Интриганки

***

Жерве де Тильбюри, молодой каноник, Реймс, 1180 г. в РИ:

"Однажды после полудня он ехал верхом в свите своего архиепископа Гийома, как вдруг его внимание привлекла красивая девушка, работавшая одна в винограднике; недолго думая, он обратился к ней с любезными предложениями, но она отвергла их, говоря, что, если послушается его, будет бесповоротно осуждена. Такая строгая добродетель была очевидным признаком ереси, и архиепископ тут же приказал отвести девушку в тюрьму, по подозрению в катаризме (в это время только что окончилось безжалостное преследование катаров Филиппом Фландрским).

Обвиняемая была допрошена архиепископом и назвала имя женщины, наставившей ее; последняя была немедленно схвачена и на допросе проявила такое знакомство со Священным Писанием, что ни у кого не осталось сомнения, что ее учил ответам сам Сатана. Сбитые с толку богословы отложили дело до другого дня; обе обвиняемые решительно отказались уступить, несмотря ни на угрозы, ни на обещания, и их единогласно присудили к сожжению.

Тогда старшая из женщин громко рассмеялась и сказала: "Судьи неправедные и безумные! Неужели вы думаете, что сожжете меня на вашем огне? Не боюсь я вашего приговора, мне не страшен ваш костер!" И с этими словами она вынула из-под платья клубок ниток и, держа нитку за конец, бросила его за окно, громко при этом закричав: "Возьми его!" Клубок взвился на воздух; женщина вылетела за ним из окна и пропала... Молодая девушка осталась и безропотно приняла смерть на костре".

***

Фрида постепенно согревалась и успокаивалась. Точнее: впадала в отупение. Глядя куда-то мимо Ростиславы, она монотонно, не имея уже сил для выказывания эмоций, даже для их просто переживания, рассказывала свою историю, очень похожую на реймскую.

Отличия невелики: на 12 лет раньше, на 600 вёрст севернее, вместо виноградника - огород. Наставницей Фриды была её мать. Они не были так уж сильны в Священным Писании, но обе умели читать и писать, бывали на молитвенных собраниях общины, принимали в доме проповедников из числа perfecti ("совершённых"). Старший брат Фриды Иоганн, проведя два года в монашеском доме катаров, был посвящен в диаконы. В качестве наблюдателя от Нижне-Рейнских общин он присутствовал в мае прошлого (1167) года на собрании четырёх "церквей" катаров в Сан-Фелис, Лангедок.

Там они избрали себе епископов, которых высвятил "поп Никита" - богомильский епископ из Константинополя.

Церковь Альбижуа, более древняя, чем другие, уже имела посвящённого епископа, Сикарда Селлерье. Он, в 1165 г., в Ломбере, возле Альби, вёл диспут с католическими епископами и папским легатом в присутствии виконта Транкавеля.

На соборе в Сан-Фелис присутствовал епископ Франции Роберт д'Эпернон, представлявший катаров Шампани, Бургундии и Фландрии: общины из Реймса, Везелэ, Шарите-сюр-Луар, Лилля и Невера.

Праведный образ жизни, присущий Иоганну, успехи в проповеди истинного христианского вероучения и установление дружеских контактов с единоверцами в Лангедоке, привело к избранию его "Младшим Сыном" - коадъюктором катарского епископа. Естественно, такое событие, а катары не считали свою деятельность еретической и не скрывались от католической церкви, стало известно епископу Миндена Вернеру.

-- Ты не задумывалась, Фрида, что причина твоих несчастий не в твоей красоте, не отказе предоставить своё тело для услаждения похоти каноника, давшего обет безбрачия. А в его обете послушания епископу. Тот решил запугать катаров, для чего уничтожить семью их коадъюктора. Жены и детей у твоего брата нет. Вот вы и стали... заложниками. А что случилось с твоей матерью?

Глава 657

Фрида тупо смотрела в стену. Потом с трудом начала вспоминать:

-- Сначала нас пытали. Меня... били плетью. По разным... местам. Потом привязали и... и изнасиловали. Вчетвером. Сначала палач. Потом его помощник. Потом... они позвали двух стражников. И те... а они заставляли матушку смотреть. Потом они оставили меня и принялись пытать матушку. А я должна была смотреть. Они хотели, чтобы я... чтобы говорила всякие... гадости. Про то, как мне нравится... Чтобы я пела и плясала под крики и стоны. Её. Потом... Они взяли швабру и сказали, что моя мать... ведьма. Что она должна летать на метле. И они вставили палку в неё. Открыли окно, разогнали и... и выкинули её на двор. Подвели меня к окну и показали её тело. Как оно дёргается. И разбитую голову. С лужей крови вокруг. И спрашивали: хочу ли я полетать? Как матушка? С палкой в... Или мне приятнее на их... А я... мне стало страшно. Я... испугалась. И я сказала им что они хотели. Они наклонили меня и до половины высунули в окно. Один из них принялся... толкаться в меня. И всё спрашивал - хочу ли я полетать. Как летают нечестивицы. И рассказывал - что со мной будет, если ему не понравится... моя... меня... Как я упаду и буду там ползать с разбитой головой и переломанными костями. А потом он... он куда-то делся. Но держал меня за ногу. А я висела вниз головой за окном, смотрела на булыжники двора и ждала. Когда он меня отпустит. И я упаду и буду умирать. Я молилась. А потом не помню... Ты. С ведром в руках.

-- Вы. К герцогине следует обращаться "вы", госпожа, Ваше Высочество. Мда... Что дальше? Чего ты хочешь теперь? Твоё имущество наверняка присвоено людьми епископа, твоя мать мертва, а брат в бегах. Я могу дать тебе свободу. Ещё одежду и немного денег. Куда ты пойдёшь? В общину сестёр "Добрых Людей"?

-- Нет! Я предала их! Я испугалась, я отреклась! Я... я убила свою мать... Мне... мне лучше умереть.

Ростислава внимательно рассматривала сидевшую перед ней на полу женщину. Полуприкрытую какой-то грязной рваной дерюгой. С проглядывающими синяками и ссадинами. Со следами плети, побоев... могло быть и хуже. Со следами "любви" - могло быть... аналогично.

Год назад она также считала, что "лучше - умереть". Несколько раз. Потом... "Зверь Лютый".

"Он вынет из тебя душу. Скомкает и расправит, разрежет и сошьёт. Выжжет нынешнее и наполнит будущим. Новым. Твоим. Ты станешь другой. Не ты".

Цыба, тогдашняя учительница Ростиславы, не часто говорила. Она предпочитала прут. Чтобы быстрее дошло её неудовольствие ошибками ученицы. Но иногда она вдруг выдавала глубокие мысли.

"Ты хочешь быть собой? Той, прежней? В "прежде" - тебе было хорошо? Хочешь вернуться? Повторить?".

***

"Только в стремлении стать кем-то другим мы можем быть собой. Если остановить бег, если цепляться за прошлое, за постоянство, тогда перестаешь быть. Мы живем тем, что убегаем в страхе, или тем, что сами гонимся за чем-то. И так, и так, исход один: перемены или смерть. Тонуть в раю или в аду, избрав остановку. Быть охотником, дичью или никем...".

***

Ростислава боялась. Измениться. Её учили, что это плохо. Всё предопределено. От неё ничего не зависит. Что было - то и будет. Но "возвращения" она боялась больше. Во Всеволжске страх неизвестного будущего стал слабее ужаса известного прошлого.

А потом был покос. Где она вдруг ощутила себя... не такой, не прежней. Не княгиней, вдовой, а просто девчонкой. Которая делает простые дела, на которую засматриваются просто парни. А рядом греет горячее тело просто "Огненного Змея". Которого в "прежде" не было.

Нет. В "прежде" - не хочу. Там не было счастья.

-- Умереть - не лучше. Лучше - лучше жить. Ко мне в служанки пойдёшь?

Фрида не сразу поняла. Потом завыла и поползла, теряя окончательно сползшую с неё мешковину, роняя на пол капли со своих спутанных, грязных, мокрых волос. Поползла к ногам герцогини Саксонской, к сапогам, которые можно обнять, поцеловать. К госпоже. Которая защитит от ужаса и боли этого злобного мира.

***

Верно говорят "Добрые Люди": этот мир - ад, но ад преходящий, который, в конце времён, придёт к своему концу, не имея ничего общего ни с вечностью, ни с Богом, ни с Его благим творением. "Конец времён" настанет тогда, когда все души людей будут спасены и вернутся к своему Творцу.

"Конец света" - не катастрофа, а цель. Манящий радостный результат успешного длительно благого деяния, достигнутый идеал.

***

-- Э... Госпожа...

В дверях возник Конрад. Вновь с совершенно ошалевшим видом.

А какой ещё вид ему иметь, если посреди пытошного застенка(!), среди инструментов причинения боли и извлечения правды, сидят на полу две женщины, одна - в мужской одежде, другая - просто голая, и плачут в обнимку?!

Фрида дёрнулась, пытаясь спрятать в меньшую её ростом и весом Ростиславу. Та вытащила откуда-то из одежды беленький платочек, высморкалась и деловым тоном поинтересовалась:

-- Ну?

-- Э... вот нашёл... Это... Это...

-- Дай-ка.

Легко вскочила с колен, забрала у Конрада принесённый им пергамент, и хмыкнув, уловив его растерянный взгляд, устремлённый на мокрую, голую, пытающуюся прикрыться Фриду, великосветски представила:

-- Фрида - моя новая служанка, Конрад - мой советник. Подбери ей одежду, она поедет с нами.

-- М-мне?! Подобрать ей? Но... Она же... ведьма! И - служанка. А я - советник вашей милости!

-- Мне не нужны безголовые советники, Конрад. Если тебе тяжко исполнить мою просьбу, то... боюсь, ты скоро станешь ненужным. Делай дело и рассказывай. Во что мы... вляпнулись.

Конрад принялся вытирать Фриду найденными тут же тряпками, отчего та начала поскуливать. Но когда герцогиня взялась применять к ней снадобья из притащенной походной сумки с изображением змеи и рюмки, просто взвыла - жжёт же!

Со слов Конрада получалось так.

Усадьба, как подсказал герб на воротах, и вправду принадлежит епископству Миндена. А притащенный свиток - "малая булла" Святого Престола.

"Alexsander episcopus servus servorum Dei...".

Называется mandamenta.

***

Факеншит! Я специально пишу латиницей, чтобы любители читать по слогам не связывали это красивое название с нашей доблестной милицией.

***

Печать на пеньковой верёвочке, а не шёлковом шнуре, как у "больших булл". Почти квадратный лист, заполнен текстом без полей, ровные аккуратные строчки с красивыми завитушками. Дырочки для привешивания печати сделаны подковообразным шилом. Дата состоит из указания места (Монпелье, Франция) и дня по римскому календарю, но без года. Не свиток, а сложенный в восемь раз пакет. В двух местах в тексте поставлены ударения - два косых штриха: использование ритмической прозы (курсуса) как защиты от подделки, активно применяется папской канцелярией, хотя ещё не превратилось в систему.

Этой буллой папа Александр III подтверждает право епископа Миндена Вернера на лен в округе Майсен. "Поскольку решения тирана не могут быть сочтены справедливыми".

В отношении Барбароссы сказано: "не назовём его императором, назовём его рьяным преследователем церкви". Дальше папа уподобляет императора Сатане и определяет его как тирана.

***

Чисто для знатоков.

Диоцез и феод - две большие разницы.

Диоцез (епархия): церковно-административная территориальная единица.

Территория, на которой, в части церковного права, действует власть епископа.

Что входит в эту власть? - Как минимум, поставлять священников по приходам. А дальше... как "нагнут" правителей. Например, при Константине Великом право отпускать любого раба.

Лен (феод): земли (или фиксированный доход или право на получение дохода), пожалованные вассалу сеньором в пользование, на условиях несения вассалом службы в пользу сеньора.

Аналоги на Востоке - икта и прония. Я про них уже...

Феод - земля, полученная фактическим владельцем (dominium utile) от полного собственника (dominnium directum) в вечное пользование под условием несения первым (vassalus, homo, feodatus) в пользу второго (senior, dominus) служб особого рода, считающихся благородными. Отличается от бенефиция, который только пожизнен; от аллода, который не обложен повинностями; от цензивы, которая, будучи простонародным наделом (terre roturiХre), обязана податью и барщиной.

Феод - военно-административная единица. В рамках этой единицы феодал обладает гражданской властью.

Понятно, что каждый епископ хочет, пусть и не осознанно, а "классово", расширить свой феод по геометрии до диоцеза, а по правам - до аллода.

Введение вассала во владение феодом (инфеодация) оформляется символическим актом - инвеститурой. С XI века инвеститура сопровождает вассальный договор наравне с оммажем и клятвой верности сеньору (фуа).

Всякий католический епископ - "слуга двух господ". Как чиновник церковной иерархии - слуга Святого Престола, как феодал - "слуга царю". В смысле: императору.

Пока в мире "симфония" - согласие между императором и папой - епископы, деваться некуда, "дуют в одну дудку". Как между властями раздрай - "а вы, друзья, как не садитесь...".

Именно императоры и даруют епископам феоды. Создавая себе будущих противников в борьбе с властью пап.

Они тупые? - Не-а. Они - "локальные оптимизаторы".

Кроме церкви и монарха "на поле" ещё несколько партий.

Прежде всего - крупные аристократы. Герцоги.

В конце IX в. все монархи Запада - зависят от аристокров. В Германии и во Франции королей выбирали. Демократия - торжествовала. Вместе с ней торжествовали норманны, арабы и мадьяры: возможность безнаказанно грабить постоянно занятых выборами соседей очень привлекала.

Германская знать собиралась чаще всего где-нибудь во Франконии. Собрание, возглавляемое архиепископом Майнцским, объединяло "принцев": духовных - архиепископы, епископы, аббаты королевских монастырей и светских - герцоги, маркграфы и графы. Монарх должен быть избран единогласно. Каждый принц излагал свое мнение в соответствии с порядком старшинства - сначала духовные лица, затем светские по герцогствам - и строго по тексту:

"Egoeligo N in dominum regem atque rectorem et defensorem patriae" ("Избираю N господином, королем, главой и защитником страны").

