Искушение

Позиция здорового эгоизма

После того, как Чернов и Миронов достаточно сблизились, Миронов стал высказываться с циничной откровенностью.

– Моя позиция есть позиция здорового эгоизма, – говорил он. – Для меня главным является не характер общественного устройства и не образ жизни масс людей, а то, как живу и как устроен я сам в данном мне обществе.

– А можно ли быть хорошо устроенным (в твоем смысле, конечно) в любом обществе, т.е. независимо от образа жизни прочих людей? – спросил Чернов.

– Вернемся к твоему вопросу после того, как я опишу мой идеал личной устроенности. Итак, что входит в мой идеал здорового эгоизма? Прежде всего то, что я физически вполне здоров.

– А если нет?

– Я говорю об идеале. Если ты не здоров, значит тебе не повезло. Но в принципе медицина должна заранее, уже в эмбриональном состоянии человека установить, будет он здоровым или нет.

– Что делать с теми, кто уже в зародыше нездоров?

– Это жестоко с какой-то точки зрения, но таких людей нельзя допускать.

– Согласен. Но тут есть одно но: сейчас миллионы таких, может быть большинство.

– Я говорю об идеале, не отвлекайся в сторону. Я о себе говорю. Я физически абсолютно здоров, и это меня устраивает.

– Но болезни все-таки бывают?

– Бывают. Но есть медицина, больницы, врачи.

– А ты знаешь, что это такое для простых смертных?

– Нет. Я пользуюсь привилегированной больницей отца. Мой идеал с этой точки зрения удовлетворен. Итак, я здоров. Занимаюсь спортом. Плаваю. Играю в теннис. Катаюсь на коньках и на лыжах. Такую возможность имеют не все. Но я это имею.

– В Партградской правде был Фельетон о состоянии спортивной работы в области…

– Я его читал. Меня лично это не касается. Пойдем дальше. Я вполне устроен в бытовом отношении. У меня отдельная квартира, ты это знаешь.

– Тебе её устроил отец.

– Верно. Но она у меня есть. Кроме того, я считаю нормальным то, что родители могут помочь детям устроиться в жизни. Почему это нужно исключать?

– Я не исключаю. Я констатирую как факт, что родители очень редко способны обеспечить детей отдельными квартирами.

– Знаю это не хуже тебя. У нас в области лишь пять процентов детей могут быть обеспечены мало-мальски приличными жилищными условиями за счет родителей. А таких, как я, единицы. Итак, проблема жилья у меня решена. И в бытовом отношении я устроен неплохо. Ко мне приходит уборщица, которую оплачивают родители. Мать приезжает регулярно и заполняет мой холодильник и шкаф продуктами, какие не купишь в магазинах.

– Опять исключительное положение, привилегия.

– Да. Но я её имею. И включаю это в идеал. Думаю, что такой идеал достижим для многих. На Западе…

– Оставь Запад! Мы договорились, что к типу общества мы вернемся в конце.

– Идет! Итак, я устроен в бытовом отношении. Еда.. Уборка. Белье. Одежда. Не скажу, что я живу в роскоши. Но то, что я имею, меня устраивает. Пусть это за счет родителей. Повторяю, я это имею.

– Тебе это дано изначально. У большинства на достижение этого идеала уходит вся жизнь.

– Верно. Но допустим, это достижимо сравнитель но легко. Мы же все-таки ведем теоретический разговор!

– Допустим.

– Далее, у меня все обстоит идеально с женщинами. Я их имею в изобилии. Отбиваться от них приходится.

– Ещё бы! Здоровый и красивый парень. Приятный собеседник. Отдельная квартира. Выпивка и закуска. Ну, а как быть с любовью? С семьей?

– Никаких проблем! И я влюблялся, причем – не раз. И теперь время от времени бывает. С женщинами, которые мне не нравятся с какой-то точки зрения, я встречаюсь спорадически или не встречаюсь совсем. Что такое любовь в конце концов?! Это дело субъективное. Моя потребность в женщинах удовлетворена. Захочу обзавестись семьей- могу выбрать женщину, которая меня для этой цели устроит. И с этой точки зрения мой идеал удовлетворен. Пойдем дальше! Что ещё?

– Образование. Профессия. Работа.

– Я получил хорошее образование. Может быть не лучшее. Но я не жалуюсь. Владею двумя языками. Окончил такой факультет, какой хотел.

– Был приличный факультет?

