается вокруг них. Если кто-то из окружающих с этим не согласен, то они могут и обязаны проявить агрессию. Наказать низкородных, простолюдинов. Во имя справедливости (сословной) и порядка (феодального).

У Изабеллы это социальное свойство было усиленно особенностями личного воспитания. Нарциссизм культивируется родительской переоценкой: родители видят своего ребенка как уникального и неординарного человека.

Зигмунд Фрейд: переоценивающие родители "вынуждены приписывать ребёнку совершенства, которых трезвый взгляд никогда бы не заметил, чтобы скрыть и забыть все его недостатки".

***

"...мир... вращался вокруг них ...не так - проявляют агрессию".

Мир Коридора вращался вокруг Изабеллы. Так было всегда, так будет всегда.

Этой зимой её отец простудился и умер. Печальное событие несколько взволновало душу девочки, она даже поплакала, но довольно быстро вернулась к обычному образу жизни. Вышколенная прислуга всё делала сама, ситуаций, требующих вмешательства именно графского уровня, не возникало.

Но девочка в двенадцать лет должна иметь опекуна. Не по её желанию, а по закону. Оставить проход через "Угольный лес" без присмотра... местные владетели такой глупости допустить не могли. Пока графинечка играла в куклы и гоняла служанок собирать ранние в том году подснежники, невидимо для неё скрестились, в письменной форме, мечи владетелей Фландрии, Эно, Намюра, Люксембурга и Брабанта. За спинами которых маячили уже фигуры королевского уровня.

Тут и всплыла кандидатура Годфроида де Ренена, епископа Утрехта - дальнего родственника по женской линии. Пожилой, богатый, благочестивый, церковный иерарх... Типичный опекун в эту эпоху.

Тема, особенно в части получения доходов от опекаемого имущества, столь горячая, что развёрнуто упоминается в "Кларедонских конституциях", в других нормативах Западной Европы этой эпохи. Но только вскользь затрагивается в "Русской правде": имущество принадлежит роду. Сходно, например, в Коране: "не проедайте имение сироты".

Не берусь перечислять причины, династического и политического свойства, которые привели к этой компромиссной фигуре. Важно то, что Годфроид был противником Флориса из-за, в частности, строительства плотины на Рейне, отчего пошлины для голландцев на этом направлении возросли.

Прибрав к рукам владение Флориса, Ростислава получила и его проблемы. В особенно жёстком варианте: катастрофическое наводнение, холодная зима. А барки с хлебом епископ конфискует. Ссылаясь на то, что и его подданные пострадали.

Призывы к милосердию и состраданию, вызывали полное понимание, всяческое сочувствие. И гасли в паутине пустопорожних разговоров. Действия же либо не совершались, либо наоборот: епископ пытался подгрести под себя часть ленов Голландии, пользуясь слабостью графства.

Всё это никак не затрагивало Изабеллу. О наводнении она слышала, осенила себя святым крестом и всё.

В конце зимы в замок Коридор приехал посланец от епископа с весьма благожелательным письмом, которым добрый дядюшка приглашал "любимую дщерь славного воителя за Святую Землю" погостить в его дворце. Слуги советовали воздержаться от поездки, но Изабелла фыркнула и влекомая отчасти вздорностью, отчасти любопытством - прежде она из этих гор и лесов не выезжала, отправилась в Утрехт.

Впечатления Изабеллы, пересказываемые Конрадом, были довольно эмоциональны:

-- И тут, представь, этот жирный старикан умильно лепечет. Сладенько, будто патока течёт. Ах, типа, как я рад, ах, бедняжка, ах, сиротинка. Беззащитная, убогая. Тебе нужна крепкая опора. Надёжная защита. Тебя надо выдать замуж. Вот за него. И тычет пальцем в одного из своих прислужников. А тот - толстый, белый, морда блином. Глазками свинячьими луп-луп... Вроде: я буду счастлив, большая честь, с истовой молитвой приму тяжкий крест семейной жизни... Представь: со мной! Тяжкий! Весь так... склоняется, шаркает. Платье до полу. Будто у женщины. Вовсе не рыцарь! Да он на коня и не влезет! И старый! Представь! Ему скоро тридцатник! Да у меня в Коридоре таких дальше свинопасов не пускали! Ну я и высказалась! Что я про таких женихов думаю.