В 1125 г., чтобы покончить с притязаниями салической династии, процедуру усовершенствовали: принцы четырех главных герцогств назначают десять "великих электоров", которые выдвигают от имени каждой из своих земель одного кандидата. Затем путем голосования выбирают одного.

Этот порядок будет изменён в 1356 г. "Золотой буллой": создадут коллегию выборщиков-курфюстов.

Церемония, все участники которой немцы, избирает короля Германии. Затем его помазывает и коронует в Ахене архиепископ Кельнский, которому ассистируют коллеги из Майнца и Трира. В хрониках - rex teutonicomm (король немцев); ему случалось именоваться rex francorum (король франков), чтобы напомнить о связях с Каролингами, но для своих подданных он просто rех.

Сразу после коронации он получает титул "короля римлян". Т.е. является сувереном "королевства римлян" - империи, включавшей королевства Германии, Италии и Бургундии. Он - монарх этих трех стран с правом короноваться королем Италии и королем Бургундии отдельно, как и Германии, хотя миропомазание архиепископом Кельнским в момент коронации его "королем римлян" в принципе освобождает от двух других подобных церемоний.

Эта процедура не даёт титула императора. Для этого нужно короноваться в Риме у папы.

В XII в. Германию постоянно воюет в Италии, к которой ее толкает имперская мечта и империалистическая реальность. На востоке она захватывает новые владения, которые германизирует. Это две её главных амбиции.

Королевство разделяется на княжества. Самые крупные - герцогства: Швабия, Бавария, Каринтия; на севере - Саксония; на востоке - Богемия; на западе - Верхняя Лотарингия. Нижняя Лотарингия исчезла, а герцогский титул перешёл в Брабант; сходно - Франкония. Почти на равных марки: Бранденбургская, Лужицкая, Мисьненская (Мейсон), Австрия, Штирия и Карниолия (Крайна), во главе которых маркграфы. Между этими территориями и внутри них существуют многочисленные графства - в 1024 г. их 224. К нынешнему 1168 г. - 280. Число растёт, владения дробятся. В РИ скачок "дробей" произойдёт после падения Генриха Льва и раздела его владений.

Рядом со светскими - княжества церковные: город, с резиденцией архиепископа или епископа, соседствующая с ним область, огромное имущество и доходы. Самые значительные - Трир, Кельи и Майнц. Церковное княжество Зальцбург в Баварии известно богатством своих церквей; не уступают Бремен-Гамбург и Магдебург.

Сорок епископов владеют земельными ленами в шести архиепископствах. Принцы церкви, как и настоятели королевских монастырей, подчиняются непосредственно королю, участвовавшему в их избрании согласно Вормского конкордата, кроме Баварии, где монаршая прерогатива принадлежит герцогу.

Всю знать можно разделить по социальному положения и личному статусу: Herren, знатные сеньоры, владеющие крупными наследствами или ленами; Ritter - рыцари с маленькими ленами, знатного происхождения; Dienstmannen - должностные лица, иногда очень состоятельные, но из простых семей, достигшие положения исключительно благодаря службе.

Все они в своих сеньориях правят как свободными, так и крепостным.

Вне класса сеньоров - города. Являясь рынками, города могли развиваться лишь в той мере, в какой это разрешал король.

Монархи без ограничений жаловали принцам, а особенно епископам, экономическую прерогативу: сбор пошлин, чеканка монеты, ведение междоусобных войн...; зато города, куда купцы имели право прибывать в любое время - под протекцией короля, в безопасности от внутренних войн.

Города растут либо вокруг административного ядра (епископских центров или бургов сеньоров), либо вблизи деревень, которые со временем сливаются с городом и становятся Neustadt (новый город) рядом с первоначальным торговым кварталом или Altstadt (старый город).

В XI в. все города управлялись принцами, которым их пожаловал король, и доверявшими городское управление одному из своих должностных лиц (Schultheiss). С конца XI в. купечество усиливается, иногда с помощью самого короля, который ослабляет влияние принцев и даёт купечеству привилегии (освобождение от уплаты пошлин, особый статус для горожан: все - свободные граждане, участие в администрации).

Горожане устанавливают собственные правила, имеют представительство в городском магистрате. Потом начнут сами избирать городской совет (Rat). С сер. XII в., появляется городское право.

Самые активные: Кельн, 197 га - далеко опередил все остальные города на Западе (но его население уступает итальянским городам); в прирейнской Германии: Вормс, Шпейер, Майнц, Базель; в центре - Вюрцбург; на юге - Ратисбонн, Нюрнберг, Бамберг, Аугсбург; на севере - Зост, Фрицлар, Магдебург, Гослар (где купеческие кварталы и старый город соединились в 1108 г.), Волин (населен скандинавами, славянами и немцами), уже приближавшийся к упадку, Штеттин (славяне - большинство), Бремен, Дортмунд и Гильдесгейм, получившие в ту эпоху свои первые хартии.

Чтобы справиться с герцогами императоры создают из церковников феодалов. Усиливают не только проимператорскую партию в рейхстаге, но и, жалуя епископам и аббатам лены, проимператорскую армию, которая может быть созвана на этих землях.

Дальше - как всегда: вскормленные из "щедрой руки" императоров церковники начинают эту "руку" грызть. Борьба за инвеститору. Императоры теряют право назначать епископов - переходит к папам.

Епископы всё более становятся подобием герцогов. И противодействуют императорам. Императоры принимаются поддерживать города. Эти тоже набирают силу. Лютер, реформация, Тридцатилетняя война... через восемь веков обе германские империи - Австро-Венгрия и Ново-Германская - прекратят своё существование.

Этим же путём идёт и конкретный Минден, в котором состоялась скандальная свадьба. В середине 12 в. - епископский город в окружении нескольких епископских ленов. Через сто лет - город с резиденцией епископа, но с самоуправлением. Ещё через столетие - вольный город в княжестве-епископстве Минденском.

Король имеет абсолютное право, но должен соблюдать правила, определенные в коронационной клятве: защищать истинную веру (от ереси и раскола), покровительствовать церкви и духовенству (не ограничивая их привилегий), править по законам предков.

Герцоги и графы выполняют свои функции от его имени, архиепископы и епископы получают прерогативы из его рук (regalia). Практически же высшая юрисдикция наталкивалась на силу принцев, которые всегда ради собственной выгоды могут обратиться к древним законам предков, забыв о том, что выполняемые ими функции - администрирование по доверенности.

Ежемоментно политическая реальность зависит от отношений между королем и принцами.

Торжество демократии. Такой... феодальной. Разделение властей. По вертикали - по сословиям. Только низшего дворянства, не представленного в рейхстаге - три разновидности. По горизонтали - в каждой земле свои юридические нормы.

"Система сдержек и противовесов". Которая любое действие "сдерживает" и "противовесит".

Монарх осуществляет призыв вассалов (командное право, позволяет наказывать всякого, кто не подчинится приказу) и помилование (возможность отменить наказание).

Для похода в Италию ему надо объявить об этом за год, шесть недель и три дня. Внутри "тевтонской земли" можно призвать на службу, предупредив за шесть недель. Служба вассала - 6 недель за счёт сюзерена. "После чего он отдыхает".

Король - высшая судебная инстанция. Обладатель уголовной юрисдикции, право на которую автоматически получают герцоги и маркграфы, тогда как графы и виконты осуществляют юрисдикцию в качестве повинности, полученной от короля.

"Граф" - означает "писец", "секретарь". Термины: "генеральный секретарь", "первый секретарь" - хорошо знакомы моим соотечественникам. Как и трансформация их носителей в конце 20 в. Здесь - сходно. Термин: "феодализирующаяся знать".

Чиновник, назначенный королём для исполнения некоторых функций. Прежде всего - судебных. Есть понятие "го-граф" - главный судья округа. Выбирается прямым волеизъявлением свободных мужчин. Виконт - "вице-граф". Тот же граф, но поменьше.

Королевский суд - суд второй инстанции для графских учреждений, может рассматривать дела всего королевства. Никто кроме короля не может переносить, перемещать, отменять заседания суда, шла ли речь о графских судах как главных судах в каждом регионе, или о судах ста присяжных, решающих от имени графа местные дела меньшей значимости. Если король находится в графстве, то юридические прерогативы берёт на себя. Он - юр. власть повсеместно, кроме марок.

Личный авторитет - важнейший элемент системы сотрудничества, основанной на идее, что суверенность принадлежит монарху совместно с аристократией.

Суверенитет позволяет чеканить монету, устанавливать и взимать торговые и дорожные пошлин, открывать рынки. Но всюду, кроме собственных поместий и городов с прямым королевским управлением, король пожаловал эти права знати. Поэтому в стране ходят различные монеты, например кельнские, которые он не контролирует, даже распространяя собственную монету, как сделал Барбаросса со своим талером, отчеканенным в Швебиш-Галле.

Никакие пошлины не взимаются с подданных от его имени; налогов не существует. Король получает подати только со своих ленных и наследных владений и в городах.

Король располагает ещё королевскими (императорскими) землями, замками, городскими дворцами. Эти владения разбросаны по всему королевству; они не представляют реальной силы. У короля нет даже столицы. Он может рассчитывать почти исключительно на свое личное имущество, которое получил от своей семьи еще в бытность принцем, к которому добавляет имущество монархии.

Для управления страной суверен окружает себя священниками королевской капеллы, одни из которых выполняли чисто духовные функции, а другие составляют королевскую канцелярию. Она и являлась единственным "министерством".

Архиканцлер Германии архиепископ Майнцский, его коллеги: верховные канцлеры Италии (архиепископ Кельнский) и Бургундии (архиепископ Безансонский). Есть всего одно подразделение, теоретически руководимое этими тремя, а практически подчиненное своему собственному начальнику - рейхсканцлеру, участвующее в управлении Германским королевством и всей империей.

Для центрального руководства есть двор с советниками короля - его родственниками, друзьями, лично преданными ему должностными лицами, чье положение крепостной знати зависит от королевских милостей - и с четырьмя высшими служителями: дворецким, стольником, маршалом и постельничим, чьи чисто почетные обязанности традиционно выполняют пфальцграф Рейнский, герцог Богемский, герцог Саксонский и герцог Швабский.

"Маршал" - изначально означает "конюх".

Ступенькой ниже нет ничего. На местах функции графов феодализируются. Единственным органом, представлявшим одновременно центральную и местную власти, являлось собрание принцев, сейм (германский, когда только немцы, имперский в остальных случаях).

Если принц нарушил клятву верности, монарх мог наказать его. Но надо, чтобы это одобрило собрание принцев, и обычно, если феодальный суд постановлял о конфискации ленного владения принца (герцога, маркграфа или графа), то лен вновь жалуется другому лицу. Единственным преимуществом, которое монарх может извлечь - выбрать нового обладателя лена.

До конца XI в. право церковной инвеституры принадлежало светской власти, что противоречит идее о божественной полноте власти пап.

В 1075 г. папа запретил императору вручать инвеституру прелатам. В ответ Генрих IV собрал в Вормсе высшее немецкое духовенство и объявил о низложении Папы. Папа победил: Генрих пошёл в Каноссу, а императрица Евпраксия вернулась к брату Мономаху в Киев. Я про это подробно...

Планы пап о полном контроле не получили поддержки в среде самих епископов, которые не желали расставаться со своими светскими выгодами.

В 1122 г. - Вормсский конкордат. Избранные прелаты получали духовную инвеституру - возведение в сан (кольцо и посох) - от папы, а светскую - право на землевладение (скипетр) - от императора. В Германии император участвует в избрании прелатов, которым сразу же даёт светскую инвеституру, в Италии и Бургундии император не участвует в избрании и вручает скипетр по прошествии 6 месяцев.

Папы апеллировали к своей особой связи с Христом, императоры - к тому, что императоры существовали до появления пап.

Сейчас у нас тут очередное "обострение". В философски-материалистический спор о власти конкретные хомнутые сапиенсом вносят свои эмоции и прочие личные свойства.

На Безансонском сейме в октябре 1157 г. кардинал Орландо Бандинелли огласил послание папы:

"Вспомни, сколь много церковь римская способствовала тебе достигнуть вершины величия, даровав тебе императорское достоинство... Мы не раскаиваемся в том, что исполнили таким образом все твои желания. Напротив, мы были бы рады, если бы ты принял из наших рук ещё более ценные пожалования (beneficia)".

Князья возмутились словами beneficium и conferre, обозначавшие вассальную зависимость от сеньора. Бандинелли добавил масла в огонь, воскликнув:

"Да от кого же император держит свою власть, как не от папы!?".

Пфальцграф Баварии Отто угрожал легату обнажённым мечом, и только вмешательство Барбароссы спасло Бандинелли.

Сразу скажу: зря он вмешался.

Папа Адриан IV (единственный в истории папа-англичанин) написал императору более мягкое письмо, Фридрих принял объяснения, но Безансонский сейм стал началом нового витка борьбы папства и империи. А Бандинелли - следующим Папой Римским под именем Александр III. Его, конечно, немедленно выгнали из Рима имперские войска, поставив своего. Но неугомонный сиенец (из Сиены, Италия) отказался признать поражение, писал гадости то из Неаполя, то из Франции.

"Конфликт нанёс непоправимый удар по перспективе превращения Священной Римской Империи в полноценное государство, от которого она не смогла оправиться вплоть до объединения Германии в XIX столетии".

В последние десятилетия система несколько меняется. Графы становятся самостоятельными в результате захвата имперских владений в смутные времена. Владения дробятся и появляются аристократы (графы, маркизы и герцоги) с титулами, не соответствующими их владениям. Кроме имперских городов, графов, монастырей возникают местные. В Саксонии - герцогский Любек, бенедиктинский монастырь у Велиграда или герцогский граф Шверина.

Епископы и имперские монастыри получают лены не только от императора, но и от местных владетелей.