– Я бы не сказал. Но я занимался сам, независимо от того, чем нас пичкали. Имел книги из закрытого фонда в неограниченном количестве.

– Опять привилегия.

– Да. Но разве в идеале нельзя позволить всем студентам читать все, что они хотят?!

– Допустим, можно.

– Профессию я выбрал такую, о какой мечтал ещё в школе.

– В газетах опять-таки писали…

– Знаю! Более девяноста процентов детей выбирает профессию из того, что для них практически возможно, а не в соответствии с внутренней потребностью. А что такое внутренняя потребность? Я ведь профессионально изучал это. Когда речь идет о миллионах людей, проблема выбора теряет смысл как проблема индивидуальная. Меня моя профессия устраивает вполне. И работа тоже.

– В каком смысле работа устраивает?

– На исполнение служебных обязанностей уходит немного времени. Они меня не утомляют. Кроме того, я веду интересные для меня исследования. Делаю доклады. Печатаю статейки. Скоро закончу диссертацию.

– Знаю. Опять-таки исключение. Ты сумел занять особое положение. Другие твои коллеги жалуются, что занимаются никому не нужной чепухой, попусту тратят время, годами не могут напечатать ни строчки.

– Это их дело. Я здесь имею то, что хочу. И это меня устраивает.

– Пока. Погоди, дойдет до более серьезных вещей…

– Пусть, пока. Но в идеале я хочу, чтобы работа меня устраивала и чтобы результаты её становились известны окружающим.

– И чтобы были оценены по достоинству?

– Конечно.

– А судьи кто?

– Это другой вопрос. Пока мой идеал и тут осуществлен. Пойдем дальше. Возьмем положение в коллективе…

– Ага, коллектив! Но это уже тип общественного устройства!

– Согласен. Скажем иначе, положение среди тех людей, с которыми приходится сталкиваться по работе. Коллеги…

– …и начальство?

– Да. У меня хорошие отношения с коллегами и начальством. Пусть, пока. Но в идеале я доволен и с этой точки зрения.

– Зарплата.

– Зарплата, конечно, мизерная. Но мне пока хватает.

– Поскольку она идет у тебя на карманные расходы. Родители оплачивают твои основные расходы.

– То, что я имею, мне хватает. Через пару лет защищу диссертацию. Меня повысят в должности. Буду получать вдвое больше, чем сейчас. И, надеюсь, это не предел.

– Это все в идеале. А как будет на деле – вопрос.

– Правильно, в идеале. Далее – внерабочее время. В отпуск я езжу в лучшие места страны, отец достает мне путевки. Но я это имею. Не стыжусь этого. И не собираюсь отказываться от такой привилегии. У меня много друзей и знакомых, с которыми могу встречаться во внерабочее время, обмениваться мыслями, шутить, обсуждать интересующие меня проблемы.

– Ты полностью удовлетворен?

– Вот тут дела обстоят хуже. Я скажу тебе, чего мне не хватает, и что я включил бы в мой идеал здорового эгоизма.

– Автомашина?

– Знаю. Опять-таки исключение. Ты сумел занять особое положение. Другие твои коллеги жалуются, что занимаются никому не нужной чепухой, попусту тратят время, годами не могут напечатать ни строчки.

– Это их дело. Я здесь имею то, что хочу. И это меня устраивает.

– Пока. Погоди, дойдет до более серьезных вещей…

– Пусть, пока. Но в идеале я хочу, чтобы работа меня устраивала и чтобы результаты её становились известны окружающим.

– И чтобы были оценены по достоинству?

– Конечно.

– А судьи кто?

– Это другой вопрос. Пока мой идеал и тут осуществлен. Пойдем дальше. Возьмем положение в коллективе…

– Ага, коллектив! Но это уже тип общественного устройства!

– Согласен. Скажем иначе, положение среди тех людей, с которыми приходится сталкиваться по работе. Коллеги…

– …и начальство?

– Да. У меня хорошие отношения с коллегами и начальством. Пусть, пока. Но в идеале я доволен и с этой точки зрения.

– Зарплата.

– Зарплата, конечно, мизерная. Но мне пока хватает.

– Поскольку она идет у тебя на карманные расходы. Родители оплачивают твои основные расходы. – То, что я имею, мне хватает. Через пару лет защищу диссертацию. Меня повысят в должности. Буду получать вдвое больше, чем сейчас. И, надеюсь, это не предел.

– Это все в идеале. А как будет на деле – вопрос.