-- А епископ?

-- Покраснел весь. Как рак. Надулся. И говорит так... елейно: мы обсудим это после. Ну, я им и дала! У меня слуга - волынщик. Нас сперва в епископском доме поселили. И мы всю ночь на волынке, на рожках... Поутру встречает, голова замотана, сам весь опухший. Возлюбленная дщерь моя, говорит. А езжай-ка ты в моё поместье. Тебе там будет удобнее. На волынке играть.

-- Большое поместье?

-- Не знаю. Наверное. Дом - хибара деревянная. Сыро - Рейн рядом. Посидели день-другой. Я ж не дура! Я ж понимаю - будет он меня за своего... за блин этот древний, и дальше сватать. Подумала, так... сосредоточенно. Нет, думаю, свинья в мужьях - бывает. Но старая блинная свинья... Людям приказала, они лодку там у одного раззявы стащили, и ходу. Вверх по реке.

-- А почему вверх?

-- Какой-то ты глупый. Твоя герцогиня специально таких советников подбирает? Себе вровень? Назад в Коридор нельзя - догонят. Вниз - тоже. А эти... утрехнутые... тупые-тупые. Недотумкали, погоню так и не послали. Вот мы шли-шли и пришли. Сюда, в Брауншвейг.

-- Однако. Но с Рейна сюда добраться... это не просто. Почему?

-- А ты вроде не рад? Что я здесь? Я же умная, я же понимаю: Годфроид - человек Барбароссы. До Франции или владений Плантагенетов - надо в другую сторону. Единственный хоть как-то равный - ваш Лев. И он в выборе опекуна не участвовал. Я его... приучу из моих рук есть - он меня тому блину епископскому и не отдаст. А Генрих ваш - большой любитель молоденьких. Особенно девственниц. Как дракон. Я подарю ему себя. Свою юность и невинность. С опытностью. У меня служанки... такое показывали! А которые не хотели - замуж выдавала. За свинопасов. После порки. Они так старались!

-- А теперь ты... расстараешься?

-- Конечно! А он, в благодарность, подарит... ну, не знаю ещё. Не придумала. А лучше... сделает герцогиней. Зачем ему эта? Один раз развёлся и эту выгонит. Я же лучше! Моложе, красивее, умнее.

-- А как же... девственность? Сегодня вы с ним в спальне...

-- Ах, Конрад. Выглядишь как взрослый парень, а судишь как дитё малое. Я Льва немножко подразнила. Дала посмотреть, потрогать. Подержаться. Да и убрала из под носа. Лакомый кусочек. Он теперь за мной бегать будет... как на привязи щеночек.

Конрад старательно воспризвёл физиономию Изабеллы в момент изображения воображаемого прогуливания Льва на виртуальном поводке.

Хотя насчёт виртуала... про рыцарей на серебряных цепях в здешнем реале - я уже...

-- Тейф-ф...

Обычно Ростислава избегала использовать нецензурные выражения. Тем более - в голландском варианте.

-- Что-то ещё?

-- М-м-м... Она слышала, что у Вашего Высочества есть большое стеклянное зеркало. Очень хорошего качества. Она хочет, чтобы вы ей его подарили. Дословно: отдаваться, как дурочка, даже не зная, какие слова и жесты у тебя вырываются... Стоит лишь об этом подумать... О! Эта мысль мне невыносима! Пусть пришлёт, хочу подобрать выражения для лица и позы для тела.

-- С-с-сука...

За эти годы Конрад достаточно поднабрался русских ругательств, поэтому просто кивнул.

-- Странно. Она вела с тобой такие... откровенные речи.