***

Именно эта ситуация в Миндене. В округе Майсен имеются выходы каменного угля. Позже, в начале 19 в. там будет угольная шахта. Лен был дарован епископу во время правления в Саксонии Альбрехта Медведя четверть века назад. Прежний епископ давно умер, Медведя выдвинули из Саксонии в Бранибор (Бранденбург). Вернувшийся Генрих Лев потребовал возврата лена. Новый епископ, Вернер, отказался. Дело тянулось несколько лет, Барбаросса принял решение в пользу Генриха, но вердикт не подтверждён рейхстагом.

Итак. Есть имущественный спор между герцогом и епископом. Есть решение верховной власти (императора).

Черчилль: "Положительное решение суда хорошо всегда - даже если несправедливо".

Папа понимает, что для епископа решение императора - и отрицательное, и несправедливое. И переводит местный мелкий имущественный конфликт в политический.

"Враг моего врага - мой друг".

Барбаросса принял решение против твоих интересов? - Помоги мне и я помогу тебе.

Ничего нового. Кроме мелкой детали: год назад Барбаросса потребовали и германские епископы согласились, что Александр III - антипапа. Поклялись не исполнять его решений, не поддерживать с ним отношений. А тех, кто нарушит запрет - считать изменником. Со всеми вытекающими.

-- Интере-с-сно... А ты все пергаменты просмотрел? Это булла от Папы епископу. А от епископа Папе?

-- Не видал. Этот пергамент сразу на глаза попался. Печать издалека видно. Там ещё разные есть. Остиарий, которого я расспрашивал, говорит, что из-за прихода герцога со свитой... и с вашей милостью, епископу пришлось потесниться. Вот он отправил архив и казну сюда. Еретички эти так, чтобы поймать главного местного катара и, при случае, похвастать. Как кабаном.

-- Ивашку и Егорушку ко мне. Бегом.

Когда несколько запыхавшийся старший гридень, придерживая на боку саблю, прибежал по вызову госпожи, он обнаружил неожиданную картинку. Спящая стоя, как лошадь в стойле, Фрида негромко скулила под тихие ругательства герцогини, надевавшей на новоявленную служанку мужскую одежду, снятую с покойников или найденную в соседних комнатах.

-- Дура. Стой спокойно. Куда тебе платье?! Мы ж верхом поедем. А, Ивашко. Что у вас там за крик был?

-- Бестолочь, молодо-зелено.

Егорушка сделал вид, что пристыжен:

-- Виноват, твоё княгинство. Не удержал. Пленный вырвался и... пришлось прирезать. Шустро бегает.

-- А остиарий?

-- Не. С этим всё хорошо. Вон, во дворе на коленях стоит.

-- Ну что ж, поздравляю. С первым покойником, Егорушка.

-- Спасибо! А там ничего особо такого...

-- И объявляю замечание. За недостаточное внимание к пленному.

-- Виноват...

-- Во-от. Повторишь - накажу больно. Теперь... В доме архив и казна епископа. Ивашко, найти мешки для вьюков. Конраду и Егорушке разобраться в добыче. Трупы... в дом. Дом сжечь.

-- Дык... дождь же.

-- Мне тебя учить? Старший сотник войска Всеволжского. Мда... Достаточно, если выгорит внутренность дома. Местных лошадей - под вьюки. И две под седло. Служанку и остиария... возьмём с собой.

Затащили в дом мертвецов, натаскали сена, сыскали сухих дров, залили маслом. Из всех щелей повалил белый дым. Потом разгорелось, принялось. Пламя бушевало в каменной коробке, рвалось наружу и тут же опадало под моросящим дождём. Наконец, внутри что-то затрещало, из окон ударили снопы искр - прогорели внутренние перекрытия.

-- Все в сёдлах? Поехали.

Удвоившаяся кавалькада, таща в поводу нагруженных лошадей и двух всадников, привязанных к сёдлам, с мешками на головах, двинулась в обратный путь.

Конец сто двадцать девятой части

Часть 130 "Дорогой длинною, да ночкой ...".

Глава 658

На епископском дворе уже развели лошадей вернувшихся охотников по конюшням, слуги попрятались от дождя. А господа громко гуляли в главном зале.

Служанка немедленно сообщила:

-- Уж два раза посылали. Ихняя милость. За вашей милостью. Велено сразу вести в зал.

-- Ругался?

-- Н-не... вроде. Вроде, ему охота похвастать. Ну, женою перед гостями, кабаном перед женой. И вообще. Пьют они там здорово. Ну, с дождя-то... Чтоб не заболеть, не дай бог.

Ростислава постояла перед разложенным по кровати платьем.

-- Котту перемени. На побольше. Егорушка, вынь-ка с кафтана кольчужку да помоги накинуть.

Отдав необходимые распоряжения слугам, внимательно оглядев себя в мутном, запотевшем от постоянной сырости, неровном бронзовом зеркале, проверив "бериллиевую" рогатку на одном бедре, кармашки с чугунными шариками - на другом, стилет в левом рукаве герцогиня Саксонская трижды плюнула через левое плечо, троекратно широко перекрестилась по-православному и, приняв взволнованно-благочестивый вид, отправилась на праздник. Радовать мужа и знать Саксонии своим присутствием.

Большой зал замка был полон, жарок, душен и пьян. Бурная радость собравшихся при виде их государыни, вызывала раздражение громкостью, а избыточная жестикуляция мужа - опасения. Своей беспорядочностью. Хотелось отодвинуться "за радиус вылета стрелы".

Впрочем, пара уместно заданных вопросов о ходе охоты, восторг, явленный при виде трофея - водружённого посреди стола частично уже обглоданного монстра, переключили внимание.

Мужчины - хвастали. Некоторые, разгорячённые своими повествованиями, вскакивали на ноги и старательно изображали различные эпизоды охоты. В лицах. Своих и соседских. Их перебивали. Но не насмерть: возникающие перебранки гасли, до нормальной ссоры с мордобоем и мечами не хватало ещё бочки рейнского. Бочку уже притащили, но не открывали - допивали предыдущие.

Едва герцогиня опустилась на своё место по левую руку от мужа и господина, как супруг осчастливил "молодую" здоровенным куском кабанятины. Почти сырой и непрожёвываемой. Что не удивительно, учитывая возраст животного и скорость его попадания на стол. Следом явился и здоровенный кубок в четверть ведра, полный мутно-светлого мозельского.

***

В Германии на одного взрослого приходится 120 литров вина в год. Это не так много: вино пьют вместо воды. А вот больным в лекарнях при монастырях, равно как и самим лекарям, полагается 7 литров на день.

Сочувствую. И тем и другим. В студенческие годы после стройотряда, когда "листы жгли ляжку", попробовали как-то напиться рислингом. Потом с тоски сдали посуду и купили водки. Но мы-то выросли на крепком. А здесь постоянно "слегка подшофе".

Не так всё страшно. Половина дней в году - постные. Половина постов запрещают пить вино. Кажется, только это несколько сдерживает хроническое многовековое пьянство германской нации и неизбежное вырождение.

Поскольку человека после прогулки под дождём можно отнести к скоро заболевшему, то - вот. Начали, пока не началось.

***

Ростислава достаточно успешно имитировала свой энтузиазм в части поднятия тоста "за прекрасную герцогиню!". Однако сидевший с другой стороны герцога епископ Вернер заметил уклонение и не замедлил увещевать:

-- Что ж это ты, дитя моё? Едва губки омочила. Это вино сделано в монастырях над рекой Мозель. Где виноградники устроены на самых крутых в мире склонах. Добрые католики причащаются и исповедуются, приступая к уборке ягод. Труд их благословляют братья-монахи. Все инструменты, даже и корзины сборщиков, окропляются святой водой. Каждый шаг в приготовлении этого божественного напитка сопровождается молебнами и, даже, крестным ходом. По сути, в твоём кубке чистая благодать божья, изливающаяся в мир сей посредством матери нашей, римско-католической церкви.

Продолжение не озвучивалось, но было очевидно:

-- Или ты, три дня ещё назад схизматка, не восприняла истинную веру, не избавилась целиком и полностью, до основания души своей, от вредного греческого суеверия?

Целая коллекция подобных "наездов" на чужаков и иноверцев прогнозировалась ещё во Всеволжске. Что такое КВНовская разминка и как к ней надо готовиться - я помнил ещё с первой юности.

За время путешествия ожидаемый набор был расширен, а заготовки ответов умножились.

Типа:

-- А вот он тебе говорит... А ты ему в ответ...

Варианты: "пошёл в...", "иди на..." или "ржавый якорь тебе в..." - ответами не считаются.

Ростислава воспользовалась спецификой своего положения. Смущённо улыбнувшись мужу, она объяснила:

-- Лекарка моя, боярина Рада, говорит, что женщине, пока она носит дитя или кормит его, следует избегать худопрожаренной грубой пищи и обильного винопития. Ибо от сего может родиться ребёнок больной, слабый или глупой.

И продолжая скромно краснеть, продолжила:

-- Я же хотела бы родить вам, муж мой и государь, достойного наследника. Столь же умного, здорового и... и красивого, как и вы.

-- О! Vollkrass! Ты... уже?!

-- Не уверена. Но очень надеюсь. И, на всякий случай...

Ошарашенный новостью герцог тупо-изумлённо обвёл глазами зал. Потом - преисполнился. Типа: гордостью за успехи в приумножении рода Вельфов вообще, и саксонцев в частности. Или наоборот. Подумал, почесал за ухом, взбивая свои длинные белокурые локоны, завитые на концах по нынешней моде, и ощутил насущное:

-- Ну тогда мы пойдём. Отлить надо. Ты как?

-- Боюсь, мой дражайший супруг, я не смогу составить вам компанию. Вы-то уже давно сидите, а я ещё мало выпила.

Герцог, услышав столь убедительный аргумент, проникся, покивал и, сопровождаемый множеством благородных и высокородных гостей, нетвёрдой походкой устремился к выходу во двор. Где славные аристократы, выстроившись в линию, подобно построению храбрых рыцарей с копьями на поле битвы, спрятались от дождя под внутренней галереей и присоединили струи телесные к струям небесным.

-- Как прошла ваша прогулка?

-- Благодарю, Ваше Преподобное Превосходительство. Мы доехали до гор, повернули в первую попавшуюся долину. Совершенно случайно. И обнаружили усадьбу. Которая сгорела. Кажется, это была ваша усадьба.

Пару мгновений епископ держал на лице приличествующее ситуации доброжелательно-покровительственное выражение. Потом лицо его изменилось.

-- Ч-что?!

-- Спокойнее. На нас смотрят. Держите себя в руках. У вас прекрасная пекарня.

Герцогиня крутила в руках корочку свежего ржаного хлеба - единственное, что она решила себе позволить.

-- Ты...! Ты сожгла моё поместье!

Какой сообразительный мужчина! Если русская княгиня видела дом и тот сгорел, то она и виновата.

Мне нравится ход его мыслей. Логично же. Теперь послушай мою логику.

-- Вы помните законы Саксонии? "Ни за какое преступление нельзя разрушать крестьянские дома, разве только в них была изнасилована девушка или женщина или туда притащена для изнасилования. Об этом [разрушении дома] должно быть решение суда, если [обвинение] не будет опровергнуто на суде. Если же по этому поводу состоялось решение, то, хотя тот затем явится и изнасилование опровергнет, его ущерб [от разрушения дома] все же ему не возмещается, потому что это не было опровергнуто до того, как по этому поводу состоялся суд. Всякое живое [лицо], участвовавшее в изнасиловании, должно быть обезглавлено".

***

Ростислава цитирует норму, которая через 60 лет войдёт в "Саксонское зерцало", (КНИГА ТРЕТЬЯ, Статья 1, ╖ 1).

"Названье примет пусть оно

"Зерцало саксов", оттого

Что право саксов в нем дано

И чтоб оно правдиво отражало,

Как образ женщины - зерцало...

Не выдумано мной оно,

А с давних пор от предков перешло".

Эйке фон Репков, составит этот кодекс на латыни и будет специально неоднократно повторять: "не выдумано мной", "с давних пор от предков перешло", я лишь записал.

Фон Репков ещё не родился, ещё не влюбился в образ рыцаря, в Роланда из "Песни о Роланде". Лишённый, в силу физических недостатков, возможности уподобится своему худ.литровому кумиру, он увековечит его память в своём кодексе. Из "Саксонского зерцала" вырастет "Магдебургское право". Которое станет правовой основой городов Великой Ганзы. И статуя Роланда будет поставлена в десятках городов Северной Европы.

Забавно: маркграф Бретонской марки, законченный феодал, взбалмошный рыцарь, превратится, трудами мальчишки-калеки, в символ свободы плебеев, горожан, торговцев. Которые таких "паладинов" ненавидят, бьют и, иногда, вешают.

***

-- Да причём здесь...?!

-- В том доме были изнасилованы две женщины. Одна из них - убита. С особой жестокостью и цинизмом.

-- Какие женщины?! Они катарки! Еретички! Ведьмы!

-- Да ну? Решения суда по этому поводу не было. Твоего суда, Вернер.

-- Так и об изнасиловании - суда не было!

-- Да. Но я - герцогиня саксонская. И, по праву, данному мне супругом, могу творить суд и расправу от его имени, по своему усмотрению и согласно законам Саксонии и империи.

Епископ багровел, пытался найти слова, чтобы... уничтожить эту наглую схизматку, которая всего-то третий день... а уже... с-сука русская...

***

Да, такой "волюнтаризм", "вижу - хам, бью - морду" - наша отечественная традиция. Здесь - не так, здесь - по суду. Найти графа, собрать заседателей, семь свидетелей под присягу на реликвиях...

Более того, женщина не может не только быть графом или го-графом, она вообще не может говорить в суде - только присягать. А говорит опекун:

"Девушки и женщины должны иметь опекуна при всяком иске потому, что нельзя опровергнуть свидетелями того, что они на суде говорят или делают".

У герцогини нет прав, о которых говорит Ростислава. Но опекуном жены, по умолчанию, является муж. И если Генрих будет говорить от её имени, то...