– Правильно, в идеале. Далее – внерабочее время. В отпуск я езжу в лучшие места страны, отец достает мне путевки. Но я это имею. Не стыжусь этого. И не собираюсь отказываться от такой привилегии. У меня много друзей и знакомых, с которыми могу встречаться во внерабочее время, обмениваться мыслями, шутить, обсуждать интересующие меня проблемы.

– Ты полностью удовлетворен?

– Вот тут дела обстоят хуже. Я скажу тебе, чего мне не хватает, и что я включил бы в мой идеал здорового эгоизма.

– Автомашина?

– Да. Сейчас многие имеют автомашины. Отец обещал подарить ко дню рождения. Конечно, машина нужна. Гараж нужен, а то украдут или испортят хулиганы. С обслуживанием будут проблемы. Но в принципе это разрешимо. Не это главное. Я бы хотел регулярно ходить в первоклассные музеи и смотреть картины лучших художников мира.

– В Партграде это исключено. Нужно в Москву, а ещё лучше на Запад ездить.

– Угадал. Я бы хотел свободно ездить на Запад и наслаждаться достижениями мировой культуры. Хочу ходить в хорошие театры. Балет. Концерты классической музыки. Лучшие музыканты мира. И чтобы при' этом мужчины были одеты в смокинги, дамы – в вечерние платья. Драгоценности. Хочу в хороших ресторанах побывать. Вернее, ходить туда, когда мне хочется. Чтобы обслуживание было первоклассное. Опять-таки компания приятная. Хорошо одетые и красивые женщины. Съездить на знаменитые мировые курорты. Встречаться со знаменитыми людьми.

– Одним словом, чтобы была доступна жизнь, какую ведут или могут вести представители богатых слоев, аристократии и преуспевающей богемы на Западе. Так что ли?

– Хотя бы так.' Живем-то один раз. Видишь ли какое дело, мы… по крайней мере, такие, как я… мы получаем хорошее образование, имеем информацию о том, как живут люди в мире… Через кино, книги, разговоры… Нам известны все соблазны современной цивилизации. А возможности пользоваться этими благами у нас минимальные, если они вообще существуют.

– Одним словом, ты хотел бы дополнить те привилегии, которые ты имеешь и хочешь иметь как представитель наших высших слоев, теми привилегиями, какие имеют высшие слои на Западе. Это – не просто индивидуальная позиция здорового эгоизма. Это-позиция привилегированных классов нашего общества.

– Ты думаешь, наши привилегированные личности жаждут ходить по музеям, на концерты и выставки?

– А ты думаешь, что ты будешь ночевать в Лувре, Колизее, Ла Скала и прочих очагах культуры? Сомневаюсь. Сходишь пару раз, а там… Люди говорят, что наши образованные эмигранты, дипломаты, деятели культуры и туристы совсем не бывают в музеях и театрах или бывают в порядке исключения. А та роскошная жизнь, какую ты тут описал, подвергается жестокой критике честными писателями и мыслителями Запада. Остается одно: то, о чем мечтает наше привилегированное быдло.

– Но в этом быдле можно стать исключением.

– Не много же остается от твоего идеала здорового эгоизма. Кроме того, надо учесть то, что ты отсек с самого начала. Допустим, ты имеешь западный комфорт, доступный миллионерам. Но ведь для твоего идеала надо ещё иметь всех тех людей, с которыми тебе приятно проводить время, которые способны оценить результаты твоей деятельности и по крайней мере не мешать удовлетворить твои амбиции. А это – общество, в котором ты живешь. Посмотрим, как будет обстоять дело с твоими идеалами, когда возрастут твои претензии насчет исследований и их результаты, когда уйдет на пенсию или умрет твой отец, и ты проживешь наследство, когда…

– Тогда изменится образ жизни, но не идеалы.

– Ты профессиональный социолог, а говоришь чушь. Ты же знаешь, как формируются идеалы и какое место они занимают в сознании человека. Твой идеал здорового эгоизма есть всего лишь констатация тех преимуществ, какие ты имеешь в качестве члена нашего общества сравнительно с другими, плюс желание иметь блага, о которых ты знаешь из кино и книжек и которые ты хотел бы иметь без усилий и без связанных с этими благами минусов.

– Послушай, где ты нахватался таких мыслей?

– Я ведь тоже кое-что читаю. К тому же для таких мыслей не надо быть профессиональным социологом. Они очевидны.