Подозрение, звучавшее в злом голосе госпожи, обидело её советника:

-- Она вообще... очень любит порассуждать... Совершенно беззастенчиво. Она говорила о чувственной любви в том же простодушно-бесстыдном духе, что и девочки, которых готовят для разврата. Самым любопытным в этих безрассудных и невозмутимых суждениях, в ходе которых будничный тон странным образом сочетался с самыми недвусмысленными выражениями, то, что они выдают беззастенчивое почтение к "чувствам" и технической стороне наслаждения.

-- Конрад. Откуда ты знаешь как говорят "девочки, которых готовят для разврата"?

-- Мадам... У меня было... очень разнообразное детство. Одна тогдашняя знакомая учила меня с беззастенчивой искушённостью: "Существует меньше способов для занятий любовью, чем говорят, но больше, чем думают...".

-- И ты... освоил все эти... способы?

-- Увы. Нам помешали. А эта... похожа на молодых рыцарей, впервые приехавших на турнир. Они взахлёб обсуждают детали доспехов или стати коней. Могут подраться из-за формы эфесов или шпор. И эта... тейф-заочница. В глубине души мечтает быть дорогой проституткой. Но не повезло - родилась графиней. Со мной... она просто не считает меня человеком. Один из слуг. Комнатная собачка. Кинул подачку - побежит следом.

-- А она... кинула?

-- Конечно. Беседовать с Изабеллой де Коридор, лицезреть её, слышать её ангельский голосок - редкостное счастье. Блаженство. Сравнимое с райским. Она в этом уверена.

-- И что делать?

Ростислава перевела взгляд на молчавшую весь вечер, что на неё так непохоже, сидевшую закутанной в пуховый платок матушку.

Температура у Софьи спала ещё утром, теперь её постоянно морозило. Выглядела оно бледно, чувствовала себя скверно. И более всего стремилась забиться куда-нибудь в тёмный уголок. Чтобы никого не видеть и не слышать.

***

Рассуждения о гормональной перестройке организма в период наступления менопаузы... бывают интересны. Но не помогают. Помогает фармакология. Которой здесь нет. Да и зачем? Большинство потенциальных потребительниц умирают, не дожив до такого счастья. Для остальных... трава полевого хвоща с корневищем аира болотного (1:1) в виде чая.

Только собирать надо самой. А то эти дикие саксонцы такой осот притаскивают...

***

Теперь Софья передёрнула плечами и спросила:

-- Чего ты хочешь? Чтобы я пошла к Генриху и убедила его выгнать эту сучку? Вряд ли у меня нынче получится. А попробовать и провалить... Без его благоволения... да ещё с такой... фавориткой... у нас будут большие проблемы. Твои голландские, да и голштинские дела... всё рассыпется.

-- Извиняюсь. Но с такой... "милашкой герцога"... проблемы будут у всей Саксонии. Всё - не рассыпется. Но нахлебаемся - по полной.

Конрад, влезший в беседу без спроса, набрал воздуха и осмелился спросить прямо:

-- А может её... иллюминировать? А?

***

"Кто жизнью бит, тот большего добьётся.

Пуд соли съевший выше ценит мёд.

Кто слезы лил, тот искренней смеётся.

Кто умирал, тот знает, что живёт!".

Конрад знал, что он "живёт". И был готов рискнуть, чтобы не допустить возврата к своему прежнему состоянию.

***

Ростислава внимательно посмотрела на своего советника. А он в самом деле хочет такого? Или это интрига, придуманная той девкой? Спровоцировать нападение на "подстилку Льва" и вызвать его гнев. С последующим удалением законной супруги в глушь, а то и отличное обоснование развода. И захват "браздов правления".

-- Убить? В моём доме? Исключено. Это сразу вызовет подозрение. И неудовольствие. После чего будут найдены доказательства. Последуют репрессии. Даже если эта конкретная "изабелка" сдохнет, Лев немедленно найдёт себе следующую. А нас... уже здесь не будет.

Софья, перебирая пальцами края платка, вдруг задумчиво заговорила:

-- Вспомни. Чему учил Воевода. Дерево вариантов. Полный перебор.

-- К чему это, матушка?

-- Её надо удалить от Льва. Без нашего участия. Без - явного.