***

Ростислава отломила маленький кусочек корочки, кинула в рот, прожевала, прислушиваясь к вкусу свежего хлеба, и улыбнулась:

-- Вкусно. Грубая ржаная мука, немолотые зёрна. Пумперникель. "Пукающий Николай". Ты часто пукаешь, Вернер? Хочешь передать это дело в суд? У меня есть жертва преступления, есть свидетель. Ты проиграешь.

-- Она еретичка! Ей нет веры, она не может говорить в суде. А свидетель - соучастник. Ему тоже нет веры!

-- Сначала - суд об изнасиловании. Твоими людьми, по твоему приказу.

-- Ложь! Я не приказывал!

-- Я уверена, что ты легко докажешь. Свою непричастность. В суде герцога.

Она откинулась в кресле, обвела взглядом полупустой зал, где продолжали пить и веселиться не ушедшие "на полив" благородные гости.

-- Твои оправдания понравятся саксонским рыцарям. И жителям Миндена. Приятно видеть господина, корчащегося под вопросами следствия. Мда... А потом наступит время суда имперского. По делу о сотрудничестве с антипапой, врагом церкви и государя. Вспомни "Саксонскую правду" Карла Великого: "Закон франков. Кто замыслил против королевства, или против жизни короля франков, или сыновей его, карается смертью". Этот суд будет заботой Барбароссы.

-- Кого?! Он уже погиб, сдох в Италии! Ты глупа! Русская дура!

-- Ты ждёшь и надеешься? На гибель императора? Увы, милый Вернер, у меня другие сведения. Он вернётся. И с интересом узнает о твоих надеждах на его гибель. И о согласии с теми ругательствами его в адрес, которыми пестрит булла его врага и отступника.

Епископ, вынужденный прежде перегнуться через пустующее кресло герцога к своей юной собеседнице, откинулся назад. Вытер заплёванные в ярости губы рукавом своей сутаны. Уставился взглядом в потолок. Текст буллы он дословно не помнил. Главное там: решение по Майсену. Были там какие-то... нелестные слова о Барбароссе. Которые могут быть восприняты очень болезненно. А за измену... рубят головы.

Наконец, он снова наклонился к герцогине. Всё ещё красное лицо, приняло миролюбивое выражение.

Его можно было бы назвать ехидным, не имея в виду обычный смысл, вкладываемый в такое определение, но обращаясь к образу "ехидны ядовитой". Которой, конечно, в реальной природе не бывает.

-- Мы же можем договориться? Я крестил тебя, дитя моё. Будет ли хорошо, если твой креститель будет унижен и опозорен, подобными, безусловно лживыми, обвинениями?

Ростиславу трясло. Собственно говоря, её начало трясти ещё до прихода в зал. Приходилось постоянно повторять себе:

-- Не бояться. Ничего-ничего. Я - бесстрашна и бесстыдна.

Нервное напряжение заставляло непрерывно мять хлебный мякиш, делая вид, что зёрна в нём интересуют больше, чем противостояние с епископом.

Вид - делался. Но в душе...

-- Хорошо, что я сижу, - подумала она, - а то ножки-то... не держат.

Новый отщипнутый кусочек хлеба позволил ей склониться над столом, изображая внимательное разглядывание. Потом, будто вспомнив о малозначном вопросе, она оглянулась на старательно изображающую умильность багровеющую морду своего собеседника.

-- Пожар... просто по неосторожности тамошних... насельников. Дело о ереси - прекратить за недоказанностью. Всех заключённых из епископской тюрьмы выпустить. Спорный лен передать герцогу. О чём сообщить прямо сейчас. Завтра до заката - тысячу марок серебра. В подарок мне.

Сумму назвал сам епископ. Несколько дней назад. Конечно, не в таком контексте, а рассуждая о том, как много средств римско-католическая церковь тратит на нужды бедных и сирых. Получая, естественно, потребные для столь обширного милосердия доходы.

Умильность с морды пропала. Сползла не торопясь.

Какая, всё-таки, мощная вещь эти большие зеркала у Воеводы! Они с Цыбой столько работали над мимикой! Простая маска, смесь, динамика, полутона... Зная по себе, как выражаются чувства на лице, можно лучше понимать выражение эмоций собеседника.

-- Ваше Высочество, ваши требования чрезмерны. Давайте как-нибудь... сократим список.

Ростислава пожала плечами:

-- Как вам будет угодно. Можете сократить, расширить или изменить. Свой список. Мой - должны исполнить.

Епископ был взбешён. Его рука на подлокотнике герцогского кресла сжалась в кулак. Он бы ударил. Но это идиотское кресло между ними... А с той стороны на него смотрело бесконечно участливое, доброжелательное лицо герцогини.

-- Ладно. Буллу.

Женщина недоуменно посмотрела в протянутую к ней здоровую потную пятерню епископа.

-- О чём вы, Ваше Преподобное Превосходительство? Я изложила вам свои скромные просьбы, вы, в безусловном и истинно христианском стремлении помочь ближнему, их исполните. И получите мою искреннюю благодарность. Я буду молиться за вас, епископ Вернер.

Поток проклятий, едва не сорвавшихся с уст благочестивого архипастыря, выразился рядом негромких свистящих, шипящих и рычащих звуков. Недолгим: в зал входил герцог с толпой дворян-поливальщиков. Отдохнувшие и проветрившиеся на дворе, они радостно гомонили. В предвкушении продолжения банкета.

Генрих Лев протиснулся на своё место, плотно уселся и, окинув соседей весёлым взглядом, поинтересовался:

-- Ну как вы тут? Не заскучали?

-- Нет, ну что вы, муж мой. Епископ Вернер интереснейший собеседник. Мне удалось убедить его вернуть вам спорный лен. Кажется... Майсен. Да Ваше Преподобное Превосходительство?

Вернер был готов порвать на куски эту наглую иноземную шлюшку. Но пришлось сделать вид:

-- Рассмотрев ещё раз все обстоятельства дела... стремясь к миру в империи... следуя истинно христианскому смирению... впечатленный успехами Вашего Высочества в деле управления Саксонией... преисполнившись душевной заботы о процветании добрых пахарей...

К концу монолога епископ столь воодушевился, что призвал всех присутствующих жить в мире и следовать стезе, указанной нам сыном Божьим, возвеличивая славу его. И прослезился.

К этому моменту за его спиной возник клерк с пергаментом. Текст мирового соглашения был оглашён, попытки епископа придраться к мелочам - отметены. Оба сеньора сообщили о своём согласии и повелели приложить к документу свои печати.

Воодушевлённые умиротворением присутствующие - выпили. И снова налили. И повторили. После чего Ростислава извинилась перед супругом за головную боль и тихонько исчезла из зала. Провожаемая полным ненависти взглядом ихнего Преподобия.

-- Как он тебя ненавидит! Огнём бы сжёг! На куски порвал! Как способ привлечь благосклонное внимание Генриха... Ну, какой-то смысл в этом есть. И во что же тебе встал тот кусок земли?

-- Ах, матушка. Вспомни как Воевода рабов покупает. Две цены: большая и маленькая. Маленькая - две ногаты. Большая - твоя жизнь. У меня получилось лучше. Вернер завтра пришлёт мне в дар тысячу марок. А его сокровищницу я уже прибрала.

Софья, вынужденная из-за своего двусмысленного положения тёщи-монашки-еретички-любовницы воздерживаться от присутствия в центре всеобщего внимания на пиру, будучи не любительницей подобных пьяных мужских застолий вообще, поймала дочь на выходе из большого зала. Изумление, восхищение и зависть к успеху дочери прорвались вопросом:

-- Ты нажила себе злобного и могучего врага. Не боишься?

-- Нет. Мне бояться нельзя. "Ничего-ничего".

-- Ну... посмотрим. Расскажешь потом подробненько? А я побегу. Что-то наш головой нехорошо крутит. То ли меня ищет. То ли... наоборот.

Софья поправила вдовий плат, выхватила у пробегавшего лакея миску с капустой и направилась к герцогу, тупо оглядывающее помещение своими, более обычного выпуклыми большими голубыми глазами над бурно краснеющими от выпитого, тоже выпуклыми щеками.

-- Э... фрау Ромуальда. Позвольте выразить восхищение. Вашей деятельностью во славу и для процветание Саксонии.

Невысокий старичок с седенькой бородкой клинышком, с тощими ногами, в простой, чёрной, хотя и целой, что по нынешним временам не повсеместно, одежде внезапно появился из темноты бокового прохода.

Это случилось так внезапно, что у Ростиславы от испуга зашлось сердце.

-- К-кто вы?

-- Я? Я, quasi (квази=типа) Шульц. Просто Шульц. Без фон, дер и цу. Клерк, квази. Веду дела, суцузаген (так сказать) его милости. Герцога, квази, Саксонии. В земельной, квази, области. И - сфере.

-- И чем же восхитила тебя моя деятельность?

Старичок обиделся, учуяв в интонации оттенок насмешки, запыхтел носом.

-- Мадам. Зря вы насмехаетесь над бедном Шульцем. Да, у меня нет герба. И все эти... эдлерхерры (благородные) могут мною пренебрегать и не замечать. Но поверьте: я единственный в этом собрании, кто способен вполне оценить ваш успех. Полтора десятилетия я веду это дело против епископата. Я собрал неопровержимые доказательства, филигранно построил линию истца в суде. Мои аргументы неопровержимы! Это признали даже юристы самого императора! Но увы... суд отложил рассмотрение дела, вердикт так и не последовал. А тут вы. Я потратил пятнадцать лет жизни! А вы за пятнадцать минут... И все мои труды... теперь ни к чему.

Горечь звучала в словах этого странного старичка. Раздражение от огромного объёма труда, времени, сил и эмоций, потраченных на скрупулёзное построение системы доказательств, ставших вдруг ненужными после пятнадцатиминутной беседы заморской девчонки, всего как третий день ставшей герцогиней.

-- Уверена, герр Шульц, что ты, вместе со всеми добрыми немцами, рад справедливому завершению спора о Майсене в пользу Саксонии. Закон восторжествовал.

-- Мда... так-то оно так... но меня выгонят со службы. Дело-то кончилось. Есть, конечно, другие. Но на моё место метят разные... молодые и благородные. А у меня нет ни высокого покровителя, ни имения, в которое можно было бы удалиться. Придётся искать место где-то... на подхвате.

-- Мне кажется, что ты хороший юрист. И ты работал с архивами Саксонии.

-- Да! Ваше Высочество, я работал с архивами империи! С решениями рейхстагов! Я указал на несоответствия распоряжений архиепископа Магдебурского - каноническому праву!

-- Тогда тебе надо уволиться со службы герцогу и перейти на службу ко мне.

-- Э... Ваше Высочество... А это... разные службы?

-- Безусловно.

-- А в чём будут состоять мои... задачи?

-- В исполнении моей воли, герр Шульц. И придании ей законообразного вида. Навести меня завтра ближе к обеду. И мы обсудим подробности.

Кивнув склонившемуся перед ней в низком поклоне своему будущему законоведу и крючкотвору, государыня прошествовала в свои покои.

Сумасшедший день, полная противоположность вчерашней скуке и безделью, наполненный скачкой и убийствами, дождём и пожаром, жгучей ненавистью одного собеседника и робкой надеждой на защиту спасённой женщины, измотал совершенно. Ростиславе едва хватило сил, чтобы сбросить платье на руки служанки, обтереться губкой с мыльной тёплой водой, и, переодевшись ко сну, упасть в постель.

Казалось, стоило ей только коснуться головой подушки, как её начали дёргать за плечо:

-- Госпожа. Просыпайтесь.

-- Какого чёрта?!

-- Утро уже. Вас дожидаются.

-- Кого там нелёгкая принесла?!

-- Э... ну... кандальников. Ваша милость.

-- К-кого?!

-- Еретики, душегубы. Епископские.

-- Прямо с утра?! О-ох, господи боже... Давай умываться и платье.

Выйдя в прихожую Ростислава остолбенела: вчера ещё чуть живая Фрида самозабвенно обнималось с молодым мужчиной в толпе пятерых оборванцев.

-- Нефига себе! - удивлённо подумала герцогиня, - при такой скорости ре... регенерации её можно одну оставить. Вместо тех пяти литовок в Гамбурге.

Фрида радостно обернулась к госпоже:

-- Это мой брат Иоганн! Единственный! Вы спасли его! Их поймали три дня назад! А сегодня выпустили! Они пришли поблагодарить Ваше Высочество!

Вчерашняя проездка под дождём болезненно отдавала во всём теле. А напряжение беседы с епископом - ватой в голове.

-- Присаживайтесь. Вас кормили?

В комнате стало как-то нехорошо тихо. Не враждебно, а недоуменно.

-- Я чего-то не то сказала? - удивилась про себя герцогиня, всё ещё пытаясь окончательно проснуться, - А, как говаривал Ваня - блин. Простолюдин не может сидеть в присутствии аристократа. А уж перед лицом герцогини... Ну и фиг с ними. В караване - все сидели. Стоя не гребут.

Встряхнула головой, прогоняя остатки сонливости. Повторила:

-- Присаживайтесь. У нас на Руси говорят: "В ногах правды нет". А зачем мне ваше враньё?

Освобожденцы расселись по лавкам вдоль стен.

Похоже, что успела вовремя - настоящих пыток к ним ещё не применяли. Поимка Иоганна объясняет жестокость необратимых действий палачей: мать и сестра стали не нужны.

Комната постепенно наполнялась: пара служанок притащили поднос - хлеб, сыр, куски холодной вчерашней кабанятины и кувшин с остатками рейнского. Беня старательно нёс поднос, изображая просто слугу. В том же духе заявилась и матушка: восемь кубков двух руках, типа: чисто помочь служанкам. Зыркнула любопытно по посетителям и, скромно потупившись, притулилась у стеночки.

-- За ваше здоровье и процветание, госпожа герцогиня.

Иоганн, явно признаваемый за старшего, поднял наполненный кубок.

-- Благодарю. Выпейте и поешьте.

Ростислава уселась на лавке напротив, привычным взглядом поймала глаза своих двух телохранителей, сегодняшнего вестового. Обеспечивающие на месте. Вздохнула и, зажав ладошки между коленками, неторопливо начала:

-- Твоя сестра, Иоганн, кое-что рассказывала о тебе и о катарах. Исключительно в превосходной степени. Я посчитала неразумным позволить столь выдающимся людям стать падалью в епископских застенках.

Мужчины прекратили жевать. Один даже подавился. Высокородные дамы так не разговаривают. А уж назвать проповедника катаров выдающимся...

-- Мне удалось... убедить епископа Вернера прекратить обвинение против вас. Однако вражда между католиками и катарами никуда не делась. Вы будете продолжать свои проповеди, вас снова обвинят. И все ваши мысли и чувства, как бы хороши они не были, станут дымом костра.

-- Ваше Высочество прониклась светом истинной церкви? Очищенной от мерзости римской синагоги сатаны?

Ростислава и её свита немедленно напряглись. Тут каждое слово имеет значение. Если к православнутости, т.е. ереси второго рода, прибавятся обвинения в катарсизме, т.е. ереси первого рода, то...

-- Нет. Я верная дшерь римско-католической. Поскольку там же, в лоне, пребывает и супруг мой, герцог Саксонский Генрих Лев.

Внимательный взгляд серых глаз прошёлся по уставившимся на неё, автоматическое жующим мужчинам.

-- Однако я считаю, что уничтожать людей, не наносящих прямого вреда народу и государству - расточительно.

Понятно? Чисто прагматический подход. Не надо никаких глупых иллюзий насчёт обращения в свою веру. А главное: не надо болтовни насчёт таких иллюзий.

Формулировка... чуть-чуть непривычная. Обычно: вера и империя. Или: церкви христовой и германской нации. Бывает: церкви, нации и государству. Тут один элемент выпал. Мелочь. Но кто знает куда смотреть и что слушать - понимает.

-- И вот я задаю себе вопрос: что дальше? Сегодня я спасла вас от пыток и костра. Сейчас вы получите кое-какую одежду и немного денег.

Беня не сдержал тяжкого вздоха. Ростислава улыбнулась: её казначей ещё не в курсе, что сегодня ему предстоит принять тысячу марок серебром от епископа. А это просто таскать - пудов 15, не считая сундуков.

-- Вы получили свободу. Вы продолжите свои проповеди. И вы станете дымом.

-- Но Ваше Высочество сможет защитить нас? В своём стремлении к справедливости, к очищению от гнусностей и мерзостей римского первосвященника...

-- Стоп. Я не желаю этого слушать. Ныне Викарием Христа на земле является Паскалий III. Возложивший в Риме на главу нашего императора Фридриха корону императора Священной Римской Империи Германской Нации. Мой муж - верный вассал императора. И я, безусловно, тоже. Поэтому мы никак не можем допустить оскорбительные высказывания в адрес лица, короновавшего императора.

Неужели нужно объяснять?! Благодать - проистекла. Через папу на императора. Император - хороший. Значит и плевать в тот водопровод - некошерно.

Всякое слово, произнесённое в этой компании, будет перенесено и многократно переврано. Поэтому - чтобы никаких намёков и неоднозначностей. Только ещё этих забот не хватало!

-- В таком случае - ситуация безвыходная. Мы не можем не проповедовать очищение, возврат к настоящей, апостольской церкви. За это нас называют еретиками, хотя мы христиане куда более тех раззолоченных иерархов, кои по сути своей являются язычниками, пребывая в блуде, жадности и лжи.

-- Довольно. Я не настроена слушать ваши обличительные речи. Тем более - на голодный желудок. Мой слабый женский ум не позволяет мне вести с вами теологические споры о святости Ветхого Завета, которую вы отрицаете. Я не берусь оценивать утверждения о том, что ваш consolament заменяет крещение, посвящение и причастие. Будучи женщиной, я рассуждаю лишь о вещах простых. Практических, земных.

Двое молодых катаров выпрямились на лавке, сели посвободнее, торжествующе переглянулись. Ещё бы, герцогиня признала, что мудрость истинного учения недоступна для неё. Теперь она станет послушной ученицей. А они - учителями. Открывающие неопытному уму свет сути. Отчего приключится множество успехов и благодеяний. Для истинной веры. И, конечно, чуть-чуть для провозвестников. Этой истины.

Но Иоганн, обнимая сестричку за плечи, продолжал смотреть мрачно. А госпожа продолжала:

-- В Саксонии есть разные люди. Католики, почитающие папу римского и существующую церковь. Вальденсы. Называемые еретиками и почитающие папу, но призывающие к очищению церкви. Бернардинцы. Почитающие папу, стремящиеся к очищению и являющиеся цепными псами Святого Престола. Катары, отрицающие папу, церковь, но почитающие Христа и Апостолов. Северные язычники, отвергающие Христа ради своих идолов. Иудеи, отрицающие Христа, но мирно живущие среди христиан под защитой владык.

Ростислава вздохнула. Дойдёт ли? Скорее всего - нет. Идея... слишком непривычна для них. Но попробовать надо.

-- Теперь к числу разных... добавилась ещё одна разновидность. Православные. Две сотни людей, пришедших со мной в Саксонию. Вот они.

Герцогиня мотнула головой в сторону своей свиты. Катары дружно принялись разглядывать Беню. Тот важно выпятил губы и покивал.

-- Римская курия считает и вас, и нас - еретиками. Но вас она относит к первому роду и требует возвращение в лоно под угрозой костра. А нас - второго рода. И, стремясь ввергнуть в своё лоно, воздерживается, однако, от истребления. Неистовый Бернар сказал: "Крещение или смерть". Таков выбор для язычников и для вас. Но не для православных и евреев.

-- Фрау герцогиня предлагает нам обрезание?

Издёвка, звучавшая в верхнем слое интонации, прикрывала изумление, вызвавшее такую несдержанность, что герцогиню прервали.

Ростислава прищурилась, окидывая взглядом спросившего. И ответила вопросом:

-- А что, вам это поможет?

Глава 659

Шутка не была оценена. Вероучители перешли в разряд учеников: раскрыли рты и старательно внимали. Понятно, что очень скоро они взорвутся возмущёнными воплями. Но нужно попробовать. Вдруг у этих есть... зачатки мозга.

-- Итак, я предлагаю катарам перейти в греческую веру.

-- Никогда! Ни за что! До своего смертного часа я буду исповедовать только истинную веру!

-- Тогда - недолго. В смысле: до смертного часа.

Реплика герцогини сбила начавшийся возмущённый вопль "совершенных".

-- Не надо выдумок. Епископ отпустил вас по моей просьбе. Но едва я покину этот край, как вы снова окажетесь в его темнице.

Снова внимательный взгляд. Нужно понять, какие слова дойдут до этих религиозных фанатиков.

-- Вы приняли на себя тяжкий крест доношения истины до множества тёмных и заблудших. Пренебречь всякой возможностью для исполнения этого, взятого вами на себя обета, есть преступление перед вашей верой и общиной. Сознательно обрекая себя на преждевременную гибель, вы лишаете множество душ человеческих возможности приобщиться и очиститься. Отрицая, тем самым, важность и правильность вашего учения. Ну и кто вы после этого?

Возникшая пауза была немедленно использована: мужчины дружно загалдели, пытаясь доказать собеседнице, а более всего - самим себе, что всё сказанное глупость, дурость, бред, ерунда и прочие порождения ни к чему непригодного женского разума. Лишь Иоганн и ещё один длинный мужчина с краю, непохожий на катаров, державшийся как-то отдельно, молчали и разглядывали.

Горло пересохло. Нет, всё-таки, прямо из постели, на голодный желудок... теологические концепции с политическими интригами... из слабой позиции... под непрерывным отслеживанием...

По знаку госпожи, служанка подала ей кубок с рейнским.

Фу, какая гадость. Хуже вчерашнего мозельского. Когда ж мы доберёмся до постоянного места, чтобы квас сделать? Пакетики с закваской пережили, кажется, поход. Хочется настоящего вкусного питья, а не этой кислятины.

-- Как я слышала, недавно епископ Никита из Константинополя рукоположил трёх катарских епископов в Окситании. Среди моих людей тоже есть священник. Его, кстати, тоже зовут Никита.

-- Наш Никита из павликан, из болгар! Православные столетиями истребляли наших братьев!

-- И? Чем дело кончилось? Стороны примирились, ваши духовные братья мирно живут под властью православного императора, не испытывая гонений ни от светских властей, ни от церковных. По моему суждению - это хороший пример. Впрочем, я говорю о другом. Приняв крещение у моего попа, вы из категории "еретики первого рода" переходите в категорию "еретики второго рода". Т.е. вас нельзя убивать. А главное: я могу требовать вашей защиты, как единоверцев моих людей, моей матушки, например.

Софья старательно изобразила смущение от привлечения общего внимания к её персоне и вытащила на платье миленький, но - восьмиконечный, золотой крестик.

-- Э-э... Ваше Высочество. Правильно ли я понял, что вы гарантируете защиту от церковных и светских властей нашим братьям и сёстрам, принявшим для вида крещение у вашего попа-схизмата?

Каков наглец!

-- Нет, Иоганн, неправильно. Я ничего не гарантирую. Вы не мои подданные, а епископа Миндена. Даже перебравшись в Саксонию, вы станете не моими, а мужа моего. Мне неизвестно его мнение о катарах. Мы не говорили с ним об этом - времени не было. Конечно же, я целиком и полностью поддержу решение моего супруга. И по вашему вопросу - тоже. Каким бы оно не было. Я могу предположить... Не более! Что он будет недоволен. Я также предвижу массу возражений и моего походного священника Никиты.

Ростислава улыбнулась и повторила:

-- Все будут против. Ты, Иоганн. Ваши иерархи. Епископ Вернер. Герцог Генрих. Поп Никита. Все. Но мне жаль твою сестру. И подобных ей. Поэтому я стараюсь переубедить и преодолеть. Препятствия. Это не будет просто и быстро. Но, прежде чем начать, нужно ваше желание. Иначе... А зачем? Пусть всё идёт как шло. Пусть твою сестру насилуют в застенках. Пусть твою мать выкидывают из окна на камни, насадив на палку от швабры. Что было - то и будет. Это - твой выбор?

Через год епископ Мюнстера Луи Сент Виппра, только что получивший инвеституру и рвущийся показать свою ревностью в делах веры и независимость от Саксонского дома, сурово вопрошал герцогиню Ромуальду:

-- Ты ступила на стезю греха, ты отдалась заразе ереси, ты дала приют множеству отступников, даже и из наиболее злобных и отпетых...

-- Луи, ты дурак? Катары объединяются вокруг окситанских епископов. Ты хочешь, чтобы и наши, местные, усилили эту ересь? Ныне они переходят в греческую веру. Одни больше, другие меньше. Но они все не будут поддерживать оскитанцев. Я внесла раскол в среду противников римско-католической церкви. Твоих противников. И ты меня за это и ругаешь? Ты способен видеть дальше своего носа?

То, что большинство прелатов будет враждебны княгиням - было понятно ещё во Всеволжске. Хохмочка с переходом части катаров в православие, при всей несовместимости догматики и ритуалов, основывалась на длительной истории весьма кровавого конфликта и последующего примирения православных и павликан в Византии. И раскалывала не только катаров, но и папистов.

-- Индекс еретичности снижается? Это хорошо?

Барбаросса, искренне верующий католик, стремящийся, не только официально в имперской клятве, но и в душе своей, к защите христианства и торжеству римско-католической церкви, оказался перед выбором между "большим злом" - приумножением еретиков "первого рода" и малым - уменьшением числа этих еретиков и появлением в империи православных. При чётком понимании, что в конфликте с папой эти-то поддержат его, императора. У него появилась новая, прежде не существовавшая возможность.

-- А в чём проблема? - Иудеи же живут.

Люди - разные. И по-разному воспринимают новые возможности.

Катары и большинство свиты удалились: герцогиня попросила не только выдать освобождённым денег на дорогу, но и проводить за пределы Миндена. Во избежание. Например, излишней инициативности епископских слуг.

-- Ваше Высочество...

Ростислава подняла глаза от кубка, который она бездумно и утомлённо крутила в руках. Ушли все. Кроме двух телохранителей. И этого длинного мужчины. Который не проронил ни слова во время беседы. Сидел с краю и, кажется, не был катаром. Теперь он будет чего-то просить. И, наверняка, врать. Нагло. Судя по выражению его лица. Считая её дурочкой, которая ничего в здешней жизни не понимает.

Мда... А второе-то - верно.

-- Да, слушаю.

-- Вы... очень необычная герцогиня.

-- У тебя большой опыт по герцогиням? Чтобы сравнивать.

-- Х-ха... Поймали. Из герцогинь - вы первая. Но с благородными дамами... приходилось. Вы вытащили этих бедолаг из-под топора. Епископ... очень на них зол. Накормили, позволили сидеть в вашем присутствии и оспаривать ваши слова. И предложили им... новое. Чего никто в этой стране даже представить не мог.

-- Ты не из их числа? Кто ты?

-- Я... Меня называют Длинный Густав. И я... я из фемы.

Ростислава нахмурилась, пытаясь вспомнить смысл этого, столь всё объясняюще прозвучавшего слова. Что-то такое она слышала. И во Всеволжске, и потом. В Гданьске, в Магдебурге... какой-то трёп, какие-то страшилки...

Оп-па. А ведь это и вправду может быть опасно. Смертельно опасно. Двое телохранителей на месте. Но не в боевом состоянии - палаши в ножнах. До этого... Густава три шага. А она - как дурочка. Даже кольчужку не одела.

Впрочем, эти обычно вешают, а не режут.

Ну, у тебя, Ростя, и утешалочки.

-- По... кх... по мою душу?

Длинный Густав явно наслаждался страхом, промелькнувшим на лице герцогини. Он сделал ещё шаг, но, перехватив её взгляд на охранников, остановился:

-- Нет, ну что вы. У нас нет причин. Пока нет.