-- Это невозможно.

-- "Никогда не говори никогда". Помнишь? Лев её не выгонит. Не так - он её обязательно выгонит. Через месяц или через год - не знаю. Лев... страстный, но не глупый. А эта... скоро будет его раздражать. Ты её... иллюминировать не можешь - сразу видна твоя выгода, твой интерес. Остаётся одно. Чтобы она ушла сама.

-- Что?! Как?!

-- Как? - Без твоего участия. Сама. Вдруг. Быстро. Насовсем.

-- Матушка! Но... как?!

-- Ну... например...

Она ещё продолжала перебирать край платка, но в только что измученных глазах появился блеск, в лицо вернулась краска, тусклый голос зазвучал звонче.

Конечно, "в здоровом теле - здоровый дух". Но и в больном теле выздоровевший дух выздоравливает тело. А что так оздоровляет женскую душу, как продумывание изощрённой интриги по устранению наглой соперницы? И, конечно, существенной угрозы всея Саксония.

При реализации интриги обычно возникает множество проблем. Хорошо видны три группы.

Деньги. Они у княгинь имелись.

Пространство/время. Их цель находилась рядом, "здесь и сейчас".

Люди. Вот это было непросто. В реализации не должны участвовать люди герцогини. Максимум - один-два человека третьего-пятого плана. Которые не "засветились" в её окружении. Остальных нужно спешно искать среди местных.

-- Вот, господин советник, взгляните - Иоганн Шнейдер, по прозванию Зубастый Йо. "Зубастый" потому... пасть открой, падаль - сами видите, половины зубов нет. Сын портного, вор, мошенник, убийца. Главарь шайки. Стукач. Домушник. Из недавнего. Поймал дочку богатого купца и изнасиловал. Запугал так, что она оставила незапертыми ставни в своей комнате. Забрался в дом, зарезал купца, семейство и прислугу. Устроил пожар. Девку и её младшую сестру заставил тащить награбленное. Потом продал обеих в публичный дом. На чём и погорел: младшая рассказала эту историю клиенту. А тот, веселясь в конкурирующем заведении, разболтался. Конкурентка сообщила нам. Наши ребята его и прибрали.

-- Это же, вроде бы, не наше дело?

-- Ага. Но этот... Йо вел дела с человеком, вздумавшим потрогать караваны герцогини для утопленников. В смысле: для голландцев. Прижать Йо по суду мы не могли. Проститутки - не свидетельницы, подельники его... умерли. Но наши специальные средства помогли... сказать правду. Воровские общины на Нижнем Рейне... чуток поуменьшились. Злые они на него. В лоскуты бы порвали.

И Сверчок яростно заскрипел зубами в знак завершения своего монолога.

Господин советник Конрад обошёл по кругу стоявшего на коленях, посреди пытошного застенка в подземелье дворца герцогини, вора.

-- На волю хочешь?

-- Что?! Да я... Ваша Милость...! Всю жизнь молиться буду...!

Страстный, ожидаемый, вполне стереотипный монолог вдруг прервался. Йо глянул исподлобья.

-- Извиняйте, Ваша благородная милость, но нет.

-- Что, здесь так хорошо кормят?

-- Здесь... кормят. А на воле... зарежут. Вы ж не всех моих... крестников прибрали. Слухи... наверняка. Либо свои на ножи поставят, либо фемы ближе к солнцу подвесят.

-- Логично. Не дурак. Для умного есть работа.

-- Прирезать кого? Или ограбить?

-- Прирезать-ограбить... война-налоги... это работа государя. Тебе - проще. Доставить груз. Так и туда, чтобы не повстречаться со своими... крестниками.

Йо осел на пятки, в полутьме подземелья яростно двигались из стороны в сторону белки глаз.

-- А... а если я с ним сбегу? С грузом-то?

-- И верно - не дурак. Дурак бы не спросил. Хотя сразу бы подумал. Груз такой, зубастый умник, что его ни украсть, ни продать, ни спрятать нельзя. А ежели вдруг, то... ты уж сразу вешайся. Чтобы шёффенов не напрягать.