"Ничего-ничего". Помнить это и поступать соответственно. Меня учили. Я могу.

***

Фемы в эту эпоху в Саксонии страшилка почище графских или церковных судов. Суды - "тайные".

Около 800 г. Карл Великий подчинил, в очередной раз, "свободолюбивых саксов". Тысячи туземцев были переселены на юг, на их место заселили франков. Знать перешла на сторону оккупантов, простолюдинов заставляли креститься, отнимали для переселенцев лучшие земли, давили налогами. И судили франкским судом. В котором простому саксу "правды не сыскать".

Тогда и появились "неуловимые мстители". Которые рассмотрев очередную жалобу "простого человека", наказывали наглого захватчика.

Довольно распространённая реакция покорённого населения. Хотя, например, соседи-славяне, попавшие под власть уже саксонцев в сер. 12 в. такого механизма не создали.

Говорят о традициях судебных функций народных собраний германцев. Нечто подобное звучит в Англии в истории Айвенго или в балладах о Робин Гуде. В 1945 г, нацистская верхушка Третьего Рейха активно использовала в пропаганде образ фем, пытаясь создать "Вервольф".

Священные Фемы. Тайные суды для защиты десяти заповедей Христовых. Преследовали еретиков и колдунов, отступников от веры и впавших в язычество, тех, кто испортил церковное имущество, оклеветал невинного, совершил насилие в отношении беременной женщины, уголовное преступление - кражу или разбой. Гнев Фемов мог навлечь на себя тот, кто переспал не со своей женой или не соблюдал пост.

Сейчас в Германии множество таких судов. Это не всегерманская сеть - отсутствует в областях баварского и алеманнского права. Но в Саксонии - вполне.

Национальный конфликт (между саксами и франками) перетёк в форму конфликта социального.

Судебную власть на местах получили местные феодалы. Эти "физкультурники по железу" не обладают ни правовым сознанием, ни знанием законов, часто неграмотны, ни человеческим чувством справедливости. У них справедливость - сословная. С отягчающими типа личного имущественного интереса.

Немногие суды остались в непосредственном подчинении императорской власти. Они и называются "свободными" судами, а руководящие ими представители центральной власти - "свободными графами".

Здесь "граф" не землевладелец, а председатель суда.

"Если не можешь уничтожить - возглавь".

"Тайные борцы с деспотией власти" превратились в исполнителей воли императоров. Произошло "сращивание". "Выразителей воли угнетённых народов" и верхушки "угнетателей".

В Вестфалии, где сохранилось более всего "свободных судов", они превратились в "тайные судилища" - фемические суды (Femgericht). В 1352-1382 гг., архиепископы Кельнские от имени императора стали осуществлять пожалование привилегии "свободным графам" на руководство "свободными судами". Суды превратились на "красной земле" (т.е. в Вестфалии и Саксонии) в "союз свободных шёффенов".

"Красная земля" - территория, на которой эти суды выносят и исполняют смертные приговоры, "льют кровь".

Графы и города, покупавшие у архиепископа Кельнского привилегию отправления Femgericht, дорого платили за нее. Дворяне и бюргеры, домогавшиеся включения в число "свободных шёффенов", уплачивали высокие взносы руководителю соответствующего суда. Перед зачислением происходила особая проверка их нравственных качеств. Приносили в торжественной обстановке присягу, в которой обязывались неуклонно выполнять все постановления Femgericht, даже если они были бы направлены против самых близких им лиц. Под страхом смерти обязывались хранить в полной тайне всё, касающееся деятельности суда.

Из присяги:

"Клянусь в вечной преданности тайному судилищу; клянусь защищать его от самого себя, от воды, солнца, луны и звезд, древесных листьев, всех живых существ, поддерживать его приговоры и способствовать приведению их в исполнение. Обещаю сверх того, что ни мучения, ни деньги, ни родители, ничто, созданное Богом, не сделает меня клятвопреступником".

Какую опасность для "неуловимых мстителей" представляют "древесные листья"? Выдадут спонтанным шелестом при приближении к жертве? - Не знаю.

Деятельность Femgericht проходила в закрытых заседаниях, окруженных особой таинственностью, обычно - ночью.

В суде участвовал "свободный граф", его спец.заместитель (Fronbrote), на котором лежала обязанность исполнения приговора, и "свободные шёффены"; их число доходило до ста. На столе перед председателем лежали меч и верёвка. Но не свод законов и Библия.

"Шёффены - землевладельцы неблагородного происхождения, обязываемые и допускаемые к исполнению функций шёффена". "...должны участвовать в светских судах. Шеффены - в суде графа через каждые 18 недель по королевскому приказу".

Это какой же поток тяжб должен идти, чтобы "неблагородных землевладельцев" нужно призывать в заседатели по три раза в год! Какой-то вариант "гужевой повинности" в России?

Три степени судей. Штулхеррен - главные судьи, скабины - заседатели, франботен - послы. Все вместе - виссен-де, "знающие", "посвящённые". "Свидомые"?

К Femgericht обращались истцы, не могущие получить удовлетворения своих притязаний в обычных судах. "Свободный граф", выслушав жалобщика, решал, подлежит ли дело рассмотрению. Другим источником возбуждения преследования служили сообщения (Femwroge) "свободных шёффенов" о лично известных им людях, совершивших преступления.

"Стукачи - основа правосудия".

Фрайграф приглашал обвиняемого в суд. Если тот не являлся через 6 недель и 3 дня (а обвиняемый шёффен - после троекратного приглашения, через 19 недель и 2 дня), дело рассматривалось в его отсутствие. Если обвиняемый (не шёффен) являлся, суд над ним проходил публично - открытый "фрайгерихт"; если нет - фемгерихт судил его тайно. Приглашения передавались открыто, но при опасении насилия над посланцем, приглашения ночью прибивались к входной двери дома вызываемого в суд.

Если обвиняемый не являлся, обвинитель излагал жалобу, становился на колени перед фрайграфом и, положив два пальца на меч, клялся, что говорит правду. Если у него находилось, между собравшимися шеффенами, шестеро "друзей" (Freunde, Folger), которые подтверждали клятвою правдивость обвинителя, обвинение считалось доказанным.

"Друзья" могли ничего не знать о разбираемом деле, требовалась лишь уверенность в общей правдивости обвинителя.

Гёте:

" - (Фрайграф) Судьи тайного судилища, вы клялись на мече и петле жить непорочно, судить сокровенно, карать сокровенно, подобно богу! Если чисты сердца и руки ваши, возденьте длани, возгласите злодеям: "Горе! Горе!".

- (Обвинитель) Сердце мое чисто от злодеяний, руки - от неповинной крови. Прости мне, боже, злые помышления, прегради путь злым желаниям! Я воздел длань - и обвиняю! Обвиняю! Обвиняю! Обвиняю на мече и петле Адельгейду фон Вейслинген. Она повинна в прелюбодеянии и в отравлении мужа через его отрока. Отрок сам свершил над собой суд, супруг скончался.

- (Фрайграф) Умереть должна она! Умереть двойною и горькою смертью. Пусть дважды искупит - через нож и петлю - двойное злодеяние. Возденьте руки и призовите на нее гибель! Горе! Горе! Предана в руки мстителю!".

Гёте, как и положено немецкому романтическому поэту, несколько привирает и нагнетает.

Фемы не судили женщин.

М-м-м... обычно.

Не судили титулованных дворян.

М-м-м... аналогично.

В описании нет клятвы шёффенов, подтверждающей правдивость обвинителя.

Но две вещи указаны точно: право любого, а не только пострадавшего, обвинять любого. Без воплей: "А твоё какое собачье дело?!". Прокурором может быть каждый.

Смертный приговор. Как по подозрению в убийстве, так и по подозрению в нарушении супружеской верности.

Когда обвинение считалось доказанным, фрайграф после совещания с шёффенами произносил приговор (Vervehmung). Обвиненный провозглашался лишенным "мира и права и вольностей", его шея "отдавалась веревке, труп - птицам и зверям, душа - Господу Богу, если Он пожелает её принять; его жена да станет вдовою, его дети - сиротами".

С этого момента все шёффены всячески содействовали (nach aller ihrer Kraft und Macht) поимке преступника и повешению "на ближайшем дереве". Текст приговора с печатью фрайграфа выдавался на руки обвинителю, который мог рассчитывать на помощь всех шёффенов Германии в тайном и неусыпном преследовании обвиненного; для последнего судебное разбирательство и приговор оставались тайною.

Всякий шёффен имел право взять на себя инициативу в поисках и преследовании осужденного. Тайные лозунги и условные знаки облегчали сношения между незнакомыми шёффенами. Чтобы опознать друг друга, члены судов клали на обеденном столе рядом с тарелкой нож острием к себе. Носили предметы с нанесенными на них буквами SSGG (аббревиатура мистической формулы "Камень, Веревка, Трава, Зелень").

Это облегчало исполнение задачи: отыскать осужденного, схватить и немедленно повесить, оставив знак, указывающий, что имело место не злодейское убийство, а исполнение приговора.

Смертной казни подвергался и тот из "свободных шёффенов", который уклонялся от исполнения приговора или нарушил присягу о соблюдении тайны. Его вешали выше, нежели обыкновенного преступника.

Когда местонахождение обвиняемого не было известно, объявление о вызове выставлялось на каком-либо людном месте - на оживленном перекрестке, у подножия статуи какого-нибудь святого или в церкви. Когда обвиняемым был рыцарь, шёффены ночью прокрадывались в его замок и оставляли вызов там в одной из комнат. Или прибивали к воротам замка, уведомляя об этом стражу, и отрубали три куска от этих ворот в качестве вещественного доказательства, что вызов был вручен обвиняемому.

В фемическом суде мог председательствовать сам император. Приговор не подлежал обжалованию. Позднейшим смягчением была возможность обжаловать его в суд архиепископа Кельнского. Обвиняемый мог приводить свидетелей и апеллировать к Генеральному капитулу тайного закрытого трибунала в Дортмунде.

Фемические суды выносили только два вида приговоров: казнь или изгнание.

Таинственность фемического суда устрашала почти столько же, сколько роковая сила приговоров, приводившихся в исполнение многочисленными, разбросанными по всей стране людьми.

Тайная террористическая организация, действующая "в интересах народа", под управлением высшей власти, против всех остальных. Аналог "эскадронов смерти"? Саксонские "тонтон-макуты"?

Обыкновенные суды с компетенцией, ограниченной территориально, при средневековых средствах сообщения, при фактическом отсутствии полиции часто оказывались бессильны в деле осуществления приговоров, даже если вопрос шел об обыкновенном лице, а не о человеке, располагавшем влиянием или богатством. Сходный оттенок "свободной охоты на чужой территории" проявляется у дальних потомков "свободных шёффенов" - американских шерифов.

Обвиненный должен быть убит (по возможности - повешен) в любом месте и в любой момент, смотря по удобству для исполнителя приговора. Приговоры не имели срока давности, если приговорённому удавалось скрыться, суд обязан его преследовать сколько угодно долго. Приговор фемгерихта относительно не явившегося подсудимого держался в строжайшей тайне, чтобы он не мог принять меры к охране своей жизни. Исполнение поручалось кому-либо из шёффенов, а иногда просто лицу, с которым суд был в сношениях.

Наёмные убийцы? "Охотники за головами"?

Сначала фемические суды нуждались в шёффенах и старались приобретать их во всех концах Германии (но прием лишь в Вестфалии). По мере того как росло почтение к фемическим судам и уверенность в их силе, чуть ли не все независимые юридически граждане Вестфалии и ближайших стран предлагали им свои услуги. Шёффены пользовались почтением, с ними считались, они были в большей безопасности относительно страшных тайных судов.

Если трем шёффенам удавалось застигнуть преступника на месте преступления или собрать против него непререкаемые улики (степень непререкаемости устанавливалась ими самими) - они могли, не доводя дела до суда, повесить обвиняемого там же, где застигли его. Это полномочие и злоупотребления им были одною из причин ужаса, который внушали тайные судилища.

"Сообразили на троих"? А "четвёртого, толстого" - повесили.

Одна из функций фемгерихта, всё более заметная с течением времени - преследование еретиков; Папы относились к фемическому суду очень благосклонно, архиепископы германские всячески им помогали. В XIV в. духовная власть принимала фемический суд под своё прямое покровительство.

В XIII, XIV, и отчасти в XV в. бессилие обыкновенной юстиции заставляло смотреть на фемгерихт как на защиту от произвола сильных, но со второй половины XV века, одновременно с кульминацией могущества фем, начались жалобы на злоупотребления. Эльзасские и дортмундские летописи прямо указывают на случаи подкупа фемгерихта.

Право вешать без соблюдения обычных юридических форм с негодованием упоминает (1430 г.) секретарь Людвига Пфальцского и его современники.

Закон фемы выделял три доказательства вины: "владеющая рука" (преступник держал в руках улику), "внешний вид" (например, рана) и "запинающиеся уста" (признание вины преступником). То же относилось и к краже. "Поймать преступника по факту преступления" - убегал или был найден с оружием или краденой вещью в руках.

Фемы рассматривали: бродяжничество, воровство (кроме мелкого), насилие, разбой, убийство, измену, святотатство и сознательное осквернение церквей и кладбищ.

Приговоренного вешали на дереве у дороги. В качестве петли использовали ивовые прутья. Было столь много практики, такой сноровки они достигли в этом деле, что фраза "осуществить фему" - стала означать просто "повесить".

К концу XV в. императоры стали торговать привилегиями, освобождавшими частное лицо или целый город от подсудности фемгерихта. Иногда не император, а Папа давал такие привилегии.

Хотя владетельные князья не спешили уничтожить фемические суды, ставшие послушным орудием мести и личных счетов, но к концу XV века они выродились в нечто не столько охраняющее, сколько нарушающее "земский мир". В начале Реформации о фемических судах говорится уже в тоне насмешки или негодования; возникла поговорка: в фемгерихте подсудимого сначала вешают, а потом допрашивают.

В XV-XVI вв. "свободные графы" давали охранные грамоты проезжавшим в их округах людям, в частности купцам, гарантируя их от нападений и разбоев. Это, как и сведения о составе "свободных шёффенов", говорит, что деятельность фемических судов была направлена, главным образом, на охрану политических и экономических интересов императорской власти и поддерживающих её групп.

Однако некоторая доля вольнодумства сохранялась: в 1470 г. 3 фрайграфа вызвали в суд императора Священной Римской империи. Не явившийся в суд император вынужден был, однако, снести такое оскорбление.

В XV в. в Германии было, как говорят, сто тысяч шёффенов, во всяком случае число их было весьма велико.

Многие владетельные князья принимали участие в тайных судах и присягали им в качестве фрай-шефенов. Среди них: курфюрсты Фридрих I и II Бранденбургские, саксонские курфюрсты Фридрих I и II, герцог Вильгельм III Саксонский, герцоги Генрих Богатый и Вильгельм III Баварский, ландграф Людвиг II Гессенский, герцог Вильгельм Брауншвейский, пфальцграф Людвиг III и многие другие. В 1429 г. судьей Священной Фемы стал император Сигизмунд. Он же не раз подтверждал право Фемов вызывать в суд высокопоставленных лиц.

Народная фантазия преувеличивала могущество тайных судов и внушала к ним непомерный ужас. Позже немецкие писатели описывали деятельность фем, окружая их романтическим ореолом.

Существование тайных судов радовало наиболее угнетенных и беспомощных членов общества. Эффективная организация, покров таинственности, тщательная проверка членов общества... Бездоказательные приговоры принимались как справедливые. Люди восторгались, когда видели свисающее с дерева тело преступника и воткнутый рядом нож шёффена.

Потом деградация, вырождение. Последний фемический суд отменён французами в Мюнстере в 1811 г.

Аналог вестфальских тайных трибуналов существовал в Тироле - "суд посвященных". Есть параллели с итальянской мафией и тайными союзами итальянских карбонариев. Оказали огромное влияние на масонов, заимствовавших элементы атрибутики и структуры, и католической инквизиции. В ХХ в. в Веймарской Германии праворадикальные группировки имитировали суды фемы, вынося смертные приговоры своим противникам.

***

Набор этих сведений, густо приправленный народными легендами и фантазиями германских сочинителей 19 в., пролился как-то на уши бедной Ростиславы пока она нежилась под жарким солнышком на палубе "Ласточки". Что-то осталось.

-- Э... давно хотела спросить. Коли ты феминист, или правильнее - фемист?, фемистер?, в смысле: из Священной Фемы, то... Говорят, что в одной из местностей Германии в подземелье стоит большая бронзовая статуя Богородицы. Приговорённый к смерти должен ночью пойти в подземелье и поцеловать статую. Когда человек подходит к Деве и касается её, она распахивается надвое и обнаруживает внутренность, сплошь усеянную длинными и острыми клинками. Секретный механизм втягивает жертву внутрь статуи, где на высоте головы приговорённого торчат два острых шипа, выкалывающих ему глаза. Клинки пронзают его тело, пол раздвигается, несчастный проваливается вниз. Под полом находятся шесть больших деревянных валов, расположенных парами друг под другом. Валы покрыты множеством острых ножей. Расстояние между верхней парой параллельных валов таково, что человеческое тело едва проходит между ними. Средняя пара располагается ближе, а нижняя - почти вплотную друг к другу. Обезображенный труп, изрубленный на мелкие кусочки, падает в протекающий под землёй ручей. Это правда?

Несколько снисходительное выражение на лице Длинного Густава сменилось изумлением.

-- Чего?! Эта... Не... Ой! Я, как человек принёсший священную клятву, не могу ничего говорить о наших... м-м-м... делах. Да уж... Три пары валов? Их крутят или они сами...?

-- Не надо размахивать своей "священной клятвой" без повода, Густав. Вы клянётесь защищать своё судилище. Но я не нападаю на него. Наоборот, я приглашаю вас к сотрудничеству. Присядь.

Герцогиня кинула на противоположный конец лавки, налила в кубок вина и протянула ошалевшему "феминисту". Хмыкнула, глядя на потрясённого шёффена.

-- Я не требую "священной клятвы", но надеюсь, что у тебя хватит благоразумия. Чтобы не хвастать среди знакомых тем, что сама герцогиня Саксонская прислуживала тебе и подавала вино.

До Густава только сейчас дошёл смысл попадания кубка с рейнским в его руку. Ошарашенность его возросла ещё больше. Теперь было видно, что это молодой мужчина, старательно пытающийся выглядеть старше и значимее. А по сути - довольно простой парень, явно не прошедший придворной школы скрытности и обмана. С верёвкой или ножом и такой управится.

Фемисты - не легисты, в юриспруденции - профаны по определению. Точнее: по способу формирования этого контингента. А особой школы интриганства и лицемерия ему пройти не довелось.

Герцогиня насмешливо рассматривал растерявшегося парня. Потом приветственно подняла свой кубок:

-- Ну, за здоровье. Выпьем.

Внимательно понаблюдала за тем, как парень заглотил в один дых пинту красненького, омочила губки в своём и приняла озабоченный вид:

-- Скажи-ка мне, Густав, как ты умудрился попасть в одну компанию с этими еретиками?

-- Я... ну... это тайна. Я не могу...

-- И не надо. Но думать-то ты мне не запретишь? Ты, явно, не катар. Священные Фемы не выносили приговоров по сторонникам этой ереси. Пока еретики - дело епископских судов. Шёффены, преследуя преступника, известны своей... навязчивостью. Ты оставил их при первой же возможности. Итого. Случайность или предварительная разведка. Или обе вместе. Предполагаю, что ты вошёл в доверие к "добрым людям" с целью узнать о них больше, и попался на их сборище вместе с другими. Это священная тайна священного судилища?

-- Нет, что вы?! Я просто...

-- Не забывай добавлять Ваше Высочество. В этих краях я четвёртая по важности персона. После императорской четы и моего супруга.

-- Э... да... конечно... я не хотел...

Выразительное движение бровей герцогини, заинтересованно и доброжелательно подталкивающего шёффена к развернутому ответу, сработало.

Глава 660

***

Суть проста: идёт процесс.

То, что я некогда вываливал на Ростиславу, основываясь на знаниях 20 в., густо приправленном германским романтизмом века 19, сейчас не просто существует, но и живёт. В смысле: меняется.

Шинковки в форме статуи-футляра Пресвятой Девы ещё нет. Да, похоже, и не будет. Фемы, возникшие как средство противодействия саксов-язычников франкам, христианам и имперцам, "встали на голову". А как иначе? Когда ни франков, ни саксов, ни язычников в здешних краях не осталось?

За прошедшие три с половиной века после Карла Великого все стали христианами-саксонцами. А шёффены остались. В смысле: есть люди, которые мечтают о роли прокурора и палача.

"Справедливость. Как я это вижу".

Изменились люди, изменилась и справедливость.

Ку-клус-клан был создан ветеранами южан. Первые фемы, были, видимо, созданы ветеранами восстаний саксов против Карла Великого. Теперь же в шёффены идут просто свободные люди. Не саксы и франки, а бауэры и бюргеры. Они надеются на императора - он далеко. На бога - тот высоко. А конкретная ежедневная деятельность... Она, помимо исполнения правосудия, включает в себя "кушать хочется". И к священной клятве, к проверке моральных качеств новичков добавляется требование материального взноса.

Чтобы сделать взнос - его надо иметь. Откуда-то. Заработать, заслужить, выторговать, украсть... Быть "обеспеченным человеком". Обеспеченные часто хотят увеличить свою "обеспеченность". У них есть семьи, родня.

"Ну как не порадеть родному человечку?".

Не-не-не! Не преступая закон! Как можно! Священная клятва же! Но помочь советом, подкинуть деньжат... Деньги и власть - у властей. И "народные мстители" "срастаются" с "власть имущими". Исключительно для того, чтобы делать своё "благое дело" - нести "справедливость в массы".

Меняется народ - меняются его "лучшие представители", шёффены - меняется "справедливость" - меняется "Священная Фема".

Да и почему нет? - Фема - "исполнение наказаний", а не "свержение существующего строя". Чем они принципиально отличаются от, например, карбонариев. Феминисты действую против конкретных людей, а не против системы в целом. Есть "плохой" барон, а есть "хороший". "Плохого" - "к ногтю". Точнее: в петлю. А от "хорошего" получить "благодарность". Например, за ставшее беззащитным владение соседа. Или просто за отказ в возбуждении следствия в его отношении. Сходство с мафией отмечают многие исследователи.

Результат? - Одни источники указывают, что фемы не преследовали дворян. Другие толкуют о "трёх кусках от ворот замка". Все дружно говорят, что шёффены поддерживали императоров. Но не говорят против кого. Против "свободных людей"? А сколько у тех "свободных" основной военной силы Средневековья - бронной конницы?

Реальность превращает высокоморальных народных мстителей в беспринципных вымогателей. Процесс неспешный и вариативный. Наиболее быстро "тайные судилища" начинают любить руководители "свершения таинств" - церковная верхушка.

Фемы были, вероятно, изначально направлены против новообращённых христиан. Которые выдавали оккупантам "тайные тропы", сокровенные святилища. Которые привели Карла Великого к священному саксонскому дубу.

Ирминсуль в священной роще у Эресбурга в Вестфалии в 772 г. был разрушен Карлом Великим, стремившимся крестить саксов герцога Видукинда. В Ирминсуле германцы видели мировой ясень Иггдрасиль.

Мда... Выражение: "С дуба падали листья ясеня" имеет очень глубокие корни...

Потом народ крестился и "отставшие" язычники стали восприниматься как колдуны и ведьмы. Фемы принялись уничтожать их. Церковники пришли в восторг. От таких союзников из "толщи народной".

На Руси подобного не было. Вот мы и остались с двоеверием аж до 20 в. Или - до 21-го?

"Близость точек зрения по ряду позиций" подталкивала фемистов к союзу с католической церковью. А рост владений, богатств, власти иерархов делал такой союз особенно привлекательным.

***

Епископ Миндена Вернер и местный "свободный граф" просто сделали естественный шаг навстречу друг другу: расширили список подсудных Феме категорий. Колдуны, ведьмы, сатанисты и - еретики.

В 1179 г. Третий Латеранский собор осудит катарскую ересь (вместе с ересью вальденсов). Веронские декреталии, согласованные папой и императором в 1184 г., явятся первыми мерами общеевропейского масштаба против еретиков. Ересь приравнена к государственному преступлению - "оскорблению величества" по отношению к Богу.

Забавно: чтобы казнить человека за пренебрежение Богом, нужно Бога низвести до уровня местного королька.

Фемы - защитники их величества.

Вывод: режь "осужденных".

В смысле: на соборе.

В смысле: вешай.

До этого - десятилетие. Пока местные иерархи пытаются справиться сами. Вернер - один из первых, хотя и не самый первый. Основываясь на Саксонских реалиях, решил натравить на "добрых людей" - "фемистов". Те - натравились. Прежде, чем начать "большую охоту" местный "свободный граф" посчитал нужным провести "разведку на местности". Для чего и был послан Длинный Густав.

А тут такая история. Герцогиня спасает еретиков из епископской тюрьмы и предлагает им покровительство. На очень странных условиях. Причём, это ж герцогиня! А её муж - герцог, двоюродный брат и верный союзник императора! Фемы поддерживают императора. А Вернер, получается, против? Можно ли заключать с ним соглашение? Может быть, он "плохой" епископ? Причём, ряд его деяний, которые могут трактоваться как преступления, феме известны. Пока им не дали хода. Но это чисто вопрос числа "вписавшихся": набрать нужное количество присягнувших шёффенов - дело техники.

-- Кто главный в вашем фемгерихте?

-- Наш стульхерен... э-э-э... "плечо господа" Я не могу сказать. Это тайна... я клялся...

-- Не можешь - не надо. Что за человек?

-- Na... (Ну...) Суровый. Справедливый. Неподкупный...

-- Густав, не юли. Ты же слышал. В Саксонии появились православные. Фема начнёт на них охоту?

-- Na... Nein!

-- Даже если Вернер заплатит? Среди шёффенов есть его люди?

-- Нейн... яа... шаинт (нет... да... кажется).

Герцогиня напряженно рассматривала собеседника. Утратив внешнюю важность, столкнувшись с необычными, непонятными для него вопросами, парень был совершенно растерян. Она улыбнулась: это тебе не чудаков при дороге по ветвям развешивать. Тут головой думать надо.

-- Ладно, не смущайся. Это не твой уровень. Просто передай своему... фрайграфу, что я предлагаю сотрудничество. Если фемам такое интересно - можно будет обговорить подробности.

***

В РИ так и случилось: фемы от независимости, от "народности", перешли сначала к подчинению церковным иерархам, а затем и светским князьям. Ростислава лишь "прогрессирует", века на три-четыре, ускоряет естественный ход событий.

***

Ростислава посерьёзнела и уточнила:

-- Это - только мои слова. Не герцога или... других. И никто об этом знать не должен. И из ваших. Клятва клятвой, но... О чём не знаешь, о том и не проболтаешься. Понял? Иди. Стой.

Она быстро проскочила в опочивальню и вернулась с кусочком тесьмы.

-- От сердца отрываю. От своего парадного платья. Здесь кусочек "твёрдого золота". Когда принесёшь ответ - покажешь. Но только моим людям, не саксонцам. Теперь иди.

Дверь за "страшным и ужасным" сбитым с толку "феминистом" закрылась, а Ростислава обернулась к портьере:

-- Беня, выбей, наконец, нос. Ты так пыхтишь...

-- Э, виноват, ваше...

-- Ну хоть ты-то не приставай с титулованием. Что скажешь?

Беня почесал свой коротко стриженный круглый череп. Оглянулся в поисках подходящего предмета. Не найдя ничего подходящего, трубно высморкавшись в портьеру, прослезился. Утирая выступившие от чиха слёзы, жалостливо начал:

-- С одной стороны... нельзя не признать. С другой стороны... нельзя не признаться...