-- Как кота в мешке...

-- Лучше чужой кот в мешке, чем своя голова в петле. Развяжи его, Сверчок. Лови.

-- Ого.

Увесистый кошелёк стукнул Йо по коленке.

-- Здесь десять шиллингов. Для начала. Не шикуй. А сделать надо вот что...

Позже, пересказывая Ростиславе свою беседу с вором, Конрад отметил, что требовать каких-то клятв от этого человека - бессмысленно. Врёт как дышит. Только сочетание двух стимулов - страха и жадности, густо замешанных на непонятках - способно направить этот персонаж по требуемому пути.

-- Ваше Высочество, вы не забыли, что у меня было тяжелое детство? Я вдоволь нагляделся на подобные отбросы человечества. Уверен, что у него были родители-садисты, злые соседи и жестокие господа. Он недоедал, недопивал, недосыпал и недонашивал. Ему не давали красотки, а добрые люди выбили половину зубов. Я слышал множество подобных очень жалостливых историй. Вот и выросло... бёза бастад (злобная сволочь).

-- Он сделает дело?

-- Ну... Этого не знает и сам Господь. Но есть надежда.

Один из полезных приёмов при формировании таких коллективов, есть, как помнила Ростислава, "сборная солянка". Если нет возможности послать группу своих, проверенных людей, то следует делать смесь. "Из одного источника" - не надо.

К вечеру будет кормщик с лодкой. Через третьи руки. Бени сейчас нет, но остались его контакты. Никто не подумает связать бедного еврея - торговца старым тряпьём, нанявшего лодочника-пьяницу, с герцогиней.

К ночи будет и человек из своих, из пруссов. Его здесь никто не знает. Вроде бы толковый. И, главное, молчаливый. Демонстрировать любой из негерманских диалектов... не надо. А смерти и боли он не боится - язычник-перунист.

Но везти товар должен... официальный лидер. "Лицо". Не для того, чтобы решать вопросы, а для того, чтобы их не возникало у встречных. Как Воевода посылал своих "сказочников" по Руси с коробейником во главе.

Хорошо бы авторитетный купец. Годных для такого дела нет. Кто-нибудь из гос.служащих? - Даже и не думай. Какой-то аристократ? Невысокого полёта, но с гербом, мечом, гонором. Не связанный не только с двором герцогини, но и с Саксонией вообще. Не имеющий здесь друзей и родственников. Одинокий, безродный, неизвестный... И где такого взять?

"Когда господь закрывает одну дверь, он всегда открывает другую".

В этот раз открылась дверь во внутренний дворик под окнами герцогини.

За окном детский смех сменился злобным. Герцогиня подошла к окну, осторожно выглянула из-за полуприкрытой рамы. Во дворе юная мечта её мужа издевалась над высоким молодым парнем. Две служанки и пара лакеев помогали ей в этом увлекательном деле.

Молодому посетителю можно было дать не более шестнадцати-семнадцати; лицо и весь облик сразу располагали в его пользу, хотя и было видно, что он не местный житель, а чужестранец. Короткая серая сюркотта и чулки скорее французского, чем саксонского покроя, щегольской зелёный берет, украшенный веткой остролиста и орлиным пером - несомненно, шотландский. Одет очень опрятно, с той тщательностью, с какой одевается молодость, сознающая свою красоту и гордящаяся этим. Перевязь перекрещивалась ремнем, на котором сбоку висел охотничий нож.

Хотя юноша, очевидно, не достиг полного расцвета сил, и, даже, не вполне избавился от детскости в лице, он был высок и статен. Его белое от природы лицо было покрыто легким загаром от длительного пребывания на открытом воздухе. Черты лица не отличались особой правильностью, но были очень приятны и внушали доверие. Беззаботная молодая улыбка, в первый момент блуждавшая на его свежих губах, открывала два ряда зубов, ровных и белых, как слоновая кость; веселый взгляд блестящих голубых глаз, внимательно останавливавшийся на окружавших предметах, был добродушен, беспечен и в то же время полон решимости.