Ростислава давилась от смеха, глядя на старательное изображение мучительного мыслительного процесса этого, как она уже имела случаи убедиться, умного человека с прекрасной реакцией. Насколько растерянность была естественна у только что ушедшего Густава, настолько же она была неестественна, утрированна у её главного советника по деньгам. Игры с Цыбой, со скоморохами дали опыт по отделению аффектации от органичности.

-- А конкретно?

-- А конкретно... Итить меня конкретизировать! Таки - да! Это ж прямо какой-то перст судьбы. Или что там у неё выросло. Чем она вас в ту усадьбу привела.

Он покрутил головой и от души выразился.

-- Мадам! Я таки был бы счастлив, ежели бы мне досталось стирать ваши пелёнки. В смысле: чтобы вы родились в моей семье. Ежели бы она у меня была.

-- Не печалься, Бенджамин. Отстирывать моё дерьмо тебе наверняка ещё придётся.

-- Тада раба (само собой). Но количество! Два таких захода за одно утро!

-- Ага. Уелбантурила. Прям с утра. Теперь тебе надо продумать соглашения. Условия, проверку исполнения.

-- И как далеко мы собираемся во всё это влезать?

-- Глубоко, Беня. По самые гланды.

Я уже сравнивал модели власти во Всеволжске, Каупе, Гданьске. Они разные и в своих целях, и в основах. В Саксонии у княгинь изначально не было военных, экономических, династических, политических, идеологических... сил. Ничего, кроме детских комплексов и некоторой богемности Генриха Льва.

Не имея очевидных ресурсов княгини вынуждены были использовать неочевидные. Интриги, дипломатия. Конспирология, теория заговора, тайные общества. Наиболее интересны - сетевые.

Если какая-то городская или сельская община вдруг воспылала пылкой любовью к герцогине Саксонской, то это, конечно, хорошо. Но что община может сделать? Само-обложиться и заплатить на десяток марок больше?

Сетевые же сообщества, в силу своей географической распределённости и, иногда, неочевидности для аборигенов, обладают куда большими возможностями. Не только финансы, но и сбор информации, проведение тайных операций, влияние на аборигенов.

Таких сетей в Германии несколько. Наиболее мощная - епископаты римско-католической церкви. Это сеть явная, повсеместная. Другая, не столь видимая и понятная обывателю - конгрегация бернардинцев-цистерцианцев. 300-500 монастырей, но в Германии пока почти не видна. Третья сеть сходного класса - тамплиеры - ещё только возникает, в Европе почти отсутствует.

Княгини, в силу своего православного происхождения, привкуса еретичности для католиков, не могли использовать церковные структуры. Но выбор есть.

Об имперских масонах, о приключениях Фрица в Кёльне с использованием "военного цемента", приведших его и его приятеля в "высшие градусы" - я уже...

Другая очевидная - общины иудеев в Германии. У них нет единого центра, как у масонов, интересы общин часто конфликтуют. Но есть общая опасность: существование возможно только под защитой светских властей.

Беня, естественным образом оказавшийся посредником между евреями и герцогиней, был воспринят крайне враждебно. Если христианам они просто не верят и опасаются, то выкрестов - ненавидят. Однако пара инцидентов, когда его вмешательство спасало жизни, заставило перейти к сотрудничеству.

Третья сеть - катары. Очень неоднородны внутри себя. При резкой критике католической церкви ("синагоги сатаны"), катары не враждебны к самим католикам. Верующие считают себя принадлежащими сразу к обеим церквям: две с большей вероятностью спасут душу, чем одна. "Совершенные" демонстрируют чистоту и ригоризм апостольского образа жизни, сторонники абсолютного ненасилия, отказываются лгать и клясться, буквально следуют заповедям Христовым и, особенно, предписаниям Нагорной проповеди.

Катары становятся объектом преследования. Отношение к ним римских иерархов резко нетерпимое. Местные правители, верные папе, стремятся схватить их и "кого не могли оторвать от безумия, сжигали огнём".

Все три сети - "униженные и оскорблённые". Они нуждаются в защите, а не в деньгах или владениях, как иерархи или монастыри.

Все три сети - "мирные". И не нищие. Могут генерировать деньги и информацию, давать убежище или распространять пропаганду. Но они не являются "боевыми". Для террора, для диверсий и убийств, необходимо нечто иное. Таким "эффекторным" элементом стала "Священная Фема".

И не надо выдумывать про беззаконие! Законопослушные жители не оказываются во врагах властей. А остальные... уже чего-то насовершали. Достаточно просто назвать имя. Дальше, как и положено, три шёффена соберут непререкаемые улики (непререкаемость установят сами), и, не доводя дела до суда, повесят обвиняемого там, где застигнут. По закону и обычаю.

Требование принимать в шёффены только в Вестфалии, которая пока часть Саксонии, позволила влиять на кадровый состав. Часть "графов тайных судов", удалилась от дел, часть - удалили. Некоторых - на кладбище. Стабильное финансирование со стороны герцогини, позволило отказаться от высокого вступительного взноса. И принимать людей честных, хоть и бедных. Оплата "народных мстителей" поставила их деятельность под контроль. "Кто девушку ужинает, тот её и танцует". А недовольные... частью погибли, частью попали под обычные суды.

Смотри, девочка, как забавно получается. Это всё - уже было. Каждая из сетей существовала столетиями до появления княгинь в Саксонии. Каждая - столетиями (в РИ) позже. У каждой есть ресурсы. Между их целями нет антагонизма. Фемы казнят убийц. Кто против? Катары считают убийство страшным грехом, иудеи и масоны тоже не радуются. У них общие враги: церковь и знать. Так почему же им не объединиться? - А вот. Не могли. Шёффены легли под папу и епископов, потом и под графов. Катаров истребили. А масоны и евреи продолжили автономное существование. Под гнётом идиотизма церковников и феодалов.

Ничего не надо насаждать. Достаточно просто непредвзято посмотреть. Создать общий для сетей узел. Причём рядовым членам о нём и знать не надо. Таким "маршрутизатором", связывающим разнородные сети различных архитектур, стал двор герцогини Саксонской.

Первичные вложения? - Мелочи. Да, караван, да, мои товары потом. Не сравнить. С масштабом последствий, с массой людей, оказавшихся под властью этого "роутера". Просто собрать мозаику. Без "впитанных с молоком матери" предрассудков.

-- Ну что, Фрида, проводила брата?

-- Да, Ваше Высочество. Я... я покаялась. В предательстве мамы, веры и общины. И он отпустил мне грехи!

-- Хорошо, я рада. На будущее... Есть грех, который может отпустить только один человек. Он живёт далеко на востоке, его зовут... по-разному. Иногда - "Воевода Всеволжский". Ни Папа, ни Патриарх, ни твой брат, ни поп Никита - не могут. Поняла?

-- А... к-какой? Ну... грех?

-- Предательство. Меня.

-- Но... Нет-нет! В-ваше...

-- Не надо. Просто запомни. Один раз. И вечность в преисподней. Запомнила? Вот и хорошо. Там кто-нибудь есть?

Герцогиня кивнула в сторону входных дверей.

-- Д-да... Там этот... Шульц. Просит принять.

-- Зови.

Вчерашний знакомец, смешной старичок на тонких ногах, попытался исполнить положенные по этикету слова и движения и был остановлен госпожой:

-- Брось, Шульц. Жизнь коротка. Чтобы переводить её на бессмысленное повторение высокопарных слов. Ты уже освободился от службы герцогу?

-- Э... госпожа... меня освободили. Прямо с утра. Канцлер... вызвал и сообщил, что корона более не нуждается в моих услугах. Выгнали. Как... одряхлевшего на службе дворового пса. Пинком.

Шульц пытался сдерживаться, но обида была сильнее. У него задрожали губы и ноги, потекли слёзы и сопли. Герцогини пришлось вставать, усаживать своего новоявленного слугу на лавку, подавать недопитый кубок ушедшего Густава. Посмотрев на рыдающего Шульца, она раздражённо сдёрнула уже обсопливленную сегодня портьеру и принялась вытирать бедняге слёзы и выкручивать нос.

-- Сморкаться - сюда. Дуй!

Оценив усердие законоведа в части опустошения носоглоточных запруд и залежей, она продолжила:

-- После обедни принесёшь мне клятву верности в церкви.

-- Но... фрау герцогиня... я же не дворянин!

-- Неважно. Я же не требую ленной клятвы. Потом три дня поста и миропомазанье. Подробности у попа Никиты.

Шульц от изумления сразу перестал плакать и сморкаться.

-- Э... мне... в греческую ересь?

-- Да. Если ты хочешь.

-- Но...

-- Тогда мы расстанемся.

-- Но... Да-да-да. Ой! Нет-нет-нет.

Ростислава успокаивающе улыбнулась:

-- Мне служат преимущественно православные. Ты же не хочешь быть "белой вороной"? Согласен? Вот и хорошо. Жалование, для начала, восемь ливров в год. Впрочем, я уверена, что столь опытный юрист и трудолюбивый человек как ты, не получит за этот год восемь. А докажет своими успехами право на двенадцать. Или, даже, шестнадцать.

-- О! Госпожа, вы столь щедры и великодушны! Я буду стараться! Я докажу! Э... а что надо сделать?

Герцогиня "возвела очи горе". Идея возникла ещё во Всеволжске на уроках Фрица Келнерманна.

Масон рассказывал о разных случаях из жизни. Однажды ему довелось строить замок на Рейне. Пока шли работы, в замке четырежды менялся владелец. Причины были разные, но каждый новый хозяин владения выгонял масонов. Потом, через пару недель, понимал, что жить в недострое плохо и посылал за ними. Ещё пару недель пытался сделать всё иначе и за меньшие деньги. Наконец, всё возвращалось на круги своя: к первоначальному проекту и первоначальному договору.

Полностью денег строители так и не получили: владетель переменился в пятый раз и отказался признавать обязательства предшественников.

Тогда Фриц досадовал на неполученное заработанное. А Ростислава отметила некоторые непривычные подробности смены владельцев того замка.

***

На Святой Руси довольно архаическое землевладение. Я про это уже... Землю нельзя продать, подарить, заложить. Князь не может продать княжество - "вся Русь достояние дома Рюрика", боярская вотчина - собственность боярского рода, надел крестьянина или горожанина - общины.

Сходно было и в Западной Европе до конца 11 в. Сделок о купле-продаже земельных владений практически нет. Потом Крестовый поход. Для похода нужны деньги, а их у благородных сеньоров... Ростовщичество христианам запрещено - пришлось кланяться иудеям. Но иудеи не могут владеть землёй. Поэтому получив, при невозврате долга, права на заложенное имение, они эти права продают.

Есть ещё монастыри. Которым, вроде бы, ростовщичество тоже запрещено. Но есть варианты. Да и собственно аристократы всё больше расслаиваются. Одни богатеют и расширяют свои владения. В т.ч. и покупками. Другие - наоборот.

Барбаросса активно покупает владения у Вельфов. И не только. Ещё проводит обмены. Это - верхний уровень, император. Хотя сделки типа "земля за деньги" применялись и раньше. Например, так была продана Нормандия одним сыном Вильгельма Завоевателя другому.

В Германии одновременно существует несколько форм собственности: общинная (деревня, город...), родовая (наследственная), служебная (лен), корпоративная (монастыри).

Есть такая своеобразная группа, как "фрайгерр" - титулованный ранг внутри дворянства, выше Риттера (рыцарь) и Эдлера (дворянство без определенного титула) и ниже Графа и Герцога. Титул заменил более раннюю средневековую форму - Эдельхерр.

Freiherr - владелец свободного (аллодиального) титула на свою землю без какого-либо промежуточного феодального владения; в отличие от обычного барона, который изначально был рыцарем (Риттер) в вассальности высшему лорду, фрейхер осуществлял наследственные административные и судебные прерогативы над резидентами его баронства вместо сеньора, которым мог быть герцог или граф.

Право полного владения фрейхерра означает и право отчуждения. В отличии, например, от лена, который собственность сюзерена.

***

-- Шульц, тебе предстоит огромная работа. Требующая знаний, внимания и сообразительности. Нужно поднять все дела о передаче земель за последние тридцать лет. Во всей Саксонии и соседних землях. Выявить все сомнительные сделки. По продаже, дарению, закладу, наследованию.

-- Но... э... Могу ли я спросить о цели такого м-м-м...

-- Всё просто. Мой супруг, как я убедилась, есть, безусловно, средоточие добродетелей. Однако заботы его столь велики и многочисленны, что он, погружённый в хлопоты о покорении северных язычников, о процветании подданных и веры нашей христианской, упускает отдельные мелочи. Чем пользуются некоторые нечестные слуги, присваивая его достояние. Или владения беззащитных соседей. Мы с тобой, знаток законов и рыцарь судебных прений Шульц, выведем этих мерзавцев на чистою воду. И приумножим владение моего супруга. Что позволит ему ещё успешнее двигаться по дороге славы и благочестия. Понятно?

-- Э... но... да.

-- Ещё обрати внимание на сомнительную передачу прав и привилегий. На давние конфликты между владетелями. И возможные случаи прерывания линии наследования. Возможные... коллизии полезно предусматривать.

"Закинуть мелкую сеть", "пройтись частым гребнем", "сформировать детальную картинку".

Здесь хранят множество документов. Один взгляд на архив епископа это показал. Множество каменных сооружений способствует их сохранности. "Рукописи не горят". В Германии "не горят" сильнее, чем на Руси. А кроме "рукописей" - других текстов здесь нет.

Так - у многих. Нужно только проработать накопленное, структурировать и выделить перспективное. Она сама ещё не знает - что именно. Как отличить интересное от неинтересного? Критерии станут понятны в процессе. А пока пусть этим займётся "крючкотвор Шульц". Но не сразу.

-- Ты, как я понимаю, знаток в области прав на земельные владения. Но начнёшь ты с куда более простого. С возмещения ущерба. Война на востоке выдохлась. Летом приедет император и принудит всех к "земскому миру".